Текст книги "В мишуре и блестках"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Хилари избегал смотреть на предмет разговора. Повернувшись спиной к столу, он нагнулся к камину, намереваясь поворошить угли, но, взявшись за кабинетную кочергу, вдруг с невольной брезгливостью отдернул руку, и кочерга со звоном упала на каминную плиту.

– Да, да, – несколько раз повторил Рэйберн безразличным тоном, а затем добавил, что ситуация, кажется, немного усложнилась и ему нужно подумать, какие меры следует предпринять. Он сказал Хилари, что хотел бы забрать кочергу, и спросил, нет ли у него картонной коробки. Хилари вызвался послать за коробкой кого-нибудь из слуг, но Рэйберн предложил пока не будоражить прислугу. Покопавшись в бюро, Хилари извлек картонный футляр, в котором хранились карты. По извлечении карт Рэйберн затолкал в футляр завернутую в газету виновницу переполоха и заметил, что на данном этапе не стоит предавать находку гласности. Хилари с лихорадочной поспешностью согласился. Затем Рэйберн выразил желание "покалякать" со старшим суперинтендантом о тех самых вновь возникших сложностях, столь существенно изменивших ситуацию. Хилари вздрогнул. Рэйберн попросил Аллейна о любезности показать ему раздевальню. Хилари начал было предлагать свои услуги, но вдруг резко умолк и пожал плечами.

– Понятно, – произнес он. – Очень хорошо.

Аллейн двинулся к двери, за ним Рэйберн с футляром.

– Мистер Рэйберн! – громко окликнул Хилари.

– Сэр?

– Уверен, вы собираетесь беседовать о моих слугах.

– Я всего лишь собирался, – торопливо заверил его Рэйберн, – узнать имена ваших гостей и прислуги. Обычная процедура, сэр. Мы... э-э... мы обязаны расспрашивать о таких вещах.

– Возможно. Отлично, расспрашивайте. Но предупреждаю, что какая бы версия по поводу исчезновения Молта у вас ни зародилась, не может быть и речи, несмотря на любые обстоятельства, ни в коем случае не может быть и речи о том, что мои слуги, хотя бы самым косвенным образом, замешаны в деле. Мое убеждение в их непричастности непоколебимо и таковым пребудет всегда.

– Сильно сказано, – заметил мистер Рэйберн.

– Иначе нельзя, – твердо заявил Хилари.

Глава 6

ПОГОДА ПОРТИТСЯ

1

– Очень впечатляющий дом, однако, – заметил суперинтендант Рэйберн.

Он и Аллейн стояли в пустынном холле. Великолепные еловые гирлянды все еще свисали с галереи. В огромных каминах пылал огонь.

– Нет, я серьезно, – продолжал Рэйберн. – Впечатляет. – И добавил через секунду: – Взгляните-ка.

Рядом с дверью висел вставленный в рамку план Холбердса.

– Пригодится, – сказал суперинтендант.

Изучая план, дабы, как выразился Рэйберн, "ориентироваться на местности", они стояли спиной к главному входу. Позади простирался открытый двор, ограниченный с двух сторон крыльями здания. Слева от них располагалось западное крыло; в коридор, начинавшийся из холла, выходили двери библиотеки, комнаты для завтраков, будуара, кабинета и, в самом дальнем углу, часовни. Коридор справа вел в гостиную, столовую, кладовые и заканчивался кухней. Двери под галереей, между двумя пролетами лестниц, – одна из дверей была по традиции обита зеленым сукном – открывались в проход, откуда можно было попасть в различные служебные помещения, включая цветочную комнату.

Аллейн посмотрел вверх, на галерею. Она была слабо освещена, но и в бледно-зеленом сумраке можно было угадать изящнейшие пропорции. "Она создана Для того, чтобы любоваться ею, – подумал Аллейн. – Изумительно".

– Так как, покажете мне раздевальню? – спросил Рэйберн. – Похоже, начинать нужно с нее.

– Почему нет? Идемте.

Раздевальня находилась в углу, между парадным крыльцом и гостиной, и, как и говорил Хилари, в нее вели две двери – из холла и с крыльца.

– На плане видно, – заметил Аллейн, – что на западной стороне есть такая же комната. Дом симметричен.

– Значит, когда он вышел, – размышлял Рэйберн, – он должен был пройти прямо вперед к правой лестнице и подняться на галерею, так?

– А из галереи по западному коридору прошел в гостевое крыло и там растворился в воздухе.

– Бывает... Ладно, давайте посмотрим!

Они вошли в раздевальню, закрыли за собой дверь, но остались стоять у порога.

Аллейн словно перенесся за кулисы. В раздевальне пахло кремом для лица и гримировальным клеем. У стены стоял ничем не покрытый стол, над ним висело зеркало. На столе валялось полотенце, рядом золотым опахалом лежала борода Друида и усы. Парик с высокой короной из омелы напялили вместо болванки на настольную лампу.

Тут же лежали шерстяные вязаные перчатки.

Всевозможные плащи, резиновые сапоги, складные стулья были сдвинуты в сторону, чтобы освободить место для золотистого костюма Друида. Рядом с дверью на крыльцо находилась еще одна дверь в маленькую уборную. В неотапливаемой раздевальне было зябко.

Под гримировальным столиком ровно, в одну линию, стояла пара меховых сапог. Следы от них, шедшие от наружной двери к тому месту, где сапоги сняли, были все еще влажными, так же как и сами сапоги.

– Лучше нам тут не топтаться, – сказал Аллейн.

Не сходя с места, он протянул руку к настольной лампе и, не касаясь парика, повернул его затылочной частью к себе. Парик, как и борода, был присыпан золотой крошкой. Но сзади, на уровне шеи, темнело пятно.

– Вода? – предположил Рэйберн, указывая на пятно. – Может быть, растаявший снег? Он же выходил на улицу. Но все остальное, – суперинтендант потрогал корону из омелы, – только слегка отсырело.

Аллейн ткнул пальцем в картонный футляр, торчавший под мышкой у Рэйберна.

– Вы хорошенько ее разглядели? – спросил он.

– Точно, – догадался суперинтендант. – Вы чертовски правы. Дельце принимает интересный оборот. Похоже, я сюда не зря притащился.

– Думаю, не зря.

– Выходит, – Рэйберн поежился и повел подбородком, – потребуются всякие штучки-дрючки, я хочу сказать, для ведения дела. – Осторожно, словно тот был фарфоровый, он положил футляр на столик. – Исследования, сравнительный анализ. Пожалуй... пожалуй, позвоню-ка я в уголовно-следственный отдел. Но сначала...

Он стрельнул глазом в Аллейна, порылся в карманах и вытащил маленькую стальную линейку. Кончиком линейки Рэйберн поддел волосы и приподнял их.

– Взгляните, – сказал он. – Пятно, конечно, мокрое, но вы полагаете, что это не просто вода?

– Все может быть.

– Черт меня побери... – и, не закончив фразы, Рэйберн отделил линейкой прядь, выхватил указательным и большим пальцами волосок и попытался его отщипнуть. Парик покосился, корона из омелы упала на пол. Рэйберн выругался.

– Крепко сработано, – заметил Аллейн.

Он поправил парик и придержал его рукой. Рэйберн намотал волосок на линейку и резко дернул. Аллейн достал конверт, куда и поместили волосок. Рэйберн спрятал конверт в карман кителя.

– Давайте посмотрим на костюм, – предложил Аллейн. Взявшись за плечики, он перевернул одеяние. По спине снизу вверх шла молния, разделявшая стоячий воротник. Сзади воротник был помят, и на нем тоже виднелось мокрое пятно.

– Приехали, – сказал Рэйберн. – Нам придется запереть комнату.

– Да.

– Послушайте, что же у нас получается? То есть совершенно ясно, что волос попал на кочергу с парика, и не приходится сомневаться, что кочерга испачкана в крови. Но как насчет мокрого пятна на парике? И на воротнике? Ведь это не кровь. Выходит, их помыли? Чем? Водой? Отчистили или постирали. Кто? Где? Когда?

– Не гоните лошадей, Джек.

– Он должен был быть здесь, после того как девушка ушла. Если только... если только не она его пришила и оставила тут коченеть. Но тогда кто вынес тело? Неона. Или... все же она?

– Вы ее видели?

– Нет.

– Единственное тело, которое она способна нести, ее собственное, в чем, правда, ей нет равных, разве что вспомнить Клеопатру, царицу египетскую.

– Правда? – недоверчиво переспросил Рэйберн. – Вы уверены? Хорошо, теперь о парике, бороде и прочем маскараде. Для начала, что произошло там, наверху, в гардеробной? Молт, предположительно, надевает костюм и спускается сюда, где его ждет девушка, чтобы наклеить бороду и нацепить парик. Она идет в гостиную, а он выходит на крыльцо, затем во двор, где встречается с Винсентом, потом в гостиную, где изображает Дедушку Мороза, или как его тут прозывают, и обходит вокруг елки. Потом возвращается тем же путем обратно, и Винсент видит, как он входит в раздевальню, а девушка снимает с него парик и уходит, оставляя его одного. И больше его никто не видел. Так, а что, если кто-нибудь, тот, кто знает, что он сидит в раздевальне, заходит с улицы и отволакивает его... бог знает куда, но... Эй! – воскликнул Рэйберн. – Минуточку! А что у нас там, во дворе? Там же санки! А при них тот самый Винсент. Разве не так?

– Так.

– Ну вот! – обрадовался Рэйберн. – Мы взяли старт. Конечно, до финиша еще далеко. Я читал вашу книгу. Знаю, что вы думаете о быстрых выводах.

– Тем не менее старт вы взяли.

– Тогда двинемся дальше. Этот малый, прежде чем уйти, замечает испачканный парик и смывает пятна под краном в раковине, потом напяливает парик на лампу, а сверху еще дурацкую тиару нахлобучивает. Потом он выходит, забрасывает кочергу на ель, а тело – если, конечно, это мертвое тело – сваливает... неизвестно где. Ну, что скажете? Давайте, докажите, что я свалял дурака. Давайте.

– Мой дорогой коллега, я нахожу ваше предположение достаточно обоснованным.

– Правда?

– Однако есть проблемы.

– Какие?

– Пол, например. Ковер. На нем четкие следы мокрых меховых сапог, и больше ничего. Никакой другой обуви. И ни малейшего намека на то, что тело волокли к двери. Хорошо, допустим, его несли. Но все равно должны быть другие следы, причем в обе стороны: и от двери, и к двери, не так ли?

Рэйберн угрюмо уставился на ворсистый ковер с четкими отпечатками мокрых следов, идущих от двери. Взяв сапог, он приложил его к ближайшему отпечатку.

– Тютелька в тютельку, – сказал он. – И заметьте, сапоги все еще сырые. Здесь им не высохнуть, к тому же со вчерашнего вечера и суток не прошло. Так... что дальше? Что у нас осталось? Вторая версия: он отправился наверх, и там его пристукнули.

– А парик?

– Хорошо, ваша правда. Он отправился наверх в парике. Бог знает почему, но в парике. Он входит в гардеробную, и его ударяют кочергой, и... вот оно! Погодите, погодите! А потом ударивший выбрасывает кочергу в окно, и она застревает в ветвях!

– Возможно.

– Еще как возможно.

– А что с телом? Если Молт, конечно, к тому времени уже был мертв.

– Его тоже выбросили в окно... Постойте, не торопите меня.

– Ни за что на свете. Я лишь хотел уточнить: когда тело совершало последний полет, где был парик? Намертво вцепился в лысину, чтобы не свалиться?

Рэйберн сглотнул.

– Чертов парик, – сказал он. – Забудьте вы о нем на время. Пойдем дальше. Мне сказали, что этой своре дрессированных бандитов было приказано обыскать территорию. Так мне сказали. А что, если кто-то... ну хорошо, предположим, кто-то из их компании... уже убрал тело? Ночью? Как вам такая мысль, годится?

– Сейчас посмотрим. Кто-то убрал тело и, чтобы запутать следствие, вернул злосчастный парик в раздевальню?

– Мне лично эта идея нравится, – произнес Рэйберн с плохо скрываемым самодовольством. – Что ни говори, а все концы сходятся. Вчера вечером шел снег. Обидно, на земле нам ничего не найти.

– Пока не растает.

– В самую точку попали. – Рэйберн откашлялся. – И находка будет не пустячной. – Помолчав, он добавил: – В общем, случай для уголовно-следственного отдела. Мне придется позвонить старшему следователю, но я и так знаю, что он скажет. Он прикажет начать обыск. Послушайте, я прямо сейчас отправлюсь звонить, а вы подождите здесь, ладно?

– Но...

– Я буду вам очень признателен.

– Хорошо.

Рэйберн бросился звонить старшему следователю, а терзаемый дурными предчувствиями Аллейн остался в раздевальне. Вернулся Рэйберн, деловитый и энергичный.

– Ну что я говорил! – воскликнул суперинтендант. – Он свяжется с начальниками лабораторий, а пока я остаюсь здесь за старшего. Значит, так. Я должен организовать поисковую партию и попросить майора Марчбэнкса прислать собак. Вы подождете меня, хорошо?

Аллейн согласился и сдержал слово. Когда Рэйберн вышел, он снова осмотрел парик, выдернул для себя волосок, ощупал все еще сырой костюм и впал в глубокую задумчивость, из которой его вывело возвращение Рэйберна.

– Сплошное невезение, – проворчал Рэйберн. – Кража со взломом и насилием и еще бог знает что на нашем участке. Начальник направит нам столько людей, сколько сможет найти, а майор Марчбэнкс пришлет столько собак, сколькими сможет пожертвовать. Они будут здесь через час, а тем временем... – Он умолк, глянул на Аллейна и бодро продолжил: – Надо взять показания у слуг... и опросить гостей. Всех.

– Эк вам подфартило, есть шанс прославиться.

– Смеетесь? Я здесь, пока не явятся люди из уголовно-следственного отдела. А потом меня выпихнут обратно к моим любимым пьяным дебоширам. Послушайте! – вдруг заволновался Рэйберн. – Не думаю, что в наших силах справиться с этим делом. Одни мы не сможем. Начальник правильно сказал: людей мало, а хлопот по горло. Мы и так из сил выбиваемся. Держу пари, что старший следователь уже звонит выше по начальству.

– Он может попросить помощи в полиции графства.

– Лучше бы он сразу звонил в Скотленд-ярд!

Аллейн не ответил.

– Вы понимаете, к чему я клоню?

– Понимаю, но не разделяю. Ситуация абсолютно идиотская. Моя жена гостит в доме, и я тоже. Поэтому мне никак нельзя ввязываться, о чем я уже сообщил Билл-Тасману. Пусть они звонят в Скотленд-ярд, если пожелают, но меня пусть оставят в покое. Я тут ни при чем. Возьмите показания у моей жены – вам, разумеется, потребуется опросить ее, – а затем, если у вас не возникнет возражений, я с превеликим удовольствием увезу ее отсюда. Больше мне сказать нечего, разбирайтесь сами. А я умываю руки. Вы, наверное, хотите запереть раздевальню? Ключи есть? А, вот они.

– Но...

– Мой дорогой коллега, нет. Больше ни слова, прошу вас.

И Аллейн быстрым шагом вышел в холл.

Там он обнаружил Хилари. Тот стоял ярдах в двух от раздевальни, выражение лица у него было неординарным – почтительность, приправленная дерзостью.

– Не знаю, что вы обо мне подумаете, – начал он. – Подозреваю, очень рассердитесь. Видите ли, я только что побеседовал с местным боссом. Со старшим следователем. А также с вашим непосредственным начальником в Скотленд-ярде.

2

– Дело в том, – услужливо пояснил Хилари, – что мы с вашим начальником немножко знакомы. Когда я только поселился здесь вместе с прислугой, он нанес визит в Вейл, и Марчбэнкс привел его сюда. Он заинтересовался моим экспериментом. Но мы не должны заставлять его ждать, не правда ли?

– Он все еще на проводе?

– Да. Хочет переговорить с вами. Телефон вон там. Я знаю,вы простите меня, – произнес Хилари в спину Аллейну.

"Тогда ты знаешь намного больше, чем следовало бы", – подумал Аллейн. Он помедлил несколько секунд, чтобы унять злость, и взял трубку. Хилари с подчеркнуто деликатным видом удалился. "Не отправился ли он втихую подслушивать разговор с другого аппарата?" – пронеслась мысль уАллейна.

Помощник комиссара полиции был настроен как поплакаться, так и пошутить.

– Мой дорогой Рори, – начал он, – что за удивительные знакомства у вас. Решили гульнуть на полную катушку?

– Уверяю вас, сэр, я здесь случайно.

– Так и думал. Вас не подслушивают?

– Предположительно нет.

– Отлично. До Билл-Тасмана мне звонил местный старший детектив. Похоже, у меня для вас плохие новости. Они по уши заняты: ограбление крупного универмага с применением насилия и почти бунт, последовавший за какой-то дурацкой сидячей забастовкой. Они пришлют вам несколько парней, но людей катастрофически не хватает. Если я правильно понял, это ваше дельце...

– Оно не мое.

– Минуточку. Это ваше дельце может оказаться весьма занимательным? – Именно такой фразой помощник комиссара обычно намекал на предполагаемое убийство.

– Да, возможно.

– Так. Ваш гостеприимный хозяин хотел бы, чтобы вы занялись расследованием.

– Но им занимается местный старший следователь. А пока его подменяет суперинтендант Рэйберн из Даунлоу.

– Выражал ли старший следователь намерение действовать в одиночку?

– Наверняка он начнет ныть и жаловаться...

– Уже начал. Просит помощи у Скотленд-ярда.

– Но сначала он должен переговорить со своим старшим констеблем.

– Старший констебль на Бермудах.

– Черт побери!

– Линия очень плохая. Что вы сказали?

Аллейн подавил желание ответить: "Вы слышали".

– Я выругался, – сказал он.

– Рори, ругань вам не поможет.

– Послушайте, сэр... Моя жена, Трой, она гостит здесь. И я тоже. Неловко получится.

– Я подумал об этом, Трой лучше будет вернуться в Лондон, согласны? Передайте ей большой привет и скажите, я сожалею, что в праздник напустил на нее полицию.

– Но, сэр, если я задержу других гостей, то я должен буду... Вы понимаете, ситуация просто фарсовая.

– Возьмите у них показания и отпустите, если все будет в порядке. У вас и без них есть кем заняться.

– Не уверен. История странная. Хуже того, несуразная.

– Намекаете на слуг-убийц? Великолепный, если не образцовый пример реабилитации. Но и среди них мог затесаться рецидивист. Рори, – помощник комиссара сменил тон, – мне очень жаль, но мы сейчас чрезвычайно загружены. К расследованию нужно приступить немедленно, и тут требуется человек с вашими особыми талантами.

– Это приказ?

– Да. Боюсь, это приказ.

– Слушаюсь, сэр.

– В утешение мы пришлем вам мистера Фокса. Желаете поговорить с ним?

– Не хочу его беспокоить, – кисло ответил Аллейн. – Но... минуточку.

– Да?

– Полагаю, у Рэйберна есть список здешних слуг. Я хотел бы получить их досье.

– Получите. Я переговорю с начальником архива. Как зовут того малого? Рэйберн? Дайте-ка мне его, пожалуйста.

– Конечно, сэр.

– Спасибо. Извините. Желаю удачи.

Аллейн отправился на поиски жены. В спальне ее не было, но, судя по некоторым приметам, Трой не так давно принимала ванну и переодевалась. Несколько минут Аллейн провел, высунув голову в открытое окно и вглядываясь в развалины оранжереи, затем спустился вниз. В холле он наткнулся на Катберта. Тот с каменным выражением лица нес поднос с напитками.

– Все собрались в библиотеке, сэр, – сказал Катберт. – Мистер Билл-Тасман просил вам сообщить. Сюда, пожалуйста, сэр.

В библиотеке и впрямь были все, включая Трой, которая при виде Аллейна скорчила насмешливо-недовольную гримаску.

Хилари увлеченно разглагольствовал.

– Мои дорогие, – говорил он, – какое облегчение. – Он двинулся навстречу Аллейну, вытянув вперед руки, взял его за предплечья и слегка встряхнул. – Дорогой мой! – захлебывался Хилари. – Я как раз говорил... Не могу передать вам, как мы все рады. Но прошу вас, прошу, прошу. – Одним широким жестом Хилари приглашал выпить, присесть, погреться у камина и познакомиться с полковником и мистером Смитом.

Полковник уже был тут как тут. Он пожал руку Аллейну и заявил, что не нужно церемоний, потому что Трой была "так мила и так добра", и добавил, что "ужасно тревожится" насчет Молта.

– Вы понимаете, каково оно, – вздыхал полковник. – Когда знаешь человека столько лет, что даже говорить не хочется сколько, чувствуешь совершенную растерянность. И он хороший человек. Я... мы... – Он замялся, глянул на жену и выпалил: – Мы к нему очень привязаны. Очень. И уверяю вас, Молт абсолютно безобиден. Абсолютно.

– Мне очень жаль, – сказал Аллейн.

– Ужасно, – продолжал полковник, – как подумаю, что с ним могло что-нибудь случиться. Вдруг он бродит там, один, во тьме, в мороз! Я сказал племяннику, что необходимо позвонить Марчбэнксу и попросить его пустить собак по следу. В его хозяйстве ведь должны быть собаки. Что скажете?

Аллейн совершенно искренне одобрил предложение полковника. Но его уже атаковал мистер Смит.

– Мы знакомы. – Старик пожал Аллейну руку так, что у того хрустнули костяшки пальцев. – А я и не догадывался, что вы – это вы. Смекаете, о чем я? Когда это было? Лет десять назад? Я был в свидетелях по делу о подделке Блейка. Помните?

Аллейн ответил, что отлично помнит мистера Смита.

Крессида, одетая в зеленый бархатный комбинезон с глубочайшим вырезом, в стратегическом месте перехваченным великолепной брошкой, пошевелила изящными пальчиками и пропела: "Эй, привет".

Хилари стал предлагать Аллейну напитки, и, когда тот отказался, изумление хозяина выглядело почти комично.

– Не будете? – расстроился он.

– Я на службе, увы, – ответил Аллейн.

– Но... нет, право! Все же совсем не так. То есть я хочу сказать... Дорогой мой, вы сами понимаете, что я хочу сказать.

– Понимаю, – согласился Аллейн. – Но полагаю, что следует как можно скорее приблизить довольно странную ситуацию, в которой мы все сейчас находимся, к тому, что называется обычным полицейским расследованием.

– Хорошо, хорошо, но... – начал Хилари и осекся. С немой мольбой он уставился на Трой.

– Я был бы рад оказаться в числе ваших гостей, – вежливо заметил Аллейн, – но я оказался в числе полицейских при исполнении служебных обязанностей и должен вести себя соответствующе.

Наступило молчание. Хилари сдавленно хихикнул.

– Весьма разумно, – одобрила миссис Форестер поведение Аллейна и обратилась к племяннику: – Нельзя одновременно рыбку ловить и воду мутить, Хилари, и тебе лучше с этим смириться.

– Ладно, хорошо. – Хилари перевел дыхание. – И какова же процедура? – спросил он Аллейна. – Что от нас потребуется?

– В настоящий момент ничего. Первым делом, разумеется, необходимо организовать розыск пропавшего. Рэйберн уже собирает людей, что сделать не так-то просто. Они прибудут в течение часа. Позже я попрошу каждого из вас самым подробнейшим образом рассказать о событиях, предшествовавших исчезновению. А пока я хотел бы переговорить с Рэйберном и, с вашего позволения, осмотреть спальню Молта и гардеробную полковника Форестера. Затем побеседую со слугами. Не будете ли вы так любезны предупредить их?

– О боже, – произнес Хилари. – Да, конечно. Разумеется. Но пожалуйста, не забывайте, что они находятся в довольно щекотливом положении.

– Точнее не скажешь, – обронил мистер Смит.

– Пока все, – сказал Аллейн. – Прошу меня извинить...

– Но вы по крайней мере пообедаете с нами? – не удержался Хилари. – Обязательно пообедаете!

– Большое спасибо, но, думаю, нам надо поторапливаться.

– Просто фантастика, – подала голос Крессида. – Вы же не можете голодать. Хилли, он не может голодать. – Она воззвала к Трой: – Или может? Понимаете? Голодать?

Но прежде чем Трой успела ответить, заговорил Хилари, почему-то нервно и сбивчиво. Он сказал, что Аллейн непременно присоединится к ним за столом, когда сможет, и что на крайний случай всегда есть закуска и бутерброды. Он позвонил и, когда явился Катберт, сумел взять себя в руки.

Катберт остановился на пороге, вперив взгляд в отдаленную точку поверх голов присутствовавших.

– А, Катберт, – заметил слугу Хилари. – Мистер Аллейн весьма любезно согласился помочь нам. Он принимает на себя полную ответственность, и мы должны всячески ему помогать. Уверен, что вы и остальные будете ему содействовать. Возможно, мистер Аллейн не станет обедать. Пожалуйста, позаботьтесь о холодном ужине, чтобы он мог перекусить, когда освободится. Накройте в столовой.

– Слушаюсь, сэр.

– И еще, Катберт, попозже мистер Аллейн захочет услышать от вас и других слуг то, что вы мне уже рассказали. На тот случай, если я что-нибудь упустил или неправильно понял. Предупредите остальных, будьте добры.

– Конечно, сэр.

– Спасибо.

– Спасибо, сэр.

Когда Катберт вышел, Крессида спросила:

– Хилли, мне только кажется или он и в самом деле не в себе?

– Надеюсь, только кажется, дорогая. Очень надеюсь. Естественно, они немного нервничают, – оправдывал прислугу Хилари. – Но ведь никто не собирается делать поспешных и неверных выводов. Несомненно, с ними все в порядке. Именно поэтому, – продолжал он, тщательно подбирая слова и обращаясь к Аллейну, – мы столь признательны вам за то, что вы соблаговолили взять нас под свое крылышко. Вы понимаете, что я хочу сказать?

– Не знаю, – любезно заметил Аллейн, – верно ли вы определили функции детектива-полицейского, но выразились весьма лестно.

Хилари громко хохотнул, а затем, всем своим видом выражая крайнюю озабоченность и трогательное рвение быть полезным, спросил Аллейна, могут ли они чем-нибудь, хотя бы самой малостьюпомочь.

– Пока ничем, – ответил Аллейн. – Трой достаточно вразумительно обрисовала ситуацию. Но есть одна закавыка, и поскольку все в сборе...

– Да-да? – с готовностью откликнулся Хилари.

– Получается, что никто не узнал в Друиде Молта. Вы все видели его? На представлении?

Все хором отвечали утвердительно, и из отдельных замечаний Аллейн понял, что гости Хилари "перемешались" с другими приглашенными, взрослыми и детьми, в библиотеке, а потом вместе с ними прошествовали в гостиную. Во время представления они держались рядом, потом разбрелись и снова слились в единую группу, когда, раскрыв свертки, благодарили друг друга и восхищались подарками. Тогда же к ним присоединилась Крессида.

Аллейн спросил, разговаривал ли кто-нибудь, кроме его хозяев, с Молтом в течение вчерашнего дня. Все впали в недоумение и сказали, что, наверное, разговаривали, но точно не помнят. А если и разговаривали, то, скорее всего, ограничились лишь пожеланием счастливого Рождества.

– Хорошо, – сказал Аллейн. – Спасибо. А теперь, с вашего позволения, я отправлюсь к Рэйберну. Кстати, не одолжите ли мне лупу? С ней я буду менее чувствовать себя самозванцем.

– Разумеется, я...

– Не двигайтесь. Я сам возьму, она лежит на столе. И еще... могу я осмотреть ваши апартаменты, полковник?

– Конечно, конечно, – с подозрительной живостью откликнулся тот. – И если потребуется что-то показать, буду рад...

– Нет, Род, – вмешалась его жена. – Выбрось эти глупости из головы, бегать вверх-вниз по лестницам и собирать доказательства. Я сказала – бегать...

– Я слышал, Тру. Ты преувеличиваешь.

– Когда мне понадобится помощь, – сказал Аллейн, – я обращусь к вам. Не откажете?

– Пожалуйста, пожалуйста, – с горячностью отвечал полковник, смело глянув на жену. – Буду счастлив. Всегда.

Аллейн забрал лупу и вместе с Рэйберном поднялся по лестнице, а Трой в странном состоянии полуотрешенности отправилась вслед за всеми в столовую.

3

Спальня Молта находилась на последнем этаже Холбердса. Обстановка и интерьер свидетельствовали о том, что Хилари заботился о слугах, однако патологической чистотой комната сильно напоминала казарму и пахла так же: сапожной ваксой, кожей, окурками, армейским сукном и непреложным отсутствием женщин.

Пальто Молта, выходной костюм, ботинки, шляпа и перчатки – все было аккуратно развешено и разложено. Пустой чемодан покоился на дне гардероба. Белоснежное нижнее белье в безупречном порядке лежало на полке. Даже журналы весьма сомнительного содержания аккуратнейшей стопкой вздымались на прикроватной тумбочке. На туалетном столике Аллейн обнаружил сумку из свиной кожи с инициалами. Открыв, он нашел в ней две старинные щетки с серебряными ручками, расческу и визитную карточку. Карточку Аллейн показал Рэйберну. С одной стороны было написано: "Подполковник Родерик Форестер", а с другой – угловатым почерком: "А. Молту. На двадцать пятую годовщину счастливейшего сотрудничества. Р. Ф."

В ящике туалетного столика они нашли бумажник Молта, он также был из свиной кожи и с инициалами. Надпись на визитной карточке миссис Родерик Форестер коротко извещала: "Молт. 1946-71. Г. Ф." Денег в бумажнике не было; кроме визитной карточки хозяйки в нем лежали лишь список телефонов и три фотографии. На первой был запечатлен полковник в форме, верхом на скакуне, и пеший сержант Молт, отдающий честь, – круглолицый мужчина с обезьяньими щеками, густо покрытыми шрамами. На втором снимке полковник и миссис Форестер безутешно пялились вдаль, на вересковую пустошь, а Молт почтительно взирал на них. Третья фотография была самой старой и поблекшей, на ней молодой Молт с одной офицерской нашивкой на рукаве держал за руку разодетую как картинка маленькую девочку, на вид ей было не больше четырех.

– На всех трех снимках сам пропавший, не так ли? – осведомился Рэйберн.

– Да. Вы заметили шрамы на лице?

– Женат? И ребенок есть?

– Необязательно. Возможно, избалованное дитя приятелей.

– Пожалуй.

– Когда сюда явятся мои парни, – сказал Аллейн, – мы снимем отпечатки пальцев. А собакам дадим понюхать его ботинок. Я вам говорил, что полковник тоже предложил использовать собак из Вейла? Эй! Это еще что такое!

В дымоходе раздался жуткий грохот: глухие раскаты с воем прокатились вниз по трубе, а потом обратно, словно по воле некоего исполинского и неумелого трубача.

– Северо-западный, ураганный, поднимается, – объяснил Рэйберн. – Это плохо. Просто отвратительно.

– Почему?

– Он несет дождь. И, как правило, очень сильный.

– И снег?

– Нет, скорее оттепель. Вот оно, начинается.

Окно неистово задребезжало, и тут же по стеклу заплясали крупные капли дождя.

– Чудная погода для охоты, – проворчал Аллейн. – Впрочем... Кто знает, возможно, мы больше найдем, чем потеряем. Комнату запираем и проникаем к Форестерам. Идемте.

Они спустились на следующий этаж и пошли по толстому ковру, покрывавшему коридор, ведущий в гостевые комнаты. В коридоре горели лишь несколько настенных ламп, прикрытых абажурами, и было очень тихо. Сюда не доносились ни шум бури, ни звуки с нижних этажей. Аллейн предположил, что Хилари с гостями все еще в столовой, и почувствовал, что голоден как волк. Он уже собрался поделиться своими ощущениями с Рэйберном, но вместо этого положил руку на плечо суперинтенданта, призывая к тишине, и, дернув подбородком, указал вперед. На ковре у одной из дверей лежала серебристая полоска света.

Аллейн сосчитал двери. Трой рассказала ему, где кто обитает. Они находились сейчас рядом с гардеробной, соединявшейся через ванную со спальней Трой. Далее шли спальня, ванная и гардеробная Форестеров. За ними такое же помещение, занимаемое мистером Смитом, а в просторной угловой комнате западного крыла, с отдельной ванной, располагалась Крессида. Где спал сам Хилари – несомненно, в роскошных апартаментах, подобающих хозяину замка, – Трой понятия не имела.

Свет проникал из-под двери спальни Форестеров.

Аллейн прислушивался секунду, ничего не услышал, но более раздумывать не стал. Жестом приказав Рэйберну не двигаться с места, он рывком открыл дверь и вошел в комнату. Его вторжение сопровождалось громким треском.

Человек, стоявший у окна, обернулся: светловолосый, бледный, в темных брюках и вязаной кофте. Аллейн видел его раньше.

– Снова добрый вечер, – сказал Аллейн. – Я ошибся. Думал, это комната моей жены.

– Следующая дверь, – едва слышно произнес мужчина.