Текст книги "Смерть по сценарию"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Так он был на четырнадцать лет старше?

– Ну и что? Паша – мой идеал. Если бы он не был моим братом, я бы его на себе женила, – похвасталась по-детски Соня.

– Ну, многие влюбляются в своих двоюродных. Я тоже когда-то жутко был влюблен в одну свою маленькую сестренку.

– Да? И разве не хотел жениться?

– Хотел. Но это все детство.

– Только не у меня.

– Знаешь, я видел школьные фотографии твоего двоюродного братца, – соврал Леонидов. – Он просто был красавчиком, а в твоем возрасте естественно любить именно таких мужчин. Еще обычно по каким-нибудь певцам убиваются или по артистам.

– Да? Не замечала за собой. Они все такие тупые.

– А ты умница?

– Не дура. Паша научил меня, что не надо бояться выделиться из толпы. Стадность – одно из характерных заболеваний моего возраста. – Очень взросло заявила Соня. – Все тащатся по одному кумиру, не потому, что его понимают, а за компанию, все носят одинаковые шмотки, говорят одинаковые глупости, одинаково доказывают родителям, что они уже не дети. В борьбе за свои скверные привычки дети за много веков не придумали ничего нового.

«Не думал, что смогу поговорить с Павлом Клишиным после его смерти», – усмехнулся про себя Леонидов и спросил у взрослого ребенка:

– Кроме умных мыслей, он тебя больше ничему не учил?

– Учил, – с вызовом заявила Соня. – Паша много рассказывал о мужчинах, о том, как ими можно управлять, что им нравится, а что нет, и как легко, например, соблазнить женатого человека.

– Ты для этого со мной в Москву с утра потащилась? Практикуешься?

– В Москву я еду потому, что завтра у меня экзамен, – спокойно парировала Соня, – а с женатыми мужчинами главное не спешить: они должны сначала разочароваться в своих женах.

«Бац, получил, Леонидов! Ай да Клишин, ай да сукин сын! Девочку как накачал! Ну почему он помер раньше, чем у меня появилось желание набить ему морду?»

– Ладно, раз ты мне даешь время, давай поговорим лучше о твоей индивидуальности.

– Что, не по себе?

– Сонечка, я все-таки намного тебя старше, и не надо думать, что всю жизнь был мужем и отцом. Совсем недавно им как раз стал, когда вольная жизнь надоела.

– А как же ребенок, который пойдет в первый класс?

«Черт, попался! Где она успела увидеть Сережку?»

– Ну, семь лет – это, считай, недавно, – выкрутился Алексей.

– Тридцать четыре минус семь получается двадцать семь, – вслух подсчитала Соня. – Если в среднем мужчины живут лет до шестидесяти пяти, то, считай, тебя еще во младенчестве зацапали. И полжизни не прожил свободным.

– Девушка, вы слишком откровенно себя предлагаете.

– А я себя не предлагаю, меня заслужить надо. – Соня закинула ногу на ногу.

«Черт, и кто придумал эту дурацкую обтягивающую модель? Раньше хоть явно не было видно, что там за зад, подумаешь – джинсы! Сейчас же все обтянуто: и это место, и все прочие…»

– Я вообще-то на работу еду.

– А не дашь ли мне свой телефончик? Жены все лето дома не будет, значит, свободным девушкам можно звонить.

– У меня с собой ручки нет.

– Я запомню. У меня память почти уникальная, особенно на цифры.

Леонидов даже не задумывался над тем, зачем назвал ей свой номер телефона. Остальную часть дороги они беседовали вполне мирно: о фильмах, которые он обожал смотреть, о работе, которую временами ненавидел, о Сонином институте и прочем – словом, обо всем, кроме Клишина. Алексей никак не мог найти повод возвратиться к обсуждению взглядов, которые пропагандировал покойный писатель. Тема эта была скользкой, потому что Соня сразу переходила на практическое применение тех постулатов о мужчинах, которые двоюродный брат заложил намертво в ее хорошенькую головку. А если учесть, что местами он был не так уж и не прав, то становилось так же неприятно, как тогда, когда хирург рассматривает предполагаемое место удаления аппендицита. Раздеваться до трусов Леонидову не хотелось, поэтому он решил болтать о чем угодно, только не о взглядах покойного на отношения женщин и мужчин.

Так они доехали до метро, возле которого Соня попросила остановить машину.

– Ты опоздаешь на работу, – сказала она тоном заботливой жены, от которого у Алексея мурашки побежали по коже. – Я выйду здесь.

– Что ж, до свидания, – нейтрально сказал он.

– Ты не сильно удивишься, если как-нибудь вечером я тебе позвоню? – Соня улыбнулась и, не дождавшись ответа, быстро захлопнула дверцу машины.

У Алексея осталось чувство, будто он кругами ходит вокруг капкана, который прекрасно видит, потому что он даже не присыпан ни землей, ни листвой, но не наступить на него уже нельзя.

Глава 5
ПАШИНЫ ПОКЛОННИЦЫ

1

В жизни иногда случаются весьма странные совпадения, про которые человек потом думает, что это вмешалась в череду событий сама судьба. Леонидов уже несколько дней ничего не слышал ни про Михина, ни про дело Клишина, ни про новые послания с того света. Он целиком окунулся в дела фирмы; недавно на Варшавском шоссе, в большом торговом центре, открылся маленький павильончик, в котором они начали торговать компьютерами и комплектующими наряду с обычным уже для «Алексера» ассортиментом бытовой техники. Прошел месяц, когда там началась эта торговля, но дело шло плохо, и Алексей решил сам заехать в магазин, познакомиться с сотрудниками и попытаться выяснить причину плохой продажи их товаров. В четверг, во второй половине дня, он поехал туда и до вечера разбирался с делами. Часам к шести, присматриваясь к посетителям, которых летом и так было не слишком много, он заметил эффектную светловолосую женщину в модном костюме, которую и в толпе трудно было бы не отличить.

Алла Константиновна Гончарова в сопровождении довольно бесцветной молодой особы с надменным видом рассматривала выставленный на витринах товар.

«И чего ее сюда занесло?» – успел было подумать Леонидов, как Гончарова сама его заметила. На лице женщины отразилась целая гамма чувств, начиная от удивления и брезгливости и заканчивая предприимчивостью. Наверное, из-за этого последнего она и подошла.

– Здравствуйте. Извините, что никак не вспомню вашего имени-отчества…

– Леонидов Алексей Алексеевич.

– Да, именно Алексей Алексеевич. Вы тоже что– то покупаете?

– Работаю здесь в некотором роде.

– Вот как? Разве вы не милиционер?

– Нет.

– А тогда, в моем доме?

– Просто подвез своего друга капитана Михина и зашел с ним, не сидеть же в машине?

– Мне так не показалось. Вы вели себя так…

– Извините. Когда-то я был оперуполномоченным, старые друзья иногда обращаются за помощью, но к моей нынешней профессии это не относится. – Он крутился как мог, Гончарова смотрела с недоверием. – Ну, честное слово, я здесь работаю. Хотите, я вам помогу выбрать товар?

– Хочу, – сказала Алла Константиновна с вызовом. – Наде необходимо модернизировать компьютер. Конечно, они с мужем не бог весть что ваяют, но в перспективе… Сейчас так модно: все эти пентиумы вторые.

– Уже третьи.

– Что? Ну да, пусть третьи, и еще этот Интернет. Сейчас все увлечены Интернетом, там все на этих серверах, и по телевидению без конца упоминают. Какой-то электронный адрес, где можно все вышеизложенное посмотреть.

– И вы хотели купить модем?

– Модем? Что это такое? Он нужен?

– Ну, для того чтобы выходить в Интернет, конечно. Какой у вас компьютер?

– Просто пентиум, кажется, без всяких цифр.

– Тогда не слишком просто сделать из него второй и третий.

– Но можно?

– Можно все, но за какие деньги?

– Я располагаю средствами.

– Тогда советую купить новый компьютер, а старый будет для того, чтобы ваш муж с племянницей не гоняли друг друга от компьютера, когда обоим приспичит что-то писать.

– Вот теперь верю, что вы тут продавец, – рассмеялась она. – Кстати, с племянницей моего мужа не знакомы? Это и есть Надежда Гончарова.

Леонидов посмотрел на девушку. На вид ей тоже было лет двадцать с небольшим, как и Соне, но она, очевидно, формировала свое мировоззрение под влиянием другой личности, не Клишина. Во всяком случае, в тени своей тетки ее не было заметно совсем: тоже блондинка, но пепельная, не платиновая, бледненькая, минимум необходимой косметики, стандартное молодое лицо, обычные джинсы и футболка, волосы собраны в хвост резинкой. Леонидов почему– то вспомнил эти страницы у Клишина, который так долго мечтал подобную резинку снять с волос любимой девушки.

Надя смотрела на него с вопросом, с чего вдруг такой интерес появился к ее невзрачной персоне? Тетка помогла:

– Надя, Алексей Алексеевич от своего друга-милиционера наслышан о загадочной смерти Павла Клишина. И он меня, кажется, подозревает, – засветилась кокетливой улыбкой она. – Вы, похоже, играете в частного сыщика?

– А что делать? Жизнь так скучна. Знаете, светские мероприятия мне не очень-то по карману, развлекаюсь как могу. – Он поддержал кокетливый тон. – Так помочь вам с компьютером?

– Вы меня почти уговорили: я готова купить новый, и именно у вас. Не обманете меня?

– Такую женщину, упаси боже!

– Я все больше и больше верю, что вы не милиционер.

– Разве милиционеры не умеют говорить комплименты?

– Они вообще ничего не умеют, – безапелляционно заявила Алла Константиновна.

Леонидов пожал плечами, не собираясь ничего опровергать, взял прайс и усадил ее и Надежду в кресла. Полчаса они обговаривали суть покупки, потом сделали заказ.

– И когда все это будет готово?

– Если вы не спешите, то в понедельник после работы я сам его привезу, установлю и покажу, как пользоваться Интернетом. Только оплатите какое-то время у провайдера. Сколько вам надо: несколько часов для пробы или сразу месяц?

– Ну, я и сама хочу в Интернет. – Алла Константиновна улыбалась все больше, а Алексею все меньше нравился ее заигрывающий тон.

«Неужели так заметно, что я в размолвке с женой, в последнее время женщины на меня уж слишком остро реагируют, а эта определенно ищет замену Павлу Клишину. Но я не супермен, не плейбой, человек весьма средних физических данных, чего уж тут рисоваться».

– Тогда я помогу вам выбрать наиболее экономный платежный план. Можете оплачивать только те часы, в которые точно кто-нибудь собирается работать.

– Как выгодно иметь среди знакомых толкового мужчину. Мой муж в технике ничего не понимает, не способен починить даже утюг.

Тут Алексей перехватил взгляд, которым Наденька одарила свою тетку, и подумал: «Вот теперь я почти наверняка уверен, кто отправил страницы «Смерти…», весьма нелестные для Аллы Константиновны».

– Я установлю вам компьютер в понедельник. – Он посмотрел на часы. – Уже почти семь, у меня дела в центре, мне пора ехать.

– А вы разве не постоянно здесь работаете?

– Так в магазине остаются еще двое продавцов, а у меня свои колеса, приходится мотаться по закупочным делам.

– Так вы в центр?

– Да.

– Тогда у меня к вам просьба.

– Пожалуйста.

– Захватите Наденьку до «Комсомольской». Она сегодня с Ленинградского вокзала обратно на дачу уезжает, до понедельника. А у меня, как назло, срочные дела, не успеваю ее подбросить, а с парой таких сумок мотаться в метро…

– Подвезу, – согласился Леонидов.

– Нет-нет, что вы, я сама. – Девушка неожиданно испугалась так, что Алексей и сам растерялся.

– Надя, что ты как ребенок, – зло прикрикнула на нее тетка. – Не к маньяку же я тебя в машину сажаю, не дури.

– Неудобно.

– Господи, вот воспитание! – Гончарова передернула плечами. Вообще, Леонидов уже заметил, что это ее любимый жест, она все время как будто стряхивала с себя резкие и неприятные слова, которыми злоупотребляла, чтобы они отскакивали, не задерживаясь, и не портили красивую одежду. – Интеллигентность, Наденька, хороша до определенного уровня, а потом тебе могут просто сесть на шею. У меня тоже высшее образование, но пора уже и другие науки осваивать в твоем возрасте. – Она, покосившись на Алексея, опять лукаво засмеялась. Надя покорно пошла за ней и Леонидовым на улицу к машинам.

Из багажника своего белого «форда» Алла Константиновна достала две внушительные сумки, поставила перед Леонидовым, он перенес их в багажник своих «Жигулей».

– У меня нет, ну, совершенно нет времени, чтобы отвезти тебя на вокзал. Ты все понимаешь, – сказала на прощанье Гончарова племяннице и села в белый «форд». Леонидову махнула ручкой и тут же исчезла, ловко влившись на своей иномарке в плотный поток машин.

– Садитесь, Надя. – Леонидов открыл перед девушкой переднюю дверцу.

– Ой, я сзади.

– Вы же не пассажирка такси, а моя знакомая. Я не буду донимать вас разговорами, честное слово.

Надя робко села вперед.

– Пристегнитесь.

Она не слишком удачно потянула за ремень, он застрял. Алексей протянул руку помочь и почувствовал, что Надя краснеет.

– Я не привыкла ездить на машинах, – оправдываясь, сказала она. – Тем более впереди.

– Разве тетя не приглашает вас иногда куда-нибудь с собой?

– Алла? – Девушка даже испугалась. – Нет, нет.

Он осторожно вывел «Жигули» с места для парковки: по стажу вождения и ловкости лавирования в потоке машин до Гончаровой Алексею было далеко. Нарушив обещание, он все-таки попытался разговорить робкую Надю:

– А вы чем занимаетесь?

– Учусь.

– У дяди в университете? – догадался Леонидов.

– Да, на филологическом.

Минут через десять разговора ни о чем он решился:

– Надя, а Павла Клишина вы знали?

Девушка даже заметалась на своем сиденье, схватилась зачем-то за сумочку, щелкнула замком, снова его закрыла.

– Он приходил, – произнесла она как-то нейтрально.

– Не к вам, конечно? – Да, это была не Соня, Надежда Гончарова вообще считала противоположный пол состоящим целиком из жителей другой планеты, даже не в состоянии была признаться в знакомстве с любовником собственной тетки.

– Он к дяде приходил.

– Но вы с ним общались?

– Только на почве литературы.

– Вам нравились его книги?

– Да, – твердо сказала она.

– Глядя на вас, никогда бы не подумал, что вы поклонница такого извращения жизни, описания таких темных ее закоулков.

– Вы читали? – оживилась она.

– Читал.

– Но не поняли, что тут дело не в извращении. – Надя менялась на глазах, обретала уверенность, твердость, когда начала говорить о литературе. – Талант может проявляться в самых разных формах, можно ненавидеть человека и не принимать все, что он пишет, но не признать, что он наделен даром слова, нельзя. У Павла был талант, несмотря на то что это очень своеобразный талант.

– Да, серьезный разговор, не для машины, – усмехнулся Леонидов. – Движение слишком оживленное. Не возражаете, если мы в понедельник об этом поговорим?

– О чем? – опять испугалась она.

– О вашем кумире.

– Он не кумир.

– Кто тогда?

Она не ответила, Алексей понял, что Клишин успел запустить когти и в эту чистую душу, возможно, даже вызвать к себе любовь, и перешел на более нейтральную тему:

– Надя, простите, но не могу не спросить: почему вы с дядей живете?

– Когда три года назад приехала поступать в университет, дядя предложил пожить у него. Я сдала экзамены, поступила, а потом привыкла и осталась жить, да и не гнал никто из дядиной квартиры. Он – мой научный руководитель, я помогаю ему искать в архивах материалы. В этом году был юбилей Пушкина, мы очень много работали.

– Да, это был, наверное, ваш год, вы тоже Гончарова. Родство-то установили?

– Откуда вы знаете?

– Вам знакома такая книга Клишина, как «Смерть на даче»?

Тут она совсем растерялась и заявила:

– Все это клевета. Мой дядя – самый лучший человек, и я никогда не послала бы…

– Значит, вы все-таки послали?

– Вы правда не из милиции?

– Чем он вас взял, Надя?

– Алла нам не нужна. Она – плохая.

– И вы решили помочь ее посадить?

– Вы ничего не знаете.

– Зато могу догадываться. Кому Алла больше мешала – вам или дяде? Или вы ее ревновали к Павлу?

– Мы приехали.

– Разве? – Они и на самом деле подъехали к площади трех вокзалов. – Надеюсь, вы не откажетесь в понедельник оценить вместе со мной возможности нового компьютера? Или не появитесь теперь?

– Скажите, вы прочитали те последние листки?

– А у вас еще есть? – настаивал Алексей, но она упорно продолжала о своем:

– И вы не считаете, что у Павла был талант?

– Вообще-то мне было интересно читать.

– Вот видите: неприятно, но интересно. Знаете, а я в понедельник приеду, – пообещала Надя.

Алексей припарковал машину на платной стоянке у Ленинградского вокзала, вылез из «Жигулей», достал огромные сумки.

– Как же вы собирались с таким грузом ехать в метро?

– Я привыкла.

– Давайте я вас до электрички провожу?

– Это не обязательно, я дойду.

Он без разговоров взял сумки и понес их в сторону касс Ленинградского направления. Надя послушно пошла за ним. У входа в здание Алексей сказал:

– Идите покупайте билет, я донесу вам сумки до электрички и пойду.

– Спасибо.

На пути к платформе народу было, как всегда, полно. Люди бежали к вагонам, толкались и не обращали друг на друга никакого внимания в этой суете; продавцы пирожков и хот-догов хрипло и монотонно выкрикивали призывы купить их товар; сумки, тела, ноги, руки, мороженое, пирожки и бутылки с пивом и водой крутились здесь, как кусочки цветного стекла в калейдоскопе, распадаясь временами на бессмысленные груды разного и тут же выстраиваясь в каком-то одном направлении. Алексей определил, куда перетекает основной поток, и стал проталкиваться туда, оглядываясь назад, где там Надя. Дойдя наконец до вагона, он еще раз посмотрел на девушку с недоумением:

– Как же вы дойдете? От станции пешком далеко до вашей дачи?

– Я привыкла, – снова сказала она. – Давайте вещи, спасибо.

Надя привычно взялась за ручки и потащила тяжелые сумки в вагон. Там еще были свободные места, но электричка быстро заполнялась народом.

«Она наверняка уступит кому-нибудь место, такой уж характер, и будет стоять часа полтора, потом выйдет одна на платформу и пойдет, быть может, через лес, несколько километров пешком. И сама понесет сумки. Такие девушки не любят принимать одолжений, а особенно о них просить», – подумал Алексей и опять вспомнил Соню, вздохнул и побрел назад, вразрез с потоком толпы, норовившей то и дело сбить его с курса и развернуть обратно, к зеленым вагонам.

2

Когда Леонидов приехал домой, ему захотелось просто полежать на диване, посмотреть хороший старый фильм, в котором нет ничего о мафии, больших деньгах, наездах, трупах, наркотиках, а есть просто любовь, пусть нисколько не похожая на то, что происходит в жизни, но зато полная нежности, надежды и тихой веры в понятные и обыденные чудеса.

Он так и сделал и уже почти успокоился, и душа его размягчилась, плавно перетекла в область горла и сердца, обволакивая их сладкой грустью, тело воспарило вверх, откуда его сбросил в один момент неожиданный телефонный звонок. Леонидов подумал было, что снова звонит настырный Михин, но это был не Игорь.

– Алексей Леонидов? – Нежный голос сладко завис на последней ноте в телефонной трубке в ответ на леонидовское сухое «алло».

– Да. Кто это?

– У тебя так много женщин, верный муж? Угадай!

– Соня, кто тебя научил этим пошлым репликам из текста водевилей?

– Не ты.

– А я уж подумал, что ты соврала про свою хорошую память и номер моего телефона не запомнила.

– Ты один?

– Нет, – соврал Леонидов.

Соня засмеялась:

– У тебя что, тот мужик, который на вашу дачу через дырку в заборе лазает?

– Ты подсматриваешь все-таки? – растерялся Леонидов.

– Ну, ходить возле вашего забора мне пока никто не запретил, а если кто-то лезет на чужую дачу через дыру в штакетнике, мимо такого зрелища пройти трудно. Вдруг я могу задержать злоумышленника и получить хотя бы «мерси» от господина коммерческого директора?

– Не можешь, этот мужчина не тот типаж. Просто я алкаш, а жена ругается, вот и соображаем на троих, пока она не видит.

– Я так и поняла, – засмеялась Соня. – А был еще и третий? Хорошо, что не напросилась, а такая мысль возникала.

– Ты пьешь?

– А есть другой способ быть своей в мужской компании?

– Слушай, чего тебе надо? По-моему, у тебя период полового созревания затянулся, проявляешь нездоровый интерес к мужчинам. – Алексей решил нахамить, чтобы избежать соблазнов. В данном случае лучшим способом защиты была вынужденная агрессия.

– У меня здоровый интерес, – возразила Соня. – Можно, я сейчас приеду?

– Я на работе устал.

– А ты трус, Алексей Леонидов. – Он порадовался только тому, что Соня не дошла еще до фамильярных «Лешиков» и «Лешечек» в обращении с ним, от остального просто в дрожь бросало.

– Соня, я тебе не подхожу. Вот тот мужик, что вылезал из моего забора…

– Он мне не понравился, – оборвала Соня.

– Почему?

– Я люблю блондинов.

– А я просто выгорел, на самом деле у меня бабушка армянка, дед грузин, на глазах голубые контактные линзы, а нос вообще с горбинкой, просто я ее не ношу.

– Сойдет. Пока не восстановишь свой природный цвет, я от тебя не отстану. Ну, не хочешь сразу, давай постепенно, шаг за шагом приближаться к великой тайне природы.

– Я для тебя староват. А не попытаться ли тебе найти кого-нибудь помоложе?

– Ничего, антиквариат ценится дороже. Подвези меня завтра на дачу, я экзамен сдала.

– На пять?

– Ага, пополам за два сразу. Я выйду на краю поселка и сделаю вид, что сошла с электрички. Идет?

– Во что ты меня втягиваешь? – тоскливо спросил Алексей.

– В отношения. Ты во сколько заканчиваешь рабочий день?

– Сам не знаю. У меня он ненормированный. – Леонидов еще надеялся, что Соня оставит его в покое.

– Тогда я тебе часов в шесть на работу позвоню. Ну?

– Хорошо, – сдался он.

– Давай номер телефона.

Он покорно назвал, Соня уточнила:

– Кого спросить? Господина коммерческого директора?

– Просто меня.

– Все, договорились. Опять пожелаешь спокойной ночи?

«Пожелаю, чтобы тебе завтра еще один экзамен назначили», – мысленно ответил он и сказал вслух:

– Ты пойди, Соня, погуляй, может, кто-нибудь на джипе подвернется.

Она засмеялась опять и положила трубку.

Услышав гудки, Леонидов понял, что нежный лирический фильм интереса больше не вызывает, вся чистая любовь кажется сплошными соплями, женщины – шлюхами, мужчины – ослами, а плавная музыка – похоронным маршем по его собственной нравственности.

Он со злости переключил канал на какие-то очередные новости и погрузился в мысленную борьбу с уважаемой гражданкой Совестью.

…В шесть часов следующего дня по внутреннему телефону он услышал удивленный голосок Марины:

– Алексей Алексеевич, вас спрашивает какая-то Соня. Соединять?

– Да, соединяй, – поспешно сказал Леонидов и услышал иронический хмык в трубке. Потом, после паузы, неуверенно спросил: – Соня?

– Да. А к вам так просто не прорваться, Алексей Алексеевич. «Как вас представить» да «Я узнаю, не занят ли…». Так мы едем?

– Через час буду свободен.

– Я подъеду к вашему офису. Адрес скажите.

Положив трубку, Леонидов подумал: «Это будет шоу, если еще у дверей магазина она сядет в мою машину». Вовремя подумал, потому что Марина уже заглядывала в дверь:

– Алексей, Соня – это кто?

– Соседка по даче. Попросила подвезти, у нее сумки тяжелые, а в электричках сейчас такое творится. – Он вздохнул сокрушенно, развел руками. – Пятница, конец недели, все на дачу едут.

– А! – понимающе кивнула Марина. – Я подумала, может, родственница…

– Почти.

– Понятно. Там Лобанов на «холде» висит, соединять?

– Конечно.

Соня, естественно, была без вещей. Небольшая дамская сумочка и набитый чем-то мягким полиэтиленовый пакет с ярким рисунком в счет не шли, все поместилось в салон вместе с самой девушкой, одетой все в те же обтягивающие брюки до колен с крохотными боковыми разрезами и нечто трикотажное, тоже обтягивающее, с прозрачными плечами. Марина Лазаревич уже с работы ушла, но двое сотрудников офиса Соню засекли, переглянулись удивленно, и Леонидов понял, что слух обязательно поползет.

– А я тебя, похоже, скомпрометировала, – довольно промурлыкала Соня, когда они отъехали от офиса.

– Очень было надо?

– А как же? Отвоеванные позиции надо сразу же закреплять.

– И что ты уже отвоевала?

– Это место в машине. – Она ласково провела рукой по старому серому чехлу.

– Не слишком шикарно? – съязвил Леонидов.

– С чего-то надо начинать? Знаешь, что мешает моим ровесницам удачно выйти замуж?

– Ну-ка, ну-ка. – Алексей приготовился услышать очередную философскую клишинскую мысль и не ошибся.

– Желание получить все сразу. Они не могут увидеть в браке перспективу, а он все время должен идти по восходящей. Если же изначально имеешь все, куда же дальше двигаться? Только вниз. А я хочу все выше и выше, к сияющим звездам. Ты в состоянии подарить мне звезду, Леонидов Алексей?

– Нет, звездный лимит исчерпан, это уже не ко мне. – Ему нравилось разговаривать с покойником, это было похоже на дух и медиума, только не нужно было ни крутящихся столов, ни нарисованного алфавита, ни полумрака. – А про перспективу брака это, конечно, двоюродный братец тебе говорил?

– А ты врешь, что не знал Павла.

– Мы с ним никогда не вступали в диалог…

Она посмотрела странно, прикинула что-то:

– Ты из-за жены так к нему относишься?

– При чем здесь жена?

– Ну, у них же был роман, она совсем недавно еще была с Павлом… Не хочу намекать, но… Ты ведь знаешь?

«Она читала «Смерть…». Конечно читала. И приняла все на веру? Решила утешить? Теперь понятна ее уверенность в себе. Господи, бред-то какой».

– По-моему, Клишин на тебя слишком сильно влиял. В твоем возрасте естественно выбирать себе кумиров, он на эту роль подходил.

– Я никаких кумиров себе не выбирала.

– Это тебе так кажется. Когда человек вырастает из пеленок и детских колготок, он, само собой, хочет быть на кого-то похожим и ищет для себя идеал. Для одних это герой книжный, выдуманный, для других, тех, что книжек не читают, соседский дядя Ваня, который с одного удара забивает кулаком в стол гвоздь и пускает дым из ушей, затянувшись дешевой сигаретой без фильтра. Идеал у всех есть.

– А у меня нет. Я сама по себе и не хочу ни на кого быть похожей.

– Это упрямство. Идеал можно выбрать для себя и подсознательно, иногда это просто тот взрослый человек, который постоянно находится рядом. Если твой Павел Клишин был для многих женщин предметом поклонения, то ты подсознательно решила стать тем же самым для мужчин.

– Ты слишком умный, да?

– Вот это уже ближе к твоему собственному репертуару. Знаешь, Софья, когда ты не повторяешь бредни двоюродного брата, становишься гораздо симпатичнее. По крайней мере, я начинаю верить, что тебе только двадцать лет.

– Останови машину.

Они уже были где-то на кольцевой. «Жигули» ехали по средней полосе, вокруг не было даже просвета, так плотно сформированное в коробки разной формы и стоимости железо двигалось в одном только направлении: за город.

– Ты соображаешь, где мы находимся?

– Мне-то что? Я тебе не жена! Сама доеду! – Она схватилась за дверь. Леонидов с трудом переместился в крайний правый ряд, резко съехал на обочину, включил аварийку. Соня вышла, Алексей за ней.

– Ну?

– Я сейчас поймаю какую-нибудь машину.

– Не боишься, что куда-нибудь не туда завезут?

– Да наплевать на все.

– Послушай, что ты из-за своего братца делаешься такая психованная? Он вам, дурам, про все врал. Врал про свою великую Любовь, а сам аборты заставлял делать, врал про то, что он такой весь независимый, а деньги у любовницы брал, да еще развращал ее племянницу. Он подлец самый настоящий, а вы его цитируете, как идиотки, и до сих пор делаете все, как великий Паша вам велел.

– Да откуда ты все знаешь, и кто это – «вы»? Я одна у него была, понял?

– Это ты так думаешь. Сядь в машину, хватит орать. Мне у жены истерик хватает, чтобы еще и тебя тут успокаивать. Тоже мне опытная в обращении с женатыми мужчинами. – Он затолкал Соню обратно в салон, с трудом втиснулся опять в плотный поток железа. – Сколько времени потеряли! Успокоилась?

Она молчала, смотрела на дорогу, Алексей уже жалел, что все это ей прокричал там, на кольцевой, в конце концов, зачем отбирать у девочки мечту, тем более что мечте этой уже не сбыться. Было еще светло, у дороги по-прежнему торговали всем тем, что требовалось на отдыхе проезжающим на машинах господам. Маленькие, спонтанно возникающие каждое утро рыночки расположились вдоль трассы, за окном мелькали то и дело пуховые подушки, блестящие новенькие самовары, пластмассовые ведра и бочки, деревянные лесенки с овощами и фруктами. Леонидов вспомнил, что не мешало бы что-нибудь купить, чтобы жена понапрасну не таскала сумки.

– Я тут зайду овощей возьму, – сказал он Соне, она только пожала плечами.

«Сбежит, – подумал Алексей. – А ну и пусть! Надоело».

Он пошел, заполнил разными фруктами сумку, купил ячейку яиц, большой полиэтиленовый мешок, набитый кукурузными палочками, которые любил насыпать в молоко на завтрак Сережка. Когда вернулся, увидел, что Соня никуда не ушла: она просто сидела с бутылкой пива на переднем сиденье, еще одна стояла у нее в ногах. Пиво было из самых крепких: «Балтика», девятый номер, и количество градусов для такой хрупкой и молодой особы показалось Леонидову, пожалуй, чересчур большим.

– Ну, поехали?

Она снова молча пожала плечами, сделала большой глоток.

– Ты и куришь, конечно? – спросил на всякий случай Алексей.

– А ты мне папа? – От пива Соня опять стала развязной.

– Да мне-то что. Кури.

– И буду. Детей своих учи. Твоя жена, конечно, пьяной не напивается, от табачного дыма у нее аллергия, а от порнографии икота и румянец до ушей.

– Ладно хамить-то. Что ты знаешь про брак?

– Только то, что он должен непременно быть по расчету.

– Понятно. Это уже мамаша настропалила. Моя кандидатура лично у нее прошла на ура?

– Ты просто не такой дурак, как все остальные.

– Спасибо, конечно. А на даче покойного писателя вы с мамой поселились на каких правах?

– Это собственность нашей семьи, от которой остались только мы, понял? И не лезь со своими нравоучениями.

– На юг в этом году, что, не собираетесь?

– Сейчас модно отдыхать в средней полосе.

– Как только у народа не стало денег, мода сделалась значительно скромнее. Это похвально: еще один кризис, и модно станет выращивать свиней на собственном балконе.

Она опять надолго замолчала, попивая свою «Балтику», Алексей посмотрел на часы: половина девятого, пора было появиться на горизонте району, приютившему в себе родные женины Петушки.

– Ладно, хватит язвить. Давай с тобой останемся друзьями, Софья. Ты когда институт-то заканчиваешь? Могу с работой помочь.

– К себе в секретарши возьмешь?

– Другому подарю.

– Благодетель. – Она допивала уже вторую бутылку пива и пьянела на глазах. Леонидов понял, что высадить ее на краю поселка не удастся, придется довезти до дома и попасться на глаза жене.

«В конце концов, это не единственный мой и не последний грех», – решил он, когда через двадцать минут подрулил к собственному дому. Надо было видеть взгляд Александры, когда из его машины вылезла не совсем трезвая, вызывающе одетая Соня и нагло ей кивнула: