Текст книги "Всевидящее око [Чернее черного. Всевидящее око. Работа для гробовщика]"

Автор книги: Найо Марш

Соавторы: Джозефина Белл,Марджери Аллингем
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Носитель церемониального копья последовал за ним и неподвижно замер перед коллекцией туземных трофеев, как величественная статуя в фантастическом наряде из перьев, браслетов, ожерелий и львиной шкуры. Бумер сел.

Посол шагнул к краю помоста, и дирижер выжал из музыкантов торжественные фанфары.

– Ваше превосходительство господин президент, многоуважаемые леди и джентльмены, – обратился посол к присутствующим. После цветистых приветствий в адрес президента и его гостей он заговорил про обновление дружественных отношений между властями Нгомбваны и Соединенного Королевства, про сближение, которое послужит развитию, – и тут его речь утратила сквозную нить, но посол сумел довести ее до благополучного финала и сорвал вежливые аплодисменты.

Потом встал Бумер. Трой подумала: «Это мне нужно запомнить. Ясно. Четко. Всю картину целиком. Густую шапку седых волос. Свет, отражающийся в ямочках на щеках. Отутюженный белый с голубым мундир, руки в белых перчатках, подрагивавшие золотые украшения. А фон, Господи! Нет, не справлюсь, но должна. Должна!»

Она покосилась на супруга, который кивнул и шепнул:

– Я его попрошу.

Трой крепко сжала руку мужа.

Бумер был краток. Голос его напоминал скорее звук контрабаса, чем продукт человеческих голосовых связок. Превознеся прочность дружеских связей, объединяющих членов Содружества, потом он уже не столь формально подчеркнул свою радость от возможности навестить места, где провел лучшие дни своей молодости. Аллен, не веря себе, услышал, как он развивает эту тему, вспоминает годы, проведенные в школе, и родившуюся там прочную дружбу. При этих словах Бумер окинул взглядом аудиторию и, завидев Алленов, одарил их одной их своих потрясающих улыбок. Зал зашумел, и мистер Уиплстоун, забавлявшийся от души, пробормотал что-то о центре внимания. В заключение краткой речи прозвучало еще несколько неизбежных звучных фраз. Когда стихли аплодисменты, посол сообщил, что прием продолжится в саду. Прислуга моментально распахнула шторы и отворила шесть французских окон. Открылся бесподобный вид. Гирлянды фонарей, смахивавших на звезды, размер которых постепенно уменьшался, тянулись вдаль и отражались в бассейне, еще более усиливая фальшивую перспективу. На противоположном конце выделялся ярко освещенный золотисто-белый павильон. Фирма «Вистас» с Бэронсгейт могла гордиться своей работой.

– Должен сказать, – заметил мистер Уиплстоун, – что декорации просто исключительны. Я заранее рад увидеть вас обоих восседающими в павильоне.

– Вы просто злоупотребили шампанским, – фыркнул Аллен, но мистер Уиплстоун только ухмыльнулся.

Избранное общество перешло в сад, остальные гости потянулись следом. Аллена и Трой разыскал адъютант и проводил в павильон. Там их восторженно приветствовал Бумер и представил десятку видных гостей, среди которых к пущему веселью Аллена оказался и его брат Джордж. Остальные гости были последними британскими губернаторами Нгомбваны и представителями дружественных независимых африканских стран.

Неверно было бы сказать, что Бумер восседал в павильоне как на троне. Кресло его не возвышалось над остальными, но было изолировано от них, и за ним стоял носитель церемониального копья. Гости разместились по обе стороны от президента группой, напоминавшей перевернутый наконечник стрелы.

«Тем, кто остался в здании, и гостям в саду должен открываться изумительный вид», – подумал Аллен.

Музыканты спустились с галереи и скромно сгрудились неподалеку от здания под деревьями, которые, как утверждал Гибсон, частично прикрывали окна туалета.

Когда все расселись, перед зданием со стороны павильона растянули большое белое полотно. Вначале на нем показали сцены из нгомбванской истории. Потом перед экраном появилась группа туземных нгомбванских музыкантов. Свет в саду погас, и музыканты ударили в барабаны. Барабаны гремели все громче, то взрываясь, то глухо рокоча, и монотонный их звук возбуждал тревогу. Но вот они перешли в фортиссимо. Из темноты вынырнула группа воинов, исполняющих ритуальный танец. Они были разрисованы и вооружены, ноги топали по стриженому газону. Все в саду стали хлопать им в такт, – вначале нгомбванцы, потом присоединились все новые и новые гости, которым явно придало отваги шампанское и скрывающая все полутьма. Выступление закончилось эффектным финалом.

Бумер сделал необходимые пояснения. Опять по кругу пошло шампанское.

Кроме самого президента, в Нгомбване выросла и еще одна знаменитость: певец, бас по общепринятым критериям, но с удивительным диапазоном в четыре октавы, причем переходил он из октавы в октаву гладко, плавно, без малейшего усилия. Его туземное имя вызывало у европейцев проблемы, потому его упростили до Карбо. Он был знаменит на весь мир.

Теперь пришла его очередь.

Выйдя из темного зала, Карбо остановился перед белым полотном, освещенный точечным рефлектором. В вечернем костюме он производил необычайно изысканное впечатление.

Звезды-фонари и свет в зале погасли. Лампочки на пюпитрах музыкантов прятались под колпаками. Горела только лампа над президентом, на которой настаивал Гибсон, так что в саду, на который опустилась ночь, были видны только двое на противоположных концах бассейна: президент и певец.

Оркестр сыграл увертюру.

Из горла певца вырвался звук исключительной мощи и красоты. Звук все еще висел в воздухе, когда прозвучало нечто вроде хлопка бича и где-то в доме истерически закричала женщина.

Свет в павильоне погас.

Все последовавшее походило на порыв безумного вихря: гул голосов, отдельные выкрики, не столь пронзительные, как тот, эхо которого все еще висело в воздухе, громкие команды, стук переворачиваемых стульев, плеск чего-то падающего в воду. Аллен схватил Трой за руку и крикнул:

– Не двигайся. Оставайся здесь.

И тут раздался голос, который, несомненно, принадлежал Бумеру. Тот кричал что-то на родном языке, и Аллен воскликнул:

– Нет, нельзя! Нет!

Неподалеку раздался короткий сдавленный вопль и что-то загремело. Множество голосов выкрикивали:

– Свет! Свет! Дайте свет! – словно массовка в театральном спектакле.

Зажегся свет, вначале в зале, а потом и в саду. Он осветил гостей, которые сидели по обе стороны бассейна, и тех, кто, вскочив, в смятении оглядывались вокруг. Стал виден великий певец, замерший в круге света, и множество мужчин, целеустремленно сбегавшихся со всех сторон; одни направлялись в павильон, другие в дом.

В павильоне мужчины, обращенные спинами к Трой, заслонили от нее мужа. Издали время от времени долетал женский крик.

Она услышала голос деверя, дающего взвешенные советы: «Только никакой паники. Сохраняйте спокойствие. Нельзя поддаваться панике», – и даже в этой суматохе подумала, что советы эти вполне уместны, но в его устах звучат, по крайней мере, смешно.

Высокий мужчина, появившийся рядом с певцом, повторял инструкции Джорджа, но на этот раз в них не было ничего смешного.

– Сохраняйте спокойствие, леди и джентльмены, и, пожалуйста, оставайтесь на своих местах, – говорил он, и Трой сразу узнала манеры человека из Ярда.

Ей показалось, что кричащая женщина находится где-то далеко. Теперь крик перешел в истерические рыдания, доносившиеся все тише, пока не стихли.

Высокий представительный мужчина вошел в павильон. Люди, которые закрывали Трой обзор, расступились, и теперь она увидела, на что все глазели: фигуру в великолепном мундире, лежащую ничком с раскинутыми руками, а из спины ее торчало копье. На светлом мундире, где копье вошло в тело, растекалось пятно. Пестрые перья, касавшиеся раны, побагровели.

Аллен склонился над телом.

Высокий мужчина остановился впереди и закрыл ей вид. Трой услышала голос мужа:

– Будет лучше, если вы освободите это место.

Вскоре он уже был с ней, взял за руку и отвел прочь.

– Ты в порядке?

Она кивнула и заметила, что и прочих гостей выпроваживают из павильона.

Когда помещение опустело, Аллен вернулся к пронзенной фигуре и вновь опустился возле нее на колени. Потом поднял взгляд на коллегу и спокойно кивнул.

Суперинтендант Гибсон проворчал:

– Значит, они все-таки добились своего!

– Не совсем, – заметил Аллен. Он встал, люди Гибсона расступились. И тогда открылся вид на Бумера. Тот, напряженно выпрямившись, сидел в кресле, похожем на гром, глубоко дышал и смотрел прямо перед собой.

– Это посол, – сказал Аллен.

4. ПОСЛЕДСТВИЯ

I

Расследование убийства в посольстве Нгомбваны позднее вошло в полицейские анналы как классический пример работы полиции. Гибсон, подгоняемый приступом ярости, с помощью Аллена за несколько минут смог преобразить место преступления в нечто вроде казарменного двора с перепуганными рекрутами. Скорость, с которой это произошло, была просто удивительной.

Гостей собрали в зале, откуда их поочередно отправляли в столовую, к длинному сервировочному столу. Изысканные приборы фирмы «Костад и Си» отодвинули в сторону, освободив место для шести сотрудников, которых уже прислали из Скотланд-Ярда. Те занимались списками гостей и с положенным тактом записывали имена и адреса.

Большинству гостей потом позволяли уйти, некоторых весьма вежливо просили остаться.

Подойдя к столу, Трой заметила, что среди сотрудников Ярда находится и инспектор Фокс, постоянный спутник Аллена. Он сидел в самом конце ряда, и когда поднимал голову, его левое ухо щекотал хвост изысканно сервированного холодного фазана. Взглянув на нее через старомодные очки, Фокс удивленно поднял брови. Она наклонилась к нему и шепнула:

– Да, Фокс, это я, Трой Аллен, Регенс Клоуз, 48.

– Фантастика, – буркнул Фокс, глядя в список. – Что, если вам отправиться домой?

– С удовольствием. У нас тут арендованный лимузин. Им уже звонят – Рори все устроил.

Инспектор пометил в списке.

– Благодарю, мадам, – сказал он вслух. – Не буду вас задерживать.

И Трой поехала домой. Только там она осознала, как утомили ее события этого вечера.

Павильон был оцеплен полицией. Внутри горел свет, и шатер сиял в темном саду, как бело-золотой полосатый надувной шар. На его стенах мелькали, то увеличиваясь, то уменьшаясь, искаженные тени. Там усиленно работали эксперты.

В маленькой комнатке справочного бюро Аллен с Гибсоном пытались чего-то добиться от миссис Кобурн-Монфор.

Та уже перестала кричать, но казалось, что по малейшему поводу могла начать снова. По лицу ее тек грим, приоткрытые губы бессильно обвисли, она непрерывно потирала виски. Рядом стоял муж, полковник, и держал в руке флакончик с нюхательной солью.

Трое женщин в платьях цвета лаванды с наколками и крахмальными фартуками сидели в ряд у стены, как хористки, ожидающие команды дирижера. Самая высокая из них была сержантом полиции.

Аллен опирался на стол, лицом к миссис Кобурн-Монфор, Гибсон стоял сбоку, потирая челюсть, и пытался скрыть разочарование.

– Нам очень жаль, миссис Кобурн-Монфор, – говорил Аллен, – очень жаль, что приходится вас обременять, но от вашего рассказа зависит очень многое. Я попытаюсь повторить все, что вы нам уже сказали. Если я ошибусь, будьте любезны меня поправить. Хорошо?

– Ну же, Крисси, девочка моя, – уговаривал ее супруг. – Выше голову, все уже позади. Вот так! – Он поднес ей соль, но она отодвинула руку.

– Вы были в дамском туалете, – резюмировал Аллен, – зашли в него тогда, когда последние гости уже выходили из зала, и в саду должны были присоединиться к супругу. Никого из гостей там уже не было, только прислуга. Так? Хорошо, пойдем дальше. Вы вошли в одну из кабинок, по стечению обстоятельств, вторую слева. И оставались в ней, когда погас свет. Пока все верно?

Женщина кивнула и перевела взгляд с Аллена на мужа.

– Продолжаем. Излагайте все так подробно, как только сможете, хорошо? Что происходило с того момента, как погас свет?

– Не могу я даже думать о том, что случилось. Почему я? Я вам все уже сказала, – отбивалась миссис Кобурн-Монфор, выдавливая из себя слова, словно зубную пасту из тюбика, – и меня давно пора отпустить. Я пережила ужасный шок, посчитав, что меня хотят убить. И теперь… Хьюго!..

– Успокойся, Крисси, ведь тебя же не убили. Продолжай. Чем раньше ты все расскажешь, тем скорее мы отсюда уйдем.

– Грубиян, – фыркнула она и повернулась к Аллену. – Разве не так? Разве он не груб со мной?

После долгих уговоров она все-таки решила продолжать.

– Я была там. В кабинке, честное слово. И было весьма неприятно. Весь свет погас, но снаружи в окошко проникало какое-то зарево. Полагаю, это имело что-то общее с представлением. Ну знаете, с танцами под барабаны. Я знала, что ты будешь сердиться, Хьюго, что так долго ждешь меня, раз программа уже началась, но поделать ничего не могла…

– Все в порядке.

– Потом барабаны стихли, и я уже собралась выходить, когда дверь резко распахнулась и ударила меня по… но спине. Кто-то схватил меня за плечо и вышвырнул наружу. Я до сих пор вся дрожу, никак не отойду от шока, а вы меня тут задерживаете! Меня толкнули так сильно, что я упала. Там было еще темнее, чем в кабинке. Черно, как в бочке. И вот я лежала там, а снаружи раздавались аплодисменты, потом зазвучала музыка и какой-то голос. Все было прекрасно, но я лежала там, раненая, в шоке, и мне в голову лезли мысли об успении заблудшей души…

– Продолжайте, пожалуйста.

– Потом прогремел тот ужасный выстрел. Совсем близко. Оглушающе. Из кабинки. И тут же тот тип вылетел наружу и пнул меня ногой.

– Пнул вас? Вы хотите сказать, умышленно?

– Он об меня споткнулся, – уточнила миссис Кобурн-Монфор. – Чуть не упал и притом меня ужасно больно пнул. Я подумала, что он меня застрелит. И, разумеется, стала кричать.

– Да уж…

– И он исчез.

– А потом?

– Ну, потом пришли эти трое, – она показала на прислугу туалета. – Они бежали в темноте и тоже об меня споткнулись. Разумеется, только случайно.

Три дамы заерзали в креслах.

– Откуда они появились?

– Почем я знаю? Ах нет, знаю, потому что я слышала, как хлопнули двери. Они были в трех соседних кабинках.

– Все трое? – Аллен взглянул на сержанта. Та встала.

– Ну? – спросил он.

– Мы хотели увидеть Карбо, сэр, – сержант покраснела. – Он пел прямо под нами.

– Вы стояли на стульчаках, верно? Все трое?

– Да, сэр.

– Поговорим позже. Садитесь.

– Да, сэр.

– Что происходило дальше, миссис Кобурн-Монфор?

Оказалось, что нашелся фонарик, и, светя им, миссис Кобурн-Монфор смогли поставить на ноги.

– Это были вы? – спросил Аллен сержанта. Та подтвердила. Миссис Кобурн-Монфор кричала, не переставая. В саду и в доме дарила паника. Потом зажегся свет.

– А эта девушка, – показала миссис Кобурн-Монфор на сержанта, – знаете, что она сделала?

– Ударила вас по лицу, чтобы прекратить истерику?

– Как она посмела! После всего, что я пережила! Она на меня набросилась и все расспрашивала, расспрашивала. А потом набралась наглости заявить, что не может терять со мной времени и оставила меня с теми двоими. Правда, они были настолько любезны, что нашли мне аспирин.

– Замечательно, – любезно поддакнул Аллен. – Будьте теперь так любезны и внимательно ответьте на следующий вопрос. Вы имеете хоть какое-то представление, как выглядел тот мужчина? Ведь через окно в кабинке внутрь проникало немного света. Или вы совсем ничего не разглядели?

– Ну что вы, – совершенно спокойно заявила она, – кое-что я заметила. Это был негр.

После ее заявления воцарилась мертвая тишина. Гибсон прокашлялся.

– Вы уверены? Что он в самом деле был негром? – спросил Аллен.

– Безусловно. Я видела его профиль на фоне окна.

– А не мог это быть, скажем, белый с черным чулком на голове?

– О нет. В самом деле, у него на голове был чулок, но это был негр. – Покосившись на мужа, она понизила голос. – Я ведь ощутила его запах. Если бы вы жили среди них так долго, как мы, тоже легко распознали бы их вонь.

Ее муж согласно проворчал.

– В самом деле? – протянул Аллен. – Между прочим, вы знаете, они то же самое говорят о нас! Один мой африканский приятель доверительно сообщил, что ему понадобилось не меньше года, чтобы не испытывать тошноты в лондонских лифтах.

И прежде, чем она смогла что-то сказать, продолжал:

– Дальше все взял в руки один из наших людей. Полагаю, нам будет достаточно его донесения. – Он взглянул на Гибсона. – Разве что вы…

– Нет, – перебил его Гибсон. – Спасибо, у меня уже ист вопросов. Когда протокол нашей беседы перепечатают, мы попросим вас его прочесть и подписать, если не будет замечаний. Сожалею, что пришлось вас так обременять, мадам. – И добавил затертую фразу: – Вы нам очень помогли.

Аллен хотел бы знать, какого усилия стоила ему эта профессиональная любезность.

Полковник, игнорируя Гибсона, напустился на Аллена.

– Если я правильно понимаю, я могу наконец увести жену. Ей бы нужно к врачу.

– Разумеется, как вам будет угодно. Кто ваш врач, миссис Кобурн-Монфор? Позвонить ему, чтобы пришел к нам с визитом?

Она открыла рот, потом снова его закрыла, потому что на нее ответил полковник:

– Мы не станем вас обременять, спасибо. Желаю доброго вечера.

Супруги были уже почти в дверях, когда Аллен вмешался еще раз:

– Да, кстати, у вас не возникло впечатления, что тот человек был в парадном мундире? Или в ливрее?

Прежде чем миссис Кобурн-Монфор ответила, прошло несколько секунд.

– Боюсь, что нет. Нет. Не имею понятия, как он был одет.

– Нет? Между прочим, полковник, эта нюхательная соль ваша?

Полковник взглянул на него, как на ненормального, а потом тупо уставился на флакон, который держал в руке.

– Моя? – удивился он. – Почему, черт возьми, вы так решили?

– Соль моя, – поспешно и взволнованно заявила его жена. – Полагаю, вы не думаете, что мы ее украли? Еще не хватало!

Прижавшись к мужу, она сердито смотрела на Аллена.

– Когда нас чудак Уиплс – не помню как там дальше – знакомил, мог бы сказать, что вы полицейский. Пойдем отсюда, дорогой Хьюго, – бросила миссис Кобурн-Монфор и величественно удалилась.

II

Аллену пришлось пустить в ход весь свой такт, терпение и авторитет, чтобы убрать Бумера в сторону и удержать его в библиотеке, небольшой комнате на первом этаже. Когда тот оправился от потрясения, которое, видимо, оказалось сильнее, чем можно было судить по нему, то тут же попытался взять расследование в собственные руки.

Ситуация стала ужасно щекотливой. Ведь в посольстве они были, собственно, на нгомбванской территории. Гибсон и его люди оказались там исключительно по приглашению посла, и вопрос, как далеко простирались их полномочия в случае столь экзотического убийства, вызывал у них изрядную головную боль.

Впрочем, у Аллена сложилось впечатление, что и его присутствие тоже, хотя и по совсем иному поводу. Особый отдел привык полагаться только на самих себя. Фреду Гибсону приходилось изо всех сил сдерживать униженную профессиональную гордость. В нормальных обстоятельствах он никогда бы не обратился с просьбой о помощи. Присутствие Аллена совершенно по-новому повернуло столь деликатную ситуацию: после убийства посла тяжесть ответственности легла на него.

Гибсон разрешил дилемму тем, что позвонил своему начальству и добился, чтобы расследование убийства поручили обоим, ему и Аллену; им предстояло сотрудничать при условии, что посольство не возражает. Аллен знал, что они легко могут оказаться в сложной ситуации.

– Будем продолжать расследование, пока нас не остановят, – заявил Гибсон. – Таковы мои инструкции. К тому же ваш шеф согласен, а президент даже лично просил об этом.

– Именно в эту минуту он вознамерился собрать весь нгомбванский персонал, включая того парня с копьем, и произнести перед ними речь на родном языке.

– Комедиант чертов, – выругался Гибсон.

– Да, но если он будет настаивать… Слушайте, – заметил Аллен, – это недурная мысль, если мы узнаем, о чем пойдет речь.

– Ну…

– Фред, а что, если мы позовем мистера Уиплстоуна? Конечно, совершенно неофициально? Достаточно будет вежливо его попросить, чтобы старик не почувствовал, что мы с ним говорим как полицейские…

– А зачем? – без особого воодушевления спросил Гибсон.

– Он говорит по-нгомбвански. Живет в пяти минутах ходьбы отсюда и сейчас наверняка уже дома. Это на Каприкорн Уол, номер 1. Можем позвонить. Его еще нет в телефонной книге, но попытайтесь найти номер, – велел Аллен дежурному сержанту и, когда тот направился к телефону, добавил: – Самюэль Уиплстоун. Пошлите за ним машину. И дайте потом мне трубку, я с ним поговорю.

– Что вы замышляете? – спросил Гибсон.

– Дадим президенту выступить перед толпой, все равно помешать ему мы не можем. Но по крайней мере узнаем, что он будет говорить.

– А вообще-то где он? Куда вы его дели? – спросил Гибсон, словно президент был какой-то домашней утварью, которую не поставили на место.

– В библиотеке. Согласился оставаться там, пока я не вернусь. В коридоре сторожат полицейские.

– Надеюсь. Раз убили не того, могут попытаться еще раз.

Сержант говорил по телефону.

– С вами хотел бы поговорить суперинтендант Аллен, сэр.

В голосе мистера Уиплстоуна Аллен ощутил профессиональную выдержку.

– Дорогой Аллен, – сказал тот, – какое волнующее событие! Я слышал, что убили посла…

– Да.

– Это ужасно. Ничего хуже случиться не могло.

– Разве если бы удар поразил намеченную жертву.

– О… понимаю. Президента?

– Послушайте, – перебил его Аллен и изложил свою просьбу.

– О Господи! – воскликнул мистер Уиплстоун, когда он кончил.

– Знаю, что я требую от вас слишком многого. Но пройдет слишком много времени, пока мы найдем незаинтересованного переводчика. Ведь нельзя же пригласить одного из нгомбванцев…

– Нет-нет, вы правы. Тихо, киса… Хорошо, я приду.

– Я вам весьма признателен. Перед домом вас будет ждать машина. До свидания.

– Придет? – спросил Гибсон.

– Придет. Сержант, попросите, пожалуйста, мистера Фокса привезти его сюда. Это сухощавый старик лет шестидесяти с моноклем. Обращайтесь с ним в лайковых перчатках.

– Да, сэр.

Через несколько минут в комнату осторожно вошел мистер Уиплстоун. Фрак сменил несколько поношенный смокинг. Сопровождал его инспектор Фокс, которому Аллен кивком велел остаться.

Гибсон хмуро начал извиняться перед мистером Уиплстоуном.

– Понимаете, мы попали в сложную ситуацию. Президент настаивает, что он должен обратиться к своим людям…

– Да-да, понимаю, мистер Гибсон. Вам, конечно, нелегко. Могу я узнать, что случилось? Как переводчику, разумеется, мне не нужно знать ничего лишнего, но я бы предпочел хотя бы вкратце…

– Разумеется, – заверил его Аллен. – Но действительно вкратце: кто-то выстрелил, вы должны были слышать, вероятно, в дамском туалете. Никто не пострадал, но когда включили свет, посол лежал в павильоне мертвый, проткнутый церемониальным нгомбванским копьем. Носитель копья лежал скорчившись в нескольких футах поодаль, и насколько мы поняли – человек этот не говорит по-английски – утверждает, что в то время, когда погас свет и все вокруг метались в панике от выстрела, кто-то ударил его по затылку и вырвал копье.

– Вы ему верите?

– Не знаю. Я был в павильоне с Трой. Она сидела почти рядом с президентом, а я – рядом с ней. Когда прогремел выстрел, я велел ей оставаться на месте; и в тот же миг увидел, что Бумер вскочил и куда-то собрался. Его фигура выделялась на фоне освещенного экрана. Я рванул его назад в кресло, сказал, чтобы не двигался, и кое-как заслонил. Через миг что-то упало к моим ногам. Какой-то идиот завопил, что президента застрелили. Бумер и все прочие кричали, чтобы зажгли свет. Когда свет включили, посла мы нашли буквально пригвожденным к земле.

– Значит – ошибка?

– Похоже, так все и думают. Оба были примерно одного роста и схожи фигурами. Да и мундиры их при таком освещении казались похожими. Его проткнули сзади, а сзади его фигура была видна на фоне освещенного экрана. Тут есть еще одно обстоятельство. Мой коллега говорит, что двое его сотрудников стояли неподалеку от входа в павильон. Сразу после выстрела они видели, как из павильона выскочил черный официант. Его задержали, но потом оказалось, что он просто до смерти испугался выстрела. Верно я говорю, Фред?

– Верно, – подтвердил Гибсон. – Все дело в том, что пока мы разбирались, кого схватили, кто-то мог в этой проклятой темени… простите, сэр… проскользнуть в павильон.

– Кто-то? – спросил мистер Уиплстоун.

– Ну, собственно, кто угодно, – кивнул Аллен. – Гость, официант, как вам больше нравится. Это не слишком правдоподобно, но могло произойти и так.

– И вы полагаете, что потом он опять выбрался обратно… после того, что случилось?

– И это малоправдоподобно, но возможно. А теперь, мистер Уиплстоун, если не имеете ничего против…

– Разумеется, нет.

– Где состоится эта племенная сходка, Фред? Президент сказал, в зале. Ты согласился?

– Да.

– Взгляните, пожалуйста, собрались ли они? Я пойду выясню, что нового в павильоне. Потом присоединюсь к нам. Хорошо?

– Ладно.

– Пойдете со мной, Фокс?

По пути Аллен коротко ознакомил Фокса с показаниями миссис Кобурн-Монфор. Упомянул и о выстреле из пистолета, если это вообще был выстрел из пистолета, точно подоспевшем к финалу сцены в саду.

– Странно, – прокомментировал Фокс.

В павильоне они нашли двоих детективов в форме – фотографа и эксперта по отпечаткам пальцев, сержантов Бейли и Томпсона, вместе с Джеймсом Кертисом, о котором газеты никогда не писали иначе, как о «знаменитом патологе». Сэр Джеймс почти закончил осмотр. Грозного вида копье все еще торчало из тела, и Томпсон снимал его крупным планом. Недалеко от трупа лежал перевернутый стул.

– Беспорядок тут у вас, – заметил сэр Джеймс.

– Удар в сердце?

– Прямо в сердце, и полагаю, что копье вошло довольно глубоко в землю. Иначе не торчало бы так крепко. Похоже на то, что убийца, уже воткнув копье, бросился вперед и буквально пригвоздил жертву к земле.

– Странно…

– И весьма.

– Вы закончили? – спросил Аллен Томпсона, который устало выпрямился. – Со всех сторон? Все?

– Да, сэр.

– Бейли, как дела с отпечатками?

Бейли, будучи человеком медлительным и методичным, сообщил ему, что осмотрел все копье и нашел всего одну группу отпечатков, да и те оказались смазаны. Добавил, что, конечно, фотография может открыть что-то незаметное простым глазом, но особо надеяться не стоит. Теперь он замерял угол, под которым копье вошло в тело. Сэр Джеймс заявил, что удар направлен был сверху вниз.

– Судя по всему, убийца был высокого роста, – добавил он.

– Или среднего роста, но стоял на стуле? – предположил Аллен.

– Да, так тоже могло быть.

– Ладно, – вздохнул Аллен. – Будет лучше, если мы эту штуку вынем.

– Удовольствия вам это не доставит, – предупредил сэр Джеймс.

И оказался прав. Приятной работой это назвать было нельзя. Тело пришлось придержать и извлечь копье мощным рывком. Что-то отвратительно чавкнуло, и из раны полилась кровь.

– Переверните его, – распорядился Аллен.

Вытаращенные глаза и отвисшая челюсть превратили лицо посла в гротескную маску изумления. Входное отверстие раны оказалось куда больше выходного. Коротко подстриженный газон пропитался кровью.

– Жуть, – содрогнулся Аллен.

– Полагаю, его можно увозить, – предложил сэр Джеймс. – Скоро я вам дам результаты вскрытия.

– Я в этом не уверен. Мы на территории Нгомбваны. Катафалк уже прибыл, но не думаю, что мы можем что-то делать с телом без их четко выраженного согласия.

– Господи Боже!

– Кто знает, на что мы еще нарвемся: всякие обычаи, табу…

– Хорошо, – без всякого воодушевления согласился сэр Джеймс. – В таком случае оставляю его вам. Если я еще понадоблюсь, звоните.

– Разумеется. Все мы тут словно по углям ходим. Чертовски деликатная ситуация. А вот и Фред Гибсон.

Тот передал указание президента, что тело следует перенести в зал.

– Зачем? – не понял Аллен.

– На собрание, или что там будет. Потом его должны отнести в какое-то помещение внизу. Чтобы самолетом отправить в Нгомбвану.

– Желаю удачи, – кивнул сэр Джеймс и ушел.

Аллен поручил одному из полицейских, чтобы тот нашел двух человек, носилки и покрывало. И вот представитель своей страны опять оказался в здании посольства, навсегда уже избавившись от столь обременявшей его ответственности.

Аллен наставлял полицейских:

– Вы должны сохранить павильон в таком состоянии, как сейчас. Один из вас останется здесь на страже.

Потом повернулся к Фоксу.

– Вы обо всем составили ясное представление, Фокс? Мы все сидели здесь. Нас было двенадцать, включая, что нас, конечно, удивит, и моего брата.

– В самом деле, мистер Аллен? Удивительное стечение обстоятельств.

– Если не возражаете, давайте обойдемся без этого выражения, Фокс. Со времени моего полета в Нгомбвану оно с монотонной регулярностью преследует меня повсюду.

– Простите.

– Ничего. Пойдем дальше. Наша группа расположилась наподобие острия стрелы: кресло президента было в его вершине. Вот кресло, тут сидела Трой. По другую сторону – посол. Носитель копья, которого сейчас стерегут и туалете, стоял за креслом своего повелителя. У столов с напитками, чуть впереди них, лежит перевернутый массивный деревянный стул, значение которого мне пока не совсем ясно. Проходом сзади пользовались официанты. Их было двое: тот, что повыше, – из местной прислуги, а другой, краснолицый приземистый тип, – в ливрее от. Костада. Когда погас свет, оба были поблизости.

– И еще, – добавил Фокс, который обожал систематизировать факты, – едва на сцене появился Карбо, на него навели рефлектор, и на полотне, которое висело за ним, появился круг света. Из задней части шатра, где стоял ваш эксперт по копьям, каждый появлявшийся на фоне освещенного экрана должен был выглядеть как человек, опоздавший в кино.

– Вы прекрасно это сформулировали.

– Когда прогремел выстрел, вы помешали президенту встать; но посол вскочил, и вам, как говорится, чертовски повезло.

– Вот именно.

– Что еще? – продолжал Фокс в своей невозмутимой манере. – Да, сам выстрел. По показаниям той дамы, которую вы упоминали, он был произведен из окна дамского туалета. Оружие не нашли, верно?

– Дайте время.

– И, кроме того, никто не подтвердил ее историю о здоровенном чернокожем, который ее толкнул.

– Нет.

– И его тоже не нашли?

– Исчез, как сквозь землю провалился.

– Следует ли нам считать, что преступник выстрелил, промахнулся, и тогда его сообщнику, будь им человек с копьем или кто-нибудь иной, пришлось закончить дело за него?

– По крайней мере от нас ожидают именно такой версии. Но, по-моему, тут кое-что не сходится. Не слишком, но…

– И что тогда?

– Меня не спрашивайте, Фокс. Но намеренно или нет, выстрел вызвал панику.

– Как выглядела обстановка, когда включили свет?

– Президент сидел в кресле, куда я его усадил, и Трой тоже. И еще две дамы оставались на своих местах. Тело лежало в трех футах слева от президента. Гости метались по павильону. Мой старший брат дрожащим голосом убеждал их не поддаваться панике. Носитель копья корчился на земле и тер шею. Стул был перевернут. Прислуга исчезла.