Текст книги "Сезон ведьмовства"

Автор книги: Наташа Мостерт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 13

– Вдох. Выдох. Потянулись.

Это оказалось намного труднее, чем он ожидал. Габриель украдкой покосился на женщину слева. Она выполняла упражнение легко, без усилий: прямая спина, ноги вытянуты, но не напряжены. Должно быть, мускулы у нее, как струнная проволока. Он же, наоборот, вихляется из стороны в сторону, будто пьяница.

– Опустили ноги, – ровным голосом произнес тренер, – и расслабились. Молодцы. Встретимся на следующей неделе.

Скривившись, Габриель повернул голову и мельком увидел свое отражение в большом зеркале, занимавшем целую стену гимнастического зала: лицо побагровело от натуги. А что это в уголках рта – пена?

Несколько секунд он в изнеможении лежал на коврике, раскинув руки и ноги. Помимо боли в тех местах, где он и не подозревал наличия мышц, Габриель мучился похмельем после вчерашнего вечера в доме сестер Монк. Ему явно не стоило напоследок угощаться коньяком. Теперь он готов уснуть прямо здесь, на полу.

Инструктор по йоге поднял коврик и направился к выходу. Шевелись, Блэкстоун. Пора приниматься за работу.

– Мистер Скотт…

Тренер обернулся.

– Ариель, если можно.

– Да, простите. Ариель.

– Чем могу быть полезен?

– Насколько я понял, эта группа уже набрана и в следующий раз мне не разрешат с ней заниматься. Вы, случайно, не проводите другие уроки?

– Провожу. Каждый вторник в шесть тридцать утра.

Половина седьмого утра! Габриель внутренне поежился. Должно быть, это отразилось на его лице, потому что инструктор прибавил извиняющимся тоном:

– Понимаю, час очень ранний, но в другое время я не могу. У меня есть основное место работы.

Габриель почти улыбнулся. Об основной работе мистера Скотта ему известно все. Его интересует именно это, а уж никак не мантры и позы лотоса. Но йога – способ войти в контакт, и если для дела нужно сворачиваться кренделем и вставать в безбожную рань, быть посему.

Ариель расстегнул спортивную сумку, извлек оттуда какое-то невероятное одеяние и принялся натягивать его через голову. Габриель вытаращил глаза. Неужели пончо?

– До свидания, – кивнул инструктор. – Надеюсь увидеть вас на занятии во вторник.

– Погодите. – Габриель тронул его за рукав. – Я совсем новичок в йоге и хотел бы поговорить с вами. После сегодняшней тренировки я понял, что йога меня действительно очень увлекает. – Он постарался сохранять серьезную мину. – Если вы не торопитесь, позвольте угостить вас чашечкой чая. Зеленого. – Это уже импровизация. Судя по виду, инструктор из тех людей, которые предпочитают зеленый чай.

– Конечно, – кивнул Ариель, – благодарю.

Пока они усаживались за столик в кафе и заказывали чай, Габриель мысленно обобщил, что ему известно о человеке напротив. Ясное дело, Ариель – не настоящее имя. Родители назвали сына Дональд Майкл Скотт. Он – сотрудник низшего звена в кадровой службе фармацевтической компании «Левелекс». По заказу конкурентов «Левелекса» Габриель и Исидор должны проникнуть в базу данных этой фирмы.

Гонорар им был обещан приличный, но только в случае успеха. Пока что у них ничего не получалось. Система безопасности в компании работала на высочайшем уровне. Раз за разом попытки Исидора и Габриеля взломать базу данных пресекались на корню. Исидор уже был готов отступить, но Габриель сдаваться не собирался. Он придумал другой план. План с участием мистера Скотта.

Инструктор йоги сделал осторожный глоток и причмокнул губами. Этот простой человечек, на плечах у которого пончо в горошек, сам того не подозревая, выдаст Габриелю нужную информацию. Его тоже можно считать участником преступного сговора… Невольным участником.

Все пройдет легко, Габриель не сомневался. Слушая болтовню Ариеля об асанах и основах аюрведы, он убедился, что сделал правильный выбор. Блестящая стратегия. Изучая список сотрудников «Левелекса», он обратил внимание на имя Дональда Скотта только потому, что последний, как оказалось, посещает тот же спортивный клуб, что и Габриель. Выяснив, что клерк по совместительству дает уроки йоги, он немедленно записался к нему в класс. Габриель дал понять Скотту, что видит в нем наставника, и тем самым ослабил его инстинкт недоверия к посторонним. В конце концов, тренерская работа предполагает коммуникабельность.

Одна беда: Исидор не одобрял подобную социальную инженерию. Метод выуживания сведений с помощью ни о чем не подозревающего сотрудника фирмы Исидор называл «подонковской тактикой». Ладно, если Исидор об этом не узнает, то и не расстроится.

– Еще чаю? – с улыбкой предложил Габриель.

– Спасибо, с удовольствием.

Габриель подвинул фаянсовый чайник поближе к тренеру.

– И чем же вы занимаетесь, когда не прививаете ученикам любовь к йоге?

– Вообще-то я работаю в фармацевтической компании…

Элементарно. Впрочем, как он и ожидал. Дональд Скотт поддался и безропотно, как агнец, пошел на заклание.

* * *

Пообещав прийти на занятие во вторник утром, Габриель попрощался с тренером, сел в машину и достал мобильный телефон. Пора связаться с Фрэнки.

Звонок застал ее в вестибюле парижского отеля. Связь была такая плохая, будто Фрэнки находилась не на другом берегу Ла-Манша, а где-нибудь в Арктике, однако, услышав ее голос, Габриель ощутил внутри приятную волну тепла. Он соскучился.

– Слушаю, – деловито произнесла Фрэнки.

– Спасибо, и тебе доброго утра.

– Извини. – Она сдержанно кашлянула. – Мы с Уильямом только что приехали в отель. С ним все в порядке, – опередила Фрэнки вопрос Габриеля. – Доктор, с которым мы консультировались, почти уверен, что сможет добавить к прогнозу еще год.

– Отлично!

– Да, то есть посмотрим. Как прошел ужин с сестрами?

– Неплохо. Девочки хотят подружиться.

Фрэнки издала звук, подозрительно похожий на фырканье.

– Ну и кто из них дальновидящая?

– Понятия не имею. Не удалось прощупать ни ту ни другую.

– Не расслабляйся.

– Ладно. Не волнуйся за меня. Я собираюсь как следует развлечься.

– Этого я и боюсь, – загадочно проговорила Фрэнки.

В трубке послышались короткие гудки.

Улыбаясь себе под нос, Габриель набрал номер Исидора. Чтобы вытащить ки-логгер из клавиатуры «Макинтоша» и вскрыть «Ключ Прометея», придется подождать следующего приглашения в гости к сестрам, но до этого времени он не собирается сидеть сложа руки. Вирус, запущенный Исидором во второй компьютер, уже сделал свое дело, а значит, дневник вот-вот раскроет перед Габриелем свои секреты. Конечно, все зависит от того, загружался ли вложенный файл. Наживка что надо, вряд ли Минналуш устоит перед соблазном заполучить редкую маску племени макиши, и все же…

Он волновался напрасно, новость оказалась хорошей.

– План сработал, – без предисловий сообщил Исидор. – Доступ есть.

* * *

Кафе возле Смитфилдского рынка было забито до отказа. В просторном помещении под высоким потолком стоял гул множества голосов, окна запотели от людского дыхания. Официанты вереницей несли из кухни тарелки с консервированной фасолью, толстыми бифштексами, яичницей и тостами. Огромные порции и никаких намеков на пониженное содержание жира. Кафе «Смите» располагалось неподалеку от жилища Исидора и было одним из его любимых мест.

Исидор сидел, развалившись за широким столом, подогнув длинные ноги под низкую деревянную скамью. Выражением лица он напоминал кота, которому удалось тайком вылизать полную чашку сметаны. От внимания Габриеля также не ускользнул огонек в глазах приятеля. Он снял рюкзак и подозрительно покосился на Исидора.

– Что-то у тебя слишком радостный вид.

– Веди здоровый образ жизни, имей здоровые мысли и будешь выглядеть так же.

– Слушаю и повинуюсь, магистр Йода.

– Вчерашний вечер провел в компании сестричек Монк, старик?

С физиономии Исидора не сходила улыбка Чеширского кота.

– Ну да.

– И?..

– Они выразили желание познакомиться со мной поближе.

– Правда? С чего бы это?

– Я обворожил их своим безграничным интеллектом. Сестры жаждут насладиться обществом умного человека.

– Только интеллектом? – В голосе Исидора слышался явный сарказм.

– Ты прав, не только. Я невероятно сексуален.

– Самовлюбленный ублюдок.

Исидор состроил гадливую мину, затем осклабился, достал из рюкзака бумажную папку и, отодвинув в сторону сахарницу, аккуратно положил ее перед Габриелем.

– По правде говоря, мне кое-что известно о твоем вчерашнем визите к девочкам. – Компьютерный гений явно веселился.

Габриель недоверчиво поглядел на товарища и вдруг до него дошло.

– Выкладывай. Ты прочел дневник?

– О да. Не весь, конечно.

Габриель терпеливо ждал. Исидор тянул артистическую паузу.

– Дневник начат много лет назад, – сказал он наконец. – Чтобы прочесть его от корки до корки, понадобится уйма времени, поэтому, сам понимаешь, я пробежал глазами только последние записи.

– И что ты вычитал?

– Знаешь, старик, там полно всякой мути, разных заумных описаний и эзотерической белиберды. – Исидор наслаждался моментом. – Но есть и кой-какие личные впечатления, особенно насчет вчерашнего вечера. Тут-то и начинается самое интересное. Впрочем, сам увидишь.

– Что ты имеешь в виду?

– Считай, тебе дали главную роль, старик. Хозяйка дневника очень тобой заинтересовалась. Дома сядешь за компьютер, почитаешь в свое удовольствие, а пока – вот, смотри. Я распечатал несколько страниц, – Исидор придвинул папку к Габриелю, – и даже подчеркнул места, которые мне особенно понравились.

Габриель раскрыл папку. Внутри лежало с полдюжины листов. Некоторые абзацы в тексте были выделены розовым маркером. В углу верхней страницы стояло вчерашнее число. Габриель углубился в чтение и почувствовал, как к щекам приливает кровь.

Сегодня вечером Г. меня поразил. За его артистичной улыбкой скрывается нечто опасное. Хладнокровие. Жестокость… Иногда жестокость мелькает и в его взгляде. Думаю, он не культивирует в себе эти качества, скорее это что-то вроде неосознанной силы. Он опасен и очень сексуален. Мужчина из самых потаенных глубин женской фантазии.

– Кроме этого бреда там есть и вполне здравые мысли. Прочти здесь… и здесь. – Исидор услужливо перегнулся через стол и длинным пальцем указал на два важных абзаца.

Г. невероятно тщеславен. Тщеславие сквозит в каждом его жесте, в каждом изящном движении, даже в манере одеваться. Надо признать, у него красивые руки и премилая попка. К сожалению, он и сам об этом знает…

В данном случае мы имеем дело с явным проявлением нарциссизма, причем налицо не только обычное честолюбие, но также тщеславие разума – глубочайшая самоуверенность, убежденность в своей победе над любым соперником.

Исидор откинулся на спинку стула.

– Вот что я называю острой прозой! Кстати, ты прочел тот пикантный кусочек из вчерашней записи? Сдается мне, ты пробудил в мисс Монк сексуальные фантазии – глядя на тебя, она вспомнила крепкого мачо, которого встретила на заре юности.

– Кто это написал? Минналуш или Морриган?

– Кхм, здесь небольшая загвоздка. Если честно, я не знаю. В дневнике нет имен, только инициалы. Соответственно, авторша называет сестру просто М., что не прибавляет ясности. Пока я не вижу подсказок, которой из сестер принадлежит дневник. Забавная штука: эта женщина помешана на собственном имени. Смотри, почти каждая запись заканчивается предложением «Я должна размышлять о своем истинном имени». Лучше б она не размышляла, а выражалась поконкретнее.

– В дневнике что-нибудь говорится о дистанционном видении?

– Да. На предыдущей странице она упоминает, что ты «наделен мультисенсорикой». Круто, да? Ты, пожалуй, перещеголял Бэтмена и Супермена, вместе взятых. – Исидор хихикнул. – По ее словам, ты представляешь собой следующий этап эволюции. Старик, если в будущем все люди станут похожими на тебя, то я волнуюсь за наш земной шарик.

Габриель вздохнул.

– Прекрати дурачиться. Автор дневника – дальновидящая?

– Не знаю. Она все твердит, какое потрясение они обе испытали, узнав о твоей способности к дальновидению, но никак не указывает, кто из них лазил тебе в голову. Гляди: «В следующий раз мы будем действовать тонко, нежно, неслышно, подобно тому как Голиаф движется по шелковой материи. Призрак тенью скользнет по мыслям, не оставив следов». Непонятно, которая из двоих будет действовать тонко, нежно и неслышно, как Голиаф. Кстати, что еще за Голиаф?

– Паук.

– Чего-чего?

– Неважно. А как насчет Роберта Уиттингтона? В дневнике есть записи о нем?

– Да, и очень много. Когда сядешь за компьютер и откроешь дневник, вернись на полтора года назад. Примерно в это время на страницах впервые появляется его имя, точнее, инициал. Полагаю, Р. означает Роберт. Наша писательница всегда упоминает о нем с сожалением и постоянно сокрушается, как ей не хватает «дорогого мальчика». Леденящих душу признаний или преступных мыслей я там не вычитал, но все равно в некоторых местах мороз по коже подирает, братишка. Кое-какие записи меня здорово напугали. Это тебе не обычное «Здравствуй, милый дневник», написанное скучающей дамочкой на качелях в саду. В нем почти нет описаний типа «что-я-делала-сегодня» и вообще мало конкретики.

– Ты просмотрел записи, сделанные на той неделе, когда пропал Роберт?

– Конечно, только все без толку. В те дни она совсем ничего не писала, а потом просто говорит, что Роберт «ушел».

Исидор изобразил пальцами символические кавычки. Габриель опустил взгляд на распечатку.

– Значит, никаких намеков на трагедию…

– Нет. Она говорит, Роберт ушел, потому что не оправдал надежд – уж не знаю каких – и у него не хватило сил. Возможно, «он ушел» – это завуалированное «его больше нет», то бишь он умер.

– И ничего об утоплении?

– Ни слова. – Исидор помотал головой. – Но эти сестрички замешаны в каких-то чудных делах, Гейб, причем втянули в них и Уиттингтона. Взгляни сюда. Вот, второй абзац.

Мы втроем собираемся вступить в самую великую форму игры. Сегодня мы рассказали о ней Р. Как тонко он все чувствует! Господи, благослови его чуткое сердце. Играть с ним – одно наслаждение. Р. – искатель. Он уже пробовал искать свет истины другими способами, но лишь теперь отправится в настоящее путешествие. Страсть. Смерть. Возрождение.

– Никак не разберу, то ли они планировали сексуальную оргию, то ли пытались втянуть его в религиозную секту. Во что они с ним «играли»? – Исидор побарабанил пальцами по столу. – Если честно, у меня прямо мурашки по спине бегают. Получается, он был у них вроде куклы… Что все это означает?

– Не знаю.

– Что за «игра» и «свет истины»?

– Исидор, я понятия не имею.

– Имей в виду, леди положили глаз и на тебя. Начнешь читать дневник, сам убедишься. Ты для них – очередной «игрок».

– Это точно?

– Факт. Ты – избранный.

– Полагаю, это должно мне льстить.

– Нет, старик. Это должно тебя насторожить.

Габриель снова пробежал глазами распечатку.

Мы с М. не сомневаемся, что Г. идеально подходит для игры. Но в отличие от Р. он не стремится к поиску истины. Духовное обогащение не значится среди его приоритетов. Мгновенное удовлетворение, меркантильность – вот его идолы. Он торгует информацией. Сбывает ее покупателю и умывает руки. С глаз долой, из сердца вон.

Перед нами – великое испытание и большое приключение. Все указывает на то, что он обожает ходить по краю, а риск – это форма самопознания. Мой тип мужчины.

– Ни черта не понять. – Габриель нахмурился и отложил папку. – Проклятье!

– Возможно, ответ спрятан во втором компьютере, в «Ключе Прометея».

– Возможно.

– Принеси мне ки-логгер, и я расшифрую пароль.

– Я заберу его, как только меня опять пригласят в гости. – Габриель угрюмо уставился на папку. – Кому все-таки принадлежит дневник, Морриган или Минналуш?

– Ладно, не вешай нос, скоро узнаем. Теперь ты можешь читать его в любое время. Глядишь, хозяйка дневника чем-нибудь себя и выдаст.

– Надеюсь.

– А может, она не удержится и ухватит тебя за «премилую попку», – ухмыльнулся Исидор, – тут мы ее и расколем. – Хохоча, он попытался увернуться от кусочков сахара, которые швырнул в него Габриель. – Ну, что собираешься делать дальше?

– Раз уж сестры так жаждут общения, я, пожалуй, не буду их разочаровывать и предоставлю себя в их полное распоряжение. Выражаясь твоим языком, потусуемся втроем.

– Ты считаешь, это разумно?

– Разумно, неразумно, какая разница, если можно повеселиться. А пока… мне нужно кое-что почитать.

* * *

На то, чтобы прочесть дневник полностью, у Габриеля ушло почти семь дней. Записи охватывали период приблизительно в пять лет. Некоторые из них были длинные, в несколько тысяч слов, другие – совсем коротенькие. Автор обращалась к дневнику не каждый день, но перерывы, как правило, не превышали недели. Она регулярно вела жизнеописание и с энтузиазмом переносила на бумагу свои мысли.

С помощью вируса, написанного Исидором, Габриель получил неограниченный доступ к электронным страницам дневника. Теперь он мог читать не только прошлые, но и самые свежие записи, а однажды влез в дневник, когда его хозяйка щелкала по клавишам, набирая новые строчки. Странное ощущение – смотреть, как на экране появляются слова, и сознавать, что пишущая и не подозревает о наблюдателе по другую сторону зеркала…

Чаще всего записи были непонятны и маловразумительны:

Белое сияние, свет истины. Я буду искать его, как заколдованный город, ушедший на дно океана, буду идти на глухой звук колоколов его затонувших соборов.

Некоторые идеи и понятия повторялись вновь и вновь. Свет истины, путешествие, игра – все это описывалось крайне туманным языком. Что означал, к примеру, такой абзац:

Зачем искать высшую цель в дымке грез или хаотичных линиях на ладонях? Достаточно просто вступить в игру. Следовать единственно верным путем.

Образы и описания отличались слабой логикой, но автор дневника создала на его страницах волшебный мир, мир буйной фантазии. Дневник отражал необузданное воображение пишущей – поэтичное, загадочное богатство ассоциаций и чувств.

Можно ли услышать солнечный закат? Какого цвета искушение?

Сразу хочется ответить – красного, но это неверно. Красный цвет слишком броский.

Искушение – перышко, скользящее по внутренней стороне бедра. Нежно, дразняще.

Мне кажется, искушение – цвета капуччино, цвета кофе со сливками.

От любви она переходила к смерти:

Смерть не должна быть тонкошеей, дряблой, долго и нудно шамкающей беззубым ртом. Смерти подобает быть сильной и крепкой. Она должна схватить тебя за руку в тот миг, когда ты ринешься во тьму, продуваемую всеми ветрами и изрыгающую языки пламени.

Лейтмотивом в записях звучал приказ самой себе:

Я должна размышлять о своем истинном имени.

Тем не менее хозяйка дневника ни разу его не назвала.

Не все высказывания были таинственны и расплывчаты. Дневник содержал множество прагматичных наблюдений на самые разные темы повседневной жизни: политика, события местного масштаба, поп-культура, пустячные заметки из журналов и газет. Автор блистала остроумием и язвительностью, часто впадала в мрачную угрюмость, а иногда лукавила.

Исидор прав: это не обычный дневник, написанный скучающей дамочкой на качелях в саду. Строчки принадлежат женщине со сложной, богатой натурой.

Хотя она много рассуждала на духовные и религиозные темы, дневник свидетельствовал о том, что его хозяйка, наделенная агрессивной чувственностью, отнюдь не отказывает себе в радостях плоти. Страницы пестрели описаниями любовных свиданий; о мужчинах, чьи имена всегда обозначались только инициалами, она отзывалась тепло, но с неизменной лаконичностью. Каждый из сексуальных партнеров заслуживал всего по нескольку слов. «Азбучный суп» из мужских инициалов хозяйку дневника не интересовал, она воспевала сам акт любви.

Древние египтяне считали, что любовь живет не в сердце человека, а в мозгу. Я же уверена в другом: любовь должна быть неистовой, физической, вытесняющей голос разума. Я купаюсь в его мужественности, наслаждаюсь его запахом, прикосновениями, сладкой жестокостью. Утром – синяки на теле, разметанные по кровати простыни и жгучее ощущение того, что жизнь – это радость и страсть.

Другая запись:

Почему женщин так привлекают мужские руки? Что нас влечет – сила, таящаяся в крепких пальцах и запястьях, или роль, которая отводится рукам мужчины в любовной игре? Эти руки могут ласкать, дразнить, до боли сжимать в экстазе, убирать пряди волос с женского лица, гладить ее губы, успокаивать.

Габриель понимал, что ему должно быть стыдно. Эти страницы не предназначались для его глаз. У него нет выбора, убеждал он себя, чтение дневника – необходимый шаг в расследовании гибели Роберта Уиттингтона. И все же дело было не только в этом и даже не в удовольствии от тайного подглядывания. Дневник затронул самые глубокие струны его души. Чем дальше Габриель читал, тем сильнее увлекался личностью, которая скрывалась за строчками.

Как правило, женщина поверяла свои мысли электронному дневнику поздно вечером, скорее всего перед сном. Габриель представлял: босая, без макияжа, она сидит за длинным столом в гостиной при тусклом свете лампы, пальцы легко порхают над клавиатурой; время от времени стук клавиш прекращается – она подбирает то или иное слово. Он не видит ее лица, лишь очертания фигуры под прозрачной ночной рубашкой и тень у ног. Но вот она поворачивается, смотрит на него в упор и… образ мгновенно растворяется, Габриель не успевает заметить даже цвет глаз.

Минналуш или Морриган?

Яркая, обдающая жаром чувственность указывала на Минналуш, однако налет загадочности и безжалостное стремление к риску были характерны для Морриган.

Риск заставляет наши чувства вибрировать. Опасность невероятно эротична. Лучше всего человек познает самого себя в лапах смерти.

Возможно ли, что Габриель влюбился в голос, звучащий со страниц дневника? Его с непреодолимой силой влекло к этой женщине. Он жадно читал дневник и получал наслаждение, как если бы смотрел на прекрасную танцовщицу, медленно снимающую с себя одежду. Прямо как султан и Шехерезада, посмеивался Габриель над собой. Его возбуждала волшебная сила слов, и возбуждала гораздо острее, нежели привлекательная внешность.

Таинственная писательница его очаровала.

Заворожила.