Текст книги "Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро"

Автор книги: Автор Неизвестен

Перевод Д. Самойлова

 
Был на ловле кабальеро,
Возвращаться собирался.
Гончие его устали,
Сокол в чаще затерялся.
Подъезжает рыцарь к дубу —
И в лесу такие редки,—
Видит юную инфанту
Там, на самой верхней ветке.
Ее волосы завесой
Ствол огромный прикрывают.
«Нет здесь чуда, кабальеро,
Пусть ничто вас не пугает.
Я инфанта, дочь кастильских
Короля и королевы,
Когда я была малюткой,
Мне судили феи-девы,
Что одна должна в чащобе
Семь годов я оставаться.
Семь годов прошли, и нынче
Мне пора освобождаться.
Вы меня с собой возьмите,
И за это вам воздастся.
Буду вам, сеньор, женою
Иль подругой – как хотите».
«Не угодно ли, сеньора,
Здесь до завтра подождите,—
Обо всем об этом должен
Я у матушки спроситься».
А ему в ответ инфанта:
«Сами вы могли решиться.
О, проклятье кабальеро,
Что одну оставил деву».
Так она в лесу осталась,
Он отправился по делу.
Мать советовала сыну,
Чтоб инфанту взял в подруги.
А когда он в лес вернулся,
Не нашел ее в округе,
Лишь увидел в отдаленье,
Что ее увозят слуги.
А увидев это, рыцарь
Пал на землю без сознанья.
А когда пришел в сознанье,
Он промолвил сквозь рыданья:
«Кто такое потеряет,
Тот достоин наказанья.
Буду сам себе алькальдом,
Что себя судом накажет:
«Пусть отрубят руки-ноги
И к хвосту коня привяжут».
 

Перевод Д. Самойлова

 
Сон душе моей приснился,
Сон, исполненный печали.
Мне любимая явилась,
Мы в объятьях с ней лежали.
Входит белая сеньора,
Словно снег в ее вуали.
«Как, любовь моя, вошли вы?
Как в покой ко мне попали?
Слуги дверь мою замкнули,
Ставни все позакрывали!»
«Не любовь, а смерть, мой милый,
Небеса к тебе послали».
«Смерть, хоть день пожить позволь мне,
Я молю об этом даре».
«Час дарю тебе, не больше,
Пред твоей дорогой дальней».
Поскорее он оделся,
Вышел из опочивальни.
Он спешит к своей любимой,
Где его не ожидали.
«Свет мой, отвори скорее».
«Что такое? Не беда ли?
Только как тебе открою,
Чтоб про это не узнали?
Погоди, отец уедет,
Матушка задремлет в спальне»,
«Если нынче не откроешь,
Не дождешься ты свиданья.
Смерть пришла, одна ты можешь
Сохранить мое дыханье».
«Под окно беги скорее,
Где сижу за вышиваньем,
Брошу шелковую сверху
Лестницу – и смерть отстанет,
Если лестницы не хватит,
То коса моя достанет».
Тонкий шелк не держит, рвется,
Смерть его с собою тянет:
«Час пришел, пошли со мною,
Разве смертный смерть обманет!».
 

Перевод Д. Самойлова

 
Я сидел вблизи овчарни,
Посох украшал резьбою,
Высоко стояли «Козы»,
Месяц таял надо мною.
Слышу: овцы затоптались
И учуяли тревогу.
Семерых волков я вижу,
Выходящих на дорогу.
И они бросают жребий —
Кто расправится с отарой.
Выпало хромой волчице —
Бурой, и седой, и старой,
Но с клыками, как навахи,
И в любой охоте тертой.
Обошла загон три раза,
Обошла его в четвертый.
Утащили дочь Раззявы,
Внучку младшую Ухастой,
Что хозяева забить
Собирались перед пасхой.
«Эй вы, свора молодая,
Покажите-ка сноровку,
Эй ты, сука «трухильяна»,
Изловите-ка воровку!
Коль вернете мне овечку,
Хлебной тюрей награжу вас,
А упустите волчицу,
Крепкой палкой накажу вас».
За волчицей свора следом,
Когти крошит без дороги.
Так семь верст они бежали,
Где овраги и отроги.
Взобралися на пригорок,
Молвит бурая устало:
«Забирайте, псы, овечку,
Ту, что я у вас украла».
«Не нужна теперь овечка,
Что тебе попалась в зубы.
А нужна нам волчья шкура
Пастуху для зимней шубы.
Для ремня твой хвост сгодится,
Чтоб портки им подвязали,
А башка пойдет под сумку,
Чтобы ложки в ней лежали.
А кишки пойдут на струны,
Чтоб под музыку плясали».
 

Перевод Д. Самойлова

 
Исповедуясь подушке,
В одиночестве лежу.
Это кто же там стучится?
«Отворите!» Вниз бегу.
«Я – Берналь Франсес, сеньора,
И вам верно послужу,
Ночью буду я в постели,
А с утра при вас в саду».
Простынь сбросила с постели,
Чуть прикрыла наготу,
Золотой взяла светильник
И скорее вниз иду.
Чуть я дверь приоткрываю,
Он светильник мой задул.
С нами дева пресвятая,
Отведи от нас беду.
Вдруг он жизнь мою погасит,
Как он погасил свечу!
«Не пугайся, Каталина,
Я не зря к тебе стучу.
Одного сейчас убил я
И попасться не хочу».
И она, чтоб этот рыцарь
Не попался палачу,
Привела в опочивальню,
Посадила на парчу.
И малисовой водою
Руки мыла беглецу.
Розами убрала ложе
И левкоями в цвету.
«Что, Берналь Франсес, не видишь
Ты земную красоту?
Ты боишься альгвасила?
Но его я не пущу.
Или слуг моих боишься?
Я молчать их научу».
«Не боюсь я правосудия,
Правосудья я ищу.
Не боюсь и слуг. Я сам им
За молчанье возмещу».
«Что, Берналь Франсес, случилось?
Я тебя не узнаю.
Или ты нашел другую
И забыл любовь мою?»
«Нет, другую не завел я,
Я одну любовь храню».
«Может, ты боишься мужа?
Он давно в чужом краю…»
«Дальний край стать может близким,
Потому я здесь стою.
Твой супруг пришел, сеньора,
Навестить жену свою.
А из Франции подарки
Для супруги я везу:
Есть карминовое платье
На малиновом шелку.
И такое ожерелье —
Не увидишь на веку:
Шпагой, словно ожерельем,
Твою шею облеку.
Пусть француз поносит траур
И изведает тоску».
 

Перевод Д. Самойлова

 
Юный граф к любимой прибыл
Из-за моря-океана.
И коня поить повел он
В день святого Иоанна.
И покуда конь пьет воду,
Граф поет в тоске и в неге.
Птицы слушают ту песню,
Останавливаясь в небе;
Путник, слыша эту песню,
Забывает про усталость,
И моряк на этот голос
Поворачивает парус.
Вышивала королева,
Альба-нинья почивала.
«Поднимайтесь, Альба-нинья,
И откиньте покрывало,
И услышьте песнь русалки,
Лучшей песни не бывало».
«Что вы, матушка, ведь это
Не русалка распевает.
Это граф, в меня влюбленный,
Он от страсти умирает.
Как найти такое средство,
Что страданья умеряет?»
«Ах, проклятье этой песне!
Если королевну любит,
Прикажу его убить я,
И тебя он не погубит».
«Если вы его казните,
То и я умру при этом».
Б полночь он простился с жизнью,
Умерла она с рассветом.
И она, как королевна,
Под плитой лежит алтарной,
Ну а он, потомок графов,
Рядом с той плитой алтарной.
И над ней взрастает роза,
А боярышник над графом.
Куст растет, растет и роза,
Птицы песнь поют в кустах им.
Ветки тянутся друг к другу
И друг друга обнимают.
А которые не могут,
В одиночестве вздыхают.
Королева в дикой злобе
Вырубить кусты велела,
Юный рыцарь горько плакал,
Совершая это дело.
От нее взлетела цапля,
От него – могучий сокол,
И они летают парой
В небе вольном и высоком.
 

Перевод Д. Самойлова

 
«Ах, цветка на свете, Альба,
Нет прекраснее, чем ты.
Даже солнце не сравнится
С блеском юной красоты.
Не снимаю я оружья,
Робко бодрствую в ночи.
Семь годов я сплю в доспехах,
Мне покоя не найти».
«Отдохните без оружья,
Страх ваш, рыцарь, пустяки.
Дон Альбертос на охоте,
Он в горах или в степи».
«Если впрямь он на охоте,
Пусть собъется он с пути,
Пусть погибнет его сокол,
Сбесятся от жажды псы,
Самого же мавр пусть пикой
С левой поразит руки».
«Спешивайтесь, граф дон Грифос,
Нынче жарко и в тени.
Ах, сеньор мой, как вы худы,
Руки ваши так тонки».
«Жизнь моя, не удивляйтесь,
Я страдаю от любви.
И не видел я награды
За  страдания  мои».
«Нынче вы ее добьетесь
За страдания свои».
Чуть ушли они в светелку,
А Альбертос сам в двери:
«Что случилося,  сеньора,
Почему вы так бледны?»
«Ах, сеньор, в ужасных муках
Протекают дни мои.
Вы все время на охоте.
Мы скучаем здесь одни».
«Ты кого-нибудь другого,
Моя нинья, обмани.
Чей там конь заржал в конюшне,
Ты мне это объясни?»
«Этот конь – отца подарок,
Вы принять его должны».
«Ну а чьи это доспехи
В коридоре у стены?»
«Их мой брат носил. И это
Вам подарок от родни».
«Ну а чье копье большое
Там поставлено, взгляни?»
«Это то копье, которым
Ты насквозь меня пронзи.
Жить я больше недостойна,
Смерть, скорей меня возьми».
 

Перевод Р. Морана

 
«Когда бы я снял доспехи
И раздетым уснуть посмел,
Увидела б ты, сеньора,
Что я, словно солнце, бел.
Но семь лет я в броню закован,
Семь лет я сражаюсь в ней,
И кажется мое тело
Чернейшей сажи черней».
«Ложись, мой сеньор, не бойся,
Доспехи тяжкие сняв,—
Охотиться в горы Леона
Надолго уехал граф».
«Пусть орлы заклюют его сокола
И псы его взбесятся там,
Пусть конь его сбросит и волоком
Притащит домой по камням!»
Внезапно с охоты в замок
Вернулся граф в эту ночь:
«Что ты делаешь, Бланка-нинья,
Отца-предателя дочь?»
«Сеньор, перед сном я косы
Расчесывала, скорбя,
Ведь ты отправился в горы,
И я одна без тебя».
«К чему притворяться, Бланка,
Язык твой проклятый лжет;
Чей это конь, скажи мне,
Внизу под стеною ржет?»
«Сеньор, это вам подарок,
Его прислал мой отец».
«А чьи доспехи в прихожей,
Признайся мне, наконец?»
«Сеньор, и это подарок,
Он прислан братом моим».
«А чье там копье, я вижу,
Блестит острием стальным?»
«Возьмите его, возьмите,
Вонзите его в меня,
Увы, мой граф, я виновна,
И смерть заслужила я».
 

Перевод Р. Морана

 
Вот начинают французы
Против мавров сражаться,
А мавров столько, что просто
Не дают отдышаться.
Тут сказал Бальдовинос,
Внимайте его словам:
«Ах, кум дон Бельтран, не сладко
Приходится нынче нам;
Не с голоду – так от жажды
Я богу душу отдам;
Конь изнемог подо мною,
Рука устала рубить,
Давайте дона Рольдана
Попросим в рог затрубить;
В испанских горах император
Услышит далекий зов,
Подмога сейчас важнее
Ярости храбрецов».
Сражаясь, Рольдан ответил:
«Вы слов напрасно не тратьте,
Об этом уже просили
Двоюродные мои братья;
Просите лучше Ринальда,
Чтоб он за сигнал тревоги
Не попрекал меня после
Ни в городе, ни в дороге,
Ни в Испании, ни во Франции,
Ни с умыслом, ни ненароком,
Ни при дворе императора
На пиру за столом широким:
Я гибель предпочитаю
Постыдным его попрекам».
Тут дон Ринальд отозвался,
Рубившийся неподалеку:
«О, недостойны французы
Сынами Франции быть,
Когда перед кучкой мавров
Просят в рог затрубить!
Коль разъярюсь, как бывало,—
За мавров, грозящих нам,
Будь их столько и вдвое столько,
Я и хлебной корки не дам».
И, разъярен, как бывало,
Во вражеские ряды
Он входит, как жнец умелый
В хлеба во время страды;
Он головы так сшибает,
Как сборщик яблок – плоды;
И мавры по Ронсевалю
Бегут, бегут от беды.
Тут выскочил мавр-собака,
Родившийся в час недобрый:
«Назад, – закричал он, – мавры,
Чума на ваши утробы!
О, горе королю Марсину,
Что послал вас на славное дело,
Горе ей, королеве мавров,
Что войску платить велела,
Горе вам, получившим плату
За то, чтоб сражаться смело!»
Услышали это мавры,
Повернулись лицом к врагу,
Ударили неудержимо,
И вот уж французы бегут.
Но Турпина-архиепископа
Послышался голос тут:
«Назад, французы! Спешите
Сердца ваши ожесточить,—
Лучше погибнуть с честью,
Чем дальше в бесчестье жить!»
И повернулись французы,
И бросились в бой опять,
И столько сразили мавров,
Что словом не рассказать.
Не на коне – на зебре,
Среди угрюмых теснин,
Убегает по Ронсевалю,
Убегает король Марсин;
Кровь из ран его хлещет,
Окрашивая траву,
Вопли из горла рвутся
В небесную синеву:
«Магомет, от тебя отрекаюсь!
Я тебе, не жалея добра,
Члены – из кости слоновой,
Туловище – из серебра,
Из золота голову сделал;
И неустрашимых в борьбе
Я шестьдесят тысяч
Рыцарей отдал тебе;
Абрайма, моя супруга,
Двадцать тысяч тебе отдала,
И дочь моя Мателеона
Тридцать тысяч тебе отдала;
Никого я вокруг не вижу —
Изрубили их всех враги,
Только я в живых и остался,
Да и то без правой руки:
Мне ее, волшебством хранимый,
Отрубил Рольдан-паладин,—
Если б не был он заколдован,
Я бы справился с ним один;
Я в Рим ухожу – хочу я
Умереть, как христианин,
Пусть крестным отцом моим будет
Этот Рольдан-паладин,
И пусть окрестит меня этот
Архиепископ Турпин…
Но нет, Магомет, с досады
Кощунствую я, прости!
Я в Рим не пойду – от смерти
Хочу себя сам спасти».
 

Перевод Р. Морана

 
Давно уснули все люди,
Чей сон всевышний хранит,
Не спит одна Мелисенда —
Императора дочь не спит,
Полюбился ей граф Айруэло —
И принцесса лишилась сна.
В чем мать родила – с кровати
Спрыгивает она,
Одевшись во что попало,
В покои спешит скорей,
Где отдыхают дамы,
Которые служат ей.
Расталкивает инфанта
Своих задремавших дам:
«Проснитесь, вставайте, сони,
Хочу обратиться к вам:
Кто сведущ в делах любовных,—
Подайте дельный совет,
И те меня пожалейте,
Кто не знает любовных бед.
Полюбился мне граф Айруэло.
Ни сна, ни покоя нет».
И первой сказала слово
Дама преклонных лет:
«Услады любви, сеньора,
Спешите узнать сейчас,
Если до старости медлить,
Никто не полюбит вас».
Не стала ждать Мелисенда,
Не стала смирять свой пыл,
Она во дворец поспешила,
Где граф Айруэло жил.
Но вдруг ей навстречу Эрнандо,
Отца ее альгвасил:
«Что это значит, инфанта?
Я удивлен весьма.
Вы или больны от страсти,
Или сошли с ума!»
«Рассудка я не лишилась,
У меня возлюбленных нет,
Но в детстве, болея тяжко,
Дала я такой обет:
Ходить девять суток к мессе
В собор Сан-Хуан-де-Латран —
Днем ходят мои дуэньи,
Прислужницы – по вечерам».
Пришлось замолчать Эрнандо;
Но за униженье и стыд
Разгневанная инфанта
Пожелала ему отомстить.
«Одолжи мне кинжал, – сказала, —
Ночной опустился мрак,
На улицах в эту пору
Я очень боюсь собак».
Едва свой кинжал инфанте
Доверчиво подал он,
Как замертво рухнул наземь,
Ударом ее сражен.
А она во дворец поспешила,
Где граф Айруэло жил;
Там заперты были двери,
И никто их не сторожил;
Волшебным заклятьем настежь
Она распахнула их.
От грохота граф проснулся,
Стал рыцарей звать своих:
«На помощь, ко мне, кабальеро,
На помощь, ко мне, друзья!
Враги во дворец забрались,
Гибелью мне грозя».
Но хитрая Мелисенда
Такой завела разговор:
«Напрасна твоя тревога,
Не бойся меня, сеньор;
Я – некая мавританка
С далеких заморских гор».
И тут же ночную гостью
По голосу граф признал,
Приблизился он к инфанте
И нежно за руки взял;
В саду под зеленым лавром,
В укромной его тени,
Без устали предавались
Забавам Венеры они…
 

Перевод Р. Морана

 
Однажды инфанта сидела
Под сенью оливы густою,
Расчесывая свои кудри
Гребенкою золотою.
На небо она взглянула,
Где солнце являлось миру,
И видит: военное судно
Плывет по Гвадалквивиру.
То прибыл Альфонсо Рамос,
Седой адмирал Кастильи.
«В час добрый, Альфонсо Рамос,
Тебя в этот сад впустили;
О флоте моем могучем
Какие принес ты вести?»
«Сказал бы, но опасаюсь
Лишиться жизни и чести».
«Не бойся, Альфонсо Рамос,
Открыто мне все поведай».
«Сеньора, берберские мавры [507]507
  Берберские мавры– арабы, населявшие Берберню (Северную Африку).


[Закрыть]
В Кастилью вошли с победой».
«Когда б не дала я слово,
Твоя б голова слетела!»
«Когда б ты мою срубила,
Твоя бы не уцелела».
 

Перевод Р. Морана

 
«Если будешь в Испании – пленницу
Привези мне, мавр, из похода:
Не белую, не дурнушку,
Не низкого рода».
Идет из часовни Флорес,—
Граф молился жарко и долго,
Послать ему сына иль дочку
Просил он господа бога.
«Горе ждет тебя, граф Кастильи,
Жена твоя пленницей станет».
«Не быть ей в плену – скорее
Последний мой час настанет».
Уехал граф, и жена его
В неволю попала сразу.
«Мавританская королева,
Твоему послушен приказу,
Красавицу христианку
Привез я тебе из похода:
Не белую, не дурнушку,
Не низкого рода,
Не какую-нибудь принцессу,
А жену кастильского графа».
«Рабыней моей любимой
Ты будешь. Служи без страха,
Хозяйкой ступай на кухню,
Ключи я тебе вручаю».
«Моя госпожа, о большем
Я счастье и не мечтаю».
Королева ходила тяжелой.
Была и рабыня с ношей,
И обе одновременно
Разродились по воле божьей.
Королева на троне рожала,
На голой земле – рабыня;
Родила королева дочку,
А невольница – сына.
Коварные повитухи,
Детей подменив, сплутовали:
Мальчика – королеве,
Рабыне – девочку дали.
Однажды, ее пеленая,
Рабыня сказала такое:
«Не плачь, не плачь, моя дочка,
Дитя, не рожденное мною!
Жили бы мы с тобою
На родине нашей милой,
Тебя бы я цветом жизни —
Марией Флор окрестила;
Была у меня сестрица —
Да к маврам в плен угодила:
Забрали ее в неволю,
Забрали утром ненастным,
Когда рвала она розы
В своем цветнике прекрасном».
Слова эти королева
Из комнаты слышит спальной
И шлет своего эфиопа
За пленницею печальной:
«Что ты сказала, красотка,
Что ты сказала, горюя?»
«Слова, что я говорила,
Тебе, госпожа, повторю я:
 «Не плачь, не плачь, моя дочка,
Дитя, не рожденное мною,
Жили бы мы с тобою
На родине нашей милой,
Тебя бы я цветом жизни —
Марией Флор окрестила;
Была у меня сестрица —
Да к маврам в плен угодила:
Забрали ее в неволю,
Забрали утром ненастным,
Когда рвала она розы
В своем цветнике прекрасном».
«Ах, если все это правда,
Я тайну тебе открою:
Не с госпожой говоришь ты,
А со своей с сестрою!»
«Все это правда, сеньора,
Тебе не посмею солгать я…»
И сестры заплакали в голос,
Раскрыв друг другу объятья.
Король этот плач услышал
Из комнаты, где писал он,
И своего эфиопа
За женщинами послал он.
«Что ты плачешь, мое сокровище?
Что рыдаешь ты, моя радость?
С лучшим турецким домом
Я вас породнить постараюсь».
Ответила королева:
«Немало обид снесла я,
Но с кровью собак проклятой
Свою смешать не желаю».
Тайком сговорились сестры,
По саду с детьми гуляя,
И обе они вернулись
Домой из чужого края.
 

Перевод Р. Морана

 
У Испании с Португалией
Большая война идет,
Позорная смерть на плахе
Дезертиров и трусов ждет.
Уже с королем простился,
Простился с женой граф Соль —
Командовать войском в походе
Назначил его король.
Графиня юная плачет,
К плечу супруга припав:
«Скажи, сколько лет ты должен
Пробыть на чужбине, граф?»
«Если с полей сражений
Через шесть не вернусь я лет,
Выходи за другого замуж»,—
Он ей говорит в ответ.
Минуло и шесть, и восемь,
И десять минуло лет —
Граф Соль домой не вернулся,
Известий от графа нет.
Отец навестил графиню:
«Скажи, любимая дочь,
Какая тоска тебя гложет,
Что плачешь ты день и ночь?»
«Отец дорогой, во имя
Спасенья моей души,
Ты мне на поиски графа
Отправиться разреши».
«Воля твоя, дорогая,
Хочешь искать – ищи».
Отправилась в путь графиня
По суше и по воде,
По Франции, по Италии —
Не видно графа нигде.
Она уже возвращалась
В отчаянье и тоске,
Когда огромное стадо
Увидела в сосняке.
«Пастушок, пастушок, во имя
Спасенья твоей души,
Меня обмануть не вздумай,—
Чистую правду скажи:
Чьи это коровы пасутся
На сочных полянах вдали?»
«То скот графа Соль, сеньора,
Владельца этой земли». —
«А чьи хлеба колосятся,
Обильную жатву суля?»
«Того же графа, сеньора,
Это его поля».
«А чьи это овцы кормят
Своим молоком ягнят?»
«Эти отары, сеньора,
Графу принадлежат».
«А чьи там сады и замок,
Это поместье чье?»
«Того же графа, сеньора,
Это его жилье».
«А кони, чьи кони скачут,
Я слышу их громкий храп?»
«На этих конях, сеньора,
Охотиться ездит граф».
«А кто эта дама с мужчиной,
Ее обнимает он?»
«Это невеста графа,
С которой он обручен».
«Пастушок, пастушок мой милый,
Во имя святой Соледад,
Отдай мне свой плащ убогий
За шелковый мой наряд.
Что искала я – отыскала
И теперь не уйду назад!
Веди меня к его двери,
Пусть даже она заперта,
Его умолять я буду
Подать мне ради Христа».
Стоит у двери графиня
В плаще с чужого плеча,
Выпрашивает подаянье,
О милосердье шепча.
Сопутствовала удача
Бедняжке на этот раз:
Граф Соль на ее моленья
Откликнулся, не скупясь.
«Откуда ты, странница, родом?»
«Сеньор, из Испании я».
«Как ты сюда попала?»
«Почернела в скитании я.
Я искала любимого мужа,
По колючкам шла босиком,
А найдя его, я узнала,
Я узнала, что женится он;
Забыл он о верной супруге,
Подвергшей на долгом пути
Опасностям тело и душу,
Чтоб только его найти».
«Паломница, паломница,
Не надо меня смущать,
Не женщина ты, а дьявол,
Пришедший меня искушать!»
«Нет, добрый граф, я не дьявол,
Тебе не хочу я зла,
Я только твоя супруга,
И я за тобой пришла».
Когда граф Соль убедился.
Что с ним говорит жена,
Он велел оседлать немедля
Резвейшего скакуна.
Серебряных колокольцев
На сбруе бренчал набор.
И жарко сверкали дуги
Стремян золотых и шпор.
В седло граф Соль благородный
Вскочил и, в минуту одну
Плачущую от счастья
Легко подхватив жену,
Вихрем помчался, вихрем,
Вихрем летел домой,
Пока наконец не прибыл
В замок свой родовой.
Осталась ни с чем невеста,
Фата на ней ни при чем:
Надевший чужое – ходит
В конце концов голышом.
 

Перевод Р. Морана

 
«В замужестве ты несчастлива,
Но, сеньора, ты так хороша,
Почему же печалью и гневом
Омрачилась твоя душа?
Если ты полюбить решилась,
Я готов быть твоим слугой;
Видел я, как твой муж, сеньора,
Миловался с другой госпожой,
Целовался и забавлялся,
Жизнью клялся и снова клялся,
Насмехался с ней над тобой».
Тут сказала ему сеньора,
Тут сказала ему она:
«Увези меня, кабальеро,
Я покинуть свой дом должна;
Я в далеких краях сумею
Тебе угодить во всем:
Буду стлать я помягче ложе,
На котором нам спать вдвоем;
Я на ужин буду готовить
То, что рыцарям подают,—
Каплунов, и цыплят, и уток,
И тысячу прочих блюд;
А этот супруг мой грубый
Ненавистен мне, видит бог,
Он сделал жизнь мою адом,
Как ты сам убедиться мог».
Вдруг нагрянул муж и воскликнул,
Жену повергая в дрожь:
«Что делаешь ты, негодница?
Сегодня же ты умрешь!»
«Но за что, господин, за что же
Пострадаю безвинно я?
Я мужчину не целовала,
И он не ласкал меня;
Карою, им заслуженной,
Покарай, господин, меня;
Поводом своей лошади
Отстегай, господин, меня;
На шнурах золотых и шелковых
Живою повесь меня;
В саду своем апельсиновом
Живьем закопай меня;
На украшенном костью слоновой
Надгробье моем золотом
Такие слова, господин мой,
Вели написать потом:
«Здесь лежит от любви погибшая
Нежнейшая роза из роз;
Хороните тут всех, чье сердце
От страсти разорвалось.
Так и мне, и мне, недостойной,
Умереть за любовь пришлось».