Текст книги "Провал гитлеровского наступления на Москву"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

Этому не бывать! Тула, красная кузница, город славных оружейников, город металлистов, не будет в грязных лапах немецких бандитов!

Мы, большевики Тулы, заверяем Центральный Комитет ВКП(б), что все, как один, с оружием в руках будем драться до последней капли крови за нашу Родину, за наш любимый город и никогда не отдадим Тулу врагу.

Каждая улица, каждый дом станут могилой для гитлеровских псов. Пусть они еще и еще раз почувствуют силу и мощь трудящихся социалистической Отчизны, непоколебимое стремление советского народа разгромить до конца фашистскую нечисть, осквернившую нашу священную землю.

За оружие, товарищи коммунисты...

Решение заканчивалось такими словами:

Собрание партийного актива Тулы заявляет, что тульские большевики до конца выполнят свой долг перед партией, социалистической Родиной, будут стойко драться с врагом, не жалея своей жизни. Немецко-фашистским извергам – смерть! Грабителям и убийцам из гитлеровской шайки – смерть!

Все на защиту Тулы!

Станем плечом к плечу с бойцами Красной Армии на оборону нашего города!

Победа будет за нами!

Учитывая сложившуюся обстановку, городской комитет обороны 23 октября постановил объединить истребительные батальоны в отряды народного ополчения и на их базе сформировать Тульский рабочий полк из пяти батальонов.

27 октября закончилось формирование полка. В его ряды вступили сотни коммунистов. Половину бойцов составляли комсомольцы, молодежь. Командиром полка был назначен капитан А. П. Горшков, комиссаром – Г. А. Агеев.

Тулу объявили на осадном положении. Рабочий полк занял боевой участок.

По всему видно было, что гитлеровское командование нервничает. И не удивительно. Время шло, все сроки, назначенные для взятия Тулы, срывались, а следовательно, срывались и сроки захвата Москвы.

В ночь на 3 ноября фашисты предприняли психическую атаку. Гитлеровская пехота при поддержке танков, шедших с зажженными фарами, двинулись на передний край нашей обороны. Но и на этот раз попытка врага овладеть городом лобовым ударом с юга провалилась. Немцы были бессильны сломить стойкость и мужество защитников Тулы. В этом бою особенно отличился 156-й стрелковый полк НКВД.

В 50-ю армию прибывали новые части. Это позволило командованию подготовить контрудар южнее Тулы. 6 ноября закончился первый этап Тульской оборонительной операции. На рассвете следующего дня 50-я армия нанесла контрудар, а к исходу дня 8 ноября ее войска уже подошли вплотную к Косой Горе и выбили фашистов из нескольких населенных пунктов.

И все же гитлеровцы не отказались от своих планов. 10 ноября они нанесли удар по нашим войскам на стыке 49-й и 50-й армий и прорвались в район Спас-Канино, распространяясь в направлении Клешня, Суходол. Таким образом противник выводил свои войска на кратчайший путь к Москве, создавая угрозу всему левому крылу Западного фронта.

Через два дня 49-я и 50-я армии совместно ударили по врагу в районе Суходола, приостановили наступление противника и не допустили выхода его к шоссе Тула – Москва.

С каждым днем сражение за Тулу принимало все более ожесточенный характер. Войска 50-й армии вели оборонительные бои на фронте около ста километров.

После неудачной попытки перерезать Московское шоссе с запада гитлеровское командование решило испробовать еще один вариант: частью сил сковать наши войска под Тулой, а главный удар 2-й танковой армии Гудериана сосредоточить восточное, на дедилово-сталиногорском направлении, чтобы выйти на шоссе Тула Венев, а затем повернуть на северо-запад, в сторону шоссе Тула – Серпухов. Здесь Гудериан планировал установить связь с 43-м армейским корпусом и в дальнейшем ударом на Венев – Каширу прорваться к Москве. Таким образом, главные силы противника, наступавшие на Венев, обрушились на 413-ю стрелковую, а действовавшие в направлении Дедилово – на 299-ю стрелковую дивизии.

Целый день 18 ноября шли кровопролитные бои, особенно тяжелые на дедиловском направлении. После сильного танкового удара гитлеровцы захватили населенный пункт Мокрое, приблизились к Дедилово. По нескольку раз из рук в руки переходили отдельные дома поселка. Танки врага обошли населенный пункт с востока, и части 299-й стрелковой дивизии оказались в окружении. Однако это не поколебало боевого духа наших войск, они продолжали стойко обороняться, а потом поддержанные своими танкистами прорвали вражеское кольцо и отошли на новый рубеж.

21 ноября кавалерийский полк, две танковые и две пехотные дивизии противника продолжали наступление на веневском, сталиногорском и узловском направлениях, обходя левый фланг 50-й армии и двигаясь на Епифань. К исходу дня они прорвали оборону 413-й и 299-й стрелковых дивизий на участке Болохов Александров и вышли к реке Шать в районе Кукуй, Рыбинка. Кроме того, вражеская пехота при поддержке 40 танков прорвалась со стороны Петровское и Узловая.

Решением командования 50-й армии был создан Веневский боевой участок. Его начальником назначили командира 413-й стрелковой дивизии генерал-майора А. Д. Терешкова.

Части Веневского боевого участка продолжали тяжелые бои с наступающим противником. Отражая его попытки переправиться через реку Шать, 413-я стрелковая дивизия понесла большие потери, 31-я кавалерийская дивизия вынуждена была отойти по шоссе на Венев.

Суровые испытания выпали и на долю 108-й танковой дивизии. Под напором превосходящих сил противника она оставила рубеж Маклец – Рига и сосредоточилась в Веневе. Сильно пострадала 299-я стрелковая дивизия. С ней прервалась связь, и командование армии никаких сведений оттуда не имело.

В день моего приезда город был с трех сторон обойден войсками Гудериана. Трудности усугублялись тем, что гитлеровцы разрушили высоковольтную линию электропередачи и ток Каширской станции в Тулу перестал поступать. Но Тула продолжала бороться! Несмотря на величайшие трудности, ее защитники были полны веры в свою победу.

После ознакомления с обороной Тулы направляюсь в штаб 50-й армии, находившийся в восьми километрах, в районе Ивановских дач. В штабе меня встретил генерал-майор В. С. Попов. Через несколько минут в кабинет энергично вошел невысокий офицер и представился:

– Начальник штаба 50-й армии полковник Аргунов.

Я попросил тов. Аргунова доложить обстановку.

– Против 50-й армии действуют соединения 2-й немецкой танковой армии, начал он свой доклад. – Враг здесь сосредоточил четыре танковые и пять пехотных дивизий, а всего 60 тысяч войск, 400 танков, свыше 800 орудий и 300 самолетов. Противник имеет тройное превосходство в артиллерии и танках.

Начальник штаба армии докладывал четко, уверенно. Чувствовалось, что он превосходно знает обстановку.

– Для непосредственной обороны города создан специальный орган управления – Тульский боевой участок, – продолжал начальник штаба армии. – 258, 290, 217 и 154-я стрелковые дивизии, входящие в состав боевого участка, под командованием комдива 154-й генерал-майора Я. С. Фоканова ведут тяжелые оборонительные бои.

Далее тов. Аргунов сообщил, что серьезная обстановка сложилась в полосе 413-й дивизии, оборонявшей подступы к Веневу.

Под давлением противника части дивизии снова вынуждены были отойти, и образовалась опасная вмятина. Без нашей помощи, сказал Аргунов, генералу Терешкову не удастся остановить наседающего врага.

– Как обстоит дело с обеспечением войск? – спрашиваю я.

– Подвоз боеприпасов, горючего и продовольствия идет нормально. Правда, иногда из-за снежных заносов приходится пользоваться гужевым транспортом. Но пока что мы ни в чем недостатка не испытывали.

Сквозь замерзшее окно едва пробиваются, последние блики дневного света. Потом они и вовсе исчезают. Раскаленное тело печки-буржуйки стало еще более багрово-красным.

За окном послышался ритмичный шум движка. Загорелись автомобильные фары, установленные здесь же, в комнате. Их яркие лучи осветили карту. Склонившись над ней, продолжаю слушать Аргунова. Он говорит подробно, со знанием дела, высказывает интересные мысли. Видно, что Аргунов – человек с большим военным кругозором, опытный штабист, умеющий творчески мыслить.

В 50-й армии полковник был старожилом, прошел с ней почти весь ее путь.

Он обладал феноменальной памятью, превосходно знал положение в дивизиях и мог дать подробную характеристику любой из частей. Позднее, когда мы сошлись поближе, оказалось, что за плечами начштаба большая военная жизнь: он учился на курсах Выстрел и в академиях имени М. В. Фрунзе, Генерального штаба, был на преподавательской и строевой работе.

Бывает, с первой же встречи проникаешься к человеку огромной верой, большим уважением. Так произошло и в тот раз после знакомства с Аргуновым. И я не ошибся. В течение совместной службы в 50-й армии он был для меня надежной опорой. Нашу первую беседу с полковником неожиданно прервал телефонный звонок. Аргунов взял трубку и тотчас передал мне.

Говорил маршал Шапошников. Он интересовался, успел ли я познакомиться с делами армии и каково положение на Тульском участке фронта. Я подробно доложил обо всем. Маршал одобрил мое решение выехать в Венев, где сложилась особенно трудная обстановка, но приказал поддерживать с ним связь.

С группой офицеров штаба мы выехали на трех машинах. Поздним вечером прибыли в Венев. В одноэтажном домике разместился штаб боевого участка. Здесь я застал члена Военного совета 50-й армии бригадного комиссара К. Л. Сорокина с несколькими офицерами. Познакомились. Начальник боевого участка выехал в одну из дивизий. Пока дежурный офицер разыскивал его, мы с членом Военного совета разговорились о делах в армии. Сперва Сорокин показался мне сухим, педантичным человеком, представителем той категории людей, о которых говорят, что они предпочитают больше молчать, а если их спрашивают, то обычно произносят односложное да или нет. Однако это впечатление тотчас рассеялось, как только разговор зашел о командных и политических кадрах, о политико-моральном состоянии личного состава. Судя по всему, член Военного совета постоянно бывал в войсках и именно там, где возникала особая опасность. Он досконально знал положение дел на фронте и трезво оценивал создавшуюся обстановку.

Сорокин – старый коммунист, опытный армейский политработник. В годы гражданской войны участвовал в боях с врагами молодой Советской власти, был пропагандистом и обладал всеми качествами вожака масс. Сейчас этот богатейший жизненный опыт, разностороннее политическое образование и глубокие военные знания помогали Сорокину в работе с людьми.

Вскоре нашу беседу прервал вошедший начальник Веневского боевого участка, командир 413-й стрелковой дивизии генерал-майор А. Д. Терешков. Я попросил его доложить о положении на Веневском боевом участке.

Обрисовав положение войск, Терешков сказал:

– Как видите, особенно опасная обстановка сложилась в полосе 413-й дивизии. Ее части понесли большие потери. Жалко людей. Дивизия формировалась на Дальнем Востоке, народ в ней прекрасный. Но все же мы отступаем. У Гудериана много танков, всякой другой техники. В воздухе господствует вражеская авиация. Пока нам техники, особенно танков, не дадут, трудно будет сдержать фашистов.

Терешков говорил горячо. И в каждом слове старого солдата чувствовалась огромная сердечная боль, тревога за судьбу нашей армии.

Алексей Дмитриевич Терешков мне хорошо запомнился. Он обладал ярким умом и недюжинным военным талантом. Улыбка, шутка даже в самые тяжелые периоды жизни не покидали его. Терешков всегда находился в гуще событий, рядом с солдатом сидел в окопе, вместе с ним делил кусок хлеба. Авторитет этого замечательного генерала в войсках был огромен, о его храбрости и находчивости слагались легенды.

Разговаривал с ним строго, требовал стоять насмерть, но мне были понятны чувства А. Д. Терешкова. Н. К. Аргунов тоже сказал, что без нашей помощи Веневский участок вряд ли сдержит натиск врага. Но чем я сейчас могу ему помочь?

Позвонил командующему Западным фронтом, затем маршалу Шапошникову. Кратко доложил обстановку на фронте 50-й армии, сообщил о сложном положении в Туле и на Веневском боевом участке. Просил помочь.

Пока мы были в штабе у генерала Терешкова, сюда поступали сведения из частей, одно тревожнее другого. О положении некоторых частей вообще было ничего неизвестно, так как на ряде направлений связь была нарушена. Вместе с К. Л. Сорокиным, А. Д. Терешковым и несколькими офицерами выехал в расположение войск Веневского боевого участка.

* * *

Части Веневского боевого участка продолжали вести тяжелые оборонительные бои. 24 ноября наступил критический момент. Крупные силы противника при поддержке нескольких десятков танков заняли населенные пункты Гати и Хавки, в двух – пяти километрах южнее Венева, и вышли на шоссе Венев – Тула. К исходу дня, после многочасового тяжелого боя, наши части вынуждены были оставить Венев и отойти на север.

С потерей Венева боевой участок прекратил существование. Из его войск самой боеспособной была 413-я стрелковая дивизия. Ей были подчинены оставшиеся части 299-й стрелковой дивизии.

Теперь стало очевидным, что немецко-фашистское командование решило обойти Тулу с юго-востока и выйти к Москве со стороны Каширы и Коломны. Поэтому командование Западного фронта начало перебрасывать 2-й кавалерийский корпус{76} под командованием генерал-майора П. А. Белова из района Серпухова к Кашире и Зарайску для нанесения контрудара по наступающей группировке 2-й танковой армии. Весь день 25 ноября кавалеристы Белова продвигались форсированным маршем. К вечеру 112-я танковая дивизия и 9-я танковая бригада находились на марше в районе Серпухова. 26 ноября 9-я кавалерийская дивизия сосредоточилась в районе Зарайска, а 5-я кавалерийская дивизия – в Кашире. Тем временем возникла угроза полного окружения Тулы. Для более надежной обороны принимаю решение основные силы сосредоточить в самом городе и вокруг него, туда же перевести штаб армии и командный пункт.

Продолжая развивать наступление на каширском направлении, немецко-фашистские войска вышли в район Оленьково, Мордвеса. Этим они расчленили соединения 50-й армии на две части. Чтобы помешать гитлеровскому командованию ввести в прорыв новые силы, 31-й кавалерийской дивизии было дано задание начать активные действия в тылу противника и предотвратить его распространение на коломенском направлении. Прикрыть кавалеристов должна была 239-я стрелковая дивизия, вышедшая в район Серебряных Прудов. Одновременно 41-я кавалерийская дивизия получила задачу разгромить противника, наступавшего в районе Михайлова.

В штаб армии, разместившийся на углу улиц Литейной и Арсенальной, прибыл начальник Тульского боевого участка генерал Я. С. Фоканов. Он рассказал о мужестве защитников Тулы, называл фамилии лучших, говорил о том, как тульские рабочие героически воюют и одновременно снабжают войска оружием и боеприпасами.

На 23 часа назначил заседание Военного совета. Это первое заседание с момента моего вступления в командование 50-й армией. Вызвал начальников всех родов войск, нескольких командиров дивизий и полков, политработников. Пригласил руководителей Тульской партийной организации и городского комитета обороны.

Раньше всех приехали Жаворонков, Чмутов и Суходольский. Здороваясь, Жаворонков рассказывает, что за дни, прошедшие после нашей первой встречи, туляки немало сделали, чтобы преградить гитлеровцам путь в Тулу. Рабочие день и ночь трудятся.

– Жизнь в городе идет нормально. Снова электрический свет появился. Население регулярно снабжается продовольствием. Исправно работают лечебные учреждения, почта, телеграф, радио, водопровод, бытовые предприятия. Аккуратно выходит газета Коммунар, выпускаются листовки, – заключает Жаворонков.

Время приближается к двадцати трем. В комнате, которая служит мне кабинетом, уже тесновато. Большинство из тех, кто явился сюда, прибыли с передовой. Каждому есть о чем рассказать, каждый имеет возможность поделиться мыслями о том, как лучше организовать удар по врагу.

То и дело подхожу к телефонным аппаратам. Звонят из штаба фронта. Вызывает Ставка. Поступают все новые и новые сообщения. Разведка докладывает о передвижении вражеских войск. Зенитчики усиливают огневой отпор на подступах к городу. Ни на минуту не прекращается напряженная боевая жизнь. И будто половодье, по многочисленным ручейкам она врывается сюда, в штаб.

Точно в назначенное время открыл заседание Военного совета. Все сходятся на том, что положение сложилось тяжелое, но в словах каждого выступающего уверенность в нашей окончательной победе. Товарищи рассказывают о мужестве, проявляемом в бою коммунистами и комсомольцами, об их умении вести за собой массы. Генерал-майор Терешков поведал о героическом подвиге комиссара 1324-го стрелкового полка 413-й дивизии Соловцова.

Гитлеровский летчик сбросил на командный пункт полка бомбу. В результате ее взрыва погиб командир полка Тищенко, было ранено и контужено около 50 бойцов и командиров. Все они, в том числе и контуженный комиссар Соловцов, укрылись в образовавшейся большой воронке.

Вскоре вражеские автоматчики окружили советских бойцов. Один из гитлеровцев, подобравшись поближе, бросил в воронку гранату. Погибла еще часть людей. Соловцову оторвало кисть руки, осколком выбило правый глаз. Но и это не сломило волю комиссара. Он поднял в атаку всех способных держать оружие. В завязавшемся бою герой-комиссар был убит. Но благодаря ему часть бойцов и офицеров сумела вырваться из вражеского кольца. Мстя врагу за погибших героев, 1324-й полк в этот день уничтожил свыше полка пехотинцев и 17 танков противника.

Начальник политотдела армии полковой комиссар А. Е. Халезов сообщил, что в эти дни в партийные организации 50-й армии сотни бойцов и офицеров подали заявления с просьбой, принять их в партию. С таким же подъемом армейская, молодежь стремится в комсомол.

Затем Халезов прочитал несколько выдержек из этих заявлений. Лейтенант 32-й танковой бригады Морозов писал: Я не партийный, но жизнь моя принадлежит ленинской партии. В бой пойду большевиком и до последнего вздоха буду уничтожать фашистскую сволочь.

Мы слушаем скупые строки заявлений, и перед нами во всем своем величии предстает советский воин. Его сила – в неиссякаемой вере в правоту своего дела, в победу Красной Армии.

Зашел полковник Аргунов и доложил, что 60 немецких танков с мотопехотой наступают из района Мордвеса в юго-западном направлении, ворвались в Мокрый Кор и вышли в район Теляково. На стыке 49-й и нашей армии 43-й армейский корпус противника к исходу дня занял Манышино, Клешню и Никулино. Я слушаю доклад, не отрывая глаз от карты. По всему видно, что противник из Мордвеса повернул свою 4-ю танковую дивизию на запад, стремясь обойти фланг 413-й стрелковой дивизии, которая обороняет восточные подступы к Туле.

Выход из создавшегося положения я видел один: произвести перегруппировку войск и, создав крепкий кулак, контратаковать врага в направлении Суходол, Манышино, а затем совместно с соседней 49-й армией восстановить положение на стыке. Позвонил командующему 49-й армией генералу И. Г. Захаркину. Поделился своими планами. Он с ними согласился. Мы уточнили время и некоторые детали совместных действий. После этого мною был отдан приказ часть сил снять с Тульского боевого участка и подготовиться к контратаке. Чтобы прикрыть Тулу с севера, предложил генералу Фоканову создать лаптевский район обороны. Начальником его назначил командира 510-го полка 154-й стрелковой дивизии майора Гордиенко. В помощь ему послали бронепоезд и отряд саперов с минами.

В резерв армии решил вывести с передовой несколько батальонов 290-й и 217-й стрелковых дивизий и сосредоточить их в десяти километрах севернее Тулы. 885-му полку 290-й стрелковой дивизии приказал подготовить оборону фронтом на север для прикрытия шоссе Серпухов – Тула. Но положение на фронте диктует необходимость наращивать оборону города. Войска армии нужно срочно пополнить свежими силами и вооружением. Обо всем этом доложил командованию фронта и в Ставку Верховного Главнокомандования.

Один за другим приходят с докладами офицеры оперативного отдела, возвратившиеся из частей. Особенно хвалят Тульский рабочий полк и его командира капитана Анатолия Горшкова, служившего до начала Великой Отечественной войны в пограничных войсках. И в городе среди населения, и в частях армии полк пользуется огромной популярностью. Его бойцов называют гордым именем славяне.

Воины Тульского рабочего полка заслужили, чтобы о них рассказать подробнее. Первое боевое крещение рабочий полк получил 30 октября. Он занимал тогда оборону в районе Рогожинского поселка и высоты 225,5. Рано утром в районе кирпичного завода, расположенного южнее поселка, показалось около 40 вражеских танков. Вслед за ними двигались цепи автоматчиков. Стреляя на ходу, танки приближались к окопам полка двумя группами – слева и справа. Туляки подпустили противника поближе, а затем автоматчиков обстреляли ружейно-пулеметным огнем, танки же забросали гранатами и бутылками с зажигательной смесью. Отличился при этом командир отделения Петр Саликов. Он первый подбил танк. Более четырех часов продолжался этот бой. Несколько раз атаковали гитлеровцы позиции полка. Но так и не смогли преодолеть противотанковый ров, а автоматчики без танков не способны были прорваться.

К сожалению, в обороне полка нашлось уязвимое место. На западной окраине Рогожинского поселка появившаяся в лощине вода помешала подготовить противотанковый ров. Воспользовавшись этим, гитлеровские танкисты пробрались по лощине в тыл рабочего полка, расчленили его на две части, а затем ворвались в поселок и с тыла повели атаку на окопы, занятые туляками. Полк оказался в тяжелом положении и вынужден был отойти на восточную окраину Рогожинского поселка. Он занял линию обороны в районе Комсомольского парка, преграждая противнику путь в поселок Красный Перекоп. Во второй половине дня гитлеровцы возобновили атаки, пытаясь захватить Красный Перекоп. Но всякий раз они получали жестокий ответный удар и в конце концов отказались от дальнейшего наступления здесь.

Командир полка А. П. Горшков и комиссар Г. А. Агеев умело руководили боями, показывали личный пример мужества и отваги. В самый разгар боя, когда фашисты начали прорываться к кирпичному заводу, в окопах на переднем крае осталось несколько раненых бойцов и с ними медицинские сестры, Их нужно было спасти. Под вражеским огнем комиссар Агеев пробрался к окопам и организовал вынос раненых с поля боя. Уже почти все пострадавшие были спасены, когда вражеская пуля оборвала жизнь героя. Гибель комиссара остро переживал весь полк. Небольшая рощица, в которой лежало его тело, оказалась уже по ту сторону фронта. Как же забрать его, чтобы похоронить с воинскими почестями? Нашлись три отважных бойца, которые ползком пробрались в захваченную врагом рощу и, рискуя жизнью, буквально из-под носа у гитлеровцев вынесли тело Агеева и доставили его в Тулу.

Тульская партийная организация и городской комитет обороны проявляли огромную заботу о рабочих-воинах. Большинство бойцов и командиров были по-летнему одеты. Им трудно приходилось в окопах, тем более, что зима сорок первого года началась рано. Потребовалось обеспечить весь личный состав теплой одеждой, хорошей обувью, валенками. И туляки сделали это. Нелегко было и с организацией горячей пищи. Дело в том, что рабочий полк не располагал походными кухнями. Но и тут нашелся выход. В Кировском районе имелась фабрика-кухня. Приготовленную там пищу развозили по окопам в термосах. Тульский полк – настоящий труженик войны. Он не находился на снабжении в 50-й армии, поскольку не был кадровой воинской частью. Сами туляки заботились о своих рабочих-воинах. Снабженцы в полку были чуткие, смекалистые.

Всеобщим уважением в полку пользовался начальник боепитания Павел Шишкин. На вооружении рабочего полка были станковые и ручные пулеметы, часть которых переделали из учебных или собрали из бракованных деталей. Благодаря заботам тов. Шишкина, прекрасно знавшего стрелковую технику, они работали безотказно. Сам Шишкин сумел подготовить 16 расчетов станковых и 20 расчетов ручных пулеметчиков. Однажды полк получил десятизарядные винтовки. Они почти все отказали в первом же бою. П. Шишкин решил переделать их. С группой мастеров-оружейников он тут же в окопах превратил капризные винтовки в надежные автоматы.

Неоценим вклад Тульского рабочего полка. До конца обороны родного города он был в первых рядах его защитников. Затем полк влился в регулярную Красную Армию. Ему присвоили номер 766-й. С частями 50-й армии он прошел тысячи километров фронтовых дорог и дошел до Кенигсберга.

* * *

Бои продолжались с неослабевающим напряжением. Тула по-прежнему была охвачена врагом с трех сторон. Командующий фронтом нам телеграфирует: Надо действовать как можно активнее, иначе противник окружит вас в Туле. Конечно, это мы и сами понимали и делали все, что в наших силах, чтобы помешать врагу осуществить его планы. Как и в первые дни обороны Тулы, героически вели себя зенитчики 732-го полка ПВО, которым командовал превосходный артиллерист майор М. П. Бондаренко. Это бесстрашный, волевой и изобретательный командир. Подразделения его полка сбили десятки самолетов. В один из самых напряженных дней, когда вражеские танки вплотную подошли к Туле и развили активность вдоль шоссе Вязьма – Тула, я решил для борьбы с ними применить зенитную артиллерию. В первом же бою зенитчики блестяще проявили себя и уничтожили немало немецких танков. 85-миллиметровые пушки оказались действенным средством в борьбе с танками. Они легко пробивали даже любую броню. Майор Бондаренко к тому же умел быстро совершать маневр, и его батареи, появляясь в самых неожиданных для врага направлениях, наводили страх на гитлеровцев. Применение нами 85-миллиметровых зенитных пушек против танков оказалось настолько эффективным, что вражеские танковые атаки стали значительно реже, а на некоторых участках обороны Тулы и вовсе прекратились.

Успешно действовали и присланные фронтом три гвардейских минометных дивизиона РС. Для них и зенитчиков самолеты ТБ-3 доставляли боеприпасы прямо из Москвы.

Уже десять дней наши войска вели ожесточенные бои в районе станции Узловая. Гитлеровцы снова добились некоторых успехов. Но они по-прежнему далеки от заветной цели – через Тулу и Серпухов, Каширу и Коломну пробиться к Москве. Отлично зарекомендовали себя в этих боях части 258-й стрелковой дивизии под командованием полковника М. А. Сиязова и 154-й стрелковой дивизии генерал-майора Я. С. Фоканова. 27 ноября утром из района Каширы по 17-й танковой дивизии и группе Эбербаха{77} нанес сильный контрудар 1-й гвардейский кавалерийский корпус. Части корпуса начали теснить врага на юг.

Взаимодействовавшая с этим корпусом 112-я танковая дивизия под командованием полковника А. Л. Гетмана, встретив сильное сопротивление противника, вначале продвижения не имела. Действуя из укрытий, наши танкисты в упор расстреливали рвавшихся вперед гитлеровцев. Более суток продолжался тяжелый бой, после чего наши танкисты также начали продвигаться вперед. Потеряв много машин, враг вынужден был остановить наступление и вызвать на помощь авиацию. За день фашистские самолеты И раз пытались бомбить позиций танкистов. Но наши славные истребители оказались на высоте. Они решительно встречали воздушного врага, и гитлеровские летчики вынуждены были в беспорядке сбрасывать бомбы и спасаться. И все-таки Гудериан упорствовал. Собрав силы, он предпринял новую танковую атаку против дивизии Гетмана. Но и эта атака захлебнулась. Наши танкисты продолжали крепко удерживать свой рубеж.

Труднее была обстановка на левом фланге 49-й армии. Здесь противник овладел городом Алексином и, продвигаясь северо-восточнее Тулы к Лаптеву, одновременно начал усиленную разведку в сторону Тулы. Чтобы помочь соседу, мы решили контратаковать вклинившиеся части противника. Эту задачу я поручил 258-й стрелковой дивизии. Командир дивизии полковник Сиязов вскоре сообщил, что контратаковать будет лучший в дивизии 999-й полк подполковника А. Я. Веденина. Во взаимодействии со 124-м танковым полком веденинцы контратакуют в направлении Клешня, Манышино.

Утром 30 ноября пехотинцы 999-го полка и танкисты 124-го полка после артиллерийской подготовки и двух залпов гвардейского минометного дивизиона с двух направлений ударили по противнику, взаимодействуя с частями 49-й армии. Бой был напряженный и ожесточенный. Через семь часов 999-й стрелковый полк овладел рядом населенных пунктов и вынудил противника отойти на запад.

999-й стрелковый полк мы обычно называли три девятки, или попросту веденинским. Веденинцам пришлось выдержать жестокие бои за Тулу. И каждый раз враг на себе испытывал силу их ударов.

Спустя много лет после войны мне довелось встретиться с Андреем Яковлевичем Ведениным, уже генерал-лейтенантом, комендантом московского Кремля. Умные глаза глядели чуть устало. Но как только мы начали вспоминать оборону Тулы, Веденина точно подменили. Передо мной снова был по-прежнему горячий, бесстрашный, ищущий боя с врагом командир полка три девятки.

К началу декабря битва за Москву приняла особо острый характер. Советские войска вели кровопролитные сражения на дмитровском, клинско-солнечногорском, истринском и звенигородском направлениях. В районе Тулы также шли ожесточенные бои. 1 декабря 50-я армия частью сил во взаимодействии с 238-й дивизией 49-й армии продолжала контратаки на правом фланге. В то же время 31-я кавалерийская дивизия, активно действовавшая в тылу мордвесской группировки противника, нарушила ее коммуникации. Маневр 31-й кавалерийской дивизии во многом содействовал 1-му гвардейскому кавалерийскому корпусу генерала П. А. Белова, наступление которого успешно развивалось к югу от Каширы.

В свою очередь враг яростно рвался на шоссе Тула – Серпухов, чтобы полностью окружить Тулу. 2 – 3 декабря его 3-й и 4-й танковым дивизиям удалось выйти в район села Ревякино. Единственная железнодорожная магистраль, связывающая Тулу со столицей, по которой шло снабжение города и 50-й армии, оказалась перерезанной. Правда, у нас оставалась шоссейная дорога, проходившая западнее Ревякина. Автотранспорт доставлял по ней нашим войскам и осажденной Туле вооружение, боеприпасы, продовольствие, различное военное имущество, обмундирование, медикаменты. Но враг прилагал все силы, чтобы лишить нас и этой дороги.

Тем не менее защитники Тулы и в этой тяжелой обстановке ни на минуту не теряли веру в способность выстоять в битве за Тулу и победить. Эта внутренняя убежденность помогала нам легче переносить суровые испытания тех дней. И все же я понимал, что необходимо предпринять решительные меры. Командный пункт армии в Туле. Срочно созвал заседание Военного совета. Присутствуют на нем члены совета тт. Сорокин и Жаворонков, полковник Аргунов, генерал-майор Попов, начальник артиллерии армии полковник Леселидзе, командир 154-й дивизии генерал-майор Фоканов и командир 217-й дивизии комбриг Трубников, члены городского комитета обороны, несколько офицеров оперативного отдела штаба армии.