Текст книги "Заклятие даоса"

Автор книги: Автор Неизвестен

Годы жизни Ли Цина в этом бренном мире подходили к концу. Он свершил много достойных деяний, предначертанных ему, и, конечно, достиг высшего прозрения, которым обладают бессмертные. Он заранее знал, что к нему в какой-то момент пожалует чиновник по фамилии Пэй, и ему вспомнилась четвертая строка заклятия, которое прочитал когда-то владыка бессмертных: «Пэй придет – уходи». Ли Цин подумал: «Иероглиф „дунь“ в заклятии означает „уйти“ или „исчезнуть“. Куда же мне исчезать? Наверное, это слово обозначает исчезновение плоти!»

Вам, несомненно, интересно узнать, что значит «исчезновение плоти»? Испокон веков происходило так. В тот день, когда человек до конца постигал Дао, он покидал мир людей. Некоторые среди бела дня возносились на небо, что называлось «оперившись, взлететь» [91]91
  По даосским представлениям, человек, достигший высшего понимания Дао, т. е. приобщившийся к сонму небожителей, уходил из мира не как простой смертный, он не умирал физически, но исчезал, уносясь ввысь, подобно птице.


[Закрыть]. Другие умирали, как обычные люди, но их останки куда-то вдруг пропадали из гроба. Это и называлось «исчезновение плоти». Однако у разных людей происходило оно по-своему и в полном согласии с пятью качествами человека [92]92
  Имеются в виду Пять первоэлементов природы, которые составляют основу всего сущего, в том числе и самого человека. Их комбинация у разных людей различна, поэтому и умирают люди не одинаково.


[Закрыть], а поэтому люди часто не догадывались, что ушедший из мира стал небожителем.

Рассказывают, что в тот день, о котором сейчас пойдет речь, Ли Цин поднялся ни свет ни заря.

– Сегодня я не буду продавать лекарства, – сказал он ученикам и приказал снять таблицу. – В полдень я с вами навсегда расстанусь.

– Что вы говорите, учитель? Вы же совсем здоровы! – удивились ученики. – К тому же вы не можете нас покинуть, ведь мы не успели постигнуть и частицы вашего мастерства. Останьтесь с нами хотя бы ненадолго, передайте нам ваши тайны. Тогда все узнают, учитель, что вы настоящий небожитель, и потомки поверят в то, что вы постигли Дао-Путь.

– У меня, как известно, нет особых тайн, которые я мог бы передать. И вовсе не обязательно, чтобы обо мне знали потомки, – улыбнулся Ли Цин. – Сегодня наступает великий предел моей жизни, и вам не по силам меня удержать. Жаль только, что нынче нет здесь моего старого соседа Цзиня, поэтому придется побеспокоить вас. Купите гроб, а когда остановится мое дыхание, положите в него мое тело и забейте крышку. Только, прошу вас, не откладывайте этого до завтра. Все хозяйство, а также инструменты я дарую Цзиню, с которым мы знакомы вот уже семьдесят лет. Ведь я как-никак не только его сосед, но и клиент.

Ученики поспешили выполнить его распоряжение и купили все, о чем их просил Ли.

Надо сказать, что Цзиню в это время исполнилось восемьдесят девять лет. Это был крепкий и здоровый старик, ходил он быстро и стремительно, будто летел по воздуху. У Цзиня, основателя большого дела, сейчас была куча внуков, а поэтому его величали Дедушкой Цзинем. Только Ли Цин, знавший торговца еще юношей, по-прежнему звал его Цзинь Даланом, то есть Цзинем Старшим. В тот день Цзиня действительно не было дома. Он поднялся в пятую стражу [93]93
  Пятая стража – с 3 до 5 часов утра.


[Закрыть]и отправился за город.

Наступил полдень. Ли Цин совершил омовение и, переодевшись во все новое, направился во внутренние комнаты. Ученики хотели было последовать за ним, но старик их остановил.

– Подождите у ворот. Мне нужно спокойно посидеть одному и очистить свое сердце, дабы освободить его от забот и волнений… Когда придет Старший Цзинь, мой давний приятель, пошлите его ко мне проститься.

Ученики столпились возле ворот. Кто-то сходил к Цзиню, но оказалось, что тот еще не вернулся. Через некоторое время ученики вошли в дом посмотреть, что с учителем, а он уже испустил дух. Кто-то из старых учеников, живших у Ли Цина давно, заплакал. Другие – из тех, кто пришел недавно, – шныряли по углам в поисках ценностей. После некоторого замешательства, вызванного неожиданной смертью старика, ученики, выполняя волю умершего, решили положить тело в гроб. Стали класть – ничего не получается. Руки и ноги странно скрючились возле груди, и тело напоминало свернувшегося дракона. Ученики попытались было распрямить конечности, но куда там – они будто окаменели или затвердели, как железо. Положив старика в гроб, как есть, заколотили крышку и оставили гроб в доме.

За долгую и славную жизнь, которую, прожил Ли Цин, его узнало много людей, и проститься с ним пришло полгорода. Ученики едва успевали встречать и провожать бывших больных старого Ли Цина, у них чуть язык не отсох от приветствий, а спины не разгибались от бесчисленных поклонов. Верно говорится в стихах:

 
Больше ста лет следы его ног
     оставались в мирской пыли.
Но однажды, простившись, на облаке белом
     он скрылся в небесной дали.
 
 
Балдахин из перьев и радужный стяг
     больше не встретятся вам.
Лишь ступка и снадобья в мире остались,
     завещанные ученикам.
 

А теперь мы расскажем о сановнике Пэй Пине, который, добравшись до города Цинчжоу, был встречен старейшинами города во главе с начальником округа. В зале, куда проводили столичного гостя, горели свечи и дымились благовония. Пэй Пинь зачитал государев указ, повелевающий пригласить ко двору бессмертного Ли Цина. Начальник округа первый раз слышал эту фамилию и спросил у местных старейшин. Кто-то из них доложил:

– Есть в Цинчжоу некий Ли Цин, но он детский лекарь. В этом году ему исполнилось сто сорок лет. Говорят, что вчера в полдень он вдруг скончался – без всякой болезни. Только этот Ли Цин и жил здесь, а вот о бессмертных мы ничего не слышали.

Новость очень огорчила сановника. «Сколько мне пришлось претерпеть в пути, чтобы добраться сюда с государевым приказом! – подумал он, вздохнув. – Я должен был найти этого лекаря и пригласить его ко двору. Увы! Я не выполнил государева распоряжения. Какое невезение! Приехал ни раньше, ни позже, а именно тогда, когда этот старик протянул ноги. Даже лица его не видел. Какая жалость!.. Помнится, еще в стародавние времена ханьский Уди, узнав, что где-то живет человек, добывавший снадобье бессмертия, послал к нему большого вельможу с приказом узнать рецепт эликсира. Но сановник не успел добраться – тот человек уже умер. Уди страшно разгневался на вельможу за то, что тот вернулся с пустыми руками, и приказал его казнить. Хорошо еще, что за него вступился Дунфан Шо [94]94
  Дунфан Шо – государственный деятель времен ханьского Уди, прославившийся редкой прозорливостью и находчивостью, а также склонностью к оккультным наукам и магии. Впоследствии история его жизни обросла легендами, его отождествляли с Золотой звездой (Венерой), воплощением которой он якобы являлся.


[Закрыть]. Он сказал, что если покойник обладал эликсиром бессмертия, значит, он должен был сам его испробовать и остаться живым. А коли он умер, значит, его снадобье не приносит бессмертия, поэтому нет в нем никакого проку. Уди понял, что совершил оплошность. По счастью, наш Сын Неба, не в пример ханьскому владыке, отличается светлым умом, и, хотя при дворе сейчас нет второго Дунфан Шо, который бы за меня вступился, дело, быть может, не дойдет до того, что произошло с тем вельможей… Но вот что непонятно. Оба даосских наставника сказали, что этот Ли Цин – бессмертный. Если это так, он не должен был стареть, тем более – не мог умереть. Однако он все-таки умер. Значит, он никакой не бессмертный. Впрочем, сказать по правде, дожить до ста сорока лет и скончаться тихо-тихо без всякого видимого недуга – такое тоже встречается редко».

Государев посланник Пэй Пинь повелел окружным властям собрать от соседей Ли Цина сведения о нем, чем он занимался, какие добрые дела совершил, в каком году, в какую луну и в какой день он преставился. Это было необходимо вельможе для отчета. Областные чиновники сей же час приказали соседям старого лекаря написать бумагу и немедленно принести ее для вручения императорскому посланцу. Соседи почесали в затылке и задумались.

– Что писать? Как писать? Все мы гораздо моложе Ли Цина. Откуда нам знать о нем?!

Кто-то из соседей вспомнил:

– Кажется, один только дедушка Цзинь знает лекаря сызначала и наверняка ему известна вся его жизнь. Жаль только, Цзиня нынче здесь нет. Может быть, он все же сегодня вернется или, на худой конец, – завтра утром. Пусть он и сочинит эту бумагу, а потом передадим начальству.

Все согласились с предложением и пошли по домам. И вдруг им навстречу идет сам Цзинь, а за ним парень с вязанкой травы за спиной.

– Какая удача! Дедушка Цзинь, как хорошо, что ты вернулся! Если бы ты вчера не ушел в деревню, ты успел бы проститься со своим старым другом – лекарем Ли Цином.

– А чего с ним прощаться?.. Он что, куда ушел?

– Вчера в полдень преставился…

– Я же его вчера встретил у южных ворот. Что вы чепуху несете! Грех какой! Грех!

Соседи опешили от неожиданности.

– Он взаправду умер. Не мог ты его видеть!.. А может, ты повстречался с духом?

– Чудно! Ни за что не поверю! – воскликнул изумленный старик и, не поворачивая к себе, поспешил к дому Ли Цина. Вошел и видит: стоит гроб, подле которого толпятся ученики лекаря, одетые в белую одежду, и кто-то из знакомых, пришедших проститься с покойным.

– Чудеса! Чудеса! – замотал головой старый Цзинь.

Ученики обступили его.

– Душа учителя отлетела на небо вчера в полдень. Поскольку вас вчера не было, мы гроб пока оставили здесь, – сказал кто-то.

Другой ученик протянул Цзиню бумагу со списком вещей, которые Ли Цин оставлял ему в дар.

– Неужели он действительно умер? – Цзинь взял бумагу, но даже не взглянул на нее. – Не верю я, не верю!

– Дедушка Цзинь! Ты сказал, что вчера будто ты его видел? – спросил кто-то.

– Вчера я вышел из дома очень рано, но не успел я дойти до южных ворот, как встретил родственника, который затащил меня к себе домой выпить и закусить. Я, понятно, у него задержался. Наконец простился – а это было примерно в полдень – и пошел к Горе Заоблачных Врат. Давно я приметил там разные травы и коренья, нужные для моей аптеки. И тут вдруг я заметил мальчика в темной одежде, наверное, слугу, который нес курильницу с благовониями. Я не обратил на него особого внимания. Прошел вперед шагов шестьдесят или семьдесят и впереди увидел вашего наставника. Только странное дело: левая нога у него была обута, а правая босая, непонятно почему. Спрашиваю его, куда, мол, направляетесь, а он мне в ответ: «Иду на Гору Заоблачных Врат. Там, в Беседке Сгнивших Веревок, меня ожидают девять наставников – моих братьев. Хотят со мной потолковать о тем, о сем! Несколько дней я буду в отлучке». Достал из рукава письмо и сует его мне. Потом протягивает расшитую сумку, а в ней лежит что-то похожее на жезл жуи. Иди, говорит, поскорее в город и передай сановнику Пэю – гонцу государя. Письмо и сума его у меня. А вы говорите, он умер!

Старый Цзинь пощупал рукав халата. Ученики сначала решили, что старик шутит, но, когда увидели письмо и сумку, все их сомнения пропали.

– В полдень или не в полдень – это неважно, – проговорил один ученик. – Удивительно другое: как он смог передать тебе эти вещи, если он не выходил из дому! Очень странно!

– Вот именно! – поддакнул другой. – Он же скончался, никак он не мог тебе передать.

– А ведь он заранее знал, что приедет государев посланец Пэй и что его будут просить ко двору… Может быть, это его дух являлся тебе! – предположил третий. – Наверное, он все-таки бессмертный!

– Какой такой Пэй? Куда его хотели пригласить? – спросил Цзинь с любопытством.

Соседи и ученики объяснили ему, что произошло за это время. Приехал, мол, государев гонец Пэй просить Ли Цина ко двору, но начальник округа сообщил ему, что Ли Цин уже скончался. Тогда власти приказали соседям писать бумагу с объяснением.

– Вон, оказывается, в чем дело! – проговорил Цзинь. – Никакие доказательства не понадобятся, если есть письмо и сумка. Мы вместе пойдем в ямынь, и я передам вещи гонцу государя.

Соседи вместе со стариком отправились в окружную управу. Старый Цзинь рассказал начальнику о том, как он встретил Ли Цина, как тот передал ему письмо и сумку. Удивленный чиновник поспешил к Пэй Пиню. В это время Пэй, обескураженный своей неудачей, с нетерпением ожидал отчета местных властей. Он собирался в обратную дорогу, когда появился начальник округа с большой толпой жителей. Чиновник доложил вельможе о письме и сумке лекаря, которые тот отдал своему соседу – старому Цзиню, велев передать их посланцу двора. Пэй Пинь раскрыл письмо, содержание которого, как оказалось, напоминало благодарственную реляцию. Ли Цин писал:

«Ваше величество! Золотые письмена Вашего нефритового послания достигли Девяти Чистых Сфер. Ответствую Вам: Совершенные мужи спускаются в бренный мир, дабы обеспечить спокойствие людей и благополучие их жизни. При этом они следуют принципам недеяния Тана и Юя [95]95
  Тан и Юй – мифические государи Яо и Шунь, с которыми у китайцев связывалось представление о счастливом веке, когда жизнь людей сливалась с природой, образуя гармоничное единство.


[Закрыть]и соблюдают бережливость, свойственную Вэню и Цзину [96]96
  Вэнь и Цзин – ханьские правители (отец и сын), прославившиеся мудростью, с какой они вели государственные дела.


[Закрыть]. С почтительностью они ожидают наступления предела движения, чтобы вознестись в чертоги Пэнлая. Их не заботит еда, как не волнует одежда, они не желают терзать свою душу и истощать разум. Им нужны лишь горы да немного журчащей воды, чтобы спокойно совершенствоваться в искусстве волшбы. Ваш слуга когда-то давно и лишь мимолетно увидел Дао-Путь, но не успел тогда вступить в ряды бессмертных. И вот патриарх Чжан Го и мой друг по учению Ло Гунъюань сказали, чтобы я шел к ним. Посему я не могу находиться при Вашем чистейшем дворе. Вместе с ними я ухожу служить великой Истине. Давным-давно государь Цинь Шихуан пригласил к себе Ань Цишэна [97]97
  Ань Цишэн – житель местечка Ланъе близ Восточного моря. По легендам, он занимался продажей лекарственных снадобий и врачеванием. Прослышав о его магическом искусстве, Цинь Шихуан решил пригласить его ко двору, но Ань неожиданно исчез. Он оставил для правителя письмо, в котором говорилось, что его можно найти на Пэнлае, да пару пурпурных туфель для императора.


[Закрыть]с Восточного моря, но Ань отказался от приглашения и передал государеву посланцу пару туфель пурпурного цвета. Ваш слуга не имеет талантов, но и он не может оставить Ваше послание без ответа. Примите от меня этот яшмовый жезл – жуи как знак моей искренней признательности. Надеюсь, что Ваше величество возьмет сей дар».

Прочитав это удивительное послание, Пэй Пинь вздохнул:

– Говорят, что бессмертные не умирают, но плоть их исчезает. Надо вскрыть гроб. Если он окажется пустым, значит, Ли Цин – небожитель. Это несомненно! Вернувшись ко двору, я доложу об этом нашему государю, и тогда у нас не будет лишних хлопот.

Начальник округа и соседи поспешили в лавку лекаря. Если бы они не открыли гроб, может быть, все осталось бы по-прежнему… Но, приподняв крышку, они застыли в изумлении. Тело исчезло, а на дне колоды лежал бамбуковый посох да пара туфель, и поднимался синей ленточкой дымок. И вдруг – о чудо! – гроб взмыл вверх и исчез в вышине. По городу разлился странный аромат, который, как потом говорили, ощущали даже за триста ли от Цинчжоу. Сановник Пэй, чиновники из округа, все жители города принялись истово кланяться, обратя взоры к небесам. Благодарственное послание Ли Цина вместе с сумкой аккуратно положили в пакет, и посланник Пэй передал его государю.

В следующем году во всей Поднебесной вспыхнула эпидемия язвы, но Цинчжоу она обошла стороной – наверное, подействовал странный аромат. Ли Цин хоть и умер, но, как видно, сила его врачевания сохранялась в этих краях. Вот почему до сегодняшнего дня жители города осенью и весной поднимаются к кумирне на Горе Заоблачных Врат и совершают там жертвоприношение и поклонение духам. А теперь послушайте стихи:

 
О гнилом топорище, о шахматном бое
     легенду слыхали не раз.
А сегодня повесть Заоблачных Врат
     поведали вам без прикрас.
 
 
Как день, летят-мелькают века
     в мире земной тщеты,
Но корысть по-прежнему гонит глупцов
     в сети мирской суеты.
 

ЗАКЛЯТИЕ ДАОСА

Полное название «Старик-крестьянин постоянно думает о хозяйстве; парень-пастух каждую ночь наслаждается почетом и славой». – Лин Мэнчу.Эркэ пайань цзинци. Повесть № 19.

 
Тревожна-тревожна жизнь и несладка —
Жаждешь богатства,
     но нет и достатка.
Как черепаха, голову спрятать умей,
     будь скромен, живи с оглядкой.
Достигнув и малой меры довольства,
     остановись поскорей.
Помни, что жизнь перемен полна —
     никогда не действуй вслепую,
Как те, кто годы младые свои
     тратят напропалую,
Жизнь проживают впустую.
 

Эти строфы взяты из вступления к стихотворению, сложенному на мотив «Вся река красна», а принадлежат они перу сунского поэта-монаха, имевшего прозвание Хуэйань, что значит Темная Обитель [98]98
  Хуэйань – религиозное имя (идущее от названия кабинета) знаменитого философа, основоположника неоконфуцианства, государственного деятеля эпохи Сун Чжу Си (1130—1200), с именем которого, в частности, связано комментирование канонов, разработка основ учения о нравственном законе ли( лисюэ). В философской системе Чжу Си нашли отражение доктрины буддизма и даосизма.


[Закрыть]. В них говорится о том, что богатство и знатность, почет и известность весьма не надежное дело, все это зависит от разных превратностей и коловращений, коих следует остерегаться. Да, жизнь полна тревог и беспокойства. Вот, скажем, вы помышляете о грядущем или, вспоминая прошлую жизнь свою, сокрушаетесь о том, что вам всегда будто чего-то недоставало. Но на деле вы только напрасно забили голову пустяками, не наполнили ее, а именно опустошили, только и всего. Посему не лучше ли вести свою жизнь в согласии с предначертанным уделом?

Именно так надо поступать, если к тому ж мы припомним историю некоего сюаньилана [99]99
  Сюаньилан – название должности чиновника, советника, занимавшегося административными делами в провинции.


[Закрыть], то бишь советника Вань Яньчжи из Наньсиня округи Цяньтан [100]100
  Округ Цяньтан был расположен на территории нынешней провинции Чжэцзян.


[Закрыть], который жил в годы Счастливой Помощи [101]101
  Годы Счастливой Помощи (Цзяю) – годы правления Сунского императора Жэньцзуна (1055—1063).


[Закрыть]эпохи Сун. В свое время он сдал очередные экзамены и, вступив на чиновную стезю, занимал посты в двух или трех уездах и даже округах. Однако ж, поскольку Вань был человеком прямодушным и простого нрава – ну, словом, как чистая холстина, – не любил извиваться и угождать, ему скоро пришлось, как говорится, сбросить парадное платье и удалиться от дел, хотя был он еще не стар. Он переехал в Юйхан, где заранее присмотрел землю в низине, и собрался заняться землепашеством. Поля лежали в заболоченных местах, которые во время наводнений постоянно заливались, правда, и цена их была на редкость низкая. Словом, Вань Яньчжи скупил здесь много участков земли, а заплатил сущие пустяки. Как видно, Вань родился под счастливой звездой, потому как через эту самую землю он сильно разбогател. Несколько лет подряд в этих краях стояла засуха, а вот низкие болотные земли дали добрые урожаи. Ваню удалось получить с арендаторов свыше десяти тысяч даней риса. Понятно, он был доволен и часто говаривал:

– Я собрал в нынешнем году целый вань [102]102
  Вань – десять тысяч. Иероглиф ваньможет быть и фамильным знаком.


[Закрыть]зерна. А все почему? Потому, что моя фамилия Вань – Десять Тысяч. Хлеба у меня теперь в достатке.

Он приобрел роскошный дом, купил сад и задумал женить сыновей. Кто-то из услужливых советчиков предложил сваху, и скоро третий сын богача стал мужем внучки государева зятя Ван Цзиньцина, имеющего чин дувэя [103]103
  Дувэй – начальник гарнизона. В данном случае имеется в виду начальник столичного гарнизона.


[Закрыть] – командующего столичными войсками. Правда, на свадьбу Ваню пришлось изрядно поистратиться и выложить ни много ни мало 20 тысяч монет, но зато его отпрыск, благодаря знатному родству, сразу же получил назначение на высокую должность. Одним словом, Вань стал знатным, богатым вельможей и, как все, принялся чинить беззакония над простым людом.

Надо вам знать, что в доме у Ваня была одна редкостная и дорогая вещь. В пору чиновной службы в столице, когда был еще запрет на медь, он купил всего за десять цяней глиняный таз для умывания, который, как оказалось, обладал дивным свойством. Известно, что после умывания остатки воды обычно выплескивают прочь, но все же немножко остается на дне. Так произошло и в тот зимний день, о котором пойдет сейчас речь. После умывания в тазу, как обычно, осталось немного воды. Прошла ночь. Вода на холоде замерзла, и вдруг в ледяном узоре возникла веточка персика. Кто-то заметил это и, подивившись, рассказал советнику Ваню, но тот объяснил:

– Ничего странного нет! Вода всегда застывает льдом, а лед непременно дает узоры. Что же до ветки персика изо льда, то это – чистая случайность.

Вань не обратил на таз никакого внимания. Но вот на следующий день снова осталось в тазу немного воды, и, застыв на морозе, она на сей раз изобразила куст пиона с густыми ветвями, усыпанный цветами. Вряд ли мог простой смертный создать столь дивную красоту. Доложили хозяину.

– Нынче появился новый узор, неужели он тоже возник случайно? – спросили его.

– И верно, странно! – согласился советник Вань. – Надо мне испытать самому!

Он вытер и вычистил таз, налил в него воды. На следующий день взглянул, и (вот так чудеса!) перед ним раскрылась картина зимнего леса. Увидел он деревеньку близ речки, бамбуковые хижины, диких лебедей и цапель, дальние и ближние горы, подернутые дымкой. «Как все это странно», – подумал Вань с робостью и благоговением. Он позвал серебряных дел мастера и велел ему сделать к посудине оправу – выложить ее пластинами из белого серебра, чтоб ее сохранить на долгие годы. С тех пор в холодные зимние дни он часто приглашал к себе гостей на пирушку, как водится, с вином и во время застолья показывал им льдяные картинки. Одна прекраснее другой, они были столь разнообразны и непохожи друг на друга, что даже знаменитый живописец, взглянув на них, удалился бы в стыдливом смущении.

Однажды произошло удивительное событие. По случаю восшествия на престол государя императорский двор издал милостивейший указ о поощрениях чиновного люда и повышениях в звании. К чину сюаньилана добавились слова: Муж, Возвещающий Добродетель. Бумага двора пришла к отставному советнику Ваню как раз в день его рождения. К нему пожаловали с поздравлениями многочисленные родственники, друзья и знакомые. Их усадили в гостевой зале, а в центре комнаты на плетеной циновке поставили таз с водой. В это время как раз стояли холода, и, понятно, вода в сосуде быстро замерзла, явив всем присутствующим чудесную картину.

Гости увидели горную скалу, а на ней сидящего старца, слева и справа от него – черепаху и аиста. Ни дать ни взять – изображение бога долголетия Шоусина [104]104
  Шоусин (букв. Звезда Долголетия) – даосское божество, обычно изображалось в виде седобородого старца с удлиненной головой. Рядом с Шоусином часто изображались священные животные и предметы, имеющие символический смысл: черепаха, аист или журавль, белый олень, тыква-горлянка, персик и др.


[Закрыть]. Над столом пронесся вздох восхищения. И тут один из гостей, сведущий в делах не только нынешних, но и минувших, сказал:

– Это обычный таз, обожженный в простой печи, а не диковинное порождение Неба и Земли и не детище Пяти Первостихий [105]105
  Пять стихий, или Пять первоэлементов, природы: огонь, вода, земля, металл, дерево. Пять стихий ( у син) – одна из важнейших категорий древнекитайской натурфилософии и гадательной практики. Пять стихий, а также Две силы ( иньи ян, т. е. темная и светлая силы природы) составляют основу всего мироздания.


[Закрыть], однако ж, спору нет, вещь эта редкостная, а в чем тут дело – постичь невозможно!

Еще кто-то – человечишко, к слову сказать, жалкий и подлый, – угодливо хохотнул и подобострастно заметил:

– Такая редкая драгоценность есть знак бесконечного долголетия. Она может принадлежать только самому счастливому мужу в Поднебесной!

Пиршество окончилось, и все, довольные, разошлись.

Породнившись с самим государем, Вань обрел еще больший почет и еще более разбогател. Как говорят в подобных случаях: слава его расцвела несравненно, а величие засверкало необычайно! И еще говорят: золота и серебра у него не счесть, а радостей в жизни – не исчерпать. Но увы! Все проходит, как убегают облака иль рассеивается дым. Смежил очи – и все исчезло. Пришла пора, и Муж, Возвещающий Добродетель, по имени Вань Яньчжи скончался. Вслед за ним умер и его третий сын – высокий сановник. Родственники государева зятя стали требовать поместье Ваня себе, говоря, что богатства семьи пришли из дома дувэя. Как-то, собрав человек двадцать-тридцать челяди, они ворвались в поместье и растащили все ценности подчистую. Младшие сыновья Ваня взирали на гнусные бесчинства, вытаращив глаза, но не решались оказать сопротивление. После этого грабежа пришла новая беда. Тысяча цинов [106]106
  Цин – мера площади, равная примерно 6 га.


[Закрыть]заболоченных земель несколько раз кряду заливались водою. Хозяевам пришлось дать арендаторам дополнительное зерно, отчего закрома Ваней быстро опустели, а потом вся земля перешла в чужие руки. Хозяйство семьи вконец захирело. Обоим сыновьям пришлось просить приюта у родственников. Наступило время, и они умерли в убогой старости.

Ну, а драгоценный таз утащили в семью государева зятя, а потом диковина попала в руки тайши – Великого Наставника Цай Цзина [107]107
  Цай Цзин – государственный деятель династии Сун (XII в.). Он оставил по себе дурную память как злой и коварный царедворец. В литературных произведениях (например, в известном средневековом романе «Речные заводи») он предстает как один из инициаторов борьбы против героев-повстанцев из Ляншаньбо.


[Закрыть]. Кто-то из людей, проницательных и дальновидных, впоследствии заметил:

– Сей сосуд таит в себе несчастье, так как в нем рождаются льдяные узоры, похожие на цветы. Он находился в семье Ваня, счастливая судьба коего оказалась краткотечной, ибо богатства его растаяли, подобно цветам изо льда!

Правда, эти слова – лишь догадка потомков. В пору могущества Ваня вряд ли кто мог предполагать подобное всерьез или, тем более, осмелился бы высказать такой вздор вслух. Однако ж впоследствии подтвердилось, что жизнь Ваня и вправду была не более чем сон.

В древности сложили притчи вроде «Ханьданского сна» или «Вишневого сна» [108]108
  «Ханьданский сон» – драма жанра куньцюй, принадлежащая перу известного минского драматурга Тань Сяньцзу. Ее сюжет восходит к танской новелле «Записки об изголовье». В нем рассказывается о некоем юноше, который с помощью чудесного изголовья, подаренного ему даосом, погрузился в сон и пережил в нем целую жизнь.
  «Вишневый сон» – название драмы о вещем сне драматурга Чэнь Юйсяо. Ее сюжет восходит к волшебному рассказу, помещенному в знаменитой сунской антологии «Обширные записи годов Великого Мира». В нем говорится о юноше Луцзы, который во сне увидел девушку-служанку с корзинкой вишен. Она привела его в дом, где он нашел жену. В комментируемом тексте имеются в виду прежде всего те рассказы о вещих снах, к которым эти драмы восходили.


[Закрыть]. Они говорят о том, что богатство и знатность, а также громкая слава подобны мимолетному сну, в котором человек видит как бы всю свою жизнь. Эта греза ничуть не лучше истории Чжуанцзы о молодом пастухе [109]109
  Чжуанцзы – выдающийся философ даосского направления (приблизительные годы его жизни: 369—286 гг. до н. э.). Его учение отражено в книге-трактате «Чжуанцзы», которая представляет собой собрание притч и афоризмов, глубоких по мысли и ярких по форме.


[Закрыть]. В ней, как известно, рассказывается о юноше, который днем был простым волопасом, а ночью становился знатным вельможей. И так долгое время. Впрочем, ваш ничтожный слуга поведает вам эту историю во всех подробностях, а пока послушайте стихотворение:

 
Жизнь человека —
     вроде долгого сна.
Где явь, где сон —
     порой не поймешь никак.
Кому во сне
     богатая жизнь суждена,
Считай, наяву —
     последний будет бедняк.
 

Рассказывают, что в эпоху Вёсен и Осеней [110]110
  Вёсны и Осени – исторический период, охватывающий время с VIII по V в. до н. э. «Вёсны и Осени» – также название книги-летописи, якобы написанной самим Конфуцием.


[Закрыть]в Горах Южных Цветов – Наньхуашань, что лежат в округе Цаочжоу царства Лу [111]111
  Горы Наньхуашань в древнем княжестве Лу (нынешняя провинция Шаньдун) были местом отшельничества китайских даосов. По преданию, здесь жил философ Чжуанцзы.


[Закрыть], в какое-то время жил отшельником Чжуанцзы, уроженец Шанцю царства Сун. Найдя здесь пристанище, он постиг Дао-Путь и способы достижения бессмертия, о чем поведал в книге. Не удивительно, что потомки нарекли мудреца Бессмертным с Гор Южных Цветов, а его книгу назвали «Наньхуацзин», что значит «Канон Южных Цветов». В ту пору у подножия горы проживал некий Мо Гуан – почтенного возраста селянин, занимавшийся хлебопашеством. У него было много десятков му [112]112
  My – мера площади, равная ¹/ ₁₆ га.


[Закрыть]тучной земли, которую обрабатывали батраки, имел он и скотину – несколько волов. Ему хватало и одежды и пищи, а поэтому слыл он в своей округе за человека не то что богатого, но не бедного. Беда одна – не было у него детей, отчего все помыслы супругов (а надо вам знать, что жена его тоже была в летах) обратились к хозяйству. О нем пеклись они денно и нощно: как землю вспахать и как ее промотыжить, как вырастить волов и откормить свиней. Есть стихи, которые, как нельзя кстати, подходят к нашей истории:

 
Старик-хлебопашец спокойно жил
     с давних-предавних пор
В уединенном домишке
     на склоне пологих гор.
 
 
Хозяйство было не слишком большое —
     какая-то сотня му,
Но землю пахать и мотыжить
     приходилось ему одному.
 
 
Доносились громкие крики кукушки
     весною, по вечерам.
Весенние тучи над крышею дома
     проплывали к близким горам.
 
 
Иногда случалось ему призывать
     в помощь себе батраков.
Они приносили с собою мотыги,
     приводили бурых волов.
 
 
Первая вспашка —
     пусто поле пока,
Во время второй —
     работа очень трудна,
 
 
После третьей появятся
     всходы наверняка,
Зелень обильная —
     радует глаз она.
 
 
Труд, что летом в поле вложил,
     осень сторицей вернет:
Колосья густою стеною стоят,
     словно туча над полем плывет.
 
 
Несут урожай богатый с полей,
     много громадных корзин,
Все амбары наполнены доверху —
     не пустует теперь ни один.
 
 
Вина для домашних богов приготовить
     прикажет старик жене.
Велит зарезать свинью и барана —
     пир устроить родне.
 
 
Ночь напролет гремят барабаны —
     колотушек доносится стук,
Но вот потускнел Яшмовый заяц [113]113
  Яшмовый заяц – образ луны, на которой, по народным преданиям, живет священный заяц, готовящий в ступе снадобье бессмертия.


[Закрыть] —
     восток озарился вдруг.
 

Стадо волов у почтенного Мо, человека, как мы уже знаем, прилежного и трудолюбивого, постепенно увеличилось настолько, что следить за ним старику стало трудно, и тогда он решил нанять пастуха. Надо вам сказать, что в деревеньке проживал парень по фамилии Янь, которого все звали Цзиэром, что значит Приемыш, так как он после смерти родителей нашел пристанище у чужих людей. Парень рос круглым невеждой: он не знал ни единого письменного знака и не умел делать ни одного путного дела, кроме как трудиться на тяжелой и грязной работе. Как-то раз, когда он косил траву на склоне горы, Цзиэр увидел даоса с двумя пучочками на голове. Взглянув со вниманием на юношу, даос промолвил:

– Отрок! Твой лик благороден, но он затемнен дремучим невежеством. Я вижу на твоем пути много тяжких испытаний. Если хочешь их избежать, следуй за мной.

– Что ж, значит, мне будет спокойней, если я пойду за тобой? – спросил пастух.

– А ты хочешь избавиться от хлопот и волнений без меня? – проговорил даос. – Ну, да ладно! Мне ведом секрет, как можно обрести радость во сне. Но только надобно кое-чему научиться. Ты согласен?

– Почему бы и нет? Ночные удовольствия – вещь неплохая. Учитель, раскрой тайну, как получить их.

– А с грамотой ты знаком?

– Не знаю ни единого знака!

– Что с тобой делать? У меня есть одно заклятие, состоящее всего из пяти слов. Их легко запомнить, даже если ты полный невежда, ибо они западают в самую душу. – Он приложил уста к уху юноши: – Внемли и запомни: «По шань по янь ди»! Перед сном непременно повторяй заклятие сто раз, и на тебя снизойдет благодать!

Приемыш постарался запомнить странные слова, а даос продолжал:

– Делай все, как я тебе сказал, и тогда заклятие явит свою силу.

Даос ударил в рыбий барабанчик, щелкнул дщицами, произнес молитвенные слова и пошел прочь.

Вечером Цзиэр сто раз повторил таинственные словеса, которые сказал ему даос, и погрузился в сон. По этому поводу написаны такие стихи:

 
Жизнь человека тревожна, трудна,
     в ней много горя и бед.
В горы далекие ты ушел
     и там на камне уснул.
И во сне оказался в счастливом краю,
     где несчастий и горя нет.
Можно в этом прекрасном сне
     прожить и тысячу лет.
 

Уважаемый читатель! Слушая наш рассказ, помни, что в нем говорится не только о сне, но и о были, а их путать никак не должно.

Однако ж продолжим наш разговор. Цзиэр Подкидыш увидел во сне, будто он оказался ученым чиновником. Гордый своими познаниями, идет он по улице, небрежно раскачиваясь из стороны в сторону, и вдруг навстречу ему человек.

– Государь страны Хуасюй [114]114
  Страна Хуасюй – волшебная страна, своего рода древнекитайская Утопия. Название восходит к даосскому трактату философа Лецзы, где рассказывается о блаженном крае – стране Хуасюй.


[Закрыть]повелел вывесить желтый щит [115]115
  Особо важные объявления вывешивались на специальном щите желтого цвета, который был символом императорской власти.


[Закрыть], в коем он призывает всех мудрецов страны пожаловать ко двору. Почему бы и вам не попытать счастья, отчего не поискать пути, ведущие к славе и почету?

Услышав новость, Цзиэр тотчас решил поменять свое старое имя и взял другое Цзихуа – Цветущий. Затем он накропал какое-то бестолковое сочинение под названием «Дальний план из десяти тысяч слов» и послал его ко двору. Государь, как положено, повелел Ведающему Мерой Словесности проверить бумаги. Приемыш, то бишь Цветущий, как теперь все его называли, преподнес этому сановнику несколько золотых слитков в виде подковок. Обрадованный вельможа заявил во всеуслышание, что Цзихуа – человек редкого, просто поразительного таланта, способного, как говорится, потрясти не только Землю, но и Небо. Вынеся такое суждение, он передал сочинение государю, который тотчас пожаловал Цзихуа титул чжуцзолана – Творца-сочинителя, поручив ему руководить всеми сочинительскими делами Поднебесной. Новый вельможа верхом на гордом коне, в окружении свиты, несущей знамена и стяги, под грохот барабанов и гонгов направился в свой ямынь. Какое величие, какое изящество! Цзихуа не ехал, а будто парил в облаках. Есть в связи с этим стихотворение:

 
Молнии блещут, пламя бушует,
     а он будто сном объят;
Белая лошадь, алые ленты,
     прекрасный новый наряд.
Славой овеян всесильный вельможа —
     никто не сравнится с ним.
Зачем же ему книжная мудрость,
     если он знатен, богат?!
 

Цзихуа – Цветущий соскочил с коня и вдруг оступился. Ах, какое невезение!.. И тут он проснулся. Испуганный, протер глаза – оказалось, все это время он спал в ворохе скошенной травы.

– Ай-я! Ну и чудеса, мамаша родная! – вскричал он. – Надо же! Я не знаю ни единого письменного знака, а во сне неожиданно настрочил длинный доклад, за что получил чиновную должность и стал даже ведать всеми сочинениями Поднебесной! Интересно, сон это был или нет и что мне доведется увидеть наяву?