Текст книги "В мишуре и блестках"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Я ни секунды не предполагал, что пакости устраивали вы. Но догадываюсь, что все вы подозревали Молта: мол, он проделывает разные несимпатичные трюки с тем, чтобы вас дискредитировать, и решили, что в его смерти, когда о ней станет известно, непременно обвинят вас. Поэтому вы, как мне думается, запаниковали и надумали избавиться от трупа.

В эту минуту вошел Катберт. На нем был роскошный халат поверх шелковой пижамы. "Вернулся к прежним привычкам, – подумал Аллейн, – времен службы старшим официантом, прерванной роковым появлением влюбленного коммивояжера".

– Мне сказали, сэр, – обратился он к Аллейну, – что вы желали меня видеть.

– И до сих пор желаю, – подхватил Аллейн. – К вашему сведению, Катберт, тело Альфреда Молта было обнаружено в ящике, служившем основой для надгробия Билл-Тасмана, сооруженного Найджелом. Эти ребята вознамерились посреди ночи водрузить сей передвижной морг на санки. Видимо, решили подыскать ему более подходящее место, например, там, где идут земляные работы, дабы с помощью ничего не подозревающих бульдозеристов укрепить им искусственный холм, что вскоре вознесется над искусственным озерцом. А сверху холмик украсит очаровательный архитектурный пустячок – ротонда, известная под названием "Каприз". Я как раз пытался убедить ваших подчиненных, что для них – как, впрочем, и для вас – наилучший выход из положения заключается в том, чтобы, строго придерживаясь фактов, рассказать мне, что же произошло.

Катберт в упор глянул на своих сотоварищей, те отвели глаза.

– Итак, – продолжал Аллейн, – приходил ли к вам Винсент в рождественскую ночь с известием о мертвом теле? Или, точнее, вчера утром, приблизительно в десять минут первого?

Катберт повел челюстью из стороны в сторону и не проронил ни звука.

– Катберт, мы ничего не сказали, – вдруг выпалил Винсент. – Ни словечка.

– A вот и нет! Ты, Винс, сказал, – вспылил Котеночек. – Ты раскрыл свою грязную пасть. Правда, Мерв?

– Да я ни за что... Я только сказал "если".

– Что "если"? – осведомился Катберт.

– Мол, положим, что так. Пусть даже он верно говорит. Все должно быть по правилам. Доложить старшому, что я и сделал. То есть...

– Заткнись, – разом выкрикнули Мервин и Котеночек.

– Моя точка зрения такова. – Аллейн повернулся к Катберту. – Посовещавшись, вы решили на время спрятать тело в упаковочной клети. Вы не могли немедленно свалить его под бульдозеры, поскольку тогда на только что выпавшем снегу остались бы ваши следы. Уничтожить их в темноте представлялось делом чрезвычайно затруднительным, да и безуспешным: любые отпечатки на снегу поутру сразу бы бросились в глаза. Посему кому-то из вас пришла в голову блестящая мысль перенести тело в клеть, которую все равно бы в конце концов свалили в яму и засыпали землей. Полагаю, что к ящику труп привез Винсент на тачке, а потом кто-то из вас помог ему убрать ступеньки, открыть боковину, запихнуть тело, вернуть ступеньки на место и заново засыпать их снегом. На следующее утро статуя с северной стороны выглядела слегка попорченной якобы дождем и ветром, но последовавший снегопад припорошил изъяны.

Аллейн умолк. Котеночек издал глубокий вздох. Остальные переминались с ноги на ногу.

– А не присесть ли нам? – предложил Аллейн.

Слуги расселись в том же порядке, что и вовремя вчерашней беседы. Фокс, следуя годами выработанной привычке, слился с фоном, шофер остался стоять у двери.

– Удивляюсь, зачем вам понадобилось перетаскивать клеть в пять часов утра? – пожал плечами Аллейн. – Или у всех поголовно сдали нервы? Или же вид надгробия стал для кого-то невыносим? А может быть, у вас не хватило храбрости оттащить ящик посреди бела дня и бросить его на строительной площадке? И что вы собирались с ним сделать? Понадеялись, что буря превратила вскопанную землю в трясину, где груз легко утопить?

Слуги слегка заерзали, искоса поглядывая на Аллейна и друг на друга.

– Ясно. Так оно и было. Что ж, – мягко произнес Аллейн, – не кажется ли вам, что пора взглянуть правде в глаза? Похоже, вас застигли с поличным. Вот вы, а вот тело. Скорее всего, вы не поверите, когда я скажу, что не вижу среди вас убийцы, но я определенно не собираюсь на данном этапе предъявлять кому-либо из вас обвинение в столь тяжком преступлении. Правда, вы пытались помешать правосудию, и с этим еще предстоит разобраться. Но сейчас наша главная забота – найти убийцу. Если вы будете не препятствовать, а помогать, разумное поведение вам зачтется. Я ни в коей мере не хочу вас подкупить, а лишь проясняю ваши перспективы. Если вы желаете переговорить без свидетелей, мы не возражаем, но только не тратьте понапрасну время на сочинение очередной несусветной байки. Так что? Катберт?

Склонив голову набок, Катберт уставился на огонь. Правая рука, огромная, покрытая темными волосками, свисала с колен. Аллейн припомнил, что однажды в ней оказалось смертоносное оружие – разделочный нож.

– Не знаю, – вздохнув, пророкотал Катберт, – много ли будет толку, если мы расскажем. Право, не знаю.

Его друзья оставались немы, возложив ответственность за принятие решения на старшего.

– А вам, случаем, не кажется, – поинтересовался Аллейн, – что хотя бы ради мистера Билл-Тасмана вы обязаны прояснить ситуацию? В конце концов, он много для вас сделал.

– Мистер Билл-Тасман, – заявил повар, внезапно обнаруживая признаки интеллекта, – поступал так, как ему было удобно. Ему не пришлось никого уговаривать приехать в эту дыру. В обычном смысле слова. Он получил то, что хотел. Ему повезло, и он знает это. А то, что он любит потрепать языком о реабилитации, так это его дело. Если бы мы работали спустя рукава, то о реабилитации никто бы и не вспоминал.

Тень ухмылки промелькнула по лицам четверки.

– Обязаныему! – продолжал Котеночек, и его непросохшее от слез лицо расплылось в широчайшей улыбке. – Еще скажите, что мы должны испытывать благодарность. Нам все время твердят, что мы должны быть благодарны. А за что? За приличную плату? Так мы того стоим. После одиннадцати лет в тюряге, мистер Аллейн, начинаешь иначе относиться к некоторым вещам.

– Да, по-видимому... – Аллейн оглядел слуг. – Суть в том, что, выходя из заключения, часто попадаешь в тюрьму иного рода, что невесело для тех, кто жаждет вернуться к прежней жизни.

Слуги слегка оторопели.

– Но сейчас мы не об этом, – продолжал Аллейн. – Мне надо делать свою работу, вам – свою. Если вы согласитесь с моей версией о вашем участии в происшествии, я буду вполне удовлетворен, да и ваше положение улучшится. Но я не могу больше ждать. Будьте любезны, поторопитесь с ответом.

Последовало долгое молчание.

Мервин встал, подошел к камину и с размаху воткнул полено в огонь.

– У нас нет выбора, – решился он. – Ладно. Все было так, как вы сказали.

– Ты за всех не говори, – пробормотал Винсент без особой убежденности.

– Люди не хотят вникнуть, – обронил Катберт.

– Что вы имеете в виду?

– Они не понимают. Мы – каждый из нас – совершили то, что называется единичным проступком. Вроде как взрыв, когда скапливается газ, или как нарыв, который должен лопнуть, чтоб не было заражения. Нарыв оказался в голове, лопнул – и все прошло. Мы не хроники. И в драку лезть любим не больше, чем другие. Даже меньше. Мы знаем, чем это кончается, и лучше постоим в сторонке. А люди не понимают.

– Найджел такой же?

Они быстро переглянулись друг с другом.

– Он немножко тронутый, – сказал Катберт. – Часто бывает не в себе. Заносит его.

– Он опасен?

– Пожалуй, я соглашусь с вами, сэр, – продолжал Катберт, пропуская вопрос мимо ушей. – В общем, все так и было на самом деле. Винс нашел тело, пришел сюда, рассказал нам, и мы приняли решение. Возможно, идиотское, но нам тогда казалось, что мы не можем допустить, чтобы его нашли.

– Кто сунул тело в упаковочную клеть?

– Думаю, не стоит углубляться в детали, – дипломатично ответил Катберт. У Мервина и Винсента явно отлегло от сердца.

– И Найджел ничего не знает?

– Точно. Он вообразил, что Молт вдруг осознал, какой страшный грех он совершал, задирая нас, и отправился куда-то на покаяние.

– Ясно. – Аллейн взглянул на Фокса. Тот сложил блокнот и откашлялся. – Я велю составить краткое письменное заявление и попрошу каждого из вас подписать, если его содержание не вызовет у вас возражений.

– Мы так не договаривались, – немедленно запротестовал Катберт, и остальные его поддержали. – О подписях речи не было.

– Верно, – подтвердил детектив. – Ваше право – подписывать или нет.

Аллейн вышел из комнаты, за ним Фокс и шофер.

– Как по-вашему, сэр, – спросил Фокс, – они не попытаются смыться?

– Не думаю. Они не идиоты. Прятать тело было, конечно, глупостью, но ими двигал страх.

– Эти ребята, – начал Фокс, медленно подбирая слова, – ну, те, что по одному разу отсиживают, покоя мне не дают. Может, правда, что их и преступниками назвать нельзя. В общепринятом смысле... А он забавный, – задумчиво продолжал Фокс. – Толстяк этот. Повар. Как вы его назвали?

– Котеночек.

– А я уж подумал, что мне послышалось.

– Он помешан на кошках. Кстати, кошки играют немаловажную роль в этой запутанной истории. Давайте-ка я введу вас в курс дела, Братец Лис. Идемте в холл.

2

Фокс слушал, как всегда, сосредоточенно: приподняв брови, сжав губы и негромко сопя. Время от времени он делал пометки в блокноте, а когда Аллейн закончил, обронил: «Дело необычное», таким тоном, словно обсуждал со своим портным новую деталь в костюме.

Рассказ Аллейна занял немало времени. Часы на конюшенной башне пробили семь. Окна в холле были по-прежнему зашторены, и в доме стояла тишина, но когда Аллейн выглянул в окно, то увидел, что у входных дверей дежурят полицейские из вновь прибывшего подкрепления, а над телом Молта склонился человек в тяжелом пальто и шапке. Бейли и Томпсон светили ему мощными фонарями.

– Врач, – сказал Аллейн. – Вот ключ от раздевальни, Фокс. Ознакомьтесь с местом действия, пока я переговорю с ним. Но рук не распускайте. Комнату необходимо тщательно осмотреть.

Доктор Мор, человек с обветренным лицом и умными глазами, сказал, что Молт был либо оглушен ударом, либо убит на месте, шейные позвонки были сломаны, очевидно, при падении. Аллейн принес кочергу. Когда ее приложили к жуткой ране, выяснилось: пятно на кочерге точно ей соответствует, что и было запечатлено на снимке. Затем доктора Мора повели в раздевальню взглянуть на парик, и на мокром пятне сзади Аллейн обнаружил малюсенький клубочек волос, запутавшийся в нитях парика и не смытый водой. С общего согласия было решено и клубочек, и кочергу передать для исследования умникам из лаборатории Скотленд-ярда.

– Его пристукнули, как пить дать, – заключил доктор Мор. – Наверное, вы будете звонить сэру Джеймсу. – Сэр Джеймс Кэртис был консультирующим патологоанатомом в Ярде. – Вряд ли стоит оставлять тело во дворе, – добавил доктор. – Похоже, после убийства его проволокли по всей округе. Но пристукнули несчастного не здесь, в другом месте.

И доктор укатил в Даунлоу, где жил и практиковал. На часах было полвосьмого.

– Знаете, дружище Фокс, пожалуй, он прав, – проговорил Аллейн. – Я сейчас свяжусь с Кэртисом, но, полагаю, он скажет то же самое: тело можно убрать. В конюшне под башней с часами есть пустые боксы. Велите ребятам отвезти его туда на машине. И пусть положат поаккуратнее. Полковнику Форестеру придется его опознать.

Аллейн позвонил сэру Джеймсу Кэртису и получил не совсем охотное согласие на перемещение тела Молта подальше от крыльца Хилари. Сэр Джеймс любил заставать тела нетронутыми, но поскольку погибшего, по его выражению, кувыркали в ящике, как шар в лотерейном барабане, оставлять все, как есть, было бы излишним педантизмом.

Аллейн вернулся в холл, где его поджидал исполнительный Фокс.

– Мы не можем долее оставлять Билл-Тасмана в неведении, – размышлял Аллейн. – Тем хуже для нас. Признаюсь, меня не радует перспектива беседы с ним.

– Если исключим слуг – а мы, как я понял, их исключаем, – то круг подозреваемых сильно сужается, не так ли, мистер Аллейн?

– До шести человек, если вы также исключите три десятка гостей и Трой.

– А не приняли ли его ненароком за другого? – продолжал Фокс развивать мысль, не отвлекаясь на пустяки. – Ведь он был в парике и бороде.

– Возможно. В таком случае в кругу остаются пятеро.

– Не имел ли кто зуб на полковника?

– Я бы назвал такое предположение психологически невероятным. Он сошел со страниц "Винни-Пуха".

– А кому выгодна его кончина?

– Понятия не имею. Завещание покоится в жестяном сундучке.

– Точно?

– Вместе с королевскими бриллиантами и различными личными бумагами. Нам придется проверить.

– Вот что меня озадачивает, – нахмурился Фокс. – Молт заканчивает выступление. Возвращается в раздевальню. Молодая леди снимает с него парик, бороду и оставляет одного. Она их снимает.Если, конечно, – осторожно продолжил Фокс, – не врет. А вдруг врет? Что тогда?

– Хорошо, старина, и что тогда?

– Полнейшая бессмыслица! – разволновался Фокс. – Получается, что она пошла наверх, взяла кочергу, вернулась и ударила его бог знает зачем, а потом под носом у слуг и детишек отволокла тело наверх, сняла с него парик и выкинула вместе с кочергой в окно. Или же она поднялась с ним, когда он был еще жив, но слуги видели, как она проходила по холлу одна на пути в гостиную, и все равно ей не хватило бы времени, и... Ладно, что толку продолжать. Глупо.

– Весьма.

– Значит, ее вычеркиваем. И с чем мы остаемся? Теперь об этом кусочке ткани с костюма. Разумеется, если он от костюма. Он запутался в ели? Выходит, когда его выкидывали из окна, на нем был этот золотой балахон. Тогда почему он не порван, не намок и вообще не грязный и кто повесил его обратно в раздевальню?

– А вам не кажется, что обрывок ткани мог приклеиться к кочерге? Ведь она тоже побывала на ветках.

– Черт! – ругнулся Фокс. – Да, правда. Хорошо, значит, когда он выпал из окна после удара кочергой, позаимствованной в той же комнате, на нем был парик?

– Продолжайте, старина Фокс.

– Так... предположительно, на нем был парик. У нас есть доказательство, что парик был. О бороде нам ничего неизвестно.

– Нет.

– Тогда забудем о ней, черт с ней, с бородой. Но парик... Он вдруг снова оказывается в раздевальне вместе с костюмом, там, где его оставили. Разница лишь в том, что сзади, на месте удара, его замыли, правда, не слишком тщательно, потому что кое-какой намек на следы крови остался. И что же получается? Труп падает из окна, относит парик на место, отмывает его и костюм, возвращается и снова ложится трупом.

– Любопытная концепция.

– Ладно. С кем мы остаемся? С мистером Билл-Тасманом, полковником, его женой и нашим знакомцем Бертом Смитом. Можем мы кого-нибудь исключить?

– Думаю, можем.

– Тогда скажите как! Я жду.

– Попытаюсь, Братец Лис, поскольку не в силах устоять против столь любезного приглашения.

* * *

Во дворе полицейские выполняли приказ: подняв окоченевшее тело Молта и уложив в машину, они свезли его на зады великолепного дома. Надгробие предка Хилари Билл-Тасмана скукожилось до жалкой кучки изрытого дождем снега. Глядя в окно, Аллейн излагал Фоксу картину происшедшего, словно складывая головоломку из отдельных кусочков.

Когда он закончил, Фокс, по своему обыкновению, тяжело вздохнул и провел огромной ручищей по лицу.

– Поразительно и хитро, – признал он. – Честное слово, очень хитро. Однако мало поймать птичку, надо еще изловчиться ее ощипать.

– Верно.

– Мотива-то нет, а без него трудновато будет. По крайней мере, нет очевидного мотива. Хотя, может быть, ларчик просто открывается.

Аллейн вынул из нагрудного кармана носовой платок, развернул его и показал ключ, обычный ключ, который мог бы подойти к любому навесному замку.

– Возможно, это нам поможет добраться до истины.

– Кто знает, – отозвался Фокс.

Прежде чем отправиться к Хилари с докладом о последних событиях, Аллейн с Фоксом навестили Найджела. Тот сидел в кладовке, явно пребывая в трансе, позади громоздились чайные подносы. "Трой наверняка нашла бы сюжет весьма живописным", – подумал Аллейн.

Услышав о смерти Молта, Найджел поначалу искоса глянул на Аллейна, словно подозревая, что его обманывают. Поверив в конце концов, он несколько раз с напыщенным видом кивнул головой.

– "Мне отмщение, и аз воздам", – сказал Господь, – процитировал он.

– Не тот случай, – заметил Аллейн. – Молта убили.

Найджел склонил голову набок и уставился на Аллейна сквозь белесые ресницы. "Он в самом деле тронутый или больше притворяется?" – недоумевал Аллейн.

– Как? – осведомился Найджел.

– Ударили кочергой.

Найджел тяжело вздохнул, невольно напомнив Аллейну Фокса.

– Всюду, куда ни бросишь взгляд, гнездится грех! – обобщил Найджел. – Все пропитано блудом. Настали богомерзкие времена, порок и распущенность правят людьми.

– Тело, – гнул свое Аллейн, – было найдено в упаковочной клети под надгробием, которое вы сделали.

– Если вы думаете, что я его туда положил, – огрызнулся Найджел, – вы сильно ошибаетесь. – Несколько секунд он Пристально смотрел на Аллейна. – Хотя Господину всех господ, – добавил он, постепенно повышая голос, – отлично известно, что я грешник. Грешник! – громко повторил Найджел, и в этот миг он и впрямь выглядел сумасшедшим. – Я поразил порочную женщину во имя Всевышнего, но он опрокинул чашу гнева своего на меня, потому что не было на то его воли. Моя вина. – И, как всегда, вспомнив о своем преступлении, Найджел зарыдал.

Аллейн и Фокс вернулись в холл.

– По парню психушка плачет, – обескураженно произнес Фокс. – Нет, правда, он же полоумный.

– Говорят, на него находит, но редко.

– Он сам разносит подносы по спальням?

– Да, в полвосьмого.

– Я бы отказался от утреннего чая.

– Трой говорит, что он ведет себя совершенно нормально. И потом, специалист по мышьяку у нас Винсент, не Найджел.

– Не нравится мне все это, – покачал головой Фокс.

– Черт побери, Братец Лис, и мне тоже. Мне не нравится, что Трой здесь, будь моя воля, я бы и на сотню миль не подпустил ее к месту моей работы. Мне не нравится... впрочем, что толку перечислять. Вот вам ключи от гардеробной полковника Форестера. Пусть Бейли и Томпсон все там хорошенько осмотрят. Оконные рамы. Все поверхности и предметы. А это ключ от шкафа. Весьма вероятно, что в доме полно его дубликатов, ну да ладно. В шкафу стоит тот самый жестяной походный сундук, черт бы его взял. Ему требуется уделить особое внимание. Когда закончат, пусть доложат мне. Я пойду пощекочу нервы Билл-Тасману.

– Ради бога!– раздался сверху голос Хилари. – Что еще?!

Хилари в малиновом халате стоял, наклонившись над перилами галереи. Взъерошенные волосы образовали венчик над встревоженной физиономией. Он был чрезвычайно бледен.

– Что происходит на заднем дворе, у конюшен? – грозно осведомился он. – Что они там делают? Вы нашли его? Да? Нашли?

– Да, – подтвердил Аллейн. – Я как раз шел к вам, чтобы рассказать. Сейчас поднимусь. Фокс, когда освободитесь, приходите к нам.

Хилари поджидал Аллейна, кусая костяшки пальцев.

– Надо было сразу сказать мне, – начал он, когда Аллейн поравнялся с ним. – Немедленно.

– Мы можем где-нибудь уединиться?

– Да, да. Ладно, идемте в мою комнату. Я недоволен. Следует держать меня в курсе.

Он повел Аллейна по галерее в свою спальню – блиставшие великолепием апартаменты, расположенные в восточном крыле и, по-видимому, симметричные тем, что Крессида занимала в западном. Одно окно выходило на парадный двор, другое – на подъездную аллею, третье – на будущий парк. Дверь в гардеробную была распахнута, за ней виднелась ванная. Центральное место занимала огромная кровать на возвышении, с четырьмя столбами, роскошными балдахином и покрывалами.

– Простите, если я был резок, – сказал Хилари, – но, право, жизнь в этом доме положительно начинает напоминать необузданное средневековье. Я выглянул в окно, – он жестом указал на окно, выходившее во двор, – и увидел, как в машину запихивают нечто немыслимое. Глянул в противоположное: машина поехала вокруг дома. Дошел до конца коридора, посмотрел на задний двор – и конечно, они уже были там и вынимали свой чудовищный груз. Нет! – воскликнул Хилари. – Это уж чересчур. Честное слово, чересчур.

В дверь постучали. Хилари ответил, и на пороге возник Фокс.

– Здравствуйте, – сердито произнес Хилари.

Аллейн представил их друг другу и начал педантично перечислять события, предшествовавшие обнаружению Молта. Хилари перебивал повествование раздраженными восклицаниями.

– Итак, вы его нашли. – Билл-Тасман чуть не подпрыгивал от нетерпения. – Что дальше? И чего вы хотите от меня? Слуги несомненно впадут в жуткую истерику, и я не удивлюсь, если кто-нибудь или все вместе заявят об уходе. Но вы теперь здесь главный, командуйте. Как прикажете действовать?

– Понимаю, вам крайне не повезло, – отозвался Аллейн, – но деваться некуда. Или, по-вашему, есть куда? Мы и так стараемся беспокоить вас как можно реже, а кроме того, если попробовать взглянуть на вещи объективно, то следует признать, что Молту не повезло еще больше.

Хилари слегка порозовел.

– Теперь вы заставляете меня испытывать угрызения совести, – огорчился он. – Что вы за тревожный человек! Никогда не знаешь, чего от вас ждать. Хорошо... что я должен делать?

– Надо сообщить полковнику Форестеру о том, что Молта нашли, что он мертв, его убили и что мы просим полковника опознать тело.

– О нет! —возопил Хилари. – Он не вынесет! Бедный, бедный дядя Прыг! Знаете, я не могу ему сказать. Но могу пойти вместе с вами, – добавил он. – То есть скажете ему вы. Ну хорошо, ладно,я сам скажу, но прошу вас быть рядом.

Он прошелся по комнате, горестно бормоча.

– Ясное дело, я пойду с вами, – заметил Аллейн. – Это моя обязанность.

– Быть начеку! – сердито бросил Хилари. – Не так ли? Понаблюдать, как мы себя поведем?

– Вот что, – Аллейн начал терять терпение, – вы приложили немало усилий, чтобы втянуть меня в расследование. По разным причинам я не хотел вмешиваться, но вашими стараниями ответственность легла на меня. И коли уж вы меня заполучили, то, боюсь, вам придется смириться с тем, как я веду дело. Надеюсь, я достаточно ясно выразился.

Несколько секунд Хилари молча смотрел на Аллейна, а затем его причудливое лицо расплылось в улыбке.

– Как вы умеете осадить! – восхитился он. – Разумеется, вы правы. Я веду себя отвратительно. Дорогой мой, поверьте, на самом деле мне очень стыдно и я действительно страшно рад, что расследование в ваших руках. Каюсь, каюсь! – воскликнул Хилари и, сцепив ладони, добавил с решительным видом: – Что ж, чем скорее мы покончим с этим, тем лучше. Отправляемся на поиски дяди Прыга?

Но полковника не было нужды разыскивать. Он взволнованно шел по коридору, преследуемый по пятам женой, оба были в халатах.

– Вот вы где! – сказал полковник. – Так его нашли? Нашли беднягу Молта?

– Входите, дядюшка, – пригласил Хилари. – Тетушка... и вы тоже.

Супруги вошли. Увидев Аллейна и Фокса, они на секунду опешили, затем поздоровались и одновременно обернулись к Хилари.

– Говори же наконец, – потребовала миссис Форестер. – Его нашли?

– Откуда вы знаете? Да, – ответил Хилари, – нашли.

– Он?..

– Да, боюсь, что так, дядя Прыг. Мне ужасно жаль.

– Тебе лучше присесть, Род. Хилари, твоему дяде лучше сесть.

Полковник Форестер обернулся к Аллейну:

– Пожалуйста, расскажите, что именно произошло. Я хочу знать все подробности.

– Не подчиниться ли вам, сэр, и сесть? Двумя словами тут не отделаешься.

Полковник сделал нетерпеливый жест, но опустился на стул, придвинутый Хилари. Его жена отошла к окну, сложила руки на груди и, пока Аллейн рассказывал, не сводила глаз с пейзажа за окном. Хилари уселся на свою величественную кровать, а Фокс, по своему обыкновению, сделался невидимым и неслышимым.

Аллейн подробно рассказал о том, как было найдено тело Молта, и, побуждаемый на удивление краткими и дельными вопросами полковника, поведал также о событиях, предшествовавших находке. Рассказывая, Аллейн чувствовал, как в его слушателях нарастает напряжение: по их неподвижности, по тяжелому молчанию миссис Форестер, отрешенному спокойствию полковника и крайней сосредоточенности Хилари.

Когда он закончил, все долго молчали. А затем, не поворачивая головы и не меняя позы, миссис Форестер произнесла:

– Что ж, Хилари, твой эксперимент закончился так, как и следовало ожидать, – бедой.

Аллейн ожидал возражений если не от полковника, то по крайней мере от Хилари. Но Хилари, сидя на роскошной постели, остался нем, полковник же, помолчав, обернулся к нему и сказал:

– Прости, старина. Но так оно и случилось. Не повезло. Мой бедный старый Молт... – Голос полковника дрогнул. – Так уж случилось.

– Если я правильно понял, вы все полагаете, что виновен кто-то из слуг? – спросил Аллейн.

Они слегка пошевелились, ровно настолько, чтобы взглянуть на него.

– Не стоит перечить здравому смыслу, Аллейн, – вздохнул полковник. – О человеке лучше всего судить по его прошлому. Тогда не ошибешься.

– Дядя Прыг, как бы я хотел думать, что вы не правы.

– Знаю, мой мальчик. Знаю.

– Вопрос в том, – пожелала уточнить миссис Форестер, – который из них?

Хилари взмахнул руками, а затем уткнулся лицом в ладони.

– Перестань! – одернула его тетка. – Не разыгрывай трагедию, Хилари.

– Нет, Тру! Ты несправедлива. Он ничего не разыгрывает. Он разочарован.

– Горько, – отозвался Хилари.

– Но с другой стороны, – продолжала миссис Форестер развивать свою мысль, – важнее, кто невиноват. Лично я думаю, что они все были в сговоре за возможным исключением сумасшедшего. – Старая дама слегка повернула голову. – Полиция придерживается той же точки зрения? – спросила она через плечо.

– Нет, – мягко ответил Аллейн.

– Нет!Что значит ваше «нет»?

– Я не думаю, что слуги сговорились убить Молта. Я лишь полагаю, что они, за исключением Найджела, сговорились избавиться от тела, потому что понимали, что их заподозрят. Кажется, они не были вовсе не правы. Хотя их действия иначе как идиотскими назвать нельзя.

– Могу я спросить, – очень громко произнесла миссис Форестер, – осознаете ли вы, что подразумевает ваша экстравагантная версия? Могу я спросить вас об этом?

– Ну разумеется, – вежливо отозвался Аллейн. – Пожалуйста, спрашивайте.

– Она подразумевает... – на высокой ноте начала миссис Форестер и вдруг осеклась.

– Не стоит ставить все точки над "i", тетушка.

– ...совершенную нелепость, – рявкнула полковница. – Я говорю – совершенную нелепость.

– Мне очень жаль, сэр, – сказал Аллейн, – но мне придется просить вас провести формальное опознание.

– Что? – откликнулся полковник. – О! Да, конечно. Вы... вы хотите, чтобы я...

– Хотя можно вызвать кого-нибудь из родственников. Наверное, у него были родственники, им нужно сообщить. Может быть, вы поможете нам? Кто приходился ему ближайшей родней?

Вопрос вызвал странную реакцию. На мгновение Аллейну показалось, что с полковником сейчас снова случится приступ. Он побелел, а потом покраснел и смотрел куда угодно, но только не на Аллейна. Открыл рот, закрыл, приподнялся и снова опустился на стул.

– У него никого не было, – произнес он наконец. – Он... говорил мне. Никого.

– Понятно. Тогда, как его наниматель...

– Я только оденусь. – Полковник поднялся со стула.

– Нет! – выкрикнула миссис Форестер, подскочив к мужу. – Тебе нельзя, Род. Ты расстроишься. Я могу это сделать. Я сказала – я могу это сделать.

– Разумеется, не можешь, – не согласился полковник, резкостью тона явно изумив жену и Хилари. – Пожалуйста, не вмешивайся, Тру. Я буду готов через десять минут, мистер Аллейн.

– Большое спасибо, сэр. Жду вас в холле.

Аллейн распахнул дверь перед полковником. Тот, сгорбившись и понурив голову, вышел.

– С опознанием можно немного подождать, – обратился Аллейн к миссис Форестер. – Нет никакой необходимости идти немедленно. Если вы думаете, что он сильно расстроится...

– Что я думаю, не имеет ни малейшего значения. Он принял решение, – перебила полковница и последовала за мужем.

3

Полицейским не удалось «сделать из Молта картинку», как велел инспектор Фокс, поскольку трупное окоченение зашло слишком далеко. Они уложили его в помещении, где хранилась упряжь, и накрыли простыней. И когда Аллейн откинул простыню, им явилось удручающее зрелище: намертво застывший Молт словно грозил кулаком полковнику, из открытого рта лился беззвучный крик, а голова была очень странно вывернута.

– Да, – произнес полковник и отвернулся. Он прошел мимо дежурного констебля во двор и достал носовой платок. Аллейн дал ему несколько минут, чтобы прийти в себя, а затем нагнал у парадного входа.

– Сколько лет прошло, – произнес полковник. – Двадцать пять. Четверть века. Сколько лет...

– Да, – отозвался Аллейн. – Вы очень долго пробыли вместе, ведь он начинал при вас денщиком.

– У него были свои недостатки, но мы отлично понимали друг друга и прекрасно ладили.

– Идемте в дом, сэр. Холодно.

– Да, пожалуй.

Аллейн привел полковника в библиотеку. Камин уже растопили, Аллейн усадил старика поближе к теплу.

– Камины здесь совершенно ни к чему, – заметил полковник, изо всех сил стараясь вести себя как обычно. – Центрального отопления хватило бы с избытком. Но с огнем как-то веселее. – Он протянул свои старческие, с выпуклыми венами руки к огню, но, заметив, что они дрожат, потер их друг о друга.

– Принести вам выпить?

– Что? Нет, нет, спасибо. Со мной все в порядке. Просто... вот увидел его. Словно его убили в бою. Погибшие солдаты часто так выглядят. Немножко страшновато.

– Да.

– Я... займусь его делами. То есть... наверное, понадобится выполнить всякие формальности.

– Боюсь, что понадобится. Разумеется, будет расследование.

– Разумеется.

– Вы случайно не знаете, он оставил завещание?

Руки полковника остались спокойны, но вдруг резким движением он забросил ногу на ногу и придавил колено сжатыми ладонями, не слишком успешно разыгрывая безмятежность.

– Завещание? – переспросил он. – Думаю, ему было нечего оставлять.

– И все-таки.

– Да, конечно. – Казалось, старик тщательно обдумывает свои ответы.

– Так вам ничего не известно о завещании?

– По правде говоря, – произнес полковник сдавленным голосом, – он оставил мне... конверт на хранение. В нем может лежать завещание.

– Вероятно, мы захотим взглянуть на конверт, сэр. Конечно, если его содержимое не имеет никакого отношения к делу...

– Да, да, – подхватил полковник. – Я знаю, знаю.

– Конверт, наверное, в том самом знаменитом походном сундучке? – небрежно осведомился Аллейн.

Полковник долго молчал и наконец произнес:

– Скорее всего. Видимо... У него есть... был ключ. Я ведь говорил вам. Он заботился о всяких таких вещах. Ключах, бумагах.

– Вы абсолютно доверяли ему, не так ли?