Текст книги "Провал гитлеровского наступления на Москву"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

Боями у Яхромы закончилось наступление противника на правом крыле Западного фронта. Хотя в результате внезапной танковой атаки наши части вынуждены были оставить Яхрому и отойти на восточный берег канала, тем не менее замысел противника обойти Москву с севера был сорван, и в этом была немалая заслуга частей и подразделений 29-й и особенно 50-й стрелковых бригад, проявивших высокое мужество, упорство и настойчивость в выполнении поставленных перед ними задач.

Войска армии приступили к подготовке наступления с целью оказания содействия войскам группы Захарова и установления непосредственной связи с правым флангом 20-й армии, которая развертывалась на стыке между 1-й ударной и 16-й армиями.

В связи с событиями у Яхромы Генеральный штаб ускорил продвижение эшелонов и войск нашей армии. В период с 28 ноября по 1 декабря в район Дмитрова последовательно прибывали части 55, 47, 56, 44 и 71-й бригад и 133-й стрелковой дивизии. В это же время к нам поступил и армейский артиллерийский полк. Остальные стрелковые бригады подошли в район сосредоточения уже в ходе контрнаступления.

47-я стрелковая бригада, выдвинутая в район южнее Яхромского водохранилища, в ночь на 30 ноября переправилась на западный берег канала и, оттеснив части 23-й пехотной дивизии противника, заняла плацдарм около четырех километров по фронту и до трех километров в глубину.

В течение 30 ноября на западный берег канала перешли части 44, 56 и 71-й стрелковых бригад, 701-го артиллерийского полка и два дивизиона реактивных минометов, а днем позднее – части 55-й стрелковой бригады и 133-й стрелковой дивизии.

По распоряжению Ставки Верховного Главнокомандования с 1 декабря 1941 года 1-я ударная армия вошла в состав Западного фронта. Ей была подчинена и группа Захарова в составе 126-й стрелковой и 17-й кавалерийской дивизий и курсантского полка, которая вела бои в окружении в районе Ольгово, Харламове, Клусово.

Приказом командующего Западным фронтом перед войсками армии ставилась задача с утра 2 декабря нанести удар левым флангом в направлении Деденево, Федоровка и в тот же день освободить группу Захарова; в дальнейшем – наступать в направлении Клина, во взаимодействии с 30-й и 20-й армиями разбить клинско-солнечногорскую группировку противника и выйти на рубеж Клин, Солнечногорск.

Для выполнения поставленной задачи было решено использовать все наличные силы, прибывшие в район сосредоточения армии к началу наступления.

1 декабря части 44, 56, 71 и 47-й бригад расширили плацдарм на западном берегу канала и заняли исходное положение для наступления.

С утра 2 декабря войска армии приступили к нанесению контрудара. 50-я и 44-я стрелковые бригады имели задачу при содействии левого фланга 29-й бригады овладеть Яхромой, причем 44-я стрелковая бригада, заняв район деревни Степановка, должна была наступать на Яхрому с юго-запада. 56, 71, 55-я стрелковые бригады и 133-я стрелковая дивизия, наступая в направлении Федоровки, имели задачу выйти на рубеж Ольгово (восемь километров западнее Яхромы), Свистуха, Хорошилово и, установив связь с группой Захарова, продолжать дальнейшее наступление в направлении Федоровки, Клина. 47-я стрелковая бригада была оставлена в резерве.

Начались ожесточенные бои. Имея перед собой 14-ю моторизованную, 1, 6, 7-ю танковые и 23-ю пехотную дивизии, части армии, ведя бои днем и ночью, медленно продвигались в западном направлении. Ряд населенных пунктов по нескольку раз переходил из рук в руки. Атаки 44-й и 50-й бригад на Яхрому были отбиты противником.

К исходу 5 декабря, т. е. накануне перехода войск Западного фронта в контрнаступление, части армии вышли на восточный берег канала у Дмитрова и в район юго-западнее Яхромы.

Части 133-й стрелковой дивизии и 55-й стрелковой бригады, действовавшие на левом фланге ударной группы, отбросив на запад войска 23-й пехотной дивизии и отбив атаки 1-й танковой дивизии противника со стороны Белого Раста, деблокировали окруженную группу Захарова.

5 декабря штаб армии получил приказ командующего фронтом о переходе войск Западного фронта в контрнаступление. 1-й ударной армии ставилась задача овладеть районом Федоровки; в дальнейшем во взаимодействии с войсками 30-й и 20-й армий, наступая в направлении Клина, выйти на рубеж Клин, Солнечногорск.

В связи с тяжелыми боями, которые велись на всем фронте армии, производить какие-либо перегруппировки войск не представлялось возможным, и мы для выполнения приказа фронта ограничились вводом на направлении Федоровки, Клина 47-й стрелковой бригады, находившейся в резерве, а после занятия Яхромы создали на клинском направлении ударную группу в составе пяти бригад (56, 71, 47, 44 и 29-й). На левом фланге действовали 133-я, 126-я стрелковые дивизии (впоследствии они были выведены из состава армии). В резерве находилась одна стрелковая бригада.

Недостаточное количество противотанковой артиллерии отрицательно сказалось на ведении боев нашими частями против танков противника. Мы вынуждены были артиллерийские дивизионы, входившие в состав стрелковых бригад, использовать в качестве орудий сопровождения стрелковых подразделений для борьбы с немецкими танками, 701-й артиллерийский полк и два дивизиона реактивных минометов – как средство поддержки на всем фронте армии, придавая их попеременно той или иной стрелковой бригаде или группе бригад{100}. Это, безусловно, отрицательно сказывалось на темпах нашего продвижения.

С трудом ломая упорное сопротивление врага, войска армии при содействии авиации Московской зоны ПВО 8 декабря овладели Яхромой и Федоровкой и вышли на рубеж Синьково, Федоровка.

В ходе дальнейшего наступления войска армии встретили упорное сопротивление на рубеже Соколове, Золино, Акатьево, Загорье. Стремясь удержать за собой дорогу Клин – Солнечногорск и дороги, обеспечивавшие отвод войск 3-й танковой группы на запад, противник принимал все меры, чтобы задержать наступление наших войск на указанном рубеже.

Сосредоточив основные усилия 29, 50, 84, 44, 56 и 47-й стрелковых бригад на клинском направлении, войска армии сломили сопротивление противника, 14 декабря вышли в район юго-восточнее Клина и с утра 15 декабря приступили к подготовке атаки на город Клин.

Еще 13 декабря войска 30-й армии вышли непосредственно в район севернее и северо-западнее Клина, перерезали дорогу Клин – Высоковск, а выдвинутая нами в район Лаврова 47-я стрелковая бригада окончательно замкнула кольцо вокруг Клина и оборонявших его частей противника. Это был первый с начала Великой Отечественной войны случай окружения немецких войск. Чтобы избежать ненужных потерь при атаке города, командование армии приказало командиру 29-й стрелковой бригады полковнику М. Е. Ерохину направить к коменданту Клина парламентеров с предложением сдать город без боя. Парламентер – лейтенант 29-й стрелковой бригады в сопровождении двух сержантов был принят комендантом. Последний ответил на предложение о сдаче отказом в письме на имя командира бригады.

По возвращении парламентеров войска армии, предназначенные для атаки, перешли под покровом темноты в наступление и ворвались в город с юга. Одновременно с севера в город вступили части 371-й стрелковой дивизии 30-й армии. Не приняв уличного боя, противник начал спешный отход по дороге Клин Высоковск, очистив ее от незначительных подразделений 30-й армии, действовавших западнее Клина.

На левом фланге 55-я и 71-я стрелковые бригады оказывали содействие войскам 20-й армии в овладении Солнечногорском. Они еще 11 декабря совместно с частями 20-й армии перерезали дорогу Клин – Солнечногорск и начали преследовать противника в западном направлении.

После овладения Клином войска 1-й армии, по-прежнему взаимодействуя с войсками 20-й армии, в соответствии с директивой командования фронта от 16 декабря продолжали наступать на запад и 20 – 21 декабря вышли к рубежу реки Ламы, встретив на нем организованную оборону 7-й и 6-й танковых, 14-й моторизованной, 106-й и 23-й пехотных дивизий противника.

Попытки войск армии прорвать оборону рубежа на реке Ламе с ходу не удались. Населенные пункты Ярополец, Ивановское, Спас-Помазкино и другие были превращены врагом в сильные опорные пункты. Они составляли костяк его обороны в полосе наступления 1-й ударной армии. Используя их, а в промежутках между ними приспособленные для обороны окопы и долговременные сооружения, построенные нашими войсками еще в оборонительных боях осенью 1941 года, враг оказывал упорное сопротивление.

Недостаток танков и артиллерии, особенно крупных калибров, утомленность войск и значительные потери в людях, понесенные в предшествовавших боях, снизили наступательные возможности армии, в результате чего бои на реке Ламе приняли затяжной характер. И только создание в полосе 20-й армии сильной ударной группировки со значительным количеством танков и артиллерии и усиление 1-й армии артиллерией калибра 152 мм позволило нашим войскам прорвать оборону противника. 16 – 17 января войска армии вышли на рубеж Лотошино, Шаховская.

После этого 1-я ударная армия была выведена в резерв Ставки и сосредоточена в районе Клина.

В непрерывных ожесточенных боях войска армии, имея очень мало артиллерии и танков, в период с 6 по 20 декабря продвинулись вперед на 120 километров, нанеся врагу тяжелое поражение.

Высокую доблесть, героизм и большое воинское мастерство проявили в боях красноармейцы, командиры и политработники частей и соединений армии, особенно 29-й стрелковой бригады (командир полковник М. Е. Ерохин, комиссар батальонный комиссар А. П. Хинин), 71-й стрелковой бригады (командир полковник Я. П. Безверхов, комиссар полковой комиссар Е. В. Бобров), 56-й стрелковой бригады (командир полковник И. Л. Рагуля, комиссар батальонный комиссар Г. И. Иванов), 50-й стрелковой бригады (командир полковник Субботин и комиссар Назаров), 44-й бригады (командир полковник Морозов и комиссар батальонный комиссар И. В. Чучулов). Части этих соединений, первыми вступив в сражение с противником на канале Москва – Волга, вынесли на себе всю тяжесть боев за Яхрому, Федоровку, на подступах к городам Клин и Солнечногорск, за овладение Клином и в боях по прорыву оборонительного рубежа на реке Ламе. С 1 по 20 декабря они захватили и уничтожили свыше 160 танков, около 100 артиллерийских орудий, 1000 машин и много другого оружия и техники.

29-я и 71-я стрелковые бригады за доблесть и мужество, проявленные в боях, были удостоены наименования гвардейских. Около 400 солдат, офицеров и генералов армии награждено орденами Советского Союза.

Во время пребывания 1-й ударной армии в резерве в первых числах января ее посетил Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин. Для встречи с ним в город Клин был вызван руководящий состав всех соединений и отдельных частей армии.

Тепло приветствуемый собравшимися командирами и политработниками, М. И. Калинин в дружеской беседе живо интересовался политико-моральным состоянием красноармейцев и командиров, их ратными делами в прошедших боях, потерями, санитарной эвакуацией с поля боя, материальным и продовольственным снабжением, имеющимися у нас недочетами и многими другими вопросами, связанными с жизнью и бытом войск.

В конце беседы М. И. Калинин в своем выступлении ознакомил нас с международным и внутренним положением Советского Союза, особо остановившись на итогах и международном значении битвы под Москвой и на том впечатлении, которое произвела наша победа на мировое общественное мнение.

Отмечая заслуги Красной Армии, мужество ее бойцов и командиров, проявленное ими в битве под Москвой, М. И. Калинин рассказал и о героических делах нашего народа, который своим самоотверженным трудом обеспечил армии ее победу над немецко-фашистскими захватчиками.

В заключение, отметив успешные боевые действия войск 1-й ударной армии, поблагодарив командиров и политработников за их ратные дела, М. И. Калинин просил передать привет и личную благодарность всему составу частей и соединений армии, выразив при этом надежду, что и впредь красноармейцы, командиры и политработники с честью будут носить звание бойцов 1-й ударной армии.

Весть о посещении армии М. И. Калининым быстро распространилась по войскам. Участники этой встречи, выступая на собраниях и митингах, рассказывали о содержании выступления М. И. Калинина. Это оказало большое влияние на повышение политико-морального состояния личного состава. Солдаты, офицеры и генералы гордились тем, что Председатель Президиума Верховного Совета СССР дал высокую оценку боевым действиям 1-й ударной армии в битве под Москвой.

Московские ополченцы в битве за родную столицу

Генерал-майор Г. Н. Первенцев{101}

25-ю годовщину исторической битвы под Москвой хочется вспомнить славные боевые дела одной из дивизий московского ополчения, которая в трудные осенние дни 1941 года вела бои на подступах к столице нашей Родины и одной из первых перешла в наступление совместно с кавалерийским корпусом генерал-майора П. А. Белова. Эта дивизия возникла в июле 1941 года из ополченцев Киевского района г. Москвы и первоначально именовалась 21-я дивизия народного ополчения. Она была включена тогда в состав войск 33-й армии Резервного фронта.

Но 26 сентября 1941 года дивизия была переименована в 173-ю стрелковую дивизию. В начале сентября мы получили пополнение и дополнительное вооружение – гаубичные 122-мм батареи для своего артиллерийского полка, отдельный саперный батальон и некоторое количество автоматов для стрелковых полков. В этот период 173-я стрелковая дивизия занимала оборону на левом фланге 33-й армии за стыком 43-й армии Резервного фронта с 50-й армией Брянского фронта. Правее оборонялась 17-я стрелковая дивизия, левее соседей не было. Передний край обороны нашей дивизии проходил в 30 – 35 километрах восточное Десны, на рубеже которой оборонялась 217-я стрелковая дивизия 50-й армии. Таким образом, мы находились во втором эшелоне и имели возможность не только производить инженерные работы по укреплению своей оборонительной полосы, но и проводить регулярные занятия по боевой и политической подготовке.

И после превращения нашей дивизии в кадровую и включения ее в состав действующей армии мы продолжали поддерживать тесную связь с Киевским райкомом партии Москвы. Райком заботился о помощи семьям ополченцев, направлял в дивизию подарки от трудящихся района, ревниво следил за учебой, а в дальнейшем и за боевыми действиями дивизии. Его письма, призывы, обращения к бойцам читались с волнением, вдохновляли личный состав на славные боевые дела.

Политработники для дивизии были подобраны Киевским райкомом партии. Комиссаром дивизии стал И. А. Анчишкин, участник гражданской войны, получивший хорошую закалку среди шахтеров Донбасса, работавший последнее время в аппарате ЦК партии. Начальник политотдела дивизии С. М. Абалин был до войны научным сотрудником Института Маркса – Энгельса – Ленина. Комиссаром штаба стал старый большевик, умный пропагандист М. О. Машкевич. Несмотря на тяжелую болезнь, он был неутомим в работе. Все посты политсостава в полках, батальонах и ротах заняли активные коммунисты, квалифицированные пропагандисты, опытные партийные руководители.

В ряды ополченцев нашей дивизии вступили: старый большевик, испытанный революционер С. И. Аралов, доктор экономических наук профессор М. И. Рубинштейн, актер театра им. Вахтангова К. Я. Миронов и многие другие представители московской интеллигенции.

Расскажу, как С. И. Аралов стал одним из моих ближайших помощников. Он пришел в штаб дивизии и заявил, что хочет сражаться с захватчиками. Я не мог скрыть удивления, когда узнал, что ему уже 62 года, и поэтому пытался отговорить Ара-лова от вступления в ополчение, но это оказалось тщетным. Тогда я предложил ему работать в политотделе дивизии. Но Аралов наотрез отказался от этого предложения и азартно убеждал меня, что может работать на командной или в крайнем случае на штабной должности. Я согласился рекомендовать его на должность помощника начальника оперативного отделения штаба дивизии. И С. И. Аралов успешно справлялся со своими обязанностями. Он служил до конца войны, работая впоследствии в штабе 33-й армии. При самой горячей поддержке райкома партии, при деятельной помощи секретаря райкома Н. Г. Ликовенкова к 7 июля дивизия была сформирована и выступила в лагерь, находившийся в 30 – 40 километрах западнее Москвы.

В течение сентября командование, штаб и политотдел дивизии все свое время отдавали делу боевой и политической подготовки частей дивизии, совершенствованию обороны.

Со второй половины сентября заметно активизировалась авиация противника. Над расположением дивизии участились полеты самолетов-разведчиков, и ее боевые порядки и тылы стали подвергаться бомбежке.

30 сентября и 1 октября командование дивизии, офицеры штаба и работники политотдела находились в частях, проверяли боевую готовность и на месте устраняли вскрытые недостатки, особенно в несении службы на переднем крае, в системе огня и в противотанковой обороне.

Затем штабы дивизии и полков перешли на подготовленные командные пункты.

Рано утром 2 октября меня разбудил дежурный по штабу и доложил, что со стороны расположения 217-й стрелковой дивизии слышна сильная артиллерийская стрельба. Выйдя из блиндажа, я услышал гул артиллерийской канонады и разрывы авиабомб. Стало ясно, что гитлеровцы перешли в наступление.

Попытка связаться по телефону со штабом 217-й стрелковой дивизии не удалась. Тогда я позвонил начальнику оперативного отдела штаба 33-й армии полковнику Сафонову, который меня информировал о начавшемся вражеском наступлении на всем фронте 43-й и 50-й армий. После моего доклада командир дивизии приказал немедленно выслать разведку и офицера связи в расположение и штаб 217-й стрелковой дивизии. Через час дивизионная разведывательная рота уже выступила, а я стал добиваться восстановления проволочной связи со штабом 217-й дивизии. Одновременно об обстановке были информированы все наши части. День прошел в большом напряжении. Восстановить проводную связь с 217-й дивизией так и не удалось.

Около 20 часов из штаба 33-й армии сообщили, что противник форсировал Десну и соединения 43-й и 50-й армий отходят.

Всю ночь на 3 октября через полосу обороны нашей дивизии шли разрозненные подразделения 217-й стрелковой дивизии, строительные части, тянулись подводы и машины с гражданским населением.

Мы оказались на переднем крае.

Дивизии предстоял первый бой, и, естественно, мы беспокоились за исход предстоящего боя. Меня особенно тревожил наш открытый левый фланг. Около 3 часов утра 3 октября я выслал дополнительную разведку в район Бытош для наблюдения за нашим открытым флангом и приказал немедленно доложить, если там появится противник.

Первое донесение от разведки, высланной еще утром 2 октября, было получено около 5 часов 3 октября. Последующие донесения поступали примерно через каждые два-три часа. Из них было видно, что пехота и небольшие группы танков противника наступают на широком фронте и в ближайшие часы можно ожидать их подхода к линии боевого охранения дивизии. С 9 часов вражеская авиация группами по шесть – девять самолетов Ю-88 начала бомбить боевые порядки дивизии, город Киров и станцию Фаянсовая.

Примерно через два часа немцы с ходу атаковали боевое охранение, которое после небольшого боя было отведено за передний край. В это время мы услышали сильный артиллерийский огонь, многочисленные разрывы авиабомб со стороны нашего правого соседа – 17-й стрелковой дивизии. На эту дивизию обрушились крупные силы танков, которые быстро прорвали ее оборону, атаковали и разгромили штаб 33-й армии. К полудню пехота противника атаковала передний край по всему фронту нашей дивизии. Первая атака была легко отбита артиллерийским и пулеметным огнем, но затем враг вновь атаковал, но теперь вдоль железной дороги Киров – Рославль, причем впереди пехоты наступало около 20 танков.

По обе стороны железной дороги на линии Погребки, Дубровка, Вороненка разгорелся первый бой дивизии. Авиация противника безнаказанно действовала с небольших высот, так как зенитной артиллерии у нас не было, а наша истребительная авиация не появлялась.

В результате второй атаки противнику удалось ворваться в населенный пункт Засецкий и выбить оттуда 1-й батальон 1311-го стрелкового полка. Для восстановления положения командир 1313-го стрелкового полка майор П. Т. Дуб ввел в бой 1-й батальон, который стремительной контратакой выбил противника из Засецкого, причем только бутылками с горючей смесью было сожжено до десятка вражеских танков. По документам убитых мы установили, что против нас наступают части 34-й и 260-й пехотных дивизий противника.

Когда стемнело, бой на фронте дивизии стал затихать, враг больше не пытался атаковать, только его авиация еще продолжала бомбить Киров и станцию Фаянсовая. В темноте виднелось полукольцо пожаров, охвативших дивизию. На флангах было тихо, но где-то вдали на северо-востоке слышалась редкая артиллерийская стрельба. Были получены сведения об отходе соседей на тыловые рубежи. Тогда же вечером я получил донесение из штаба 1315-го стрелкового полка о том, что полковая разведка обнаружила движение танковой колонны противника через Бытош в направлении Жиздры (25 километров юго-восточнее Людиново). По-видимому, противник стремился обойти дивизию и выйти на Варшавское шоссе к Юхнову и через Жиздру на Сухиничи. В создавшейся обстановке командир дивизии полковник А. В. Богданов решил начать отход за реку Болву и выслал вперед разведку и рекогносцировочную группу для наметки нового оборонительного рубежа и приема на нем отходящих частей.

Приказ об отходе частей был встречен с недоумением. Командиры полков не понимали, почему нужно отходить, когда все атаки противника отбиты. Пришлось разъяснить сложившуюся обстановку и подтвердить приказ о немедленном отходе.

Ночью части дивизии сумели незаметно оторваться от противника. Сложность отхода заключалась в том, что нужно было пройти через большие лесные массивы. Вязкая глинистая почва, глубокие рытвины и колеи, заполненные дождевой водой, делали грунтовые дороги почти непроезжими. Тем не менее с большим напряжением дивизия за ночь перешла через реку Болву и, не потеряв ни одной пушки и машины, к вечеру 4 октября заняла новый оборонительный рубеж по восточному берегу Болвы. Во время отхода, когда уже рассвело, возобновились налеты авиации противника. Они бомбили колонны дивизии, и во время одного налета под бомбежку попал штаб дивизии. Был тяжело ранен начальник медслужбы дивизии подполковник медицинской службы И. Б. Бейлин.

Киров и Фаянсовая горели, вспыхнули баки с нефтью, и черный густой дым застлал горизонт. Разведка подтвердила, что против нас продолжает действовать 260-я пехотная дивизия, а в районе Кирова находятся части 98-й пехотной дивизии противника. В середине дня 4 октября стало известно, что гитлеровцы овладели Кировом и их танки продвигаются вдоль Варшавского шоссе на Юхноов и Медынь. Что делалось левее нас, мы не знали, поскольку от высланной туда разведки донесений не поступало.

До наступления темноты дивизия заняла оборону, имея в первом эшелоне 1311-й и 1315-й стрелковые полки, а во втором – 1313-й стрелковый полк. Когда правофланговый батальон 1311-го стрелкового полка вошел в Соломоновну, его соседом оказался запасной полк, нанимавший оборону севернее села. Слева соседей не было. Разведка донесла, что пехота противника медленно движется лесными дорогами и приближается к переднему краю обороны дивизии. Ночью мы получили сообщение, что довольно крупные силы врага двигаются в обход Людиново в направлении на Сухиничи.

Приведу здесь эпизод, сыгравший, ,как мне кажется, роковую роль в исходе боя 5 октября. Ночью командир дивизии полковник А. В. Богданов и комиссар И. А. Анчишкин собрали совещание, чтобы решить, принять ли бой на данном рубеже или же продолжать отход. На совещание были приглашены: начальник оперативного отделения майор В. И. Белогуб, начальник артиллерии полковник Глотов, начальник политотдела старший батальонный комиссар С. М. Абалин, начальник особого отдела Самохвалов, комиссар штаба дивизии А. Ф. Медеников и я. На совещании мнения разделились. Мы с начальником оперативного отделения считали, что бой принимать не следует, целесообразно отойти в район Сухиничи для обороны этого важного железнодорожного узла. Большинство же присутствовавших на совещании предлагали обороняться на данном рубеже, мотивируя это тем, что ни одной пяди своей земли мы не имеем права отдавать без боя. Командир дивизии долго колебался, а потом принял решение об упорной обороне занятого рубежа.

С тяжелым чувством ушел я с этого совещания. Было ясно, что противник обойдет открытый фланг и все равно вынудит нас отходить. Ведь на стороне неприятеля было почти тройное превосходство в живой силе и абсолютное – в технике. Но решение командиром принято, и дело штаба его обеспечивать.

Рано утром 5 октября командир 1311-то стрелкового полка майор Иванов доложил, что запасной полк ночью снялся с позиций и ушел. Теперь у нашей дивизии вновь оказались открытыми, как и в первом бою, оба фланга. Доложив об этом командиру и комиссару дивизии, я опять предложил немедленно начать отход лесами на Сухиничи, где, по моим предположениям, должны были находиться наши войска. Но мое предложение было отвергнуто.

Гитлеровцы начали наступление около 11 часов 5 октября. Главный удар противник наносил вдоль железной дороги Киров – Сухиничи силами вновь введенной 17-й пехотной дивизии, поддержанной 50 танками. В направлении Погост, Космачево наступала 260-я пехотная дивизия, а на Людиново – около двух полков 52-й пехотной дивизии и 15 танков.

Таким образом, против одной нашей дивизии выдвигалось около трех пехотных дивизий и 60 – 70 танков, причем фронт наступления противника был значительно шире полосы обороны наших войск. Фланги дивизии захлестывались.

В этот день события развивались бурно. Особенно сильный удар противник обрушил на 1311-й стрелковый полк. Пехота врага ворвалась в Староробужск и начала развивать наступление, обходя оба фланга полка. Вражеские автоматчики просочились лесом в район командного пункта полка и окружили его. Комиссар Черемных и секретарь партийного бюро Родионов были тяжело ранены, и их с трудом спасли от плена. Командир полка майор Иванов растерялся, потерял управление и фактически боем не руководил. Несмотря на упорное сопротивление и неоднократные контратаки, полк, понеся большие потери, не смог удержать свой рубеж и начал отходить. Но на участке 1315-го стрелкового полка все атаки врага были успешно отражены.

К полудню одна гаубичная батарея 979-го артполка выехала на опушку леса в полутора километрах южнее Ухобичи в район командного пункта и открыла огонь прямой наводкой по противнику, наступавшему на село Гавриловну. Батарея была засечена противником, и на нее обрушился огонь минометов, который вместе с батареей накрыл и наш командный пункт. Только вырытые за ночь щели спасли личный состав штаба и командование дивизии от гибели, но комендантский и саперный взводы, охраняющие командный пункт, понесли значительные потери.

В 14 часов вражеская пехота, овладев Гавриловкой, (продвигалась на Ухобичи. Командир дивизии решил ввести в бой свой второй эшелон (1313-й стрелковый полк), чтобы восстановить положение. Полк получил приказ выдвинуться в исходное положение для контратаки, но в это время из Гавриловки начали выходить и развертываться в боевой порядок танки противника. Их было хорошо видно, и я насчитал до 40 машин. Они шли на Ухобичи, обгоняя свою пехоту. Стало понятно, что контратака 1313-го стрелкового полка против танков и пехоты будет безуспешной, поэтому командир дивизии отменил приказ о контратаке, полк занял оборону на опушке леса южнее Ухобичи. Решение это было правильным.

Встреченная организованным огнем с опушки леса, пехота противника остановилась и залегла, начав огневой бой. Вражеские танки повернули в восточном направлении на деревню Маклаки, выходя на тылы дивизии.

1315-й стрелковый полк, левый фланг которого южнее Людиново обошел противник, направивший танки в тылы полков в район Заболотье, стал отходить, прикрываясь одним батальоном. Связь с ним нарушилась. Отходил и 1311-й полк. 1313-й стрелковый полк был скован тяжелым боем с превосходящими силами неприятеля. Фланги дивизии оказались обойденными, просочившиеся в глубь частей отдельные группы противника напали на дивизионные тылы. Одновременно враг в районе Котовец выбросил небольшой парашютный десант.

Создалось впечатление, что дивизия попала в окружение. Штаб дивизии и политотдел с остатками комендантского взвода лесом двинулись на соединение с 1315-м полком. Учитывая сложившуюся обстановку, командир дивизии принял решение пробиваться в район Сухиничи и прикрывать отход главных сил дивизии 1313-м полком, которому была поставлена задача до наступления темноты сдерживать противника на занимаемом рубеже, потом, составив арьергард дивизии, отходить на Космачево, Маклаки и далее на Сухиничи.

В деревне Космачево штаб дивизии соединился с 3-м батальоном 1315-го стрелкового полка, который с полковой батареей 76-мм пушек прикрывал отход полка. Глубокой ночью командование, штаб и политотдел дивизии вместе с 3-м батальоном 1315-го полка вышли к Котовец, где к нам присоединилась небольшая группа местных партизан.

Чем же можно объяснить поражение дивизии, которая только два дня назад так успешно провела свой первый бой?

Мне кажется, что основной причиной было непонимание командованием дивизии обстановки, сложившейся к исходу дня 4 октября. Зная о быстром продвижении противника вдоль Варшавского шоссе и на нашем левом фланге, вряд ли можно было рассчитывать на успех обороны на реке Болве. Наоборот, такое решение давало противнику возможность обойти фланги дивизии и окружить ее, что впоследствии и произошло.

Но еще в большей степени (поражение дивизии следует объяснить значительным превосходством противника в силах и средствах, особенно в танках и артиллерии, и полным господством в воздухе его авиации. Наконец, немалую роль играла и большая подвижность войск врага. Тем не менее полки доблестно сражались, нанесли противнику значительные потери и несколько задержали его продвижение.

Поскольку противник двигался только по дорогам, командование дивизии решило, используя знание местности партизанами, прорываться на соединение со своими (войсками через леса. Тогда мы не знали, что противник, превосходя нас в подвижности и обгоняя нас, стремился вперед, чтобы скорее захватить Сухиничи, не создавая сплошного кольца окружения. Но все это стало известно значительно позже, а тогда мы думали о том, как лучше и с меньшими потерями вырваться из окружения и соединиться со своими частями.