Текст книги "В мишуре и блестках"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Хилари скромно пытался привлечь к себе внимание. Он то тыкал себя в грудь, то показывал на свой рот.

– Можно мне? – попросил он.

– Хилари хочет побеседовать с тобой.

– Давай его. Небось вокруг телефона кругами ходит, – согласился Аллейн. – Или вокруг тебя?

– Рори, – сурово произнесла Трой, – познакомься с Хилари Билл-Тасманом.

Она передала трубку, но осталась у телефона. Хилари повел разговор мастерски: он не был ни чрезмерно настойчив, ни откровенно льстив, но отказать ему было бы крайне затруднительно. "Наверное, – подумала Трой, – с помощью таких штучек он и вершит дела в своем обширном и замысловатом бизнесе". Она представила себе удивленную физиономию мужа.

– Ведь вы сейчас свободны, не правда ли?Так почему бы не заехать? В худшем случае наградой вам будет портрет, он великолепен. Значит, приедете? Вы меня чрезвычайно обрадовали. А теперь о поездах... Самый удобный...

Уладив вопрос с расписанием, Хилари, сияя, передал трубку Трой.

– Поздравьте меня! – воскликнул он и удалился, весело помахивая рукой над головой, – жест, уже неоднократно виденный Трой.

– Это опять я.

– Отлично, – отозвался Аллейн.

– Я встречу тебя на станции.

– Большое спасибо.

– Как я рада, что снова увижу тебя!

– Всегда приятно возобновить знакомство.

– Пока.

– Пока.

Когда Хилари объявил, что Винсент, облачившись в шоферскую униформу, отправится на станцию за Аллейном, Трой вызвалась поехать сама. Ее предложение явно пришлось по вкусу Хилари. Оказалось, что запланированы кое-какие поисковые работы (хотя, заметил Хилари, надежды мало), и присутствие Винсента было бы крайне желательным.

Сразу после обеда Трой поднялась к себе переодеться для путешествия. Она услышала шум под окном и выглянула.

Винсент и еще трое мужчин бродили, спотыкаясь, по развалинам оранжереи по колено в снегу и мусоре, вяло тыча граблями и ковыряя лопатами. "Какая глупость", – подумала Трой.

Хилари ждал ее внизу, чтобы проводить.

– Вы выглядите так, – сказал он, уставясь на нее, – словно получили чудесный подарок, или влюбились, или то и другое разом.

– Я и чувствую себя так же, – ответила Трой.

Хилари долго молчал, пристально разглядывая ее, пока Трой не спросила:

– Еще что-нибудь случилось?

– Нет, – медленно произнес Хилари. – Надеюсь, нет. Я просто задумался. Ну да ладно! Осторожней, на дороге гололед. Заблудиться тут невозможно. Счастливого пути.

Хилари стоял, глядя ей вслед, и только когда Трой завела мотор, резко развернулся на каблуках и быстро вошел в дом.

Гуляя, Трой всегда выбирала тропинки, ведущие к пустоши, в "Страну Большого Пугала", как она в память о детских книжках назвала эту местность. Теперь же она ехала по дороге, соединявшей поместье с шоссе. Бульдозеристы отдыхали на Рождество. Наполовину насыпанный холмик и котлован для озерца, в котором будет отражаться новенькая ротонда, были покрыты снегом. Черные трактора зловеще выглядывали из-под брезентовых чехлов. Чуть поодаль виднелась рощица голых деревьев, оставшаяся, видимо, от прежнего парка, а за ней тянулись по склону поля прочь от пустоши и навстречу более умиротворенному и цивилизованному пейзажу. В конце дороги Трой проехала мостик, перекинутый через быстрый ручей. Его русло, по словам Хилари, со временем удлинят, дабы получить воду для плавучих садов.

Путешествие длиной в двенадцать миль привело Трой к месту назначения. Предзакатное солнце светило вовсю, городок Даунлоу приятно поразил обыденностью и отсутствием претензий. По главной улице Трой доехала до станции, припарковала машину и прошла через здание станции на платформу. Она очутилась в привычной вокзальной обстановке: щиты с расписанием поездов, запах дезинфекции и мастики. Отсюда Холбердс казался несуразным и даже слегка отталкивающим.

До поезда оставалось еще несколько минут, и Трой принялась разгуливать взад-вперед по платформе, чтобы, во-первых, согреться, а во-вторых, скрасить ожидание. Странные мысли приходили ей в голову: будет ли Крессида – положим, лет через десять – после трехнедельной разлуки с Хилари испытывать нечто подобное тому, что сейчас испытывает она сама? И насколько сильно влюблена Крессида в Хилари? Вправду ли она страстно желает стать хозяйкой Холбердса? Судя по неловкости, которую испытывали представители местной знати на празднике, Крессиде вряд ли удастся сплотить их вокруг себя. Возможно, они с Хилари будут проводить большую часть времени в лондонской квартире, несомненно устроенной по высшему разряду. Возьмут ли они с собой убийц или заведут в Лондоне другую прислугу? Трой вдруг обнаружила, что мысли о Крессиде вызывают у нее беспокойство и, как ни странно, жалость.

Крыло семафора с громким скрежетом скакнуло вверх. На платформе стало многолюднее, появился носильщик. Лондонский поезд еще не показался, но истошный гудок, напомнивший о ночных привидениях-плакальщиках, уже возвестил о его прибытии.

3

– Обиделся? Конечно, нет, – сказал Аллейн. – Что бы я сейчас делал в городе? Слонялся бы в тоске, дожидаясь, пока ты приедешь. А вместо этого мы с тобой сидим, нагло развалясь, в чужой машине, катим по полям и лугам – вокруг красота: елочки, снежок! – и нам хорошо. На что же обижаться?

– Убедил, не на что.

– В таком случае расскажи-ка, что стряслось в Холбердсе. Утром ты показалась мне сильно не в себе.

– Да, но... Ну хорошо. Только прижми как следует волосы шляпой и распростись с маловерием и скептицизмом, а то хуже будет.

– Я слыхал об эксперименте Билл-Тасмана, нанявшего лакеями головорезов. Судя по твоему письму, эксперимент протекает успешно.

– Так было раньше. Неделю назад. С тех пор я тебе не писала, потому что времени не было. А теперь слушай.

– О слушай, слушай, слушай!

– Да уж, мне есть о чем порассказать.

– Внимать тебе – мой долг[2] .

– Рори, прекрати вести себя как детектив!

– Уф! Извини.

– Я начинаю.

Трой не дошла и до половины своего повествования, как Аллейн перебил ее:

– А ты, случаем, не присочиняешь для красного словца?

– Я даже пытаюсь смягчить краски. А что именно тебе трудно переварить?

– Меня смущают не столько сами персонажи, сколько их количество в одном и том же месте и в одно и то же время. Но от тети Трах, признаюсь, дух захватывает. К чему бы это? Слушай, а может, она забавы ради наряжается черт те во что и устраивает представления?

– Такое видение тети Трах больше подошло бы мистеру Смиту.

– О, – подхватил Аллейн, – о мистере Смите я слыхал. Фирма "Билл-Тасман и Смит" – первая в Англии, а возможно, и в Европе по торговле антиквариатом. Что касается Альберта Смита, то, с точки зрения полиции, он чист как младенец. Мы обращались к ним за консультациями в случаях мошенничества, краж коллекций и подделки произведений искусства. Смит начинал старьевщиком, но у него был нюх, и с помощью Билл-Тасмана-старшего он добрался до крутых вершин. Обычная история, дорогая, только в случае мистера Смита она выглядит более впечатляющей, поскольку ему удалось залезть повыше других. Продолжай.

И Трой продолжала накручивать мили и подробности. Они добрались до поворота к Вейлу и начали взбираться в гору. Впереди замаячила пустошь, сверкая заснеженными кочками. Трой различила вдали пологий холм, возвышавшийся над тюрьмой.

Аллейн становился все задумчивее и задумчивее. Время от времени он задавал вопросы, а иногда просил кое-что повторить. Дойдя до анонимных посланий и ловушки, Трой вдруг оборвала повествование.

– Погоди, – сказала она. – Видишь струйки дыма над деревьями? Мы почти приехали. Это Холбердс.

– Тогда нажми на тормоза. Я хочу услышать всю историю до конца, прежде чем мы появимся там.

– Хорошо.

Трой съехала на обочину и остановилась. Небо начало темнеть, из низин поднимался туман, влажной пленкой оседая на ветровом стекле. На придорожном вереске поблескивал иней.

– Ты, наверное, до костей промерз после сиднейской жары.

– Я в трех свитерах и теплом белье. Давай дальше, радость моя.

Десятью минутами позже Трой сказала:

– Все. Когда я уезжала, Винсент и какие-то парни граблями и лопатами ворочали мусор в оранжерее.

– Билл-Тасман сообщил местной полиции?

– Не думаю.

– Должен был, черт побери.

– Полагаю, он тебя дожидается.

– Ну уж конечно!

– Хочет услышать совет, как быть дальше.

– И я посоветую ему позвонить в местную полицию. А что еще можно придумать, скажи на милость? Какой он, этот Билл-Тасман? О потрясающих манерах можешь не упоминать, я догадался о них по телефону.

– Немного похож на симпатичного верблюда. Его очень интересно рисовать.

– Тебе я не могу не верить, дорогая.

– Он умен, склонен оригинальничать и чрезвычайно общителен.

– Понятно. Перейдем к Молту. Ты говоришь, он пьет?

– По словам тети Трах, случается.

– В Вейле служит Джим Марчбэнкс.

– Забыла сказать тебе, мы подружились.

– Уже? Приятный малый, правда?

Они помолчали немного, а потом Аллейн сказал, что нос у его жены холоден, как замороженная вишенка, но вовсе не такой красный. Спустя некоторое время Трой предположила, что им, пожалуй, пора двигаться.

Когда за последним поворотом открылся вид на Холбердс, Аллейн заявил, что теперь ему все ясно как день: Трой угодила на съемки фильма "Замок Отранто" и ее вписали в сценарий, тем самым сделав соучастницей.

Встречать их вышли Катберт и Мервин. Оба показались Трой чрезвычайно угрюмыми, но вели себя безупречно. Мервин, взяв чемодан Аллейна, повел их в гардеробную, примыкавшую к ванной Трой и соединявшуюся с ней.

– Мистер Билл-Тасман в будуаре, мадам, – доложил Мервин, повернувшись спиной к Аллейну. Бросив на Трой довольно странный взгляд, он удалился.

– Этого парня зовут Кокс? – спросил Аллейн.

– Понятия не имею.

– Мервин Кокс. Ловушка. Утюг. Убил Варти Томпсона, домушника. Это он.

– Ты его?..

– Нет. Им занимался Фокс. Я просто вспомнил.

– Уверена, банка с краской не его рук дело.

– Возможно, ты права. Подозреваешь кого-нибудь?

– Нет. Если только...

– Если только что?

– Конечно, за уши притянуто, но у Молта с прислугой отношения и правда отвратительные.

– И Молт устроил ловушку, чтобы все подумали на Мервина. И написал записки, чтоб и других врагов подставить. Зачем? По злобе?

– Он не показался мне таким уж злобным.

– Правда?

– Полковника он просто обожает. Знаешь, такая собачья преданность без сомнений и вопросов.

– Знаю.

– И что скажешь?

– А что я могу сказать? Как он выглядит?

– О, ужасно, бедняга. Все лицо в шрамах. Наверное, от ожогов.

– Подойди ко мне.

– Хилари ждет нас.

– Черт с ним, с Хилари, – сказал Аллейн. – Ну ладно, идем.

Владельца Холбердса они застали в одиночестве в будуаре, и по его виду Трой немедленно поняла, что необъяснимых событий стало по крайней мере на одно больше. Хилари поздоровался с Аллейном, выказав почти лихорадочный восторг. Он принялся неумеренно расхваливать портрет ("Мы сию минуту пойдем на него взглянуть") и саму Трой, которая во время монолога хозяина упорно не желала встречаться глазами с мужем. Хилари назвал возвращение Аллейна из Австралии "весьма своевременным и долгожданным" и наконец, безуспешно пытаясь взять небрежный тон, осведомился, рассказала ли Трой Аллейну о "их маленькой тайне". Услышав, что рассказала, воскликнул:

– Нет, но какая досада! Терпеть не могу тайн, а вы? Впрочем, вы, конечно, иначе к ним относитесь, ведь они ваш хлеб.

– Что-нибудь еще произошло? – спросила Трой.

– Да. Правду говоря, да. К этому я и веду. Я... я не стал оповещать всех. Подумал, что будет лучше...

В будуар вошла Крессида. Хилари набросился на невесту с бурными приветствиями, словно они неделю не виделись. Девушка в изумлении уставилась на него. Когда ее представили Аллейну, Крессида, смерив нового знакомого оценивающим взглядом, тут же сделала на него ставку и до конца пребывания в Холбердсе не оставляла Аллейна своим вниманием.

Трой должна была признать, что Крессиде не было свойственно действовать нахрапом. Каждый раз она мудро удерживалась на волосок от лобовой атаки. Ее тактика складывалась из повышенного интереса к тому, что говорил Аллейн, легкой понимающей улыбки и строго дозированных томных взоров. Более откровенных жестов, вроде случайных касаний, она в девяноста процентах случаев избегала, хотя, как заметила Трой, без них тоже не обошлось, когда Аллейн подносил ей зажигалку.

"Любопытно, – подумала Трой, – она всегда выпускает коготки в обществе презентабельного мужчины или же Аллейн – исключение, потрясшее ее до глубины души?" Задело ли Хилари кокетство Крессиды? Вряд ли, Хилари явно одолевали иные заботы. Он совсем разнервничался, когда в комнату вошла миссис Форестер.

Она тоже сделала ставку на Аллейна, но на свой манер, и методы у нее тоже были свои. Тетя Трах просто стояла столбом, в упор уставясь на Аллейна, и ждала, пока ее представят.

– Хорошо, что вы приехали, – проворчала она. – Давно пора было. Теперь мы наконец узнаем, что нам делать.

– Тетя Трах... нельзя...

– Чушь, Хилари. Зачем же тогда ты вытащил его сюда? Конечно, – добавила она, поразмыслив, – с женой тоже увидеться неплохо.

– Я очень рад ее видеть, – заметил Аллейн.

– Да кто бы не обрадовался на вашем месте! – воскликнул Хилари.

"Совсем обалдел", – мелькнуло в голове у Трой.

– Итак? – Миссис Форестер повысила голос.

Но ее перебил Хилари и, демонстрируя твердость, заявил, что лучше будет побеседовать в кабинете. Тетушка рванула было в кабинет, но Хилари властным тоном остановил ее и убедил остаться. Затем взял Аллейна за локоть и с шутками-прибаутками повел гостя из будуара.

– Дорогая! – успела сказать Крессида Трой, прежде чем за мужчинами закрылась дверь. – Какой у вас муж! Вы понимаете? Нет, серьезно, полный отпад.

Кабинет находился в восточном крыле, следующая дверь за будуаром. Хилари странно суетился, включая лампы и предлагая Аллейну на выбор чаю (который они с Трой пропустили) или что-нибудь алкогольное.

– Не люблю это выморочное время дня, – заметил он. – Так вы уверены, что вам ничего не нужно?

Аллейн ответил утвердительно.

– Вы хотели поговорить о деле, не так ли? – продолжал он. – Трой мне все рассказала. Полагаю, вам следует позвонить в местную полицию.

– Она предупреждала, что ничего другого вы не посоветуете. Но я надеялся сначала получить у вас небольшую консультацию.

– С удовольствием, но его нет уже двадцать четыре часа, и, право, больше не стоит ждать. Будет лучше, если вы позвоните вашему местному суперинтенданту. Вы с ним знакомы?

– Знаком. Крайне неподходящий тип. Настроен против моих слуг. Не хотелось бы его видеть здесь.

– Хорошо. А где ближайший полицейский участок? В Даунлоу?

– Да. Вроде бы. Да.

– А в старших там ходит малый по фамилии Рэйберн?

– Я... я намеревался проконсультироваться с Марчбэнксом, из Вейла.

– Уверен, он даст вам такой же совет.

– О! – взорвался Хилари. – Наверняка вы правы, но такой поворот дела меня крайне не устраивает. Не надеюсь, что поймете, но моя прислуга... Им тоже не понравится – очень не понравится, – когда дом заполонят полицейские. Расспросы-допросы. Они невероятно расстроятся.

– Боюсь, им придется смириться.

– О черт! – раздраженно воскликнул Хилари. – Хорошо, простите, мистер Аллейн, я веду себя неприлично.

– Позвоните Рэйберну, и, возможно, все быстро уладится. В конце концов, разве не мог этот Молт по какой-то неизвестной нам причине выйти на шоссе и на попутной машине доехать до ближайшей железнодорожной станции? Вы проверяли, его пальто, шляпа и деньги на месте?

– Да. Ваша жена догадалась проверить. Насколько мы можем судить, ничего не пропало.

– Что ж... звоните.

Хилари пристально посмотрел на своего гостя, глубоко вздохнул, сел за стол и открыл телефонный справочник.

Аллейн подошел к окну. В стекле отражалась обстановка кабинета, но он все-таки сумел различить темнеющие развалины оранжереи, битое стекло, мусор, затоптанные сорняки и молодую ель, росшую совсем близко у стены дома. Несколько ветвей у дерева были сломаны. Трой показывала ему вид из окна своей спальни, и Аллейн сообразил, что ель, должно быть, растет прямо под окном гардеробной полковника Форестера. Где-то неподалеку Винсент бросил рождественскую елку, и там же Винсент с помощниками, вооружившись садовыми граблями и лопатами, рыли землю, когда Трой собиралась в Даунлоу. Аллейн сделал шаг в сторону, придвинул к себе занавеску, дабы избавиться от призрачного отражения кабинета, и стал вглядываться в руины оранжереи. Теперь он различил рождественскую елку, валявшуюся на груде стекла, земли и травы. Кусочек мишуры, зацепившийся за ветки, поблескивал на свету.

Хилари дозвонился до участка. Сидя спиной к Аллейну, он делал заявление суперинтенданту полиции Даунлоу и, учитывая все обстоятельства, изъяснялся достаточно вразумительно. В свое время Аллейн выслушал немало телефонных сообщений от людей, попавших в ситуацию, подобную той, в которой оказался Хилари, и мало кто из них мог объясниться столь же исчерпывающе. Как верно подметила Трой, Хилари был полон сюрпризов.

Теперь он перечислял детали и подробности. Имена. Приметы. Время происшествия. Мистер Рэйберн записывал.

– Весьма вам признателен, – продолжал Хилари. – Кроме того, я хотел бы сообщить вам, суперинтендант, что у меня в гостях...

"Началось, поехали", – подумал Аллейн.

Хилари развернулся на стуле и умоляюще смотрел на Аллейна.

– Да, – говорил он. – Собственно, он сам предложил. Он сейчас со мной. Хотите побеседовать с ним? Разумеется. Он протянул трубку Аллейну.

– Алло, – сказал Аллейн, – мистер Рэйберн?

– Уж не со старшим ли суперинтендантом Аллейном я беседую?

– С ним самым.

– О-хо-хо, – весело продолжал Рэйберн, – давненько мы не виделись. Когда в последний раз? В шестьдесят пятом?

– Точно. Как поживаете, Джек?

– Не жалуюсь. Как я понял, у вас там закавыка вышла?

– Похоже на то.

– А что вы там делаете, шеф?

– Я здесь случайно и в дело не вмешиваюсь.

– Но вы решили, что нам стоит приехать и взглянуть одним глазком?

– Ваше начальство так бы и сформулировало приказ. Думаю, приехать необходимо.

– Жестокий, жестокий мир. Я рассчитывал на тихое мирное Рождество, а что получается? Ограбление церкви, подозрение на отравление мышьяком и три драки со смертельным исходом, а половина моей команда валяется с гриппом. И теперь еще это. А вы хорошо устроились! Пируете, небось, на всю катушку? Во дворцах, среди знати?

– Так вы едете, Джек?

– Еду.

– Отлично. Вот еще что, Джек... Вам следует знать: потребуется организовать поисковую партию.

– Пришла беда – отворяй ворота. Будет сделано.

Аллейн положил трубку. Обернувшись, он увидел, что Хилари пристально разглядывает его поверх сцепленных ладоней.

– Ну вот я и позвонил, – произнес Хилари.

– Иначе нельзя было, вы понимаете.

– Вы... вы ни о чем меня не спрашиваете. Никаких вопросов об этом несчастном человеке. Ничего.

– Не я занимаюсь этим случаем.

– Вы говорите, – резко отозвался Хилари, – как врач.

– Разве?

– Этикет. Протокол.

– У нас не много ритуалов, но мы их блюдем.

– Как было бы хорошо... Я тут подумал... что...

– Послушайте, – перебил собеседника Аллейн. – Если вы располагаете какими-либо сведениями, имеющими хотя бы отдаленное отношение к делу, ради бога, поделитесь ими с Рэйберном. Когда мы были в той комнате, вы говорили, что случилось что-то еще.

– Говорил. Но вошла Крессида.

– Да... Так пусть Рэйберн узнает о происшествии. Если оно не имеет значения, он не станет болтать.

– Погодите, – поднял палец Хилари. – Минутку, минутку.

Он усадил Аллейна на стул и запер дверь. Затем плотно задернул занавески, вернулся к столу и опустился перед ним на колени.

– Красивый стол, – заметил Аллейн. – Хеппелуайт?

– Да. – Хилари выудил из кармана ключ. – Подлинный. Никакой дешевой реставрации.

Он потянулся к нижнему ящику. Аллейн услышал, как повернулся ключ. Казалось, Хилари собирается с духом. Бросив на Аллейна странный, немного смущенный взгляд, он обернул руку носовым платком, порылся в ящике и после непродолжительной паузы предложил:

– Взгляните.

На ковре, у ног Аллейна, лежал помятый газетный сверток.

Аллейн наклонился вперед. Хилари развернул газету. В свертке оказалась короткая стальная кочерга с узорной ручкой.

Несколько секунд Аллейн смотрел на кочергу.

– И что? – осведомился он. – Где вы ее нашли?

– Самое... печальное... – Хилари мотнул головой в сторону окна. – Там, куда вы смотрели... Я заметил, когда говорил по телефону. На елке.

– На рождественской?

– Нет, нет. На той, что растет под окнами. Она лежала в ветвях. Видимо, ручкой зацепилась.

– Когда вы ее нашли?

– Сегодня днем. Я сидел здесь, размышляя, не надо ли в конце концов позвонить Марчбэнксу или в полицию, и не мог справиться с отвращением к этой мысли из-за... вы догадываетесь, из-за слуг. Я подошел к окну и стал смотреть, просто так, не глядя.Ну, вы понимаете. И вдруг я увидел, что на ели что-то блестит. Я сначала не понял, что это такое. Дерево довольно близко от окна, почти касается его. Я открыл окно, посмотрел повнимательнее, встал на выступ и протянул руку. Боюсь, в тот момент я не подумал об отпечатках пальцев.

Аллейн, сидя на краешке стула, все еще смотрел на кочергу.

– Она вам знакома? – спросил он. – Откуда она?

– Конечно, знакома. Она из домашней утвари. Конец восемнадцатого века. Возможно, валлийская. На ней валлийские узоры.

– Откуда она?

– Из гардеробной дяди Прыга.

– Понятно.

– В самом деле понятно? Трой рассказала вам? О жестяном сундучке Прыгов?

– Миссис Форестер говорит, что кто-то пытался сбить замок.

– Правильно! Именно так! Кочергой. Она так и сказала – кочергой. То есть, видимо, кочергой.И сделал это не Молт, потому что, хотите верьте, хотите нет, у него хранится ключ. Так зачем ему кочерга?

– Совершенно верно.

– И... на ней темные пятна. На кончике. Взгляните, пожалуйста. Может быть, следы черного лака? Сундучок японский, из снаряжения дяди Прыга.

– У вас случайно не найдется лупы?

– Разумеется, найдется, – сварливо отвечал Хилари. – В нашем деле без лупы не обойтись. Погодите секунду.

Он вытащил из ящика стола лупу и подал Аллейну.

Стекло не сильно увеличивало, но вполне достаточно, чтобы рассмотреть как следует темное пятно на кончике кочерги, испещренное царапинами: клейкий след, к которому прилипла елочная иголка. Аллейн пригляделся поближе.

– Что-нибудь нашли? – спросил Хилари.

– Вы осматривали Кочергу?

– Нет. Моя тетка должна была зайти. Тетя Трах то и дело заходит, чтобы пришпорить меня, и я не хотел, чтоб она окончательно рассвирепела, увидев вот это. Поэтому я завернул кочергу и запер в стол. Вовремя, как оказалось. Через секунду влетела тетя, шерсть дыбом, фигурально выражаясь, разумеется.

– Но вы заметили пятна?

– Да.

– Это не следы от лака.

– Разве?

– Боюсь, что нет.

– Боитесь? Чего вы боитесь?

– Взгляните сами.

Аллейн подал Хилари лупу. Тот глянул на него, а затем с трофеем в руках опустился на колени рядом с мятой газетой. Аллейн передвинул настольную лампу, чтоб ему было лучше видно. Хилари низко согнулся, словно совершая над кочергой мусульманскую молитву.

– Видите? – сказал Аллейн. – Ваше предположение неверно. Посмотрите внимательнее. Пятно липкое, не так ли? К нему приклеилась иголка. А под ним – думаю, мистер Рэйберн предпочел бы, чтоб вы не трогали пятно руками, – под ним торчит кончик крашеной золотой нити. Видите?

– Я... да. Кажется... вижу.

– Скажите, – спросил Аллейн, – какого цвета парик Друида?

4

– А теперь послушай меня, – сказал Аллейн жене. – По всем признакам дело дрянь, и будь я проклят, если позволю тебе в нем фигурировать. Помнишь, что случилось в тот раз, когда ты влезла в неприятную историю?

– Если ты собираешься запихнуть меня в чемодан и отправить наложенным платежом на постоялый двор в Даунлоу, то у тебя ничего не выйдет.

– Я собираюсь всего лишь как можно быстрее вернуться в Лондон вместе с тобой.

– Прежде чем местные власти прослышали о тебе?

– Именно.

– Похоже, ты немножко опоздал, дорогой. Где сейчас мистер Рэйберн?

– В кабинете, наверное. Я оставил Билл-Тасмана поразмыслить над кочергой, сказав, что будет лучше, если он встретится с детективом с глазу на глаз. Предложение ему не очень понравилось, ну да куда деваться.

– Бедный Хилари!

– Да уж, его башню из слоновой кости немножко трясет, не так ли?

– Он тебе не нравится, Рори?

– Не знаю, – ответил Аллейн. – Я зол на него, потому что он ведет себя по-идиотски, но... Пожалуй, если б мы встретились при нормальных обстоятельствах, то он бы мне понравился. Почему нет?

– Он странный. Когда я его рисовала, мне все время Лезли в голову нелепые сравнения.

– Например?

– Ну... с фавном или с верблюдом...

– И на кого же больше походит его портрет?

– Сначала больше походил на верблюда, а потом фавн взял верх, и не какой-нибудь милый глазастенький олененочек, а вполне законченный сатир вроде Пана.

– Неудивительно. Что ж, если он смахивает на Пана, то его нареченная нимфа как раз то, что ему требуется.

– А она ведь глаз на тебя положила.

– Радость моя, – улыбнулся Аллейн, – если бы я смог уловить в тебе хотя бы призрак сходства – хотя бы самое отдаленное родство – с ревнивой мегерой, то раскукарекался бы, как надутый петух на насесте.

– Хватит препираться, а то Хилари нас заждется. В семь подают аперитивы. Тебе предстоит познакомиться с мистером Смитом и Прыгами.

– Со знакомством можно и повременить.

В дверь постучали.

– Не получится, – скорчила гримасу Трой. – Войдите.

Это был Найджел. Потупив глаза, он передал мистеру Аллейну любезнейшую просьбу мистера Билл-Тасмана спуститься в кабинет.

– Буду через пять минут, – сказал Аллейн и, когда Найджел вышел, спросил: – Это который?

– Тот, что убил порочную женщину. Найджел.

– Я так и думал. Вот и до меня добрались.

И в ту же секунду Аллейн молниеносно преобразился: из благодушного мужа он превратился в сдержанного непроницаемого детектива. Трой уже давно перестала удивляться таким переменам. Чмокнув жену в щеку, Аллейн направился вниз.

Суперинтендант Рэйберн был огненно-рыжим, крупным, как большинство полицейских, но худощавым. На его лице главным образом выделялись брови, густые и лохматые, как у скотч-терьера, и россыпь ярких веснушек, не бледневших даже зимой.

Аллейн застал его и Хилари в кабинете. Газетный сверток с кочергой лежал на столе. Перед Хилари стояла рюмка с шерри, а перед мистером Рэйберном стакан с щедрой порцией виски с содовой, из чего Аллейн заключил, что суперинтендант пока не очень в курсе, какого сорта работа ему предстоит. Рэйберн был явно рад встретиться с Аллейном и пробормотал что-то о счастливой случайности.

Предложение выпить Хилари сопроводил пространным предисловием: мол, все гости собираются в семь в гостиной на аперитив, а поскольку им здесь, в кабинете, придется, видимо, задержаться, то почему бы Аллейну...

– Не откажусь, – согласился Аллейн и добавил небрежным тоном: – Я ведь не на службе. – Веснушки мистера Рэйберна побагровели.

– Да и я тоже, – поспешил оправдаться он. – Надеюсь. По крайней мере, пока.

Хилари пояснил, что суперинтендант Рэйберн только что прибыл, его задержали дела в участке. К тому же поездка оказалась не из приятных, на улице холодно, снова идет снег, а встреча с Аллейном для суперинтенданта, похоже, все равно что праздник. Сам Хилари как раз собирался сделать мистеру Рэйберну заявление – Хилари передернуло – по поводу "прискорбного случая".

– Разумеется, – отозвался Аллейн и более не проронил ни слова.

Мистер Рэйберн извлек блокнот, и Хилари начал. Не слишком уверенно, но достаточно дельно и кратко. Первым делом он рассказал о рождественском представлении и замене, на которую пришлось пойти в самый последний миг. Затем перешел к Винсенту, видевшему, как Молт (которого он принял за полковника) после выступления пробежал через двор к крыльцу и вошел в раздевальню.

– Раздевальня, – пояснил Хилари, – находится справа от входных дверей, в углу между, холлом и гостиной, что очень удобно. Одна дверь из нее ведет в холл, другая – на крыльцо, чтобы, как говорится, не пачкать сапоги о ковры.

– Понятно... – Мистер Рэйберн глянул на свои заметки. – Итак, последнее, что нам известно о нем?..

– То, что, сняв с помощью мисс Тоттенхэм костюм и грим, он, предположительно, вышел из раздевальни и, согласно высказанному им намерению, направился наверх к полковнику Форестеру.

– Он покинул раздевальню через дверь, ведущую в холл, сэр?

– Опять же предположительно. Вряд ли он стал бы выходить на крыльцо и добираться до холла кружным путем, не так ли?

– Значит, вы полагаете, сэр, что у него не было причин кружить? И никто не видел, как он поднимался наверх?

– Никто. Но в этом нет ничего удивительного. Слуги были заняты приготовлением ужина для детей. Холл, по моему настоянию, освещался только свечами, стоявшими на столе. Как вы заметили, на галерею ведут две лестницы. Стол находился рядом с той, что дальше от раздевальни. Прислуга могла и не заметить Молта, а он, возможно, не стал привлекать к себе внимание. Дело в том, что Молту, – Хилари снова слегка передернуло, после чего он торопливо продолжил: – Молту было отдано распоряжение помочь с ужином, однако распоряжение он получил до того, как ему пришлось срочно заменить полковника Форестера.

– Да, сэр, ситуация мне понятна. Имеются ли в раздевальне пальто и другая верхняя одежда, сэр? – осведомился Рэйберн. – Плащи, зонты, резиновые сапоги и прочее?

"Молодец, Джек", – мысленно похвалил коллегу Аллейн.

– Да. Имеются. Вы полагаете, – быстро спросил Хилари, – что он мог?..

– Мы должны рассмотреть все версии, не так ли, мистер Билл-Тасман?

– Конечно, конечно.

– Не известна ли вам, сэр, какая-либо причина, хотя бы самая отдаленная, которая могла бы подвигнуть мистера Молта уйти из дома и – прошу прощения за выражение – дать деру?

– Нет. Нет, не известна. И... – Хилари затравленно взглянул на Аллейна, – это еще не все. Послушайте...

И Хилари выложил историю о японском сундучке и его содержимом. Мистер Рэйберн, как ни пытался, не смог скрыть своего изумления. Кульминацией повествования стала демонстрация кочерги.

Аллейн ждал этой минуты. Он отметил, усмехнувшись про себя, мгновенную и резкую перемену, происшедшую с Рэйберном. Манеры суперинтенданта стали подчеркнуто официальными. Он глянул на Хилари, затем быстро перевел взгляд на предмет, лежавший на столе, и долго не сводил с него глаз. Лупа лежала у него под рукой.

– Вы позволите? – попросил он разрешения и, взяв лупу, принялся тщательно рассматривать кочергу. Затем воззрился на Аллейна. – Полагаю, вы видели?

Аллейн кивнул.

Хилари повторил рассказ о том, как он нашел кочергу, а мистер Рэйберн, выглядывая в окно, задавал вопросы и делал заметки. По ходу процедуры он пытался окольными путями вовлечь в дискуссию Аллейна и был разочарован упорным молчанием старшего коллеги.