Текст книги "Заклятие даоса"
Автор книги: Автор Неизвестен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Крепко задумался парень над своим сном и даже не сразу заметил соседа Шасаня, с которым водил знакомство.
– Брат Цзи! – крикнул Шасань, подходя к нему. – Старому Мо, что живет в передних дворах, нужен пастух. Почему бы тебе не наняться? Попробуй, чего тебе маяться в батраках?
– И то верно! – обрадовался Приемыш. – Только кто за меня поручится, кто слово замолвит?
– Вчера я уже говорил о тебе, – успокоил его Шасань. – Нынче можем зайти к нему вместе. Надо только составить бумагу, и вся недолга!
– Премного благодарен! Спасибо тебе за совет!
Поговорив еще о том, о сем, они вместе отправились к Мо. Шасань сказал старику, что Приемыш согласен служить пастухом, и добавил, что Цзиэр – работник старательный. Старику понравился этот простой и грубоватый, но крепкий парень. Он решил взять его в работники и велел ему составить договорную бумагу.
– Писать не умею, – сказал Приемыш. – Я грамоте не учен.
– Я за тебя составлю, – предложил Шасань, – который проучился у деревенского учителя целых два года и мог написать несколько знаков. – А ты только распишешься.
Он сочинил договорную бумагу, в которой написал, что Цзиэр по собственной воле идет в работники к старому Мо и согласен пасти его скот. Правда, некоторые иероглифы были написаны не так, как надо, но все же понять что к чему было можно. Внизу Шасань указал год и месяц. Дело оставалось за подписью. Приемыш взял кисть. Ему показалось, что она весит не меньше тысячи цзиней. «Где провести черточку, налево или направо? – стал гадать он и вдруг улыбнулся. – Надо же, а вчера я составил длиннющий доклад – в десять тысяч слов!»
С помощью Шасаня парню удалось кое-как вывести крест. Старый Мо сразу же назначил ему плату и время работы, определил и жилье – хижину на склоне горы, где Приемыш должен был жить и возле которой пасти скот. Получив ключи, Приемыш вместе с Шасанем направился к своему новому жилищу и отблагодарил за хлопоты приятеля, дав ему немного денег. В тот же вечер перед сном парень сто раз повторил пять слов заклятия. Долго ворочался он, но наконец заснул.
Читатель! Ты, конечно, скажешь: раньше всегда было так, что нить прерванной истории продолжает рассказчик. Неужели во сне тоже может быть продолжение прошлого сна? Однако же в этот раз (вот чудеса!) произошло именно так. Приемыш заснул и вновь стал Цзихуа – Цветущим, как и прошлую ночь.
В нарядной шляпе, подпоясанный парадным поясом, он направляется в ямынь и садится в широкое кресло вершить суд. К нему, спотыкаясь, торопливо бегут какие-то книжники с ворохами своих сочинений – просят и ждут его наставлений. Цзихуа просмотрел одну бумагу, проверил вторую, третью он похвалил, охаял четвертую, еще на одном сочинении поставил кружочки [116]116
Значок в виде небольшого кружка ставился при проверке экзаменационных сочинений для обозначения удачных мест.
[Закрыть], а какое-то просто перечеркнул и отдал обратно. Книжники бросились к нему, чтоб узнать о результатах. Одним оценки понравились, другим, понятно, пришлись не по вкусу. В зале поднялись шум и крики. Цветущий тотчас огласил новые правила и повелел книжникам следовать им неукоснительно, а тот, кто проявит несогласие, получит плети и палки. Книжники, почтительно внемля приказу, умолкли и, потоптавшись на месте, бочком удалились. В тот же день по случаю назначения на должность в ямыне устроили пиршество, на котором присутствовали все служащие управы.
На столах стояли прекрасные вина, тонкие яства, разнообразные кушанья, редкие и изысканные. Под звуки музыки и песнопений гости веселились допоздна, а когда повернулся Ковш и склонилась к западу звезда Шэнь [117]117
Звезда Шэнь – китайское название созвездия Орион. Выражение «повернулся Ковш и склонилась к западу звезда Шэнь» означает наступление рассвета.
[Закрыть], пиршество кончилось, и все разошлись.
Цветущий уснул – там, в его грёзе, а здесь, наяву, он проснулся. Свой сон юноша помнил доподлинно, будто стоял он у него перед глазами.
– Чудеса! – воскликнул он, невесело улыбнувшись. – Странное дело, чтобы сон снился с продолжением! Надо же! Я стал большим начальником, в моем приказе служат чиновники, я читаю какие-то сочинения, а сам даже иероглифов не знаю! И потом этот пир… Красота, веселье!.. – Приемыш потянулся за платьем, чтобы одеться. – Куда же девался мой парадный халат и пояс чиновника? – и вздохнул при виде лохмотьев. Накинув рваный халат, парень слез с постели. И тут к его хижине подошел старый слуга почтенного Мо, который привел с собой семь-восемь волов. Цзиэр взялся за веревку, привязанную к кольцу, продернутому в нос животных. Волы не признавали незнакомого человека. Несколько животных взбрыкнули, другие стояли на месте как вкопанные. Старик-слуга дал парню кнут, Цзиэр хлестнул раз-другой, и упрямые животные смирились. Парень собрал их вместе, спутал веревкой и пустил пастись.
– По случаю твоей новой работы у нашего хозяина неплохо бы пропустить по чарочке, – предложил слуга. – Ты ведь, кажется, вчера договорился с Шасанем. Он сейчас придет…
Не успел он это сказать, как появился Шасань с кувшином вина и лукошком, в котором оказались тарелка с мясом, миска с юйтоу [118]118
Юйтоу – корнеплод. Нижняя часть его утолщенного стебля употребляется в пищу.
[Закрыть]и бобами.
– Брат Шасань! Мы тут рядили с Цзиэром, как бы нам выпить по чарке-другой, а ты тут как тут и все уже заранее устроил, – сказал слуга и обратился к Цзиэру:
– Я могу внести за тебя долю!
– Так не пойдет! – возразил Приемыш. – С какой стати вы будете тратиться, что я, сам не могу заплатить?! Я тоже вношу свой пай!
– Подумаешь, какое дело! – воскликнул старик. – Стоит ли спорить? Было бы хотение!
Они уселись и приступили к трапезе.
– Нынешней ночью видел я сон, – проговорил Приемыш. – Вот было пиршество! Складно! Красиво! Не то, что сейчас, – небо и земля!.. – Но боясь, что приятели его засмеют, парень осекся.
Сон свой друзьям поведать хотел,
Но глупцом перед ними предстать не посмел.
Ведь рыба речная знает всегда,
Где холодней, где теплей вода.
Надо вам знать, что Цзиэр в выпивке был не слишком силен, поэтому, приняв лишнюю чарку, сразу же захмелел. Друзья простились и ушли, а он, как повалился на траву, так тут же и уснул. И вот он вновь очутился в стране Хуасюй…
Государь страны издал высочайший приказ, по которому Цзихуа, имевшему титул Творца-сочинителя, разрешалось возглавить братию книжников, дабы навести среди них самый строгий порядок. Ему даровалось парчовое платье и пояс чиновника, а также желтый балдахин и оркестр музыкантов с барабанами и трубами. В поездках вельможу теперь сопровождала шумная свита, и его выезды собирали множество людей, которые кричали и толпились вокруг. Величественное и яркое зрелище! Вдруг однажды занялся пожар – со всех четырех сторон заполыхал страшный огонь. Цзихуа испугался и… проснулся. Видит: восток уже сияет лучами алого солнца, а он, как оказалось, заснул на солнцепеке. Приемыш закусил, а потом, взобравшись на вола, погнал стадо на лужайку. День стоял жаркий, солнце палило так, что не было мочи. Парень пожаловался старому Мо, но тот его успокоил:
– Есть у меня соломенная накидка и шляпа – постоянная снасть волопаса. Есть и дудка – ее обычно берут с собой пастушата. Я тебе их отдам, а ты хорошенько смотри за скотом. Помни, если какой вол похудает, взыщу с тебя строго!
– Дал бы еще и зонт, чтобы прикрыться от солнца, – попросил Цзиэр. – Что она – шляпа! Только макушку прикроет – и все!
– Откуда у меня зонт? Сорви в пруду лотоса лист покрупнее, вот и прикроешься.
Приемыш взял у старика соломенную одежду и дудку. Сорвав в пруду широченный лист лотоса, он взобрался на вола и поднял лист над головой, как зонт. Едет на воле и думает думу: «В стране Хуасюй я – знатный вельможа, а здесь у меня нет даже зонта. Приходится прикрываться лотосовым листом!» Внезапно пришла догадка: «А ведь мой лист – не иначе тот желтый балдахин, что я видел во сне. Верно!.. А накидка и шляпа – парадное платье!» Цзиэр приложил дудку к губам и дунул раз-другой. «А вот и оркестр!» Он усмехнулся. «Как ни ряди, а во сне жизнь веселее!»
По этому случаю есть стихотворение, которое здесь уместно напомнить:
Копны свежескошенных трав
видны на многие ли.
Легкий ветер подул, слышна
пастушья дудка вдали.
В сумерках поздно вернулся домой,
наскоро перекусил,
Уснул под луною, накидку с шляпой,
усталый, снять позабыл.
С этого времени всякий раз, когда Цзиэр погружался в сон, он оказывался в стране Хуасюй, где его окружали почет и богатство, но как только он просыпался, парень снова был прежним пастухом, который пасет свое стадо на склоне горы. И так день за днем. И каждую ночь видел он продолжение того же самого сна. Но для нашего рассказа вовсе не обязательно в тонких подробностях говорить о том, что случилось с Приемышем в эти дни и ночи. Мы выберем лишь несколько картинок из его удивительной истории.
Однажды государь той страны, куда во сне попадал Цзиэр, решил найти мужа для своей дочери-принцессы. Кто-то из чиновников представил доклад, в котором предложил:
– Янь Цзихуа, наш Творец-сочинитель, имеет ни с кем не сравнимый литературный дар, талантом своим превосходит других. Посему надобно выбрать его.
Государь согласился и дал повеление:
– Нынче мы отдаем нашу дочь, принцессу Фаньян, в жены Янь Цзихуа, имеющему титул Творца-сочинителя и дувэя – командующего столичными войсками.
В хоромах Цветущего, который стал государевым зятем, появилась жена. В этот час ослепительно ярко горели светильники, повсюду блистали драгоценности-подарки. Поразительное великолепие, несравненная красота! О судьбе Цветущего лучше всего сказать стихами, сложенными на мотив «Похвалы жениху», – вот они, эти стихи:
Чистый рассвет
пары благодати струит,
Взвился жемчужный занавес,
Музыка где-то звучит.
Толпы святых небожителей
покидают остров Пэнлай,
Упряжка фениксов и луаней
до земли их быстро домчит.
Грациозные, нежные
идут небесные феи.
Легкий ветер повеял —
Слышно, как мелодично звенит
Драгоценных подвесок нефрит.
Выступают одна за другой
гибкие, словно ивы.
Подобных красавиц нет на земле,
прекрасны они на диво.
У благородной принцессы Фаньян было удлиненное лицо и крупные уши [119]119
В старом Китае удлиненное лицо и крупные уши считались признаком благородства. В литературе нередко говорится о квадратном лице и ушах, свисающих до плеч, что также являло благородный облик.
[Закрыть], а говорила она протяжно, нежным и высоким голосом. Ходила чинно, но странно – будто кругами. С тех пор как Цветущий стал государевым зятем, он находился подле принцессы денно и нощно, а за столом они всегда сидели друг против друга. Если ж говорить о роскоши, что его окружала сейчас, то она не шла ни в какое сравнение с прошлым.
Но вот проснулся Цзиэр. И слышит, что кличет его хозяин, почтенный Мо. Он привел с собой колченогую ослицу и велел Приемышу пасти ее в стаде. Парень потянул за веревку. «Ночью мне досталась в жены принцесса, – усмехнулся он. – В день нашей свадьбы разливалось яркое сияние. А нынче? Что досталось мне нынче? Эта колченогая тварь!» Взобравшись на круп животного, он хорошенько уселся, как на воле, и попытался погнать ослицу в гору, но животное, по всей видимости, непривычное к седоку, заупрямилось и вместо того, чтобы идти вперед, стало кружиться на месте. Ослица каждый день тянула мельничный жернов, и ей поваднее было ходить по кругу. Делать нечего! Цзиэр слез с упрямой скотины, хлестнул ее плетью и потащил за собой. Так добавилась в его стаде еще одна животина. Боясь растерять животных, Приемыш не оставлял их ни на минуту, ему некогда было даже поесть спокойно, и порой он довольствовался сухою коркой. Да и старый Мо не давал ему поблажки: то и дело приходил посмотреть, все ли в порядке.
Да, днем Приемышу жилось нелегко, но зато ночью приходило блаженство. Так и в эту ночь увидел он во сне, будто веселится с принцессой-женой. Вдруг приходит известие, что на страну идут походом два соседа: Страна Черных Трав и Страна Радостных Волн [120]120
Страна Черных Трав и Страна Радостных Волн (Сюаньту и Лэлан) – названия древних областей, которые в эпоху Хань принадлежали Корее. В настоящей повести эти названия имеют не исторический, а, скорее, фантастический смысл.
[Закрыть]. Государь Хуасюй повелел зятю Цветущему, имевшему воинский чин дувэя, представить план боевых действий. В ямыне Творца-сочинителя тотчас собрались литераторы-книжники. Не спрашивая их совета о том, как надобно строить оборону или вести наступление, Цветущий завел высокие разговоры об истинных и честных помыслах, с помощью коих-де можно склонить соседей-врагов к миру. Многие чиновные люди рвались в бой, но Цветущий их советов не принял, и они удалились в смущении. Среди книгочиев оказались двое, представившие бумагу, в которой давали согласие ехать к соседям говорить о мире. Обрадованный Цзихуа щедро одарил их и направил к супостатам с посольством. Получив приказ, книжники отправились в путь и сумели уговорить недругов отказаться от похода. Цветущий доложил об этом государю, не преминув приукрасить заслуги своих подчиненных. Обрадованный монарх, посчитав успех посольства за великий военный подвиг, присвоил Цветущему титул хоу – владетеля Темной и Сладкой Волости, а также даровал Девять почетных регалий [121]121
Девять почетных регалий (или символов почетной должности) обычно жаловались удельным князьям. Это были: экипаж, запряженный конями, парадное платье, музыканты, красные ворота, парадное крыльцо дома, свита, лук и стрелы, топор и секира, жертвенные сосуды.
[Закрыть], возвысив тем самым над всеми вельможами двора. Богатство и знатность Цветущего достигли предела возможного. На этот счет есть такие стихи:
По совету Вэй Сяна мир заключили
с кочевниками-сюнну [122]122
Вэй Сян – цзиньский вельможа, живший в эпоху Вёсен и Осеней. Он склонил своего государя к миру с кочевниками. В тексте говорится о жунах – общее название западных инородцев, которые нередко ассоциировались с народом сюнну.
[Закрыть].
Ни один полководец не смог бы так
обогатить страну.
И стало легче распространяться
ученье о Дао-Пути,
Потому что при Сунах мечтали о мире
так же, как в старину.
Итак, Цветущий удостоился титула хоу и Девяти почетных регалий. Его выезды сейчас поражали ослепляющим великолепием. Одетый в роскошное парадное платье, в шляпе высокого вельможи, с державным скипетром в руке, он разъезжал в изящном экипаже, который везли кони, легкие, как птицы луань. Вокруг него свита с красными луками и черными стрелами; слева гарцуют всадники, в руках держащие червленые секиры, справа скачут воины с позлащенными топорами.
Как-то Цветущий возвращался от государя к себе в поместье. Вдруг, откуда ни возьмись, пред ним неизвестный ученый-книжник. Остановил лошадей и сказал:
– Ваша светлость! Почет и слава, которых вы достигли, дошли до предела. Их более нельзя умножать! Помните: солнце, что стоит на закате, рано иль поздно склонится к западу, а полная луна станет ущербной. Счастье уйдет, и появится горе. Сейчас пока еще не поздно остановиться. В стремительном вашем взлете имейте смелость отступить немного назад, чтобы потом не раскаиваться.
– У меня счастливая судьба! – рассмеялся Цветущий, довольный, что все его планы и желания сбылись. – Я действительно богат и знатен, как никто. А своими благами я хочу пользоваться сейчас, не думая ни о чем и не рассуждая. Что ты понимаешь, жалкий книжник! – Он громко расхохотался.
И вдруг его экипаж накренился, и Цветущий свалился на землю. Упал и… проснулся. Бросился к стаду и принялся считать волов.
– Беда! – завопил он, когда увидел, что недостает двух животных. Он стал бегать туда и сюда по горе, надеясь, что обнаружит какой-нибудь след. Вскоре на склоне он заметил вола, задранного тигром. Со вторым животным тоже случилась беда. Вол подошел к воде напиться, и стремительный поток унес его в пучину. Приемыш растерялся. Невольно вспомнился сон. «Там напали два недруга-соседа, а здесь потерял двух волов!» – сказал он про себя и со всех ног бросился к хозяину.
– Так-то ты сторожишь! – закричал разъяренный старик. – В свое время меня предупреждали, что для тебя главное – это поспать! Теперь я сам убедился. Подумать надо, погубить такую скотину!
Он схватил коромысло и бросился на парня.
– Так ведь то был тигр, – стал оправдываться Цзиэр. – С ним не то что я, и сами быки не совладают. Посуди сам, хозяин, как я мог спасти вола? Ну а с тем, что утонул, я тоже не мог ничего поделать. Скотина заходит в воду постоянно, сам знаешь. Кто ж мог подумать, что речка унесет вола?
Старый Мо чувствовал, что парень прав, но, раздосадованный потерей двух животных, он продолжал кипятиться и размахивать коромыслом. Как ни молил его Цзиэр о пощаде, как ни упрашивал, коромысло раз десять прошлось по его хребту и пониже. Утирая слезы, парень пошел к своему шалашу, держась рукой за поясницу.
– Вот тебе и девять регалий!.. Колотушки по гузну!
Вспомнился ему ученый муж, преградивший дорогу.
«Он советовал вовремя остановиться. Может, его слова означали, что мне больше не надо пасти волов?.. Правильно говорят, что во сне и наяву все бывает наоборот. Приснилась радость, жди горя; во сне – смех, наяву – слезы? Видно, все несчастья идут от заклятия, что я повторяю перед сном. Вот и получается, что ночью вижу радости, а днем – одни огорчения. Хватит! Больше не буду повторять заклинание! Посмотрю, что будет тогда!» Парень перестал читать заклинание, а горести его лишь умножились. Чудеса, да и только!
В эту ночь он снова попал в мир грез. Его супруга, принцесса Фаньян, вдруг занедужила. На спине у нее появилась красная опухоль, и жена слегла в постель. Цветущий испробовал все способы лечения, но ничего не помогало. Как раз в это время несколько сановников, не слишком видных по чину, но все же выдвинувшихся в последнее время, стали поговаривать, что, если с принцессой случится беда, звезда Цветущего закатится. Потом они раскопали какие-то ранние его прегрешения, настрочили донос, в котором писали, что Цветущий-де оказался неспособным построить заслон против врагов, что он, мол, сильно приукрасил свои заслуги, тем самым обманув государя и народ. В бумаге сообщалось также и о других его злодеяниях. Доклад царедворцев привел властителя в ярость. Он лишил Цветущего титулов и почетных регалий, запретил возглавлять заседания в Зале Творческого Созидания, а потом повелел заточить его в подземную темницу, где он должен был ждать допроса. Принцессе незамедлительно нашли нового мужа.
Два здоровенных стражника по монаршему повелению надели на Цветущего оковы и бросили в темницу возле выгребной ямы. Цзихуа чуть не задохнулся от смрада. «В какое страшное место я попал! – тяжело вздохнул он. – А я-то думал весь свой век наслаждаться богатством и славой! Видно, прав был тот книжник, сегодня сбылись его слова!» Из глаз его хлынули слезы. И тут он проснулся. «Нечистая сила! Какой страшный сон мне привиделся!» – вымолвил он, прокашлявшись от стоявших в горле слез. Бросив взгляд на животных, он заметил, что ослица лежит на земле. Парень стегнул ее раз-другой, а та не встает, да и только. Посмотрел Цзиэр на ослицу внимательнее и видит, что на спине у животного огромная рана – видно, веревка натерла. Парень всполошился:
– В прошлый раз мне крепко досталось за то, что я потерял двух волов. А сейчас еще эта тварь заболела! Если подохнет, снова отвечать придется!
Он бросился к речке, зачерпнул воды, промыл животному гноящуюся рану, дал пучок свежей травы. Потом с серпом отправился в гору, чтобы побольше нарезать травы. Увидел хороший куст, взмахнул серпом, но куст оказался крепким. Парень, разозлившись, схватил его обеими руками и выдернул с корнем. И вдруг в углублении он увидел каменную плиту, припорошенную рыхлой землей. Корни растения охватили камень со всех сторон и проникли в каждую щель и пору. Цзиэр подсунул под плиту серп, и плита приподнялась. Под ней оказалась глубокая яма, выложенная камнем, а в яме много золота и серебра.
– Сон среди бела дня! – взволновался парень и протер на всякий случай глаза. Посмотрел по сторонам. Нет, не сон: вон травы, деревья, которые можно даже сосчитать, а в небе плывут облака. Цзиэр отбросил прочь серп и лукошко для травы.
– Сколько же мне взять денег на жизнь? – Он выбрал слиток серебра весом пятьдесят лянов, а может, и больше. Поставив каменную плиту на место, он забросал ее землей, закрыл травой и отправился к старому Мо.
– Хозяин! – сказал он старику, не дав тому даже рта раскрыть. – Я плохо пас твоих волов, двух волов загубил. А нынче опять же случилось несчастье – захворала колченогая ослица. Видно, я плохо за ней смотрел. Хозяин, за все мои прегрешения возьми слиток серебра. Вычти, что нужно, а остальные верни мне на прожитие. И вот еще что: отпусти меня, а себе найди другого пастуха!
– Никогда не доводилось мне держать в руках такой большой слиток! Целый век я трудился да потел на земле, а видел одни лишь серебряные обрезки! – Старый Мо изумился и встревожился. – Откуда он у тебя? Может, ты с кем посторонним сделал недоброе дело? Отвечай по-хорошему! Если тут что неладно, тотчас сволоку тебя в управу. Там допытаются до правды!
– Все скажу, хозяин! – испугался Цзиэр. – Их много, этих слитков, там, где я их нашел. Я взял только один…
– А где взял-то?
– На горе… в одном месте! Я резал траву и ненароком ковырнул землю. А там каменная плита вроде крышки.
Старик понял, что ценности кем-то были схоронены, и велел парню молчать, а сам стал допытываться, где то тайное место. Цзиэр показал старику. Отодвинули вместе плиту – действительно, полна яма золота и серебра, счетом его не счесть.
Старик от радости чуть не грохнулся наземь.
– Сынок! – он погладил Цзиэра по спине. – Здесь столько добра, что его не истратить за целую жизнь. Волов моих пасти тебе больше не надо. Ты будешь жить в моем доме и вести счетные книги. Пить и есть станешь в свое удовольствие. Что до скотины, то я найду другого пастуха.
Посоветовавшись, они взяли часть денег, а оставшиеся закрыли рогожей, сверху набросали травы и отправились домой. Старик шел впереди, Цзиэр с тюком серебра на спине следовал сзади. Схоронив деньги, они снова вернулись и сходили туда еще и еще, пока яма не опустела. Радость старого Мо не знала границ. Он быстро нашел какого-то парня пасти скотину, а Цзиэра оставил у себя в доме. Он определил юноше для спанья место и сам старательно прибрал его постель. Цзиэр подумал: «Намедни во сне я испытывал великие муки. Кто мог подумать, что смрадная яма предвещала такие богатства! Однако ж сегодня именно так и случилось! Видно, правду говорят: во сне происходит все наоборот. А если так, зачем мне богатства во сне? И это пятисловное заклятие мне совсем ни к чему – незачем его повторять!» С этой мыслью он и уснул.
И привиделось ему, что государь страны Хуасюй отобрал у него все богатства, а его самого заключил в дом призрения, где Цветущий должен был коротать оставшиеся дни своей жизни. И вот тогда долетела до его слуха песня:
Дерево сохнет,
корень гниет.
Смысл в нашей жизни
кто же найдет?
Сражались шесть враждующих царств [123]123
Имеются в виду удельные княжества периода Борющихся Царств (V—III вв. до н. э.).
[Закрыть],
и мир был страданием полн,
Величаво стоят три священных горы [124]124
Подразумеваются три легендарных обиталища небожителей: Пэнлай, Фанчан, Инчжоу.
[Закрыть]
вдалеке от бушующих волн.
Некто кичится богатством,
потерял жемчужинам счет,
А его впереди разорение ждет.
Прав только тот,
кто чашу вина всему предпочтет
И возвышенно-чистую песнь
с друзьями споет.
Цветущий сразу узнал голос певца – это был тот самый ученый муж, который в свое время делал ему предостережения. Цветущий подозвал к себе книжника и спросил:
– Тогда я не последовал твоим наставлениям, учитель, и вот до чего докатился. Скажи, можешь ли ты помочь мне сейчас, в силах ли спасти меня?
И книжник сказал ему четыре фразы, выговорив их неторопливо и четко:
Проговорив странные слова, книжник заторопился уйти, но Цветущий схватил его за рукав и не отпускал. Книжник вырвался, и Цзиэр, оступившись, чуть было не упал. И тут он проснулся.
– Какая радость, что ничего не случилось! – воскликнул он, тараща глаза от испуга. – Чуть было не попал в дом призрения!
В этот момент на пороге появился старый Мо. Накануне у него был разговор с женой. Старик рассказал ей о деньгах, которые нашел парень, и о его редкой щедрости.
– У нас с тобой нет ни сына, ни дочери, кому мы могли бы передать хозяйство, – сказал Мо жене. – А сейчас еще эти большие деньги, которые свалились на нас нежданно-негаданно… В общем, думаю я, надо нам усыновить Цзиэра и передать ему хозяйство, чтобы жили мы втроем одной семьей. Он, глядишь, позаботится о нас. За его щедрость мы отплатим ему своей добротой.
– Верно говоришь! И правда, наше хозяйство передать некому, – поддержала его жена. – Можно, конечно, найти кого-то чужого и отдать ему все дело, только с незнакомым человеком одно беспокойство. А Цзиэра мы знаем. Он ничего особенного не требует и от нас ничем не отличается. К тому же теперь он богач – вон сколько денег! Возьмем его в сыновья и отдадим все хозяйство ему.
На том они и порешили. Старый Мо тотчас пошел к юноше со своим предложением.
– Я не смею! – вскричал Цзиэр. – Хоть убейте, недостоин я!
– Если ты против, то и мне не к лицу принимать от тебя все эти богатства. Словом, отказываться тебе никак нельзя. Мы уже решили с женой – целую ночь совещались!
Цзиэр, не смея противиться, четырежды поклонился старому Мо, а потом пошел поклониться его жене. Став приемным сыном, он теперь получил еще одно имя: Моцзи, что значит Мо Преемник. А сейчас послушайте стихотворение:
Некогда он
волов и ослицу пас.
Теперь неожиданно
стал он приемным сыном.
Как же с хозяином
он породнился сейчас?
Видно, всему
богатство было причиной.
Рассказывают, что с этого времени юноше стали сниться беспокойные и страшные сны: то вспыхнул в доме пожар, то случилось наводнение, то его ограбили воры, то потащили в суд. Вначале он думал так: «Пусть их! Ведь все эти беды приходят во сне, зато днем у меня радости. Все ж это лучше, чем ночью блаженствовать, а днем мыкать горе!» Но страшные сны повторялись каждую ночь, и, проснувшись, он долго не мог прийти в себя от дьявольских видений. Встревоженный, он снова принялся повторять старое заклятие, только сейчас оно не проносило ему облегчения, как раньше. Вы спросите почему? А все потому, что его сердцем крепко завладели думы о богатстве и выгоде, о самом себе и своем хозяйстве. Теперь он боялся, что случится пожар или его обворуют. Понятно, что беспокойная душа его находилась в полной растерянности. Не то, что раньше, когда он был простым пастухом, – ни тревог, ни волнений. Тогда каждая ночь проходила в беззаботном блаженстве, и он вкушал радости жизни знатного мужа.
Мо Преемнику очень хотелось вернуться к прежним грезам, но у него ничего не получалось. Сейчас он будто находился в пьяном дурмане, а его душу обволокла тупая одурь. Юноша заболел. Старик Мо решил вызвать к больному лекаря, и тут как раз к дому подошел незнакомый даос с двумя пучочками, завязанными на голове. Даос сказал, что он излечивает от помутнения рассудка. Мо повел его в гостевую комнату и позвал Моцзи. Тот узнал в пришельце странника, который когда-то дал ему заклинание.
– Разве ты не пробудился еще от сна? – спросил даос.
– Учитель! Я не забыл твоего заклятия и повторял его каждую ночь. И вот получилось, что во сне я имел все радости жизни, а днем случались беды. Тогда я бросил читать заклинание, и счастливые сны пропали. Сейчас снова стал его повторять, но – увы – напрасно. Скажи, отчего?
– Пять слов, что назвал тебе, – это заклятие духа ночи. В книге «Хуаяньцзин» [126]126
«Хуаяньцзин» – одна из священных книг буддистов.
[Закрыть]по этому поводу так говорится: «Некий пастух, кто богатства любил, однажды захотел узнать смысл жизни. Для этого он отправился в град Капилаваста страны Магадха, что находится на священной земле Джамбудвипа [127]127
Земля Джамбудвипа, страна Матадха, град Капила (Капилаваста) – священные места, часто упоминающиеся в буддийских книгах.
[Закрыть], где встретил Властителя Ночи по имени Пошаньпояньди [128]128
Имя духа ночи в данной повести совпадает с магической формулой-заклятием, которое даос дал герою.
[Закрыть]. Дух сказал: чтобы стать бодисатвой, надобно развеять темь и невежество и тогда засияет свет твоего освобождения». Слова заклятия следует повторять сотню раз, и ты увидишь сны радости. Я дал тебе это заклинание, потому что видел, что жизнь твоя полна тяжких забот. Сейчас все переменилось – днем ты имеешь почет и богатство, а ночью тебя терзают кошмары. Такова жизнь, в которой за радостью следует горе, а за цветущим взлетом – жалкое прозябание. Разве ты не убедился сам?
Только тут к Моцзи пришло настоящее прозрение.
– Учитель! – сказал он, склонившись в низком поклоне перед даосом. – Я и сам осознал, что в нашей жизни нет полного совершенства. Зачем мне теперь богатства и слава – весь тот почет, который меня окружал, когда я был знатным вельможей? Лучше я последую за тобой, учитель, уйду из семьи! [129]129
Уйти из семьи обычно означало уход в буддийские монахи. Здесь это выражение означает постижение даосской Истины.
[Закрыть]
– Я – ученик почтенного небожителя Циюаня с Южных Гор [130]130
Небожитель Циюань с Южных Гор – одно из прозваний Чжуанцзы.
[Закрыть]. Наставник как-то поведал мне о тебе и сказал, что твой облик отмечен знаком Пути. Он послал меня сюда с тем, чтобы я спас тебя. Поскольку сейчас ты увидел пределы жизни, ты можешь последовать за мной.
Моцзи рассказал старикам о своем решении, и те, видя, что за юношей и впрямь явился святой человек – небожитель, не стали перечить. К тому же юноша оставлял им много золота и серебра, которых хватило бы на долгое время. Моцзи, соорудив на голове два пучочка, ушел за даосом. И они исчезли, как уплывают вдаль облака. Неизвестно, что произошло с юношей дальше. Скорее всего, постигнув Дао, он стал небожителем. Если читатель не верит, пусть откроет книгу под названием «Истинный трактат Южных Гор», где он найдет эту историю. Здесь наш рассказ подошел к концу, и, как говорится, представление окончено. А сейчас послушайте стихи:
От мыслей пустых рождаются
сны в головах глупцов.
Эти мечтания можно
разрушить в конце концов
Окриком или действом [131]131
Окрик и действо (букв. «дубинка и брань») – один из способов обучения последователей буддизма (иногда и даосизма). Такого рода внезапный шок считался путем приобщения к Истине и достижения прозрения.
[Закрыть] —
не советами мудрецов.
