Текст книги "Барсук выслеживает тигра"

Автор книги: Нэн Чонси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

5. СЛЕДЫ КОПЫТ

Бадж проснулся, когда солнце только-только еще осветило Три кулака. Дома никого не оказалось, стол был не убран после завтрака, а на огне грелась его каша.

Поев и умывшись, Бадж налил в крышку от жестянки вчерашнего молока и пошел к ящику, где жил его любимец. Тик-ки вылез из своего теплого гнездышка и, быстро пробежав по плечам и руке Баджа, принялся жадно лакать молоко.

– Ай, как щекочут твои коготки! – сказал ему Бадж. – Хорошо, что тебе по вкусу это молоко, больше нечего тебе дать. Попробуй еще съесть кусочек лепешки, с которой ты слизал варенье, озорник. А потом я тебе принесу пожевать молодых листьев.

Он вышел из дому, чтобы идти на выгон, где они оставили Бауру, но увидел, что родители возвращаются уже оттуда, и еще издали закричал:

– Ну как она, наша старушка?

Солнечным утром всякая беда кажется не такой страшной, как ночью, и теперь Бадж был уверен, что Баура поправится.

– Пока неважно, – отрывисто сказал отец. – Пойдем вытащим санки и привезем ее на них домой, здесь выхаживать ее будет легче.

Они вытащили самые большие санки, сделанные из развилистого ствола. Отец начал связывать жерди, а Бадж с матерью набивали мешки листьями папоротника, чтобы положить их сверху, тогда корове мягче будет лежать.

– Привести Принца? – спросил Бадж, когда все было готово.

– Нет, погоди, сынок. Сначала надо решить, куда мы ее поместим.

За домом между двух деревьев была прилажена прочная перекладина, на которую отец обычно вешал мешки с мясом, если охота была удачной. И вот над этой перекладиной он теперь соорудил навес из коры и подвесил к ней что-то вроде веревочного гамака.

– А это зачем, папа?

– Чтоб ногам было легче держать ее, сынок. Я не знаю толком, что у нее повреждено, но так ей будет удобнее.

Крошка мама высунула голову в отверстие, заменявшее окно.

– Уже поздно, – сказала она. – Пожалуй, сначала пообедаем, а потом уж пойдем за Баурой.

Уныло возвращались они в этот день с луга домой. Оказалось, очень нелегко взгромоздить Бауру на сани, а потом сдвинуть их с места. Принц не мог один с этим справиться, пришлось привести еще и Алмаза.

Вел лошадей отец, а Бадж и мать шагали сзади, следя, чтобы сани не занесло в сторону. Уже смеркалось, когда они добрались до дома. И, несмотря на сильную усталость, пришлось им втроем всей тяжестью налечь на веревку и так дюйм за дюймом поднимать Бауру.

В конце концов корову подвесили в гамаке так, что ноги ее касались земли, но не несли на себе тяжести тела.

– Можно увести Принца? – со вздохом спросил Бадж, жаждавший отдыха.

– Да. Теперь покормим ее, и ей станет лучше.

Все трое смотрели, как корова подбирает языком лакомую еду из старой цинковой лоханки, и уверяли друг друга, что она непременно выздоровеет.

– Иди распряги лошадей, – сказала наконец Крошка мама Баджу. – Чай готов.

Бадж пошел, но когда вернулся, то уже не мог есть от усталости. Он выпил чаю и лег спать. Засыпая, он слышал сквозь стенку, как отец говорил:

– Завтра ты, женушка, будешь присматривать за Баурой, а мы с Баджем пойдем с утра к упавшему дереву. Хочу разрубить его, покуда оно зелено, и привезти сюда на санках – вот и будет запас дров на зиму.

– Не лучше ли подождать, пока приедет Сэмми и поможет вам? – предложила мать.

Бадж поднял голову с подушки и с волнением ждал, что ответит отец.

– Нет, нельзя. Пришлось бы ждать целую неделю, а дерево рубить тем легче, чем оно зеленее.

У Баджа снова ёкнуло сердце. Значит, еще больше недели ждать Сэма! И к тому же еще неизвестно, приедет ли он.

– Постой, сынок! Пилу надо держать вот так, как я, – говорил отец, стоявший у другого конца дерева. – Не налегайна нее, а только тяни на себя… Вот так… Ну-ка еще раз…

Жж-жж, – монотонно жужжала пила, и скоро Бадж перестал замечать время.

– Стоп! – снова крикнул отец. – Старайся, чтобы она у тебя шла легко и плавно. Не надо так надрываться.

Бадж почувствовал, что сейчас он просто ненавидит отца, который не перестает твердить: „Ровнее держи, тяни!“, „Ровнее держи, тяни!“ – в такт движению пилы вперед и назад. Он уже не знал, утро сейчас или день, солнце или ветер. Ныла спина и оглушал визг пилы: жж-жж.

Наконец отец крикнул:

– Стой, мы его распилили! Вытаскивай пилу, живей!

Огромный ствол эвкалипта задрожал, закряхтел, но еще не распался пополам. И снова Бадж скользкими от пота руками схватился за деревянную рукоятку пилы.

– Не надо! – Отец утер лицо. – Теперь пустяки остались. Я дорублю топором.

Бадж разогнул спину и осмотрелся. Мир, медленно кружившийся перед его глазами, вдруг стал на место, и он увидел, что сегодня прекрасный, солнечный день и пора кипятить воду для чая. Сколько же часов или дней они распиливали это старое дерево?

– Может, мне привезти сюда санки, когда напьемся чаю? – спросил он. Ему хотелось прокатиться в санках, которые повезет Принц.

Отец помолчал, кладя сахар в кружки с чаем, потом ответил:

– Нет, на сегодня, пожалуй, довольно. До того как везти дрова домой, мне надо еще принести клиньев и наколоть их. Дадим лошадям отдохнуть, – видишь, скоро полнолуние и через пару дней придется вести их к переправе за припасами.

Бадж улыбнулся, опершись о своего врага – кусок распиленного ствола. Жизнь опять казалась ему прекрасной.

– Да, здорово я тебя заставил поработать. Ты, может, уже жалеешь, что не пошел в школу? – спросил отец с лукавым огоньком в глазах.

Но Бадж весело покачал головой, – ведь тяжелая работа, от которой ломило спину, и нелепое раздражение против отца, и злость оттого, что приходилось все время поспевать за пилой, – все было уже позади. И он испытывал чувство глубокой благодарности к отцу и большую гордость.

– Не думаю, чтобы Сэм мог распилить это старое дерево, – сказал он лукаво.

– А мы его привезем сюда и заставим попробовать, ладно? – со смехом сказал отец. – Надо же дать ему возможность показать себя!

Ушли они домой не сразу, сперва надо было аккуратно сложить поленья штабелями, а зеленые листья Бадж собрал в кучу посреди загона.

– После дождей, когда нечего будет бояться лесного пожара, мы как-нибудь вечером придем сюда и разведем хороший костер, – сказал отец.

Он, по-видимому, хотел развлечь Сэма, который, наверное, никогда еще не видывал, как пылает большой костер, как трещат в огне, словно фейерверк, зеленые листья эвкалипта, распространяя чудесный аромат смолы. Бадж как раз тащил к собранной куче большую ветвь, когда отец крикнул ему с того места, где раньше лежала Баура:

– Иди-ка сюда, сынок, скорее!

– Что, змея? – откликнулся Бадж, отыскивая глазами хорошую палку, так как отец рассматривал что-то на земле.

– Нет, нет. Это… да иди же погляди сам! – Отец уже стоял на коленях.

Когда Бадж подбежал, спотыкаясь в своих больших башмаках, отец резко приказал ему „смотреть под ноги“.

– Следы, понимаешь? Не наступи на них! Они похожи на следы Бауры, но это не ее, – ведь бедная старуха вот уже больше недели стоит под навесом. Смотри!

Бадж со страхом рассматривал следы.

– Значит, стадо разбежалось? – предположил он.

– Нужно проверить, не нашли ли они пролом в загородке. Но если бы стадо и выбежало, так всё разом. А тут одиночные следы… Они ведут сюда и отсюда… Ей-богу, я не удивлюсь, если окажется, что это…

– Что, папа?

– Ну, пока не будем гадать, послушаем сначала, что скажет мама.

– Ох, папа!

– Пойдем приведем ее сюда.

6. СТАРАЯ ЛУНА НА УЩЕРБЕ – ЖДИ НОВОЙ

Домой они пришли, когда солнце уже закатывалось и вся западная сторона неба пылала алыми огнями. Крошки мамы дома не оказалось, не было ее и под навесом около Бауры.

Наконец Бадж разыскал ее в дальнем конце огорода. Она собирала в ведро созревшие помидоры.

– Хорошо, что ты пришел, – сказала она, выпрямляясь. – Смотри, как скоро они поспели. А все благодаря солнечной погоде. Надо их снять до заморозков.

Но Бадж смотрел на помидоры с отвращением, хотя они цветом соперничали с пламенем заката.

– Тикки не ест помидоров, – сказал он.

– Для Тикки я дала тебе целую жестянку порошкового молока, и теперь самим придется обходиться без него, пока дядя Линк не привезет новый запас. Я думаю о том, чем накормить семью, а вовсе не Тикки.

– Но ведь у нас уже были на завтрак помидоры. Неужели и на ужин опять то же?

– Да. Скажи спасибо и за это. Если Баура не будет давать молока, просто не знаю, что делать. А папа целыми днями в лесу заготовляет дрова, ему некогда поохотиться и добыть нам мясо кенгуру… Ну, раз уж ты пришел, накопай-ка картошки, – добавила мать, указывая на воткнутую в землю лопату.

– Ах, Крошка мама, знаешь, что мы с отцом видели? Пойдем туда, посмотри сама. – И он рассказал ей о коровьих следах.

Крошка мама так заинтересовалась, что даже бросила свою работу.

– Сегодня уже поздно, дружок, солнце садится. Мы ничего не разглядим на земле. Но очень возможно, что это…

– Что возможно, Крошка мама? Отец не захотел мне ничего объяснять. Скажи ты!

– Если это следы маленьких копыт, таких, как у Бауры… Помнишь, у нее была телка, которая убежала в лес, когда ее гнали на дядину ферму? Пестренькая телушка… – Мать говорила тихо, как бы про себя. – А пестрые коровы дают всегда много молока… Ох, Бадж, я сейчас молилась… Я говорила богу: не люблю ничего просить, но, если Баура умрет (а незаметно, чтобы она поправлялась), нам будет очень трудно – особенно теперь, когда еще и Сэмми приедет…

– А почему Сэмми не может есть картошку и помидоры? Разве у него дома их не едят? – с живостью перебил ее Бадж.

Мать посмотрела на него, словно удивляясь тому, что он еще здесь, и сказала:

– Беги отнеси Бауре эту ботву. А отцу скажи, что я скоро приду.

В этот вечер они после ужина засиделись позднее обычного у камина и принялись обсуждать случившееся.

– Не забывайте, что скоро полнолуние, – сказал отец. – Только два дня осталось, а потом надо идти к переправе.

– Знаю, – отозвалась мать. – Если решим взять в лес лошадей, то надо идти уже завтра, чтобы лошади успели хоть денек отдохнуть. Давай встанем завтра пораньше, Дэйв, и пойдем осмотрим следы, а потом и загородку – нет ли где пролома.

– А можно мне ехать на Наррапсе? Ему же не нужно отдыхать, потому что он не пойдет к переправе.

– Нет, Бадж, тебя мы оставим здесь – присматривать за Баурой. Нельзя уйти из дому всем, а вдруг бедной корове станет хуже!

– И почему ты думаешь, что Наррапса мы не возьмем с собой к реке? – добавил отец. – Ведь нужно будет привезти сюда твоего двоюродного брата Сэмюэля.

И вот наутро Бадж остался стеречь дом, а родители двинулись на восток, навстречу солнцу, которое только что взошло над вершиной Трех кулаков.

Бадж выпустил Тикки из ящика, умылся, привел все в порядок и, когда маленький опоссум уселся на спинке отцовского кресла, рассказал ему все новости.

– Понимаешь, Тикки, остался только сегодняшний день и завтрашний, а потом мы пойдем к переправе за Сэмом. Ко нечно, может случиться, что у Сэма коклюш и он не приедет.

Но если он приедет, то всего через два дня! Осталось ждать сегодня и завтра.

Он накормил Тикки, поставив его на стол, а пока тот ел, вычистил его ящик и положил туда свежих листьев. Потом перенес Тикки в ящик, плотно закрыл крышку, а сам пошел проведать старую Бауру.

Тощая, с торчащими ребрами, она, как всегда, уныло висела на своих веревках; спина ее была прикрыта мешковиной, а головой она уткнулась в жестяную лоханку с кормом. „Странно, я до сих пор не замечал, что у нее так торчат кости“, – подумал Бадж.

– И почему ты такая худая стала, старушка, ведь ты не перестаешь есть? – сказал он Бауре, с огорчением глядя на нее. Он все еще не сомневался, что она оправится, раз ест с аппетитом. Но сейчас ему вспомнились слова отца: „Еда, кажется, ей не впрок“.

Да, сколько она ни ела, а была тощая. Может, корм слишком сухой, и ей нужен свежий, более сочный? Подумав так, Бадж побежал нарвать осота и другой зелени на огороде.

Когда он вернулся, Баура уже перестала есть. Он насыпал ей сорванную зелень в лохань, но она смотрела на еду равнодушно и не дотрагивалась до нее.

– Может, воды? Пить тебе охота?

Он принес ведро свежей воды из ручья. Баура опустила морду, словно понюхала воду, но только тихо замычала и не выпила ни капли.

– Послушай, Баура, я не знаю, чего тебе еще надо. Жаль, отца нет дома. Может, веревка под брюхом слишком туго натянута?

Встав на старую корзину, он оттянул веревку, и ему удалось ослабить ее, так как Баура сильно отощала. Но затем он пожалел, что сделал это, – веревка соскользнула и он не мог снова натянуть ее.

На душе у Баджа становилось все тревожнее – Баура беспрерывно мычала.

– Но что же я могу сделать? – спрашивал мальчик сквозь слезы. – Ты не ешь, не пьешь, не можешь стоять на ногах. Ох, хоть бы поскорее они воротились!

День тянулся медленно, корове не становилось лучше. Бадж принес ей с огорода капусту, которую мать берегла к воскресному обеду, но Баура ее и не понюхала.

– Ну хоть листочек съешь, – просил ее Бадж. – Тебе надо много есть, чтобы окрепнуть. Ведь ты же не хочешь помереть, правда?

Он унес капусту в дом и побежал по тропе к лесу – посмотреть, не идут ли отец с матерью. Бегал он туда раз десять, хотя и знал, что нечего ждать их так рано: попросту хотелось уйти от стонов Бауры. И вот наконец, когда он уже и надежду потерял, из-за поворота показались отец и мать, они ехали верхом.

– Ой, папа! – еле выговорил Бадж. – Старая Баура все стонет и даже на капусту не смотрит.

Отец соскочил с Принца и бросил Баджу поводья. На лице его выразилось сильное беспокойство.

– Вы отведите лошадей, – сказал он, – а я схожу к Бауре – нельзя, чтоб она так мучилась.

Конюшня, построенная из горбылей и крытая корой, была довольно далеко от дома. Но Бадж не вымолвил ни слова, пока они не дошли до нее. Только тут он спросил:

– А как папа может помочь ей?

Крошка мама посмотрела на него, но не успела ответить: долину потряс самый страшный здесь звук – эхо выстрела, которое разнеслось среди холмов.

– Это все, что отец мог сделать для нашей бедной Бауры, сынок, – тихо промолвила мать.

На другой день Бадж опять запряг двух лошадей в санки, и тело старой Бауры отвезли обратно на выгон, где она провела так много времени, с аппетитом пощипывая траву. Отец старательно подгребал топливо к костру, сложенному Бад-жем, а потом они положили на него Бауру и подожгли листья.

Огонь зашумел, запел, свежая смола затрещала, пламя поднялось чуть не до небес, а отец, мать и Бадж бегали вокруг, гася мокрыми мешками искры, прежде чем они попадали на траву и деревья.

Наконец костер почти догорел, остались только красные угли, и тогда Бадж насыпал на них сверху обгорелые куски дерева.

К сумеркам костер уже погас, так что можно было его оставить.

– Но мы еще перед сном придем сюда проверить, все ли в порядке, – сказал отец.

Когда они проходили мимо загородки, мать указала на землю:

– Санки затерли все следы, – сказала она.

– Скверно! А ты на них успела взглянуть?

Бадж давно уже не видел мать улыбающейся, но сейчас она улыбалась.

– Да, сынок, видела, и мне они больше ни к чему. Вчера мы с отцом видели и того, кто их оставил. Не правда ли, отец?

– Да. И знай, Бадж, что в загородке пролома не оказалось, значит, стадо не выходило оттуда.

– Так что это следы кашей пестрой телки. Может, она искала свою мать. Во всяком случае, она тут бродила, когда мы увезли Бауру домой. Да, да, бродила вокруг загона.

– Вы ее здесь и видели?

– Да, она паслась неподалеку. Одичала, конечно, и, когда мы подошли, ускакала галопом. Но я успела узнать ее: это наша Пеструшка.

– И теперь придется ловить ее, – добавил отец со вздохом. – Если б не надо было идти к Проволоке, я бы завтра же пошел ее искать. По свежим следам найти легче.

Бадж смотрел на голые утесы и зеленые долины, на далекие горы. Он спросил:

– А как же ты ее поймаешь, папа? Как ее остановить, если она все время бежит?

– Пригнать бы ее сюда, в загон… – Крошка мама печально посмотрела на дорогу, потом вдруг, оглянувшись, указала на полную луну над холмом.

Они постояли с минуту, глядя, как она выплывает на небо.

– Ну, пора домой, – сказал отец. – Завтра рано выходить, сынок.

Из-за всех этих событий Бадж почти забыл, что завтра приезжает Сэм.

7. СОБАЧКА ОСОБОЙ ПОРОДЫ

В это утро Бадж проснулся раньше, чем голос отца послышался за тонкой перегородкой. Ведь сегодня должен приехать Сэм! Он непременно приедет, и тогда они вдвоем найдут себе немало интересных занятий, – это куда интереснее, чем без конца работать пилой или думать о бедной Бауре.

Разумеется, здесь, на новом месте, где Сэм еще никогда не бывал, он поведет себя по-другому. При встречах на переправе Баджу не всегда нравился его двоюродный братец, но теперь он хотел верить, что здесь, у них дома, Сэм станет другим.

И поэтому Бадж сегодня удивил отца: при первом же оклике вскочил со своей постели (мешка, набитого папоротником и разостланного прямо на полу) и сразу побежал выводить лошадей, хотя солнце еще не взошло.

Три кулака были еще окутаны туманом, когда отец и сын дошли до верхнего конца тропки Зигзаг. На тропке было не так уж скользко, потому что в последнее время дождей выпадало меньше, чем обычно. Скоро путники вошли в полосу ослепительного солнечного света, и мир вокруг так и засиял, словно весь обновился.

– Тпру, Принц! Тпру, Алмаз! – закричал отец, и лошади остановились.

Отец присел на камень и стал крошить табак для своей трубки, а Бадж пристроился у него за спиной. Сегодня он даже не смотрел сверху на долину и дом – мысли его были заняты другим.

– Папа!

– Что, сынок?

– Папа, если б тебя спросили, что тяжелее – фунт золота или фунт перьев, и дали бы выбрать, что бы ты взял?

– Что я выбрал бы – это один вопрос, а что тяжелее – другой. Выбрал бы золото.

– Но золото – неверный ответ. И перья – тоже. Так сказал Сэм. – У Баджа от напряжения даже лоб собрался в морщины.

– Давай разберемся. Скажем, тебе нужно было бы навьючить на Принца фунт золота или фунт перьев. Как ты думаешь, ему было бы все равно, что ты на него взвалишь?

– Нет, если только… Ага, понял! Ведь вес-то одинаковый – один фунт! Вот потому Сэм и сказал, что оба ответа неверные. Значит, он просто морочил меня, правда? – Лицо Баджа просияло. – Ну, теперь я тоже его перехитрю!

Они молчали. Отец с наслаждением пыхтел трубкой, лошади стояли спокойно, изредка отгоняя хвостами мух. Степной орел кружил высоко в синеве неба, и Бадж невольно следил за ним, хотя мысли его были далеко. Вдруг он улыбнулся.

– Придумал, папа! Вот, например, ты стоишь на одном берегу реки и бросаешь на другой фунт золота и фунт перьев – что скорее долетит?

– Золото. А перья могут полететь обратно, прямо тебе в лицо.

– Вот и неверно! Представь, что эти перья на птице, а птица перелетит через реку. Вот тут-то я и запутаю Сэма!

– Ты, я вижу, думаешь, что Сэмми будет здорово задаваться? – заметил отец, выколачивая трубку.

Бадж ничего не ответил, только вскочил и торопливо зашагал по тропе.

С первого взгляда они убедились, что река Гордон из взбешенного чудовища снова превратилась в приличную речку, которая течет себе степенно и спокойно, не выходя из берегов. Привязав, как всегда, лошадей в тени дикой вишни, они поспешили к Проволоке.

– Дяди не видно. Покричать?

– Лучше переберись на тот берег. Наверно, он уже там, но не слышал, как мы подошли. Впрочем, можешь и покричать им, а я пока притащу сюда остальную кладь.

Бадж крикнул: „Ты здесь, Сэм?“ – потом уцепился за проволоку и перебрался по ней вдвое быстрее, чем обычно. Когда он ступил на другой берег около большого дерева, то увидел, что там его кто-то ждет. Это был Сэм!

– Вот хорошо, что ты приехал! – воскликнул Бадж, широко улыбаясь.

Сэм ничего не ответил. Он стоял надувшись и напоминал Баджу грозовую тучу, когда она закрывает солнечное небо. В недоумении Бадж спрашивал себя, чем он успел обидеть Сэма.

– Что случилось? – пробормотал он, нерешительно подходя ближе.

Сэм скривил рот и сказал негодующим и презрительным тоном, указывая пальцем себе за спину:

– А вот что!

И тут только Бадж заметил, что из-за Сэма кто-то украдкой смотрит на него. Он даже рот разинул от удивления, увидев худенькую, бледную девочку с испуганными серыми глазами. Она напомнила ему боязливую трепещущую пташку, ту, которую называют „крапивником“. Одной рукой, похожей на птичью лапку, она обнимала девочку поменьше, крепенькую на вид. У этой малышки растрепанные темные кудри нависали на глаза, напоминая птичье гнездо, а глаза – черные бусинки – смотрели на Баджа вовсе не боязливо, а лукаво, – видимо, ее забавлял ошеломленный вид мальчика.

Старшая девочка заговорила взволнованно и торопливо:

– Меня зовут Брон. А это – Сальви, она у нас самая младшая, если не считать близнецов.

– Нет! – спокойно отрезала юная Сальви.

– Да, да, деточка, тебя зовут Сальви. Правда, Сэм?

– Нет! – повторила малышка, все еще глядя на Баджа так хитро, словно была с ним в заговоре.

Сэм по-прежнему смотрел куда-то в пространство, как будто ничего не слыша.

– Ее вправду так зовут, но ей это имя не нравится, – огорченно пояснила Брон. – Она любит, чтобы ее звали иначе, а наша мама…

– Я – Шеппи, – объявила девчушка так решительно, что возражений больше не последовало.

Брон опять боязливо поглядела на Баджа.

– Ты – Бадж, да? Как ты думаешь, твой папа захочет нас взять? Мама сказала Сэму, что отпустит его к вам, только если мы тоже поедем. И еще мама сказала… – Брон замолчала, не договорив, и нервно зашевелила пальцами.

– Они испортят мне все удовольствие, – буркнул Сэм, все еще хмурясь, и с пристыженным видом добавил: – Право, Бадж, не моя вина, что они тоже приехали.

У Баджа потеплело на душе: значит, Сэму хотелось приехать к ним!

– Но я тоже не виновата, – жалобно сказала Брон. – Я не… – Она замолчала, увидев отца Баджа, перебиравшегося через реку по проволоке.

В ту же минуту Бадж услышал свист дяди Линка – дядя шел к ним, раздвигая папоротники. Он подошел и поздоровался с Баджем, как всегда, веселым кивком, потом, отстранив ребят, пошел навстречу брату. Мужчины остановились у проволоки и завели, видимо, какой-то серьезный разговор, но говорили они так тихо, что смотревшие на них издали дети ничего не могли расслышать. Они видели только, что дядя Линк все больше волнуется и все время ерошит рукой седеющие волосы. Потом отдельные слова стали долетать до них:

– Ты не можешь себе представить, Дэйв, какой тут поднялся шум! Ну что я мог сделать?… Пришлось сдаться… Может, надо бы как-то повлиять на нее… Нельзя же отпускать троих ребят без старших…

Отец Баджа слушал спокойно, скребя пальцем подбородок, и только изредка вставлял слово-другое. Но вот он поднял глаза и, увидев неподалеку компанию ребятишек, что-то шепнул брату, затем направился к ним.

– Здравствуй, Брон! А, и эта тут… Как поживаешь, Сальви?

– Нет! – сказала девочка, и черные глазки хитро посмотрели на него.

– Она не хочет, чтобы ее так звали, Дэйв. Девчонка обожает лошадей и собак, а у нас живет старая английская овчарка – знаешь эту породу, у них шерсть почти закрывает глаза. У овчарки кличка „Шеппи“, так вот эта девчонка…

– Да, да, Шеппи! – сияя, подхватила его младшая дочка.

– И как бы мать ее ни причесала, она непременно взлохматит волосы и напустит их на глаза, чтобы быть похожей на овчарку. Верно, Сальви?

– Шеппи! – ласково поправила его девочка.

– Ну, пошли, Дэйв. Мальчики всё перетащат сами, а мы с тобой потолкуем там, у машины, поделимся новостями.

Мужчины скрылись среди папоротников, а Бадж почувствовал на себе три пары глаз: все ждали, что он скажет. Он откашлялся и посмотрел на Сэма. Сэм ответил все таким же недовольным взглядом.

Бадж не мог никак придумать, что сказать, но все-таки заговорил, чувствуя, что все этого ждут.

– Ну что ж, – начал он, наконец прервав молчание. И это было все, слова не шли с языка.

Зато у Сэма было о чем поговорить. Не обращая внимания на сестер, он с горечью заявил, что они камнем висят на его шее, и всё оттого, что мать их больна, а школа закрыта.

– Я не виновата, – захныкала Брон. – Не виновата я, Сэм! Я вовсе не хотела ехать сюда, здесь змеи и всякие звери… – Она покосилась на свою руку и вздрогнула. У Баджа наконец развязался язык.

– Змеи заняты своими делами, Брон, и не суются к людям. Они больше боятся тебя, чем ты их.

– Э, Брон всего боится, – ввернул Сэм.

Брон жалобно запротестовала, но Бадж ее не слушал, он смотрел на Шеппи. Эта малышка его сильно занимала. Ему очень нравилось ее прозвище и то, что она сама себе его выбрала. Разве и он несколько лет назад не переменил свое имя „Брайн“ на „Баджа“, когда Игги пожаловалась: „Брайн бегает за мной повсюду, как барсучок за своей матерью“. А Крошка мама тогда ответила: „Ну так что же? Бегает он за тобой потому, что привязан к тебе, как барсучок, правда, Брайн?“ И вот Игги с того дня стала звать его „Бадж“, а ему это понравилось, и кличка пристала к нему, как репей.

Шеппи отошла от Брон и, нагнув голову, смотрела сквозь свою челку на реку. Бадж заметил, что уши у нее торчат и загнуты вперед, точь-в-точь как у Тикки. Бадж никогда не видел собак и подумал, что черноглазая Шеппи скорее похожа на опоссума, но, разумеется, если она хочет называться по-со-бачьему, это ее дело.

– Посмотри на эту девчонку, – раздался голос Сэма. – Она сейчас упадет в реку!

– Лошадки! – сказала Шеппи, протянув вперед грязный пальчик.

– Ага, она увидела на том берегу Принца и Алмаза, мы им там задали корм, – объяснил Бадж.

Шеппи медленно обернулась и поглядела на него.

– Шеппи пойдет к лошадкам, – проговорила она своим забавным хрипловатым голоском.

– Не смей отпускать от себя эту дурочку, папа сам перенесет ее через реку, – сердито сказал Сэм, обращаясь к Брон.

– Ло-шад-ки, – радостно твердила Шеппи.

– Да не могу я ее удержать, Сэм. Ты же знаешь: она как заберет себе что-нибудь в голову, с ней сладу нет, – заныла Брон.

Шеппи, кажется, с интересом выслушала это, и глаза ее устремились на две проволоки над водой. Пока Брон и Сэм спорили, она подошла к Баджу.

– Перенеси Шеппи!

– Не смей этого делать! – закричал ему Сэм. – Вечно капризы! Не обращай на нее внимания, Бадж, а если будет приставать, надери ей уши.

С минуту Шеппи рассматривала лицо Баджа, потом неожиданно крепко ухватилась за его кожаный пояс.

– Неси Шеппи! – скомандовала она.

– Дай ей по руке как следует! – воскликнул Сэм.

Но Бадж возмущенно потряс головой. А Брон завизжала, что она пожалуется отцу на Сэма. И только виновница всей этой суматохи, Шеппи, стояла спокойно, уцепившись теперь другой рукой за пояс Сэма так же крепко, как ползучее растение цепляется за пень.

Сэм шлепнул ее, но крепкая ручонка не отпустила его пояс. В конце концов Сэм уступил, и оба мальчика стали вместе с Шеппи перебираться по проволоке короткими шажками. Девочка качалась между ними, держась за их пояса, а оставшаяся на берегу Брон хныкала и топталась на месте.