Текст книги "Заклятие даоса"

Автор книги: Автор Неизвестен

Надо сказать, что наставник Хун имел в уездной управе Тайху свои глаза и уши, поэтому, прослышав о приказе, он тотчас же скрылся. Ну, а Вану бежать было труднее, так как у него была большая семья, не говоря уже о громадном хозяйстве.

В то время, о котором идет наш рассказ, должность уездного оставалась свободной и обязанности начальника уезда исполнял чиновник по имени Хэ Нэн. Получив приказ начальника области, он немедля собрал отряд из двухсот солдат и направил его к Конопляному Склону. Отряд прошел всего десять ли, а Хэ Нэна стали одолевать сомнения.

«По слухам, этот Ван и его сын отличаются отвагой и воинственностью, – думал он, покачиваясь в седле. – К тому же у них всегда под рукой свыше тысячи человек рыбаков и прочего люда. Лезть туда – все равно что накинуть себе на шею петлю!»

Посоветовавшись с командиром – дутоу [254]254
  Дутоу – младший военный чин.


[Закрыть], он принял решение отсидеться несколько дней в каком-нибудь безлюдном ущелье, после чего сделал правителю области такой доклад:

– Слухи о том, что Ван Гэ замышляет бунт, верны. В его поместье и оружие и боеприпасы находятся в полной готовности. Ваш покорный слуга не смог своими малыми силами одолеть столь многочисленного врага и вынужден был вернуться. Почтительно прошу назначить другого отважного военачальника, который принесет вам успех.

Правитель Ли вызвал к себе инспектора-дуцзяня [255]255
  Дуцзянь – военная должность, начальник небольшого гарнизона.


[Закрыть]Го Цзэ, и тот доложил:

– Ван Гэ подмял под себя всю волость и не признает никакого начальства. Это уже тянется давно, все это так. Но где доказательства, что он замыслил мятеж? Или еще говорят, что он, мол, оказал сопротивление… А кто видел убитых или раненых? По моему неразумному мнению, войска пока посылать не следует, а надо бы все хорошенько выведать. Я готов поехать к нему сам, чтобы убедиться собственными глазами. Если у Вана нет бунтарских помыслов, следует убедить его приехать в область и дать объяснения. Если же он ехать откажется, значит, придется его наказать. И это сделать никогда не поздно!

– Верная мысль, господин дуцзянь! – согласился правитель Ли. – Отправляйтесь в путь и постарайтесь тщательно все разузнать. Но только держите ухо востро!

– Я прекрасно вас понял! – ответил Го.

– Сколько вам нужно людей?

– С десяток… может, немного побольше, этого вполне хватит.

– Я дам вам в помощь одного моего человека, – сказал Ли и вызвал к себе сыщика по имени Baн Ли.

– Он очень силен и не знает страха, – сказал правитель, показав на сыщика, который, отвесив поклон, скромно стоял в сторонке. – Возьмите его с собой, в опасную минуту он вам пригодится!

Надо сказать, что Го Цзэ в свое время имел с Ван Гэ приятельские отношения. Поэтому, отправляясь к нему, он надеялся договориться и решить возникшее недоразумение миром. Он думал, что поедет один, и вдруг неожиданно начальник области подсунул ему сыщика Ван Ли, который, сославшись на приказ начальства, будет повсюду совать свой нос и болтать лишнее. Словом, он может загубить все дело. А что, если от него отказаться?.. Нет, это вызовет у начальника подозрение… И Го Цзэ скрепя сердце согласился.

На следующее утро Ван Ли пришел к Го Цзэ, чтобы поторопить его с отправлением.

– Не забудьте захватить с собой приказ об аресте, – сказал он и добавил: – Если этот строптивец сам приедет в область, все будет в порядке. Однако ж он может заупрямиться. Тогда вы ему на шею накинете вот эту пеньковую веревку. И уж тогда, я думаю, он от нас никуда не денется… Закон есть закон!

– Приказ я, конечно, возьму, но говорить о нем сразу не стану, – ответил с неудовольствием Го. – Буду действовать по обстоятельствам!

Сыщик захотел взглянуть на приказ, и Го Цзэ был вынужден показать бумагу. Ван Ли попытался было оставить приказ у себя, однако Го воспротивился и положил его в рукав.

Го Цзэ и Baн Ли вскочили на коней и в сопровождении двух десятков всадников отправились в Сусун.

Узнав о решении Тайного Совета, Ван Гэ так и не смог понять, откуда исходят обвинения, которые ему предъявили. Поскольку никаких мятежных действий он на самом деле не замышлял, а все намерения его были чисты и понятны, он мало-помалу успокоился. Однако вскоре ему сообщили, что к его поместью направляется Хэ Нэн с отрядом солдат. Новость заставила его насторожиться. Потом он узнал, что к нему послан дуцзянь Го с небольшим охранением примерно из двадцати солдат. Подозревая ловушку, он приказал своим людям быть начеку и хорошо подготовиться к встрече. Сыну он велел с отрядом воинов спрятаться в засаде и следить за событиями, а если появятся войска, то вступить в бой.

У сына Ван Гэ была жена – дочь одного торговца солью из Тайху по фамилии Чжан. Услышав от мужа о военных приготовлениях, эта разумная женщина сказала свекру:

– Ваши ратные подвиги, почтенный свекор, давно вызывают зависть у чиновников области, и, конечно, им сразу стали бы известны мятежные планы, если бы они существовали. Но их нет. А коли так, то, по моему разумению, вам следует самому поехать в область и все разъяснить начальству. Ведь вины за вами никакой нет. Таким образом вы сможете сохранить семью. Совсем другое дело, если вы окажете сопротивление. Тогда вам припишут то, чего не было, и вам не оправдаться, даже если б вы имели целых сто ртов. Потом раскаиваться будет поздно!

– Го Цзэ – мой давний приятель, – возразил Ван. – Мы с ним сразу столкуемся.

А теперь расскажем о Го Цзэ. Добравшись до Конопляного Склона, он остановился перед воротами поместья. Хозяин уже ждал его возле входа.

– Господин дуцзянь, вот уж не думал, что вы пожалуете в наше захолустье, иначе я встретил бы вас как положено.

– Я прибыл к вам не по доброй воле… Вы, очевидно, догадываетесь…

Они поклонились друг другу, и хозяин пригласил гостя в залу, где усадил на почетное место. Они обменялись церемонными фразами. Го Цзэ сразу же бросилось в глаза, что в соседних пристройках царит оживление: туда и сюда сновали люди с обнаженными мечами и копьями. В сердце закралась тревога, но он не подал вида.

– Кто это с вами? – между тем спросил хозяин, указывая на Ван Ли.

– Это – господин Ван, чиновник из сыска, его послал со мной начальник области.

– Простите за оплошность… Примите мои извинения! – Хозяин поклонился Ван Ли и приказал управляющему проводить гостя в небольшую беседку сбоку от залы. Сопровождавшие Го стражники расположились в комнатах возле ворот. Для гостей приготовили три стола с угощениями: один – для Го Цзэ и хозяина, другой для Baн Ли, а третий – для стражников, которым принесли большое блюдо мяса и жбан вина, чтобы они наелись до отвала и напились всласть. Затем хозяин пригласил гостя в кабинет и спросил о цели визита. Гость, утаив от Вана приказ об аресте, сказал:

– До начальника области дошли нехорошие слухи, и он послал меня сюда, чтобы разобраться на месте. Господин Ван, думается, вам следует самому поехать в область и объясниться. Я со своей стороны сделаю все, что в моих силах, и помогу вам. Если же вы останетесь дома, многие решат, что дело нечисто.

– Мне нужно обдумать предложение, – проговорил Ван, – а пока прошу – выпьем.

Го Цзэ искренне хотел помочь Ван Синьчжи. Поскольку сыщика Вана поблизости не было, он принялся горячо убеждать хозяина дома, но эта настойчивость вызвала у Вана подозрение.

Было душно. Воздух был насыщен влажными испарениями, как это нередко бывает в шестую луну. Хозяин предложил гостю раздеться, чтобы было приятнее пить вино, однако Го отказался. Он несколько раз порывался встать, но хозяин его не отпускал. Так они просидели с часа сы до часа шэнь [256]256
  Сы – время с 11 до 13 часов, шэнь – с 17 до 19 часов. С часа сыдо часа шэнь – с 11 часов утра до 7 часов вечера.


[Закрыть]. Трапеза все продолжалась, и хозяин по-прежнему подливал гостю вина в большую чару. Стало темнеть. Опасаясь, что хозяин предложит ему ночевать, Го Цзэ решительно встал.

– Все, что я вам здесь говорил, – чистая правда! Я не кривлю душой и не обманываю. Соглашаться или нет – ваше право, но надо решать скорее. А подозревать друг друга совсем ни к чему!

– Сиянь! – сказал захмелевший хозяин, назвав второе имя гостя. – Вы мой давнишний приятель, и я могу говорить с вами начистоту. Меня облыжно оклеветали, правда, до сих пор мне неведомо, откуда пошла эта лживая сплетня. Если я сейчас появлюсь в области, правитель, не разобравшись, обвинит меня во всех тяжких грехах, лишь бы только потрафить начальству. А ведь каждому дорога своя жизнь, даже какой-нибудь мыши или птахе, не говоря уже о человеке! Сиянь! У меня есть четыреста лянов, которые я хочу предложить вам в знак своего расположения. Прошу вас оттянуть срок моей поездки на два-три месяца. За это время я свяжусь с кем-нибудь из влиятельных лиц в Линьани, и, быть может, мне удастся убедить сановников из Тайного Совета в своей невиновности. Если начальство скажет, что дела мои в порядке, тогда я покажусь в области… Не отказывайтесь от денег в память о нашей прошлой дружбе.

Го Цзэ не хотел брать денег, но, боясь обидеть хозяина, все же согласился:

– К чему этот щедрый дар? Я и так помог бы вам по старой дружбе! – Го принужденно улыбнулся. – Но, если вы настаиваете, я принимаю подарок, хотя в свое время возвращу вам его сторицей. – И он взял деньги.

Кто бы мог подумать, что как раз в этот момент возле окна стоял Ван Ли, который слышал весь разговор и видел деньги! Обиженный, что его обошли, он в сердцах грохнул кулаком по переплету окна и пьяным голосом крикнул:

– Хорош господин инспектор! Тайный Совет по приказу самого государя повелел арестовать мятежника, а дуцзянь, видите ли, принимает от него деньги и обещает оттянуть сроки! Подумать надо, до чего дошел!

А в это время рядом в засаде находился Ван Шисюн со своими воинами. Услышав крики сыщика, он выскочил из тайного места и бросился к Го Цзэ.

– Значит, у тебя есть тайный приказ императора? – воскликнул он и приказал солдатам скрутить гостя веревкой. – Отцу толкуешь о дружбе, а сам хочешь его обманом затащить в область! Погубить его собираешься!

Видя, что дело принимает дурной оборот, сыщик Ван бросился наутек, но ему преградил дорогу верзила с тесаком в руке.

– Ты куда, прохвост? – заорал детина, которого звали Лю Цином по прозвищу Тысяча Цзиней. Он был приближенным хозяина дома.

Ван Ли, выхватив из-за пазухи нож, бросился на врага, намереваясь пробиться вперед, но Тысяча Цзиней хватил его тесаком по левой руке. Сыщик Ван, превозмогая боль, побежал вперед, преследуемый по пятам противником. У ворот поместья послышались громкие крики. Оказывается, дворня Ван Гэ уже рубила стражников. Через несколько мгновений все было кончено. Ван Ли понял, что с такой раной, как у него, ему далеко не убежать. Воспользовавшись суматохой, он бросился на землю, притворившись мертвым. Дворня крючьями выволокла его наружу вместе с телами убитых и бросила возле стены. Там уже громоздилась высокая куча трупов.

Когда происходило сражение, Ван Синьчжи прошел в зал, куда привели связанного Го Цзэ. Инспектора обыскали и в рукаве халата обнаружили приказ, свернутый в трубку. Разъяренный хозяин приказал отсечь посланцу голову. Го Цзэ бросился на колени.

– Я ни в чем не виноват! Это уездный Хэ оклеветал вас. Он сказал правителю области, что вы будто бы оказали сопротивление войскам, и правитель сильно разгневался. Потом правитель приказал мне ехать к вам, и я вынужден был подчиниться приказу. Если бы здесь оказался этот Хэ, вы сами бы во всем убедились, а я добровольно принял бы смерть.

– Этот пес – уездный – мог наболтать всякого вздора, но и ты хорош, тебе тоже следует отрубить твою ослиную голову! – Ван распорядился запереть Го Цзэ во флигеле. Затем он велел сыну ехать в горы, в те места, где плавили железо, и сообщить работникам, чтобы они были наготове.

Как известно, крестьяне, живущие в горных деревнях, – народ по большей части пугливый. Прослышав о мятеже, который поднял хозяин Ван, многие сразу же убежали в дальние горы и затаились. Другое дело – рабочий люд, что трудился в плавильнях. Эти отпетые головушки явились в поместье в одни миг. Свыше трехсот человек пришли по кличу хозяина и сразу же стали готовить себе провиант – резать коров и лошадей. Четверо из этих удальцов выделялись особенной отвагой и смелостью. Звали их так: Гу Четыре Восьмерки, братья Дун Третий, Дун Четвертый и Цянь по прозвищу Четыре Двойки. Вместе со всеми, кто пришел в этот день в поместье, они сидели за пиршественным столом и с удовольствием пили вино. Пиршество продолжалось до пятой стражи, пока все не наелись и не напились досыта. Тут перед ними появился хозяин Ван в облачении воина.

 
Волосы собраны
     в большой боевой пучок.
Из белой парчи
     его парадный наряд.
Сапоги до колен
     туго стянул шнурок.
В талии крепко
     перепоясан халат.
 
 
Торчат из колчана
     несколько гибких стрел.
Поднят в руке
     тяжелый меч боевой.
Кто же еще
     так величав и смел?!
Живет в Мадипо
     воистину славный герой.
 

Надо вам знать, что в конюшне у Вана стояли три иноходца, которые в день могли пробежать несколько сотен ли. Кони ценились дорого – по тысяче золотых каждый. Звали их так: Сметливый Гнедой, Караковая Малышка и Матушка Пань.

Хозяин Baн выехал верхом на кобыле Матушка Пань, которую вел под уздцы Лю Цин но прозвищу Тысяча Цзиней. Облик Лю Цина можно описать так:

 
Борода как щетина, злые глаза,
     весьма свирепый взгляд.
Рост его – целых восемь чи,
     сверкает парчовый наряд.
 
 
Длинные руки – железные палки,
     с каждым готов на бой.
Встретив такого богатыря,
     задрожит от страха любой.
 

Ван Гэ выехал во главе передового отряда из сотни бойцов. Еще триста воинов вели сзади оба Дуна и Цянь. Ван Шисюн верхом на Караковой Малышке в сопровождении Гуна на Сметливом Гнедом, который вел еще свыше ста человек, возглавлял тыльный отряд. В нем находился связанный дуцзянь Го Цзэ. Трижды прозвучал боевой сигнал, и многочисленная кавалькада двинулась в сторону уездного города Сусуна, где Ван Гэ собирался захватить уездного чиновника Хэ Нэна. Поистине:

 
Человек и не думает
     тигру вред причинить.
А тигр, однако, замыслил
     того человека сгубить.
 

Когда до города осталось всего пять ли, стало светать. Цянь Две Четверки обратился к Ван Гэ:

– Хозяин! Чтобы захватить уездного, надо в город заслать лазутчиков. Они свяжут его и притащат сюда. А устраивать шум совсем ни к чему.

Ван Гэ согласился. Велев Цяню стоять со всеми силами здесь, он вместе с двумя Дунами и Лю Цином во главе отряда из двадцати с небольшим человек направился к городу. Возле городского рва стайка мальчишек, взявшись за руки, пела песню:

 
Жила-была красотка,
И звали ее Ван.
Украла как-то лодку,
Переплыла Чанцзян.
Сколько на это
Она затратила дней?
Лучше выпить чарку,
Да проку не будет в ней.
 

Ван Гэ, пустив коня вскачь, подъехал к мальчишкам и шуганул их. Ребятишки мигом исчезли. В душу Вана закралось нехорошее предчувствие. Он въехал в город. Возле уездного ямыня стояла непривычная тишина, хотя был час присутствия. Ван спешился. Из ямыня, что-то бормоча себе под нос, вышел старик – ночной сторож.

– Эй! – схватил его за рукав Лю Тысяча Цзиней. – Где уездный Хэ?

– Вчера поехал в Восточную деревню по какому-то делу, еще не вернулся.

Ван Гэ велел старику показать дорогу. Они выехали из восточных ворот, а через двадцать с небольшим ли увидели величественное здание, оказавшееся Храмом Грядущего Счастья. Жители уезда приходили сюда помолиться духам, которые являли им свою божественную силу.

– Там можно узнать! – проговорил старик, указывая на храм. – Когда начальник отправляется в деревню, он непременно останавливается здесь отдохнуть.

Ван Гэ слез с коня и вошел в ворота. Монахи, перепуганные воинственным видом гостя и его спутников, вооруженных сверкающим оружием, упали на колени.

– Где уездный? – спросил Ван.

– Он ночевал здесь, а утром в пятую стражу уехал… Куда, не знаю, – ответил монах.

Убедившись, что сторож ямыня сказал правду, Ван Гэ отпустил его и велел своим людям готовить обед, а еще нескольким воинам разведать все вокруг и узнать, где затаился уездный чиновник. Подошел час шэнь, а новостей все не поступало.

Встревоженный Ван приказал людям поджечь храм, который вспыхнул, как факел, и сгорел дотла. Отряд отправился обратно.

– Начальник! – обратился к Вану Лю Тысяча Цзиней. – Уездный хотя и скрылся, но в ямыне наверняка остались его жены и дети, которых надо взять в заложники. Он тогда мигом явится!

Ван Гэ согласился. Отряд подъехал к восточным воротам, но они почему-то оказались запертыми, хотя еще и не стемнело. Что произошло? Оказывается, сыщику, который, как нам известно, прикинулся убитым, удалось бежать из поместья и незаметно пробраться в город. Он рассказал о том, что случилось, уездному коменданту. А тот, позеленев от страха, приказал немедля закрыть городские ворота и приготовиться к обороне, а потом направил начальнику округа срочную бумагу о том-де, что Ван Гэ поднял мятеж, истребил много людей и что его следовало уже давно арестовать.

Тем временем Ван приказал поджечь ворота и готовиться к атаке. И вдруг невесть откуда налетел чудовищный вихрь, который поверг воинов Вана в смятение. Кобыла под Ваном, тревожно заржав, отпрянула назад и встала как вкопанная. Ван Гэ, вскрикнув от неожиданности, свалился на землю. Вот уж действительно:

 
Не знает никто —
     он мертв или жив?
Наземь упал
     и недвижим лежит.
 

Лю Цин, заметив, что хозяин упал с коня, бросился на помощь, но тот лежал недвижимый, будто мертвый. Лю Цин, обхватив его, посадил в седло и повел лошадь под уздцы. Оба Дуна ехали по бокам. У южных ворот им повстречался Ван Шисюн с отрядом из двадцати-тридцати человек с факелами в руках. Они прошли около двух ли, и Ван Гэ постепенно пришел в себя.

– Со мной произошло что-то странное! – воскликнул он. – Я увидел какого-то духа ростом в несколько чжанов. Он был в белом халате, а поверх – золотые латы. Сидел он на городской стене, а ноги свешивались до самой земли. Подле него толпилось великое множество воинов. В руках они держали стяги с надписью «Грядущее Счастье». Вдруг дух поддел меня ногой, и я свалился с коня. По всей видимости, божество прогневалось на меня за то, что я сжег храм, и послало эту напасть… Но все равно завтра мы вновь пойдем в бой, только дождемся, когда подойдут главные силы.

– Отец, ты еще ничего не знаешь, – проговорил сын, – от нас ушел Цянь. Видно, испугался, что оборона будет затяжной… А за ним потянулись другие. Из трех отрядов сейчас остался только один. Нам лучше вернуться домой и там обсудить, что делать дальше.

Слова сына огорчили и встревожили Вана. В это время они подъехали к лагерю. Гун, верный своему слову, остался на месте. В этом отряде по-прежнему находился и Го Цзэ, заключенный под стражу. Не помня себя от гнева, Ван Гэ поднял свой меч и рассек узника на две половины, после чего приказал отряду возвращаться в Конопляный Склон. Пока они шли по дороге, разбежалось еще много людей, и в поместье вернулось не больше шестидесяти человек. Ван Гэ был подавлен.

– Я всегда соблюдал верность и долг, – вздохнул он, – однако нашелся злодей, который оклеветал меня. Как я мог оправдаться перед властями? Оставалось одно – захватить этого чиновника Хэ и, узнав от него правду, смыть свой позор. Я когда-то мечтал, что с помощью удальцов-воинов, которых найму на казенные деньги, смогу навести порядок на берегах Чанцзяна и Хуайхэ и вычистить из ямыней казнокрадов и лихоимцев… Я думал и о славе, которая придет ко мне, и о милостях двора, которые последуют за те великие подвиги, что я свершу во имя Отчизны. Но, видно, планы мои никогда не сбудутся. Увы! Такова судьба!

Ван обратился к Гуну и воинам:

– Братья! Я многим вам обязан за то, что вы верно мне служили. Но вы знаете также, что свершивший преступление рано или поздно будет пойман и наказан. Поэтому я вам советую: свяжите меня и передайте властям. Жизнью я своей не дорожу, а вы, быть может, избежите наказания.

– Что ты говоришь, хозяин! – воскликнул Гун. – Ты был добр к нам, и мы всегда чувствовали твою заботу, поэтому нынче, в минуту смертельной опасности, мы останемся подле тебя! Не равняй нас с Цянем! Мы тебя не предадим!

– И все ж я повторяю, Конопляный Склон стал гиблым местом. Когда придут солдаты, отступать будет поздно. Вы сами знаете, что государственное дело – дело особое и пощады от властей не жди, как нечего ее ждать от тигра или удава. В общем, лучше вовремя схорониться. Может быть, Небо смилостивится, сохранит нить нашего рода, и мои потомки останутся здесь. Иначе, куда деться моей душе после моей смерти?.. – На глазах Вана навернулись слезы. Гун и другие воины, склонив головы, стояли в скорбном молчании. Ван Шисюн заплакал.

– Медлить нельзя! Утром сюда нагрянут государевы солдаты. Вы можете спрятаться на озере Небесная Пустошь. Там живет несколько семей рыбаков, на которых можно положиться.

Ван Гэ достал золото и жемчуг. Половину драгоценностей он сразу же отдал двум Дунам. Он велел им сменить фамилию и, переодевшись торговцами, идти в Линьань и рассказывать повсюду, что Ван Гэ не мыслил мятежа, а что его довел до бунта уездный Хэ. Словом, они должны объяснить людям, как произошла досадная несправедливость. Вторую половину драгоценностей Ван передал Гуну и попросил его укрыть трехлетнего внука в волости Уцзюнь.

– Начальство, конечно, решит, что я подамся на север, дабы связаться с врагами. Вряд ли им придет мысль, что я затаюсь где-то поблизости… А когда шум позатихнет, направляйтесь в Суйаньский уезд, что под Яньчжоу – к моему старшему брату Ван Шичжуну. Он вас приютит.

Оставались иноходцы, которых Ван решил подарить друзьям, но Гун от них отказался.

– Масти они необычной, их сразу приметят. На них далеко не уедешь!

– Чужим я тоже их не оставлю! – вскричал Ван и, подняв меч, зарубил любимых коней. Во многих местах поместья запылали костры, пламя взметнулось к самому небу. Освещенные багровыми отблесками, Ван Гэ и его друзья расстались, смахивая слезы, выступившие на глазах. Жена Шисюна, узнав о решении свекра увести мальчика, оглашая воздух рыданиями, бросилась в огонь. Да! Если бы в свое время Ван внял словам невестки, вряд ли он пережил бы такой страшный день. Правильно говорится в стихах:

 
Лекарство полезное
     всегда горчит.
Правдивая речь
     всегда огорчит.
Есть жены на свете —
     помни о том! —
Что превосходят
     мужчину умом.
 

Как бы ни каялся и ни убивался сейчас Ван Гэ, помочь было ничему уже нельзя!

Когда небо посветлело, он велел своей дворне расходиться, кто куда хочет, а сам с женой и сыном, слугой Лю Цином и еще тридцатью верными людьми направился к озеру Небесная Пустошь, что в уезде Ванцзян. На берегу стояли пять рыбацких баркасов, в которых беглецы поплыли к камышовым зарослям, где намеревались укрыться.

Здесь наша история вновь разделяется на две части, и сейчас мы расскажем об аньцинском правителе области Ли. Бумага из Сусуна привела его в смятение. Составив срочный доклад начальству, он отправил в уезд приказ собрать войска против мятежника. Военный инспектор области Цзянхуай в бумаге, представленной трону, еще больше раздул события. Вскоре Сын Неба повелел Тайному Совету дать распоряжение местному командующему гарнизоном немедля двинуть войска всех ближних волостей против мятежников, захватить бунтарей и уничтожить. Под началом Лю Гуанцзу набралась большая армия из четырех или пяти тысяч солдат. Командующему было уже известно, что Ван Гэ сжег свое поместье и подался в плавни, поэтому он приказал воинам сесть в лодки и преследовать противника по воде, а отряду из Пинцзяна велел перерезать дорогу и преградить путь мятежников к отступлению.

Надо сказать, что командиры государевых войск, понаслышавшись о беспримерной отваге Ван Гэ и храбрости его многочисленных сподвижников, боялись встречи с ним и не отважились углубляться в плавни. Те, что командовали войсками на суше, остановились возле Ванцзяна, а те, кому было велено преследовать врага в лодках, кружили вдоль залива у самого берега. Солдаты занялись грабежом и тратили попусту казенный провиант. Так прошло больше двадцати дней. На озере по-прежнему было тихо.

Среди государевых солдат нашлись смельчаки, которые на легких и быстрых лодках подплывали к плавням, надеясь получше разведать обстановку. Они видели вдалеке, в зарослях тростника, неисчислимые огни и слышали гул барабанов и гонгов, но приближаться не решались.

Прошло еще несколько дней, и лазутчики донесли, что огни на озере потухли, а звуков не слышно. Командиры приказали вывести суда из залива. Многочисленные лодки с развевающимися стягами, под гром барабанов и гонгов и воинственные крики солдат поплыли к середине озера. Однако никаких судов противника они там не увидели, даже рыбацкие баркасы и те пропали неизвестно куда. Солдаты осмотрели камыши, в которых недавно горели огни, и не увидели ни души. Стояли лишь несколько обуглившихся и развалившихся баркасов, а возле них громоздились кучи стружек и соломы. По мелководью бродили едва двигавшиеся от голода козы. К ногам животных были привязаны большие барабаны, издававшие громкие звуки от ударов козьих копыт. Огонь поднимался от стружек и сухостоя, подожженных заранее. Значит, Ван Гэ давным-давно ушел с озера и подался по реке на восток. Командиры государевых войск, встревоженные тем, что они упустили преступника, устремились за ним в погоню. Приблизившись к устью, они заметили пять рыбацких баркасов, в которых сразу же признали те, что стояли на озере. На палубе одного из них виднелась фигура человека. Когда суда сблизились, солдаты перепрыгнули на борт и, схватив незнакомца, потащили его к своему начальству.

– Меня зовут Пань Су! Я мелкий торговец из Сычуани, – закричал человек со слезами в голосе. – Три дня назад я, закончив свои дела, вместе с родственниками на двух больших судах приехал сюда. Неожиданно мы столкнулись с бандитами, которые напали на нас со своих рыбацких лодок. Их главарь (он назвался Двенадцатым Ваном) велел нам поменяться с ними судами, потому как хотел разместить своих людей на наших больших лодках, только мы не согласились. Тогда бандиты выхватили мечи и закричали, что нас прирежут, и мы, понятно, уступили. Взгляните, милостивые господа, разве в таких посудинах доплывешь до Сычуани? Горе нам, горе! Где мы теперь найдем свои лодки?

Начальники устроили совет.

– Ясно, что лодки торговцев захватил Ван Гэ, который назвался Двенадцатым Ваном, – сказал один. – Очевидно, большинство его людей разбежались, а оставшиеся разместились на этих судах. Теперь-то мы с ним справимся. Будем преследовать!

И они устремились в погоню.

Когда отряд добрался до Скалы Сбор Камней, они увидели на воде множество боевых судов. Оказалось, это пришли войска из Тайпинского уезда, посланные с задачей перерезать мятежнику путь, если тот попытается проскользнуть. Солдаты проверяли все проходившие мимо скалы суда. Командиры отрядов встретились, чтобы обсудить обстановку.

– Ван Гэ удалось скрыться с озера и пробраться в Янцзы, – сказал начальник войск из Аньцина. – Там он захватил два больших торговых судна, на которых разместил семью и всю свою челядь. Он должен был пройти мимо скалы, но почему-то его здесь никто не заметил, хотя я его преследовал по пятам. Не знаю, в чем дело!

– Значит, этот бандит и меня обвел вокруг пальца! – воскликнул второй командир. В его голосе слышалась тревога. – Два дня назад под вечер здесь действительно проплывали два судна, на которых ехало много людей с детьми, очевидно, одна семья. Их глава, назвавшийся военным ревизором Ван Чжунъи из провинции Сычуань, посетил меня на борту, одетый в полную парадную форму. Он рассказал, что срок его прежней службы истек и он, получив повышение, едет сейчас на новое место. Конечно, это был Ван Гэ… Вот только куда он теперь девался?

Военачальники судили да рядили, что делать дальше, но было ясно одно – мятежника они прозевали и скрыть это было уже невозможно. Надо было срочно искать оправдание перед начальством. Узнав о новости, правитель области пришел в большое волнение. И не удивительно, ведь этот Baн Гэ все время ускользал от него, будто дух. Правитель обратился за помощью к Тайному Совету, испросив разрешения объявить награду за поимку преступника. Повсюду развесили портрет Ван Гэ с подробным описанием его внешности. В бумаге говорилось, что за поимку мятежника объявляется награда в десять тысяч связок монет и обещается повышение на три ранга. Если же схватят жену или кого из родни, тому назначается награда в три тысячи связок и повышение на один ранг.

А теперь нам пора вернуться к Ван Гэ, который с семьей и челядью на двух больших судах плыл в это время к озеру Тайху. Он хорошо знал, что солдаты преследуют его по пятам и могут вот-вот схватить. Поняв, что на Тайху ему от них не уйти, он затопил лодки, а семью отдал на попечение знакомых рыбаков, щедро им заплатив за хлопоты и пообещав, что через год он вернется. Сыну своему Шисюну и слуге Лю Цину он наказал идти с повинной в управу Увэйского округа к чиновнику, ведающему сбором налогов, и к начальнику уезда. Он велел им честно покаяться в своих прегрешениях и рассказать, что отец не помышлял о мятеже, а стал жертвой злого навета уездного Хэ. А в настоящее время отец-де скрывается в столице и ждет удобного случая объясниться, а потому слать за ним войска не надо. Ван Гэ сказал сыну, что действовать следует быстро, чтобы сохранить семью. Шисюн, выполняя волю отца, сделал все, как тот ему повелел. Начальник Увэйского округа, тщательно допросив явившегося с повинной Шисюна, отправил его под конвоем в Линьань, а сам, распорядившись о продолжении поисков Ван Гэ, отправил доклад в Тайный Совет.

Между тем Ван Гэ простился со своими ближними и, сменив платье, направился в Линьань. Несколько дней он прожил в городском предместье, ожидая вестей от сына, но так и не дождался. Ван вспомнил о старом приятеле Бай Чжэне, который служил в северном посаде чиновником по приему жалоб. Поздней ночью он отправился к северной заставе, где стоял дом Бая, и постучал в дверь. Бай Чжэн, напуганный визитом нежданного гостя, сначала не хотел его пускать.

– Брат! Не бойся! – сказал ему Ван. – Я не собираюсь тебя вовлекать в неприятности.

– Зачем ты сюда пришел, почтенный Ван? Ты же знаешь, что тебя всюду ищут!

– Решил явиться с повинной!

У Бай Чжэна отлегло от сердца.

Рассказав хозяину о своих обидах, Ван попросил помочь ему связаться с властями и поклялся, что готов дать любые показания.

– По крайней мере умру спокойно! – закончил он свой рассказ.

Гость остался ночевать, а на следующее утро Бай Чжэн отправился в Тайный Совет. Вана немедленно заключили в тюрьму при следственном приказе, и тюремные экзекуторы тотчас приступили к пыткам, чтобы узнать от него, где скрывается семья и кто его верные сподвижники.