Текст книги "Эннера (СИ)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

Несколько сильнодействующих таблеток успокаивали голову на несколько часов, потом постепенно всё начиналось сначала, Роми выдерживала ещё час, от силы – полтора, и снова глотала таблетки, чувствуя себя наркоманом. Но так по крайней мере сохраняла ясность ума и не казалась самой себе зомби.

Многие из тех, кого они притащили сюда ночью – ушли. И не только Надстаршие. Но Роми не сомневалась – вернутся. Голод пригонит. Надежда. Мысли о том, что необходимо выжить сейчас, а способ исправить всё и вернуть на круги своя – ещё найдётся. То, что сделано раз, наверняка можно повторить. Главное – выиграть время.

Атради разучились думать о времени, разучились его ценить. Для них тысячелетиями не существовало понятие его нехватки, они забыли, что такое «не успеть». Самому молодому из них и то уже несколько сотен лет!

Теперь многим вещам придётся учиться заново. Роми не удивилась бы, если большинство Надстарших выберут судьбу доани, вечность на Эннере или ещё где, без способностей. Они верили в силу разума, забыв, что не пользовались своими способностями к познанию уже много лет. Они так и не вспомнили, что никогда не хотели жить вечно. Теперь, вместе с Тмиором, Пещера с капсулами памяти потеряна навсегда.

Впрочем, это их право и выбор. Свой – она уже сделала. Вероятная смерть в некоем будущем ни грамма не пугала, а вот бессмысленная бесконечность – да. Кажется, она начинала понимать Ллэра.

– Знаешь, а ведь Самар всё знал, – сказала Роми.

– О чём?

Они сидели на берегу, смотрели на тёмно-фиолетовое, гладкое, застывшее, словно зеркало, ночное море. Роми пришла сюда, чтобы заставить Ллэра вернуться в замок и наконец-то сделать то, что он пообещал Мире, но разговор никак не доходил до этого.

– Обо всём. Не просто, кто мы, откуда. Он создал Тмиор, построил это место, сделал ещё массу вещей, притворяясь садоводом… Мне кажется, он никогда не лишал себя памяти и понимал, что нам, наоборот, ни в коем случае нельзя обретать её обратно. Потому что тогда детище пошлёт создателя к чёрту. Доа ведь не искали вечность, не хотели её, а как только обрели – сразу полезли менять обратно, попутно разрушая всё на своем пути, растянули это на тысячелетия… – она покачала головой. – Плевать, какие у Самара в итоге были мотивы. Кажется, я благодарна ему за то, что он не дал вспомнить нам. Нельзя жить вечно и помнить свои истоки. Это противоестественно, – Роми криво улыбнулась. – Бесконечность тянется в оба конца. Но когда есть исток… Когда мы не можем отречься от него, переступить, перерасти…

– Это не бессмертие, а бесконечная очередь, – засмеялся Ллэр. – Вечное ожидание чего-то. Видишь, а ты со мной всегда спорила. Мы не готовы.

– Мы не готовы, – эхом повторила она. – Я не помнила. Теперь знаю. Ты и Алэй – единственные, кто пожалел.

– Ну, ты не со всеми псевдо-родственниками эти беседы вела, – усмехнулся он. – Но я – со многими. Искал единомышленников. Вы ж с отцом не хотели… – Ллэр помолчал. – Мы похожи. Доа и нэш. Всегда были.

– Кто его знает, может в далёком прошлом миллионы лет назад – вышли из одного мирового океана… – сказала Роми. Она почему-то испугалась, что Ллэр сейчас заговорит о Нэште, о том, что произошло там сотни лет назад. Что именно поэтому он и тянет с сывороткой. Ей всегда казалось, что Ллэр для себя всё давно решил, достиг согласия и мира с самим собой. Нашёл тот самый баланс, о котором говорил Алэй. Знает, чего хочет, и это – уж точно не преждевременная смерть. Но сейчас он рисковал, они оба, и Роми хотелось хорошенько обоим же за это врезать. – Такое ощущение, что всё именно так и должно было закончиться. Закольцеваться. Вся эта долгая, безумная, бесконечная жизнь должна была вернуться к тому, с чего начинали. Вернуться домой. Если бы Надстаршие вспомнили, они бы ни минуты не сомневались в том, какой выбор сделать теперь. Я не знаю, почему, но уверена в этом.

– У них ещё будет возможность передумать. По крайней мере какое-то время.

– Почему ты сам до сих пор не принял лекарство? – наконец решилась она.

– Моя помощь всё ещё нужна.

– Перестань. Всех, кого могли, мы притянули, всем всё рассказали. Объяснили. Показали дом. Вопросы у них, конечно, не закончились, да и как они могут закончиться, когда ничего подобного никто не мог даже вообразить?.. Но здесь человек пятьдесят Надстарших, которые маются от безделья. Без тебя есть, кому помогать Таль.

– Есть, – неожиданно легко согласился он. – И без него – тоже. Ты спросила его?

Роми стиснула зубы.

– Вы играете в игру – кто первый?

– Ни в какую игру мы не играем.

– Но у вас не хватает рассудительности поговорить. Ты же знаешь, он будет ждать.

– Любви к тебе ему не достаточно? – Ллэр хмыкнул. Роми дёрнулась, как от пощёчины. Обернулась, готовая сорваться, но Ллэр успел опередить. – Прости. Я… злой. И не прав. С ним тоже. Но это он сказал, чтобы я держался подальше, если не остановлюсь.

– Ты уничтожил свой мир.

– И я живу с этим. Но на всё можно посмотреть по-разному… Учитывая то, что происходит сейчас с нами, верно?

Роми не хотела об этом говорить. Они втроём должны остановиться.

– Ты в порядке?

– Если ты имеешь в виду, не устрою ли я очередной конец света, если Мира не вернётся, то ответ – нет.

– Я имею в виду – ты в порядке?

Ллэр покусал губу.

– Нет, – покачал головой. – Нет. Но это сейчас не имеет значения, – он встал. Отряхнул от песка руки, джинсы. – Сегодня ведь только второй день…

Роми ничего не ответила. Откинулась на спину, закрыла глаза. Слушала, как удаляются его шаги.

– Если у Миры получится вернуться, ей понадобится он. Живой, вменяемый, любящий, – послышался уставший голос Таль.

Роми приподнялась на локтях. Та стояла босиком у самой кромки воды, спиной к ней. В тех же голубых джинсах, белой футболке, что и вчера. Растрёпанные волосы небрежно собраны в пучок на макушке. То ли не нашлось времени привести себя в порядок, переодеться, то ли – желания.

Таль медленно присела на корточки, опустила обе руки в воду, тихо спросила, не оборачиваясь:

– Ты не против, что я тут? – и ещё тише добавила: – Одиночество сейчас – не лучший советчик, но не хочу, чтобы они видели меня такой.

– У неё должно получиться… – Как ни странно сегодня Роми тоже не хотелось оставаться одной. – Как долго их будет… – она махнула рукой, не зная, как назвать состояние, в котором пребывали те, кто уже согласился на сыворотку. Сейчас они все были без сознания или даже глубже – будто в коме, но время от времени тела сводила судорога, и вот такого Ллэра Мире действительно лучше не видеть.

– Не знаю. Ни когда, ни что выйдет в итоге… Надеюсь, что успешные лабораторные пробы – не случайность. В противном случае… Боюсь даже думать, что будет с ней, если Ллэр не выдержит. Или с ним, если очнётся, а Мира так и не вернулась, – Таль прерывисто вздохнула. – И что будет со мной…

Роми видела, что она растеряна. Будто сама не знает, что чувствует, к кому, как. Они все вдруг стали совершенно другими за предыдущий день. Будто раскрылись, сбросили шелуху… Не стали ближе друг другу, но словно научились лучше понимать. Если не в других, то самих себя. И это понимание только ещё больше всё запутало.

Роми знала, что может быть с Ллэром, видела уже, как он меняется. Он не станет искать виновных. Сначала он просто уйдёт в себя, никто ничего даже и не заметит, тем более, кроме неё и Алэя никто его хорошо не знает. Он сам не заметит. А потом… Нет. Роми не хотела думать о том, что может случиться. Всё-таки Ллэр теперь старше. На почти триста лет и два, если считать гибель Тмиора, конца света. Но как отреагирует Мира, если что-то пойдёт не так, с её-то силой? Кого станет винить?..

– Как было бы проще, если бы изначально все не носились с собственным планом, а просто… поговорили, – невесело усмехнулась она.

– Говорить сложно… Всегда. Особенно таким, как ты и я, даже если мы знаем с кем и как, – Таль развернулась, не спеша приблизилась, опустилась на песок в том месте, где недавно сидел Ллэр. Пристально посмотрела на Роми. На осунувшемся, усталом лице глаза выглядели пугающе огромными. – Вот и сейчас… Ты боишься спросить Алэя, я избегаю Адана.

– Я не спросить боюсь, а ответ услышать… Хотя, наверное, это одно и то же. Алэй нужен мне в будущей смертной жизни. Но он столько лет искал способ всё закончить, пытался… Я боюсь, что пойму его решение, – она качнула головой. – А ты и Адан?..

– Он молчит, но я вижу, что ему нелегко принять всё таким. Ади старается, помогает, подбадривает, но в глубине души уже винит меня… Из-за Миры. Он… – она осеклась. Отвела глаза, почти шепотом продолжила: – Ади её чувствует. Единственный из нас, у кого ещё получается. У Миры проблемы… Она застряла, не может выбраться. Только… – Таль встретилась с Роми взглядом, тихо попросила: – Не говори пока ничего Ллэру. Ещё ведь есть время…

– Я не враг нам всем, – хмыкнула Роми. – Хотя в какой-то степени это и хорошие новости. Проблемы или нет, но Мира жива. А сейчас одного этого могло бы хватить, чтобы Ллэр, наконец, перестал валять дурака…

Она вдруг подумала, что за всё это время так ни разу и не разговаривала с Аданом наедине. Не отдавала себе отчёт, но, кажется, тоже избегала. Или он её. Или оба.

– Я уже не знаю, какие новости хорошие, а какие – наоборот, – вздохнула Таль. – Никогда не думала, что всё обернётся вот так…

– Как ты там сказала, я вмешалась и всё испортила? – Роми усмехнулась. – Чем сложнее план, тем неожиданнее может оказаться результат. Мне иногда кажется, что ни один из моих планов не завершился ощущением, что всё так, как я думала… Может, мы постоянно не то планируем?..

– Может быть, но я не об этом, – Таль едва заметно улыбнулась. Пожала плечами. – Мой план не был сложным, и я в определенной степени предполагала, что что-то пойдёт не так, как задумано, но такого… – она обвела глазами тёмное, усыпанное сверкающими точками-звёздами небо. – Я уже говорила, что не собиралась ничего глобально менять. Тем более признаваться вам. Мире – особенно. Но она поразила меня… Её реакция на происходящее, связь с Ади, готовность жертвовать собой ради Ллэра и вас… Всё это что-то сделало со мной, заставило переосмыслить, передумать, решиться. И вот теперь я по уши в этом дерьме. Помогаю атради, спасаю тех, кого ещё можно спасти. А собственную дочь, из-за которой всё затеяла, зачем-то отправила на верную смерть, подсказала, как… Ведь могла промолчать. Могла же? Могла. И должна была. Ведь никто из ва… них этого не оценит. Ты сама видела их реакцию. И это они ещё всей правды не знают. А представь, что будет, если узнают? Захотят оторвать мне голову и будут правы. Или Миру четвертуют. Но почему-то осознавая это, я не смогла промолчать. Или хотя бы соврать ей, что способа помочь тем, кто на Тмиоре, нет, – Таль со вздохом опустила подбородок на согнутые колени, обхватила ноги руками, скрестив пальцы в замок. – Как раз это Ади и не понимает. Да я и сама не понимаю.

Роми хотела сказать, что Таль не могла бы поступить иначе. При любом раскладе. Изменила её Мира или она всегда была такой где-то глубоко в душе – неважно. Оценят или нет – тоже неважно! Не ради награды и признания это делается. Человек, который бы мог наплевать, забыть, соврать, промолчать в последний момент или сразу, скорее всего, не стал бы изначально ничего затевать. Пытаться спасти… И дело не только в том, что Мира винила себя во всём, что происходило сейчас на Тмиоре. Они все о себе частенько последнее время думали хуже, чем оно было на самом деле.

– Ты не смолчала не потому, что мои сородичи заслуживают спасения настолько, что мы должны положить свои жизни в борьбе за это. Ей слишком важно помочь им. Тебе слишком сложно обмануть её. Независимо от того, что ты думала раньше… Верно?

– Наверное, – не очень уверенно согласилась Таль. – Я вообще-то не склонна винить прошлое. Что было, как, почему… На все свои причины. И это только кажется, что будь у нас возможность вернуться, мы поступили бы по-другому. На самом деле сделали бы всё точно так же, повторили бы все ошибки. Так же бы заблуждались. Исправлять что-то если и возможно, то в настоящем, чтобы будущее стало другим. Я всегда в это верила, всегда так жила, а теперь… Я боюсь будущего. Меня пугает, что ожидает нас всех. Всё слишком непредсказуемо… И это, – она растерянно покачала головой, – совсем не так, как все мои даже самые смелые исследования и опыты. Не только потому, что не могу гарантировать успешный исход, а потому что понятия не имею, как это отразится на нас, на Эннере, на остальных Вселенных. Ведь последствия будут, обязательно…

– Тысячелетия назад мой народ перевернул с ног на голову всю энергетику миров. Теперь мы пытаемся вернуться к тому, как оно было до этого. Может, если заставить всех до единого атради обратиться в доа… Не дать возникнуть доани, чья энергия в своё время и нарушила баланс. Но мы ведь не станем и не сможем этого сделать… – Роми помолчала. Потом улыбнулась. – Мы бы совершенно точно поступили бы так же! Я имею в виду, если бы нам дали возможность изменить уже свершившееся. Знаешь, нашу вечную жизнь можно сравнить с путешествием во времени – бесконечные возможности переиграть свою судьбу, стать кем угодно, где угодно, достичь чего угодно. Не выйдет там, найти другой мир, даже – точно такой же. Ты бы знала, сколько во Вселенных похожих миров! Практически идентичных! Попробовать всё сначала. Чтобы через лет десять понять, что совершаешь те же ошибки. Снова, и снова, и снова. Исправляешь одно, вылезает другое. Как будто поступить правильно, учесть всё, сделать по-настоящему идеально – невозможно в принципе. И выхода нет. Я, наверное, будь у меня разум хотя бы на половину такой же, как у Ллэра, смогла бы только из чистой статистики тысяч своих жизней просчитать, как все будет дальше, как отразится, что произойдет с нами… Но и точное знание подводных камней не поможет. Ллэр уже однажды просчитывал похожие варианты, – она покачала головой. Возвращается мысленно к одному и тому же! Будто наказание, навязчивая идея, страх, что всё может повториться. Но эта партия – последняя. – Мы не имеем права проиграть и в этот раз.

Таль ответила не сразу. Молчала несколько секунд, словно обдумывала то, что услышала. Потом открыла рот, явно собираясь что-то спросить, но в последний момент передумала. Нахмурилась.

– Не знаю, в чём для тебя заключается победа, но в этот раз вы умрёте и гораздо быстрее, чем может показаться. Смертная жизнь мимолетна и быстротечна. В ней полно сюрпризов, далеко не всегда приятных.

– Значит, так и будет, правда? За последние месяцы я столько раз почти умерла… А так до конца и не верю в собственную смертность.

– Такого почти больше не случится. В этом можешь не сомневаться. Вопрос, сколько каждый из вас сможет прожить… И он пока – открытый.

– И останется открытым?.. – кивнула Роми. – Совсем как люди.

– Не настолько безнадёжно, – она поднялась с песка. – Пойду… Попробую всё-таки уговорить Ллэра не тянуть.

Роми смотрела ей вслед, даже когда Таль скрылась из виду.

Она плохо выразилась. Не о той победе думала, не о том проигрыше говорила. Сколько лет впереди у них – неважно по сравнению с тем, что может случиться с Эннерой. Они не могут проиграть, не могут допустить смерти ещё одного мира. Хотя, возможно, единственный способ победить – если все до одного атради, доа и доани – исчезнут. И только тогда остальные менее энергетические миры вздохнут свободно. Смогут выбраться из своей Песочницы и совершать свои собственные ошибки, а не переживать последствия игрищ Надстарших.

Впрочем, исчезать прямо завтра не хотелось. Жизнь, какой бы короткой и непредсказуемой в дальнейшем она ни была, оставалась предпочтительнее смерти. Только бы не идти по ней в одиночку.

Роми отвернулась.

В тот день она больше ни с кем не разговаривала. До самой ночи просидела на пляже, иногда слышала чьи-то шаги за спиной, но никто так и не приблизился, не заговорил. Был ли среди них Алэй – не знала, она больше не оборачивалась. Что-то вспоминала, что-то обещала себе забыть, мечтала, представляла, ругала себя за всё это, и если бы кто спросил – о чём думала, не смогла бы внятно ответить. Обо всём и ни о чём.

День расцвел, достиг пика, пошёл на убыль, небо снова постепенно темнело, потом солнце скрылось, уступило место луне. Огромной, фиолетовой… Знакомой. За тридцать тысяч лет Эннера изменилась. От яркого красочного мира остался один гигантский город и этот замок. Но Луна – луна оставалась прежней, и тем самым словно обещала своим заблудшим детям: только вернитесь и вы увидите, всё станет хорошо. Правильно. Вы никогда не должны были отсюда уходить.

Здесь, на песке, почему-то не болела голова, не тошнило, не ломили кости, как это было утром, в замке. При этом Роми казалось, что она физически чувствует: так же медленно, как ночь сменяет день, вытекает из неё энергия солнца Тмиора. Капля за каплей уходит в песок. Навсегда.

Потом, когда тёмно-фиолетовое небо вновь начало светлеть, неожиданно громко сказала:

– Это мой дом. Я – дома. Впервые за столько лет… Ты разве не хочешь остаться здесь со мной?

– Хочу, – ответил Алэй. – Всегда.

Роми не вздрогнула, хотя и не слышала, как он подошёл. Он умел ступать почти бесшумно, особенно, если босиком. А может, просто перенёсся, использовав тающие силы.

Роми не улыбнулась. Не оглянулась.

– Тогда почему ты здесь?

– Тебя не видно с самого утра, – он сел позади, близко.

Она видела его ноги в голубых джинсах, видела, что он, и правда, босиком. Он с самого начала всё время ходил босиком, хотя подходящая обувь была, да и своя – тоже никуда не делась. Она могла бы отклониться сантиметров на пятнадцать, не больше, и уже прижаться к нему, почувствовать его. Не стала, хотя хотелось.

Не меньше, чем накинуться на него с кулаками.

– Раньше нам случалось не видеться годами, – едко буркнула она.

– А ещё раньше – не расставаться и на день.

Она шумно выдохнула, тряхнула головой.

– Ты прекрасно понял, что я не это имела в виду, – процедила с неожиданной для себя злостью. Она не видела, но знала, он сейчас улыбнулся, едва-едва, и кивнул. Может, почувствовала это движение, легкое колебание ветра, может всё ещё проще – как же хорошо его знала! Он мог ничего не говорить, не отвечать, не делать… Она всё поняла бы и так. Но как же надоело понимать! Как же хотелось услышать. – Молчишь… Как там Ллэр?

– Ллэр… Таль убедила его. Уж не знаю, какими словами… Но убедила.

Надо было спросить – успели ли они поговорить до того. Заговорили ли они вообще друг с другом. Но она лишь бросила:

– А тебя – нет?

– Меня нет нужды убеждать.

– Не надо?.. Алэй, чего не надо – так это всего этого! – Роми всё-таки сорвалась. Внезапно. Ярость, обида, боль, страх, отчаянье, всё смешалось. Нахлынуло, захватило, подбросило с песка. Она вскочила, сжала пальцы в кулаки. – Перестань! Перестань! Перестань!!! – схватилась за голову. Будто это могло помочь выбить из себя эту ненужную, глупую истерику. – Или объясни, или уходи! Куда-нибудь… Я не могу больше… Я пойму, приму, любой ответ! Постараюсь. Я не буду…

– Рэм! – Он тоже поднялся, протянул к ней руки, почти дотронулся, но Роми оттолкнула, отпрянула. – Рэм…

– Нет! Хватит. Скажешь, ещё подождать? Скажешь, поверить? В тебя, в себя, в будущее, в мир, в баланс, в любовь… Ты умеешь говорить! И ты всё время молчишь в последние дни. Постоянно. Ты прикасаешься ко мне, ночью, не так – как раньше, ты заставляешь чувствовать будто… – осеклась. – Не могу. Думала, выдержу – сколько тебе потребуется, столько и выдержу! Но не могу! Сдаюсь. Правда, сдаюсь…

– Мне страшно, – тихо сказал Алэй, и Роми замолчала. – Просто страшно. Я тяну не потому, что не знаю соглашаться или нет. Не потому, что пытался переупрямить Ллэра, заставить его первым принять вкусную «таблетку», – он сделал шаг ей навстречу, Роми не шелохнулась. – Не потому, что не верю Таль. Я поверил ей в первый вечер. Как и ты. Ты же помнишь, как я сам чудил, когда узнал о Ллэре… – Алэй улыбнулся. – Мне не надо обдумывать что-то, искать своё место в будущей, третьей жизни, в следующем мире… Новом, непонятном, не бесконечном. Наоборот. Я всё давно нашёл и понял. Знаю, почему выжил дважды. Почему хотел умереть. И почему теперь – не хочу. Именно поэтому страшно. Я ведь могу ошибаться. Таль может. Исследования, лабораторные опыты – ещё не все. Всегда есть место случаю. Это ведь даже не смерть. С ней всё просто. Это рождение, с которым всегда полно неопределённостей. И… по крайней мере у нас были эти два дня, пусть даже весь сегодняшний ты просидела тут одна!

Она хотела ответить, что Таль не ошибётся, что можно не бояться, что…

Алэй не дал: как когда-то давно она сама приложил ей палец к губам, заставляя молчать.

– Можно, мне ещё побудет страшно до завтра? А утром, обещаю, на завтрак же – супер-лекарство Таль…

Он сдержал своё слово. Хотя очень хотелось оттянуть ещё, спрятаться ото всех, убежать, забыть. Но время не потерпело бы такого легкомыслия, и Роми, проводив Алэя до кабинета Таль, пообещала не приходить, пока всё не закончится. Чтобы не думать о плохом, не накручивать себя, не погружаться глубже и глубже в страх, что на той стороне бесконечности любой из них может не вынырнуть.

Это было позавчера.

Сегодня Роми проснулась далеко за полдень, хотя накануне легла очень рано, луна даже не успела взойти на небо. Силы заканчивались, сон восстанавливал их, сохраняя ясность ума, но с каждым днём требовалось всё больше времени.

Многие из тех, кто ушёл – вернулись, то ли поверили и страх пригнал, то ли желание на всякий случай перестраховаться. Если где и доходить до грани жизни и смерти, то там, где могут помочь.

Роми уже было плевать. Последнее, что беспокоило – отсутствие вестей от Миры. Заканчивался пятый день, а она так и не дала о себе знать. Адан по-прежнему избегал и Роми, и теперь уже Таль. И Роми в конце концов решилась наступить себе на горло и отправиться к нему сама.

В прошлый раз, ночью, в темноте она ничего не смогла, не успела и не спешила рассматривать. Тогда хотелось выпить и поговорить. Сейчас же только вечерело, а иллюзию в окне заменила настоящая панорама многоярусного города: вероятно, многое, в том числе и окно-экран, пришлось отключить. Барахлило, конфликтуя с биополями раскрытого доа.

Почему-то в его квартире она ожидала найти металл, стекло и пластик во всём и причудливой, совершенно непрактичной формы мебель. Услужливых роботов, умный дом – полную автоматизацию во всём: от температуры воздуха и воды до покупок продуктов.

Но под ногами оказался деревянный паркет. Настоящий, а не удачная подделка. И никаких ковровых покрытий, затягивающих пространство от и до, только коврики непосредственно около кресел и диванов. Или у кровати. Небольшие, пушистые. Приятные босым пяткам.

Стены, шершавые и прохладные, каменные, Роми их даже, сама не понимая зачем, поковыряла ногтём. Проверила, насколько камень подлинный.

Картины с пейзажами. Массивная, глубокая мебель. Мягкая, удобная и без лишней вычурности. Тяжёлые, плотные шторы, как в замке, создавали уютный полумрак. Камин, свечи…

– Адан?.. – Она заглянула в комнаты, вернулась в гостиную. – Адан, я знаю, что ты дома, чувствую… Прости, что без приглашения.

Откуда-то из глубины квартиры послышался шорох. Следом появился Адан. С мокрыми взъерошенными волосами. По гладкой, загорелой коже капельками стекала вода, на бёдрах – замотанное наспех зелёное полотенце. Явно только что из душа.

Она вскинула брови, потом непроизвольно сглотнула, понимая, что весьма откровенно разглядывает его и не чувствует от этого ни грамма смущения. Вероятно, стоило извиниться, отвернуться, но стесняться Роми не умела.

– Привет…

Он ничего не ответил. Пару секунд молча смотрел на неё, в глазах – ни удивления, ни недовольства, только равнодушие. Потом так же молча исчез.

Роми потопталась, машинально осмотрелась ещё раз. Осталась стоять на месте.

Минуты через две, а может, гораздо раньше Адан вернулся. Теперь уже в светлых широких брюках, обтягивающей салатовой футболке, босиком. Прошёл в метре от Роми, уселся в кресло. Ловко подхватив со столика раскрытый ноутбук, опустил на колени, уставился в экран, словно её и вовсе не было в комнате.

Роми несколько секунд смотрела на его затылок, на капельки воды в волосах, хмурилась. Во время последней встречи, тогда – на пляже, они сказали друг друг не больше нескольких слов, но ей казалось – в них уместилось всё. Что хватило лишь того «прости» на берегу, рядом со Сферой. Прости за всё, что причиняет боль. Теперь же вдруг поняла: ничего не уместилось в тех словах. Будто и того не было сказано.

Она опёрлась о спинку кресла напротив него. Всё-таки не сдержалась:

– Ты, правда, считаешь, что я заслуживаю именно такого отношения?

– Нет, – не сразу и по-прежнему не глядя на неё ответил Адан.

– Тогда, может быть, оторвёшься?

– Зачем? – Он всё же посмотрел на неё, но таким взглядом, что уж лучше бы продолжал сидеть, уткнувшись в компьютер. – Чтобы наглядно и доступно показать, какое именно отношение, по-моему, ты заслуживаешь?

– Адан… я… – Она не знала, что сказать. Холод и равнодушие в его голосе причиняли неожиданную боль. – Можешь показать.

– Я не настолько сволочь.

– Я смогу выдержать, – заверила она, прищурившись.

– Я всё равно не стану, – он не отвёл глаз. Смотрел в упор, пристально, не моргая.

Она – тоже.

– Но что-то же с этим надо делать…

– Уходи.

Роми снова сглотнула. Теперь иначе, потому что в горле встал комок. А собственно, чего она ожидала? Тёплого приема, распростёртых объятий? Понимания? Объяснений? Задушевного разговора, как тогда, совсем недавно и невероятно давно, когда могло случиться больше, чем случилось? Кто она ему, кто он ей? Даже не друг, не стал другом. Или стал?..

Резко сменила тему:

– Как там Мира?

– Просто уйди.

– Я серьёзно спрашиваю, как там Мира?..

– Хорошо, не уходи, – Адан вернулся к прежнему занятию – изучению монитора.

Чёрта с два, яростно подумала Роми. Сконцентрировалась, глядя на ноутбук. Может быть, она и теряла постепенно силы, но пока их было достаточно. Что-то противно запищало, скрипнуло, тут же из ноутбука брызнули немногочисленные искры.

Адан, ухмыльнувшись, отбросил безжизненный кусок пластика на стол. Спокойно откинулся назад в кресле, встретился с Роми взглядом. Она чуть повела бровью, ухмыльнулась в ответ. Обошла кресло, точно так же спокойно, неторопливо села.

– Мира мертва. Погибла.

Холодно стало лишь на миг. Роми оставалось надеяться, что это никак не отразилось на её лице, потому что в следующую секунду она твердо проговорила:

– Я тебе не верю.

– Я тебя слишком ненавижу, чтобы врать.

– Не больше, чем я тебя.

– Пришла рассказать мне об этом? – хмыкнул Адан. – Я польщён. Теперь убирайся.

– Ты знаешь, зачем я пришла.

– Не знаю, – неожиданно тихо ответил он. И гораздо мягче. Из глаз исчезло колючее, холодное равнодушие, сменилось плохо скрываемой болью, как будто у Адана внезапно закончились силы притворяться. – Ты должна быть сейчас с ним. Или с ними. Но никак не здесь, не со мной.

Роми чуть не ляпнула, что Алэй просил уйти, пока всё не закончится. Прозвучало бы странно, неправильно. Тем более не потому она здесь. Роми вдруг поняла, что и причина прихода – не больше, чем повод. Нет, она верила, что идёт разузнать о Мире, на самом деле к собственному удивлению переживала, ещё больше – за Ллэра без неё, но пришла не потому. И до последнего момента не отдавала себе отчёт, что больше всего хотелось просто поговорить с Аданом. Оказывается, они вообще не оставались наедине с тех самых пор.

– Я хотела прийти, – тихо проговорила она.

– Зачем?

– Поговорить, попытаться… объяснить, не знаю! Всё… не должно быть вот так. Не может.

– Не знаю, как должно, но может точно. Не думаю, что стоит что-то объяснять, – Адан улыбнулся чуть насмешливо, с примесью едва заметного презрения, как будто он уже всё для себя давно решил, и вряд ли её слова или поступки смогут изменить сложившееся мнение. И вопреки этому впечатлению всё же добавил: – Но ты можешь попытаться… Объяснить.

– Я … Я… идиотка. Действительно, – она потёрла лоб ладонями, подтянула к груди ноги, обхватила колени руками. – Знаешь, я, правда, шла спросить о Мире. Думала, что за этим, потому что дни идут, а… вестей никаких. Таль сказала, ты её чувствуешь. А теперь вот… – качнула головой, выпрямилась.

– Теперь вот я больше её не чувствую, – он перестал улыбаться. – Уже несколько дней.

– Но ведь… это ещё ничего не значит? Мы не знаем, как там на Тмиоре, что…

– Не ври мне. И себя не обманывай. Мы все знаем, что это значит, – Адан тряхнул головой. Ухмыльнулся. Теперь уже он без стеснения разглядывал её.

Роми видела, как его взгляд бродит по обнажённым ногам, которые едва скрывают короткие шорты, поднимается к животу, к груди, будто и нет на ней просторной цветастой блузки, скользит по оголенным плечам, по лицу, волосам… Она молчала, закусив губу. Чего-то ждала. Или просто позволяла себе плавать в ощущениях, которые следовали за его глазами. Наконец Адан встретился с ней взглядом.

– Сколько тебе осталось?

Роми вздрогнула.

– День, может два. А потом… Как получится.

– Боишься?

– Нет, – твердо ответила она, и поняла – что не врёт. Страх ушел. Полностью.

– Это хорошо, но знаешь, – он покачал головой. Задумчиво уставился в окно. Почесал переносицу, снова встретился глазами с Роми. – В одном ты ошиблась. Я оказался совсем не готов к переменам. И сейчас не готов. И вряд ли буду. Лучше бы ты тогда стерла мою память, а не Миры, – Адан вздохнул. – Ещё лучше – сейчас. А ещё лучше, если бы я никогда с тобой не встречался вообще.

– Ты – доа, вряд ли тебе можно стереть память, – отозвалась она. – Было тогда, или сейчас… Ты бы вернулся, вспомнил, или ещё что. Ты – доа. Ты генетически готов… И…всё это уже миллион раз говорилось, – Роми сглотнула. Посмотрела на свои руки, будто они могли дать ответ на другой вопрос, на то, что он сказал последним. – Ты, правда, так считаешь?

– Нам с тобой всегда будет слишком тесно. Особенно, когда доа станешь ты. И он.

Теперь уже Роми смотрела в окно.

– Я никогда не думала, что всё может вернуться… И так…

– Дело не только в этом. – Адан вздохнул. – Не в том, что и почему вернулось. И не в том, что я не поверил в твоё беспокойство о Мире. Не в том, что мне нравился мой мир таким, каким он был до вас. И даже не в том, что Мира принесла себя в жертву, спасая атради. И уж точно не в том, что неугомонная Таль никогда не успокоится. Найдёт способ изменить Бэар, разрушит Сферу, создаст новую расу или ещё что-нибудь. Проблема в тебе. В нас… В том, что я посмел захотеть тебя. И сейчас хочу. И всегда буду. Всегда желать, чтобы ты стала моей. Всегда знать, что не станешь. Не станешь, даже если сейчас я позволю себе прикоснуться, зайти дальше. Даже после близости – моей ты не будешь. Всегда его.