Текст книги "Заклятие даоса"

Автор книги: Автор Неизвестен

Забрезжил рассвет. Их лодка плыла по Лухэ и уже находилась в ста десяти ли [44]44
  Ли – китайская верста, равная 576 м.


[Закрыть]от дома. Женщина разомкнула веки и, взглянув на своего спутника, к удивлению, обнаружила, что перед нею не Ян, а Юй Шэн, который живет за воротами Цихуамынь.

– Как ты здесь очутился? – в ее голосе слышался испуг.

– Чего забеспокоилась, сестрица? Ведь ты же сама назначила этот побег. – Юй Шэн рассмеялся. – В тот день по дороге из храма ты завернула к моему очагу и не погнушалась скромным столом. Благодарствую, что ты не отвергла мои ласки и одарила своею любовью. Ты что, за памятовала?

Красавица Мо сидела недвижимая, стараясь вспомнить, что произошло в тот злополучный день. В ее сознании всплыли отдельные картины. «…Я пила у него вино, потом мы побаловались любовью. А что было потом?.. Наверное, я обозналась и выболтала свой секрет, а когда пришла в себя, все позабыла. Думала, что договорилась с Яном, а на самом деле рассказала Юй Шэну. Если все это так, мне остается помалкивать и безропотно следовать за ним… Вот только как бы сообщить Яну?»

– Куда мы едем, братец? – спросила она.

– В Линьцин! Это большое селение с пристанью. Там у меня есть знакомый. Немножко поживем у него, пока я не подыщу себе занятие. Будем с тобой нежиться в одном гнездышке. Ах, какое это удовольствие!

– У меня среди вещей схоронены деньги. На какое-то время нам хватит. Можешь взять на прожитье.

– Прекрасно! – обрадовался Юй.

Итак, красавица Мо и Юй Шэн направились в Линьцин.

В этом месте наш рассказ о беглецах прерывается, и мы должны возвратиться к Сюй Дэ. Закончив в ямыне свои дела, он возвратился домой, а там тихо и пусто – все вещи, хранившиеся в сундуках да баулах, исчезли.

– Потаскуха! – выругался Сюй. – Наверно, убежала со своим полюбовником!

Он пошел расспросить соседей, а те сказали:

– Видно, она исчезла ночью. Утром мы посмотрели – дверь на запоре, а что творится внутри – нам неизвестно. Ты, верно, и сам понимаешь, с кем она убежала.

– Наверняка она сейчас у Яна. Больше ей негде быть!

– Догадаться нетрудно! Мы думаем то же! – поддакнули соседи.

– Почтенные! – обратился к ним Сюй. – Раньше я скрывал безобразие, что творится в моем доме, но сейчас все равно оно всплыло наружу. Ясно, что это делишки Яна Второго и без суда здесь не обойдешься. Поэтому прошу двоих из вас быть у меня в свидетелях. А сейчас я пойду к этому Яну и устрою скандал. Пусть ответит, где моя жена!

– Если дойдет до суда, само собой, будем свидетелями, – сказал кто-то из соседей. – Твоя история всем известна.

– Очень прошу вас, почтенные, уж вы потрудитесь! – сказал Сюй. Кипя от злости, он устремился к дому Яна Второго и подошел как раз в тот момент, когда Ян выходил из ворот.

– Куда девал мою жену, где ее спрятал? – Сюй схватил соперника за грудки. Ян хотя и не понял в чем дело, но все ж оробел, поскольку чувствовал себя виноватым.

– Чего пристаешь! Ничего я не знаю! – испуганно оправдывался он.

– Нечего юлить! У нас на улице все знают, что ты путался с моей женой. Вон и свидетели! Пойдешь со мной в управу!

– Знать не знаю, куда пропала твоя жена! Я сижу дома, а он, видите ли, требует жену! Да еще и в управу тащит неповинного человека!

Но Сюй Дэ не стал ничего слушать. Вместе с соседями потащил он Яна в сыскной приказ, где все его хорошо знали. Яна Второго сразу же бросили в темницу. На следующий день Сюй Дэ настрочил жалобу о краже жены и передал ее на имя столичного прокурора, откуда последовало распоряжение произвести самое строгое дознание. Чиновник по уголовным делам без промедления приступил к допросу, но Ян Второй все начисто отрицал. Тогда Сюй Дэ привел соседей, которые подтвердили, что Ян блудил с женой Сюя. Чиновник велел принести пыточный инструмент. Не выдержав истязаний, Ян сознался, что он имел с женщиной непристойную связь.

– Если с ней блудил, значит, ее и увел! – сказал чиновник.

– Блуд я с ней не скрываю, а вот что украл ее – этого на себя не возьму.

Чиновник допросил соседей и Сюя.

– А может быть, эта Мо еще с кем грешила? Кто-то еще был у нее?

– Больше как будто никого не было, – ответил Сюй. – Греховодила только с Яном Вторым.

– Крутил с ней лишь этот Ян, это все знают, – подтвердили соседи. – О другом разговоров вроде бы не было!

– И ты еще смеешь отрицать! – закричал чиновник. – Куда девал женщину? Признавайся!

– Нет ее у меня! Не знаю, куда она подевалась! – взмолился несчастный.

Рассвирепевший чиновник велел подчиненным усилить пытки, и Ян, не выдержав, признался:

– Мы договорились с ней о побеге, только до конца не решили, потому как сам я бежать не хотел. А вот что с ней стряслось потом – этого сказать не могу!

– Если вдвоем замыслили побег, а сейчас ее нету, значит, твое это дело. Ты ее где-то скрываешь, и вы распутничаете по ночам. А здесь изворачиваешься и хитришь! Ничего! Посидишь в темнице дней пять, может, тогда признаешься, где прячешь чужую жену!

Яна Второго бросили в тюрьму, а через несколько дней учинили новый допрос. Но Ян отвечал, как и прежде, ни в чем он другом не сознался. В управу то и дело наведывался Сюй Дэ, после его прихода заключенному учиняли очередную пытку и били нещадно батогами пониже спины, но дело так и не прояснилось. Об истории, в какую попал Ян, можно сказать поговоркой, несколько простоватой, но точной:

 
Кусок украл черный кобель,
     а белому – нагорело.
Беда непременно нагрянет
     в наказанье за черное дело.
 

Ян Второй, несмотря на побои и пытки, не взял вину на себя и по-прежнему твердил, что на него возводят напраслину. Тогда его отправили на допрос в другой ямынь [45]45
  Ямынь – старая китайская управа в уезде, области и т. д., где вершились различные административные дела, в том числе суд.


[Закрыть], но и там повторилось то же. Однако ж отпускать Яна на свободу было не положено. Как-никак, а блуд доказан, и женщина исчезла. Кое-кто сомневался в вине подсудимого и советовал Яну написать объяснение, наконец, заплатить кому надо и попросить учинить розыск пропавшей. Но в ямыне девять чинов из десяти были уверены, что жену Сюя умыкнул Ян, и, конечно же, никто из них не собирался за него вступиться. Видно, ему суждено было расплачиваться за свое любострастие. А сейчас послушайте стихотворение:

 
Издавна женские чары
     таили в себе беду.
Распутство всегда порождало
     горестей череду.
 
 
Хоть Ян и не был виновен,
     что сбежала чужая жена,
Но злосчастья его причина
     разве вам не ясна?
 

Итак, Ян Второй попал в весьма запутанную историю, которую трудно было разрешить и за несколько лет.

Здесь мы на какое-то время оставим Яна в стороне и вернемся к Юй Шэну, который, как известно, вместе с красоткой Мо приехал в Линьцин. Он снял домик, и беглецы прожили какое-то время, балуя друг друга любовными ласками. Но хотя красавица Мо и отдала свое тело Юй Шэну, она принимала его любовь без радости, так как постоянно вспоминала Яна Второго. Целыми днями она сидела, задумавшись, и тяжело вздыхала, а из груди ее нередко вырывались стоны. Так любовники прожили месяца два, и Юй в конце концов понял, что меж ними лада не будет. Им овладело беспокойство. «Вещи и деньги, что мы привезли с собой, вот-вот кончатся, а я никакого ремесла не знаю. Что делать? А тут еще чужая жена – этакое неудобство! История с ней рано или поздно всплывет наружу. Одним словом, здесь оставаться нечего, надо подаваться в родные края. А женщину я продам – найду подходящего покупателя. Бабенка она смазливая, может, заработаю на ней лянов сто, а то и побольше. Этих денег вместе с ее вещами мне хватит надолго».

Вскоре Юй Шэн узнал, что у Линьцинской переправы, возле почтовой станции находится веселое заведение какой-то мамаши Вэй, которая держит в нем довольно много «напомаженных головок». Узнав, что хозяйка нуждается в пополнении, Юй Шэн послал к ней знакомого для переговоров, и мамаша Вэй не замедлила пожаловать к Юю, чтобы самой оценить товар. Они сошлись на 80 лянах, которые хозяйка притона и передала Юй Шэну. Оставалось дело за красавицей Мо. Юй Шэн решил ее обмануть.

– Мамаша Вэй – моя дальняя родственница. Большой души человек, – сказал он Мо. – Надо поддерживать знакомство, почаще бывать у нее, да и тебе не будет скучно в дальних краях. Поскольку мамаша Вэй у нас побывала, нужно и ее навестить.

Как все женщины, красотка Мо была всегда не прочь выйти из дома и поразвлечься немного. Сразу же после разговора с любовником она принарядилась, привела в порядок прическу, а Юй Шэн вышел нанять паланкин. Мамаша Вэй встретила женщину без большого радушия. Ухмыляясь и хихикая, она принялась разглядывать гостью с головы до пят, словно прицениваясь. Когда Мо увидела стайку нарумяненных девиц, в ее сердце закралось сомнение. «Какая же это родственница! – подумала она. – Судя по виду, здесь притон с потаскухами!» Испив чашку чая, она поднялась и раскланялась.

– Куда изволите торопиться? – усмехнулась мамаша.

– Известно куда, домой!

– Какой еще дом? Теперь ваш дом здесь!

– То есть как? – удивилась женщина, и сердце ее захолонуло от страха.

– Ваш муженек, Юй Шэн, продал вас мне и получил с меня восемьдесят лянов серебра.

– Что за глупости? Как можно меня продать, если я сама себе хозяйка?

– Хозяйка или нет – меня не касается. Деньги уже уплачены!

– Я должна поговорить с ним, будь он неладен!

– Ищи ветра в поле! Он небось успел отмерить ли этак семь, а то и все восемь! Разве его теперь сыщешь? Словом, скрепите сердце и оставайтесь у нас, здесь даже очень неплохо! И не сердите меня понапрасну, а не то я возьмусь за палку!

Мо горько зарыдала, осознав все коварство Юй Шэна, который продал ее в заведение Вэй. Любовник нанес ей смертельную обиду. Мамаша Вэй прикрикнула на нее и велела замолчать, иначе, мол, будет ей взбучка. Нарумяненные девицы принялись ее утешать. Попав в капкан, легкомысленная женщина вынуждена была смириться. Она стала певичкой в блудилище мамаши Вэй или, как говорится, «смешалась с пылью». Так явилось ей воздаяние за то, что она вела себя недостойно, совсем не так, как должно определять себя в жизни приличной женщине.

 
Не следует честной женщине
     преступный вынашивать план,
Предаваться разврату и блуду,
     мужа вводить в обман.
Теперь оказалась обманутой
     сама блудница-жена.
Такова небесная воля,
     и всегда справедлива она!
 

С тех пор как Мо стала певичкой в заведении Вэй, ее часто грызло раскаяние. «Из-за того что я проговорилась в хмельном угаре, этот Юй (чтоб его разбило Небо!) заманил меня сюда и продал в притон! – думала она. – А ведь я мечтала убежать с Яном и жить с ним припеваючи в чужих краях. Где ж он теперь, мой Ян?.. Интересно, что сделал муж, когда узнал, что я убежала?» Она постоянно думала об этом, а иногда даже рассказывала свою историю какому-нибудь гостю, особенно если тот пришелся ей по душе. Однако жалостливый ее рассказ и слезы не вызывали у мужчин большого сочувствия.

Время летит стрелой, и вот уже прошло года четыре или пять. Как-то в заведении Вэй появился гость. Пришел, как и все, чтобы выпить вина и провести ночь с певичкой. Заметив Мо, он бросил на нее пристальный взгляд, а потом принялся внимательно рассматривать, будто узнал. Лицо мужчины тоже показалось ей знакомым.

– Из каких мест пожаловали, уважаемый господин? – спросила певичка.

– Я из Чжанцзяваня. Мое ничтожное имя – Син Фэн.

– Из Чжанцзяваня? – на глаза женщины навернулись слезы. – А вы, часом, не знаете порученца из ямыня по имени Сюй Дэ?

– Как не знать? Он мой сосед!.. Несколько лет назад у него пропала жена… Не вы ли? Что-то лицо мне ваше очень знакомо!

– Я и есть! – ответила Мо. – Меня обманом увезли сюда, вот я и очутилась в этом притоне… Я тоже вас признала. Значит, вы Син, наш старый сосед!..

Надо вам сказать, что Син Фэн был большим блудодеем. В свое время он нередко засматривался на красотку Мо и всякий раз при виде ее глотал слюнки. Не мудрено, что он сразу узнал ее при встрече.

– То, что вы здесь – не страшно, – проговорил он, – худо, что человек из-за вас страдает!

– Как так? Кто же?

– Ваш муж подал в суд на Яна Второго. Судебное дело тянется уже несколько лет… Ян и сейчас в тюрьме. А уж били его – даже счесть невозможно!..

Эта новость сильно огорчила певичку.

– Я вам что-то хочу сказать, только вечером, – шепнула она, – на людях неудобно.

Ночью, когда они остались одни, Мо поведала Син Фэну:

– То, что у нас с Яном была любовь, – это правда. Но привез меня сюда совсем не он, а Юй Шэн, который обманно назвался Яном. Он-то и продал меня в заведение.

Она рассказала, ничего не тая, всю свою историю от начала до конца и попросила:

– Может быть, вы как старый наш сосед расскажете обо мне дома, и муж вызволит меня отсюда. Да и Яна, глядишь, освободят… Это доброе дело вам, конечно, зачтется… Ох, как мне хочется насолить Юй Шэну, через которого я столько перетерпела.

– Обязательно о вас расскажу! Непременно! – обещал Син. – Как-никак, а тот и другой – мои земляки. К тому же объявлено вознаграждение. Я непременно сообщу властям, пусть знают правду! Этот шельмец Юй Шэн должен понести наказание! Подумать только, какая гадость!

– Только не забудьте, надо держать все в тайне, чтобы, как говорится, никакой ветерок не просочился! Иначе хозяйка куда-нибудь меня упрячет!

– Об этом знаем лишь мы двое, а я не скажу ни слова! Как только приеду домой, сразу заявлю в управу!

Так они и порешили. Син Фэн, вернувшись в Чжанцзявань, тотчас направился к Сюй Дэ.

– Ваша жена отыскалась! Видел ее собственными глазами!

– Где ж она?

– Пойдем к начальнику, там расскажу!

Они направились в сыскной приказ, где Син Фэн подал челобитную. В ней говорилось: «Податель бумаги – Син Фэн из Чжанцзяваня. По делу о злоумышленной продаже человека. Сообщаю, что у жителя нашего селения Сюй Дэ в свое время пропала жена по имени Мо, о чем было своевременно доложено властям, однако женщину так и не нашли. На днях мы собственными глазами видели ее в Линьцине, где она „подпирает ворота“, торгуя собой в притоне некоей Вэй. Вышеназванная Мо сообщила, что ее продал в заведение местный бездельник по имени Юй Шэн. С тех пор ей приходится заниматься подлым ремеслом, забыв о достойных деяниях. Все изложенное – истинная правда».

Начальник сыска принял челобитную и приобщил ее к делу. Направив докладную столичному прокурору, он наказал стражникам схватить Юй Шэна и доставить его на допрос. Мошенник, как ни юлил, не смог оправдаться и в конце концов рассказал все, как было. Его бросили в тюрьму до вынесения приговора, который должен был последовать после приезда Мо и ее показаний. Имея приказ свыше, начальник сыска послал в Линьцин стражников вместе с подателем жалобы Син Фэном и мужем Сюй Дэ. Им следовало опознать женщину, ставшую певичкой в заведении Вэй, и подать бумагу в местную управу. В помощь сыщикам из Чжанцзяваня начальник Линьцинского ямыня выделил еще несколько стражников. Все они без промедления отправились в заведение мамаши Вэй, о чем можно сказать такими словами:

 
Руку в глиняный чан
     запустила без страху
И вытащила оттуда
     огромную черепаху.
 

Линьцинские власти, задержав замешанных в деле лиц, составили сопроводительную бумагу и направили их под стражей в сыскной приказ. Ян Второй, который все еще томился в тюрьме, узнав о новостях, сразу же написал прошение. В своей челобитной он повторял, что ни в чем не виноват и что нынче, мол, правда вышла наружу. Начальник сыска принял его прошение и присоединил к делу. В это время в управу доставили людей из Линьцина, и начальник приступил к допросу. Сначала вызвали Мо, которая во всех подробностях рассказала о том, как Юй Шэн обманом привез ее в Линьцин, а затем продал в притон. Вслед за Мо допросили мамашу Вэй.

– Как ты смела покупать женщину из порядочной семьи? – строго спросил начальник.

– Ваша светлость, такова уж моя профессия, – объяснила хозяйка заведения. – Ведь этими девицами-певицами я промышляю. Юй Шэн сказал, что она его жена, которую он хочет продать. Поскольку он ее хозяин, я ее и купила. Кто же знал, что он женщину украл?

В разговор вмешался Сюй Дэ.

– Ваша светлость! Когда жена убежала из дома, она прихватила с собой много ценных вещей. Поскольку злоумышленников схватили, прошу мне вернуть украденное!

Красотка Мо сказала:

– Когда Юй Шэн заманил меня и притон, у меня при себе ничего особенного не было, а что я взяла, то быстро истратила. Все ценности, которые я когда-то привезла с собой, попали к Юй Шэну. Мамаша Вэй здесь ни при чем.

– Каков негодяй! – начальник сыска в сердцах ударил кулаком по столу. – Мало того, что увел чужую жену и принуждал ее с ним сожительствовать, он еще продал ее и притон, а ценности украл! Низость, безобразие!

Чиновник кликнул экзекуторов и приказал бить мошенника жестоко и нещадно.

– Ваше превосходительство, господин начальник! – взмолился Юй. – То, что продал ее в певички, – моя вина. Признаюсь и каюсь! А вот в ее побеге я не виноват! Сама пошла со мной, не обманывал я ее.

– Ты почему пошла за ним? – снова обратился начальник сыска к красавице Мо. – Говори правду или получишь батогов.

Женщине ничего не оставалось, как сознаться в прелюбодеяниях с Яном Вторым и рассказать о своей промашке и злополучный день, когда она обозналась.

– Теперь понятно, почему твой муж подал жалобу на Яна! – усмехнулся начальник. – Оказывается, этот Ян совсем не такой уже безвинный и просидел в тюрьме эти несколько лет, видно, не зря. И гнусная кража Юй Шэна не случайна.

Чиновник отдал приказ. Юй Шэну за продажу в притон женщины из приличной семьи дать 40 тяжелых батогов, а украденное вернуть Сюй Дэ. 80 лянов серебра, полученные за красотку Мо, внести в казну. Мамашу Вэй решено было к суду не привлекать по причине незнания ею всех обстоятельств дела, однако ж денег ей не возвращать, потому как за многие годы от своего непотребного занятия она получила большие барыши. Яна Второго из заключения освободить, поскольку он, хотя и занимался прелюбодейством, к последующим событиям отношения не имел, к тому же за свою вину поплатился батогами и пытками. Син Фэна за подачу обоснованной и подтвержденной доказательствами бумаги было велено наградить. В приговоре было также сказано, что Мо должна возвратиться к своему супругу Сюй Дэ.

– Мне не нужна эта распутница, которая убежала от меня, неизвестно где скрывалась, а в довершение оказалась в блудилище! Отрекаюсь от нее! Пусть кто-нибудь другой ее берет!

– Дело твое! – сказал чиновник. – Но сейчас ты должен увести ее с собой. Когда найдешь ей мужа, тогда снова приведешь ее сюда.

Все разошлись по домам, в том числе и Ян Второй, который считал себя больше всех обиженным – ведь ему довелось за чужое мошенничество просидеть несколько лет в тюрьме. Соседям он сказал напрямик, что намерен свести с Сюй Дэ счеты. Чувствуя себя виноватым, Сюй Дэ попросил соседей решить дело миром, и те, посовещавшись меж собой, согласились.

– По всей видимости, – сказали они, – Сюй Дэ со своей женой больше жить не станет, а посему ему придется искать ей мужа. Почему бы не выдать ее за Яна Второго? Все обиды тогда сразу бы разрешились!

Сказали об этом Сюй Дэ.

– Пусть будет по-вашему! – ответил он. – Я ему, наверно, много крови испортил.

Яну Второму такое решение также пришлось по душе.

– Ради такого дела готов просидеть еще несколько лет, – засмеялся он. – Обещаю никакого шума не поднимать!

От всех трех сторон составили бумагу и подали в ямынь на утверждение начальству. Начальник приказа чувствовал себя неловко, из-за того что Ян без вины просидел несколько лет в тюрьме. Он сразу же согласился и утвердил прошение Сюя о передаче супружеских прав Яну Второму. Надо ли говорить, как обрадовалась красотка Мо, узнав, что ее отдают за Яна Второго. Перетерпев столько бед из-за легкомысленного поведения, она извлекла из своей истории горький урок и дала зарок вести себя смирно, дабы не породить новых несчастий, и обещала прожить с Яном Вторым достойно до самой кончины. Что до Яна, то все мытарства и горести, которые ему довелось испытать, по всей видимости, объяснялись несчастливой судьбой. Поэтому его история для потомков звучит как предостережение. К этому есть в стихи:

 
В мрачной темнице долгие годы
     томиться он был обречен.
А ныне, к счастью, женское ласки
     снова внушает он.
Но если достойно себя вести,
     не гнушаться домашней едой,
Сможешь ты избежать суда,
     в деньгах не потерпишь урон.
 

ПУТЬ К ЗАОБЛАЧНЫМ ВРАТАМ

Полное название «Повесть о том, как праведник Ли один отправился к Заоблачным Вратам». – Фэн Мэнлун.Синши хэнъянь (Слово вечное, мир пробуждающее). Пекин, 1957. Повесть № 38.

 
О бессмертных толкуют, но их дела
     сокрыты от глаз людских.
А кто из людей в жизни сумел
     избегнуть соблазнов мирских?
 
 
Нынешним утром впервые прочли
     повесть Заоблачных Врат:
Внезапный ветер прохладу принес
     и неземной аромат.
 

Рассказывают, что в далекие времена, когда Суйский государь Вэньди [46]46
  Династия Суй правила в Китае с 581 по 618 г. Вэньди был на престоле с 581 по 604 г. Начало его правления – с 581 по 600 г. было названо Кайхуан, что значит Изначальное Правление.


[Закрыть]только-только вступил на престол и назвал свою эру Изначальное Правление, жил в Цинчжоу один богатый человек по имени Ли Цин, семья которого испокон веков владела красильнями. Хотя происходил он из торгового сословия, однако род его был славен и, к слову сказать, весьма обилен: душ этак пять или шесть тысяч – люди все деловые и хваткие, способные, как говорится, добыть деньги голыми руками. Богатство и сила рода Ли вошли в поговорку: «Наши Ли пол-округи замели», – шутили в этих краях. Поскольку Ли Цин был самым старшим, его признали главою рода. Все от мала до велика глубоко уважали почтенного Ли Цина за его справедливость и отзывчивость, а еще за то, что ко всем, будь то далекий или близкий родственник, он относился одинаково сердечно, не проявляя ни своекорыстия, ни двуличия. Не удивительно, что ежегодно в день его рождения все несли ему подарки и желали долгих лет жизни. Поскольку род был велик и славен, каждому хотелось преподнести что-то диковинное: атлас многоцветный иль парчу узорчатую. Человек бережливый и экономный, Ли Цин старался не разбазаривать ценности, а складывал их в особое хранилище, в котором за многие годы скопились неисчислимые сокровища. Однако почтенный Ли Цин не слишком дорожил ими, потому как имел в своей жизни одно пристрастие. Вы спросите какое? Еще с юных лет Ли Цин привык делать доброе людям и всячески старался им помочь. И еще у него была одна особенность: с великим почтением он относился к небожителям и ценил искусство даосов, которым, готов был отдать тысячи связок монет. Повстречает, бывало, заоблачного странника [47]47
  Заоблачный странник (букв. «гуляющий в облаках») – метафорическое название даоса. По поверьям, тот, кто постигал тайны даосского учения, мог передвигаться, «оседлав облако».


[Закрыть], из мира ушедшего и во всем совершенного даоса, и тут же с низким поклоном зовет его в дом, щедро потчует гостя, а даос взамен разъясняет, как найти эликсир бессмертия, иль вещает о тайнах совершенствования. Правда, многие из этой братии были истинными мошенниками, старавшимися обманом выудить чужие деньги. Никакой учености у них за душой не было, а все их ремесло было сплошным комедиантством. И все же мошенничество ворожеев нисколько не повлияло на простодушного и честного Ли Цина. Ежедневно он воскурял благовония и сидел в созерцательном молчании, укрепляя дух свой и закаляя сердце, и думал об одном – как он найдет путь из этого бренного мира.

В год, о котором пойдет сейчас речь, Ли Цину исполнилось ровно семьдесят лет. Месяца за два до славного дня его дети и внуки устроили совет.

– Семидесятилетие – день не обычный, такой возраст встречается не часто. Поэтому надобно поднести старику редкостный дар, пожелать ему бодрости и здоровья.

Прослышав о приготовлениях, Ли Цин пригласил к себе родственников из разных колен рода. Во время застолья старик им сказал:

– Все вы трудолюбивые люди и живете достойной жизнью. Я знаю, что вы чтите меня, ведь ежегодно вы несете подарки: одежду, сосуды, разные дорогие изделия. У меня скопилось много всякой всячины – тысячи вещей, которые, однако, лежат без употребления. Как вам известно, я человек бережливый: ко мне, как говорится, вещи приходят и не уходят. Вот и получается, что все эти богатства, годами лежащие в хранилище, я даже не успел хорошенько рассмотреть. Большая их часть пришла в негодность. Мне жаль, что ваши деньги потрачены зря и превратились в кучу ненужного хлама. И вот что я решил. Скоро наступит день моего рождения. Слава Небу, что оно еще не определило последний срок моей жизни! Я знаю, что все вы готовите щедрые дары к этому дню. Но именно этого я и не хочу. Вот почему я нынче собрал вас всех вместе, чтобы заранее сказать вам о своем желании.

Кто-то из младших родственников заметил:

– Еще в древности говорили, что подарки по случаю дня рождения способствуют продлению жизни. Вам же исполняется семьдесят лет. Такое бывает лишь один раз. Если мы достойно не отметим годовщины, мы не сможем выразить своей почтительности, а это неприлично!

– Тогда сделаем так, – сказал Ли Цин. – Коли ваше решение твердо, подарите мне то, что я попрошу!

– Слушаем и повинуемся! – обрадовались родственники.

– Я хочу, чтобы за десять дней до моего праздника каждый принес кусок пеньковой веревки толщиной в палец, а длиной в сто чи. В общей: сложности получится 50 или 60 тысяч чжанов [48]48
  Чжан – мера длины, равная 3,2 м.


[Закрыть]. Вот это и будет «продление жизни». Что может быть длиннее?

Родственники подивились такому решению, но спорить не стали:

– Мы исполним вашу волю, отец! Правда, не очень понятно, зачем вам эти веревки?

– Сначала принесите, потом увидите, – улыбнулся Ли. – Сегодня это еще секрет.

Весть о чудно́й просьбе старика разнеслась среди всей родни. Один передал десяти, десять поведали сотне… И вот в назначенное время, за десять дней до праздника, возле дома почтенного Ли на земле лежала высоченная куча – прямо гора из веревок. Но пока что никто не понимал, для чего они нужны.

Надо вам знать, что в десяти ли от Цинчжоу была Гора Заоблачных Врат. Еще ее называли Расколотая Гора, так как вершина, словно рассеченная топором, была увенчана двумя пиками. Жители Цинчжоу, обратившись лицом к югу, могли видеть облака, плывущие меж двух пиков, и летящих над пропастью птиц. Глубины этого провала никто не знал. Некоторые из любопытства кинут, бывало, вниз крупный камень, а звука падения не слышно. Поэтому возникло поверье, что провал бездонный.

В день, когда родственники принесли старику веревки, он велел работникам идти на гору и соорудить над жерлом страшной пропасти ворот, закрепив его меж двух толстых столбов. Затем он пошел к плетенщику и попросил его сплести из бамбуковых прутьев прочную корзину. Из лавки плетенщика он направился в заведение медника и купил у него несколько сот колокольцев разной величины.

Родственники, теряясь в догадках, пришли к Ли Цину с вопросами.

– В свое время я безо всякой утайки вам все объяснял. Как вы знаете, с малых лет я увлекался даосским учением, но за пятьдесят с лишним лет никаких успехов так и не добился. Совсем недавно, листая древние книги, я случайно наткнулся на место, где говорится, что Заоблачные Врата – один из семи путей, ведущих к небожителям. Я подумал: пока я бодр и здоров, руки и ноги еще крепкие, почему бы мне не попытать счастья? Мне уже семьдесят, а ведь прожил я по-настоящему всего года два или три. И вот тогда я решил в день своего рождения спуститься в пропасть. Четыре веревки вы привяжете к краям корзины, а пятая будет с колокольцами. Я залезу в плетеную люльку, а вы станете осторожно меня спускать. Если случится какая беда, я дерну за веревку и вы, услышав звон, поднимете меня наверх.

Кто знает, быть может, мне повезет и я встречусь с бессмертными. В любом случае я обязательно вернусь обратно, чтобы рассказать вам о том, что увидел.

Слова старика привели родственников в большое волнение. Низко кланяясь, они принялись его отговаривать.

– Нельзя! Никак нельзя это делать! – сказал кто-то из них. – Конечно, в пропасти не обязательно водится горная нечисть, однако ж змей и прочих гадов там наверняка не счесть. К тому же вы можете задохнуться от черного смрада, что скопился на дне.

– В столь почтенном возрасте нельзя подвергать себя таким испытаниям! – добавил второй.

– Я принял решение и не отступлюсь от него, даже если мне грозит смерть. Не удерживайте меня, я все равно спущусь! Только я уверен, что непременно вернусь!

Один из старейших в роду, хорошо зная упрямство Ли Цина, заметил:

– Почтительность хороша, а исполнительность лучше! Придется нам смириться. Только вот что я скажу: такое серьезное дело никак нельзя совершать втайне! Надо обязательно оповестить всю нашу родню. Мы все проводим вас на гору. И тогда молва об этом чудном событии разнесется за пределы Четырех Морей [49]49
  Четыре Моря – одно из образных названий Китая. По старым китайским представлениям, Срединную Империю окружают четыре моря.


[Закрыть]. Разве не прекрасно!

– Я не против… – Ли Цин кивнул в знак согласия.

Как мы уже говорили, Ли Цин принадлежал к роду, в котором насчитывалось пять или шесть тысяч человек. Но когда оповестили всех, то на проводы собралось никак не меньше десяти тысяч человек. В день рождения Ли Цина устроили пиршество, на которое пригласили музыкантов, после чего процессия родичей (а к ним присоединилось немало посторонних зевак) двинулась на Гору Заоблачных Врат. В этот день город, казалось, опустел. Поднявшись на вершину, люди замерли, восхищенные великолепным зрелищем:

 
Горной гряды
     крутая стена
Зубчатыми скалами
     окружена.
 
 
В глубоких ущельях, в расселинах скал
     звенят-поют родники.
По отвесным утесам упорно ползут
     густые травы-вьюнки.
 
 
На обрывах причудливые дерева
     ветвями тянутся ввысь
По склонам диковинные цветы
     среди камней разрослись.
 
 
Тропинок не видно —
     дымка густа.
Буйством красок
     любуюсь с моста.
 
 
Свежая зелень покрыла вершины
     ближних и дальних холмов.
Шорохи сосен, журчание вод,
     белеет гряда облаков.
 
 
Звонко-презвонко капли звенят —
     на деревьях роса поутру.
Тихо-тихо, не слышно почти,
     шепчет листва на ветру.
 

Веревки и корзина лежали возле пропасти. Ли Цина обступили родственники. У многих были чарки с вином. Кто-то из стариков сказал:

– Почтенный Ли! Тобой завладела мысль о Дао-Пути [50]50
  Дао буквально означает «дорога». В философском понимании это путь жизни, путь познания и прозрения. Этим понятием широко пользовались как конфуцианцы, так и даосы, а также буддисты, вкладывая в него свое понимание и религиозно-философское содержание. Слово «дао» легло в название философии и веры. Дао в даосском понимании – путь постижения Истины бытия, путь гармонического слияния с природой.


[Закрыть], а сердце твое исполнено решимости. Вступив на стезю небожителей, ты непреклонен в своем желании уйти в иной мир. Однако, отпуская тебя, мы должны поступить как положено, чтобы впоследствии не пришлось нам раскаиваться. Ты знаешь, что эта мрачная пропасть бездонна и доселе никто еще не отваживался в нее спуститься. Зачем же столь неосмотрительно рисковать своей драгоценной жизнью? Не лучше ли сначала спустить в люльке собаку? Если с ней ничего не случится, вниз отправится какой-нибудь ловкий парень. Разузнав, есть ли внизу следы бессмертных, он поднимется наверх и расскажет нам. Тогда спустишься ты. Так будет безопасней и надежней!

Ли Цин улыбнулся:

– Спасибо за совет, почтенный! Но человек, который стремится к Дао-Пути, должен быть готов на смертельный риск, иначе бессмертные лишь пожалеют его, но никогда не сделают своим учеником. Что до этого провала, то он, как толкуют, – седьмой путь, что ведет в мир бессмертных. Почему бы мне не проверить самому, вместо того чтобы сидеть на месте, заранее страшась каких-то напастей? Подобные сомнения, я вам скажу, могут лишь ослабить веру в Путь, а с таким чувством невозможно оторваться от нашего бренного бытия. Мое решение твердо, и, как бы меня не уговаривали, я спущусь вниз… Не беспокойтесь за меня, вспомните поговорку: расставаясь, не станем смеяться над тем, что случится потом.