Текст книги "Удивительные истории нашего времени и древности "

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

Ли Бо велел Гао Лиши надеть ему сапоги и только после этого, сойдя со ступеней, приказал послам выслушать ответ императора. Ли Бо читал внушительным и громким голосом.

Послы Бохая с землистыми от страха лицами замерли, безмолвно слушая Ли Бо. Затем, когда Ли Бо кончил, они откланялись, отвесив низкий поклон императору, и покинули дворец. Академик Хэ Чжичжан провожал послов до ворот столицы.

– Кто это только что читал приказ императора? – спросил один из послов у Хэ Чжичжана.

– Это знаменитый ученый по фамилии Ли, по имени Бо, член императорской Академии, – ответил Хэ Чжичжан.

– Как же высок должен быть его чин, если президента Военной палаты заставили снимать ему сапоги, а наставника императора – держать тушечницу! – удивлялись послы.

– Видите ли, наставник, конечно, знатный вельможа, президент Военной палаты – приближенный императора, но и тот и другой не больше, чем самые знатные чины среди людей, – ответил на это Хэ Чжичжан. – А ученый Ли – это бессмертный, спустившийся на землю, чтобы помочь нашей небесной династии. Кто же с ним может сравниться?

Послы понимающе кивнули и, простившись с Хэ Чжичжаном, покинули столицу Танской империи. На родине они рассказали своему князю, как все происходило при танском дворе. Напуганный письмом танского императора, князь Бохая стал держать совет со своими людьми. И они порешили, что раз небесной империи помогает бессмертный святой, то устоять в борьбе с ней им не удастся. Танскому императору тут же была послана грамота, в которой кэду объявлял о своем смирении, о готовности из года в год присылать дань и раз в год являться на поклон ко двору. Но оставим это и вернемся к нашему рассказу.

Глубоко уважая Ли Бо, Сюань-цзун хотел предоставить ему высокую должность при дворе.

– Я не желал бы никакой высокой должности, – сказал Ли Бо императору, – я хотел бы только не знать никаких забот, быть вольным, делать что мне вздумается и, как *Дунфан Шо, служить императору.

– Если вы не желаете служить, то вашему выбору предоставляю все, чего вы только ни пожелаете: золото, белый нефрит, редчайший жемчуг, драгоценные камни и прочее, чем я владею сам.

– Ни золота, ни яшмы я тоже не хочу, – ответил Ли Бо. – Я бы желал только быть возле вас и ежедневно иметь возможность выпивать тридцать кубков лучшего вина. Больше мне ничего не надо.

Император знал, что Ли Бо был выше славы и почестей, и потому не стал принуждать его.

С этих пор Сюань-цзун часто удостаивал Ли Бо приглашениями на пиры, оставляя поэта ночевать во Дворце золотых колокольчиков, советовался с ним в делах управления государством и с каждым днем все больше удостаивал его своими милостями.

Как-то раз Ли Бо ехал верхом по улицам столицы и вдруг услышал звуки гонгов и грохот барабанов. Это приближалось шествие охранников и палачей, окружавших арестантскую повозку. Ли Бо остановил процессию и спросил, кого везут. Оказалось, что это военачальник из *Бинчжоу, осужденный за неудачу в военных действиях, и сейчас его везут казнить на главную площадь. Человек в арестантской повозке показался Ли Бо бравым и полным достоинства мужчиной, и он попросил арестанта назвать себя.

– Фамилия *Го, имя Цзыи, – ответил тот голосом, подобным звуку колокола. Примечательная внешность этого человека говорила о том, что он из тех, кто безусловно мог бы стать надежным столпом государства.

– Подождите! – приказал Ли Бо конвоирам. – Я лично отправлюсь ходатайствовать перед императором.

Ослушаться никто не посмел. Все знали, что это член императорской Академии Ли, небожитель, которому сам император царственной рукой размешивал рыбный суп.

Ли Бо повернул лошадь и поехал прямо во дворец. Добившись аудиенции и получив указ о помиловании, он вернулся на главную площадь, сам зачитал высочайшее повеление, открыл арестантскую повозку и освободил Го Цзыи, которому было разрешено искупить вину будущими подвигами. Го Цзыи поклонился Ли Бо, поблагодарил его за спасение и поклялся, что не преминет *отблагодарить его, как говорится, «с кольцом во рту» или «с лассо из травы».

Однако оставим пока Го Цзыи.

В то время при дворе больше всего ценили пионы, привезенные императору в дар из *Янчжоу. В императорском дворце их было четыре куста, и цвели они каждый своим цветом: ярко-красным, темно-фиолетовым, бледно-розовым и чисто-белым.

Сюань-цзун велел пересадить эти цветы к Беседке ароматов. Как-то раз, когда он здесь любовался цветами вместе со своей фавориткой Ян-гуйфэй, а музыканты из *Грушевого сада исполняли при этом различные мелодии, император заметил:

– Что же мы здесь, перед Ян-гуйфэй, любуемся новыми цветами, а слушаем старые мелодии?

Император тут же приказал распорядителю Грушевого сада Ли Гуйняню найти Ли Бо и привести его во дворец. От одного из евнухов Ли Гуйнянь узнал, что Ли Бо пошел на чанъаньский рынок в винную лавку, и он прямым путем направился туда. Не успел он подойти к площади, как услышал, что наверху, в одной из винных лавок, кто-то поет:

 
Три кубка – постигаю *путь великий,
А выпью ковш – с природою сливаюсь.
В вине я обретаю наслажденье,
Которого понять не может трезвый.
 

«Кто же это, если не Ли Бо?» – подумал Ли Гуйнянь и стремительно стал взбираться по лестнице. Наверху он увидел Ли Бо, одиноко сидящего за маленьким столиком; на столике стояла ваза с веточкой лазоревого персикового цветка. Поэт пил, любуясь цветком. Он был уже совсем пьян, но все еще не выпускал из рук огромного кубка.

– Император сейчас в Беседке ароматов и ждет вас там. Идите скорей! – сказал Ли Гуйнянь, подойдя к Ли Бо.

Услышав, что речь идет об императорском приказе, посетители винной лавки повскакали с мест и подошли посмотреть, в чем дело. Не понимая, что происходит, Ли Бо приоткрыл глаза, пьяным взором обвел Ли Гуйняня и проскандировал ему строфу из стихотворения *Тао Юаньмина:

 
Я пьян, я спать хочу.
Идите прочь!
 

Затем он закрыл глаза и задремал. Но Ли Гуйнянь твердо решил добиться своего. Он подал знак из окна своим людям, и человек семь-восемь мигом поднялись наверх. Без всяких разговоров они тут же взяли Ли Бо на руки, понесли его к выходу, посадили на пегую лошадь и двинулись в путь, поддерживая поэта.

Ли Гуйнянь, подстегивая лошадь, ехал сзади. У Башни пяти фениксов их уже ожидал евнух, посланный императором специально, чтобы поторопить Ли Бо. Поэту было высочайше разрешено въехать во дворец прямо на лошади. Тогда Ли Гуйнянь, не заставляя Ли Бо сходить с коня, вместе с евнухом препроводил поэта через внутренние покои, мимо Пруда процветания и радости, к Беседке ароматов. Увидев, что Ли Бо сидит на лошади совершенно пьяный, с крепко сомкнутыми глазами, император велел евнухам рядом с беседкой расстелить цветной ковер, снять поэта с лошади и уложить немного отдохнуть. Потом он сам подошел взглянуть на Ли Бо и, увидев слюну, текущую по лицу поэта, стер ее своим рукавом.

– Говорят, если холодной водой спрыснуть лицо, то это отрезвляет, – сказала Ян-гуйфэй.

Тогда император приказал, чтобы евнух зачерпнул воды из Пруда процветания и радости, а одна из придворных девиц набрала бы этой воды в рот и побрызгала ею лицо поэта.

Ли Бо очнулся. Перед ним был сам император. Не на шутку перепугавшись, поэт пал перед императором ниц и произнес:

– Я заслуживаю смерти и десять тысяч раз смерти! Но вино – это моя стихия, и я прошу вас простить меня.

Император сам поднял Ли Бо с колен и сказал:

– Сегодня мы любуемся прекрасными цветами, и хотелось бы слышать новые песни. Я призвал вас, уважаемый, чтобы вы написали три строфы на размер *«Чистых и ровных мелодий».

Ли Гуйнянь подал поэту бумагу с золотыми цветами. Ли Бо, все еще хмельной, взмахнул кистью – и три стихотворения тотчас были готовы. Первое из них гласило:

 
*В облаке вижу я платье твое,
      лицо твое – в нежном цветке.
Ветер весенний перила обмел,
      ты как цветок, окропленный росой;
Если не встретить тебя на *Куньлуне
      яшмой в толпе красавиц,
Знаю, увижу тебя при луне
      у *Изумрудных террас.
 

Второе гласило:

 
Редкой красы ароматный цветок
      запах нежный сгущает в росе.
Мыслью о тайном свиданье с тобой
      душу напрасно терзаю.
В *ханьских дворцах, разрешите спросить,
      кто бы сравнился с тобой?
Только *Летящая ласточка та
      в новом наряде своем.
 

Третье гласило:

 
*Крушащая царство и славный цветок
      улыбкой друг друга дарят:
Знают, что сам император сейчас,
      улыбаясь, смотрит на них.
Нет у меня ни беспечных забот,
      ни бесконечной тоски.
Я в Ароматов беседке, в тени,
      стою, опершись на перила.
 

– С таким талантом как не превзойти всех ученых из Академии! – сказал Сюань-цзун, просматривая стихи и не переставая хвалить их прелесть. Затем он приказал Ли Гуйняню переложить стихи на музыку. Музыканты из Грушевого сада заиграли, император вторил им на флейте. Когда песнь была окончена, Ян-гуйфэй поправила на голове вышитый узорчатый платок и несколько раз поклонилась императору в знак благодарности.

– Не меня следует благодарить, а нашего ученого! – сказал ей император.

Тогда она взяла драгоценный кубок, наполнила его *силянским виноградным вином и приказала своей служанке поднести Ли Бо. Император дозволил Ли Бо свободно гулять по дворцовому парку и распорядился, чтобы его постоянно сопровождал евнух с лучшим вином, дабы поэт мог пить, когда и сколько ему будет угодно.

С тех пор император часто приглашал Ли Бо на пиры, которые устраивались в гареме. Ян-гуйфэй тоже оценила и полюбила поэта.

Гао Лиши, который всей душой ненавидел Ли Бо за историю с сапогами, ничего теперь не мог против него предпринять. Но однажды, когда фаворитка императора пела куплеты «Чистых и ровных мелодий», сочиненные Ли Бо, и, опершись на перила, вздыхала от восхищения, Гао Лиши подошел к ней и, убедившись, что поблизости никого нет, воспользовался удобной минутой и сказал:

– Ничтожный раб ваш сначала предполагал, что, как только вы услышите эти куплеты Ли Бо, обида и негодование переполнят ваши чувства. Почему же получилось наоборот?

– Что же в них могло меня обидеть? – удивилась фаворитка.

– «Только Летящая ласточка та, в новом наряде своем», – процитировал Гао Лиши строку из «Чистых и ровных мелодий». – Ведь Летящая ласточка, – продолжал он, – это Чжао, жена Чэн-ди, императора династии *3ападная Хань. И теперь на картинах рисуют воина с золотым подносом в руках; на подносе изображена женщина, она танцует, и в танце развеваются ее рукава. Это и есть та самая Чжао, Летящая ласточка. У нее была тонкая и гибкая талия, а поступь такой изящной и легкой, что казалось, это не женщина идет, а цветок дрожит на веточке. Любовь к ней Чэн-ди, милости, которыми он ее удостаивал, были ни с чем не сравнимы. Но оказалось, что Летящая ласточка тайно встречалась с неким Янь Чифэном и прятала его у себя в тайнике. Однажды, когда Чэн-ди вошел в ее покои, он услышал чей-то кашель за занавесом, нашел Янь Чифэна и казнил его. Хотел казнить и Летящую ласточку, но ее младшая сестра Хэдэ спасла ее. До конца своей жизни Летящая ласточка больше не входила во дворец. И вот теперь Ли Бо сравнил вас с Летящей ласточкой – ведь это явное оскорбление. Как вы об этом не подумали?

Дело, собственно, в том, что Ян-гуйфэй в то время усыновила чужеземца *Ань Лушаня. Он пользовался правом свободно входить во дворец и тайно встречался с Ян-гуйфэй, находясь с ней в любовной связи. Во дворце об этом знали все, в неведении оставался лишь один Сюань-цзун. Своей историей о Летящей ласточке Гао Лиши уколол Ян-гуйфэй в самое сердце. Теперь она при каждом свидании с императором с затаенной злобой твердила, что Ли Бо со своим легкомыслием, сумасбродством и пьянством утратил всякое понятие о должном поведении подданного перед монархом. Почувствовав, что Ян-гуйфэй недолюбливает поэта, император перестал приглашать его на пиры и оставлять ночевать во дворце. А Ли Бо, догадываясь, что император отдаляет его от себя в результате наговоров Гао Лиши, стал просить у императора разрешения покинуть столицу. Император не дал согласия, и Ли Бо стал еще больше предаваться вину. Друзьями его по чарке стали Хэ Чжичжан, *Ли Шичжи, Ван Цзинь, Цуй Цзунчжи, Су Цзинь, Чжан Сюй и Цзяо Суй. Современники называли эту компанию «восемь бессмертных пьяниц».

Следует сказать, что император Сюань-цзун на самом деле любил и ценил Ли Бо и несколько отдалил его от себя лишь из-за того, что гаремная часть дворца относилась к поэту не совсем дружелюбно. И вот после того как Ли Бо уже в который раз просил у императора разрешения вернуться на родину, давая понять, что не лежит у него сердце к придворной жизни, император обратился к поэту со следующими словами:

– Вы мечтаете уйти от света; что ж, разрешаю вам, уважаемый, на некоторое время удалиться, с тем что по первому моему зову вы снова явитесь ко двору. Но после неоценимых услуг, которые вы мне оказали, я не могу отпустить вас с пустыми руками. Скажите, в чем вы нуждаетесь, и я вам дам все.

– Нужды ни в чем у меня нет, – ответил Ли Бо, – мне лишь бы иметь при себе немного денег, чтобы раз в день обрести опьянение, – и все.

Тогда император подарил Ли Бо золотую дощечку с надписью, которая гласила:

«Высочайше пожаловано Ли Бо звание беспечного и свободного ученого, вольно странствующего сюцая. В любом винном заведении страны Ли Бо вправе требовать вино, а в государственной казне– деньги: в областном управлении связку в тысячу монет, в уездном– в пятьсот. Военные, гражданские чины и простолюдины, не оказавшие ученому должного уважения, будут рассматриваться как нарушители высочайшего указа».Сверх того, император подарил поэту тысячу *ланов золота, парчовый халат, яшмовый пояс, лошадь из императорской конюшни, украшенное золотом седло и дал ему свиту из двадцати человек. Ли Бо, земно кланяясь, благодарил императора за милость. На прощание Сюань-цзун подарил поэту два *золотых цветка и поднес три кубка дворцового вина. На глазах императора Ли Бо сел верхом и покинул дворец. Всем придворным был дан отпуск, чтобы проводить Ли Бо. Поэта провожали целых десять ли от самой Чанъани; шли они, беспрестанно наполняя и поднимая прощальные чарки вина. Только Ян Гочжун и Гао Лиши, ненавидевшие поэта, не участвовали в проводах. Семь друзей по вину во главе с Хэ Чжичжаном провожали Ли Бо за сто ли от столицы и расстались с ним только через три дня.

В собрании Ли Бо есть стихотворение «Возвращаясь в горы, расстаюсь с друзьями по *Золотым воротам».

Есть в нем и такие строки:

 
Указ получил я,
      украшенный фениксом красным,
И вдруг разошелся
      меня застилающий дым.
Но как-то с утра
      от ворот с золотыми конями
Летучей полынью
      помчался я, вихрем гоним.
От дел удалившись,
      *«Мотивы Дунъу» напеваю,
Но в песне короткой
      не вылиться чувствам моим.
Я эти стихи
      написал, чтоб проститься с друзьями,
Теперь на челне
      к рыбакам отправляюсь простым [7] 7
  Перевод Л. Меньшикова.


[Закрыть] .
 

Ли Бо, в парчовом платье, в шапке из тонкого шелка, сел на коня и отправился в путь. В дороге его называли «молодым сановником в парчовой одежде». Казна отпускала ему деньги, и он пил вино в любой встречавшейся ему на пути лавке.

Так в конце концов Ли Бо добрался до родных мест в области Цзиньчжоу, где свиделся со своей женой, госпожой Сюй. Когда в областном управлении стало известно, что академик Ли вернулся на родину, все стали являться к нему с поклоном и поздравлениями, и не проходило дня без вина. Так текли дни, за ними месяцы, и незаметно прошло полгода.

Однажды он сказал жене, что хочет побродить по стране и полюбоваться красотами. Переодевшись простым сюцаем и прихватив с собой золотую дощечку, дарованную ему императором, он сел на осла и в сопровождении слуги направился куда глаза глядят. В каждой области, в каждом уезде по золотой дощечке он получал вино и деньги. Однажды, когда Ли Бо подъезжал к границам уезда *Хуаиньсянь, до него дошли слухи, что начальник уезда жаден до денег и наживается за счет народа. Ли Бо решил проучить его. Подъехав к уездному управлению, он велел слуге отойти прочь, а сам сел задом наперед на осла и стал так разъезжать туда и сюда перед самыми воротами управления. В это время начальник уезда сидел в зале присутствия и разбирал дела.

– Безобразие! Какое безобразие! Как смеет он насмехаться над *«отцом и матерью народа»? – закричал начальник, когда увидел эту картину, и тотчас приказал своим подчиненным задержать бесчинствующего человека и привести на допрос. Ли Бо притворился пьяным и ни на один вопрос не отвечал. Тогда начальник уезда приказал тюремщику взять Ли Бо под стражу и препроводить в тюрьму, с тем чтобы, когда он протрезвится, как следует допросить арестованного и решить это дело. Тюремщик привел его в тюрьму. Увидев там начальника тюрьмы, Ли Бо погладил бороду и громко рассмеялся ему в лицо.

– Сумасшедший он, что ли, или взбесился? – произнес тот вслух.

– И не сумасшедший, и не взбесился, – сказал Ли Бо.

– Раз ты не сумасшедший и не бешеный, изволь дать подробные показания: кто ты такой и как посмел разъезжать здесь на осле и оскорблять достоинство нашего начальника? – заявил начальник тюрьмы.

– Хочешь моих показаний, так подай бумагу и кисть!

Тюремный надзиратель положил на стол бумагу и кисть.

– Ну-ка, отойди немного, – сказал Ли Бо, отталкивая начальника тюрьмы в сторону, – дай я буду писать.

– Посмотрим, что напишет этот сумасшедший, – ухмыльнулся начальник.

Ли Бо написал:

«Дает показания человек из Цзиньчжоу по фамилии Ли, по имени Бо. В двадцать лет он уже был полон литературных талантов; взмах его кисти заставлял содрогаться небо и ад. Он из числа чанъаньских «восьми бессмертных» и «шести отшельников из Чжуци». Он написал письмо, устрашившее варваров, и слава о нем разнеслась по вселенной. Не раз приезжала за ним колесница самого императора, а императорский дворец служил ему ночным кровом; его величество собственной рукой размешивал ему суп и своим рукавом отирал ему слюну. Сапоги с него снимал президент Военной палаты Гао Лиши, а наставник государя Ян Гочжун растирал ему тушь. Сам *сын неба позволял ему въезжать на лошади прямо во дворец, а в уезде Хуаиньсянь ему не разрешают разъезжать на осле! Прошу прочесть надпись на золотой дощечке: она объяснит все».

Окончив писать, он передал листок начальнику тюрьмы.

Тот прочитал, и душа у него ушла в пятки.

– Уважаемый ученый! – взмолился он, низко кланяясь Ли Бо. – Пожалейте глупого, ничтожного человека, который только выполняет чужие приказания и не свободен в своих поступках. Возлагаю все свои надежды на то, что вы будете великодушны и простите меня.

– Ты тут ни при чем, – ответил Ли Бо. – Передай только начальнику уезда, что я приехал сюда, имея при себе золотую дощечку с распоряжением от самого императора, и хочу знать, за какую вину меня подвергли аресту.

Начальник тюрьмы с поклоном поблагодарил Ли Бо, поспешил представить его показания начальнику уезда и сообщил, что у Ли Бо есть золотая дощечка с повелением императора. Начальник уезда в этот момент напоминал собой дитя малое, которое впервые слышит гром и не знает, куда спрятаться. Ему ничего не оставалось, как последовать за начальником тюрьмы и представиться Ли Бо. Земно кланяясь поэту, он стал жалобно просить его:

– У ничтожного чиновника хоть и есть глаза, а горы *Тайшань не узнал, поступил так опрометчиво, так необдуманно! Умоляю вас пожалеть и простить меня.

По городу разнесся слух об этом происшествии, и все местные чиновники пришли к Ли Бо с поклоном. Они попросили поэта пройти в присутственный зал и занять там главное место. Когда церемония представления всех чиновников была закончена, Ли Бо достал золотую дощечку с императорским указом, дал ее прочесть присутствующим и сказал:

– Здесь написано: «Военные, гражданские чины или простолюдины, не оказавшие ученому должного уважения, будут рассматриваться как нарушители высочайшего указа». —Какого же наказания вы заслуживаете?

– Тысячекратной смерти! – говорили они, склонив головы, кланяясь поэту и смотря на него жалким, умоляющим взором.

Глядя на них, Ли Бо с насмешкой произнес:

– Ведь все вы получаете казенное жалованье, зачем же ради собственного обогащения грабить и терзать народ? Я вам прощу, если вы пообещаете прекратить свои безобразия и исправиться.

Чиновники смиренно сложили на груди руки и обещали больше никогда не совершать ничего подобного. Затем в зале присутствия устроили большой пир и угощали Ли Бо. Три дня подряд пили они с поэтом и только тогда расстались. С этих пор начальник уезда, как говорится, «омыл сердце, очистил ум» и стал добрым правителем. А когда об этом случае прослышали в других областях, то стали поговаривать, что Ли Бо специально послан императором из столицы для тайных наблюдений за нравами и обычаями в стране, за порядком управления, и все правители и чиновники, как один, из жадных превращались в бескорыстных, из жестоких – в добрых.

Ли Бо объездил уделы *Чжао, Вэй, Янь, *Цзинь, *Ци, *Лян, *У и Чу, и не было ни одной живописной горы или речки, которую бы он не посетил и где бы он, вдохновленный вином, не отдавался поэзии.

В стране в то время восстал Ань Лушань, и император пребывал в Сычуани; в войсках был казнен Ян Гочжун, а в буддийском монастыре задушили фаворитку Ян-гуйфэй. В эти тревожные дни Ли Бо скрывался в горах *Лушань. Именно в это время князь *Ли Линь, занимавший пост военного губернатора юго-восточных провинций страны и замышлявший, пользуясь удобным моментом, захватить престол, прослышал о незаурядных талантах Ли Бо, заставил поэта, как говорят, *«покинуть горы» и предложил ему у себя должность сановника. Ли Бо отказался, но князь держал его при себе и никуда не отпускал. Вскоре в городе *Линъу на престол вступил *Су-цзун. На должность главнокомандующего императорскими войсками был назначен Го Цзыи, и через некоторое время *обе столицы были возвращены. Когда до Су-цзуна дошли слухи о мятежных планах Ли Линя, он приказал Го Цзыи двинуть армию на изменников. Войска князя были разбиты. Воспользовавшись этим, Ли Бо бежал из плена. Ему удалось добраться до устья реки *Сюньянцзян, где на заставе он был схвачен как мятежник и доставлен к главнокомандующему императорскими войсками Го Цзыи. Увидев перед собой Ли Бо, Го Цзыи велел солдатам отойти прочь, сам снял с Ли Бо веревки, усадил его на почетное место, поклонился ему до земли и сказал:

– Если бы тогда в Чанъани вы, милостивейший государь, не спасли мне жизнь, разве могла бы сейчас произойти эта встреча?

Затем он приказал подать вино и устроил пир в честь поэта. Этой же ночью Го Цзыи написал доклад императору. В докладе он доказывал, что Ли Бо был жертвой клеветы, напомнил о заслугах поэта перед троном, когда он написал письмо, устрашившее варваров, и рекомендовал Су-цзуну использовать талант Ли Бо на службе трону.

Вот пример воздаяния за совершенное благодеяние. Правильно говорят:

 
Сбитые ливнем листок и былинка
В море окажутся, где б ни упали.
Так вот и люди: скитаясь по свету,
Где только в жизни не встретят друг друга!
 

Теперь уже Ян Гочжун был казнен, а Гао Лиши сослан в далекие края. Сюань-цзун вернулся из Сычуани в столицу и жил при дворе как отец правящего императора. Сюань-цзун тоже говорил сыну об удивительных талантах Ли Бо, и в конце концов император Су-цзун призвал поэта на должность советника. Ли Бо находил, что человек, отдавший себя службе и вовлеченный в пучину придворной жизни, лишается независимости, и потому отказался от должности.

Простившись с Го Цзыи, он на маленькой лодке поплыл по озеру *Дунтинху к *Юэяну. Оттуда направился к *Цзиньлину и однажды причалил возле скал Цайши. Луна в эту ночь сияла так ярко, что кругом было светло как днем. Распивая на лодке вино, Ли Бо вдруг совершенно отчетливо услышал звуки музыки, исходившие откуда-то сверху и постепенно все приближавшиеся. Никто из лодочников этих звуков не слышал, слышал их один лишь поэт. Вдруг над рекой пронесся сильный ветер, поднялись громадные волны, и из воды, шевеля усами, показалась рыба кит длиною в несколько *чжанов.

И тут к Ли Бо подошли два бессмертных отрока с бунчуками в руках.

– Верховный владыка приглашает владыку звезд занять свое прежнее место, – сказали они, обращаясь к поэту.

Лодочники со страху попадали с ног; через какое-то мгновение они пришли в себя и увидели, как Ли Бо, сидя на спине кита, взвился в воздух и стал удаляться. Звуки музыки сопровождали его. На следующий день об этом происшествии рассказали Ли Янбину, начальнику уезда *Дантусянь, а тот написал по этому поводу доклад императору. По приказу императора на горе Цайши был выстроен Храм небожителю Ли. Два раза в год – весной и осенью – приносились в нем жертвы.

При династии *Сун в годы под девизом *«Тай-пин син-го» какой-то ученый в лунную ночь плыл на лодке по реке возле скал Цайши и заметил приближающийся с запада парчовый парус. На носу лодки виднелась белая дощечка с надписью: «Дух поэзии».

Тогда ученый громким голосом произнес стихи:

 
Кто это там, на реке,
      «Поэзии духом» назвался?
Дал бы узорчатый стих
      хотя бы разок прочитать?
 

Человек в лодке сразу откликнулся:

 
Даже четверостишья
      в ночной тиши не пишу я —
А вдруг от испуга в реку
      Небесный Ковш упадет?
 

Ученый был крайне удивлен таким ответом. Только собрался он подъехать к лодке и поговорить с поэтом, как лодка причалила к берегу. Из нее вышел человек в парчовом платье, в шапке из тонкого шелка; легкой и свободной, как у небожителя, походкой он направился прямо в Храм небожителя Ли. Ученый вошел в храм за ним, но там не оказалось и следа человека. Лишь тогда ученый понял, что отвечавший ему поэт был Ли Бо.

До сих пор, когда говорят «Пьяница-бессмертный» или «Дух поэзии», то в первую очередь имеют в виду именно Ли Бо.

 
В письме, что в трепет Бохай привело,
      был виден небесный талант.
Ему император суп остудил
      и собственной подал рукой.
Однажды Ли Бо оседлал кита
      и въехал на нем на небо.
Течет река по скалам Цайши,
      оплакивая поэта.