Текст книги "Угол падения"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

Метель на улице немного утихла. Небо напоминало слежавшуюся вату, зато снег радовал своей свежестью, пушистостью и белизной. Леонидову он напомнил взбитый белок, в котором гигантская десертная ложка процарапала глубокую борозду. По этой борозде цепочкой тянулись жертвы вчерашней пьянки: Манцев на ходу захватывал голыми руками снег и тер опухшее лицо, озорная Марина пыталась подловить его сзади и сунуть за шиворот холодный комок. Наконец ей это удалось, Манцев взревел и ринулся на нее тигром, они заорали и повалились в сугробы.

– Веселится народ. Не очень-то и скорбят об усопшем, – вздохнул Алексей.

– Отдыхать приехали. Жизнь-то продолжается.

– Слушай, Сергей, я, кажется, дверь в комнату забыл закрыть.

– Что, за свои миллионы опасаешься?

– У меня там осталась действительно ценная вещь – джинсовые штаны. Погоди, я мигом.

Леонидов не спеша вошел в холл и стал подниматься на второй этаж. У самых дверей в холл, где вчера резвилась веселая компания, он столкнулся с внушительной фигурой Валерия Иванова. Господин управляющий с каменным лицом прошел мимо.

«Не переусердствовал ли в демонстрации равнодушия?» – заинтересовался Алексей, бросаясь в свой номер. Кассеты в тумбочке не было.

«Не верю! Неужели разобрались на высшем уровне, без привлечения низшего звена? Точно! Умыкнул видеозапись вчерашнего вечера, а это уже является косвенным свидетельством вины. Не клептоман же он в самом деле?»

Алексей пошел обратно к ожидавшему на улице Барышеву.

– Ну что, на месте ценный предмет одежды?

– Все в порядке. Далеко нам топать?

– Туда, где вчера ключи от комнат брали.

Главное административное здание санатория вытянулось вдоль забора тремя кирпичными этажами. Если в архитектуре коттеджей еще проглядывали претензии на оригинальность, то опередивший их в дате рождения каменный монстр полностью соответствовал совковым стандартам. Он с нескрываемым отвращением всасывал в огромный стеклянный рот прибывающих людей: мол, чего суетитесь, вкусного все равно ничего не получите. Еда полностью соответствовала первому впечатлению от строения: старательно обезжиренное меню было явно составлено с одной целью: уберечь граждан отдыхающих от целлюлита, много было только чая, поскольку вода все равно в организме не задерживается и к тому же в кранах ее полно. Кормили отдыхающих похожие на кукол с выбеленными перекисью волосами официантки, развозя тарелки на металлических столиках, напоминавших больничные каталки. Леонидов с Александрой пожевали салат из капусты и морковки, похлебали харчо и полностью съели второе, ибо разбавленное водой пюре лилось в желудок так легко и непринужденно, что остановить его было невозможно. После горячего чая, который немного скрасил малоаппетитный обед, Леонидовы пошли занять очередь у гардероба для себя и Барышевых, поскольку Сергей имел привычку съедать все, что стояло на столе, и за себя и за жену. Когда он наконец наелся, очередь за переданной на хранение одеждой уже достигла окошка в чугунной витиеватой решетке.

– Ужинать пойдем? – подмигнул Барышев.

– Если выживем после обеда. По мне – так лучше сухим серебряковским пайком обойтись.

– Ладно, пока наши женщины в фойе книжки смотрят, пойдем и договоримся с администрацией о просмотре кассеты.

– Не выйдет. Я ее пожертвовал в фонд нуждающихся в любительской видеопродукции.

– Это как?!

– Оставил в тумбочке в надежде, что виноватый захочет ее изъять, так оно и получилось, вроде ловли на живца. Ну, соскучился человек по рыбалке, а сейчас зима, трудно понять, что ли?

– А если на этой пленке зацепка, по которой можно вычислить убийцу.

– Пойми, посторонний сразу не увидит того, что для убийцы очевидно. Не переживай, Серега, пойдем лучше отдохнем от приема пищи.

– У вас, у сыщиков, конечно, свои методы, можете эксперименты ставить, все, что угодно, но тогда уволь меня из помощников.

– Ладно, хватит психовать, пойдем, надо с чего-то начинать.

– Милиция приедет, она и начнет. А я сюда отдыхать приехал. Пойду высплюсь.

– Иди, иди. Может, проспишься – подобреешь.

Барышев, подхватив под руки Аню и Сашеньку, повел их к дверям. Леонидов лениво побрел следом. Иногда он и сам не понимал, зачем совершает те или иные поступки, и будет ли от них прок, но словно бес толкал его под руку. Алексей называл это интуицией, жена – очередным заскоком.

Алексей посмотрел на спины удаляющихся друзей и жены, оглянулся и не спеша свернул в елочки. Оказываясь на природе, он всегда норовил коснуться ствола дерева, листвы, чтобы убедиться, что на свете еще существует нечто не из асфальта и камня. Побродив среди холодных душистых стволов, набрав полные кроссовки снега, он немного успокоился и вернулся в коттедж.

Войдя в свою комнату, Леонидов обнаружил, что она пуста. Жена и Сережка где-то гуляли, им дома осточертело сидение в четырех стенах. Алексей лег на перекрахмаленное, жесткое белье и подумал, что меньше всего ему сейчас охота куда-то идти и общаться с гражданами отдыхающими. Хотелось просто полежать и подождать, может, все разрешится само собой, придет к нему в комнату, например, человек и скажет, что так, мол, и так, я столкнул Пашу с балкона, не нарочно, а так, по пьяни. И, откровенно говоря, Леонидов эту версию охотно поддержал бы, тем более что все были изрядно под хмельком и смутно припоминали события предыдущего вечера. Было только одно маленькое «но»: одного из присутствующих Алексею не хотелось выгораживать, а именно он и был, похоже, причастен к случившемуся.

«Я докажу, что Пашу толкнул Иванов, и успокоюсь. Надо только найти кассету, которую он взял, и свидетеля, который непонятно почему до сих пор не объявился. Свидетель – он всегда есть. А вот промолчать этот случайный очевидец мог только в том случае, если принадлежал к команде управляющего, Пашины люди давно бы уже прибежали».

Алексей никак не мог отключиться. Им овладело странное состояние, когда человек очень хочет спать, изнемогает от усталости, но заснуть тоже не в силах – из-за огромного нервного напряжения. Он ворочался, подминая под себя подушку, пока не услышал в коридоре шаги и веселые женские голоса. Алексей подумал, что это Саша, она его успокоит, и тогда он, возможно, заснет, и выскочил в коридор. Но это были Наташа Акимцева и Марина Лазаревич. Они пристраивались у окна с пачкой сигарет и бутылкой темного пива. Леонидов задвинул свою сонную меланхолию в самый дальний угол души и пошел работать. С улыбкой донжуана на вынужденном отдыхе он подступил к двум очаровательным феям. Девушки и впрямь были хороши – длинноногие, с тонкими талиями.

– Здравствуйте, девушки!

– Мы сегодня уже встречались, – засмеялись они. – Пива не хотите?

У Леонидова в желудке мускат, замешенный на лаке для волос, до сих пор сражался с водянистым пюре, и Алексей нашел в себе силы вежливо отказаться.

– Можно, я просто с вами постою?

– Мы же курим.

– А я не курю, но вдыхаю. Токсикоманю потихоньку, а в таком приятном обществе эффект просто потрясающий.

– Комплименты делаете? – заулыбались девушки.

– Предположим… А где ваши неотразимые мужчины?

– Пошли выяснять насчет бассейна. Здесь, оказывается, все по расписанию, да еще обязательный медицинский осмотр.

– Что смотрят? – озабоченно осведомился Леонидов.

– Ноги. На предмет грибка.

– Врач, конечно, мужчина? Я бы тоже посмотрел кое-какие ножки, на предмет грибка, естественно.

– Ха-ха! Мы не против.

– Тише! – Алексей оглянулся с видом заговорщика – Жена где-то рядом. Поэтому давайте о другом… Жалко вам Павла Петровича?

– Еще бы! Наверное, из санатория надо прямо на биржу труда отправляться, теперь Валера просто всех скушает. Или Норке компанию составим, будем вместе богатых покровителей искать, она тоже в минусе. Что-то и не появлялась сегодня, даже не обедала, аппетит небось пропал!

– Как же, была без пяти минут жена, а теперь женщина без определенного занятия, так, что ли, девочки?

– Жена! Если ее заставить работать, как нас, с девяти до семи, от нее ничего– не останется. К тому же Паша ей уже почти дал отставку.

– А вы откуда знаете?

– Он от Норы бегал последнее время, – фыркнула Марина. – Просил меня отвечать, что уехал в банк или на переговоры, а Норка его доставала. Даже в офис приезжала караулить.

– Он что, не мог прямо сказать девушке, что не собирается дальше поддерживать с ней отношения? По натуре ведь Паша джентльмен.

– Попробуйте избавиться от такой пиявки, как Нора! Во-первых, ей целыми днями нечего делать, а во-вторых, нечего терять. Она такие спектакли в офисе устраивала!

– Как интересно! Расскажите.

Марина поправила прическу и облизнула губы. От выпитого пива щеки ее зарумянились, и она с большой охотой поведала следующее:

– Когда я говорила Норе, что Паша в банке или еще где-нибудь, она тут же являлась в офис. Охрана пускала любовницу коммерческого директора беспрепятственно. Последнее время он, правда, поумнел и приказал ее заворачивать. Но эта дамочка прорвется через любые кордоны. Караулила его в торговом зале или на улице. Она' обожала эффектные и неожиданные появления. Самые душераздирающие сцены происходили в его кабинете, за закрытыми дверями, но я-то слышала! Нора устраивала бурную сцену ревности, попрекала какой-то шлюхой, к которой Паша якобы таскается, ссылаясь на деловые поездки.

– У него действительно появилась другая женщина, и Нора узнала, кто она?

– Конечно. Выследила любовничка. Дама оказалась замужней и весьма обеспеченной. Нора постоянно угрожала, что донесет ее мужу. Пашу аж трясло от ее воплей.

– Да мало ли рогоносцев! Пусть бы и рассказала.

– Но муж этой дамочки – партнер по бизнесу, друг Серебряковой. Фирма весьма в нем заинтересована.

– А как его имя? Марина замялась:

– Все-таки я еще на работе, понимаете?

– Охраняете коммерческие тайны? Ладно, я и сам уже догадываюсь. А дама эта часто Павлу звонила?

– Только на сотовый. Он запирался в кабинете, когда с ней разговаривал.

– Серьезное дело.

– Только вы зря думаете, что Пашу из-за этого убили. Норка не сумасшедшая, она только пугала. Могла, конечно, чужими руками все организовать, но чтоб сама… Пашу Валера столкнул. :

– Вы это видели?

– Нет. Мы спали. Так наплясались вчера, что даже на любовь сил не осталось.

– Да что вы? Такие молодые, энергичные…

– Зато мальчики у нас не энергичные. Я своего Кольку едва отволокла. Он так напился, что мне пришлось ночевать у Ольги.

– Так он все равно заселился с младшим Ивановым. Вам, Мариночка, и места у них в комнате не было.

– Вот как раз там, куда я отволокла Николая, младший Иванов и близко не наблюдался. Не знаю, может, под утро объявился? Я сама как пришла, так и упала, ничего не слышала, спала, что называется, без задних ног.

– А где же все-таки был ночью Александр Иванов?

– Спросите что-нибудь полегче. Все так перемешались вчера! Ночевали совсем не там, куда заселилиеь.

– Ну, спасибо, обрадовали. Значит, лишь бы вещи куда-нибудь кинуть, а там можно мигрировать как захочется? Этот спал не там, куда поселился, комната, которая должна быть пустой, оказалась самой популярной. Женщины отправляются не к своим мужчинам. Короче, черт знает что. Ваши соседки тоже с кем-то поменялись местами?

– Кто, Эльза с Елизаветой? Смеетесь! Лизу даже танцевать никто не приглашает, а Эльза так умирала по Паше, что над ней давно уже все смеются.

– Да что вы? Любвеобильный мужчина был этот коммерческий директор.

– Просто красивый. Знаете, многие девушки мечтают о принце на белом «мерседесе» с кучей денег и смазливой физиономией. Паше неплохо удавалась эта роль.

– А вы разве не мечтаете?

– Мы работаем, мечтать особо некогда. Труд на чужое благо лучше всего избавляет от ненужных иллюзий, тем более если у тебя обычные для всех девушек данные.

– Эльза тоже работает. Разве не так?

– Она так поглощена своей карьерой, что видит только работу и дом. А природа требует свое! Значит, надо найти подходящий объект прямо на рабочем месте, вот она Пашу и приглядела.

– А он? Отвечал взаимностью?

– Кому? Наш Паша не мог снизойти до романа с рядовой женщиной. Представляете этого роскошного красавца под руку с Эльзой в ее неизменной затрапезной кофте?

– Она же прилично зарабатывает, неужели не может хорошо одеться?

– Не знаю, куда Эльза девает деньги. Она скрытная, никому про свои личные дела никогда не рассказывает, но похоже, что Паша ее здорово отшил.

– Как она себя повела?

– Да никак. По ней не поймешь.

– А судя по тому, что рассказала Ирина Сергеевна, решила отомстить. Ну ладно, похоже, ребята возвращаются. Черт с ней, с этой дамой. А что, девушки, если я тоже пойду с вами в бассейн смывать похмелье?

– Конечно. Потом в волейбол можем поиграть!

– Почему же не в теннис?

– Народу слишком много, надо всех привлечь. Мы поклонники массового спорта.

Девушки заспешили к своим кавалерам. И тут Леонидов увидел, что Ирина Сергеевна Серебрякова вышла из своей комнаты и зашла в соседнюю, где расположились Калачевы.

«Значит, Нора сейчас одна. Похоже, пора прервать ее затянувшуюся истерику». Алексей бросился к одиннадцатой комнате.

Дверь угловой комнаты была заперта изнутри. Леонидов сначала тихонько поскреб ее, а потом настойчиво застучал:

– Нора, открой! Хватит давить на жалость: я-то тебе все равно не верю.

Ответом был лишь скрип кровати.

– Гражданка Прохорова, откройте представителю законной власти. Елена Сергеевна, будьте благоразумны!

В замочной скважине заскрежетали ключи. Дверь резко распахнулась.

– Опять ты? Сколько ты мне, сволочь, нервов попортил! Я вот доберусь до твоей жены! – взвизгнула слегка помятая дама в пошлых розовых кружевах.

Леонидов увернулся от двери и оттеснил Нору в комнату.

– У тебя что, пунктик особый – всем обо всем доносить? Родители в КГБ при Сталине не работали, случайно?

– Ублюдок милицейский! Пошел ты…

– Дура! – Леонидов толкнул ее на мятую постель. – Хочешь, наверное, как Лана, закончить молодую жизнь в роли задушенной свидетельницы. Думаешь, люди слепые, не понимают, какой цирк ты тут изображаешь?

– Хам, быдло, нищий огрызок!

– Стареющая шлюха! Психопатка!

Оба перевели дух. Леонидов с опаской приблизился к шипящей женщине.

– Все?

Но это было далеко не все. Возле его носа вдруг мелькнули длинные сиреневые ногти. Алексею с трудом удалось их перехватить, она оцарапала руки, но зато он спас глаз.

– Врезать тебе, что ли, девушка? Соображаешь, куда когти свои суешь? Давай успокаивайся. Ты как стресс снимаешь: пьешь, колешься, нюхаешь? Или просто на балалайке играешь по ночам?

– Ты бы заткнулся, ищейка милицейская. Дай сумочку, там пузырек с таблетками.

– Ого! – присвистнул Леонидов, увидев название. – Не удивительно, подруга, что ты такая нервная. Тебе нужен доктор, а не исповедник.

– Дай сюда. – Она рванула к себе таблетки. – Захочешь настучать, можешь не дергаться, у меня есть рецепт.

– Ну да, и письменное разрешение родителей. Не сомневаюсь, что уж бумагами ты запаслась.

Нора открыла пузырек дрожащими от нетерпения руками.

– А запить, Елена Сергеевна?

– Сок в тумбочке.

– Отлично! Кусаться больше не будем?

– Иди ты…

– Ругаешься ты как-то без выдумки. Неужели это ты Пашу отправила в тот полет?

– Делать мне нечего. Я раньше тебя спать ушла.

– И спокойно легла и уснула?

– Докажи, что не так.

– Я-то докажу. Не одна же ты по ночам в поисках возлюбленного гуляешь, сильфида ты моя неугомонная. Я даже догадываюсь, кто составил тебе компанию.

– Что, все утро в пепельницах копался или в помойном ведре?

– Ну, твоя работа куда грязнее моей. Не сразу же ты вылезла в дорогие шлюхи, была наверняка и дешевкой. Ты Пашу чем шантажировала? Угрожала рассказать о ваших с ним постельных упражнениях или на видео снимала? Это сейчас самый распространенный вид шантажа.

Таблетка подействовала. Нора начала успокаиваться.

– Ничего я не собираюсь тебе докладывать, Леонидов.

– Я и без тебя знаю, что у Павла Сергеева была связь с Калачевой… И прошлой ночью вы друг друга попеременно пасли. Не могла ты спокойно уснуть, пока соперница караулила свою до чертиков напившуюся собственность.

– Сволочь.

– Язык у тебя без костей. Может, подумаешь и будешь отвечать на конкретные вопросы? Когда Калачев увел свою жену, ты спать пошла?

– Да.

– А потом решила проверить на всякий случай? Вернулась и увидела ее с Павлом Петровичем?

– Да.

– Знаешь, Елена Сергеевна, моя жена уже в пятом классе учит детей отвечать на вопросы развернутыми предложениями. Постарайся вспомнить детство. Кто еще в это время бодрствовал?

– Не помню. Эльза с Лизой, кажется, еще сидели, – зевнув, сказала Нора, – Манцев, Маринка со своим мальчиком. Этот смазливый плейбой тоже крутился возле какой-то юбки. И Пашка со стервой Катькой обжимался.

– Ты что, скандал устроила?

– Ха! Стану я зря эмоции расходовать. Просто вывела Катьку в боковую комнату поговорить.

– Поговорили?

– Она плохо соображала, мычала как корова. Катька вообще много пьет, когда мужа нет поблизости. Я пробовала ее трясти, но что толку объясняться с невменяемой?

– И долго ты с ней общалась?

– Я сразу поняла, что у них уже ничего не получится в эту ночь, позвала мужиков, и мы ее отвели обратно к мужу.

– И ты спокойно удалилась спать?

– Ну хорошо. Еще мы. с Катькой выпили на брудершафт, и я бросила в ее стакан свою таблетку, чтобы скорее отрубилась. Устраивает?

– Ты что, ненормальная? А если бы ей стало плохо?

– Как видишь, не сдохла. Ненаказуемо.

– Больше никому свое зелье не бросала?

– А что?

– У меня осталось бы гораздо меньше подозреваемых. Неужели Калачева выпила, да еще на брудершафт?

– Ты знаешь, что пьяные склонны мириться с заклятыми врагами. Кайф у них такой особый. Ну а теперь, если закончил свои расспросы, уходи, я посплю.

– Скоро машина приедет и катафалк. Ты в город поедешь?

– Поеду. Должен же кто-то сообщить его родителям. Да и не совсем я ему чужая, надо подумать о похоронах. Отпустишь, следователь?

– Убирайся. Думаю, что неделю здесь никто и не выдержит, все разбежимся. Пропали серебряковские денежки.

– А ты за нее не переживай. И если хочешь знать мое мнение, то это Иванов Пашу кокнул.

– Все это утверждают, но никто не видел. Ты-то с чего на управляющего хочешь наехать?

– Не твое дело. Но против него я все, что угодно, покажу.

– Ты злишься, что фирма из рук уплыла? Да, знатная была кормушка.

– А почему была?

– Просто, похоже, смерть Павла Петровича свела твои дивиденды к нулю.

– Это только ты так считаешь. Но я в тираж еще не вышла. Я еще им всем покажу! Мое время только начинается, запомни это, мент.

Леонидов счел нужным запомнить на всякий случай этот факт. Нора уже засыпала: норовила упасть то на подушку, то в его объятия. Он понял, что больше ничего от Норы не услышит, и вышел из комнаты.

Когда Алексей выходил из одиннадцатой комнаты, неожиданно приоткрылась дверь в соседнем двенадцатом. Испуганная мадам Калачева высунула в проем двери голову. Леонидов хотел было пройти мимо, но женщина выскочила и вцепилась в его рукав:

– Я знаю, эта шлюха грязью меня поливала, такого про меня наговорила! Поверили, да? Нашли кого слушать, да она готова упечь меня на всю оставшуюся жизнь.

– Послушайте, Екатерина Леонидовна, не надо так кричать. Храните свои тайны, тем более что муж где-то поблизости.

– Илья пошел записываться в бассейн вместе с до-"черью. Зайдите, прошу вас.

– А разве Ирина Сергеевна не там? – Леонидов кивнул в сторону комнаты.

– Была, но только что ушла.

Алексей понял, что она не отстанет, придется ее выслушать. Ох, не любил он откровений подобных дамочек, был уверен, что Калачева в собственное оправдание будет поливать всех остальных грязью.

В люксе царил полный бардак. Екатерина Леонидовна не привыкла обходиться без домработницы. Вещи валялись где попало. Недопитые стаканы сока и пустые пакеты соседствовали с разбросанной повсюду дорогой косметикой и детскими игрушками, женский бюстгальтер висел рядом с детскими брюками, мужские несвежие носки валялись прямо посреди потертого ковра. Леонидов вздохнул и очистил себе кусочек стула, заметив при этом кружевные женские трусы на его спинке. Калачеву неубранное белье не смущало, видимо, в ее глазах Леонидов числился по классу обслуги, которой хозяева не стесняются. Алексея опять замутило от вчерашнего перебора спиртного, а больше от предстоящего разговора. Он не ошибся: на своей территории Екатерина Леонидовна обрела уверенность и барские манеры.

– Вы не должны выслушивать мнение таких' женщин, как эта… – Калачева выразительно кивнула на стену соседнего номера. – Они подлежат уголовной ответственности за-проституцию и не могут влиять на позицию органов, ведущих следствие.

– А что, порядочную женщину от проститутки отделяет только штамп в паспорте? Насколько я знаю, Елена Сергеевна сожительствовала только с одним человеком, чего о вас, простите, сказать нельзя.

– Как вы смеете! Кто я и кто она? Категорически заявляю: все, сказанное этой шлюхой, – ложь, грязная и отвратительная ложь!

– Увы, позвольте с вами не согласиться. Ведь я вас вспомнил, Екатерина Леонидовна. Вернее, вашего мужа, бывает иногда просветление. Мучился вчера весь вечер, сам не ведая того, но – вспомнил! В сентябре, когда я расследовал дело об убийстве Серебрякова, он подтвердил, факт передачи взаймы денег Павлу Сергееву, который тогда подозревался в убийстве. Чтобы доказать свою непричастность, Павлу Петровичу пришлось рассказать мне о вашей с ним связи. Говорил он и о том, что именно вы уговорили мужа выручить его в трудный момент и дать необходимую сумму в долг.

– Это ложь! Мы просто друзья!

– Показания Сергеева запротоколированы и подшиты к делу. Да и Нора вас выследила, а она хоть и занимает менее значимое положение в обществе, чем вы, но пользуется такими же гражданскими правами. Перед законом все равны – и порядочные женщины, и… – Леонидов не стал уточнять, кто в данном случае есть кто, но Калачева обиделась:

– Что вы себе позволяете? Вы ничего не посмеете сказать! Мое имя должно остаться вне этой грязи.

– К чему такая патетика? Значит, вы персона осо-бая-и можете прелюбодействовать не скрываясь, но обсуждать это никто не смеет? Взять, например, вчерашний вечер: не очень-то вас беспокоили вопросы чести, когда вы весьма нескромно вели себя в кругу молодых девчонок.

– Это мое дело.

– Теперь, когда ваш любовник мертв, придется все же публично потрясти грязное бельишко. Хорошо же вы его попачкали, коли так боитесь.

– Вы непорядочный человек, не джентльмен.

– Так и вы, милая дама, не леди: леди так себя не ведут. Что это? Ноги задирали, приставали к приехавшему с другой женщиной, мужчине, пили водку. А? И Сергеев ваш хорош: когда запахло жареным, заложил всех с потрохами. Если вы полагаете, что мужчины вашего круга всерьез могут претендовать на звание порядочных, это просто смешно. Богатые люди порядочными не бывают. Они столько раз заключают сделки с собственной совестью, что она становится их партнером, а не судьей.

– В вас зависть говорит, господин милиционер. Вы сами ничего не добились, вот и травите тех, кто в состоянии оплачивать дорогие привычки.

– Да, в том числе и любовника. Сергеев ведь вам недешево обходился. Между прочим, в том памятном разговоре в начале сентября он мне признался, что не знает, как от вас избавиться. Просто деньги были очень нужны.

Лицо женщины исказилось, куда делись интеллигентные манеры и лоск!

– Ты, козел! Я бы тебя… – Ее словарный запас оказался куда круче, чем у Норы. Вот что значит образование! Леонидов терпеливо выслушал все, что почерпнула из фольклора мадам Калачева.

– Вы очень образно выражаете свои мысли, вполне в духе порядочных людей. Мне осталось только выяснить точку зрения на все это вашего супруга.

Она взвилась, как почуявшая кнут кобыла.

– Постойте! Да, я признаю свою связь с Павлом. Но она закончилась три месяца назад. Нора не там искала, ее драгоценный Паша не ко мне на свидания ездил.

Леонидов насторожился.

– У Сергеева была еще женщина, ради которой он бросил вас и хотел бросить Нору? А вы не врете, Екатерина Леонидовна?

– Да. То есть нет, не вру. Я просто не хотела радовать эту проститутку тем, что уже не сплю с Павлом. И потом, после того как она все выложила Илье, мне стало наплевать на ее шантаж.

– Как выложила?

– Очень просто. Приехала к нему на работу, записалась на прием и все, что накопала, выложила.

– Что-то после этого изменилось в вашей семейной жизни?

– Ничего особенного. Похоже, Илья и так обо всем догадывался. Я, конечно, покаялась, пообещала, что больше ничего такого не будет, он простил. У нас ведь очень прочный брак, ребенок. Илья меня любит.

– Чего же вы в таком случае в санаторий приехали?

– Серебрякова пригласила, мужу идея понравилась, я обрадовалась, что смогу увидеть Павла. Мне кажется, я по-прежнему любила его. Так что думайте, вернее, можете думать что угодно.

– Значит, ваш муж был инициатором этой поездки?

– Только не думайте, что он имеет отношение к смерти Павла Петровича. Я была в комнате и могу подтвердить, что Илья никуда не отлучался.

– Ну да. Особенно после того, как Елена Сергеевна подбросила вам в бокал таблетку, чтобы окончательно вырубить. Из вас получился невероятно ценный свидетель.

– Какая еще Елена Сергеевна?

– Нора, какая еще? По паспорту ее Еленой Сергеевной зовут.

– Что? Эта дрянь…

– Неужели не помните, как пили с «дрянью» на брудершафт?

Калачева вся сжалась, сидя на неубранной кровати.

– Это не Илья. Не рассказывайте ему, что я сидела с Павлом в ту ночь.

– Это вы помните?

– Скорее, догадываюсь. Инстинкты, они, знаете, не подводят.

– Я постараюсь обсудить с вашим мужем эту тему как можно деликатнее, хотя я и не джентльмен. А кто все-таки эта женщина, ваша соперница?

– Не знаю. Похоже, что они работали вместе. Кто-то с фирмы.

– Зачем же тогда были свидания?

– А где им, по-вашему, любовью заниматься? Уезжали якобы в банк или на совещание. Проще же, когда в любовницах секретарша?

– Значит, это Марина?

– Не знаю. Я не выясняла точно. Мало ли на фирме красивых девочек…

– Выбор есть. Вы уезжать пока не собираетесь?

– Собираюсь. Я сама платила за свою путевку, но что значат эти гроши по сравнению с удовольствием от вас избавиться.

– А вот это не так-то просто сделать, если вы действительно причастны к случившемуся. – Леонидов вдруг услышал за окном шум моторов, незнакомые голоса и скрип снега возле коттеджа. – Что ж, похоже, коллеги приехали. Прервем нашу приятную беседу, Екатерина Леонидовна. Желаю вам поскорее прийти в себя. Голова-то болит?

– Хам!

– Я вам о здоровье, а вы мне о воспитании. Нескладно как-то получается. – Испытывать терпение Калачевой Леонидов больше не рискнул и исчез за дверью люкса.

В холле было шумно. Герои вчерашнего вечера неуверенно жались по стенкам, наблюдая, как пространство посередине заполняется приехавшими сотрудниками милиции. Большинство из них было в штатском, но мелькали и погоны. Распоряжался действиями группы молодой человек в звании старшего лейтенанта.

– Еще не вечер, а вы уже прибыли, – сказал, приблизившись к нему, Леонидов. – Поздравляю! Не ожидал вас так скоро, поэтому решил совместно с товарищами отдыхающими убрать тело в номер' покойного.

– Кто вы? – ощетинился старший лейтенант и скользнул взглядом по мятым леонидовским штанам.

– Оперуполномоченный Московского уголовного розыска капитан Леонидов Алексей Алексеевич. Угодно мои документы?

– Угодно. – Коллега принялся внимательно изучать удостоверение, потом козырнул, но любезности у него не прибавилось. – Вообще-то это наша территория, капитан. Как вы здесь оказались?

– Я не претендую на чужие лавры. А здесь в качестве отдыхающего, друг хозяйки и устроительницы этого мероприятия. В роли свидетеля до сих пор выступать не приходилось, но всегда готов.

– Тело зачем распорядились убрать?

– Вы не поняли, старший лейтенант, я здесь ничем и никем не распоряжаюсь. Просто мы сочли целесообразным избавить детей от подобного зрелища. Для вас я все старательно заснял на видео– и фотопленку и сохранил под почти стерильным полотенцем орудие преступления в виде стола.

– Почему это стол – орудие преступления?

– Покойник упал с балкона и ударился об угол. Приглашайте экспертов и можете начинать.

– Чего уж тут теперь делать экспертам? Где тело?

– Пожалуйста, вот ключ. – Леонидов быстро достал из кармана железную бирку с ключом от комнаты номер один. – Первый этаж, с лестницы сразу налево.

Старший лейтенант начал отдавать распоряжения сотрудникам.

Несколько часов группа оперативников мучила себя и отдыхающую публику, пытаясь восстановить вчерашние события. Наконец пришла очередь и Алексея. Они прошли в боковую комнату, которую старший лейтенант облюбовал для бесед с сотрудниками фирмы «Алексер» и остальными отдыхающими.

Старший лейтенант достал бланк протокола и стал записывать данные Леонидова. Тот наконец не выдержал:

– Я не услышал, как ваше имя и отчество, коллега, извините.

Старший лейтенант нехотя оторвался от бумаг, пробормотал не вполне разборчиво:

– Оперуполномоченный Семеркин Вячеслав Олегович.

– И какие выводы вы делаете из происшедшего, Вячеслав Олегович?

– Я вас допрашиваю или вы меня?

– Давайте, Слава, не будем играть в детскую песочницу: мы взрослые люди, занимаемся одним делом. Произошло все на вашей территории, но люди из Москвы дело могут запросто забрать. К тому же народ приехал сюда отдыхать. Может, оставите несчастных в покое?

– Я должен все оформить как положено. Не каждый день от несчастного случая умирает один из руководителей крупной фирмы.

– Значит, вы пришли к выводу, что это был несчастный случай?

– А что? Все свидетели показали, что Сергеев был пьян, на ногах не держался, часто ходил на балкон покурить. Не удержал равновесие, свалился, наткнулся на стол. Эксперт констатировал, что смерть наступила от удара о тупой предмет. На столе кровь и частички мозгового вещества. Думаю, это несчастный случай.

– Не собираюсь вас разубеждать.

– Конечно, будет вскрытие, повторный допрос свидетелей. А больше я здесь задерживаться не собираюсь.

– Правильно. Забирайте тело, женщину покойного коммерческого директора и – с Богом!

– Значит, вы тоже считаете, что это был несчастный случай?

– Как частное лицо предпочитаю не иметь версий. Несчастный случай так несчастный случай.

– А вот некий Барышев Сергей Сергеевич говорит, что вы уже начали собственное активное расследование и что-то говорили о разорванной рубашке покойного и синяках. Это правда?

– Показалось. Показалось господину Барышеву, что я проявил к смерти Павла Петровича некий особый интерес. Чего только с похмелья не почудится, старший лейтенант. Так ведь? А с людьми я действительно разговаривал, да с какими людьми-то: с женщинами! Утешал, уговаривал, от истерики отпаивал. Публика нервная.