Текст книги "Удивительные истории нашего времени и древности "

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)

Цзюньцин понимала, что Чжуаньчжи думал о сватовстве, но сделала вид, что не знает, и ответила:

– Я и сам не понимаю, думаю, по каким-нибудь своим домашним делам.

– Я тоже думаю, ничего особенного у него нет, – сказал Цзычжун. – А почему это ему так не терпелось повидать тебя?!

Они поговорили немного, потом Цзычжун распорядился, чтобы подали вина, а слугам Цзюньцин сказал, чтобы они не искали гостиницу и устраивались прямо у него.

В этом помещении они жили вдвоем с Чжуаньчжи, а теперь, когда Чжуаньчжи уехал, места вполне хватало, чтобы разместиться Цзюньцин и ее слугам. Цзычжун велел прибрать спальню для Цзюньцин и распорядился, чтобы и его постель перенесли туда и поставили напротив постели приятеля, заявив, что так им будет удобнее по вечерам беседовать. У Цзюньцин при этом забилось сердце. «Я училась с ним, это верно, – думала она, – но мы бывали вместе только днем в училище или на пирах и литературных беседах, а в домашней обстановке они меня никогда не видели, потому и не подозревали, что я женщина. Нынче, когда придется спать в одной комнате и все время находиться у него на глазах, трудно будет чем-нибудь да не выдать себя. Как быть?» Однако найти подходящий предлог для того, чтобы ночевать в разных комнатах, Цзюньцин не смогла, и ей оставалось только вести себя умно и осторожно, дабы тайна ее не была раскрыта.

Так решила Цзюньцин. Но дела́ на свете складываются иначе, и из правды не сделаешь лжи, а из лжи не сделаешь правды. Тем более тут: все дни они проводили вместе, и, естественно, то в каких-то мелочах, то в тех или иных щекотливых положениях она выдавала себя. Днем, когда Цзюньцин отправлялась в город раздавать бумаги, она отлично играла роль мужчины, однако вечером, когда оба отдыхали дома, она нет-нет да забывалась, и это, разумеется, не проходило мимо внимания Цзычжуна – человека умного, понимавшего, что к чему. Он почувствовал, что с его другом творится что-то странное, и стал внимательно приглядываться к нему. И чем больше он наблюдал, тем больше недоумевал. И вот однажды, когда Цзюньцин, отправляясь в город, позабыла запереть свой ящичек-шкатулку, Цзычжун открыл ее и среди разных писем и визитных карточек увидел лист бумаги, на котором было написано: «Искренне верующая девица Вэнь из города Мяньчжоу из области Чэнду возжигает курение, кланяется долу перед божеством *Гуань Юем и просит его о том, чтобы несправедливое обвинение против отца было скорее снято, чтобы она благополучно вернулась домой и выполнила обещание, связанное со стрелой и яшмовой подвеской, и чтобы все остались удовлетворены. С искренним почтением обращаюсь».

– Вот они, улики! – закричал Цзычжун, хлопая в ладоши. – И это меня, мужчину, она сумела так долго дурачить! Но ничего, посмотрим теперь, куда она от меня денется.

Не понимал он только двух последних фраз, где говорилось о стреле и подвеске. «Что это значит? Неужели она просватана?» Сердце его было в смятении, и он ходил сам не свой. Как раз в это время вернулась Цзюньцин. Он ее встретил, провел в комнату. Они сели. Глядя на Цзюньцин, он улыбался. Цзюньцин в удивлении осмотрела себя с ног до головы и спросила:

– Что у меня неладно, что ты все время смотришь на меня и смеешься?

– Смеюсь над тем, как ты здорово обманывал меня, – ответил Цзычжун.

– Ни в чем я тебя не обманывал.

– Еще как! А ну, подумай сам!

– Нет, право же, нет!

– А ты помнишь наш разговор в училище? – сказал Цзычжун. – Я ведь говорил тогда, что если бы я был женщиной, то непременно вышел бы за тебя, а если бы ты была женщиной, то взял бы тебя в жены. Я сожалел, что я не женщина, но зато, оказывается, ты женщина. Только ты скрывала это от меня, не то я давно бы уже взял тебя в жены. Как же после этого ты говоришь, что меня не обманывала?

Слова попали в самую цель, и лицо Цзюньцин залилось краской.

– Откуда ты это взял?

Тогда Цзычжун вынул из рукава ее молитвенную записку и сказал:

– Это ведь написано твоей рукой.

Цзюньцин нечего было ответить, и она опустила голову. Цзычжун придвинулся к ней, сел рядом и, улыбаясь, сказал:

– Я все жалел, что мы оба мужчины и не можем соединиться, а вот ныне настало время исполниться моему желанию.

Цзюньцин вскочила:

– Вы распознали мою тайну, и мне не отпереться. Знаю, что вы всегда ко мне прекрасно относились, и не скажу, чтобы я не была расположена к вам. Но вопрос со сватовством решен в пользу Чжуаньчжи, и я уж ничего не могу обещать вам. Так что прошу вас понять меня и извинить.

Цзычжун был поражен.

– Чжуаньчжи и я, – сказал он, – мы оба учились с тобой, все трое дружили. Но если говорить об отношениях между нами, о сходстве душ, то, мне кажется, я несколько ближе тебе, чем Чжуаньчжи. Почему же ты отдаешь предпочтение ему и пренебрегаешь мною? Кроме того, Чжуаньчжи здесь нет. Так зачем же отбрасывать близкое и добиваться далекого? Как же так?

– Вы прочли в молитвенном листке последние строки, где говорится о стреле? – спросила Цзюньцин.

– Да, прочел, но ничего не понял, – ответил Цзычжун.

– Дело в том, – продолжала Цзюньцин, – что вы оба мои друзья. Я загадала, за кого из вас выйти, и, когда стреляла в ворона, я перед небом обещала себе, что тот, кто поднимет стрелу, будет моим мужем. И вот эта стрела оказалась у Чжуаньчжи. Я соврала ему и сказала, что это стрела моей сестры. С тех пор Чжуаньчжи все думает о ней и в подтверждение слова передал сестре яшмовую подвеску. Я тогда хотя прямо ничего и не сказала ему, но в душе уже дала согласие. В этом воля неба, и только потому я отдаю предпочтение одному и пренебрегаю другим.

Цзычжун рассмеялся.

– Если так, – сказал он, – то ты, без всякого сомнения, должна быть моей.

– Почему?

– Стрелу-то поднял я. Я удивился, увидев на стреле надпись, и, когда читал ее вслух, Чжуаньчжи услышал, вышел из кабинета и взял у меня стрелу. Пока он ее рассматривал, за мной пришли, я ушел, а стрела так и осталась у него. Нет, это не он поднял стрелу, и если ты таким образом вопрошала волю неба, то судьба пала на меня. Мы можем потом спросить у Чжуаньчжи: от правды никуда не уйдешь!

– Если ты видел надпись на стреле, то должен помнить, что там было написано...

– Хоть я и не придал надписи особого значения, но все-таки помню, что там было сказано: «Мимо цели не бьет». Вот! И уж этого-то я сам сочинить никак не мог.

Услышав, что Цзычжун в точности передал то, что было написано на стреле, Цзюньцин заколебалась.

– Если так, – сказала она, – это действительно воля неба. Но только жалко Чжуаньчжи: выходит, он зря надеялся и ждал столько времени, а теперь еще поехал из-за этого домой... Каково будет ему потом, когда он узнает!

– Так нельзя рассуждать, – возразил ей Цзычжун. – Издревле известно, что «выгадывает тот, кто первым бьет». Кроме того, не будь всей этой истории со стрелой, ты все равно должна была бы принадлежать мне.

С этими словами он стал обнимать Цзюньцин и добиваться ее ласки.

– Давнишние друзья, а теперь будем на одной подушке под одним одеялом... Ни на небе, ни на земле никогда такой радости не бывало, – бормотал он.

У Цзюньцин не было сил отказать ему, она стыдливо зашла за занавес и предоставила ему полную волю...

Потом, когда Цзюньцин привела себя в порядок, она со вздохом сказала:

– Всю свою жизнь я теперь отдаю тебе; мои желания, мои мечты сбылись. Но выходит, что я обманула Чжуаньчжи. Что я ему скажу?

Вдруг, хлопнув рукой по постели, она воскликнула:

– Нашла выход!

– Какой может быть выход? – в недоумении и тревоге спросил Цзычжун.

– Так знай же, – ответила она. – На пути сюда я остановилась в гостинице в Чэнду. Внучка владельца увидела меня и сказала своему деду, что я ей понравился, и они непременно хотели, чтобы я женился на ней. Я оставила им подвеску Чжуаньчжи в подтверждение своего слова и отложила свадьбу до возвращения из столицы. Сватовством этим я тогда заручилась, имея в виду тебя. Ведь с Чжуаньчжи я уже была как бы помолвлена благодаря стреле, а тебя мне не хотелось обижать. Кроме того, девушка та талантлива, красива и была бы тебе достойной парой. Но теперь, раз я принадлежу тебе, то, когда мы вернемся домой и Чжуаньчжи заговорит о сватовстве, мы ему сосватаем ту девицу. Так никто не останется в обиде, тем более что с Чжуаньчжи я говорила о сестре и он не знал, что это я сама. В общем выйдет, что я его и не обманула.

Цзычжун был изумлен.

– Великолепно! – воскликнул он. – Это показывает твою верность дружбе. При таком исходе, если я и женюсь на тебе, то Чжуаньчжи ничего не сможет иметь против. Оказывается, у тебя в пути случилась еще такая удивительная история, – продолжил он. – Только вот что я хочу спросить: конечно, в пути никто не мог распознать в тебе женщину, но ведь тебя сопровождали двое мужчин, и из-за этого тебе, наверное, пришлось испытать много неудобств.

– А кто тебе сказал, что они оба мужчины? – засмеялась Цзюньцин. – Это муж и жена. Но чтобы избежать всяких недоразумений, женщина переоделась мужчиной.

– Каков хозяин, таковы и слуги! – рассмеялся в свою очередь Цзычжун. – Сообразительные и умные люди всегда вытворяют что-нибудь удивительное.

Цзюньцин показала Цзычжуну стихи, которые написала молодая госпожа Цзин.

– Бывают же на свете такие женщины! – воскликнул Цзычжун, восхищенный стихами. – Нет, Чжуаньчжи должен быть доволен, что ему достанется эта девица.

Затем Цзюньцин стала с ним советоваться относительно отца.

– Ну, теперь он мой тесть, так что сейчас мне тем более удобно будет ходатайствовать и хлопотать, – сказал Цзычжун. – У меня в Палате чинов есть один хороший приятель. Надо будет попросить его, чтобы он перевел в другое место нашего врага – военного инспектора округа, тогда вызволить твоего отца будет проще.

– Да, да, это очень важно. Пожалуйста, имей это в виду, – сказала Цзюньцин.

Цзычжун действительно пошел в Палату чинов, поговорил там с приятелем, и через несколько дней Палатой чинов был подан доклад, в результате которого военного инспектора переводили с повышением в провинцию Гуанси. С этим известием Цзычжун явился к Цзюньцин.

– Врага перевели, – сказал он. – Теперь мне остается поскорее добиться назначения, вернуться домой и постараться освободить тестя. Здесь уже все устроено, а там обратимся к инспектору провинции, он вынесет соответствующее благоприятное решение, напишет доклад в столицу, и все будет в порядке.

Цзюньцин была ему очень благодарна за заботу об отце и еще больше привязалась к Цзычжуну.

Цзычжун добился назначения сопровождать провиант в провинцию Шаньдун, с тем чтобы потом отправиться на родину. Цзюньцин и жена Вэнь Луна, по-прежнему переодетые мужчинами, вооруженные луком и стрелами, а также Вэнь Лун верхом сопровождали паланкин Цзычжуна. Слуги, как и раньше, называли Цзюньцин молодым господином.

Через несколько дней они подъезжали к городу Мочжоу. Вдруг над степью просвистела стрела и задела паланкин. Цзюньцин поняла, что это разбойники, и сказала носильщикам:

– Следуйте дальше, а я здесь встречу, кого нужно.

И действительно, «кто суетится – не мастер, кто мастер – не суетится». Цзюньцин спокойно вынула лук из чехла, приготовила стрелу. В сотне шагов показался всадник, во весь опор мчавшийся прямо на них. Тут она натянула тетиву и с криком: «В цель!» – выпустила стрелу. Стрела угодила в разбойника, не ожидавшего нападения, он свалился с лошади и в судорогах бился на земле. Ударив хлыстом коня, Цзюньцин пустилась вскачь.

– С разбойником покончено, едем дальше, – спокойно и громко сказала она, догнав паланкин.

Все восхищались искусной стрельбой храброго молодого господина. О том, как был доволен Цзычжун, говорить не приходится.

Покончив с делами в провинции Шаньдун, они спокойно добрались до родных краев. К тому времени инспектора военного округа уже перевели в Гуанси, и Вэнь Цюэ был отпущен на поруки. Цзюньцин подробно рассказала отцу о том, как Цзычжун хлопотал за него, как добился перевода инспектора. Вэнь Цюэ был очень растроган.

– Как же нам теперь отблагодарить его? – спросил он дочь.

Тогда она рассказала отцу, как Цзычжун раскрыл, что она женщина, как она обещала выйти за него замуж и как они возвращались на родину.

– Он талантлив, ты хороша – прекрасная пара! – радостно воскликнул Вэнь Цюэ. – Живо переодевайся. У них в доме сегодня празднуют торжественный и счастливый день его возвращения, я тебя и отправлю к ним.

– Нет, сейчас мне еще нельзя переодеваться. Сначала надо повидать Чжуаньчжи.

– Да, я как раз хотел тебе сказать, – вспомнил отец. – С того дня, как Чжуаньчжи вернулся из столицы, он, не знаю зачем, то и дело посылает людей разузнать о нас, говорит, что у меня есть дочь и что он хочет свататься. Сначала я думал, что он кое о чем проведал и что речь идет о тебе, но когда стал расспрашивать его, оказалось, что это ты как его школьный друг пообещала ему сосватать кого-то. Не зная твоих дел, я не мог ничего ему сказать определенного и отговорился, что надо, мол, подождать твоего возвращения. Но теперь-то зачем тебе нужно его видеть?

– Тут столько всего, что сразу и не расскажешь. Потом ты сам увидишь, в чем дело.

В это время доложили, что явился с визитом Чжуаньчжи.

Чжуаньчжи все беспокоился из-за сватовства и именно поэтому уехал из столицы сразу после экзаменов. Узнав, что Цзюньцин уехал в столицу, он стал наводить справки о его сестре. Но тут одни говорили одно, другие – другое, и он так ничего и не понял. Кто говорил, что у Вэнь Цюэ двое сыновей и нет дочери, кто говорил, что у него есть дочь и что эта дочь будто бы и есть тот самый молодой господин. Словом, Чжуаньчжи совсем запутался. Поэтому, узнав, что Цзюньцин вернулся, он немедленно пришел навестить друга, расспросить его и толком узнать обо всем.

Цзюньцин встретила его, как обычно, в своей прежней роли. Поздоровавшись и поговорив немного, Чжуаньчжи спросил:

– Послушай, старина, как насчет твоей сестры? Ведь я специально из-за этого вернулся сюда.

– Не беспокойся. Ручаюсь, что жена у тебя будет хорошая, – ответила ему на это Цзюньцин.

– Я посылал тут к вам, хотел навести справки о твоей сестре, но кто говорит одно, кто – другое. В чем дело?

– Ты не сомневайся, твоя яшмовая подвеска уже отдана одной девушке. Мне надо будет только еще кое о чем переговорить, и тогда готовься к свадьбе.

– Судя по твоим словам, это не твоя сестра!

– Обо всем этом тебе подробно расскажет Цзычжун, он все знает. Спроси его.

– А почему бы тебе сейчас не сказать мне прямо, в чем дело? Зачем посылать меня еще куда-то?

– Тут такие запутанные подробности, что мне самому неудобно говорить. Рассказать может только Цзычжун.

Чжуаньчжи был окончательно сбит с толку, сомнения и подозрения наполняли его душу. Он и сам собирался нынче же навестить Цзычжуна, поэтому простился с Цзюньцин и поспешил к нему.

Придя к другу, он сразу же начал с того, что передал ему свой разговор с Цзюньцин, и спросил, что все это означает. Тогда Цзычжун рассказал ему, как они с Цзюньцин вместе жили в столице и как он узнал, что она женщина. Не скрыл он и того, что они с Цзюньцин уже стали, собственно, мужем и женой.

Чжуаньчжи остолбенел от удивления.

– Мне ведь говорили, что он – женщина, но я не верил, – пробормотал он. – Оказывается, это действительно так. Это ведь явно была моя судьба, и я ее упустил.

– Почему ты так считаешь? – спросил в недоумении Цзычжун.

И Чжуаньчжи рассказал ему, как он дал ей яшмовую подвеску в тот день, когда они нашли стрелу.

– Но стрелу ведь нашел я, – напомнил Цзычжун. – А она на эту стрелу, оказывается, загадала желание и дала обет небу. Я об этом ничего не знал, а то бы забрал тогда у тебя стрелу. Но теперь Цзюньцин все-таки будет моей женой, и в этом воля неба. А ты вообще думал о ее сестре, а не о ней самой, так что сожалеть и огорчаться не надо, главное для тебя сейчас, чтобы договор, скрепленный яшмовой подвеской, не остался пустым словом.

– Где уж там, раз стрела не моя. Может быть, у нее действительно есть сестра?..

Тогда Цзычжун рассказал о том, как Цзюньцин встретила в пути молодую госпожу Цзин и как ее сватали.

– Это необычайно красивая и талантливая девушка, – добавил он. – Цзюньцин пришлось дать согласие на брак и оставить там яшмовую подвеску. Если подумать, то в этом можно увидеть предопределение неба, и выходит, это твоя судьба.

– То-то она говорила, что ей самой неудобно об этом говорить, – вспомнил Чжуаньчжи. – Вон, оказывается, какие тут хитросплетения! Только вот что: хотя Цзюньцин уже и договорилась относительно госпожи Цзин, но ведь та ничего не знает, и мне самому неловко свататься к ней. Как быть?

– Мы хоть и стали с Цзюньцин мужем и женой, но еще не представились моему тестю, – сказал Цзычжун. – Собираемся устроить свадьбу сегодня. Нам нужен будет сват, и я прошу тебя помочь мне. А после свадьбы я отвечу тебе тем же, можешь положиться на меня.

– Идет, идет! – рассмеялся Чжуаньчжи. – Смешно только, что я до сих пор был как во сне, а ты взял да опередил меня. Хорошо хоть, что я вообще не останусь без жены. Ну, ладно, раз уж так порешили, я иду сейчас в дом Вэней замолвить за тебя слово, а ты можешь явиться туда вслед за мной.

Надев парадное платье, Чжуаньчжи отправился к Вэнь Цюэ. На этот раз Цзюньцин была уже одета как женщина и не вышла встречать его. Вышел сам Вэнь Цюэ и пригласил его в зал. Они сели, и Чжуаньчжи изложил цель своего прихода.

– Моя дочь – избалованная фантазерка, которая увлеклась учением. Но ее не оставили своим вниманием талантливые люди. Брак этот – такая удача для нас, что я просто смущен, – говорил Вэнь Цюэ, у которого уже все было готово, чтобы сегодня же отправить дочь в дом зятя и отпраздновать свадьбу.

В это время доложили, что господин Лу Цзычжун приехал за невестой. Раздалась громкая музыка.

Цзычжун, в *красном халате, сошел с паланкина возле ворот и направился в дом. Народ восхищался им. Войдя в зал, он занял место, которое ему как жениху подобало занять, и поклонился Вэнь Цюэ. Тут вывели невесту. Они вместе поклонились Вэнь Цюэ, затем поблагодарили Чжуаньчжи, сели в паланкины и отправились в дом Цзычжуна. Там они поклонились небу и земле, алтарю предков. Старых друзей объединило теперь родство, и в радости завершился их свадебный обряд.

Чжуаньчжи с некоторой завистью смотрел на них. «Мы с ним оба были ее однокашниками и друзьями, ко сочетаться с ней довелось ему, а не мне, – подумал он. – Цзычжун всегда ее очень любил и сожалел, что нельзя мужчину превратить в женщину и стать им мужем и женой. И вот его мечты сбылись. Удивительная история... Интересно, как будет с их обещанием мне...»

На другой день Чжуаньчжи явился к Цзычжуну с поздравлениями и спросил о своем деле.

– Вчера она говорила со мной и сказала, что сегодня специально из-за этого поедет со мной в Чэнду, – ответил ему Цзычжун. – Она непременно хочет сдержать свое слово и отблагодарить тебя, при этом она обещала, что вернется только с хорошими вестями.

– Премного благодарен за добрые намерения, – ответил Чжуаньчжи. – Мы ведь друзья, и вам, конечно, нельзя забывать о моем одиночестве. Но только я не знаю, что представляет собой эта девица!

Тогда Цзычжун пошел во внутренние покои, принес стихи госпожи Цзин и показал их Чжуаньчжи.

– Ну, если мне достанется такая девица, то я могу не завидовать тебе, – сказал Чжуаньчжи, прочитав стихи.

– Цзюньцин так расхваливает ее, что она, вероятно, не обманет твоих ожиданий, – заметил Цзычжун.

– Ну что ж, если все уладится, это будет чудо из чудес. Итак, жду! – сказал Чжуаньчжи под конец, и, смеясь, они простились.

Когда Цзычжун передал их разговор Цзюньцин, та сказала:

– Он давно уже ждет, и осуждать его за нетерпение не приходится. Надо немедля отправляться в Чэнду и постараться все устроить.

И опять, взяв с собой Вэнь Луна и его жену, она вместе с Цзычжуном направилась в Чэнду и остановилась в той же гостинице.

Цзычжун велел Вэнь Луну отнести свою визитную карточку господину Фу и сам отправился вслед за ним. Узнав, что новый цзиньши явился к нему с визитом, господин Фу даже испугался, не понимая, в чем дело. Он поспешил выйти навстречу гостю, провел его к себе и, когда они сели, спросил:

– Не знаю, чем я обязан тому, что такой знатный человек переступил порог моего ничтожного дома.

– Я здесь проездом, – ответил Цзычжун. – Узнал, что у вас живет некая госпожа Цзин, которая выделяется красотой и талантом, и что она доводится вам внучкой. А у меня есть приятель. Он тоже выдержал нынче экзамен на цзиньши, и вот я пришел с визитом к вам, чтобы просить вашу внучку стать его женой.

– Да, у меня есть внучка, – ответил господин Фу. – Но она сама хотела выбрать себе мужа, и вот недавно ей понравился некий господин Вэнь, который останавливался здесь проездом в столицу. Уже принят подарок, и вы, к сожалению, опоздали.

– Господин Вэнь тоже мой друг, – говорил Цзычжун, – и я знаю, что он уже помолвлен и не явится за вашей внучкой. Потому-то я, собственно, и посмел обратиться к вам со сватовством.

– Ведь господин Вэнь – человек образованный, – ответил ему на это хозяин, – и раз уж он оставил здесь подарок в подтверждение слова, то, значит, и та и другая сторона сердцем согласны. Неужели он мог после всего этого подвести женщину? Думаю, что моя внучка все-таки захочет дождаться ответа от него самого.

Тогда Цзычжун вынул стихи госпожи Цзин и сказал:

– Прошу вас, посмотрите, ведь это стихи, написанные вашей внучкой господину Вэню, не так ли? Господин Вэнь, решив не брать вашу внучку в жены, отдал их мне в подтверждение своего отказа и с тем, чтобы я мог просить вас за другого своего друга. Это и есть ответ самого Вэня.

Господин Фу принял стихи и, узнав в них руку Цзин, пробормотал:

– В свое время молодой человек говорил, что он обручен, но я не поверил и заставил его согласиться. Оказывается, это правда. Что ж, пойду посоветуюсь с внучкой и тогда дам ответ.

Через некоторое время Фу вернулся и сказал:

– Внучка моя крайне удивлена. Она говорит, что если господин Вэнь действительно изменил своему слову, то она все-таки непременно хочет лично видеть его, вернуть ему яшмовую подвеску в знак разрыва и только тогда будет говорить о другом сватовстве.

– Ну что ж, не посмею обманывать вас, – рассмеявшись, сказал Цзычжун. – Яшмовая подвеска, которая сейчас у вашей внучки, – это, собственно, обручальный подарок от моего друга Вэй Чжуаньчжи, она вовсе не принадлежит господину Вэню. Дело в том, что господин Вэнь, будучи сам обручен и не находя возможным отказаться от сватовства, решил заручиться словом для нашего общего с ним друга Вэй Чжуаньчжи. Это было задумано Вэнем еще тогда, и поэтому сегодняшний мой визит не случаен.

– Понимаю вас и охотно вам верю. Но разве смирится с этим моя внучка? Нет, нужно, чтобы сам господин Вэнь с ней объяснился, тогда уж и будем решать.

– Господин Вэнь не сумеет явиться к вам, – ответил Цзычжун. – Но со мною моя жена, которая может встретиться с вашей внучкой. Пусть она расскажет ей все, и ваша внучка непременно поверит.

– Ну что ж, раз супруга ваша здесь, пусть она поговорит с внучкой, – ответил Фу. – Вдвоем они смогут откровенно побеседовать, а это лучше, чем разговоры через посредников.

Старик призвал уже знакомую нам старушку, велел ей отправиться за госпожой Ду и проводить ее к Цзин.

Увидев Цзюньцин, старушка обнаружила в ее облике и манере что-то знакомое, но так как Цзюньцин была в женском платье, то та никак не могла вспомнить, где ее видела. Дорогой она все думала об этом, однако припомнить так и не смогла. Когда они прошли в дом, навстречу им вышла госпожа Цзин. Они поклонились друг другу, и Цзюньцин, смеясь, спросила ее:

– Узнаете господина Вэня?

Госпожа Цзин сразу обратила внимание на то, что внешностью ее гостья очень похожа на Вэня, но подумала, что, быть может, это его сестра, и потому в свою очередь спросила:

– Вы, вероятно, родственница господина Вэня?

– Вы всегда так хорошо узнаете людей, неужели теперь ваш взор стал непроницателен? Ведь я – тот самый господин Вэнь, который недавно проездом был здесь и к которому вы отнеслись так любезно.

Госпожа Цзин вздрогнула. Внимательно всматриваясь в женщину, она убедилась, что это действительно одно и то же лицо. А старушка захлопала в ладоши и воскликнула:

– А я-то все думала: какое знакомое лицо! Оказывается, она и есть тот господин.

– Позвольте спросить вас, – заговорила наконец госпожа Цзин, – почему вы тогда были одеты по-иному?

– Отец мой, видите ли, оказался в беде, я направилась в столицу хлопотать по его делу и переоделась мужчиной для удобства в пути, – ответила Цзюньцин. – И именно поэтому, когда вы оказали мне честь, я не хотела соглашаться на сватовство. Но когда я поняла, что от сватовства мне не отказаться – а рассказать вам правду я тогда не решалась, – то и придумала оставить вам подарок за моего друга, с тем чтобы потом все разъяснить. Ныне этот человек значится в списках выдержавших столичные экзамены, по возрасту вполне вам подходит, и мы с мужем решили явиться сюда с просьбой. Хочется завершить ваше сватовство и отблагодарить вас за вашу любезность.

Госпожа Цзин выслушала Цзюньцин и долго после этого молчала.

– Благодарю вас за любезность, – вставила свое слово старушка. – Но только кто тот господин, за которого вы просите, как его фамилия и имя и почему вы его называете вашим другом?

– В детстве мы с ним вместе ходили в школу, затем вместе учились в училище, и все мы трое – я, муж и он – почти одного возраста и с детских лет дружны, как братья. Я знала, что мой друг еще не просватан, и поэтому именно его имела в виду. Фамилия его – Вэй, имя – Чжуаньчжи. Он благороден, красив и почти одних лет с вами. Этот брак не унизит вас, и, выйдя за него замуж, вы сразу же станете сановной госпожой.

Выслушав все это и узнав, что речь идет о молодом цзиньши, девушка осталась довольна. Она велела старушке побыть с гостьей, а сама отправилась к дедушке рассказать ему обо всем. Тот, зная, что сватается молодой цзиньши, тоже стал всячески одобрять этот брак.

Вскоре молодая госпожа Цзин вернулась к Цзюньцин и попросила ее сказать Цзычжуну, что все решено. Господин Фу устроил пир в благодарность за сватовство и сам принимал Цзычжуна. А во внутренних покоях Цзин принимала и угощала Цзюньцин. Они очень сошлись, говорили по душам, и радостно закончился их пир.

Они договорились, что Чжуаньчжи должен сначала по всем правилам, как и следует после сговора, поднести подарок, а затем выбрать день и отпраздновать свадьбу.

В свадебную ночь, когда Чжуаньчжи увидел свою жену, у него было такое чувство, словно он обрел небесную фею. Он заговорил о яшмовой подвеске, которую оставила ей Цзюньцин.

– Ведь то был мой обручальный подарок по сговору, – сказал он.

– А как же он очутился у нее? – спросила его жена.

И тогда Чжуаньчжи рассказал ей всю историю, связанную со стрелой и надписью на ней, поведал о том, как Цзычжун подобрал эту стрелу, как эта стрела потом очутилась у него, как он думал, что у Цзюньцин есть сестра, и как подарил ей яшмовую подвеску. Молодые долго смеялись и сошлись на том, что, по-видимому, так было суждено судьбой и вся эта путаница произошла, вероятно, не случайно. На следующий день Чжуаньчжи достал стрелу и показал ее жене.

– Теперь надо бы вернуть эту стрелу, – сказала она мужу.

Тогда Чжуаньчжи написал записку супругам Ду:

 
Вы возвратили подвеску —
      вам возвращаю стрелу.
Каждый решает пусть сам —
      с кем ему свадьбу сыграть.
Ха-ха!
      Ха-ха!
 

Затем он упаковал стрелу, вложил туда записку и отправил Цзычжуну. И только тут, когда Цзычжун стал снова рассматривать стрелу, он обнаружил под известными уже ему строками еле заметную надпись «Фэйэ».

– Что означает «Фэйэ»? – спросил Цзычжун у жены.

– Это мое девичье имя, – сказала она.

– Значит, из-за этой вот надписи Чжуаньчжи и решил, что у тебя есть сестра? Если бы я тогда увидел это имя, ни за что не оставил бы стрелу у него.

– Но если бы всего этого не случилось, то мы не сосватали бы Цзин.

Они рассмеялись, и Цзычжун в ответ тоже написал шутливую записку супругам Вэй:

 
Подвеска попала в надежные руки,
      стрела обитает в колчане;
Хоть оба ошиблись, однако никто
      не знает безбрачья печали.
Ха-ха!
      Ха-ха!
 

С тех пор обе семьи дружили домами, и между ними установились такие близкие отношения, как между родными братьями и сестрами.

Оба цзиньши стали помогать Вэнь Цюэ, чтобы с него были сняты возведенные на него обвинения.

Ну а положение вещей на свете известно: разве кто-нибудь откажет ходатайству видных людей? Обвинения отпадали одно за другим, и дело кончилось тем, что Вэнь Цюэ был только отстранен от должности.

Но это уже нисколько не волновало самого Вэнь Цюэ.

Впоследствии Чжуаньчжи и Цзычжун стали видными сановниками, а жены их народили им сыновей и дочерей; дети, в свою очередь, женились и повыходили замуж; и дружба этих двух родов из поколения в поколение не прерывалась.

Вся эта удивительная, необыкновенная история могла случиться только в Сычуани, где так много талантливых девиц. И по сравнению с этим случаем история о том, как Вэньцзюнь в городе Чэнду стояла за стойкой и отпускала вино, а также история с Хуан Чунгу, которая была на службе у министра, выглядят самыми заурядными происшествиями.

И есть стихи, которые могут подтвердить сказанное:

 
Многие хвалят женщин иных,
      храбростью равных мужчинам.
А слыхано ль, чтобы под женским платком
      кладезь учености был?!
Но если бы только властитель велел
      экзамен для женщин ввести,
Немало нашлось бы талантливых дев,
      способных достойно служить.