Текст книги "Секрет Коко"

Автор книги: Ниам Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

23

– Уверена, что не замерзла? – спрашивает меня Мак, когда мы усаживаемся за крошечный столик на летней площадке небольшого кафе под названием «Чайка».

– Да, я в порядке, – отвечаю я, пытаясь сделать вид, что совсем не расстроена. – Свежий морской воздух мне не повредит.

По правде говоря, здесь морозно, как зимой, но я тепло одета, а потому такой отдых действительно идет мне на пользу. Кроме того, только здесь нам позволят сидеть вместе с Горацио.

– Надеюсь, ты не хочешь умереть от холода, – улыбается он.

– Картошка фри меня обязательно согреет, – отвечаю я, – да, мальчик мой?

Сидящий под столом Горацио начинает лизать мне руку.

– Пахнет вкусно, – соглашается Мак.

Из кафе до нас доносится изумительный аромат рыбы с картошкой фри, у меня в животе громко урчит. Кафе очень симпатичное, хоть и скромное, интерьер выдержан в морском стиле. В дамской комнате я обнаружила коллекцию ракушек в стеклянных флаконах, а к стенам там под разными углами крепятся затейливые деревянные якоря. Решающим доводом при выборе закусочной стал открывающийся отсюда роскошный вид – синее море, лодочки, плывущие по зеркальной глади воды, чайки, летающие над головой. Хоть сейчас и не сезон, еще слишком прохладно, но это место все равно выглядит потрясающе. Сидя здесь и любуясь побережьем, я чувствую странное удовлетворение, хоть меня и разочаровывает тот факт, что мы снова оказались в тупике.

– Любопытный он человек, – говорит Мак, подвигает к себе меню и тщательно его изучает.

– Спору нет. А ты еще и половины всего не видел…

Я уже рассказала Маку о том, как застала Джеймса Флинна за работой в полном неглиже, и он так хохотал, что я уж было решила, что он лопнет. Вот и сейчас он сразу заулыбался.

– Думаю, ты не скоро его забудешь, – говорит он.

– Да уж, он надолго останется в моей памяти, – хихикаю я.

Я тут же снова вспоминаю этот морщинистый зад. Что-то в этом человеке меня, несомненно, восхищает – должно быть, та уверенность, с которой он работал обнаженным. Я от ванной до собственной спальни в таком виде смущаюсь пробежать. Рут, например, не стесняется своего тела, она бы с легкостью разделась на людях – в летнюю пору бабушка часто загорает на крыше нашего магазина топлесс, что, безусловно, страшно бесит Анну. Последняя придерживается мнения, что бог дал женщине грудь, чтобы та скрывала ее от посторонних глаз, а не показывала всему миру. Она не признает даже открытой ложбинки между грудей – я уже сбилась со счета, сколько раз Анна пилила Рут за то, что та слишком часто выставляет свое тело напоказ. Кэт, к слову, тоже чувствует себя вполне раскованно в чем мать родила – я сотню раз видела ее голой. Я же совсем не люблю обнажаться. Мне никогда не нравилось мое тело настолько, чтобы показывать его кому бы то ни было – разве что при тусклом свете и наличии простыни, которой можно было бы прикрыться.

– Наверное, он чувствует себя свободным, работая в таком виде, – задумчиво говорит Мак, беря из корзиночки кусок хлеба и угощая им Горацио. Тот глотает его целиком и усаживается поудобнее, ожидая продолжения пиршества, если он, конечно, этого заслужил. Я бросаю ему под стол еще кусочек, за что меня тут же щедро вознаграждают – пес снова облизывает мою руку.

– Дух свободы и все такое? – спрашиваю я.

– Угу, – кивает он. – Не то чтобы я предлагал всем последовать его примеру…

– Конечно, нет, – серьезно отвечаю я. – Не думаю, что мир готов к такому потрясению. По крайней мере, не сейчас.

Мимо нас по улице неспешно прогуливаются две пожилые леди, одетые во все черное: черные платья, черные теплые колготки, черные ботинки на шнурках и черные же косынки, завязанные под подбородком.

– Внешность может быть очень обманчивой, – говорит он. – Взять эту парочку. А вдруг они – свингеры со стажем?

Я украдкой поглядываю на них: теперь женщины остановились поболтать с каким-то старичком, направлявшимся в другую сторону.

– А может, у них сложился любовный треугольник, – невозмутимо продолжает Мак.

Я заливаюсь смехом, и Горацио усаживается рядом со мной на землю, как всегда распушив хвост.

– Я веду к тому, – многозначительно поднимает бровь Мак, – что чужая душа – потемки.

– Здравствуйте, вы готовы сделать заказ?

Мы одновременно поворачиваемся и видим сногсшибательную официантку, держащую наготове свой блокнотик. Она поедает глазами Мака, как будто меня тут и вовсе нет.

– Какое у вас сегодня блюдо дня? – вежливо улыбается он ей.

– Солнечник, – отвечает девушка. – Еще утром в бухте плавал. У нас его очень вкусно готовят.

– Хорошо, вот его я и закажу, – говорит он, возвращая ей меню.

– К нему картошку фри и гороховое пюре? – спрашивает официантка, наклоняясь к нему до неприличия близко. Нельзя не заметить, как заинтересованно горят при этом ее глаза и как ослепительна улыбка.

– Звучит завлекательно, – отвечает он, улыбаясь в ответ. Она награждает его еще одной лучезарной улыбкой.

Ясно, она точно пытается его подцепить. Ну конечно. Вот и пристала к парню, как банный лист. Как грубо. А вдруг мы с ним встречаемся? То есть между нами, разумеется, ничего нет, но она-то этого не знает! Эта оторва флиртует с ним!

– Люблю мужчин с отменным аппетитом, – одобрительно отзывается она, откровенно пожирая глазами его широкие плечи. Делает это с таким видом, будто сама не понимает, насколько бросаются в глаза ее попытки привлечь его внимание.

– На свежем воздухе меня всегда одолевает зверский аппетит, – вежливо кивает он.

– Аппетит можно не только так нагулять… – провокационно отвечает девушка.

У меня создается впечатление, что, если я сейчас не напомню о себе, она и вовсе меня не обслужит, а мой желудок не может позволить себе такой роскоши.

– Ну а я буду ассорти из морепродуктов, – влезаю в их разговор я.

– Хорошо, – взгляд официантки задерживается на мне на какую-то долю секунды, но она даже не записывает мой заказ.

– А какой к ним подается гарнир? – спрашиваю я. – У вас есть картошка фри?

– Вы у нас проездом? – обращается она к Маку, открыто меня игнорируя.

– Да, мы тут совсем ненадолго, – отвечает он.

– Какой милый песик, – мурлычет она, наклоняясь ниже, чтобы погладить Горацио и продемонстрировать нам все достоинства своего декольте. Я спешно начинаю поправлять шарфик и ерзать на месте при виде ее несомненно выдающейся груди, выпирающей из выреза весьма и весьма обтягивающей футболки. Ей-то уж точно не холодно. Или просто она не считает нужным скрывать свои телеса от окружающих, невзирая на погоду.

Неподвижный, как статуя, Горацио остается холоден к ее ласкам, и я всеми силами пытаюсь спрятать довольную улыбку – ему она тоже не понравилась.

– Он очарователен! – громко восхищается она. – Как его зовут?

– Горацио, – отвечает Мак и чешет псу шею.

Официантка уже бухнулась на колени, она треплет холку Горацио так отчаянно, будто от этого зависит вся ее жизнь. Ее намерения очевидны, но Мак, кажется, ничего такого не замечает. Он вопросительно смотрит на меня.

– Ты не хочешь взять на двоих порцию луковых колец? – спрашивает он. – Выглядят они просто замечательно.

С этими словами он показывает на столик у окна, за которым какая-то парочка с аппетитом поглощает эти самые кольца.

– С удовольствием! – отвечаю я. Сто лет уже не ела луковых колец, и они действительно выглядят очень соблазнительно, к тому же мне не нужно беспокоиться о запахе изо рта – ни Маку, ни Горацио до этого дела точно нет.

– Простите, – обращается Мак к официантке, которая по-прежнему ползает у нас в ногах, притворяясь, что совершенно очарована Горацио.

– Да? – смотрит она на него снизу вверх широко раскрытыми глазами, приподняв подбородок так, чтобы парень видел ее лицо в самом выгодном ракурсе. Руку даю на отсечение, это кокетливое выражение лица она отрабатывала перед зеркалом годами.

– Не могли бы вы добавить к нашему заказу луковые кольца? Коко, как насчет чесночного соуса?

– Почему бы и нет.

– Вас зовут Коко? – с сомнением в голосе спрашивает официантка, поднимаясь на ноги, и снова наклоняется к Маку так, что уже вот-вот сядет к нему на колени.

– Да, – осторожно отвечаю я. На ее лице ясно написано, что глупее имени нельзя было придумать.

– О-о-о… Как неожиданно, – говорит она. Затем, улыбнувшись Маку напоследок, она направляется в сторону кухни, покачивая бедрами в два раза энергичнее, чем обычно. Девушка нарочно так виляет задом, чтобы его впечатлить. Следует признать, что она действительно очень хороша в этих своих обтягивающих розовых джинсах.

– Что это было? – спрашивает Мак, пока я наблюдаю, как она летящей походкой входит в служебное помещение.

– Где? То, что меня проигнорировала официантка?

– Да нет.

– А, то, что она чуть не станцевала стриптиз у тебя на коленях? – небрежно спрашиваю я. – Только не говори, что не обратил внимания.

– Я думал, она просто пытается быть дружелюбной, – немного смущенно отвечает он.

– Да, это было очень мило, – смеюсь я. – Но невидимкой мне быть не понравилось, если ты об этом.

– Если честно, то я хотел знать, часто ли тебе задают подобные вопросы насчет имени? Оно ведь и вправду очень необычное.

Горацио уже тихонько похрапывает, устроившись у меня на ногах под столом. Его дыхание такое теплое и приятное, что я боюсь пошевелиться.

– А, ты об этом, – смущаюсь я. – Извини. Да, имя действительно редкое, так что такие вопросы я слышу довольно часто.

– И все же: почему тебя назвали Коко? – спрашивает он. – Или это тоже секретная информация?

В его глазах загорается любопытство, и он подается ко мне ближе. Я буквально физически ощущаю, как за нами наблюдает та официантка.

– Нет, конечно, – говорю я. – Мама назвала меня так, потому что очень любила Коко Шанель и Францию. Все очень просто, как видишь.

– Коко. Прекрасное имя.

– Спасибо, но мне иногда так не кажется, – признаюсь я.

– Почему? – Он наливает стакан воды со льдом сначала мне, потом – себе.

– Меня из-за него частенько дразнили – как ты понимаешь, в ирландской глуши не так много девочек по имени Коко. Да оно мне и не подходит вовсе…

– В каком смысле?

– Знаешь, когда люди слышат имя Коко, они тут же представляют себе девушку шикарную и утонченную. А я под это определение явно не подхожу. – Я снова заглядываю через окошко в основной зал и вижу, что, как и ожидалось, та официантка продолжает пялиться в нашу сторону, опершись на барную стойку.

– Как сказала эта девушка, – сухо добавляю я, – мое имя звучит для всех «неожиданно».

Судя по выражению его лица, Мак даже не понял, как сильно задела меня эта официантка. Он делает глоток воды и спрашивает:

– Ты слишком строга к себе, не находишь?

– Нет, просто реально смотрю на вещи.

Вдруг из ниоткуда появляется наша знакомая: ставя на стол корзинку с луковыми кольцами, она окидывает меня презрительным взглядом. Затем она, будто по мановению волшебной палочки, меняется в лице и мило улыбается Маку.

– Я принесла воды для Горацио, – мурлычет она, ставя к его ногам небольшую мисочку и снова выставляя напоказ свои формы. – Подумала, что ему тоже может захотеться пить.

– Спасибо вам большое, – несколько напряженно отвечает Мак.

– Что вы, мне это только в радость, – воркует она. – Если вам еще что-нибудь понадобится, сразу зовите.

Она долго, пронзительно смотрит на него и уплывает обратно к барной стойке, на этот раз – еще медленнее и еще изящнее. Должно быть, девушка пересмотрела видеоклипов Бейонсе<sup>[27]27
  Бейонсе, Жизель Ноулз (род. 1981) – американская певица.


[Закрыть]</sup> – если она будет продолжать в том же духе, ее бедра могут и не выдержать такой встряски.

– Видишь? – спрашиваю я, откусывая кусочек лукового кольца. Даже не помню, когда в последний раз ела такую вкуснятину – здесь потрясающе готовят.

– Что?

– Она с тобой заигрывает.

– Но я-то с ней – нет, – отвечает Мак, и меня охватывает странное волнение от того, как он на меня смотрит.

– Здесь очень красиво, – говорю я, обмакивая еще одно луковое колечко в чесночный соус.

– Да, очень. Есть и в нашей стране живописные места. Не понимаю, зачем люди ездят невесть куда.

– Я тоже. Я вообще по натуре большая домоседка.

– Я такой же, – улыбается он.

– Правда? Не думала, что где-то остались еще такие люди.

– Почему так?

– А вот так… – Я отлично помню, как все вокруг твердили мне, что зря я не хочу ехать в Новую Зеландию.

– Что-то ты темнишь, за этими словами явно кроется какая-то история. – Он аккуратно вытирает рот салфеткой. – Рассказывай.

Горацио коротко всхрапывает и сильнее жмется к моим ногам. Я делаю глубокий вдох.

– Ладно, расскажу. Мой парень переехал в Новую Зеландию. Точнее, мой бывший парень.

– Понятно… А бывшим он стал из-за своего переезда или наоборот – уехал из-за того, что вы расстались?

– Сложный вопрос.

– Обычно выбирают первый вариант, – криво усмехается он. – Но ты продолжай.

– Он, конечно, звал меня с собой…

– А ты не захотела с ним ехать?

– Нет.

– Почему? Не любишь Новую Зеландию?

– Уверена, это прекрасная страна, но мне нравится жить здесь. И я не хочу ничего менять.

– А ты не думала поехать с ним, дать ему шанс?

– Если честно, даже не рассматривала такую возможность.

– Это из-за бабушки? Я заметил, вы с ней очень близки.

– Нет, она сама уговаривала меня ехать с ним – говорит, я с ума сошла. То же самое мне твердит и моя подруга Кэт.

– Но ты их слушать не хочешь?

– Мне нравится моя жизнь. Кроме того, не думаю, что у нас с Томом было что-то по-настоящему серьезное.

– Правда? – изумленно поднимает брови он.

– Да. То есть он отличный парень, очень милый, но… Знаешь, чего-то нам с ним не хватало. Иногда я думаю, что мы больше походили на брата с сестрой, чем на пару.

– Хм… Плохо.

Я смеюсь:

– Да уж, хорошего мало.

Нас с Томом с самого начала не слишком-то влекло друг к другу. Не было никакой страсти, никакого желания. Он тоже это понимал, руку даю на отсечение, хотя никогда ни на что не жаловался. Любопытно, чувствует ли он сейчас нечто подобное со своей новой девушкой. Надеюсь, у них все будет иначе.

– Если я правильно все понимаю, – хмурится Мак, – несмотря на сильнейшее давление со стороны друзей и семьи, настойчиво отправляющих тебя «за бугор», как сейчас говорят, ты все же выстояла?

– Да, получается, что так.

Все действительно подталкивали меня к такому решению – и благодаря этому я наконец и расправила крылья.

– Ясно. Ты либо упряма как осел, либо настоящая курочка-наседка.

Я снова заливаюсь смехом, не зная, удивляться мне или обижаться на такие его слова.

– А как насчет недолгих зарубежных поездок? – продолжает он.

Я снова смеюсь в ответ:

– Мне они очень даже нравятся.

– Уверена? – подозрительно щурится он. – Когда ты в последний раз была за границей? Спрашиваю лишь для того, чтобы проверить свою гипотезу, сама понимаешь.

– Совсем недавно вернулась из Лондона.

– Правда? Ты же говоришь это не для того, чтобы склонить чашу весов в пользу упрямства?

– Ездила туда, чтобы пообщаться с одной старинной подругой Тэтти.

– По собственной воле?

– Да!

– А в ближайшее время никуда не собираешься? Скажем, в Европу.

– Не думаю, что получится.

– Угу, – переплетает он пальцы на уровне подбородка. – Итак, думаю, ты – хомо домоседус обыкновенный.

– Вот как?

– Да. Видишь ли, встречаются и более тяжелые случаи, когда люди даже на территорию аэропорта боятся ступить. Трясутся при виде чемоданов в магазинах, представляешь?

– Хм, так они, наверное, и ряды с летней одеждой обходят стороной?

– В точку! – смеется он. – Своими глазами видел. Боятся всего, что хоть сколько-нибудь связано с путешествиями.

– А сам ты к какому виду относишься? Уже поставил себе диагноз?

– Я – редкая порода. Иногда мне приходится путешествовать в связи с работой, но, если есть такая возможность, сижу дома круглый год, никуда не езжу. Ты – счастливица, мало кому удается увезти меня так далеко от родного гнездышка. – Он говорит это с совершенно невозмутимым видом, но я по глазам вижу, что шутит.

– Во всем можешь винить только Рут, – протестую я. – Это она тебя заставила.

– Правда? – Он прикидывается невинной овечкой, делает вид, будто не понимает, о чем я.

– Хватит притворяться, ты и сам знаешь, что это все она, – хихикаю я.

– Ладно, может, и так, но я и сам был не против. – И снова от его слов у меня начинают порхать бабочки в животе.

Я смотрю на часы – оказывается, уже гораздо больше времени, чем я предполагала.

– А как же собачий приют? – спрашиваю я.

– Какой еще собачий приют? – недоуменно переспрашивает он.

– Ты же говорил, что хочешь заехать в какой-то питомник, убить двух зайцев сразу, – напоминаю я ему.

– Ах да, – отвечает он, отчего-то старательно пряча глаза. – Уже, наверное, слишком поздно им звонить. Заеду туда в другой раз.

– Но получается, что ты проделал весь этот путь зря! – Теперь я чувствую себя по-настоящему неудобно: получается, Рут действительно силой заставила его отправиться в эту поездку.

– Ваш заказ, – говорит официантка, небрежно бросая передо мной тарелку с едой. На этот раз она успела подкрасить губы, да так, что на ее передних зубах осталось огромное ярко-розовое пятно помады. Обычно я стараюсь незаметно намекнуть девушке на ее оплошность, пускай даже я ее совсем не знаю, но сегодня решаю остаться в стороне. Теперь, когда она опять начинает клеиться к Маку, я едва сдерживаю смех. Вот она, женская солидарность!

Мак тянется к моей тарелке, хватает кусочек картошки и отправляет его в рот.

– Эй! – возмущаюсь я и тяну тарелку на себя.

– Прости, но она такая аппетитная, – смеется он. – А как же «поделись с ближним своим»?

– Хм, – хмурюсь я, не отпуская тарелку. Но перед его улыбкой невозможно устоять.

– Спасибо, – благодарит он официантку, когда она приносит ему его блюдо. – Выглядит потрясающе.

– Положила вам побольше картошки, – мрачно отзывается она.

Девушку явно раздражает тот факт, что на него не действуют ее чары. Она выжидает секундочку и с разочарованным видом уходит. Весь ее флирт вкупе с демонстрацией прелестей пошел коту под хвост. По ее лицу видно, что такое случается крайне редко, а потому она жутко расстроена.

Мак встряхивает бутылочку с кетчупом и выливает все ее содержимое себе в тарелку.

– Любишь картошку с кетчупом? – спрашиваю я.

– Люблю кетчуп, – отвечает он. – А ты?

Он вдруг смотрит в мою тарелку, в которой нет и следа томатного соуса, и его глаза широко раскрываются от ужаса:

– Ты же не из этих, нет?

– Из кого – из этих?

– Не из кетчупоненавистников?

– Это еще кто такие?

Он с облегчением вздыхает.

– Фу-у, раз ты о них даже не слышала, я в безопасности, – говорит он. – Кетчупоненавистники – это заклятые враги кетчупа.

– Враги кетчупа? – Я чуть не плачу со смеху, настолько глупо это звучит.

– Да, они скрываются повсюду. Они специально подбрасывают мелкие монеты в баночки с кетчупом, чтобы у людей заворот кишок случился. Вот так-то!

– Никогда таких не встречала.

– Тебе сильно повезло, – отзывается он. – Так что, каков твой план, Коко Суон?

– Мой план?

– Будешь дальше разыскивать настоящего Джеймса Флинна?

– Еще не знаю, – отвечаю я, посыпаю картошку солью и отправляю один кусочек себе в рот.

– Тогда лучше решай поскорее. Раз уж ты меня в это втянула… – театрально закатывает глаза он.

– Никуда я тебя не втягивала, – отвечаю я и бросаю кусочек картошки Горацио, который, как всегда, проглатывает угощение, не жуя.

– Нет, втягивала, – деланно расстраивается он. – Как же я буду теперь спать по ночам, зная о том, что письмо так и не дошло до своего адресата? Это неправильно. Не думаю, что смогу жить дальше, зная об этой истории.

– Уверена, ты как-нибудь переживешь, – усмехаюсь я.

Он подается вперед, вероломно хватает еще парочку кусочков картошки, хоть у него и есть полная тарелка своей, и закидывает их в рот так быстро, что и я пикнуть не успеваю.

– Нет, не переживу. Так что, раз у тебя нет никакого плана, могу предложить свой.

– Ты что-то придумал?

– Ага. Подобные затеи – мой профиль. Затейник и – ах да! – отличный сыщик. Мне даже скауты значок за это выдали. Точнее, хотели выдать.

– Да ну? – расплываюсь я в улыбке. Какой же он смешной! И невыразимо привлекательный.

– Правда-правда, – уверенно отвечает он, уволакивая у меня с тарелки еще кусочек картошки. Вдруг у него в кармане звонит мобильный.

– Ага! – торжествует он. – Дело пошло.

– Кто это?

– Из агентства недвижимости. Пока ты отходила в дамскую комнату припудрить носик, я взял инициативу на себя и снова им позвонил. Они искали адрес нужного нам Джеймса Флинна все это время.

Он берет трубку, а я по-прежнему не могу поверить в то, что он сказал, это невероятно! Он же только кивает и бормочет изредка что-то в знак согласия.

– Ну? – нетерпеливо спрашиваю я, когда он отключается. – Что они сказали?

– Как мы и думали. У них в системе действительно оказалось два Джеймса Флинна, – говорит он. – Но, боюсь, ничего хорошего они мне не сообщили.

У меня сердце обрывается.

– Он умер? – Такой ужасной концовки для истории Тэтти не предвидела даже я.

– Нет. Но у них нет его адреса. Продав дом, он уехал за границу, а куда – неизвестно.

Я никогда его не найду.

– Они точно ничего не знают? – спрашиваю я.

– Нет, прости, Коко. Оказывается, он скрипач, разъезжает по всему миру с оркестром. Одному Богу известно, куда их занесло сейчас.

Я лихорадочно соображаю.

– Дай телефон, – прошу я.

– Зачем? – удивляется он моему командирскому тону.

– У тебя ведь смартфон?

– Да, – кивает Мак и протягивает мне мобильный.

– Какой здесь пароль от вай-фай?

Он поворачивается назад, в сторону окошка, находит на нем небольшую вывеску и читает вслух нужную нам комбинацию цифр. За считаные секунды на его телефоне загружается страничка «Гугл», и я вбиваю в поисковик следующие слова: «Джеймс Флинн, оркестр». Пока грузится страничка с результатами, я думаю о том, что Марк мог бы мною гордиться. Хорошо, что тем вечером, когда мы разбирались со страничкой на «Фейсбуке», он успел объяснить мне, как работает вай-фай, иначе я бы в жизни не справилась.

– Ну конечно! – восклицает Мак, наблюдая за моими действиями. – Мы же можем узнать, где играет его оркестр, это же так просто!

Надеюсь. Искренне на это надеюсь. Кажется, страничка грузится целую вечность, но вот она наконец открылась, и я лихорадочно просматриваю выданные «Гуглом» результаты, прокручивая их вниз дрожащими от волнения руками.

– Он – первая скрипка в ирландском струнном оркестре, – читаю я. – И следующий концерт они дадут…

– Где? – спрашивает Мак.

Я отрываю взгляд от телефона и ошеломленно смотрю на него. Поверить не могу. Это еще один знак.

– В Париже, – отвечаю я. – Следующий их концерт будет в Париже.