Текст книги "Эннера (СИ)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)

То, что случилось с Нэштой, конечно же, интересовало. Она хотела знать, что же такого сделал Эль, что Алэй не мог простить до сих пор. Что означало увиденное в памяти Ллэра, кто эти твари, и почему у Ллэра ничего не получилось. Но то, что он только что рассказал, вынуждало задуматься о другом. О чем никогда, ни разу в своей жизни, Мира не думала. Ни всерьёз, ни в шутку. А теперь – думалось, хотя не просто не хотела, а боялась. И спросить Ллэра – тоже. Но ещё больше – услышать этот вопрос от него. Она закрыла глаза, еле слышно вздохнула. Молчание, конечно, не выход, но у них есть время. Можно подождать, оттянуть. А потом, позже, когда-нибудь, когда она будет готова, когда поймёт, хочет ли иметь детей, они поговорят откровенно и обязательно найдут решение. Они справятся.

– Не смог, – пробормотал Ллэр. – Я смотрел на опрокинутый мир и понимал – ведь всё это наша вина. Моя, Алэя и Роми. Даже если не мы довели планету до такого, даже если причиной всему пытливые умы, которые возродили наши исследования, несмотря на то, что мы старательно подтерли за собой все следы. Изначально процесс запустили мы. Я. Своей навязчивой идеей я лишил Нэшту её истинного будущего. По крайней мере, именно так я считал… Я потратил лет сорок, чтобы изучить этот мир заново. От и до. Поначалу Алэй пришёл со мной, но потом… – Ллэр хмыкнул. – Он понял всё намного раньше. Меня всегда поражало, в хорошем смысле слова, как он умудряется так легко сложить два и два… Добраться до сути сквозь внешнюю пленку. Почему не ошибается в своих выводах. У него ведь вовсе не аналитический склад ума! Он не логик. Пасует перед точными науками. Но при этом – понимает. По-настоящему. И знает, когда надо отступить.

Мира не хотела говорить об Алэе. Совсем. Она так и не смогла разобраться в себе – как именно должна относиться к отцу Ллэра, что чувствовать. Поддаться естественным эмоциям, пустив всё на самотек, или попытаться понять, увидеть в нём то, о чём уже неоднократно говорил Эль. Но и это решение пока можно отложить.

– Он пытался объяснить, а я не стал слушать. Это ж я. Уж если что решил… – продолжал тем временем Ллэр. Он словно не замечал ничего вокруг, уйдя с головой в воспоминания. – Первое время я считал, что кто-то нашёл, восстановил данные, занялся сначала. На тот момент о минувшем остались только легенды, всё переврали, окружили мистицизмом. Конечно, никто не знал зачинщика – основателя, но по всему, что передавалось из уст в уста поколениями, можно было сделать вывод – речь идёт о ком-то, кто задумал нарушить естественный ход вещей. Привить способности нэш, научить их прыгать выше головы. В легендах их называли раммари. Ушедшие. Потому, как считалось, что якобы те умерли, потом воскресли в принципиально другом физиологическом качестве и вот во второй своей жизни уже вершили историю. Кое-что в этом явно было, учитывая, что и я, и Алэй с их точки зрения мертвы, хотя раммари в легендах представляли собой целую расу, – он помолчал. – Я построил тот так называемый храм, который ты видела в моих воспоминаниях… Выбрал для него особое, по мнению местных, место, хотя сам не чувствовал там ничего. Возвёл здание в лучших традициях их богов и проклятий, чтобы было, где укрыться. В храм раммари никто не сунется без надобности, считалось, что они сами по себе сосредоточие огромной силы, что в них живут добрые духи со скверным характером и что они защищают, только если их не беспокоить. Притащил туда всё, что мне может понадобиться для исследований, замаскировал «заклинаниями»… и принялся за дело.

– Что именно ты искал? – Мира приподнялась на локтях. Хотела приблизиться к Ллэру, обнять, но побоялась, поэтому так и осталась лежать на траве на радость осточертевшим комарам. – Способ, как можно вернуть всё к тому, что было когда-то?

– Да. К тому моменту я уже знал, что многие поколения нэш всегда рождались парами. Но не близнецами, просто по двое. Первое время я думал, что один ребенок – простой, обычный человек, а второй – как вы их называете – Способный, который видит в темноте, общается напрямую телепатией, живёт пусть недолго, но обладает невероятной регенерацией, до последнего вдоха оставаясь юными… А те, которым ничего этого не досталось… Всё было не так, как, к примеру, у тебя на Актарионе, где уживаются две расы. Совсем. В этом парном рождении существовал особый смысл. Дети связаны. Те, кто рождался без способностей – являлись источниками жизненной силы вторых. Теми, за счёт кого одарённые могли существовать. Грубо говоря, мне всё представилось так, будто менталы паразитировали на простых смертных, положение которых в обществе было незавидно. При этом, как я понял, меры способные не знали, забирали больше, чем им требовалось, и излишек проходил через них и высвобождался в энергетический фон мира. Именно это вызвало появление и поддерживало потом тех самых невидимых тварей, которые отобрали у нэш день. Замкнутый круг, в котором они уничтожали сами себя, не подозревая об этом. Будь это какой другой мир, я бы остался в стороне, но это был дом. И я отвечал за то, что всё именно так, – Ллэр сидел спиной к ней, глядя на костёр, и ни разу и не пошевелился за весь рассказ. – Я, честно говоря, сам не понимал, что собираюсь сделать. И как много времени мне понадобится, чтоб подточить устои мира, заставить их задуматься, таким образом и в такой момент, чтобы оказались готовы к переменам. Да, я искал способ нарушить эту связь ментал-источник, потому что просто сказать «перестаньте», ясное дело, нельзя. Менталы погибли бы без жизненной силы своих собратьев. Но не могли не существовать способы какого-то самоконтроля, сбалансированности потребления энергии… Устраивать пропагандистские митинги я не планировал. Но вода камень точит, как говорят в одном мире. Я очень хотел им помочь вырваться из этого круга. Пока мы участвовали в этом вдвоём, нам было просто выдавать себя за местных. Наше сходство играло на руку, Алэй никогда не использовал свои способности и выступал в роли смертного. Я – представлял ментала. Такая демонстрация была нужна только первое время, чтобы действительно все поверили, чтобы не вызывать подозрений. К моменту, когда Алэй решил покинуть Нэшту, его присутствие уже не имело значения. Но сначала в нашей жизни появилась Урсейя.

Мира вспомнила ту красивую девушку, так похожую на какое-то древнее божество и которую подглядела в памяти Ллэра. И неожиданно для себя почувствовала укол ревности. Не той, что преследовала её на Тмиоре к Роми, а совсем другой. Словно она только что до конца, по-настоящему осознала, как много лет разделяет её с Ллэром. Что трёхзначная цифра – это не просто возраст, а время – часы, дни, недели, месяцы, наполненные другими людьми, судьбами, мыслями, желаниями, поступками. И это всегда останется с Ллэром, до самого конца, сколько бы не суждено было прожить ему, как доа. Она даже пожалела, что спросила, что, вообще, завела разговор о прошлом, потому что уверенность в том, что сможет принять и справиться, таяла на глазах.

Ллэр вспоминал, рассказывал, а Мира чувствовала себя непричастной, далёкой, как будто прошлое вставало между ними и разделяло невидимой границей. Всё отчетливей понимала, что теперь, зная, тоже не забудет. Не сможет. И каждое решение, которое ей придется принять, так или иначе будет продиктовано этим знанием.

– Что же Урсейя? – тихо спросила Мира.

Ллэр будто почувствовал. Обернулся. Некоторое время смотрел на неё, и если бы она захотела, то могла бы привстать и увидеть его глаза.

– Её первым встретил Алэй и потом какое-то время скрывал от меня, – заговорил он снова. – Объяснил, что хотел сначала сам понять. Разобраться. Я, конечно, разозлился, но если откровенно – понимал его мотивы, потому что к тому времени меня уже начинало клинить на Нэште так же, как раньше заклинило на возможности иметь детей, – Ллэр горько усмехнулся. – Если бы я признался себе в этом тогда, то наверняка бы услышал и всё остальное. Но я не смог. Когда я увидел её… Практически точную копию Унали внешне и совершенно другого человека внутри, от которого идет нереальный, нечеловеческий свет и невидимая сила – я… Всё ожило. Заиграло новыми красками. Понимаешь? Не любовь, нет, но навязчивая идея добиться результата, доказать, создать, исправить! Цель обрела новые очертания, новые мотивы. А Алэй примерно тогда же понял, что надо уходить. Оставить этот мир в покое, позволить жить своей жизнью. Я же… Он сказал – ты себя никогда не простишь. Я нагрубил в ответ. Наговорил вещей, которые никогда не стоило говорить. Которые вообще не думал. Глупо, – он сглотнул. – Я так и не смог найти в ней следы моей ДНК, хотя был уверен, что Урсейя – не просто дальний потомок Унали. Я это знал. Как-то. Чувствовал. Но доказательств так и не получил. Она была менталом, сильнейшим из тех, кого мы встречали. И в то же время было что-то ещё. Урсейя легко прошла мимо всех моих охранных систем, вошла в храм и при этом чувствовала в нём что-то, чего не видел я. Что-то, доступное только новым нэш. Она говорила мне почти всё то же, что сказал Алэй. Раммари пришли, чтобы уничтожить…. Там, тогда, в тот раз, который видела ты… Урсейя показала мне, кем на самом деле становились нэш. Постепенно, сливаясь, поглощая своих смертных дуалов и даже тех, других, кому достался день… Показала мне третью расу. Она тоже просила меня остановиться. Но я увидел всё по-своему. Решил, что у меня есть опыт и знания…и что я могу… Всё.

– А потом?

– А потом я понял, что ошибся. В конечном счёте в последний момент от меня мало что зависело. Я не мог прекратить процесс, который, в этот раз уже точно, спровоцировал сам. Нэш уже жаждали перемен, моих перемен, о которых твердил я, которые прививал им я. Вместе с ними менялся и мир. И это разрушало те связи, которые делали возможным существование самой цивилизации. Это было как болезнь. Эпидемия, чума. Я пытался… – Ллэр осекся. – Они погибли все до одного. Мир – выжил, выстоял, переболел и вернул себе первоначальный внешний вид, он – прекрасен, тут я преуспел. Но здесь больше никогда не зародится разумная жизнь.

– Ты не можешь этого знать, – Мира села. – И боюсь, никогда не узнаешь, потому что у тебя больше нет вечности, чтобы вмешиваться и контролировать.

– Конечно, не могу. Но… любая эволюция – это изменения, а Нэшта теперь противится им, восстанавливается до одного и того же состояния, – тихо отозвался он. – В любом случае, ты права, я никогда не узнаю, ошибся ли в этом снова.

– Знаешь, чем хороша короткая жизнь? – она усмехнулась. – Так или иначе ты сосредотачиваешься на своих проблемах. Личных, не глобальных. Решаешь их, а только потом – проблемы мира, если вообще. И сейчас, – она пересела, придвинулась к нему, обнимая за шею и вынуждая посмотреть в глаза, – я – твоя главная проблема.

– Правда? Проблема? – он улыбнулся в ответ.

– Эль, почему ты выбрал Нэшту для нас? – Мира отстранилась. Совсем чуть-чуть, чтобы видеть его лицо. – Только честно.

– Я очень люблю это место, и мне хотелось бы, чтобы кто-то ещё его полюбил. Это честно. Не из-за чувства вины и желания что-то возродить, если ты это имеешь в виду. Мне просто здесь всегда было… спокойно.

– Кто-то ещё? Вот так абстрактно, всё равно, кто? Или хочешь, чтобы я, именно я полюбила это место и осталась здесь вместе с тобой?

– Хочу, чтобы ты… Останешься?

– Позволишь остаться?

– Мне, правда, нужно на это отвечать? – ухмыльнулся Ллэр.

– Да, – кивнула Мира. – Потому что мне, правда, нужно сейчас слышать, что ты лю… – осеклась, понимая, что требует слишком много. – Что я нужна тебе настолько, что ты готов рискнуть начать с начала. Со мной. Здесь, на…

– Я люблю тебя, – чуть слышно сказал Ллэр, не дав ей закончить. Глядя в глаза. Без тени улыбки или сомнений.

========== Глава 25 ==========

Адан остановился на поляне, приложил ладошку козырьком к глазам. Щурясь от солнца, посмотрел вперёд. Узенькая, едва заметная тропинка, петляя между деревьями, убегала вверх по зелёному склону, а потом и вовсе исчезала из вида в густой траве.

Так легко заблудиться, но он не боялся. Откуда-то точно знал – в этом лесу никогда не потеряется.

Адан сделал ещё несколько шагов, приближаясь к заветной цели. Нерешительно переступил босыми ногами, потом всё же осторожно прижался щекой к шершавой коре, обнимая ствол. Недовольно засопел – с противоположной стороны руки и не подумали встретиться. Попытался ещё раз, изо всех сил стараясь дотянуться, чтобы хотя бы кончиками пальцев коснуться друг дружки. Напрасно… Он отступил на шаг. Разочарованно вздохнул.

Значит, ещё не готов. Не вырос, хотя старался. И очень-очень хотел.

Обида захлестнула до слёз. Но плакать нельзя. Плаксы – это маленькие дети, а он не такой. Он уже большой. Почти взрослый. Пусть до сих пор так и не смог обхватить дурацкое дерево!

Сжав кулачки, Адан яростно заколотил по коре.

– Причиняя боль другим, ты никогда не избавишься от собственной, – послышался строгий голос отца. Адан, как ужаленный, отскочил в сторону. Торопливо спрятал за спину руки, стыдливо отвел глаза. – Ну-ка, покажи, что у тебя там. Поранился?

Он покрутил головой, уткнувшись взглядом в перепачканные в земле пальцы ног.

– Точно? Не обманываешь? Не будет, как в прошлый раз?

Адан, не хотя, протянул руки, разжал кулаки. Досадливо поморщился – из небольших, но глубоких ссадин сочилась фиолетовая кровь.

Противное дерево! С виду – приветливое и дружелюбное, но одно неосторожное движение – и гиволь сразу мстит.

– Вот видишь, – отец опустился на корточки перед ним, добродушно улыбнулся. – Наберись терпения, Адан. Совсем скоро у тебя получится. А сейчас, – он легко подхватил его на руки, прижал к груди, – пойдем-ка к маме лечиться.

Адан вздрогнул. Подскочил в кресле, не сразу понимая, где находится. Через пару секунд глаза выхватили из полумрака привычные очертания офиса.

Он удивлённо уставился в окно, за которым пасмурный день давно сменился темнотой.

Ничего себе… Остался, называется, отвлечься, изучить новое дело! Вместо детального ознакомления с фактами проспал, как убитый, прямо за собственным столом несколько часов.

Адан не спеша помассировал затекшую шею, потянулся.

Ничего удивительного. Замотался, устал. В последние дни выспаться получалось с трудом. Тревожные мысли и беспокойство за Миру только усугубляли бессонницу. А вчера, когда переживать уже не надо было, долгожданный сон нарушил ночной налёт проголодавшихся Миры и Ллэра. Они наверняка старались не шуметь, но всё равно разбудили.

Впрочем, Адан и не думал злиться. Наоборот, обрадовался, застав на кухне светившующуюся от счастья Миру, уплетающую огромный сэндвич и одновременно пытавшуюся соорудить такой же для Ллэра. С усмешкой вспомнил первый визит этой парочки к нему несколько месяцев назад – осторожный, бессмертный атради и нахальная юная девица, у которых, на первый взгляд, ничего общего. А вот ведь как всё обернулось… Как изменилось, как изменился сам. Уму непостижимо.

Он не стал им мешать. Перебросившись парой фраз, ушёл к себе. Но почти до рассвета не смог заснуть.

Присутствие Миры заставляло острее чувствовать связь между ними, ощущать переполнявшие эмоции: её радость, счастье, но ещё сильнее – собственную горечь и боль, от которых вполне успешно получалось оградиться с тех пор, как ушла Роми. Сейчас всё вернулось. Неожиданной, мощной волной сметая на пути все преграды. Лишая сна, вынуждая думать о том, о чём уже тысячи раз думал. Приходить к выводам, которые давно сделал. Вспоминать, цепляясь за то, что было. Заново переживать. Размышлять, как могло бы сложиться, если бы… Ругать себя за это.

Бесполезные, губительные мысли, которые не в состоянии запретить себе думать.

В итоге проспал почти до полудня, а в офисе, куда обещал приехать рано утром, появился только к обеду. Впрочем, с тем же успехом мог и не приезжать. Погрузиться в дела, забыться работой, как собирался, все равно не получилось. Но зато хотя бы выспался.

Адан еще раз потянулся, поднимаясь. Потом, вспомнив сон, в смятении рухнул обратно на стул, обхватил руками голову.

Это что же получается?! Ему приснился… родной отец?! Отец, которого не знал. Не помнил. По крайней мере, так всегда считал. Отец, чьих фотографий никогда не было в их доме. И приснился ли? Увиденное поражало чёткостью и позабытыми, но очень детскими ощущениями. Пробуждало потрясающее узнавание, какое хаотичная игра подсознания уставшего, измотанного организма вряд ли могла создать.

Адан нахмурился, выпрямился, уставившись в одну точку. Попытался по обрывкам картинки определить, сколько же лет могло быть ему тогда.

Мама умерла, когда ему едва исполнилось шесть, но и мальчик из сна вряд ли намного старше. Только как такое возможно? Да и тот лес, поляна… Он никогда не видел ничего подобного в Бэаре, а ведь именно здесь провёл всё детство. А ещё фиолетовая кровь, медленно сочившаяся из ранок на ладонях… Странное, могучее дерево, каких никогда не было и не могло быть ни в мегаполисе, ни за его пределами…

Адан замер, сражённый неожиданной догадкой.

Поляна, лес – никакой это не Бэар, а Эннера. Его родители были доа, могли свободно выходить из-под Крышки. Может быть, даже жили где-то за Сферой.

Это многое объясняло. Например, почему всегда чувствовал себя пленником, почему непохож на остальных бэарцев, почему в отличие от них сумел сохранить тот потенциал, который легко распознала и использовала Таль.

Объясняло и странную болезнь после смерти матери. Он тихо угасал, врачи не могли найти причину, списав всё на переживания и горе, а на самом деле его мучил энергетический голод и последовавшие за ним преобразования.

Но всё это не объясняло, почему не помнил ни отца, ни своего раннего детства. Оставалось только строить предположения. Может быть, последствия пережитых метаморфоз, когда исчезали способности. Может, таким образом мать перед смертью пыталась оградить его от ненужных и опасных воспоминаний, стерев память.

Звонок сотового, неестественно тревожный, а потому пугающий, заставил вздрогнуть. Не глядя, Адан нащупал кнопку, включая громкую связь. Удивился, услышав голос Таль:

– Не занят? Надо поговорить. Можешь приехать?

Удивление росло. Таль, избегавшая его всю неделю, пока отсутствовала Мира, не просто первой связалась с ним, заявившись по обыкновению в офис или ещё куда-нибудь, ставя перед фактом, а позвонила. Это уже что-то новенькое! Или, вернее, давно позабытое старенькое в их отношениях.

– Сейчас?

– Да, – что-то в её тоне Адану не понравилось.

– Что случилось? – спросил он.

– Просто приезжай. Поговорим. Запоминай адрес.

Удивление сменилось искренним изумлением, когда на месте назначенной встречи оказался самый обыкновенный ювелирный магазин, ни чем не отличавшийся от остальных зданий торгового центра – такие же броские неоновые вывески, прозрачные защитные жалюзи на окнах, за которыми яркими пятнами в ночной темноте выделялись витрины, пустые тротуары.

Адан ещё раз сверился с навигатором кабриолёта, хотя и без него прекрасно знал этот район Бэара. Знал, но всё равно до последнего момента ожидал увидеть что-то особенное. Что-то, что выходило за рамки привычной жизни мегаполиса, напоминая, кто он теперь и с кем имеет дело.

Припарковавшись, некоторое время сидел в машине. Чувствовал присутствие Таль, её нетерпение, но не спешил. Что бы ей не понадобилось, им действительно стоило поговорить. Раз и навсегда расставить точки. Поэтому он, не раздумывая, согласился на встречу. А теперь медлил, понимая, что разговор лёгким не получится. Да и откровенным тоже вряд ли.

Адан вышел из машины, направляясь к зданию. Потом остановился и просто перенесся туда, где его уже ждали.

– Ювелирный магазин, Ли? – выразительно вскинув брови, бросил Адан. – Странный выбор для свидания.

– Между прочим, тебе следовало его помнить, – хмыкнула Таль, кивая на свободное кресло и явно игнорируя последнее предложение.

– Почему, если не секрет? – спросил он, не торопясь садиться. Внимательно огляделся.

На первый взгляд самый обычный кабинет менеджера магазина. Достаточно просторный, только без окон. В правом, дальнем от двери углу – письменный стол, ноут, кресло. Слева вдоль стены – неудобный узкий бежевый диван, такие же незамысловатые кресла впритык к нему с двух сторон, между ними – стеклянный прямоугольник журнального столика. И только мягкий, желтоватый свет из спотов придавал комнате немного уюта.

– То самое наследство от отца, которые ты помогал мне получить, – усмехнулась Таль.

– Неужели? – Адан повернулся к ней. Опустился в кресло. – Я думал, это такое же вранье, как и всё остальное, что ты мне тогда наговорила.

Она поджала губы, нахмурилась. Какая-то непривычно отстранённая, растерянная. А ещё – уставшая. В тёмных брюках и просторной синей блузке без намёка на соблазнительный откровенный наряд, в которых обычно щеголяла перед ним.

– Давай не будем… Снова… – попросила она. – Есть вещи важнее.

– Есть и много, – согласился Адан. – О каких из них ты хочешь поговорить?

– О деле, за которое ты взялся.

– А… – он удивленно уставился на неё. – Ты откуда… Почему?

– Называй, как хочешь. Интуиция, знание, предчувствие. Просто доверься мне и откажись. Ты можешь остаться в Миере у меня. Или в другом месте Актариона. Я всё могу устроить, ты ни в чём не будешь нуждаться, осмотришься… А если не хочешь туда, можешь остаться в замке Самара. Поверь, так будет лучше.

Адан несколько секунд внимательно смотрел ей в глаза. Кажется, Таль говорила на полном серьёзе.

– Понимаешь… Проблема в том, что я не вижу причин отказываться, – заговорил он. – Если ты предпочитаешь их не называть, а просто довериться тебе, то… Без обид, но доверие – это не то, чего было много в наших отношениях.

– У меня нет причин. Таких, – устало вздохнула она, – какие удовлетворили бы тебя. Но… Я прошу ещё раз… в последний раз – доверься. Бэар – не место для таких, как ты. Он тебя погубит.

– Мы это уже обсуждали и, мне казалось, всё решили.

– Не всё. Я кое-что выяснила. О твоей семье.

– Ты о чём? – Адан напрягся, мрачнея. Неужели Таль опять копалась в его голове и успела подглядеть странный сон? Иначе как объяснить такое совпадение.

– Я пыталась понять, почему таких, как ты, больше нет в Бэаре. Вернее, почему именно тебе удалось сохранить гены доа такими сильными, – она усмехнулась. – Я не верю в случайности. Даже там, где есть исключение, должно быть правило. Вот я и пыталась его найти.

– Нашла?

– Твоих родителей убили.

– Но… – Во рту пересохло. Адан смотрел на Таль и сопротивлялся, запрещая себе верить. Не желал осознать, осмыслить, потому что это тоже означало бы – поверить. – С какой стати?

– Бэар – закрытый мир. Он не терпит отличий, особенно, таких. Всегда найдутся люди, кто заметит. Догадается. Захочет использовать или, наоборот, избавиться.

– Ты можешь это доказать?

– Нет, – она качнула головой. – К сожалению, пока нет. Это лишь предположение. Которому, – поспешно добавила, видимо, заметив, что он собирается возразить, – есть очень серьёзные предпосылки. У меня есть все основания так думать.

– А у меня – сомневаться, – парировал Адан. – Зато десяток причин, почему не стоит верить тебе. Ты скажешь, что я снова возвращаюсь к одному и тому же. И будешь права, но не я виноват, что ты предпочла сделать всё именно таким образом. Не говори, – жестом остановил её, – что у тебя не было выбора. Или что я бы не поверил. Возможно, ты права. Возможно. Но если бы с самого начала ты откровенно призналась, кто ты, зачем пришла… Рассказала про Миру, про то, что и почему ты собираешься сделать…

– Ты бы отказался!

– Может быть. В самом начале. Но настойчивости и изобретательности тебе не занимать. Ты нашла бы способ доказать. И вот тогда это было бы моё решение, становиться доа или нет. Тогда я бы оказался готов ко всей чертовщине хотя бы морально. Это был бы осознанный выбор. Мой собственный, а не тот, который мне навязали, использовав и поставив перед фактом.

– Да! Пусть! Ты прав! Я ошиблась тогда…– Таль вскочила, нервно прошлась по комнате. Вернулась, снова села. Посмотрела на него. – Неужели никогда не сможешь простить?

– Не знаю, – Адан пожал плечами. – Возможно, потом… когда-нибудь. Не сейчас.

– Ты говоришь так, словно ненавидишь меня.

– Не ненавижу. Может, и хотел бы, но не могу, – он задумчиво покачал головой. Встретился с Таль взглядом. – Ты – мать Миры. Часть всего, что со мной случилось. Такая часть, которую захочешь – не забудешь. И это всё… мешает, понимаешь?

– Это или Роми?

– Роми ни при чём. Она любит Алэя, – ответил он, поспешно отводя взгляд. Может быть, слишком поспешно.

– Но ты любишь её, так?

– Нет, – соврал Адан, заставив себя посмотреть Таль в глаза. – Роми не имеет никакого отношения к тому, что случилось между тобой и мной. Тем более к тому, чего уже не случится.

– То есть всё, что произошло у водопада – ничего для тебя не значит?

– Значит. Но ничего не меняет в нашем с тобой будущем, – он замолчал, ожидая ответа, но Таль ничего не сказала. Просто сидела напротив, сцепив руки в замок. Смотрела куда-то перед собой, покусывая нижнюю губу. Словно что-то сосредоточенно обдумывала. – Ли, не знаю, зачем ты придумала всю эту историю с моими родителями, но прошу тебя, – заговорил Адан, – не пытайся больше мной манипулировать. Никогда. Какие бы цели ты не ставила…

– Цели? – она резко обернулась. Зло бросила: – Нет у меня никаких целей. Я, как и ты, напугана. Может, гораздо больше, чем ты, потому что от меня все теперь ждут чуда. Потому что я взвалила на себя огромную ответственность за чужие жизни. Думаешь, только ты пострадал? Только ты – жертва? А ты пытался хотя бы на минуту представить, каково мне? Вы все… Ты, Мира… уверены, что я сплю и вижу, как бы изменить миры!

– Хочешь сказать, это не так?

– Не так! – выкрикнула Таль. Помолчала. Уже спокойнее продолжила: – Хочешь и этому доказательств? Пожалуйста. Мира теперь знает, как убрать Сферу. Знает, как Самар создал Плешь. В теории, конечно… И если бы я мечтала о том, в чём ты меня обвиняешь, я бы уже вовсю проверяла на практике её знания, не так ли? Не догадываешься, почему я этого не делаю?

– Догадываюсь… – Адан поднялся. – И очень хочу тебе верить. Только это всё равно ничего не меняет. Между тобой и мной не меняет. Поэтому прошу, не настаивай. Бэар – мой мир, часть меня. Я должен найти себя здесь. Суметь выжить, хотя бы попробовать. Может быть, в итоге пойму, что это бесполезно. Признаю, что ты права. Возможно, мне даже потребуется твоя помощь, но пока… Я хочу сделать все сам. И мне необходимо время.

Таль тоже встала.

– Если я смогу доказать, что их убили, обещаешь, что не останешься в Бэаре?

Адан покачал головой. Мягко коснулся поцелуем её губ.

– Береги себя.

– Ты тоже.

Последние этажи замка с трудом проглядывались сквозь плотную серую дымку. Казалось, свинцовые тучи громоздятся прямо над головой, и вот-вот начнётся ливень, обрушивая из тяжёлых облаков на землю потоки воды.

Адан не стал дожидаться и проверять. Он не за этим пришел сюда.

В комнате воздух был пропитан благовониями. К тому же, невозможно душно, жарко. Дышать трудно.

Вокруг – темнота. Но ещё через мгновение глаза привыкли, позволяя разглядеть кровать, приблизиться к Роми.

Она лежала на спине. Неподвижная, словно мраморная статуя. Только закрытые веки изредка подёргивались, подтверждая, что она жива.

Адану стало страшно. По-настоящему. Мелькнула мысль, что сама природа изо всех сил старалась уничтожить тех, кто когда-то на этой земле нарушил Закон Кольца, заставить их страдать, в муках искупить вину. Адан прогнал её прочь. Если Роми когда-то что-то и нарушила, то уже заплатила сполна вечной жизнью.

Но кроме страха было что-то ещё. Что-то гораздо сильнее. Что заставляло сбросить оцепенение, перебороть ужас, сделать шаг, прикоснуться к ледяной коже.

– Ты сильная, ты справишься. Обязательно справишься. Снова станешь доа и будешь счастлива.

========== Глава 26 ==========

В полутёмном, прокуренном баре было полно свободных столиков. Все, если быть точной, не считая крайнего слева, у самой лестницы, ведущей вниз. За ним, небрежно откинувшись на спинки стульев и скрестив ноги, расселись двое молодых светловолосых мужчин. Курили, негромко разговаривали. Заметив их, на мгновение замолчали.

Ещё один, тоже блондин, в таких же, как у этих двоих, тёмных брюках и белой футболке (наверное, униформа) сосредоточенно натирал и без того блестящую барную стойку. В отличие от напарников он приветливо улыбнулся и, отбросив тряпку в сторону, выпрямился. Уставился на них, видимо, дожидаясь, направятся ли они к бару или сразу в зал за столик.

Ещё по дороге сюда Адан пояснил, что посетители начнут прибывать ближе к вечеру, а в послеобеденные часы в «Нольд» мало кто заглядывает. Это обстоятельство устраивало Миру больше всего. Конечно, они оба, вместе и каждый по отдельности, с легкостью могли добиться эффекта «невидимок» даже в толпе, но специально прятаться от людей не хотелось. Наоборот, Мира испытывала необходимость снова почувствовать себя обычной, как раньше – до всех превращений, метаморфоз, чудес и проблем, когда можно заказать коктейль или что-то покрепче, расслабиться, поболтать, наслаждаясь приятной компаний и неспешными разговорами с друзьями, не отвлекаясь на чужие мысли.

На первый взгляд немноголюдный «Нольд» казался идеальным местом именно для такого времяпрепровождения. Овальный столик с глубокими креслами в правом углу выглядел заманчиво – широкий выступ в стене скрывал их от любопытных глаз и вместе с тем оттуда просматривался весь первый этаж, входная дверь, лестница, ведущая в нижний зал.

– Здесь?

– Давай, – согласился Адан. Помог ей сесть, сам вальяжно растянулся напротив, вытянув ноги и откинувшись на спинку. Мельком посмотрел на наручные часы и сделал знак бармену приблизиться.

Глаза привыкли к полумраку, и теперь с легкостью можно было рассмотреть незамысловатый интерьер.

Как и во многих зданиях Бэара, внутренний декор состоял в основном из пластика, стекла и металла. Только в отличие от Миера цветовая гамма была гораздо спокойней. Вместо обилия насыщенных цветов преобладал чёрный, серый и белый. Гораздо реже – голубой и светло-зелёный, и как раз их в «Нольде» не наблюдалось.

Тёмный потолок в сверкающих брызгах светодиодов, отдалённо напоминающий звёздное небо; серые стены с блестящими вставками из металла; чёрный пол с отражающимися точками-лампочками; огромные окна в человеческий рост с толстыми, затемнёнными стеклами. Удобная, простая мебель – металлические столики овальной формы, круглые кресла и высокие стулья из белой или чёрной пластмассы. Никаких свечей, дополнительных светильников, ламп, картин, статуэток.