Текст книги "Провал гитлеровского наступления на Москву"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

Показывая по карте, он продолжал:

– Вчера вечером на правофланговый участок вышла морская стрелковая бригада. В районе Лобни сосредоточиваются части 35-й стрелковой бригады, а в районе Хлебникова – части 331-й стрелковой дивизии. В Хлебникове находятся два армейских танковых батальона. Рубеж от Хлебникова до Сходни занимает группа полковника А. И. Лизюкова в составе двух стрелковых бригад. Здесь, в Химках, после разгрузки начала сосредоточиваться 352-я стрелковая дивизия. Прикрывают развертывание армии на рубеже Белый Раст, Озерецкое, Большие Ржавки (на Ленинградском шоссе) части групп генералов Ф. Д. Захарова и Ф. Т. Ремизова. Нашим соединениям приказано выдвинуть к этому рубежу передовые части. На мой вопрос о командарме Антропов ответил:

– Я его не видел. Он живет в гостинице ЦДКА. У него болят глаза и уши. Говорят, что его водят под руки адъютант и медсестра. Документы под подпись он приказал присылать с его адъютантом.

– А как дела со связью, – спросил я.

– Плохо, – ответил Антропов и повел меня в подвал, где развертывался узел связи.

Начальник связи армии полковник Л. Я. Белышев доложил, что проволочная связь установлена только со штабом фронта и левофланговой бригадой, а с другими войсками еще связи нет.

– Почти все связисты и связистки присланы из военных и гражданских учреждений связи Москвы. Они взялись за работу с энтузиазмом, и узел к концу дня вступит в строй, – заверил он меня.

– Раз связи с войсками нет, надо ехать туда самим и знакомиться с обстановкой на месте, – сказал я.

Куликов согласился.

Когда мы садились в машину, подошел командир 352-й стрелковой дивизии полковник Ю. М. Прокофьев. Он доложил о ходе сосредоточения дивизии, о том, что в ней более 11 000 человек и что она прибывает из Татарии.

– На случай прорыва противника по Ленинградскому шоссе стройте противотанковый рубеж в Химках и будьте готовы к отражению врага, предупредил я Прокофьева.

Мы с Куликовым пробрались на Дмитровское шоссе, а оттуда – в Марфино, в штаб 64-й морской стрелковой бригады. Она состояла из моряков Тихоокеанского флота, прибывших на защиту столицы. В бригаде было 552 коммуниста и 830 комсомольцев. Большинство моряков одето в черные морские шинели. Народ в бригаде рослый, бравый и напоминал моряков красногвардейских отрядов времен гражданской войны.

Однако командование бригады смутно представляло себе решение таких важных вопросов, как подготовка к обороне и наступлению. Мы с членом Военного совета дали ряд указаний. Но тем не менее единодушно решили, что следует как можно скорее поставить во главе бригады опытного пехотного командира.

Из морской бригады поехали в 35-ю стрелковую бригаду. Ее командира полковника П. К. Будыхина мы встретили у Лобни. Вышедшими сюда передовыми частями он организовывал противотанковую оборону на Рогачевском шоссе перед полотном Савеловской железной дороги. Я обещал ему выслать на станцию Лобня для поддержки бригады бронепоезд. Из Лобни мы с трудом пробрались по занесенной снегом дороге, идущей вдоль полотна железной дороги, в Хлебникове. Здесь находился командир 331-й стрелковой дивизии генерал-майор Ф. П. Король со своим штабом. Его дивизия, перебрасываемая с востока, состояла в основном из сибиряков, в дивизии было более 11 000 человек. Прибыл пока только один стрелковый полк, но хорошо одетые и вооруженные подразделения этого полка производили внушительное впечатление. Из Хлебникова мы направились в район Сходни, где и нашли полковника А. И. Лизюкова. Он ввел нас в курс происходивших на этом направлении событий, сообщив:

– На рубеже Красная Поляна, Большие Ржавки части группы Ремизова с трудом сдерживают натиск танковой и пехотной дивизий противника. А левее Ленинградского шоссе мы слышим из района Крюкова шум боя правофланговых войск 16-й армии генерала Рокоссовского. Два дня тому назад меня, командира моторизованной дивизии, вызвали и приказали вступить в командование оперативной группой в составе двух стрелковых бригад Московской зоны обороны. В тот же день к вечеру я :их вывел на рубеж между Хлебниковом и Сходней. Задача группы – не допустить прорыва противника непосредственно к Москве.

– Но ваша группа расформировывается, – заметил я.

– Послезавтра в Сходню прибудет стрелковая дивизия, и тогда моя группа ликвидируется, – подтвердил Лизюков. – Правофланговую 28-ю стрелковую бригаду я передам в 20-ю армию, а сам стану заместителем командующего армией. Левофланговую бригаду возвращу в Московскую зону обороны.

– В Химках противотанковый рубеж будет готовить дивизия полковника Прокофьева, – информировал я Лизюкова. – Он явится к вам для увязки совместных действий на случай прорыва противника.

В штаб возвратились мы с наступлением темноты. Я тотчас же доложил и в штаб фронта, и в Генеральный штаб о ходе развертывания армии. С 30 ноября 20-я армия вошла в строй армий Западного фронта. Но не удалось нашей армии полностью развернуться на своем рубеже под прикрытием групп Ф. Д. Захарова и Ф. П. Ремизова.

Стремясь во что бы то ни стало прорваться к Москве, командование группы армий Центр ввело в бой свои последние резервы. Утром 1 декабря 3-я танковая группа противника нанесла сильный удар по поредевшим частям группы Захарова, смяла их и устремилась вдоль Рогачевокого шоссе к Москве. На стыке 1-й ударной и 20-й армий создалось угрожающее положение. Танковые части противника овладели Белым Растем, Озерецким, Красной Поляной и вышли у станции Лобня и севернее к полотну бывшей Савеловской железной дороги. Надо признаться, что неожиданное появление танковых частей противника перед развертывающимися частями 20-й армии привело их, особенно морскую бригаду, в замешательство.

Однако встреча с нашими войсками была неожиданной и для противника. Из показаний пленных выяснилось, что немецкое командование рассчитывало захватить переправы через канал Москва – Волга в районе Хлебникова беспрепятственно. В действительности же передовые части врага натолкнулись на новый сплошной фронт наших войск, встретивших гитлеровцев плотным артиллерийским огнем, а в районе Лобни – танковыми контратаками. Продвижение немецко-фашистских войск приостановилось. Тем не менее противнику удалось здесь подойти к Москве на расстояние менее 25 километров. Много неприятных, но справедливых упреков я вынужден был выслушать в тот день от Генерального штаба и штаба фронта.

В критической обстановке на северо-западных подступах к столице командование Западного фронта блестяще организовало отражение вражеских ударов, ведя одновременно всестороннюю подготовку войск к контрнаступлению. 1-й ударной и.20-й армиям было приказано нанести 2 декабря контрудары и разгромить наступающие войска противника. Для обеспечения стыка армий начальник артиллерии Западного фронта генерал-майор артиллерии И. П. Камера создал противотанковый рубеж, выделив для этого необходимое количество артиллерии. Правофланговые части 20-й армии были усилены двумя танковыми бригадами. Командиром морской бригады был назначен инспектировавший ее опытный, волевой полковник И. М. Чистяков.

В ночь на 2 декабря командование армии с начальниками родов войск и большая часть сотрудников штаба и политотдела армии выехали в войска для организации контрудара. Возле командного пункта 331-й стрелковой дивизии (в селе Лобня) был развернут армейский НП.

К сожалению, привлечь значительные силы для участия в контрударе, который нацеливался против 2-й танковой и 106-й пехотной дивизий, захвативших район Красной Поляны, не было возможности. Утром 2 декабря в наступление на Красную Поляну перешли из Хлебникова полк, входящий в дивизию генерала Короля, с танковым батальоном и из района Мелькисарово – 28-я стрелковая бригада полковника А. И. Гриценко также с танковым батальоном. Вновь прибывший энергичный начальник артиллерии армии полковник П. С. Семенов искусно организовал поддержку наступающих войск огнем армейского артполка, бронепоезда, двух гвардейских минометных дивизионов РС и нескольких батарей Московской зоны обороны. По атакуемым, теснимым назад частям противника наносила удары и фронтовая авиация.

Все наше внимание в тот день было приковано к Красной Поляне. Но во второй половине дня противник усилил свой нажим вдоль Ленинградского шоссе и оттеснил правофланговые соединения 16-й армии за Крюково. Для обороны Ленинградского шоссе 20-я армия выдвинула полк из дивизии Прокофьева. Намеченное перемещение штаба армии из Химок в район Хлебникова пришлось отменить.

Контратаки войск 1-й ударной и 20-й армий продолжались с нарастающей силой вплоть до 5 декабря. Однако из-за того, что к моменту наступления обе армии сосредоточились не полностью, территориальные успехи наших войск были невелики, но вражеским дивизиям был нанесен такой урон, что они принуждены были перейти к обороне.

В тяжелых кровопролитных боях на северо-западных подступах к Москве доблестные войска Красной Армии отстояли столицу нашей Родины и создали благоприятную обстановку для перехода в контрнаступление и разгрома противника.

4 декабря 20-я армия полностью закончила сосредоточение и готовилась к наступлению. Директивой командующего фронтом 1-й ударной армии, нацеленной на Клин, и 20-й армии, нацеленной на Солнечногорск, было приказано начать наступление 6 декабря.

Ночью перед наступлением армейский НП в селе Лобня превратился в командный пункт. Сюда с докладами о готовности войск съезжались начальники родов войск и командиры штаба.

– Каждый должен глубоко осознать, что завтра начнем первую наступательную операцию, причем начинаем ее от Москвы! – нервничал Куликов. – Все ли мы сделали для успешного наступления?

И опять проверяли готовность войск, уточняли обеспеченность их боеприпасами и инженерным имуществом. Надо признаться, что нервничали в ту ночь все. Ведь до тех пор нам приходилось только обороняться, отступать, или, в лучшем случае, наносить небольшие контрудары. К тому же противник в те дни широко распространил слух о подходе новых войск для возобновления наступления на Москву, о подвозе в Красную Поляну пушек весьма крупного калибра для обстрела Москвы. Военные сводки в те дни сделали Красную Поляну – районный центр Московской области – широко известной во всем мире. По хвастливым уверениям немецко-фашистского командования, из этого, самого близкого к Москве оккупированного ими пункта якобы хорошо видна в бинокль советская столица.

Утром 6 декабря термометр показывал более 20° мороза. Одевшись в летный меховой комбинезон, я вместе с Куликовым пробрался на дивизионный НП генерала Короля, оборудованный под крышей сарая за окраиной села. После короткой артиллерийской подготовки войска армии перешли в наступление. Основной удар наносился противнику, укрепившемуся в Красной Поляне. В ожесточенных боях, продолжавшихся весь день, части 331-й дивизии Короля и 28-й бригады полковника Гриценко, поддержанные армейской артиллерией и фронтовой авиацией, пробились к восточной и юго-восточной, окраинам Красной Поляны. В то же время две правофланговые бригады армии, преодолевая сопротивление противника, продвинулись за день на два-три километра. Успех небольшой, но все же успех. Сказывалось отсутствие опыта в наступательных боях и у командиров, и у войск. Да и артиллерии, поддерживающей войска, было мало.

На другой день для поддержки войск 20-й армии, помимо армейских и фронтовых средств, было использовано свыше ста орудий из Московской зоны обороны и часть авиации Верховного Главнокомандования. Однако использовать эту поддержку в районе Красной Поляны удалось лишь отчасти. Весь день 7 декабря в поселке шли кровопролитные бои, не раз доходившие до рукопашных схваток. За восемь дней оккупации части танковой и пехотной дивизий противника превратили (поселок .в сильный укрепленный пункт. Засевшие в домах автоматчики и стрелявшие из-за домов танки преграждали путь нашей пехоте. Дом за домом, строение за строением отвоевывали советские войска у врага.

Из дивизии генерала Ф. П. Короля особенно храбро дрались автоматчики Марухин и Купцов. Они уничтожили до 50 гитлеровцев и шестерых взяли в плен. Смертью героя погиб сержант Новиков. Он восстановил связь, по которой штаб полка соединялся с НП. Вражеские автоматчики открыли огонь по связисту. Новиков сжал зубами не сращенные еще концы кабеля и открыл из автомата ответный огонь. Так и нашли его мертвым с концами кабеля в зубах. Части бригады Гриценко в тот день овладели юго-западной окраиной Красной Поляны. К рассвету 8 декабря разбитые части противника были вышвырнуты из поселка и стали отступать на запад. Свыше 30 танков и броневиков, много орудий, минометов и стрелкового оружия оставил враг в районе Красной Поляны. В числе наших трофеев оказалась я привезенная накануне пушка калибра свыше 200 мм{38}, из которой гитлеровцы рассчитывали обстреливать Москву. Убегая из поселка, оккупанты оставили не только награбленное продовольствие и имущество, но и войсковые склады. Перед отходом фашистские варвары подожгли школу, клуб и текстильную фабрику.

Примерно в 10 часов утра приехал из морской бригады член Военного совета Куликов.

– На рассвете полковник Чистяков посадил на танки приданной ему танковой бригады морскую пехоту, – рассказывал Петр Николаевич. – Утром танковая бригада с десантом пехоты, сопровождаемая артиллерийским огнем, неожиданно для противника атаковала и прорвала один из участков его обороны. Вслед за танками в атаку бросилась вся морская бригада. А снег глубокий, больше полметра. Тогда герои-моряки сбросили с себя шинели и, несмотря на 25-градусный мороз, в одних бушлатах, с криком ура! ринулись на штурм Белого Раста. Смелая, дерзкая атака увенчалась успехом. Большая часть противника в Белом Расте была уничтожена, а остальные обратились в бегство. На поле боя остались 17 вражеских танков и 6 бронемашин. В бою за Белый Раст особенно храбро сражался старшина II статьи Федоров. Рискуя жизнью, он пробрался к каменному зданию, где засели фашисты, и бросил в окно противотанковую гранату. Пуля вражеского автоматчика сразила героя, но путь для преследования вражеских войск был открыт. Части морской бригады устремились в Никольское, ее штаб перешел в Белый Раст.

Через несколько минут мне позвонил по телефону полковник Будыхин и веселым голосом доложил:

– 35-я стрелковая бригада совместно с 31-й танковой бригадой полковника Кравченко ударами с фронта и тыла овладели селом Озерецким и перешли к преследованию врага.

К середине дня войска армии продвинулись на четыре – шесть километров. Генерал Король стал перемещать КП дивизии в Красную Поляну. А мы возвратились в штаб армии и, радостно волнуясь, доложили командованию фронта об успехах войск армии. Оказалось, что к тому времени 1-я ударная армия овладела Яхромой, а правофланговые войска 16-й армии вели уличные бои в Крюкове.

Вечером меня вызвал к телефону Б. М. Шапошников. После моего доклада об обстановке он спросил:

– Правда, что в Красной Поляне сдались в плен сразу 11 немцев?

После моего утвердительного ответа он, как бы для себя, заметил:

– Начали сдаваться в плен группами... Раньше этого не было... Значит, у неприятельских солдат начался перелом в сознании.

10 декабря наступление войск армии на Солнечногорск, в стык 3-й и 4-й танковых групп противника, продолжалось с нарастающей силой. На 10 – 12 километров продвинулись в этот день наши части и вышли на рубеж Векшино, Никольское. Освободили ряд населенных пунктов, захватили значительное число пленных и богатые трофеи.

К концу дня оптимистическое настроение командования армии было несколько омрачено командующим фронтом генералом армии Г. К. Жуковым. В разговоре со мной по телефону он указал на недопустимо медленные темпы наступления армии и сказал, что наши войска продвигаются только по дорогам вслед за отступающими частями противника, не выходят на фланги и в тылы неприятельским колоннам, не стремятся окружить врага. В заключение разговора он приказал в быстром темпе выдвинуть правофланговые войска армии севернее Солнечногорска, перерезать Ленинградское шоссе, окружить и разгромить обороняющие Солнечногорск вражеские части. Выйти севернее Солнечногорска и перерезать пути отхода врагу из города мы приказали морской бригаде.

Надо сказать, что к тому времени армия получила значительное количество лыж и по указанию командующего фронтом во всех соединениях были созданы лыжные отряды. Одетые, в полушубки, прикрываемые сверху маскхалатами, лыжники проникали но глубокому снегу далеко в тыл противника и дерзкими налетами по резервам и тылам противника вносили панику в ряды врага. В морской бригаде лыжный отряд состоял из 800 человек. В 14 часов 11 декабря полковник Иван Михайлович Чистяков{39} донес, что его передовой отряд в составе 24-й танковой бригады с десантом морской пехоты и лыжников перерезал к северо-западу от Солнечногорска Ленинградское шоссе. Часом позже танковая бригада полковника Кравченко{40}, а вслед за ней и стрелковая бригада полковника Будыхина вышли к южной и юго-западной окраинам Солнечногорска и атаковали вражеские позиции под городом. Однако овладеть Солнечногорском с ходу не удалось. Части 106-й и 23-й пехотных дивизий противника, усиленные танками, превратили город в укрепленный пункт. Чтобы отрезать неприятелю пути отхода из Солнечногорска на Клин, следом за морской бригадой стала выдвигаться стрелковая дивизия полковника Прокофьева. Наступающие на Солнечногорск войска нашей 20-й армии были усилены стрелковой бригадой из 1-й ударной армии.

Для руководства наступающими на Солнечногорск войсками в селе Радомля – у Ленинградского шоссе – был подготовлен армейский вспомогательный пункт управления. Весь день 11 декабря продолжались ожесточенные бои за Солнечногорск. После полудня танковая бригада полковника Кравченко дерзкой атакой прорвалась в город и стала улицу за улицей отвоевывать у противника. Первыми в Солнечногорск ворвались танковая рота старшего лейтенанта Грязнова и мотострелковый батальон капитана Иванушкина. Вслед за танками уличные бои в Солнечногорске завязали 35-я и 55-я стрелковые бригады. Смело, не отрываясь от пехоты, ее сопровождала огнем артиллерия майора Александра Семеновича Ухова. Сам он в бою под Солнечногорском геройски погиб и похоронен в городе. Во второй половине дня на город повели наступление с севера части морской бригады. К исходу суток город был занят. В боях за Солнечногорск гитлеровцы потеряли несколько сот солдат и офицеров, было уничтожено свыше 20 танков и 18 орудий. Уничтожение изолированных очагов неприятеля в городе продолжалось всю ночь. Рано утром 12 декабря Солнечногорск был полностью очищен от противника.

В полдень в Радомлю съехались почти все представители командования армии.

– Солнечногорск, который мы только что освободили, находится в 65 километрах от Москвы, – показывал я на карте. – Значит за все дни наступления войска продвинулись на 40 километров. Темпы слабые.

– Надо лучше управлять войсками, нацеливать их на обходы и охваты, объединять их действия при наступлении, – подчеркнул Куликов. – Вот я был в дивизии Короля. Его части наступают на Стрелино и Обухово, юго-западнее Солнечногорска. На эти же пункты наступают и части группы генерала Ремизова. Но те и другие действуют без всякой увязки, сами по себе. Почему группу Ремизова не подчиняют нам?

– Рассчитывают, что она обойдет Истринское водохранилище с севера и ударит с тыла по войскам противника, обороняющим водохранилище, – пояснил я.

– Наша левофланговая бригада полковника Гриценко уже вышла у деревни Пятница к Истринскому водохранилищу, – заметил полковник Лизюков. – Противник уничтожил все переправы, а дамбу взорвал. Вода спущена, лед рухнул и сломался. Бригада готовится к переправе на западный берег водохранилища. Похоже, что противник бросает позиции за водохранилищем.

13 декабря армии Западного фронта получили новые задачи. 20-я армия теперь нацеливалась на Волоколамск.

Вечером 14 декабря я докладывал начальнику штаба Западного фронта генерал-лейтенанту В. Д. Соколовскому об упорных боях главных сил армии совместно с группой Ф. Т. Ремизова на подступах к Нудоль-Шарино. Сопротивление противника в тот день заметно возросло. Войскам приходилось преодолевать значительно большее, чем раньше, число заграждений, да и глубина снега стала не меньше метра.

– Отрыв группы Ремизова от пехоты в этих условиях маловероятен, докладывал я. – А выход группы с запада к Истринскому водохранилищу теперь не имеет смысла. По донесению командира нашей левофланговой бригады, переправившейся сегодня у деревни Пятница через Истринское водохранилище и занявшей Татищеве, противник оттуда отходит. Какую же задачу будет выполнять теперь группа Ремизова?

– Чтобы облегчить вашей армии овладение Волоколамском в назначенный срок 17 декабря, группа Ремизова 15-го с утра перейдет в ваше подчинение, обрадовал меня Соколовский.

Надо сказать, что эта группа была в то время очень слабой. В ее состав входили 145-я танковая бригада, насчитывавшая меньше двух десятков танков, 44-я кавалерийская дивизия, полки которой включали от 150 до 200 человек, и малочисленная 17-я стрелковая бригада. 15 декабря мы передали на усиление группы Ремизова 24-ю и 31-ю танковые бригады. Мощным тараном, состоявшим из группы Ремизова, морской бригады и 331-й дивизии, 20-я армия стала пробивать укрепленный рубеж на подступах к Нудоль-Шарино для последующего развития наступления на Волоколамск. Ожесточенно сопротивлялись на подготовленных позициях 11-я танковая, 35-я и 106-я пехотные дивизии врага, при отходе они прикрывались Многочисленными заграждениями. Раньше вражеские части ограничивались обычно минами и фугасами на дорогах, да лесными завалами. Теперь же минные заграждения стали дополняться, особенно в населенных пунктах, разного рода сюрпризами. Двери пустых домов, сараев и других хозяйственных строений, двери уборных и хлевов соединялись незаметными проволочками с минами. В пустых домах минировались печи и кровати. На столах оставлялись как бы забытые в спешке съестные припасы и вино, которые были отравлены. Наши части широко оповещались об этих варварских приемах немецко-фашистских войск, но все же жертв было немало.

В боях 15 декабря особенно много геройских подвигов было совершено в морокой бригаде и в частях группы Ремизова. В тот день в напряженном бою за деревню Алексеевку комиссар батальона 17-й стрелковой бригады Давыдов находился в роте, действовавшей на правом фланге батальона. Рота попала под сильный артиллерийский и пулеметный огонь противника. Давыдов принял меры, чтобы вывести роту из-под обстрела, а затем смело атаковал врага и овладел селом. В этой же бригаде рядовой Исаев по своей инициативе заменил в бою убитого командира роты (все офицеры также выбыли из строя). Смелой и решительной атакой во фланг противника рота под командованием Исаева внесла в ряды гитлеровцев смятение ж панику, чем способствовала успешному выполнению задачи батальона. За умелое управление ротой во время боя, смелость и инициативу Исаев был произведен в офицеры и назначен командиром роты{41}.

В этот день войска 20-й армии глубоко обошли с севера Истринское водохранилище и помогли 16-й армии преодолеть истринский оборонительный рубеж противника. А правый сосед – 1-я ударная армия, – взаимодействуя с 30-й, освободила в тот день Клин.

С середины дня 16 декабря части противника, быстро сбиваемые с промежуточных рубежей под Нудоль-Шарино, стали поспешно отходить на юго-запад, бросая в большом количестве технику и тяжелое вооружение. В тот день наши части захватили 32 противотанковых орудия, 14 станковых пулеметов, 106 автомашин и склад с боеприпасами. Первый эшелон штаба армии переместился в Солнечногорск.

Преследуя отступающего за реку Ламу противника, войска 20-й армии были 18 декабря уже на подступах к Волоколамску, на рубеже Гусенево, Чисмена, Покровское. С подходом 331-й стрелковой дивизии здесь разыгрались тяжелые ожесточенные бои. Неприятельские части во что бы то ни стало стремились задержать наши войска, в то же время спешно готовя оборонительные позиции за рекой Ламой. Об этом нам сообщила и армейская разведка, и партизаны. Надо сказать, что помощь партизан войскам Западного фронта заметно ощущалась на всех этапах Московской битвы. Неувядаемой славой покрыли себя многие партизаны и целые партизанские отряды. Немало их пало смертью героев. Партизанский отряд Волоколамского района под руководством Б. В. Тагунова и В. П. Мыларщикова за время действий в тылу врага уничтожил 300 гитлеровских солдат и офицеров, 46 автомашин, 3 цистерны с горючим и склад с боеприпасами. Этот же отряд взорвал 15-метровый мост на дороге Волоколамск – Клин, что вызвало скопление вражеского транспорта и дало возможность нашей авиации уничтожить свыше 100 машин противника{42}.

Во второй половине дня 18 декабря генерал-майор Король ввел в бой второй эшелон и вместе с частями группы Ремизова полнокровная 331-я дивизия нанесла противнику мощный удар.

Совместно с войсками 20-й армии на Волоколамск наступала оперативная группа генерала М. Е. Катукова, входившая в состав 16-й армии. Танкисты Катукова действовали вместе с частями 331-й стрелковой дивизии. Головная танковая рота 1-й гвардейской танковой бригады, продвигаясь по лесным просекам, нанесла удар гитлеровцам, оборонявшим село Покровское. Разгорелся жаркий бой. Противник подтянул сюда резервы и отрезал роту от главных сил бригады. В этой сложной обстановке командир танковой роты старший лейтенант Д. Ф. Лавриненко принял смелое решение: развернуть роту и прорваться в тыл обороны противника. Во время атаки экипаж танка Лавриненко уничтожил два неприятельских танка, два противотанковых орудия и десятки немецких солдат и офицеров. За этот подвиг он был награжден орденом Ленина. В этом ожесточенном бою 18 декабря отважный танкист старший лейтенант Дмитрий Федорович Лавриненко геройски пал на поле боя.

Сокрушительный удар дивизии Короля и групп Ремизова и Катукова стоил неприятелю больших потерь, смял его оборонявшиеся части и принудил их к отходу. На поле боя враг оставил несколько сот трупов, 12 танков, 17 орудий, 90 автомашин и 3 войсковых склада. Из подвалов и погребов наши бойцы выгнали и пленили свыше трех десятков зимних фрицев. Это были не солдаты, а оборванцы, грязные, вшивые. Они дрожали от холода и страха.

Преследуя отступающего противника, нанося ему фланговые удары лыжными отрядами, 331-я дивизия Ф. П. Короля подошла утром 19 декабря к восточной окраине Волоколамска – Ядрово и Никольское. А морская бригада вместе с группой Ремизова вели к тому времени бои в районе Ефремове, Авдотьино, Ченцы – в трех – пяти километрах северо-восточнее города.

В полдень 19 декабря в селе Чисмене начал развертываться армейский командный пункт. Когда я и член Военного совета Куликов уточняли на узле связи положение войск, туда зашел адъютант командующего армией и доложил нам о его приезде. В окно было видно, как из остановившейся у дома машины вышел высокого роста генерал в темных очках. На нем была меховая бекеша с поднятым воротником. Это был генерал Власов{43}. Он зашел на узел связи и здесь состоялась наша первая с ним встреча. Показывая положение войск на карте, я доложил, что командование фронта очень недовольно медленным наступлением армии и в помощь нам двинуло на Волоколамск группу Катукова из 16-й армии. Куликов дополнил мой доклад сообщением, что генерал армии Жуков указал на пассивную роль в руководстве войсками командующего армией и требует его личной подписи на оперативных документах. Молча, насупившись, слушал все это Власов. Несколько раз переспрашивал нас, ссылаясь, что из-за болезни ушей он плохо слышит. Потом с угрюмым видом буркнул нам, что чувствует себя лучше и через день-два возьмет управление армией в свои руки полностью. После этого разговора он тут же на ожидавшей его машине отправился в штаб армии, который переместился в Нудоль-Шарино.

Спустя некоторое время я уехал на дивизионный КП Короля, развернутый в районе Ядрово. Там полковник Лизюков организовывал армейский НИ. Почти одновременно со мной туда же приехал полковник Семенов. Он подтянул к Ядрово армейский артполк, который становился на позиции.

Отводя свои войска на оборонительный рубеж за реку Ламу, немцы оставили для обороны Волоколамского района значительные силы. На подступах к городу они взорвали все мосты, заминировали дороги, устроили большое число всевозможных заграждений. Во второй половине дня 19 декабря войска армии в ожесточенных боях метр за метром прорывали вражескую оборону, преодолевали заграждения.

Вечером группа генерала Ремизова и морская бригада заняли пригородную слободу Пушкари и вышли к северо-западной окраине Волоколамска. Несколько позже пехотинцы 331-й дивизии во взаимодействии с танками группы генерала Катукова пробились к восточной и юго-восточной окраинам города. Стрелковый полк майора М. А. Штейнлухта к исходу суток прорвался южнее Волоколамска, перерезал шоссе от города к железнодорожной станции Волоколамск (расстояние между ними около четырех километров) и устремился главными силами к реке Ламе, а частью сил – на Волоколамск. Ночью начался штурм города. В жарких схватках наши войска сломили сопротивление противника и в 3 часа утра ворвались в город. Дом за домом, улицу за улицей очищали они от противника, уничтожая и пленя гитлеровцев. Одновременно с танкистами Катукова первыми ворвались в город с северо-запада части группы Ремизова – мотострелковый батальон майора Я. С. Трубицина и танковый батальон майора В. Л. Труфанова. Левее их почти в то же время в город проник передовой отряд морской бригады под командованием командира бригады полковника Чистякова. С востока и юго-востока Волоколамск штурмовали стрелковые полки 331-й дивизии под командованием майоров А. К. Калиша и Ф. П. Легини. С юго-востока первым ворвался в город батальон лейтенанта С. П. Битюцкого, он нанес вражескому пехотному батальону удар с тыла. В уличных боях лично Битюцкий уничтожил 12 автоматчиков. Один из взводов батальона под командой комсорга Михаила Шумилкина разгромил несколько вражеских групп, засевших в домах, и открыл батальону путь в город. Красноармеец Киреев в ходе боя заставил замолчать вражеский пулемет и взял в плен трех гитлеровцев, а красноармеец Фомин бесстрашно и умело расправился с автоматчиками, засевшими в домах и мешавшими продвижению наших пехотинцев. С востока, с фронта первым штурмовал Волоколамск стрелковый батальон 331-й дивизии под командованием старшего лейтенанта М. А. Токарева.