Текст книги "Угол падения"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

– Ну, записывай. – Матвеев продиктовал адрес. – Удачи, Леша!

Леонидов положил трубку и крикнул Лане:

– Ухожу я, Светлана Анатольевна. Прощайте пока.

– Давай. Вопрос один можно личного характера?

– Задавайте.

– Ты к Норе в тот день ходил?

– Допустим.

– Значит, ты такая же скотина, как и все остальные?

– А это ты у нее спроси. А вообще-то я приисполнении, и за скотину можешь ответить по закону. Но я добрый. Пользуйся моей добротой.

На площадке он посмотрел на соседнюю дверь, где проживали погибшие пенсионеры Завьяловы. Надо бы зайти, раз уж он здесь, но не смог себя пересилить. Алексей вспомнил, что еще не завтракал сегодня, а Лана не предложила даже чашки чаю. Необходимо было срочно восстановить подорванные силы перед дальнейшими поисками заплутавшей истины. Поэтому Леонидов прошел мимо и через несколько минут уже с наслаждением подставлял лицо проснувшемуся солнцу.

Он зашел в первое же попавшееся уличное кафе, где за низким заборчиком стояли красные пластмассовые стулья и столы, похожие на только что вынутых из бульона раков своими растопыренными ножками и потрескавшимися панцирями крышек. За двадцать рублей Алексей получил нечто под названием «чизбургер» и пластмассовый стаканчик кофе сомнительного происхождения. Никто из прохожих не спешил составить ему компанию. Он разглядывал проходивших женщин, пытаясь определить по их одежде и лицам род занятий и есть ли у них грехи. Общение с представительницами противоположного пола за последние дни сильно разочаровало Леонидова.

«Они такие, какими создаем их мы, мужчины, своим собственным к ним отношением. Если мужчина хотел женщину-вещь, он ее и получил, не сумев разглядеть что-то большее. На самом деле Лана не такая уж дрянь и родилась, как и все мы, с равным количеством в душе плохого и хорошего. Да и сам он тоже хорош, Лялина мелочность – это всего лишь результат его к ней равнодушия. И, как говорится, нечего на зеркало пенять, коли рожа крива».

Леонидов с отвращением посмотрел на собственное отражение в стекле передвижного кафе. И вдруг взгляд его наткнулся на знакомое синеглазое лицо Александры Завьяловой. Стоя около заборчика с двумя сумками в руках, она явно размышляла, не зайти ли перекусить.

– Александра Викторовна, присоединяйтесь ко мне, пожалуйста! – крикнул Леонидов и подумал: «А чего это, спрашивается, я так радуюсь, даже хвостом готов завилять, как завидевшая хозяина собачонка. Я увидел всего лишь приличную замужнюю женщину, наверняка счастливую в браке и далекую от любого сомнительного флирта».

– Вы?!

– Да вот, сижу, пью отвратительный кофе, чего вам категорически не советую.

– Да? А я как раз ужасно хочу пить. Ходила по магазинам. Леночка заболела, купила еду, лекарства. А сегодня такое солнце.

– Да, сегодня солнце, – ответил Алексей, глядя в необыкновенные глаза и чувствуя, что тонет в них, будто в холодном бездонном озере. – Но кофе пить все же не советую. Возьмите лучше стакан сока и присаживайтесь ко мне. Я буду вас защищать от навязчивых кавалеров.

Она засмеялась, но купила сок и присела рядом с ним.

– Вы не на работе?

– Сегодня первое сентября. Занятий в школе нет, только линейка.

– Так вы учительница?

– Да, русский и литература в старших классах.

– Цветов надарили вам сегодня, наверное?

– Цветов много. В школе оставила целое ведро, и дома как в цветочном магазине. Первое сентября – мой любимый праздник. Но не в этом году, – добавила она тихо.

– Да, я вас понимаю. А что с Леной?

– Не знаю. Лежит, молчит. На похоронах держалась, а теперь слегла.

«Хорошо, что не зашел», – подумал Леонидов. От предчувствия удачного дня даже начали прорезаться невидимые крылья. Бывают такие дни, когда все плохое тебя как бы избегает, а все ситуации складываются в твою пользу. Сегодня судьба явно улыбалась Алексею, и он ждал от нее приятного сюрприза.

– А вы давно замужем, Александра Викторовна?

Она покраснела. Леонидов от неожиданности смутился сам. «Господи, не перевелись еще женщины, которые не разучились краснеть. Это просто чудо какое-то», – подумал он.

– Я замужем шесть лет. И у меня есть сын.

– Что ж, наверняка у вас все хорошо. Вы хороший человек, Александра. – Почему-то он опустил ее отчество.

– Я, пожалуй, пойду. Леночка ждет, и Сережу хотелось бы из садика пораньше забрать. Этот праздник мы всегда отмечаем. До свидания, Алексей Алексеевич.

Она ушла, оставив недопитый сок и запах ландышей.

«Сбежала, – вздохнул Леонидов. – Эх, нет в жизни счастья. Ну почему мужчинам всегда нравятся женщины, которых ни за что нельзя заполучить?»

Дом, в котором купил квартиру Александр Сергеевич Серебряков, был построен недавно. Возле подъезда еще остались следы от тяжелого строительного транспорта, тоненькие прутики недавно посаженных деревьев слегка подрагивали на слабом ветерке. Возле дома было пусто. Народу, видимо, заселилось еще мало, да и место для прогулок люди наверняка старались выбрать поприятнее.

«До чего же неуютно в этих новых районах», – подумал Леонидов и вдруг заметил мужчину с собакой, похожей на бульдога, но почему-то в полоску. Поскольку никаких бабушек на горизонте не наблюдалось и прочего праздного люда тоже, Алексей решил подойти к собачнику.

– Закурить не найдется, друг? – Ради дела можно было и отраву заглотать.

– Не курю, – ответил мужчина вполне миролюбиво.

– А чего так? Болезнь какая?

– Ага. Бедность называется.

– С работы, что ли, поперли?

– Поперли. Теперь вот с Тигрой гуляю, на лавочке сижу, греюсь на солнышке и переосмысливаю сущность бытия. А ты чего здесь бродишь?

– Тоже переосмысливаю. Правда, в другом ракурсе. Хожу, вопросы людям задаю.

– Журналист, что ли?

– Не совсем,

– Неужели милиция?

– Она. Ничего, если я вас тоже поспрашиваю?

– Валяй. А то я без общения погибаю. Ввиду временного бездействия.

– Интересует меня один день, двадцать девятое августа. Вы свое полосатое сокровище ежедневно выгуливаете?

– А как же. Только ты мне числа не называй, скажи лучше, какой был день недели.

– А был это понедельник.

– А, ну как же, как раз в это время мы и совершали здесь свой моцион.

Леонидов почувствовал, что это и есть сегодняшний шанс судьбы.

– А не видели вы, случайно, в это время большую черную машину? Вообще-то она называется «сааб» – я вам на песочке могу нарисовать, что эта штуковина из себя представляет.

– Это я и сам тебе запросто нарисую. Друг, я любую машину темной ночью опознаю, без применения электроэнергии. Обожаю я машины. «Сааб» – это ж песня! Сиденье с подогревом, движок мощный, в северной стране сделана, значит, зимой заводится с пол-оборота. Песня!

– И была здесь эта песня в понедельник?

– Да, было зрелище. Я тот день потому и запомнил, что было на что посмотреть.

– Что ж такого случилось в тот день необыкновенного?

– Парад машин, вот что. И все я у этого дома видел первый раз. Дело было так: гуляли мы с Тигрой возле нашей любимой песочницы, когда подъехал этот самый «сааб». Вышел из него соответствующий мужик: костюм, галстук, сотовый – все при нем. И лицо такое, министерское. Вышел – и шасть в подъезд. И тут сразу же подъезжает «пассат», вполне свеженький, цвет – темно-зеленый металлик, движок один и. восемь. Подъехала машина тихо-тихо, и за кустами остановилась, вроде как чтоб незаметно было. Это в нашем-то районе, где вся растительность разовьется не раньше чем в следующем тысячелетии. Самое странное, что никто из этого «пассата» не вышел. Пока я «пассат» рассматривал, гляжу – подъезжает «гольф», темно-голубой, металлик. Красивая такая машинка, бабская. И вышла из нее женщина, шикарная такая брюнетка. И – бегом в подъезд.

И тут подъезжает «вольво», семьсот сороковая, да еще универсал. Это я тебе, друг, скажу – тачка! И цвет такой модный, жемчужно-серый. Это уже не песня, а целая поэма. Самое смешное, что водитель попытался прижаться за теми же чахлыми кустами. А «пассат»-то как увидел, что туда эта «вольво» прет, так и рванулся с места. И не жалко такую тачку! Даже крыло придурок поцарапал о железный заборчик. Тот скрежет мне до сих пор как ножом по сердцу.

Эх, почему на таких тачках такие свиньи передвигаются, а? Я бы с нее пылинки сдувал, тряпочкой каждый день полировал бы, стеклышки вылизывал. А он ее с размаху о забор! И главное, по дури. Накупят себе прав всякие уроды и давай хорошие машины разбивать! Эх!

Леонидов, уже не шевелившийся несколько минут, боясь спугнуть неожиданную удачу, решился наконец прервать патетический монолог несостоявшегося автовладельца:

– А из «вольво» вышел кто-нибудь?

– В том-то и дело, что нет. Мужик там сидел, я его видел. В руль вцепился и замер. Ну, мы с Тигрой посмотрели на эти дела да и дальше пошли. Пока гуляли, все так и было: тот тип в «вольво» сидел, а «сааб» и «гольф» рядышком стояли.

– Когда они уехали, не знаете?

– Нет, я домой пошел, телевизор смотреть.

– Ну, спасибо. Очень вы интересно все рассказали. А если мы все это сейчас запишем?

– Да за-ради бога. Мне от милиции скрывать нечего, а в будущем – кто знает – может, и зачтется.

Когда с формальностями было покончено, Леонидов еще раз поблагодарил ценного свидетеля за показания:

– Еще раз спасибо. И желаю вам приобрести наконец свою мечту.

– Разве мечту купишь?

Мужик посвистел своему полосатому бульдогу и пошел к жиденькой деревянной скамейке наслаждаться солнышком и покоем.

А Леонидов спрятал ценные показания и направился с визитом к Ирине Сергеевне Серебряковой, припрятав в рукаве не просто козырную карту, а целого туза. С его помощью он надеялся здорово отыграться.

В квартире Серебряковых было тихо: не работал телевизор, молчал телефон. Дверь открыл худой сонный подросток, несколько минут спустя из темной кухни, кутаясь в теплую вязаную шаль, вышла Ирина Сергеевна Серебрякова. Сейчас, с растрепанными темными волосами, в старом махровом халате и пушистых розовых тапочках, она была похожа на тетку с рынка, торгующую продуктами с переносного лотка. Но чувствовала она себя в таком виде комфортно, как будто вернулась наконец к тому, что ей было предназначено с самого рождения. Выглядела Серебрякова, правда, неважно: под глазами круги, лицо несвежее и покрытое красными пятнами.

– Здравствуйте, Ирина Сергеевна. Мне очень неловко вас беспокоить, но необходимо уточнить некоторые факты, которые появились в ходе следствия. Не возражаете? Вы в состоянии давать показания?

– Да, со мной все в порядке. Проходите. – Она, как тень, скользнула в свое кухонное гнездо, где в полумраке Леонидов с трудом различил брошенное на диван одеяло и небольшую подушку.

Этот маленький мирок был ее панцирем, защитой от бед и исчезающих иллюзий. Проходя к плите, Ирина Сергеевна машинально поправила несколько кружевных салфеток, провела рукой по листьям стоящих на столе цветов. Казалось, она проверяла реальность этого мира, сомневаясь в том, что он не ушел в небытие вместе с ее покойным мужем.

– Я сварю вам кофе, Алексей Алексеевич? Или, если хотите, есть борщ и какое-то мясо. Вы голодны?

«А ведь она не намного старше меня. Сколько ей: тридцать пять, тридцать шесть? Но не сорок, это уж точно. А ведет себя по отношению ко мне как мать», – подумал Леонидов, с трудом найдя в себе силы отказаться от тарелки борща.

– Нет, спасибо. Только кофе.

Он подождал, пока ароматный кофе не был разлит по маленьким фарфоровым чашечкам. Это был настоящий кофе, не имеющий ничего общего с той бурдой, что разливали по пластмассовым стаканчикам в уличных кафе. Все в этом доме было настоящим: мебель, деньги, люди и миражи.

Они немного посидели молча, и наконец Леонидов решился:

– Я приехал к вам сегодня, Ирина Сергеевна, потому что необходимо выяснить: зачем ваш муж купил двадцать восьмого августа трехкомнатную квартиру в районе Митино?

– Квартиру? Какую квартиру?

– Трехкомнатную квартиру, улучшенной планировки, две лоджии, шикарный паркет, огромная кухня.

– Я ничего не знаю о покупке квартиры. Зачем нам квартира? Какой смысл менять наш район на какое-то Митино?

– Да, действительно! – Леонидов растерялся.

– У вас есть еще вопросы?

– Значит, покупку новой квартиры муж с вами не обсуждал. А то, что он собирается устраниться от дел и передает полномочия Павлу Сергееву, он с вами обсуждал?

– Вот как? – Похоже, удивилась она вполне натурально.

– Вы не в курсе?

– Нет.

– Как и с квартирой?

– Повторяю, о покупке квартиры ничего не знаю. Никакой квартиры не видела.

– Конечно не видели. Вы ведь даже не заходили в дом. Что спугнуло вас тогда, двадцать девятого августа, вашу машину видели возле дома, где ваш муж купил квартиру, о которой вы якобы ничего не знаете?

– Там видели мою машину?

– Темно-зеленый «пассат», металлик.

– Ну, таких машин в Москве, слава богу, десятки тысяч.

– А почему же «слава богу»? Вы правы, таких машин, как ваша, в столице много, но не у всех вмятина на правом переднем крыле. Есть свидетель, который вас видел.

– Вы сказали, что я не выходила из машины. Как мог ваш свидетель меня видеть? Вы говорите чушь.

– Зато теперь вы сказали правду, признались, что действительно были возле того дома на своем темно-зеленом «пассате». Похоже, вы следили за своим мужем?

– Я не хочу об этом говорить. Надеюсь, вы понимаете, что есть вещи, о которых женщине не хочется говорить?

«Где-то я уже слышал сегодня эти избитые слова… Ну конечно же, нечто похожее, только погрубее, сказала Лана, прежде чем признаться в отвратительном шантаже, – подумал Леонидов. – А в чем же собирается признаться жена покойного бизнесмена? Чего она так боится?»

– Поверьте, я слышал немало исповедей, и удивить меня трудно. Если не вы убили мужа, то вам должно быть небезразлично, что убийца разгуливает на свободе.

– Хорошо, я скажу. Мне нелегко признаться, но я рада, что Сашу убили. Это звучит чудовищно, но я рада тому, что он умер моим. И похоронила его я, а та женщина только стояла рядом и не осмелилась подойти.

– Можно ли понимать ваши слова, что вы хотели убить Александра Сергеевича?

– Хотела. Но не убила. Хотя он готовился сломать жизнь мне, моему сыну и еще одному человеку, никак не заслужившему участи остаться без семьи.

Она заплакала, закрывая руками нездоровое отекшее лицо. Алексей ничем не мог ей помочь, разве что выслушать исповедь нелюбимой жены и нежеланной женщины.

– Я расскажу вам то, что не смогу больше никогда и никому повторить. Я хочу это похоронить в том гробу, в который положили Сашу. Звучит очень патетически, знаю. Но мне надо с чего-то начать. Я всю жизнь любила мужа, ничего не получая взамен, я терпела его равнодушие, странности, неприятные привычки. А он не мог простить мне даже малости. Конечно, в любви всегда один любит, другой только принимает эту любовь, но тот, кто принимает, должен испытывать хотя бы благодарность к тому, кто дает эту любовь.

Саша всегда был немного странным. С детства он страдал предубеждением против красивых женщин, потому что его мать была красавицей и это отравило жизнь всей семье. Отец жутко ее ревновал буквально ко всем, скандалы в доме были ужасными. И все при ребенке. Сашина мама несколько раз пыталась развестись, даже уходила от мужа, взяв с собой маленького сына. Так они и прожили много лет, пока в результате несчастного случая у Саши не стало матери. И вот, спустя несколько лет, на третьем курсе мой будущий муж влюбился в Ладу Самохину. Лада была самой красивой девушкой на факультете, многочисленные поклонники, ухаживания. Около нее всегда была толпа. Как яркая экзотическая птица, она притягивала окружающих мужчин, они старались выделиться перед ней, завоевать внимание.

Александр всегда ненавидел чувство стадности. По натуре он был лидером, хотя держался в тени. Если" все заваливали трудные экзамены и без труда сдавали легкие, он все делал наоборот. Его привлекала только трудность препятствия. И он начал сходить с ума по девушке, в которую влюблены его однокурсники. Сердцу ведь не прикажешь. Я сама была бы счастлива, если можно было бы отбросить эту зависимость от другого человека. Саша начал избегать встреч с Ладой, намеренно ее не замечал, старался не бывать в компаниях, куда ее приглашали. Тогда же мы и познакомились. Наверное, он подошел ко мне все из того же чувства противоречия, из желания соригинальничать: пригласить девушку, с которой никто не танцевал. Но все это, конечно, я поняла потом, когда вышла замуж и начала постигать характер доставшегося мне сокровища. Мне все казалось странным, тем более, как влюбленная девушка, я чувствовала, что Лада тоже неравнодушна к Александру. Знаете, тот же парадокс: любой был бы счастлив от такого внимания, а она выбрала человека, шарахавшегося от нее, как от чумы.

Все это могло бы показаться смешным со стороны и очень странным. Двое людей, любящих друг друга, без видимых причин не могли быть вместе. Потом я часто представляла себе их брак, Саши и Лады. Знаете, а ничего бы и не получилось. В стае может быть только один вожак, две одинаково заряженные частицы не могут составить одно целое. Это судьба: она мудрая, и она подарила Серебрякову меня.

Он так и не понял, что достиг всего только потому, что его не отвлекала от работы любовь. Он не смог оценить ни моего терпения, ни поддержки, ни моей унизительной любви.

– А чем у них тогда кончилось с Ладой, Ирина Сергеевна?

– С Ладой? Ничем. Она подождала немного и вышла замуж за прекрасного парня, доброго, умного, надежного. Любая девушка мечтает о таком муже. Но Ладе самим богом определено было получать все самое лучшее. Это был единственный талант, которым Господь ее оделил. Знаете, так бывает, когда физически красивые люди поглощены только своей внешностью и тем, какое они производят впечатление на окружающих. Лада средне училась, не была ни доброй, ни злой, не была мелочной, завистливой или, наоборот, равнодушной к чужим успехам. Она была просто очень красивой, вот и все, что про нее можно сказать. Хотя почему была? Я преподношу вам эту историю в прошедшем времени, забывая, что только мой муж покинул этот мир, а женщина, про которую я рассказываю, живет и здравствует и так же хороша собой.

Лада вышла замуж, Серебряков сделал предложение мне. Я не могла не принять от судьбы столь щедрый дар. Я была молода – много сил, еще больше веры в эти самые силы. Мне казалось, что так просто добиться любви человека, с которым живешь под одной крышей и для которого забываешь о том, что ты тоже человек. Мне казалось, что достаточно быть доброй к своему избраннику, не отходить от его постели, когда он болеет, растить его ребенка, ходить в больницу к его отцу, когда того положат на операцию, и много-много таких же банальных житейских мелочей. Но оказалось, что любовь рождается из ярких впечатлений и редких встреч, а не из серого повседневного быта.

Сначала у нас появились отдельные спальни, потом мы перестали вместе обедать и ужинать. Саша приезжал слишком поздно, когда я и сын уже поужинали. Потом почти прекратились и эти поздние одинокие трапезы… Так я поняла, что у мужа появилась любовница.

Но в нашей с ним жизни ничего не изменилось. Саша относился ко мне так же безразлично, так же обеспечивал роскошную жизнь, покупал дорогие обязательные подарки, встречал за одним столом со мной семейные праздники. И я поняла ещё, что любовницу он тоже не любит. Она нужна была только для того, чтобы избавиться от лишних комплексов, которые так и не смогла переварить его травмированная в детстве натура. Молодые красивые девочки помогали мужу освоиться с мыслью, что красота тоже покупается и ею можно помыкать, как и всем прочим. Забавно, да? Мне даже жалко было этих женщин, которые, в отличие от меня, Сашу не любили, а поэтому им было ужасно больно терпеть все выходки моего мужа. И тогда я решила: пусть все идет как идет. Только пусть муж возвращается, в мой дом и садится напротив за накрытый стол, а я буду только смотреть, как с годами стареет его лицо.

Что ж, со временем наша жизнь наладилась, вошла в привычную колею. Покой прекрасно заменяет состояние счастья. А иногда мне даже кажется, что это и есть самое большое в жизни счастье: когда ничего не происходит, когда знаешь наперед, что будет завтра, и плохие мысли не лезут в голову по ночам. Мы прожили с мужем пятнадцать лет, и теперь я начинаю понимать, что лучшие минуты пережила именно во времена того позора, который в моей жизни громко назывался браком.

Беда всегда приходит внезапно. Еще одна банальность. И всегда случается, что происходит то, чего мы как раз не ждем. Сколько раз я представляла себе автомобильные катастрофы, когда из покореженной машины извлекают тело моего мужа, представляла финансовый крах фирмы и бегство за границу. Представляла, как он подхватывает какую-то редкую болезнь, для которой невозможно найти лекарства… Да бог знает еще что. А он просто встретил Ладу.

Вернее, это мы встретились в том ресторане. Ненавижу рестораны. Александр и Лада даже не смогли скрыть своих чувств. Или это мне показалось? Не знаю, только мне стало плохо. Знаете, когда внутри все куда-то проваливается и остается пустота, только пустота. А потом еще начинает поташнивать.

Я сама пригласила их в гости: Ладу и ее мужа. Лучше знать, что тебя ожидает. А то придется домысливать самой, а действительность, может, и не так ужасна. В конце концов, у Лады такая хорошая семья, чудесный муж, ребенок. Не станет же она разрушать если не счастье, то благополучие двух семей.

Но она стала. Между ними как искра вспыхнула. Сашу я просто не узнавала. Да и Лада изменилась, уже не была такой замороженной, как Снежная королева… В открытую, конечно, ничего сказано не было, они просто обменивались многозначительными взглядами… Они любовались друг другом. Тут Андрей, муж Лады, вышел в соседнюю комнату, поговорить по телефону, а я нашла повод уйти на кухню. Вы никогда не подслушивали чужие разговоры? Знаете, со мной это случилось впервые. Я дошла до такого унижения, что стояла под дверью и слушала, как мой муж назначает свидание женщине, как говорит ей нежные слова о любви.

Но тогда я и предположить не могла, что бывает унижение и похуже. До сих пор мне было плевать на всех его любовниц, я никогда не проверяла карманы мужа и не искала на воротничках чужую помаду. Не подслушивала чужие телефонные разговоры, не расспрашивала секретарш. Но в тот день на меня словно затмение нашло. Ночь я, естественно, не спала. Все думала, думала, думала. Даже убеждала себя смириться. Но не могла.

Помню только боль. Она погнала меня в тот день, двадцать девятого августа, следить за мужем. Утром он уехал в офис, и я караулила его там. Обычно, когда ждешь, время тянется медленно, но в тот день я этого не замечала. Наоборот, надеялась, что ничего не случится, что они передумают.

Он вышел из офиса в половине второго, сел в машину. Никогда прежде не занималась слежкой, но по странной случайности мне это удалось. Мы приехали в незнакомый мне до этого дня район – Митино. Я и не пряталась особо, наверное, надеялась, что муж заметит, остановится, захочет объясниться. Но он ничего не замечал. Когда приехал, сразу выбежал из машины и – в подъезд.

Я видела, как подъехала Лада на своем «пассате». Она спешила и вряд ли обратила внимание на мою машину. Я тогда никак не могла понять, что это за дом и почему они тут встречаются.

Вскоре к дому подъехала большая серая машина, по-моему, «вольво». Знаете, я тогда вспомнила Сашины рассказы о детстве, о том, как его отец ревновал маму и в какого зверя он превращался. Вспомнила оттого, что увидела лицо Андрея. Меня как током ударило. Он не был похож на человека, это уж точно. Безумный взгляд, губы серые, пустые глаза маньяка. Меня он, по-моему, тоже не заметил. Я рванула оттуда как очумелая. Тогда-то и помяла крыло у машины. До сих пор помню тот скрежет. Он здорово меня отрезвил. Думаю, так человека бьют по лицу, чтобы остановить истерику. Короче, я опомнилась и решила поехать в офис и там подождать Сашу. Я хотела предупредить его, что Андрей следит за Ладой.

Когда приехала в офис, в голову вдруг пришла мысль, что кто-то может знать об этой квартире. И тут подвернулась Юля. Мне очень не понравилось, как Юля на меня посмотрела. Знаете, такой загадочный, всезнающий взгляд. Я спросила в лоб, что случилось. Юля немного помялась, а потом брякнула:

– Вас можно поздравить с покупкой, Ирина Сергеевна?

– С какой покупкой? – удивилась я.

– Ну как же, новая квартира. Не понимаю, правда, зачем Александр Сергеевич решил переезжать из такого чудесного района в какое-то Митино. Мне ваша старая квартира так нравится. Хотите, мигом найду покупателя?

– Нет, спасибо, мы пока подождем с продажей. – Конечно, я сделала вид, что в курсе событий, чтобы не давать повода для сплетен.

Мы с Юлей еще немного поболтали. Я сделала вид, что муж готовит сюрприз, а мне очень хочется узнать, как продвигаются дела. Она мне все и рассказала: о мебели, о дизайнере, которого нанял Александр, о евроремонте. Я сдержалась с трудом и поспешила распрощаться.

Я слишком хорошо знала своего мужа и поняла, что он собирается от меня уйти. Иначе зачем все эти хлопоты? Он вил любовное гнездышко, не иначе, потому что к нашей квартире вообще не проявлял никакого интереса. До сих пор Саше было наплевать, какая мебель в квартире, на какой кровати он спит. Все делала я. Он только критиковал мой вкус, но разумных предложений не вносил. Нет, тут готовилась совместная жизнь с любимой женщиной.

Со мной его не связывало ничего, кроме привычки. В делах я мало разбиралась, делала то, что другая, более образованная женщина, сделала бы лучше. Даже другом трудно меня назвать человеку, который предпочитал не делиться своими проблемами.

Это был конец. Что со мной стало от таких мыслей? Да ничего не стало. Мой маленький мирок рухнул, и ничего не осталось. Стержень моего существования, которым до сих пор был муж, просто исчез. А в пустоте человек пытается найти новую опору. Нужно было что-то делать.

– И что вы сделали?

– Ничего из того, что вы думаете. Не побежала срочно доставать пистолет, чтобы лишить жизни неверного супруга, даже не возненавидела его любовницу. В конце концов, она-то здесь при чем? Я просто поехала к маме.

– Куда?

– В Красный Луч. Это маленький поселок в Истринском районе, вы, конечно, никогда о нем не слышали. Но для меня этот поселок – единственное место на земле, где я могу быть по-настоящему счастливой. Поверьте мне, я объездила полмира со своим покойным мужем. Но я не любительница чужих миров. И маму мою тоже невозможно оторвать от земли, хотя много раз мы с Сашей предлагали ей переехать в Москву.

– А далеко от Москвы ваш Красный Луч?

– Проверяете мое алиби? Поверьте, если бы я убила мужа, то мне легче было бы в этом признаться, это не так тяжело, как признаться в унизительной слежке за ним и его любовницей. Может быть, мне и пришла бы в голову со временем такая мысль, я ведь человек обдуманных, а отнюдь не скоропалительных решений. Мне надо сначала вызреть, как зеленому помидору у мамы на подоконнике. Полтора часа езды от столицы до дома моих родителей. Вас устраивает такое алиби?

– Смотря во сколько вы оттуда уехали в тот день, Ирина Сергеевна.

– Приехала я часа в четыре. Мама, конечно, меня не ждала. Сейчас самая работа в огороде. Картошку копают. Я всегда предлагала маме деньги на овощи, чтобы она не портила здоровье на этих грядках. Но старые люди не любят безделья. Мама все равно упрямо сажала каждый год картошку и другие овощи и сама их убирала. Когда я приехала, она как раз готовила мешки под урожай. Мне хотелось зарыдать у мамы на плече, попросить помощи и сочувствия, но вместо этого я взяла лопату и пошла в огород.

Копала, копала, как ненормальная. Мама ссыпала в мешки темные грязные клубни. Начал накрапывать дождь, но мы не ушли, пока все не убрали. Я очнулась уже в семь часов. Знаете, мне стало намного легче. Потом перетащили мешки под навес и пошли готовить ужин. Я пришла в дом, который часто снился мне в московской квартире и на всяких модных курортах. Зачем я туда ездила? Едут все, потому что престижно, потому что надо непременно увидеть все эти истоптанные миллиардами ног достопримечательности, а мне всегда хотелось только домой.

В комнатах все было по-прежнему. Снаружи мы, конечно, дом подновили, выложили кирпичом, сделали пристройку, провели воду и газ. Но в комнатах мама не разрешила ничего трогать. За буфетом остался даже кусок старых обоев, которые поклеил отец, когда мне было семь лет, на стенах висели мои похвальные грамоты. Часы, которые давно уже не ходят, стояли в углу. А в письменном столе лежат мои школьные тетрадки, дневники, старые песенники, знаете, такие забавные, куда мы с девчонками записывали модные песенки, пожелания и смешные глупые стихи. Там, среди своих детских вещей, я поняла, зачем надо дальше жить и где найти силы.

Мы с мамой пили чай с травами, говорили о погоде и об урожае. Потом я рассказала ей о Саше, о том, что произошло и что, возможно, он со мной разведется. Мама не стала меня утешать. Сказала только: «Что бог ни делает, все к лучшему». Так мы за чаем сидели часов до девяти. Стемнело. Я стала собираться в Москву. Слава не любит ночевать один, хотя ему уже пятнадцать. Собралась, села в машину. Приехала домой где-то, в половине одиннадцатого.

– Сын был дома?

– Конечно. Мы не очень-то близки, как и всякий мальчик, он больше тянулся к отцу. Только отец не проявлял к сыну большого интереса. Но в тот вечер Слава был ко мне очень внимателен – или мне так показалось, потому что я освободилась наконец от мужа и начала замечать других. Тут я и вовсе успокоилась. У меня оставалось двое дорогих людей: мама и сын. Что еще человеку надо?

Выпила успокоительное и легла спать. Разбудил меня ваш звонок. Знаете, даже не поняла сначала, что Саша убит. Для себя я его уже потеряла, конечно, но чтоб он вот так умер…

– Что вы подумали в тот момент?

– Не знаю. Кажется, обвинила себя, что не успела предупредить мужа. Как будто пожелала ему смерти. Я ведь видела мужа Лады, он готов был растерзать Сашу. По-моему, Андрей любил свою жену до безумия.

А потом я испытала облегчение. Не надо будет никому ничего объяснять, я не стану брошенной женщиной, я не буду испытывать унижение от чужого сочувствия и жалости. Это я, наверное, у Серебрякова научилась в одиночестве переживать горе и прятаться от людей. Роль вдовы приятнее роли брошенной женщины.

– Значит, вы были убеждены, что Александра Сергеевича убил Андрей, муж его любовницы? И предпочли об этом промолчать?

– Зачем разрушать еще и чужую жизнь? Из мести? Я не жажду чужой крови, тем более не испытываю желания покарать убийцу. Он существенно облегчил мне жизнь, избавив от стольких мучений. Цинично, конечно, но что поделаешь. Единственное, что меня тревожит, так это сын. С того вечера он смотрит на меня как-то странно. Я приехала поздно, вся на нервах, не удивилась, когда узнала об убийстве его отца. Не хочется в глазах собственного ребенка выглядеть кандидаткой в возможные убийцы. Пусть знает, что его мать не убивала его отца.