Текст книги "Провал гитлеровского наступления на Москву"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

Войска правого крыла Западного фронта и войска Калининского фронта перешли в контрнаступление 5 – 6 декабря. В разгроме немецко-фашистских войск северо-западнее Москвы принимали участие 30-я, 1-я ударная, 20-я и 16-я армии. Из бронетанковых частей и соединений в их составе были: одна танковая дивизия, восемь танковых бригад и пять отдельных танковых батальонов, оснащенных в общей сложности 255 танками. Соединения противника, действовавшие перед фронтом этих армий, имели 385 танков. Таким образом, по количеству танков противник превосходил нас в 1,5 раза, что создавало большие трудности для наступающих войск в целом и особенно для наших танковых частей.

Разгром немецко-фашистских войск под Москвой был осуществлен проведением ряда операций. Замысел Клинско-Солнечногорской операции заключался в том, чтобы ударом 30-й армии с севера, 1-й ударной, 20-й и 16-й армий с востока и юго-востока разгромить основные силы 3-й и 4-й танковых групп врага в районе Клина, Истры, Солнечногорска и создать благоприятные условия для дальнейшего развития наступления в Западном направлении. По решению командующих армиями большинство танковых бригад и отдельных танковых батальонов действовали вместе со стрелковыми дивизиями для непосредственной поддержки пехоты. Командующий же 30-й армией Д. Д. Лелюшенко решил в состав ударной группировки, действовавшей на главном, клинском направлении, включить, кроме трех стрелковых дивизий, 8-ю и 21-ю танковые бригады. В связи с тем, что армия должна была наступать на широком фронте (52 километра), а сил и средств у нее было недостаточно, танковые бригады, усиленные стрелковыми батальонами, получили самостоятельные участки прорыва обороны противника.

Войска 30-й армии, в соответствии с принятым решением, перешли в наступление рано утром 6 декабря. Одновременно начали наступать и войска 1-й ударной и 20-й армий, а на другой День на истринском направлении начала боевые действия 16-я армия. С переходом главных сил 30-й армии в наступление сразу же развернулись ожесточенные бои. Противник оказывал упорное сопротивление, стремясь во что бы то ни стало не допустить прорыва его обороны. 8-я танковая бригада с десантом автоматчиков на танках смело атаковала противника в районе Захарове. Вместе с танками по глубокому снегу, развернувшись цепью, наступали подразделения 365-й стрелковой дивизии. Основные усилия ее были направлены на населенные пункты Борщево и Заболотье.

К исходу 6 декабря, преодолевая упорное сопротивление противника, войска главной ударной группировки продвинулись на глубину четыре-пять километров и овладели рубежом Заболотье, Борки. 8-я танковая бригада, встретив упорное огневое сопротивление противника со стороны Захарове, обошла его с востока и помогла 365-й стрелковой дивизии в овладении Трехденово и Борщевю, а затем атакой с севера -захватила Заболотье. Второй эшелон 365-й стрелковой дивизии атаковал село Захаро-во с севера, а 8-я танковая бригада – с юго-востока, со стороны Заболотье. К исходу дня противник оставил Захарове и стал отходить на юго-запад. В районе Владыкино 8-я танковая бригада и 365-я стрелковая дивизия окружили подразделения 118-го моторизованного полка. При этом были захвачены автомашины, орудия с боеприпасами, пулеметы, автоматы и другое военное имущество.

В целом войска главной ударной группы 30-й армии в течение двух дней продвинулись на глубину до 17 километров, расширили фронт прорыва почти на 22 километра и вышли на рубеж Захарово, Вьюхово, Мужево и далее по р. Сестре до Трехсвятского. На вспомогательных направлениях войскам 30-й армии из-за тяжелых условий лесисто-болотистой местности и большого превосходства противника в артиллерии прорвать оборону не удалось. В ночь на 8 декабря командующий армией произвел необходимую перегруппировку сил и средств, и с утра 8 декабря наступление возобновилось. Однако продвижение на всех участках было медленным.

Гитлеровские захватчики всюду оказывали упорное сопротивление. Они отбивались от наших атак с большой яростью. На главном направлении боевых действий 30-й армии противник пытался отсечь пехоту от танков. Однако, несмотря на все трудности, к вечеру 8 декабря войска армии на главном направлении продвинулись еще примерно на 10 километров в глубину обороны противника и овладели важными опорными пунктами Бирево и Мужево, а на левом фланге освободили город Рогачево. В результате трехдневных ожесточенных боев противник потерял такие важные узлы сопротивления, как Захарове, Борщево, Слобода и Рогачево, но все это еще не привело к перелому на нашем фронте. А вот когда 8-я танковая бригада вырвалась вперед и утром 9 декабря перерезала шоссе Москва – Клин – Калинин и овладела населенным пунктом Ямуга, вот тогда вся обстановка резко изменилась. Немцы начали отход перед всем нашим фронтом.

В книге Разгром немецко-фашистских войск под Москвой по этому поводу сказано следующее: Командующий армией отмечал также отличные действия 8-й танковой бригады – командир бригады полковник П. А. Ротмистров – в районе Ямуги.

Захват Ямуги имел важное значение, так как этот поселок расположен на шоссе Москва – Ленинград, в восьми – десяти километрах северо-западнее Клина. С освобождением Ямуги создавалась угроза выхода наших войск на тылы всей фашистской группировки, расположенной северо-западнее Москвы в районе Рогачево, Яхромы, Красной Поляны, Крюкова, Истры, Клина. 8-я танковая бригада все это время действовала как бы на острие ударной группировки войск 30-й армии. В этот период, в частности при захвате населенного пункта Ямуга, мы взаимодействовали с 365-й стрелковой дивизией, которая, надо сказать, действовала блестяще, но все же главную роль сыграла 8-я танковая бригада и в частности наши танки Т-34, с которыми в то время противник при атаке в лоб, по существу, ничего не смог сделать, Все его попытки сбросить нас с шоссе успеха не имели.

После захвата Ямуги противник начал отходить к Клину. 30-я армия перешла к преследованию и 9 декабря подошла к Клину с востока, рассекая вражескую оборонительную группировку на две части. Одна, менее сильная находилась к западу от Ленинградского шоссе, на южном берегу Московского моря, другая группировка (фактически главные силы) оставалась в районе Клина и Солнечногорска.

Противник стремился удержать Клин, где он имел крупный гарнизон, насчитывающий 18 тысяч человек, до 40 – 50 танков, много противотанковой и зенитной артиллерии. Подступы к городу и сам город были укреплены инженерными сооружениями: созданы окопы полного профиля, минные поля, протянуты проволочные заграждения. Все каменные здания были приспособлены к обороне.

Чтобы избежать окружения в районе Клина, гитлеровцы пытались ударами авиации всячески задержать продвижение войск 30-й армии на юг и юго-запад. И начали спешно перебрасывать сюда резервы с соседних участков фронта, в частности из полосы действий 16-й армии. Оценив сложившуюся обстановку, командующий 30-й армией принял решение уничтожить основные силы противника в Клину, не дожидаясь подхода войск 1-й ударной армии, с которой 30-я армия взаимодействовала. В ночь на 10 декабря была произведена частичная перегруппировка войск в 30-й армии и поставлены новые задачи. 365-я стрелковая дивизия и 8-я танковая бригада должны были, используя темноту, обойти Клин с северо-запада, через Голяди, выйти в район Васильеве и ударом из этого района во фланг и тыл противника овладеть городом.

Выполняя поставленные задачи, войска 30-й армии 10 декабря продолжали развивать наступление. 8-я танковая бригада из района Ямуги по лесным дорогам через Голяди, Борисово вышла в район Першутино (четыре километра западнее Клина) и перерезала железную ж шоссейную дороги, идущие из Клина на Высоковск. Захват шоссе 8-й танковой бригадой поставил противника в трудное положение. Стремясь очистить шоссе, враг в течение дня трижды предпринимал танковые атаки со стороны Клина и Высоковска, но все они были отражены частями нашей танковой бригады. 11 декабря на подступах к Клину и Высоковску шли ожесточенные бои. Однако все попытки наших войск овладеть районом Высоковска и окружить противника в Клину не увенчались успехом. Гитлеровское командование, вследствие медленного наступления других армий правого крыла Западного фронта, получило свободу маневра резервами и, пользуясь этим, подбрасывало резервные части на угрожаемые участки и отбивало все атаки войск 30-й армии.

12 декабря решением командарма была создана подвижная группа в составе 8-й и 21-й танковых бригад, 46-го мотоциклетного полка и 145-го отдельного танкового батальона. Общее руководство действиями подвижной группы было возложено на командира 8-й танковой бригады. Перед группой была поставлена задача: овладеть Клином ударом с запада. В течение этого дня проводилась перегруппировка частей подвижной группы и организация взаимодействия с группой полковника Чанчибадзе.

В течение 13 и 14 декабря западнее Клина шли ожесточенные бои. Противник, стремясь любой ценой не дать советским войскам замкнуть кольцо окружения, предпринимал яростные контратаки, в результате чего наша подвижная группа не могла, как предполагалось, начать 13 декабря наступление на Клин с запада. Однако с северо-востока и востока 365, 371 и 348-я стрелковые дивизии, воспользовавшись тем, что главные силы противника отвлечены нашей подвижной группой и тем, что сопротивление противника перед фронтом их частей несколько ослабло, продолжали теснить его. 15 декабря напряженные бои 30-й армии в районе Клина, на также выход правофланговых частей 1-й ударной армии на юго-восточную окраину города завершились его полным освобождением. Основные силы гитлеровских войск, действовавших в районе города, были разгромлены и лишь остаткам их удалось просочиться на Высоковск и в юго-западном направлении. С 16 декабря 30-я и 1-я ударная армии начали преследование противника, отходившего на новый оборонительный рубеж к реке Ламе.

Расскажу два эпизода, имевших место в период наступления на Ямугу.

При подходе лесной дорогой к поселку Заболотье разведка доложила, что дорога минирована: на небольшом мостике через ручей подорвалась одна наша бронемашина. Передовой отряд, двигавшийся за разведкой, остановился. Я немедленно (выехал вперед и убедился в правильности доклада разведчиков. Саперов с миноискателями в бригаде не было, да и вряд ли они могли оказать помощь при таком глубоком снеге. Рассчитав, что немцы едва ли могли поставить мины в широкой полосе, я отошел от мостика назад, примерно метров на 500, и принял решение: через лес вывести бригаду для атаки села Заболотье. Лес был небольшой, молодой и не мог служить для наших танков препятствием. Кроме того, движение танков через лес позволяло вывести бригаду скрытно на его южную опушку для внезапной атаки противника. Все, как будто, хорошо, но вот есть ли мины? Есть ли они на обочине дороги и в лесу? По внешним признакам мне казалось, что мин не должно быть, поэтому я решил рискнуть и первым пешком направился в сторону леса. Мин не оказалось. После этого я оттянул назад передовой отряд и приказал ему двигаться на Заболотье через лес и начать движение с того участка, на котором, как я лично убедился, мин не было.

В составе передового отряда была одна танковая рота с автоматчиками. Быстро преодолев лес, на его опушке танки развернулись в боевой порядок и перешли в атаку, оказавшуюся для противника неожиданной. К этому времени подошли главные силы бригады и так же начали движение через лес. С главными силами бригады двигался командир танкового полка, мой заместитель майор А. В. Егоров и небольшая группа офицеров штаба. Для руководства боем я и майор Егоров вышли на опушку леса, чтобы, исходя из результатов боя передового отряда, можно было поставить конкретную боевую задачу главным силам бригады, состоявшим из танкового полка и мотострелкового батальона.

Северную и восточную часть Заболотья оборонял пехотный батальон противника, усиленный артиллерией и минометами. На северной окраине имелась также, как выяснилось в ходе танковой атаки, четырехорудийная противотанковая батарея. С началом нашей атаки эта батарея открыла прицельный огонь по атакующим танкам. Наши танки тоже, ведя огонь с ходу, начали бить осколочно-фугасными снарядами по батарее противника. Однако в ходе атаки два или три наших танка были подбиты и остановились, хотя и продолжали вести огонь. Танковая рота, несмотря на потери, продолжала атаку, не снижая темпа наступления. В этот период все, кто был на наблюдательном пункте, увидели, как во время движения одного из танков через верхний люк выскочил танкист и тут же упал. Танк же, не ведя огня, продолжал движение прямо на батарею противника. Немецкие артиллеристы, сосредоточили на нем огонь всех четырех орудий. Этим воспользовались остальные танки роты и усилили темп атаки.

Через несколько минут батарея противника была раздавлена. Немецкий офицер-командир батареи застрелился. Прибывший затем мотострелковый батальон под командованием капитана Шестака быстро развернулся в боевые порядки и, атаковав противника совместно с танковым батальоном, с востока овладел поселком Заболотье. Уничтожив часть гитлеровцев на месте, бригада перешла к энергичному преследованию врага.

Но что же случилось с танком?

Танк, как все мы наблюдали, не доходя примерно 100 метров до батареи противника, свернул несколько влево, прошел по восточной окраине Заболотья и скрылся в лесу. К исходу дня, когда Заболотье осталось позади, техническая служба бригады обнаружила этот танк. Он стоял, упершись в толстую березу, весь избитый и искореженный. С него были снесены все наружные надстройки, крылья, башня заклинена. Внутри танка были обнаружены трупы всех членов экипажа, кроме командира танка, который выскочил из машины во время боя, будучи тяжело раненым, и вскоре умер. Руки механика-водителя все еще лежали на рычагах управления, а нога упиралась в педаль подачи топлива. Вот почему танк продолжал движение в прежнем направлении. Трудно сказать, когда умер отважный танкист. Важно то, что этот танк помог быстро подавить противотанковую батарею противника, что обеспечило успех атакующей танковой роте. К огромному моему сожалению, память не сохранила имен отважных членов экипажа танка, не увенчались пока успехом и поиски данных о них по архивным документам.

Итак, наступление наших войск успешно продолжалось. 16 декабря войска Калининского фронта освободили от немецко-фашистских захватчиков Калинин и ряд других крупных населенных пунктов. Решением Ставки 30-я армия 16 декабря была передана из состава Западного фронта в состав Калининского фронта. Вместе с армией в состав Калининского фронта перешла и 8-я танковая бригада. 30-й армии было приказано нанести удар в общем направлении на Старицу, с целью своим правым флангом перехватить пути сообщения Калининской группировки противника. Начались новые схватки с врагом в условиях, когда противник стремился своими активными действиями лишить нас инициативы и стабилизировать фронт.

Нужно отдать справедливость командующему 30-й армии Д. Д. Лелюшенко, который отчетливо понимал, что такую задачу, как выход на тылы противника, могут выполнить только танкисты, поэтому он стремился объединить силы трех танковых бригад (8, 21 и 35-ю) в одну танковую группу. Это было вполне оправдано не только тем, что для решения таких задач танковые бригады были лучше приспособлены, чем стрелковые дивизии, но и тем, что эти танковые бригады понесли значительные потери в людях и технике, и каждая в отдельности самостоятельные задачи выполнять не могла. Пополнения же в ходе контрнаступления в танковые бригады не поступало. Был однажды даже такой случай, когда командующий армией, чтобы усилить танковую бригаду танками, отдал мне свой последний танковый взвод, который у него находился при штабе армии.

Однако и эта импровизированная танковая группа действовала недолго. Стрелковые дивизии, оставшись совершенно без танков, оказались в тяжелом положении. Поэтому вскоре командующий армией вынужден был передать танковые бригады на усиление стрелковых дивизий для действий совместно с пехотой.

В период, когда 8-я танковая бригада находилась в составе войск Калининского фронта, ей особенно часто приходилось вести бои с превосходящими силами противника. Несколько изменившееся в нашу пользу соотношение сил на решающих направлениях в начале контрнаступления в последующем опять было утрачено. Мы в то время действовали в составе войск 39-й армии, западнее Ржева. Особенно запомнилось мне форсирование реки Волги в районе населенных пунктов Ножкине (на левом берегу) и Кокошкино (на правом берегу), где противник много раз переходил в яростные контратаки, стремясь закрыть образовавшийся прорыв в системе его обороны и не допустить продвижения наших войск, развивающих наступление в направлении города Сычевки.

11 января 1942 года 8-я танковая бригада была преобразована в 3-ю гвардейскую. В то время бригада, действуя совместно со стрелковыми частями и соединениями и обходя с запада крупную группировку противника, дошла до Сычевки, но взять город нам не удалось, так как противник имел здесь сильную группировку, а мы подошли к нему крайне ослабленными.

Здесь мне хотелось бы сказать несколько слов признательности в адрес командующего войсками фронта генерал-полковника И. С. Конева. Будучи человеком предельно исполнительным, требовательным и смелым, командующий всегда появлялся на поле боя в кризисные моменты. То, что он бывал неоднократно у меня потом, когда я командовал танковой армией, в этом нет ничего особенного, но вот то, что он бывал у меня, когда я командовал бригадой, это дает мне моральное право отметить не только его огромную энергию, полководческое искусство, но и большую личную храбрость и самоотверженность. Во время боевых действий он умел потребовать от войск максимального напряжения, но не щадил и себя. Честно говоря, не все старшие начальники так рисковали в бою, как это делал И. С. Конев. Требуя от войск максимального напряжения, он умел и беречь их, проявлял большую заботу о подчиненных. Об этом говорит, например, то, что, когда наша танковая бригада находилась в составе 29-й армии и осталась почти без танков, командующий вывел ее в резерв фронта.

В этот период обстановка была очень сложной. Бригада держала небольшой участок фронта. Понимая, как важно сохранить кадры танкистов, временно оставшихся без машин, я вывел в резерв всех танкистов, которые не имели танков. Поставленные же задачи выполнялись силами мотострелкового батальона, артиллерии и других подразделений бригады. Но зато потом, когда на базе 3-й гвардейской танковой бригады стали формировать 7-й танковый корпус, нам очень пригодились эти хорошо подготовленные танковые экипажи и вообще весь сохранившийся личный состав бригады.

Действуя в составе войск Калининского фронта, личный состав бригады также проявлял много находчивости, мужества и отваги, поэтому мне хочется привести хотя бы несколько боевых эпизодов, относящихся к этому времени. Бои проходили тогда очень динамично. В воздухе господствовала вражеская авиация. Однажды, когда танковый полк только что развернулся для атаки и начал движение, появились вражеские бомбардировщики. Наш зенитный артдивизион немедленно открыл огонь, но самолетов было очень много и, конечно, один дивизион, несмотря на героизм зенитчиков, не смог отбить атаку гитлеровских стервятников. Вражеское же командование под прикрытием авиации бросило в контратаку свой танковый батальон. Кстати сказать, в то время в немецком танковом батальоне танков было больше, чем в нашем танковом полку. Я приказал танковому полку ускорить темп атаки и врезаться в боевые порядки танков противника. Приказ был выполнен, и самолеты противника прекратили бомбежку, ибо боевые порядки наших и немецких танков были перемешаны. Но так как наши танки, хотя их и было меньше, по боевым качествам превосходили вражеские, мы вышли победителями в бою и обратили в бегство наступающую за танками немецкую пехоту.

Красная звезда в номере от 13 января 1942 года об этом писала следующее:

8-я танковая бригада, уничтожив 22 немецких машины, 10 орудий, 9 бронеавтомобилей, свыше 600 солдат и офицеров, вышла из боя и скрылась в густом лесу. Так дерутся с врагом ротмистровцы. Фронт знает и любит лучших людей бригады... комиссара Шаталова – спокойного и храброго человека, младшего лейтенанта Брюквина, лейтенантов Астахова и Егорова, старших сержантов Красноперова и Величко, заместителя политрука Вотинцева и многих других...

Запомнился и еще один бой. Бригада действовала тогда в составе войск 31-й армии. Однажды во второй половине короткого зимнего дня бригада углубилась в расположение противника и ночью вышла к магистральной дороге. Устроив здесь небольшую танковую засаду на большаке около поселка, занимаемого противником, бригада связалась с взаимодействующей стрелковой дивизией и перешла к обороне, удерживая небольшой населенный пункт в стороне от большака. Подразделение противника ночью на автомашинах (около 30 – 40 машин) въехало в поселок на большаке, видимо, чтобы обогреться. В этот момент наши танки из пушек и пулеметов открыли по ним шквальный огонь. Несколько машин загорелось. В деревне поднялась паника. В итоге было выведено из строя несколько машин, а деревня оказалась в наших руках.

В газете Правда в номере от 12 января 1942 года сообщалось:

За время боев с 21 сентября по 23 декабря в непрерывных ожесточенных боях 8-я танковая бригада уничтожила свыше десяти тысяч немцев, захватила и уничтожила 161 танк, 452 автомашины, 150 различных орудий дивизионного типа, 140 пулеметов, 190 мотоциклов, 12 000 снарядов, 8 000 мин...

Таков послужной список бригады в боях под Москвой. За проявленную отвагу, стойкость и мужество многие бойцы, командиры и политработники были награждены орденами и медалями.

Как я уже говорил, по решению командующего войсками фронта И. С. Конева бригада была выведена во второй эшелон. Мы прибыли в Калинин. На другой же день меня вызвали в Москву в Генеральный штаб, где я получил все необходимые указания о формировании на базе 3-й гвардейской танковой бригады 7-го танкового корпуса. Мне были выданы все наряды с указанием, откуда и что получать. Вернувшись в Калинин, я сообщил боевым товарищам эту радостную весть.

С прибытием нового пополнения людей, танков, артиллерии, средств связи началась боевая подготовка к предстоящим боям и сражениям. Следует отметить, что 7-й танковый корпус в дальнейшем полностью оправдал возлагаемые на него надежды. Уже к концу 1942 года он получил наименование 3-го гвардейского Котельнического танкового корпуса.

Танковые войска, как и все Вооруженные Силы Советского Союза, в начале войны по ряду причин попали в очень тяжелые условия. Однако трудный путь от западных границ до полей Подмосковья был не только путем неудач и страданий. Он отмечен массовым героизмом всех советских воинов. В этот период росли и закалялись командиры, политработники, инженеры и техники, крепло боевое мастерство воинов всех родов войск, в том числе и танковых. Благодаря героическому труду советского народа тяжелые потери в танках, понесенные в начале войны, были восполнены в невиданно короткие сроки. Возникла возможность создать новые танковые и механизированные корпуса. Эти корпуса предназначались для нанесения глубоких рассекающих ударов по врагу, развития успеха в глубине обороны противника и быстрого окружения его группировок.

Особенно блестяще проявились боевые качества танковых и механизированных корпусов под Сталинградом, при окружении войск 6-й армии Паулюса, а также в последующих победоносных сражениях Великой Отечественной войны.

Гвардейцы-танкисты в московской битве

Маршал бронетанковых войск М. Е. Катуков{66}

Великую Отечественную войну я начал в должности командира 20-й танковой дивизии 9-го механизированного корпуса, которым командовал тогда К. К. Рокоссовский. Однако дивизии и корпуса были расформированы из-за недостатка танков, и я получил приказ сформировать 4-ю отдельную танковую бригаду. К 2 октября 1941 года бригада была сосредоточена в Кубинке, в 60 километрах западнее Москвы, прикрывая шоссе и железную дорогу Москва – Минск.

В эти дни началось наступление гитлеровцев на Москву. В ночь с 1 на 2 октября 1941 года на Орел прорвалась танковая группа Гудериана. На орловском направлении наших войск почти не было, и дорога на Тулу и Москву оказалась открытой. 4-я танковая бригада получила приказ следовать к Мценску и далее в боевых порядках к Орлу, чтобы преградить дорогу Гудериану на Тулу. Эту задачу бригада с честью выполнила, в течение почти двух недель ведя неравные ожесточенные бои с авангардами 2-й немецкой танковой армии .

16 октября по телефону был получен приказ Верховного Главнокомандующего: погрузить личный состав и технику в эшелоны и следовать в прежний район дислокации для выполнения новой боевой задачи по обороне Москвы со стороны Минского шоссе. Я тут же доложил, что грузиться придется ночью в темноте, поскольку это дает возможность избежать бомбардировки врага, но при погрузке в этих условиях возможны аварии. Исходя из этого, я стал настойчиво просить разрешения двигаться своим ходом, заверив, что при этом мы придем скорее и без потерь. Сталин спросил: А как с моторесурсами? (Пройти надо было 360 километров). Я ответил, что моторесурсов хватит и для ведения боевых действий.

К исходу 19 октября 1941 года 4-я танковая бригада{67} вернулась на станцию Кубинка, оседлав шоссе и железную дорогу, идущие из Москвы в Минск.

Здесь хочется рассказать об интересном эпизоде, который произошел во время нашего марша. Когда 4-я танковая бригада двинулась в Кубинку, танк командира взвода лейтенанта Д. Ф. Лавриненко с членами экипажа Бедным, Борзых и Федотовым, охранявшими штаб армии, несколько задержался. Экипаж настойчиво стремился догнать основную колонну бригады, но это было нелегко. В Серпухове танкисты сделали остановку. Здесь же Лавриненко вызвал комендант города комбриг М. И. Фирсов, который сообщил, что по шоссе из Малоярославца идет колонна гитлеровцев численностью до батальона. Необходимо было задержать врага, но как? Комендант лишь ожидал прибытия в скором времени войск. Танкисты устремились на шоссе. Выбрали место у рощицы возле деревни Высокиничи и стали в засаду так, чтобы хорошо видеть дорогу. Лавриненко сел за пушку. Через несколько минут показалась вражеская колонна. Впереди шли мотоциклы, потом штабная легковая машина, за ней противотанковые орудия и пехота на грузовиках. Враг настолько был уверен в безопасности, что даже не организовал разведку. Когда колонна приблизилась, Лавриненко почти в упор открыл огонь осколочными снарядами по орудиям немцев. Два орудия были подбиты, и тут же танк ринулся вперед. Ведя огонь из пушки и пулемета, он врезался в колонну и стал таранить автомашины с пехотой. Вскоре подошли ожидавшиеся комендантом пехотные части и завершили разгром батальона гитлеровцев.

Танкисты Лавриненко в этом бою взяли на буксир несколько мотоциклов с колясками и одно противотанковое орудие с полным боекомплектом. Кроме того, их трофеями стали 13 автоматов и 6 минометов, а штабную машину своим ходом повел танкист Бедный. Все это они сдали коменданту города, а захваченные документы гитлеровцев были самолетом отправлены в Москву. В Кубинку Лавриненко вернулся 20 октября. Встретил его начальник политотдела бригады И. Г. Деревянкин и строго спросил, почему он опоздал. Я был тут же, и Лавриненко, доложив о прибытии, протянул мне пакет. Это оказалось письмо комбрига Фирсова, в котором говорилось:

Полковнику тов. Катукову.

Командир машины тов. Лавриненко Дмитрий Федорович был задержан мною. Ему была поставлена задача остановить прорвавшегося противника и помочь восстановить положение на фронте в районе г. Серпухова. Он эту задачу с честью выполнил и геройски проявил себя. За образцовое выполнение боевой задачи Военный совет армии{68} всему личному составу экипажа объявил благодарность и представил к правительственной награде.

Комендант города Серпухова комбриг Фирсов{69}.

20 октября мы получили приказ фронта выйти в район Чисмены, что восточнее Волоколамска, и занять оборону на участке у шоссе Волоколамск – Москва (населенные пункты Покровское, Васюково, Гряды) – между 316-й дивизией И. В. Панфилова и кавалерийской группой Л. М. Доватора. Теперь нам предстояло действовать в составе 16-й армии генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского. Мотострелковый батальон бригады был по этому же приказу выделен в помощь частям, действовавшим под Наро-Фоминском. На участке, где нам надлежало занять оборону и подготовить контратаки, мы вырыли окопы полного профиля, ложные окопы, ходы сообщения, оборудовали минные поля.

Противник, встретив упорное сопротивление нашей бригады, конников Доватора и 316-й стрелковый дивизии Панфилова, ослабил свой нажим, и наступило затишье, правда, настораживающее. Необходимо было провести самую тщательную разведку. Мотоциклы для этой цели в условиях распутицы не годились, тогда командир роты разведчиков Павленко, бывший кавалерист, привел коней с седлами, шашками, и наша разведрота превратилась в эскадрон кавалерии. Для разведки использовались и танки, которые углублялись на оккупированную врагом территорию, собирали сведения от местных жителей, нападали на гитлеровские гарнизоны, истребляли, захватывали пленных, штабные документы, уничтожали технику, доставляли населению советские газеты. Разведка позволила нам получить довольно правильное представление о том, что происходит в стане врага.

В начале ноября 10-я танковая дивизия противника Захватила Скирманово и несколько других населенных пунктов в районе Новопетровского. Противник клином врезался в нашу оборону и угрожал перерезать шоссе Волоколамск – Москва. В связи с этим бригаде и соседним стрелковым дивизиям была поставлена задача отбросить противника из района Скирманово и Козлове.

11 ноября я с начальником штаба бригады Кульвинским поехали в штаб армии. Здесь нас встретил начальник штаба армии М. С. Малинин и подал газету Правда от 11 ноября 1941 года, где было написано о присвоении мне звания генерал-майора танковых войск. Вошел К. К. Рокоссовский и со словами это еще не все передал мне приказ Народного Комиссара Обороны О переименовании 4-й танковой бригады в 1-ю гвардейскую танковую бригаду. В нем говорилось:

4-я танковая бригада отважными и умелыми боевыми действиями с 4.10 по 11.10, несмотря на значительное численное превосходство противника, нанесла ему тяжелые потери и выполнила поставленные перед бригадой задачи – прикрытия сосредоточения наших войск.