Текст книги "Эннера (СИ)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)

Она сама не знала, почему вопрос сорвался с языка, и что вкладывала в него. Уж точно не желание уколоть, задеть, обидеть. Ещё вчера… Да ладно! Ещё несколько часов назад, утром, Ллэр выводил её из себя. Главным образом своим поведением с Мирой и уж только потом интригами и затеями. Не только Ллэр. Адан тоже нянчился с Мирой. А теперь Роми чувствует себя так, словно долгое время сдерживала дыхание и наконец позволила себе с шумом выпустить воздух. Все необоснованные негативные чувства куда-то подевались. Да и сама Мира вроде бы больше не настроена враждебно.

И вот чёрт дернул спросить!

– Он – это Ллэр? – Мира присела, подтягивая колени к груди. Ловко обхватила руками и мечтательно улыбнулась. – Он… нет… Он милый. Просто он не для меня, – улыбка трансформировалась в грустную ухмылку. В фиолетовых глазах зажёгся и погас огонёк. – Или я не для него. Мы разные. Слишком. Я не хочу так, как ты рассказала про… Маррена.

Она удивила. Не тем, что назвала Ллэра – «милый», пусть так о нём никто ещё не говорил. Роми не сомневалась – и таким он тоже может быть, он может быть любым. Тем, что вообще поддержала тему.

– Если Ллэр получит то, что ищет, возможно, и не придётся, – Роми обнаружила, что всё ещё держит бутылку в руке, поставила на стол. Посмотрела на Миру. – Как Маррен не придётся.

– Никак не придётся, – пожала плечами она. Приоткрыла рот, видимо, собираясь что-то сказать или спросить, но в последнюю секунду передумала. Молча потянулась к бокалу.

– Ты не… почему так думаешь?

– Ты, наверное, считаешь, что я похожа на полную дуру, да? – спросила Мира. Спокойно, без вызова, без ехидства – так, как будто эта мысль о самой себе посещала не раз. – И, наверное, ты права. Но я все-таки не настолько дура. Понимаю, что для него… да для вас всех… просто обуза или… средство достичь… Не важно, – она осеклась. Даже испугалась, словно поняла, что сболтнула лишнее – то, чего говорить не должна была. – Я теперь чёрти кто и сбоку бантик. А если Таль права, то… – Мира не договорила. Бросила выразительный взгляд на Роми. Улыбнулась. – Это будет лучший выход для всех.

– Да с чего ты решила? Чем – лучший? Он говорил, что ты – обуза? – Роми вскинула брови. – Откуда этот пессимизм, обречённость?.. Кто ты – в техническом смысле – на самом деле вряд ли имеет такое уж большое значение. Что бы там ни намешала Таль… Пусть мы пока не знаем, но узнаем. Они разберутся.

– Он говорил, что знал обо мне, но в его планы не входило близкое знакомство. Если бы она не… – Мира уставилась на бокал в руке, покрутила его, чуть не расплескав содержимое. Снова подняла взгляд на Роми. – Разберутся, и что дальше? Думаешь, я смогу вернуться в Актарион после всего? – она ухмыльнулась. – У меня и дома-то теперь нет.

А ведь девчонка вляпалась сильнее, чем сама подозревает, подумала Роми. Достал, зацепил. Сильнее, чем признается себе.

– Ну! Не входило… – усмехнулась она. – Это не повод считать себя обузой. Так уж вышло. В мои планы тоже не входило дежурить в тот день, когда я встретила в Плеши Алэя. Случайность, как и в этот раз. Просто какой-то дикий набор случайностей. Будто что-то хочет, чтоб всё было именно так. Так. Здесь. Тогда. Сейчас… А ты хочешь назад в Актарион? Чтобы всё было, как прежде?

– Как прежде? – Мира пожала плечами. – Так уже не будет, потому что… – она опять осеклась. Отвела взгляд. – Не в этом дело. Я ведь попала в Плешь случайно. К вам сюда тоже… Я не должна быть атради, у меня никакого дара и… – она шумно вздохнула. Пристально посмотрела в глаза, словно решаясь наконец сказать то, что давно хотела, но почему-то опасалась. – Это даже не так, как ты привела его к вам. Рано или поздно мне придется уйти, как-то где-то жить. Нужно будет работать и вообще… Да и сейчас никто из вас не должен обо мне заботиться. У каждого свои заморочки. Адан… Он ведь из-за меня такой теперь. И у него наверняка куча проблем. Ллэр… Он… Я ему не нужна. А ты… – Мира улыбнулась. – Я даже не понимаю, почему ты возишься со мной.

Все эти её доводы Роми могла отмести легко. Мира цеплялась за что-то, что было ей привычно. Цеплялась за прошлую жизнь, куда дороги нет, вне зависимости от того, чем закончится вся эта история. Вне зависимости, что планировал Ллэр в самом начале, его затея давно живёт своей жизнью.

– На всё можно посмотреть и по-другому, – она улыбнулась. – Адан всё равно бы стал тем, кто он есть. Пусть он не атради, но вряд ли способности такой силы спали бы вечно. Солнце тебе не вредит. Так что уходить отсюда нет никакой необходимости. «Как-то» ты можешь жить и здесь. И даже весьма неплохо. На любых условиях, которые тебе будут нужны. Ллэр… – Роми помолчала. – Знаешь, я всегда первая ворчу и возмущаюсь, что он такой, он сякой… Эгоист, расчётливая сволочь и тому подобное. Но я необъективна и признаю это. – Впервые признаю, подумала Роми. – Ллэр – не подлец. Поверь, если… что бы там ни было изначально в его планах, теперь ты уже не просто пешка в играх… Он, что, рассказывал тебе, почему я привела его к нам?

– Да, – Мира уныло кивнула. – И вряд ли ты должна была об этом узнать.

– Не думаю, что ему есть дело до того, что я знаю, – она пристально посмотрела на неё. Почему-то хотелось, чтобы Мира призналась сама, хотя Роми уже догадалась, как далеко за столь короткий срок успели зайти их отношения. А ведь всё потому, что сама так и не смогла дать определение тому, что связывало её и Ллэра на протяжении всех этих лет. Кроме, конечно, Алэя, а ещё – взаимных упреков, обид и обвинений. – И как же он все обрисовал?

– Я не… это не важно. Вы… всё, что было… у вас… И как было… И почему вы… – она окончательно смутилась. Совсем тихо предложила. – Давай не будем о нём.

– Между нами ничего не было, – неожиданно сказала Роми. – Такого, о чём ты… – залпом допила вино. Усмехнулась. Может быть, при других обстоятельствах, в другой реальности всё сложилось бы иначе. – Знаешь, Алэй и Ллэр… они особые. Они есть друг у друга. Единственные атради, которые связаны кровью. Настоящая семья… Он же рассказал тебе об Алэе?

– Он не рассказывал, – Мира продолжала буравить взглядом бокал в левой руке. Указательным пальцем правой осторожно, едва касаясь, провела на краю. Круг, ещё круг, ещё, чуть ускоряя движение, пока хрусталь не отозвался тоскливым, гипнотизирующим и необычайно громким в повисшей тишине звуком. Потом вдруг перестала, резко подняла голову. Пару секунд изучала Роми пристальным, задумчивым взглядом. Молча отпила чуть-чуть вина, вернула бокал на столик. Улыбнулась, но острые льдинки из глаз не исчезли. – Расскажи. Только про Алэя, а не про Ллэра.

Рассказать? О чём? Как?

В их жизнях не так много людей, которым было бы даже просто любопытно. Всей их «семье», всем атради не было дела. Максимум, кто-то мог отметить галочкой для себя, чтобы тут же забыть об этом: вот, у нас пополнение, и пришёл он или она из такого-то мира. Кому какое дело, если прошлая жизнь становилась историей, каплей, песчинкой… Та жизнь, те люди, что были дороги тебе там, переставали иметь значение. Не сразу – кто-то продолжал наведываться домой, поддерживать связь, потом – наблюдать со стороны. Потом… Ты – бессмертен, тебе нет места в сгорающих, быстротечных жизнях, в молниеносном потоке повседневности, и лучше отказаться от всего самому и сейчас, чем после, когда все они уйдут раньше тебя, смотреть им вслед.

И вдруг яркой вспышкой нахлынули образы. Роми не просто вспомнила, а словно заново там оказалась и в то же время видела себя со стороны.

Себя. Алэя. Льющийся из потолка свет.

Мрачный зал. Огромный, но не бесконечный. Колонны, пыль, паутина, затянутые потрепанными гобеленами стены. Каменный, прохладный пол. Полное отсутствие красок. Чёрно-белый мир и яркое пятно её волос. Огненно-рыжих.

Тогда Роми казалось, что она сияет, так ярко – что слепит саму себя. Будто там, за чёрным высоким потолком действительно существует серебряное солнце, пробивается в единственное, узкое окно, окунает её в мягкий, тёплый, плотный, осязаемый кокон света.

Сейчас она замечает, что её полупрозрачная одежда в этом свете кажется плотнее, скрывает больше, чем могла бы. Вспоминается – предупреждающие «колокольчики» звякнули, выдернув в Плешь почти из постели, причём не своей, а потому на ней – лишь ничего не скрывающая коротенькая ночнушка и ещё более прозрачный, невесомый, длинный – до пола – пеньюар.

Тогда Роми немного разозлилась, подумала – ну почему в Плешь всегда затягивает из таких неподходящих условий? Но лёгкое раздражение исчезло, не успев оформиться. С ней заговорили, и голос заставил вздрогнуть.

Сейчас Роми думает, что в тот момент была похожа на вставшего с трона странного монарха. Босого, простоволосого… Сейчас она снова дрожит, но не переживая то самое непонятное чувство, а вспоминая, что будет потом. Через много удивительно длинных, тягучих дней.

– Я всегда считал, что Встречающие – бесполые, бесформенные существа… Я рад, что ошибся…

Перепад светотьмы не мешает разглядеть того, кто заговорил. Он тоже босиком, черные брюки закатаны почти до колен, будто он ходил по воде, когда перенесся сюда. Белая рубашка застёгнута всего на пару пуговиц, рукава – тоже закатаны. Щурится, в отличие от Роми ему свет мешает…

Он делает шаг навстречу. Вверх, пока только на одну ступеньку. Она помнит – ему интересно. Он думает, что умер, но любопытство берёт верх над любой другой эмоцией, положенной в подобной ситуации.

Роми боковым зрением замечает тень позади себя.

– Покажи мне ещё, – просит Мира. Её голос звучит совсем рядом. Тихий, печальный, но ему невозможно не подчиниться.

Мира здесь? Внутри её памяти? Внутри этого странного видения? Обдумывать это сейчас нет ни сил, ни желания. Противиться тоже не выходит, хотя вспоминать не так легко.

– Он будет много расспрашивать, будет рассказывать сам, – пробормотала Роми. – А потом скажет, что раз это не жизнь после смерти, то хотел бы вернуться домой и обо всём забыть. Я решу, что он так и не понял ничего из того, что я объясняла. Или не поверил. Буду пробовать объяснить ему, что ничего не получится, что его сила будет вновь и вновь восстанавливать воспоминания, вновь и вновь выбрасывать его в Плешь. Сколько раз ни подправляй память. Но Алэй будет настаивать.

– Хорошо, – шепчет стоящая в центре зала Роми. Вскидывает руки, сдаваясь. – Хорошо! Ты меня уговорил.

Алэй берёт её за руку. Потом – за вторую. Она не ждёт этого, как не ждёт и того, что он посмотрит ей в глаза, сожмёт ладони.

Роми помнила этот взгляд. Её будто обожгло. Алэй в тот момент был счастлив и смог поделиться чувством с ней. Она знала, что не имеет отношения к тому, что с ним творится, к этой вспышке внутри него. Но это потеряло значения. Ничего не умея, никогда не пользуясь даже бессознательно данной ему силой – он окунул опешившую атради в тёплые волны чего-то невероятного.

– А потом? – спрашивает голос Миры. – Что было дальше?

– Дальше? – Роми послушно продолжает показывать. Тёмный зал рассыпается звёздным небом. – Дальше я могу с уверенностью назвать тот миг, когда впервые задумалась о смерти. Когда испугалась её.

Она наблюдает со стороны. Видит, что Алэй шагает в Плешь прямо с пляжа, что он упал в воду и мог бы захлебнуться, если бы отсутствие сознания заняло больше нескольких секунд реального времени. Роми хочет выйти к нему, помочь, – и плевать, что близость атради гарантированно разбудит приглушенные воспоминания. Гарантировано не позволит Алэю вернуться к оставленной жизни. Но он не один. К нему уже спешат.

Роми остаётся в надпространстве, так её не заметят, а она не потревожит биополе Алэя. Так она может находиться рядом столько, сколько понадобится, чтобы убедиться, что с ним будет всё в порядке.

– Алэй! Господи… ты… – Девушка, невысокая, хрупкая, похожая на подростка, выбегает на берег словно вихрь. Падает на колени в воду, пытаясь помочь встать. Роми не уверена, что она справится: Алэй намного крупнее, но вмешаться означает проявить себя. Это не то, чего он бы хотел. – Куда тебя понесло? Мы же договаривались! Ты же обещал!

– Илара? – голос Алэя звучит глухо, растеряно. Роми знает, что сейчас происходит в его голове – он ничего не помнит и не понимает. Пока. Ему кажется, что-то должно быть, что-то ускользает. Но ухватить чертову мысль за хвост не получается и не получится. – Что я… Где?..

– Ты сказал, что тебе нужен свежий воздух! Это разве воздух? Зачем ты пошёл к воде?

Илара что-то ещё бормочет.

Роми помнит, она тогда перестала прислушиваться, вникать в слова. В тот момент решила, что подправленная память Алэя бунтует, рвётся наружу, и поэтому он растерян, поэтому ему так тяжело встать, что он, опираясь на плечо расстроенной Илары, сначала садится в воде. Шумно дышит, переводит дыхание и снова глубоко, медленно втягивает воздух. Будто пытается сдержать кашель.

Не сдерживает, и Роми видит кровь.

Песчаный берег исчез. Они снова были в Тмиоре.

– Я сбежала. А потом долго не могла заснуть, – тихо пояснила Роми невидимой Мире.

Но память обрушивается с новой силой.

Ночь. Совсем не такая, как вчера. Обе Луны прячутся за горизонтом. Так бывает крайне редко – ведь Большая слишком огромна, чтобы полностью исчезнуть с небосвода, но сейчас, разве что если долго присматриваться, можно разглядеть куцый бочок над самой листвой.

Темно.

Роми сидит, обхватив колени руками, на не таком уж и широком парапете, на самой верхней террасе. Стоит пошатнуться, и можно весело спикировать вниз, переломать себе руки-ноги и потом долго и скучно зализывать раны. Её трясет.

Атради нет необходимости понимать биологические процессы в организмах людей. Но для того чтобы понять, что всё плохо, не нужно быть специалистом.

Роми пытается разобраться в собственных ощущениях, мыслях, навалившихся неожиданных эмоциях. Прячется за простой вопрос: как кто-то, кому отмерено так мало, может отказаться от того, чтобы обмануть смерть? Но единственный результат всех размышлений – иррациональный страх не за себя.

– Я сказала всем, что последующие дни сама буду смотреть за Плешью. Возражающих не нашлось. Через три дня Алэй снова стоял передо мной. Он вспомнил всё и опять попросил вернуть его домой. Я опять попыталась его отговорить…

Они сидят на ступеньках, ведущих к пыльному трону. В центре все того же гигантского зала – Плешь так и будет представать в одном и том же виде.

– Ты была права.

– Я знала, что говорю. Ты силён.

– И от этого не избавиться?

– Предпочтешь смерть?

Алэй долго смотрит на неё. Будто спрашивает – что ей известно. Роми молчит в ответ. Она так и не сказала ему, что пошла следом, потому что тогда пришлось бы признаться, что сбежала. Что испугалась. Что никогда еще не верила в смерть так, как почему-то в тот день.

– Ты не понимаешь, Ромиль. Я в любом случае умру. Будь ты Ангелом, Встречающей, Смертью во плоти или бессмертной из другого мира – это всего лишь семантика. Суть не меняется. Ты – вестник, что меняет жизнь. Одна заканчивается, другая начинается. Иная. Бесконечная. Что это как не смерть?

– Но ведь ты остаёшься самим собой!

– Нет. Новым. Другим. Моя у меня будет только память. И вернуться к тому, что оставлю, к своей семье, своей жизни, я не смогу.

– Сможешь.

– Не стану, – Алэй качает головой.

– Это другое дело…

– Но тем не менее – тоже смерть. И это больно. Больнее, чем по-настоящему… Для них.

Он не знает, что известно Роми, но, видимо, предполагает, что гораздо больше, чем она говорит. Роми же не спешит признаваться, что уже выяснила всё об Иларе, девушке, на которой он женился чуть ли не сразу после школы. О его книгах, о брошенных увлечениях… Нет, конечно, не всё, только факты, которые почему-то кажутся не главным – и подобные мысли тоже непривычны.

– Значит, лучше совсем ничего?

– Я этого не говорил. Ты дашь мне время?

– Ты не послушалась? Неужели украла его у неё и приволокла на Тмиор? – Осуждающие нотки в голосе Миры мигом превратили образ Алэя в разноцветное конфетти. – А потом повторила то же самое с Ллэром?

– Я не крала… Я не… Что?

Мир, воссозданный из памяти, пропал. Роми снова сидела в комнате на пуфе рядом с Мирой. Но её частичка всё ещё была там, в воспоминаниях. На берегу и в Плеши. Всё ещё заново переживала то, что случилось века назад, всё ещё испытывала сбивающие с толку чувства, эмоции.

Она не крала его. Того, что случилось, она никогда не хотела, не просила, не могла представить, что так будет. Не смогла отказаться. Не понимала – почему должна?

Ровная, тягучая, бесконечная, во всем устраивавшая жизнь встала на дыбы водопадом чувств. Захватила, захлестнула, перевернула, заставила утонуть и выплыть иной. Почему-то захотелось рассказать Мире больше. Поделиться остальным. Показать, почему когда-то возможность привести Ллэра показалась ей единственным выходом.

Чтобы вернуться теперь не понадобилось особых усилий. Роми посмотрела на Миру сама сделала шаг навстречу её разуму, не задумываясь, к чему это приведёт…

========== Глава 12 ==========

Поначалу Мира услышала только голоса. Остальное – всего лишь размытые силуэты в призрачной дымке, похожей на густой туман. Но сомнений не возникало – перед ней Роми и Алэй. В Плеши. В очередной раз.

– … знаешь… Я был готов.

– Тебя не злило?

– Когда-то давно. Ещё в школе, когда поставили диагноз, когда прошёл отрицание и понял, что рано умру, то да. Злило. Ох, как злило… и подталкивало. Я мог… смог… Ты ведь сама знаешь!

– Знаю…

– А теперь я даже хотел бы.

– Как можно хотеть такое?

– Усталость и боль. Постоянная усталость и постоянная боль. Будто живёшь в коконе из иголок и надо ежесекундно напрягать все мышцы, чтоб не уколоться самому и не уколоть тех, кто рядом. Их – сложнее…

Слишком мало. Мира жаждала видеть, а не просто слышать. И вдруг, как на скале, что-то внутри проснулось, лишило воли. Подчинило. Не объясняя зачем, научило как.

– … поделись, откройся…

– Не могу.

– Можешь!

– Не хочу.

Первый шаг сделан. За вторым Мира почти перестала дышать, понимая – увидеть будет уже недостаточно. Снова мало. Картинки, слова не помогают разобраться, почувствовать… Необходимо стереть грань, суметь окунуться в чужие эмоции. И та, вторая, уже знакомая Мира внутри, знала, как это сделать.

Хрупкая преграда исчезла, позволяя снова проникнуть глубже в воспоминания. Слиться с ними, будто она сама – Роми.

Она протягивает Алэю руку. Его ладонь тёплая, сильная… Здесь, напоминает себе, только здесь.

Алэй ловит её взгляд, улыбается. Она понимает, что он действительно не хочет. Мог бы или нет – не играет роли. Алэй не хочет, точнее – боится. Она самоуверенно начинает давить. Лишь на миг пробивается через барьер, прикасается к его ощущениям. Этого оказывается достаточно. На мгновение глохнет, слепнет…

– За…чем?.. Я… – Роми начала задыхаться. Коктейль из острой, колючей боли, страха и желания всё прекратить передался и Мире, но она не подумала остановиться. Даже когда Роми удалось на миг захлопнуть дверцу в свою память, Мира надавила сильнее.

– Не сопротивляйся, так нам обеим будет только больнее, – тихо попросила она. – Покажи еще. Ты ведь хотела…

– …останусь.

Роми кивает, потому что на слова сил нет, потому что если бы Алэй ещё раз попросил вернуть его домой, вернуть его боли – она бы отказала и силой…

– Я ничего с Алэем не сделала. Мы… – прошептала Роми. – Мы сде… ла… ли друг с дру… гом… – последнее почти по слогам. – Не… дам… Нет…

Мира почувствовала, что Роми снова пытается вытолкнуть её из своего сознания. Отчаянно и безуспешно.

…тихий звон, мягкое прикосновение смеха… в самое ухо. Смех отражается от стен, чтобы заблудиться под потолком.

Горячие лапки бегущих по коже мурашек. Горячее дыхание…

– Ничего подобного, Рэм!

– Рэм?

– Да. Мне хочется так… Могу? Рэм… Если нет, только скажи, и я больше не…

– Пусть! – Роми прижимает палец к его губам, заставив замолчать. – Пусть…

Замолчали оба. Ей тогда казалось – маленькую вечность. Смотрели друг другу в глаза. Потом Алэй мягко поцеловал этот самый палец. Едва-едва коснулся…

Мира опустилась на колени. Замерла, пристально глядя в растерянные голубые глаза атради. И прежде чем она успела пошевелиться, обхватила её голову пальцами, сжала виски. В подушечки впились сотни острых шипов. Отчаянное сопротивление обожгло разум ледяным холодом, боль нарастала, пробегала волнами по всему телу, не давая дышать…

Мира была уверена – Роми чувствует тоже самое. Кажется, еще секунда, и они не смогут вытерпеть. Ещё миг, и обе истошно заорут, рухнут на пол, корчась в судорогах и жадно хватая ртом воздух. Но что-то внутри сильнее даже невыносимой боли. Что-то заставило продолжать. Стиснуть зубы, проглотить рвущийся наружу крик. Выдержать, чтобы позволить почувствовать, увидеть, осознать… Чтобы одна смогла поделиться, вторая – принять. Потому что по-другому не рассказать.

Ещё мгновение, и лёд голубых глаз превратился в прозрачную прохладную воду, куда так легко окунуться. Мира колебалась всего лишь мгновение, а потом решилась. Шагнула, успевая заметить собственное отражение в маленьких чёрных зрачках, как будто в огромное зеркало посмотрела.

Грунтовая дорога делает крутой поворот и плавно поднимается на невысокий лысый холмик. Сразу за ним неожиданно заканчивается, и вместе с ней обрывается мир.

Трава, перетекающая в небо. Облака, похожие на вату. На такой высоте воздух должен быть тяжёлый, непригодный для легких, но нет – дышится легко, свободно. Вот бы везде так!

Чем-то похоже на дом, но совсем иначе. Здесь самое обычное солнце, самый обычный мир. И самый необычный – тоже.

Вдалеке, словно остров, сквозь бело-синее море, залитое красными пятнами садящегося солнца, виднеется такая же горбатая плоскость – может быть, там ещё один город, им не довелось проверить. Мира ловит то, что знает Роми: атради не могут просто взять и перенестись на другой край. Чтобы оказаться там, пришлось бы сначала долго спускаться в Низины, потом топать по неизведанной местности. Непонятно почему на Аланте их способности практически не работают. Только войти и выйти. И только через Плешь. Зато местные могут многое. И живут так долго! Можно даже позабыть, что у тебя впереди в сотни раз больше времени.

Роми нашла это место. Она виновата в том, что скоро произойдёт. Скоро – по её, их меркам. На самом деле пройдёт больше нескольких сотен лет. Но сейчас они впервые здесь. И никогда ещё понятие «край деревни» не было столь буквальным.

Роми садится ложится на мягкую траву, смотрит в пропасть, водит рукой по гладкой, отвесной скале.

– Всё ускользает. – Алэй сидит на обрыве, окунув в облака, как в воду, ноги.

Она переворачивается на спину:

– Всё?

– Мир. Реальность. Память. Ощущения. Ускользают от меня, Рэм. Сквозь пальцы. Всё – как вот эти облака. Они же есть. И в то же время их нет. Они не в состоянии задержать, они не могут дать опору… Ты тоже облако.

– Я не смогла стать опорой?

– Ты замечала, что очень любишь переспрашивать? – он тихо смеется. – Не надо, не отвечай на это. Ты стала большим. Шансом. Частью… нет. Всем – мной. Как бы… банально и упрощенно это ни звучало. Все эти тридцать два года я дышал, потому что дышала ты…

– Тридцать три. Почти.

– Три? Пусть три… Как же я давно не был дома… – Он опять смотрит на облака. – Если я умру, я окажусь там? Если прыгну сейчас вниз? Разобьюсь? Не говори… Ничего не говори. Я схожу с ума, Рэм. Безумных атради у вас ещё не было?

– Хватало. Это тоже проходит.

– Вот видишь. Даже это!

– Алэ, ты не безумен и никогда не был!

– Нет. Конечно, нет, – он снова смеётся. – Я всего лишь путаю вчера и завтра. Потому что завтра будет как вчера.

– Ты жалеешь?

Она садится.

– Жалею? – Алэй вмиг оказывается рядом, берет её руки в свои, сжимает, потом выпускает, чтобы тут же обхватить ладонями её лицо. Поцеловать. Провести по щекам, убрать падающие на лоб рыжие пряди. Зашептать: – Жалею? Нет! Никогда… ни за что… Но ты тоже ускользаешь. Я так не хочу, так боюсь этого… Ты быстрая. Такая быстрая… А я нет. Я все ещё тот человек, которого ты встретила в Плеши. Пытаюсь поймать луч солнца…

Роми тоже касается его лица. Кончиками пальцев водит по щекам. Он грустно улыбается, прерывается, чтобы поймать губами её ладошку:

– Помнишь, тогда, в море Истока? Помнишь – быстрее ветра? Мне иногда кажется, что я все ещё там. Все ещё бегу за тобой… Или это ты за мной?.. А все это – иллюзия. Образ. Предположение. Возможное будущее. Мечта умирающего мозга. Что вот я тебя догоню, мы снова упадем в воду, море примет нас – и потом всё будет иначе. Всё пойдёт иначе… До поры до времени. А потом – я снова всё потеряю, и снова буду… проживать по кругу тысячу жизней. И никогда не проснусь.

– А если я смогу изменить? – вырывается у Роми. Мира откуда-то знает, что она не собиралась этого говорить. Что ещё не время, слишком рано. Что не готова к этому разговору. Алэй отстраняется, щурится и в этот момент как никогда похож на Ллэра. Роми всё говорит и говорит, сбиваясь, кажется, даже теряясь под его взглядом: – А если завтра станет другим?.. Ты был… ты сделал кое-что, что никогда до тебя… Ты не исчез… У тебя есть семья, понимаешь? Другая семья. Не мы.

Мозаика складывается. Ллэру было двадцать девять, когда Роми явилась к нему. И три года ушло на то, чтоб превратиться в атради. Для тех двоих на обрыве прошло почти тридцать три года…

– У тебя есть сын.

Картинка опрокидывается. Мира-Роми замирает. Каждая клеточка тела ноет, кровь в венах беснуется, снова готова взорваться.

Именно в этот момент Плешь наконец пропускает Ллэра. Он выглядит моложе, намного – сейчас он лишь на несколько лет старше её самой, хотя лицо – то же. Наверное, это глаза. Такие же серые, ухмыляющиеся, почти родные. Только в них ещё нет долгой жизни.

– Черт. Это и есть Плешь? – Тёмный зал его не устраивает. – Как это всё изменить?

Ответа Ллэр не ждет. Место начинает преображаться. Исчезает пыль, расползаются гобелены, покрывается трещинами потолок. Бьёт из всех щелей свет.

Алэй встает, молча протягивает руку Роми, помогая подняться и ей, прежде чем всё окончательно изменится. Прежде чем исчезнут привычные ступеньки, ведущие к трону, да и сам трон, прежде чем станет светло, как днем. Отпускает. Делает несколько шагов вперед. Внешнее сходство с Ллэром остается таким же невероятным. Сейчас, когда они стоят друг напротив друга, кажется, что один – отражение другого. Только Алэй чуть выше, и волосы у него светлее.

Роми неподвижной статуей остаётся в стороне.

– Ты тоже атради…

– Сильные гены.

– Ты – атради, – повторяет Алэй. Он растерян и, кажется, немного… испуган? Его чувства Мире недоступны. – У тебя её глаза. И волосы. Но ты – атради…

– Это плохо? – Ллэр ухмыляется. Уже тогда почти совсем так, как сейчас.

– Плохо? Нет… Неожиданно. И очень… странно. Действительно, завтра будет другим. Привет.

Мира испугалась. Отшатнулась. Не буквально – физически ни она, ни Роми даже не пошевелились. Но откуда-то появился страх. Колючий, отрезвляющий, оказавшийся сильнее глупого любопытства.

Мире удалось блокировать сознание, отстраниться, и бьющий в глаза свет в Плеши Ллэра сменился темнотой. В пальцы снова впились острые невидимые иголки, опять стало трудно дышать. Нестерпимая боль накатила волной, сбив с ног. А потом что-то произошло – быстро, почти молниеносно. Она даже не успела понять, что именно и как… Только осознала, что больше не держит руки на висках Роми, не стоит перед ней на коленях, а находится совсем в другом месте, и сжатые в кулаки пальцы упираются в жёсткие диванные подушки.

Вместо Роми перед ней уже знакомый молодой человек. Отец Ллэра.

Комната точно так же, как и в прошлый раз, тонула в полумраке. Единственный широкий луч пробивался из-под приподнятой шторы и падал на толстую книгу, что валялась возле подушки. Алэй, видимо, как раз перебирался в эркер, потому что одна рука всё ещё лежала на подлокотнике коляски, да так и замер, удивлённо уставившись на неё.

– Могу чем-то помочь?

– Не зна…ю… – Мира с шумом втянула воздух, выдохнула. Медленно выпрямилась, не сводя взгляда с Алэя. Дышать стало легче, но мыслить яснее не получалось. – Ты меня вытащил… сюда?..

– Я даже не знаю, кто ты, – он покачал головой. Вполне ловко завершил своё перемещение, подтянув ноги руками. Устроился на подушках, книжку сунул в углубление-полку под подоконником. – Садись что ли…

Мира осталась стоять. Кое-как удалось собрать мысли в кучу. Вспомнилось, как впервые оказалась на Тмиоре. Интересно, почему Ллэр соврал, сообщив о давно умерших родителях. Наверное, не предполагал, что упомянутое в шутку знакомство состоится так быстро и при таких обстоятельствах. Или не считает Алэя отцом. А может, тогда так было проще, и он просто не захотел пускаться в пространственные объяснения о своей жизни.

– В общем-то… я тоже не совсем знаю, кто я, – усмехнулась она. – Но хотя бы знаю, кто ты. Мы ведь уже встречались… Здесь, в этой комнате… Не так дав… – Мира осеклась.

Пожалуй, самое удивительное заключалось в том, что в привычном понимании между их первой встречей и её неожиданным появлением сейчас прошло чуть больше суток, но разница между той Мирой и нынешней в собственных ощущениях – гигантская. Ллэр прав. Она на самом деле ничего не понимала и не знала тогда. Совсем ничего. Да и теперь вряд ли больше. Вот только после всего, что случилось за последние несколько часов, что выудила из памяти Роми, что увидела, почувствовала там – в воспоминаниях, Алэй казался не просто старым хорошим знакомым, а кем-то гораздо ближе. Как будто их двоих объединяла общая тайна. И не только это… А всё, что он, наверное, знает и помнит – грязную полуголую грубиянку, которую без разрешения привел к нему в дом Ллэр, когда принёс Роми.

Алэй улыбнулся.

– Значит, одним вопросом меньше. Слушай, ты всё-таки присаживайся, а? Если мне придётся всё время запрокидывать голову, то разболится шея и испортится настроение. Если ты знаешь, кто я, то, наверное, знаешь, что со мной, как говорят, непросто.

Мира машинально присела на колени и зависла в воздухе, оказавшись на одном уровне с Алэем.

– «Непросто» – это почти эпидемия, – с улыбкой проговорила она. Если не задумываться, как именно получалось все это вытворять, а просто принять, как данность, то можно не бояться ни себя, ни того, что случится дальше.

– И тебе так удобно?

– Вполне, – хмыкнула Мира. Так было удобно и даже не странно. Она вдруг чётко осознала, что границы необычного в её жизни сместились на несколько тысяч световых лет. И раз уж неожиданно пришлось нарушить покой отца Ллэра, чей возраст измеряется отнюдь не десятилетиями, но при этом он выглядит даже моложе сына, то общаться следует именно так – повиснув в воздухе. Она с ухмылкой тряхнула головой, опуская взгляд, но через секунду опять подняла глаза на Алэя. – Ну что? Мне снова начинать готовиться к худшему?