Текст книги "Ясень"

Автор книги: Ника Ракитина

Соавторы: Татьяна Кухта
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

С лица мастера исчезла жесткость.

– Вон оно что… Пройди-ка в дом, девушка, обожди в холодке. А ты, негодник, – он обжег свирепым взглядом Туму, – отправляйся работать и смотри у меня!.. Дубравка!

Из калитки во внутренней стене выглянула тоненькая светловолосая девочка.

– Моя дочка, – с гордостью представил Брезан. – Дубравка, займи гостью, пока я приду, – повернувшись, подтолкнул Туму в спину кулаком:

– Брысь, нечистый! Вперед! – и пошел за ним.

Беловолосая Дубравка провела Керин в низкий белый домик, прохладный изнутри и тесно заставленный мебелью. Гостья села за тяжелый дубовый стол, выскобленный дочиста, а Дубравка принесла ей воды в кувшине из пористой глины и тихо вскрикнула, увидев на ее руке браслет. Керин пила, а девочка бродила по горнице меж резных кресел и сундуков, бросая в сторону гостьи нерешительные взгляды. Наконец, Керин улыбнулась ей:

– Что ты так смотришь, Дубравка?

Вопрос привел девочку в замешательство. Она наткнулась спиной на стул, ойкнула и покраснела так, как краснеют только светловолосые люди: алое пламя вспыхнуло под прозрачной кожей. В это мгновение вошел, пригибаясь, Брезан, девочка опрометью бросилась к нему, ткнулась лицом в руку и выбежала прочь. Брезан сел напротив Керин и положил на стол крепкие, темные от железа ладони.

– Чего же ты хочешь, девушка? Проси, не стесняйся.

– Оружия против Дракона.

– Что?.. – мастер будто поперхнулся.

– Против Дракона, – терпеливо повторила она.

Брезан подался вперед:

– Ты хочешь убить Дракона? И ты думаешь, что у тебя получится?

– Либо я убью его, либо он меня и еще многих. Выбор невелик.

Мастер, прищурясь, смерил ее взглядом:

– Да ты хоть меч-то подымешь?

– Придется! Раз никто этого не сделал, – подняв голову, Керин прямо глянула на него.

Мастер отшатнулся и замер. Они долго молчали.

– Вот как… Ты знаешь, какие у тебя глаза?

– Знаю.

Брезан уперся руками в стол, словно тот мешал ему вздохнуть.

– Иные думают, что легендам – лучше оставаться легендами.

– Я так не думаю, – тихо отозвалась она. – Да и ты, наверное, тоже, мастер Брезан.

Брезан встал, прошел по горнице, едва не задевая головою потолок.

– Вот как, – повторил он и вдруг широко улыбнулся. – Ну, здравствуй, Золотоглазая. Прости, что так принял тебя. Не каждый, знаешь ли, день легенда входит в твой дом…

Он посмотрел зачем-то на свои руки, вздохнул и сел на место.

– Так что же нужно? Меч? Сделаем, сам откую. Что еще?

Керин улыбнулась чуть смущенно:

– Еще нужен кто-нибудь, кто бы научил меня им владеть.

Брови Брезана приподнялись в удивлении:

– Не умеешь?.. А как же легенда?.. Ладно, приходи с утра. Гарт, мой подмастерье, станет учить.

– Спасибо. Только… надо, чтобы не узнал кто…

– Не бойся… Молчать мы умеем! – мастер ударил кулаком по столу. – Ты правду сказала: тридцать лет никто меча не поднял, старшины запретили. Дождались, мужчины, что девушка взялась за нашу работу! Все для тебя сделаем, Золотоглазая, потому что стыдно перед тобой.

Он тяжело поднялся:

– А теперь иди. Завтра придешь, как договорились.

Глава 3

– Нет! – крикнул Гарт. – Не так! Резче! И зад не отвешивай!

Тут он вспомнил, на кого кричит, странно забулькал и покраснел. Хотя уж куда краснее: натянутый над двором легкий навес спасал от солнца, но не от жары.

Гарт положил свой меч на подстилку у забора, и сам присел рядом. Керин стояла перед ним, опустив меч, тяжело дышала. Капли пота сбегали по ее покрытому пылью лицу.

– Не стой, походи, руками подвигай. Кобылу, и ту после скачки…

Гарт зажал рот ладонью. По счастью, прибежала Дубравка с кувшином воды. Керин протянула руку, но Гарт перехватил кувшин:

– Остынь, говорю. Разве губы смочи. И умойся, давай полью.

– И что за блажь в такую жару мечом махать? – продолжил он, выливая себе на голову остатки воды и размазывая по лицу получившуюся грязь.

– Времени мало, – хрипло сказала Керин. – Не буду отдыхать, а то потом и шевелиться не захочется…. А зачем на тебя глядеть? Ты говорил, на тебя глядеть. Почему не на клинок?

Гарт закинул руки за голову, прищурился:

– Почему? Понимаешь, клинок блестит. Когда солнце – и ослепить может. И потом, клинок ведь не живой. Его человек направляет. А уж дракон… на него, видать, и глянуть страшно… Еще…

Гарт опять укусил себя за язык.

– И откуда ты всему этому научился? Ну, науке меча?

– А… Так я же оружейник. Кто делает оружие, должен уметь им сражаться. Так мой отец говорил. Все оружейники это умеют.

– И мастер Брезан тоже?

– Конечно! Он бы сам мог тебя научить, да ему не до того, – Гарт кивнул в глубь двора, где под навесом стоял горн. Оттуда доносились грохот и резкие выкрики, среди которых выделялся густой бас Брезана.

Керин потопталась еще немного, положила меч и присела. Гарт подвинулся, давая ей место. Керин вытянула ноги, прижалась затылком к забору, зажмурилась. Под веками поплыли красные круги, правая рука заныла, будто перебитая. Гарт потянулся размять ее, и Керин прикусила губу. Вдруг громко, заставив вздрогнуть, залаяли цепные псы. Гарт подтянулся, выглянул за забор в поисках возможных соглядатаев, но улица была пуста.

Третий день Гарт учил Керин. Объяснял, как располагать пальцы на рукояти, как двигать руками, занося меч для удара… В первый вечер она едва смогла дойти домой от усталости: таким тяжелым оказался старый меч, который Брезан дал для учебы! На второй день было не лучше. И сейчас тоже. Хорошо еще, что никто – кроме Гарта и Дубравки – не видел этого: все подмастерья и ученики, как и два мастера-оружейника, вызвавшиеся помогать Брезану, были сейчас заняты у горна. Там ковали для нее чудо-меч, а она никак не могла справиться с обыкновенным.

Керин, не открывая глаз, пошевелила пальцами правой руки.

– Спасибо. Вставай.

Гарт испытующе посмотрел на нее:

– Стоит ли? Отдохни еще…

– Нет.

Керин взяла меч. Гарт стал напротив.

– То же самое сначала, – велел он. – Давай!

И снова клинки взлетели над головой: почти невесомый в его руках и неуклюже-тяжелый – в ее. Еще семь раз заставлял ее Гарт повторять, пока не махнул рукой: хватит. Керин тыльной стороной ладони вытерла пот со лба и только тогда увидела, что рядом стоит мастер Брезан и смотрит на нее.

– Хорошо дерешься, девушка, – сказал задумчиво мастер.

– Плохо. Гарт меня щадит.

– Не об этом говорю. Ты в каждый бой идешь, как в последний. Нападаешь хорошо, защищаться не умеешь.

– Научусь.

– Успеешь ли? – мастер вздохнул. – Послушай, может быть, не нужно?

– Что – не нужно?

– Тебе – убивать дракона.

Керин не ответила. Стояла молча, разглядывая свои руки: браслет, сжавший запястье левой, темные мозоли на правой…

– Стыдно ведь, – тихо продолжал Брезан. – Мужчины куют девушке меч, чтобы она сражалась за них. Может, мы сами возьмемся за это?

– Вы возьметесь, а я? – тихо спросила Керин.

– Снимем тебе этот браслет, – он осторожно взял ее за руку. – Следа не останется. И уходи.

– А как же те?

– Кто? – не понял Брезан.

– Остальные Избранные. С них тоже браслеты снимете? Или позволите дракону их съесть, чтобы с ним потом было легче справиться?

Брезан, опешив, молчал. Керин печально улыбнулась:

– Нет, мастер. Это мое дело. Иначе нельзя.

Она отвернулась, перехватила поудобнее рукоять меча и крикнула Гарту:

– Начали!

Этот урок кончился только на закате. Керин готова была сражаться и до полуночи, но мастер Брезан голосом, не терпящим возражений, приказал отдыхать:

– От ночных занятий не будет никакого толку надо набираться сил.

Керин подчинилась. В горенке Дубравки она умылась и переоделась, попрощалась с мастером и вышла на улицу.

Солнце скрылось за домами, сделалось прохладно, длинные тени заборов лежали на дороге. По запутанным улочкам Керин медленно и устало шла, пока не вышла к реке. У крайнего причала остановилась.

Темная в сумерках Ясенька текла мимо. Вода чуть слышно плескалась о поросшие скользким мхом сваи. Керин заглянула в темную глубину, и река показалась ей бездонной. Потом она увидела, как в волнах, почти у самого берега, мелькнуло что-то светлое. Керин шагнула ближе: у ног ее покачивался крупный бледный цветок, почти размокший в воде – красавка. Керин нагнулась, ухватила скользкий стебель, и едва не упав в воду, услышала за спиной смех.

Девушка выпрямилась и сердито обернулась. Высокий ладный мужчина смеялся над ней, жмурясь, как сытый кот.

– Ну и ловка! Ты плавать хоть умеешь, красавица?

Мужчина и сам был хорош: загорелое твердое лицо с глубокими глазами, ровно подстриженные черные волосы, сверкающие в усмешке зубы. Он был широкоплеч и казался похожим на воина, но одет был, как одеваются купцы, и богато.

Керин не стала отвечать. Прошла мимо, сжав в руке тонкий стебель цветка. И удивилась, обнаружив, что мужчина идет следом. Прибавила шаг, но он не отставал.

– Что тебе нужно? – спросила Керин, останавливаясь и оборачиваясь к нему.

– А ты не понимаешь?

– Я устала.

– Ну, так я провожу.

– Зачем? Я знаю дорогу.

Он сдвинул широкие брови:

– Не пойму, ты притворяешься или впрямь дурочка? Что ты бродишь одна после заката?

Керин стиснула дрогнувшие губы:

– Дело мое, и не тебе о нем спрашивать.

– Надо же! Подумать только, какая гордячка! Подождут твои дела, – и резко обхватив ее за плечи, притянул к себе.

Керин ахнула, вскинула руки, заслоняясь. Кровавой каплей сверкнул драконий глаз. Человек перехватил ее руку, поднес к глазам, и его объятия ослабли. Он взглянул с недоумением на браслет, потом на Керин, потом опять на браслет…

– Вот оно что… Прости, – и опустил руки.

Керин наклонила голову и тяжело вздохнула. Она не очень понимала, за что он просит прощения. И ей хотелось спать. Она вспомнила, что все еще держит цветок, и разжала пальцы. Цветок не успел еще коснуться мостовой, а человек подхватил его. Потом распрямился и коснулся ладонью волос Керин.

– Позволь мне все же проводить тебя.

– Да, – сказала Керин.

Всю дорогу до дома Избранных они не сказали ни слова. Только когда остановились уже у ворот, мужчина, наклонясь к ней, быстро проговорил:

– Меня зовут Мэннор, запомни. Мой дом за Старшинской Вежей, любой укажет. Но я и сам тебя еще найду…

Наутро, едва Керин вышла из дому, как увидела его.

– Доброе утро, – сказала она, проходя, и вспомнила, что его имя Мэннор.

– Куда спешишь?

– Мне нужно, – ответила, не замедляя шаг.

– Опять дела? – он усмехнулся по-вчерашнему.

– Дела.

– А я в этих делах не пригожусь тебе?

Керин на ходу искоса взглянула на него:

– Разве ты воин?

– Тебе, что ли, только воины нужны? – он преградил ей дорогу.

– Пропусти. Тороплюсь я.

– Подождут, – Мэннор крепко взял ее за руки.

Вспыхнув от гнева, Керин резко вскинула локоть, оттолкнув мужчину. От неожиданности он выпустил ее и упал. Керин и сама испугалась того, что натворила, нагнулась к Мэннору, растерянно сидящему в пыли.

– Помочь тебе? – она протянула руку.

– Спасибо, уже помогла, – с кривой усмешкой проговорил Мэннор, поднимаясь и отряхивая плащ. – Видно, тебе и впрямь только воины под стать.

– Я же не нарочно…

– Еще бы нарочно! – он зло сощурился. – Откуда только взялась такая дурочка на мою голову?

Керин задохнулась от обиды, но смолчала, только обогнула его, как случайное дерево, и быстро пошла вперед.

– Да погоди ты! – крикнул Мэннор вслед.

Она не обернулась. А он не стал догонять.

Керин пришла к Брезану и до вечера почти не выпускала из рук меча, нападая на подвешенную во дворе набитую песком корзину с удивившим Гарта ожесточением. А на заходе солнца вернулась в дом Избранных и, застонав от наслаждения, упала в чистые простыни. Леська сунулась к ней, болтала что-то бессвязно – Керин не слышала. Заснула.

А на следующее утро снова Мэннор стоял у ворот. И так недоуменно посмотрел на Керин, будто сам не понимал, почему оказался здесь.

– Чего ты хочешь? – она попыталась нахмуриться.

– Не ведаю. Ноги сюда несли. Должно быть, ты наворожила.

– Я не ворожея. Леська у нас ворожит.

– Рыжая? – он мимолетно улыбнулся, но тут же сник. – Ну да… А тебя как звать? Я и не знаю даже.

– Керин.

– Керин, – он поднял на нее небывало синие глаза, – прости за вчерашнее, погорячился я…

– Не сержусь я, – растерянно проговорила Керин, – только мне идти надо…

– Я провожу, коли захочешь.

– Проводи.

Мэннор довел ее до ворот Брезанова дома, и, замыкая за собой калитку, она все еще чувствовала на себе его странный взгляд. Ей весь день было не по себе, будто взгляд этот мешал, меч выворачивался из пальцев, и Гарт только дивился:

– Что с тобой нынче?

В темноте она вышла за ворота, оглянулась и, закусив губу, пошла прочь. А за поворотом, у забора, под тяжелыми ветвями яблонь ждал Мэннор. И будто вся жизнь распалась надвое. В одной половине были страшный браслет, блеск меча над головой, капли пота на медном лице Брезана, неподвижные глаза Наири, во второй – Мэннор…

У них было совсем немного времени, и каждый день утекал невозвратимо, но они этого не замечали. И Керин даже не поняла вначале, когда Мэннор сказал:

– Убежим.

– Зачем?

Мэннор взглянул изумленно, удержал какие-то слова, готовые сорваться. Вместо них сказал тихо:

– Два дня же осталось…

Керин побледнела, прижала руки к лицу. Будто глухая стена остановила радостный бег по весенней степи…

– Убежим, – настойчиво повторил Мэннор. Она покачала головой, не отнимая рук. Мэннор обнял ее, прошептал, целуя теплые волосы:

– Не бойся, нас не найдут… Не бойся, ласковая моя…

Керин отстранилась, глотая слезы.

Войдя во двор Брезана, она с удивлением обнаружила, что стоит странная тишина: ни Брезана, ни подмастерьев его не было видно. Керин растерянно стояла посреди двора. Из садовой калитки выглянула Дубравка, ойкнула и исчезла прежде, чем Керин успела ее окликнуть. А потом из внутреннего двора, где была кузня, вышел Брезан – непривычно чистый, но в неизменном кожаном фартуке. За ним шли мастера и подмастерья.

– Добро пожаловать, Золотоглазая, – промолвил Брезан.

Керин кивнула, не в силах сказать ни слова. Брезан отступил, и она увидела, что два мастера, Радом и Кальм, держат на вытянутых руках ясеневый узорчатый посох. Керин прижала руки к застучавшему вмиг сердцу.

Брезан нажал на головку посоха, сделанную в виде цветка красавки, и посох бесшумно распался вдоль, обнажив блистающий клинок:

– Вот твой меч, Золотоглазая. Все, что смогли для тебя сделать, не посетуй, коли что не так.

И поклонился. До земли. Как Сварогу.

Керин шагнула вперед, попыталась поднять его:

– Не надо, Брезан…

– Ну и меч! – Тума вынырнул из-за забора. – Не меч, а штопальная игла. В самый раз для девушки.

Подмастерья засмеялись было, но умолкли под грозными взглядами мастеров. Те, впрочем, тоже не смогли сдержать улыбки. Улыбнулась и Керин. Брезан выпрямился и, нахмурясь, поймал за шиворот ученика, который не очень и пытался удрать:

– Насмешки строить, бездельник? Вот я тебя…

Тут уж рассмеялись все. Тума, повиснув в воздухе, зыркал хитрыми глазами по сторонам. Брезан встряхнул его и поставил на землю.

– И не попадайся мне впредь…

Керин дрогнувшими пальцами взялась за рукоять меча, приподняла его и вскинула над головой, дивясь и радуясь его легкости. Клинок описал огненный полукруг и замер. Тогда Гарт вырвал из ножен свой старый меч, подставил его:

– Руби!

Керин с размаху опустила клинок, разрубив меч Гарта пополам. И изумленно заморгала.

– Добрый меч! – с гордостью сказал Брезан. – В самый раз по Легенде. Мы освятили его твоим именем, а нареки его сама.

Мастера и подмастерья согласно кивнули. Гарт поднял половинки посоха и показал Керин, как соединять их, скрывая клинок.

– Ну, доброго пути! – Брезан протянул Золотоглазой тяжелую ладонь. Тума, выглянув из-за спин, улыбаясь, вовсю замахал руками. Мелькнула в дверях дома Дубравка. Гарт от души хлопнул Керин по плечу и, как всегда, покраснел.

– Не подведи учителя, – оглянувшись на него, хмыкнул мастер.

Керин тряхнула головой. Поклонилась всем оружейникам разом, стиснула в кулаке узорчатый посох и вышла за ворота.

Мэннор ждал ее у дома Избранных и по тому, как он шагнул ей навстречу, по его сдвинутым бровям и хмуро блестящим глазам Керин поняла, что он задумал.

– Бежим, – сказал он твердо, уже не моля.

Керин покачала головой.

– Нас не найдут. Есть конные подставы. В три недели будем в Ситане.

– А здесь схватят другую. И она пойдет на смерть…

– Кто угодно, лишь бы не ты! Что мне до других! – с яростью бросил он.

Керин зажмурилась, точно ее ударили:

– Мэннор!..

– Дурочка! Святая дурочка! – Мэннор придвинулся, схватил ее за плечи, встряхнул так, что волосы упали Керин на глаза. – Не хочу, чтобы ты погибла, пойми, не хочу! Уйдешь со мной сейчас, слышишь?

– Мэннор, – с болью проговорила Керин, до белизны сжимая пальцы на посохе. – Мне надо идти, я должна… Я вернусь…

– Должна! Уж лучше скажи, что я просто не нужен тебе! Ты и помощи от меня принять не хочешь… Как ты вернешься, глупая? Посохом вот этим воевать будешь?

– Откуда ты… – Керин осеклась.

Из-за углового дома появилась Наири. Она шагала так быстро и крупно, что подол путался у нее в ногах. За девушкой спешил, спотыкаясь, одетый в бархатный кафтан с воротником из бобра простоволосый, сгорбленный старик. Мэннор выругался.

– Герсан! Скорей же, безумная! Заметит!

Керин вырвалась из его рук и громко крикнула:

– Наири! Наири, постой!

Та вздрогнула, остановилась так же стремительно, как двигалась, волосы метнулись крылом. Керин торопливо подошла. Старик замер в отдалении, и его тяжелое лицо перекосилось.

– Ты домой? Пойдем вместе.

В темно-серых глазах Наири мелькнула боль.

– Пой-дем, – выговорила она с трудом и сильно сжала руку Керин, будто цеплялась за ветку, выбираясь из трясины. – Пойдем скорее, ради Верпеи…

Керин оглянулась туда, где в тени ворот стоял Мэннор. Он не двинулся с места.

Глава 4

Возок трясся на колдобинах, заносясь то вправо, то влево, и сидевшие в нем то и дело валились друг на друга, но ни смеха, ни шуток не было. И сердце не сжималось сладко от запаха сена, настеленного на дно, и не кружил голову распахнутый простор. Может, потому, что возок оцепляли конные стражники, а может, черные браслеты на руках были чересчур тяжелы…

Керин сидела у края, положив на колени посох. К плечу ее прижалась Леська, щекотала шею пушистыми волосами и вздыхала; Керин, не поворачивая головы, погладила ее по руке и Леська задышала чаще, но смолчала. Молчали и другие…

Мирна все вытирала и вытирала ладонями мокрые щеки…

Флена уткнулась лицом в грудь Гента…

Наири, поджав ноги, безучастно смотрела перед собой…

Велем грыз травинку…

Гино, подперев руками подбородок, шептал что-то, не слышное никому…

Лаймон и Ратма обнялись по-братски, изредка взглядывая друг на друга и тут же отводя глаза…

И другие тоже старались не встречаться взглядами.

Керин вспоминала и не могла вспомнить лицо Мэннора: видела его почти неразличимым в тени чужих ворот в тот день, когда они с Наири, взявшись за руки, убегали каждая от своей беды… А нынче утром, когда возок с Избранными выезжал из Ясеня, ей почудилось, что в толпе мелькнуло его лицо, но вглядеться она не успела. И сейчас казнила себя за это. И за то, что так и не сумела передать ему свою веру, что задуманное кончится удачей. А как она могла передать, если сама не знала, откуда в ней эта вера…

Керин закрыла глаза. От жалости она готова была простить Мэннору все: и обидные слова, и небрежение к судьбам других Избранных – он не хотел, чтобы она погибла…

"А Леське погибать можно? А Наири? Велему? Мирне?" – Керин покачала головой, споря неведомо с кем… Погладила посох. От него, казалось, исходила уверенная сила, холодящей струей растворявшаяся в крови.

А возок катился все дальше под нежарким предзакатным солнцем… Было уже темно, и в руках конных запылали походни, когда дорога кончилась, открыв взору меловой холм, над которым в бледном небе чернели сосны. Под их корнями зияла дыра. Конные спешились, перебрасываясь негромкими словами, а старший подошел к возку и, пряча глаза, сказал:

– Вылезайте.

Керин сошла, не выпуская посоха, первой, за ней выскочила Леська и тут же ухватилась за ее руку. Стражник протянул руку Наири, но она слезла сама и обогнула его, будто боясь прикоснуться хоть краем одежды. Один за другим выбирались парни, медля, как могли. Мирна, спустившись, вдруг осела на траву. Флена громко всхлипнула и вцепилась в края возка.

Стражники хмуро переглянулись.

– Ну… побыстрее, что ли… – пробормотал один.

– Ничего, сожрать успеет! – огрызнулся Велем.

Гент, вздрогнув, погладил Флену по голове, мягко приподнял. Руки ее разжались. Гент взял ее на руки и, тяжело ступая, пошел к остальным…

Их обвязывали за пояс веревкой и опускали в дыру. Едва ноги касались земли, хитрый узел распускался сам собой, и веревка взмывала вверх. А там уже ждал следующий…

Когда очередь дошла до Леськи, та с неожиданной силой обхватила Керин и закричала, что без нее не пойдет: пусть вяжут обеих!

– Леська, Леська, и не стыдно тебе? – увещевала Керин.

– Не стыдно! Страшно! Темно там!

– Ну, я первая, а ты ко мне… Ладно? – она обернулась к старшему стражнику. У того лицо передернулось, он с трудом кивнул, Керин отодвинула Леську, вскинула руки, чтобы легче было обвязать ее, попросила:

– Походен нам дайте, сколько сможете: там, и вправду, темно.

Старший выдавил:

– Дадим.

Темнота охватила Керин, и показалось, прошла вечность прежде, чем чьи-то руки подхватили ее, и жесткая веревка распалась.

– Это я, Гино, – проговорили над ухом. – Не бойся, что это у тебя?

– Посох, – Керин запрокинула голову, пытаясь разглядеть, что творится вверху.

Слабый свет едва очерчивал края отверстия. Потом он на миг затемнился, и тут же в вышине вспыхнул красный огонь, разбегаясь бликами по стенам пещеры.

– Леська? – окликнула неуверенно Керин.

– Я-а! – отозвалась та. – Походня тут. Ой, ловите!

Ее поймали, и Гино тут же забрал походню, а Леська припала к Керин и рассмеялась, как ни в чем не бывало.

Спустили Флену, за ней – Гента с охапкой незажженных походен. Велем тотчас же запалил их, раздал всем. Избранные взглянули друг на друга в этом зыбком жарком свете – и будто впервые увидели.

С высоты донесся затихающий дробный стук копыт.

– Ну что? – сказал Велем, – идем?

– Куда идем? – вскрикнула всегда молчаливая Мирна. – Куда?!

– Вперед.

– Погоди, Велем. Леська, присвети, – Керин взялась обеими руками за головку посоха, нажала тайную пружину. С едва слышным сухим треском посох распался. Как завороженные, смотрели Избранные на играющий алыми сполохами клинок.

– Меч… – прошептал Гино. – Откуда?

– А не все равно?! – Леська подпрыгнула и так взвизгнула от счастья, что прокатилось эхо.

Велем поймал рыжую за плечи, протянул руку к мечу.

– Нет, – сказала Керин. – Прости.

Керин шла первой, за ней: силач Велем и Леська – остальных она не видела. Ход расширялся понемногу, меловые стены потемнели, воздух стал спертым, застоявшимся. Вдруг тяжелый гул прокатился по пещере и затих на хрипе.

– Что это? – пискнула Флена.

– Дракон, что еще? – ответил Велем.

– Не пойду я дальше!

– Флена, – укоризненно начал Гент.

– А и впрямь, пусть девушки останутся, – подал голос Гино.

– Ты и оставайся, – огрызнулась Леська на ходу.

– Не спорьте, – сказала Керин. – Не всем же сразу идти. Флена, Мирна, Наири…

– Не останусь, – оборвала Наири хрипло.

– Хорошо. Гент, побудь с ними, им же страшно, – и Керин повернула туда, откуда доносился, нарастая, скрежет и хрип.

Гент сгреб круглолицую упрямицу Флену и понес за остальными, пыхтя сердито:

– Кто добрый, на том и ездят. Походней мне в нос не тычь…

Мирна, спотыкаясь, поспевала следом.

Все сильнее становился тяжелый смрад, а громыхающий рев заполнил пещеру, смешиваясь с гулом сыплющихся камней и мерными глухими ударами…

Потом впереди вспыхнули два кроваво горящих глаза…

Дракон полз, загребая камни когтистыми лапами, вытянув шею: оскаленные зубы сверкали в свете походен, костяной гребень на шее дыбился, а от гневных ударов хвоста содрогались стены.

Дракон был разъярен: он привык к ежегодным жертвам, к их доступности и покорной беспомощности. И его никогда не оскорбляли наглым блеском огня: он почти ничего не видел, – но уверенно полз на привычный и сладкий запах живой плоти.

– Назад! – крикнула Керин, обеими руками подняв над головой меч.

Дракон дернул головой, и Керин попыталась дотянуться клинком до шеи, но ее встретила оскаленная морда – клинок попал по желтым, твердым, как камень, зубам. Дракон втянул голову и наугад хватил растопыренной лапой – Керин, отскочив, секанула по ней. Дракон взревел. Его мощный хвост, вильнув, прошел у самых ног Керин. И тут Наири рванулась вперед и, взвизгнув, швырнула походню в оскаленную пасть и упала. Керин перепрыгнула через ее бесчувственное тело, рубанула с размаху.

Голова дракона качнулась, как у деревянной куклы, раздался сухой хруст, и черная кровь хлынула из раны. Зверь забился: дергались лапы, роя борозды в земле и расшвыривая камни. Острый коготь задел плечо Керин, она закричала. Тяжелый хвост метнулся, сбив с ног Лаймона, Леська сумела увернуться…

Потом дракон застыл огромной, уходящей во тьму, горой. Кровь текла из рассеченного горла, разливаясь шипящим озером. Унося беспамятную Наири, Избранные отступали перед этой кровью. И не сразу заметили, что свернули не туда. А когда поняли – возможности вернуться уже не было.

Они шли медленно: мешала усталость, да и путь был не из гладких – осыпи, валуны, внезапные трещины. Гино впереди освещал дорогу. За ним брел, опираясь на плечо Ратмы, Лаймон, потом Велем нес на руках Наири. Гент и Леська заботливо поддерживали выбившуюся из сил Флену, а перепуганная Мирна несла, стараясь не погасить, сразу две походни – свою и Леськину.

Керин шла последней.

Она не смогла бы сейчас повести их за собой, выбирать дорогу, указывать, куда идти – просто не хватило бы сил. Только двигаться, не выронить меч, не упасть, сделавшись обузой и без того усталым товарищам.

Они молча плелись темными запутанными ходами, не надеясь уже выбраться когда-нибудь на свет…

…Зачадив, погасли походни Мирны, и дальше Избранные брели почти в полной темноте – горел лишь светоч Гино…

…Надолго задержались у высокого уступа…

…Гино с трудом взобрался на него и помог влезть остальным…

…Керин, опершись на меч, долго смотрела вниз, в темноту; у нее кружилась голова.

– Мы никогда отсюда не выберемся! – крикнула Флена, и заплакала.

Они остановились, будто наткнувшись на стену. Только тяжелое дыхание слышалось в сумраке. Ушедший, было, вперед Гино вернулся, и красный отблеск огня упал на измученные лица.

– Неправда! – воскликнула Леська. – Мы дойдем. Иначе слишком несправедливо… Скажи, Керин!

– Мы дойдем, – сказала Керин. – Мы должны дойти.

Она протянула руку и взяла у Гино походню. Подняла, совсем невысоко, насколько хватило сил. И Избранные пошли за ней…

Минула, казалось, вечность, когда Гино вдруг остановился:

– Загасите походню.

– Ты спятил, что ли? – тяжело дыша, спросил Велем.

– Загасите! – повторил Гино. – Я чую ветер.

Керин подошла к нему, прислушалась.

– А если ошибся? Без огня останемся…

– Нет, – упрямо сказал он. – Я чую…

– И я! – вскрикнула Леська. – Медом пахнет!

Керин бросила походню, наступила на нее, и огонь, шипя, погас.

Темнота обняла их. Кто-то вздохнул громко, как перед слезами. До рези в глазах вглядывались Избранные. И даже не поверили себе вначале, почти одновременно увидав впереди блеклое пятнышко света…

Избранные вышли из-под земли у ручья, на необъятном лугу, и упали в траву, не в силах снести хлынувшего отовсюду света.

Было раннее утро, и, значит, они всю ночь провели в скитаниях под землей, меловой холм с соснами казался отсюда едва заметной точкой на краю неба. Они лежали в траве, с трудом веря, что пережили эту ночь.

Первым поднялся Велем, потянулся, оглядел остальных и вдруг захохотал. Этот хохот пробудил их, даже Наири, очнувшись, с трудом приподняла голову.

– Ты чего? – сердито спросил Гино.

– Да вы на себя поглядите! – выдавил Велем сквозь смех. – Чисто мороки!

– Колун тебе на язык! – вскочила Леська и, не выдержав, расхохоталась сама: и впрямь очень уж были они смешны – оборванные, закопченные, в синяках и драконьей крови, от которой одежда вставала коробом.

– Ну, живы, и слава Зничу, – изрек Велем. – А все ли целы?

– Лаймона хвостом оглушило, – напомнил Ратма. – Как ты?

– Тошно малость, – смутился Лаймон. – Да что я… Наири вот…

– Жива? – окликнул Велем.

Наири с удивлением оглядела себя и его:

– Жива как будто…

– Ну и хоробра же! – развеселился Гино. – Походней его! Дракон, небось, мыслил, что угостить хотела…

– А сам-то где был? – вскинулась Леська.

– За кустиком прятался, – густым басом ответил ей Велем. – Уймись, рыжая!

– Сам рыжий!

– Ой, подеритесь еще! – всплеснула руками Мирна. – Керин, ты-то что молчишь?

– В порядке я…

– А платье чего прорвано? Ой, да ведь рана у нее! Слышите вы, неугомонные?

Леська, взвизгнув, подбежала к Керин:

– Рана? Откуда?

– Когтем зацепил, – ответила, морщась, Керин, – безделица. Умыться бы…

– Мигом!

Керин, не дав подняться, отнесли к ручью, Наири за нею, Лаймон ковылял сам, сердито о чем-то выговаривая Ратме. Керин уложили в тени, под прибрежными кустами. Леська, разглядев, что рана и впрямь нестрашная, промыла и затянула ее полотном, оторвав подол своей рубашки, и сама залезла в ручей, где уже плескались парни, а Мирна и Флена, распутывая косы, сидели на бережке.

Леська наклонилась к воде. И тут, сзади, ее подтолкнули, а спереди подхватили, и она очутилась по горло в воде, а рядом хохотали Велем и Гино. От внезапности да от ледяной воды Леська завизжала так, что вздрогнули ветви ив.

– Ну и здорова же ты орать, рыжая! – восхитился Велем. – Всех берегинь распугала.

Леська молча вцепилась ему в волосы, и Гино едва не потонул от смеха, пытаясь разнять их. Смеялись и остальные. И кто бы видел их – не поверил, что еще вчера они ждали смерти.

Керин, приподнявшись на локте, следила за возней и смехом и летящими брызгами. Потом взглянула на Наири, которая лежала рядом, закинув руки за голову:

– Тебе плохо? Отчего ты не идешь к ним?

– Не хочу, – но в глазах Наири было недоумение.

Керин отодвинулась, было, думая, что разговор окончен, но та вдруг заговорила снова:

– Неужели, правда?

– Что?

– Дракон убит. Убит?

– Правда, – улыбнулась Керин и тайком погладила клинок, лежавший за спиной.

– Стало быть, я не расплатилась, – Наири говорила медленно, как во сне.

– Ты о чем?

– О справедливости. Что дальше делать будем?

– В Ясень пойдем, – вздохнула Керин.

– Тебя ждут там?

– Конечно.

– А меня вот не ждут, – Наири села, обхватив руками колени, тряхнула головой. – Никто не ждет нас, все нас давно оплакали.

– Неправда! – Керин тоже села. – Ждут!

– Старшины уж убытки посчитали, успокоились, – в голосе Наири была горькая издевка. Керин покачала головой: