Текст книги "Сложные оборотни госпожи Дарианы (СИ)"
Автор книги: Наталья Варварова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
Благолепие длилось ровно пять минут. За это время мы спустились вниз, и я соорудила оборотню бутербродов из того, что нашлось в холодильнике. Маркус в привычках в еде не отличался от прочих волков: сэндвич тонкими ломтиками, почти невидимый лист салата, хороший кус сыра и огромный пласт буженины.
Сама я предпочитала сдержанность и наотрез не понимала, зачем этот набор продуктов называть бутербродом. Ну ели бы одно мясо с ложкой кетчупа – чем не он? С другой стороны, когда-то оборотни действительно питались чистым мясом, причем сырым и на кости. И изменения в технологии блюд указывали на то, что мы покинули пещеры и научились пользоваться столовыми приборами не менее виртуозно, чем все прочие двурукие.
Когда Маркус ел, лицо его теряло привычное хмурое выражение и становилось чуть ли не мечтательным. И я решила, что это наиболее подходящий момент, чтобы выяснить его отношение к тем щекотливым темам, которые прозвучали в его присутствии.
Хотя сам факт, что он отсиживался у меня в шкафу ставил его в дурацкое положение. Я, между прочим, его госпожа, ну как и любого другого волка. Это прямое нарушение субординации. Впрочем, я же благородная Вольфдерлайн и умею быть великодушной. Но прежде, чем я открыла рот, меня опередил стрекозел:
– Как вам, курфюрст, последние новости? Родной сын сбросил вас с постамента, подбил одноклассников разорвать ценнейший магический предмет, подарок для ректора. Скорее всего, его и остальных подозревают в организации взрывов. Может, Элоиза нагуляла с кем? Прям явного сходства не наблюдаю, особенно в профиль.
Я знаю Бена, как облупленного, но даже от него не ожидала такой наглости. Уже привычным жестом закинула его под защиту ширмы. Едва успела активировать полог, как огненный шар дер Варра чуть не пробил в ней брешь. Второго удара ширма не выдержит.
– Маркус, прошу тебя. Эта больная стрекоза – мой друг. Да, он не в себе. Видишь, у нас в каждой комнате поставлены охранные кожухи. Иначе он давно бы был мертв.
Я так старательно держала дистанцию, но сейчас метнулась к нему и сжала его локоть. Он дернулся, но больше лупить по моему фамильяру не стал. Отложил в сторону шестой бутерброд.
– Дарриа, ты, как всегда, требуешь от меня слишком много, – мрачно буркнул себе под нос. Я могла бы поспорить, но ради стрекозла не стану. Однако Бен и на прощание успел подгадить. Уже в процессе транспортировки в родную шкатулку – нет моих нервов, опять на три дня закрою – он умудрился создать помехи, зависнуть на пару секунда и проорать:
– Маркус, я все-таки скажу. Правде рот не заткнешь. Знаешь, что про тебя говорят? Что тюфяк ты. Одну потерял, другую не удержал. Где это видано, чтобы женщины Первого волка налево бегали??
Затем он испарился, позволив мягкому свечению энергетической сетки забрать себя. Эффектно. А я теперь один на один с героем моих снов. И эротических, хотя при обете это вроде как невозможно, и кошмарных, в которых я, вся перепачканная кровью, бегу то к нему, то от него.
– Дарриа, мне все равно, что болтают. Но я здесь, чтобы… Я здесь, чтобы выжить.
Я заметила, что все еще удерживают его руку, и поспешно убрала свою. Действительно, разговоры шли разные. Кто-то утверждал, что зверь Маркуса растерял свою силу, кто-то – что и в человеческом обличии он теперь мало на что способен. Общине это не обещало ничего хорошего. Сильные волки у нас еще встречались, но дер Варр был настоящим исполином, а его слава бежала далеко впереди.
Часто этого достаточно, чтобы предотвратить конфликт в самом зачатке. К тому же они с отцом прекрасно действовали в связке. Тот, кто бросал вызов оборотням трех княжеств, выходил бы на бой с Маркусом – но тут появлялся папа и давал понять, что есть и другие методы. Можно договориться, если каждый из домов Луны при этом не будет в накладе. Вот так мы и жили. За надежной спиной дер Варра.
– Что ты хочешь этим сказать? – я так распереживалась, что перестала контролировать выработку гормонов. Рядом с ним это давалось чертовски сложно. Какая подлость, он под нейтрализаторами, и мы не в равных условиях. Маркус мгновенно распознал мое влечение, смешанное с давней обидой, и оказался в опасной близости.
– Ты и Стефан – единственные близкие люди, которые у меня остались. Вдали от вас я теряю физическую форму, сила утекает. Со временем, как утверждают врачи, это принимает все более критический характер, – он услышал слово, которое я скорее выдохнула, чем произнесла. – Да, ты права, это аффликция. В моем случае – частичная. Я держался вдали от вас, сколько мог, чтобы не утопить в своей боли… Ты много раз говорила, что Стефану надо больше времени.
– Маркус, я не знала, мне жаль.
– Неделю назад я ставил заграждение за Синим лесом. Ничего особенного, периметр, через который посторонняя нечисть не пройдет. И обвалился целый сектор – с грохотом, и с разрушением предыдущего барьера. Наверняка, это видели разведчики зигунов. Они же не отходят от наших границ. В итоге вместо меня там теперь Ярист.
– Это плохо. Ближе к ужасному. Ты уведомил старейшин?
– Рудольф требует, чтобы я скрывал проблемы со здоровьем в том числе и от них. Я придумал историю о диверсии. О том, что в раствор-нормализатор попали посторонние вещества.
Я схватилась за голову. Мне хотелось трясти его за то, что он не первый год рискует, можно сказать, всеми нами. С другой стороны, что двигало отцом, когда он начал унижать при мне Маркуса. Неужели тот факт, что он растерял свою знаменитую силу?
– Ты все равно не понимаешь, Дарриа. Только ты можешь меня спасти. Я не в состоянии больше находится далеко от вас. Помоги найти общий язык с сыном, он тебе доверяет. И не убегай от меня, я этого не перенесу. В прямом смысле.
Со стоном рухнула на стул. Он положил обе руки на плечи, придавив меня к полу. Прямо как сегодняшние новости, которым бы давно пора закончиться. Только от его рук расползалось дурманящее тепло. Так и тянуло откинуться назад, упереться в него затылком, закрыть глаза…
– Ты все путаешь, Маркус. Твоя зависимость не связана со мной. Ты не можешь меня чувствовать.
– Да-да, особенно в последние месяцы. Твой отец считает, что обет висит на волоске и ты запросто его снимешь. Я подтверждаю. Летом не было и ночи, чтобы ты ни приходила ко мне во сне. Я чуть с ума не сошел. И твои фотографии его почти не отражают.
Он воображает, что, не дождавшись меня в срок, о котором мы условились в юности, женившись на моей троюродной сестре (не он ли уверял, что истинность для него ничего не значит?), он имеет право появиться вот так вот, из шкафа? Ты мне нужна, и баста?
Десятки противоречивых эмоций – от страха за него до возмущения, что он и сам верит в галиматью, которую несет, – нахлынули одновременно. Я уцепилась за разговор с папой, как за якорь среди всей ненормальности.
– Ну раз ты ручаешься, что с обетом проблем не возникнет, то последую совету отца и рассмотрю кандидатуру не оборотня. Полагаю, кланам будет полезен сильный маг с хорошими данными, который представит наши интересы за пределами княжеств. А то вы только и талдычите о том, как в мире неспокойно.
– То есть ты мне отказываешь? Я убью любого, кто осмелится подойти к тебе. Заставлю собирать кишки с пола и засовывать их в рот. Ты забыла наши обычаи? Если я проиграю этот бой, то позабочусь о том, чтобы моя лапа не ступала по землям Трех Лун, а имя…
– Зачем ты вернулся? Убирайся! Вон! Это мой дом, моя академия. Она, кстати, стоит на моей земле. Твоей там только махонький кусок. И ребенок не твой, а мой. Вы с Элоизой сделали все, чтобы природная необузданность в нем окрепла. Оставь меня, нас, в покое!
Дер Варр, кажется, позабыл о немощи, которой пугал меня только что. Он почти без размаха вогнал руку по локоть в стену. Потом схватил тяжелый, на века сколоченный стул, и швырнул его об пол, разломав, как спичку. Для этого ему пришлось наполовину обратиться. Человеческое тело меньше приспособлено для того, чтобы использовать его как таран.
Со мной творилось то же самое. Возможно, в еще более жестком варианте, так как ярость Полной Луны практически невозможно сдержать. Я схватила огромный тесак для разделки туш и вогнала его в столешницу. Перевернула стул и вколотила его спинкой в подоконник. Обе ножки торчали у меня в руках, как две биты.
Разумеется, я в курсе, что, когда ссорятся самец и самка из верхних кланов, то они, случается, разносят дом. Мама постоянно набрасывалась на отца, но тот блокировал ее, не снисходя до оборота. Мы же с Маркусом демонстративно крушили все подряд – таким образом, чтобы не задеть друг друга.
– Истинный ни при каких условиях, даже в алой агонии, не навредит своей паре. Это противоречит природе волков, – вспомнила цитату из «Основ семейной жизни и нравственности у оборотней». Когда-то я зачитала этот учебник до дыр – когда не сомневалась, что мы курфюрстом и есть те единственные.
Повезло, что в доме никого, а стрекозел надежно укрыт. Стоп, почему задерживаются дети?
Обращаться наполовину умели только взрослые и знатные волки. Выглядело это жутко: если полный оборот делал из человека волка, разве что чуть более крупного, чем волк обыкновенный, то частичный превращал в монстра. Двуногого, покрытого шерстью от пяток до макушки, со звериной пастью и когтями вместо ногтей.
Такая махина обычно превышала два метро, и мы заранее готовили студентов к тому, что они могут встретить нечто подобное в одном из переходов академии. Нам с Верноном удалось привлечь в наставники нескольких волков из первых семей. Каюсь, я и сама перекидывалась так несколько раз – вспоминать не хочется.
И вот два косматых чудовища, озираясь, вышли в холл. Ни я, ни Маркус не представляли, что делать дальше – после приступа ярости вернуться в человеческий облик не так и просто. Эмоции у обоих еще клокотали, но понимание, что сейчас сюда явятся детеныши, которые могут пострадать от летающих по комнатам комодов, отрезвляло.
Я знала только один способ, как перейти в человека – хорошая пробежка. Но при дер Варре это все равно что приглашение на охоту. За мной. Он кинется меня преследовать: мое искаженное оборотом тело для него – сосредоточие желаний, призыв, которому невозможно сопротивляться.
В таком виде мы не могли контролировать химически состав пота и других выделений, поэтому читали друг друга, как открытую книгу. И нейтрализатор на нем испарился. В общем, маски сброшены.
Наброситься на меня у подножия лестницы ему мешало только скорое появление Стефана, ну и немножко, присутствие других детей. Почему-то группа застряла недалеко у ворот и не торопилась войти в дом.
– Дарриа, я готов продолжать светскую беседу, хотя не вижу в ней необходимости.
Еще бы. На него вообще лучше не смотреть. Брюки лопнули, он сбросил их прямо у стола. На плечах треснули рукава рубашки, и она болтается в районе верхних ребер, полностью разойдясь на груди. У него плечи в ширину больше метра. Об одежде можно забыть.
Я понимала, что и сама выгляжу не менее экстравагантно, но все равно не догадывалась насколько, пока не бросила взгляд в зеркало. Морда у меня не так выдавалась вперед, как у Маркуса, надбровные дуги умереннее. Однако более благообразная физиономия меркла на фоне остального беспорядка: темно-синее шерстяное платье с высоким белоснежным стоячим воротничком едва-едва угадывалось в тех тряпках, что на мне висели.
Как и у Маркуса, имелись два рукава, широкая плиссированная юбка сбилась вокруг бедер – и тоже порвана в нескольких местах. Выше талии одежда куда-то испарилась. Наверное, я сорвала с груди то, что меня стесняло.
А ведь новую преподавательскую форму я утвердила этим летом; ее едва успели пошить к сезону. Причем комплекты достались не всем нашим дамам. В груди поднимался то ли вой, то ли скулеж. Я поглядывала в окно, готовая выскочить и дать деру, но Маркус стоял таким образом, что перегораживал мне и эти пути отступления.
– Не убегай. Иначе оба пожалеете. Единственный шанс отмотать все назад – запереться в своей комнате и через несколько мучительных часов прийти в себя уже в женском теле. – Внутренний голос всегда давал советы строго по существу. Хорошо, что за эту часть сознания отвечала Ущербная Луна.
Маркус же не переставал меня провоцировать и словно наслаждался этим идиотским моментом.
– Твой отец прав, – прорычал он, потому что других звуков его пасть не издавала. – Я все время давал тебе возможность выбора и вел себя, как идиот. Ждал, чтобы ты пришла сама.
– Я твоя госпожа, – помимо воли я опять заводилась. – Что ты несешь? Не напрямую, но ты обязан мне подчиняться. Два Дома, это больше, чем один, волк.
– Конечно, я подчинюсь, но сначала искусаю. Я верховный альфа всех объединенных земель, и забираю себе ту, кого избрал себе в спутницы. В честь чего я изменил правила ради тебя?
– Да все потому, что ты сам не знал, кого же тебе хотеть. И в спутницы ты выбрал мою родственницу.
Теперь дер Варр рычал не потому, что не мог иначе. Получалось грозно. И порыв бежать по-прежнему пульсировал во мне, отдаваясь нытьем по всему телу. Стоять, Дарриа, ты сознательное существо, а не тварь лесная.
– Я много раз задавался вопросом, почему те, кто собрался извести первородных, не трогали тебя. Ведь это же очевидно – последняя из двух великих ветвей. Устранить тебя, и у обеих Лун еще останутся оборотницы, но кровь их будет слабее. Это отбросило бы нас на века назад.
– И что же, дер Варр, ты знаешь ответ? – я поднялась на несколько ступеней и рычала на него перегнувшись через перила. Больше всего на свете мне хотелось прыгнуть на него сверху и вцепиться в незащищенные уши. Нет, вру, не больше.
– Потому что живая, ты Дарриа, куда более надежный их пособник. Ты сделаешь все сама, доведешь дома до угасания.
Нет, терпеть это выше моих сил. Я подобрала ноги, оттолкнулась руками-лапами и взлетела высоко, с расчетом оказаться у него за спиной. Оттуда у меня больше шансов нанести удар. Но скорее всего я просто вцеплюсь ему в загривок, не причинив вреда. Его боль – хуже чем моя боль.
Тогда какого черта мы мучаем друг друга? Глас разума потерялся в череде прочих событий, потому что как раз в этот момент Ирма открыла дверь, чтобы выпустить в дом детей и Вернона.
Стефан, Томас, Николетта и Адриана, Ральф, Петр, Габриэль, Богдан – все разом они уставились на умопомрачительную картину. Их проректор по учебной работе в виде двухметрового исполина, зато в остатках форменного платья, покусывала за шею проректора по воспитанию, который не возражал, и умудрялся, выпростав адовы лапы, прижимать меня к своей спине.
Дети-оборотни, слава богам, от такого в обморок не падают, всего лишь начинают заинтересованно принюхиваться. А вот Вернону поплохело и он, было, оперся об Ирму.
– Осторожнее, господин Сноу, лучше ко мне не прикасаться. На оборотней полуоборот сородичей действует, как на людей целый вечер, проведенный в стриптиз-баре.
Вернон тихо вскрикнул и убрал руки, а я подумала, что, неужели стрекозел прав, и наша нетипичная дочь Новой Луны крутила и с ректором.
– Я попросил Ирму дождаться меня, я как раз перемещался, решил угостить класс, день был тяжелый. Для всех, кхм. Я пришел к тебе, Дариана, но я зайду потом. Точнее, ты сама поднимись ко мне завтра. Сегодня все чересчур взволнованы. Кушайте мороженое. Спокойно ночи, дер Варр. Мое почтение, дамы. Ученики.
Даже эта речь показалась ректору чересчур длинной, потому что ее заключительную часть он произнес, выйдя за порог. Шляпу он приподнял, уже стоя к нам задом.
Конечно, это вопиющее нарушение этикета, но поговорить с ним утром надо будет не об этом, а о том, что нельзя так пренебрегать собственной безопасностью и поворачиваться спиной к волкам, которые пребывают на взводе. Впрочем, сейчас Вернон собравшихся волновал меньше всего.
Стефан глядел на нас с отцом во все глаза. Потом он заголосил и понесся наверх.
– Ирма, прошу тебя, я твоя должница, – прохрипела я. – Переночуй с ними.
– Конечно, дорогая, сочтемся, – легко махнула белокурой головкой наша чаровница. Но она даже не улыбалась. Подруга понимала, что все серьезно. Неверный рык, и любой из двух зверей сорвется, а вокруг дети, большинство из которых ни разу не оборачивались.
Томас робко двинулся в нашу сторону, держа в руках два рожка с мороженым.
– Один для вас, госпожа Дариана. Другой для ректора, но он ушел.
Он у нас смелый и безголовый одновременно. Ирма застонала, но задерживать его было уже поздно. Мальчишка, секунду помедлив, протянул мороженое сначала Маркусу. Он инстинктивно выбрал главного в паре, не отдавая себе отчет, насколько это оскорбительно для меня.
Я взвилась и без всякого предупреждающего рыка замахнулась на засранца, чтобы свернуть ему шею, раз осмелился оскорбить Полную Луну. Ирма моментально завизжала, зная, что в звериной ипостаси мы не выносим высоких резких звуков. Но ударить мне нужно было, минуя Маркуса, чей торс заслонял половину комнаты.
Оборотень размахнулся и двинул локтем мне в живот так, что я пролетела через холл и впечаталась в стеллаж с пыльными книгами, убранными сюда, потому что их никто не читает.
– Дарриа, иначе ты бы жалела всю жизнь. Иди ко мне.
Я поднялась на ноги, смахнула с головы томик Байрона. Слова кончились. Никогда больше они не увидят меня, теперь одна дорога – в лес. Богдан предусмотрительно распахнул дверь. Все остальные расступились.
Я выскочила наружу, вдохнула полной грудью стремительно отдающий тепло воздух. Сумерки вступили в свои права. Надтреснуто горланили цикады, но мое ухо различало куда более тихую возню, которая шла под каждым кустом, под каждой корягой. С наслаждением опустилась на все четыре лапы, теряя связь с уважаемым педагогом.
Я летела в ночи. Я больше не принцесса убогих двуногих – королева леса, и ни чуть не меньше. Сзади что-то большое стукнулось о землю. Раздался долгий ликующий вой. Альфа из Серого леса, предводитель волков Белых Гор обещал мне, что эта ночь будет долгой.
Погоня началась.
Глава 5. Приворот полный
Маркус и Дариана
Ровно так же волчица убегала от него сто шестьдесят лет назад, после грандиозного праздника, который Рудольф устроил в честь дня рождения дочери. Двухсотлетие считалось у оборотней важной датой. Сколько глупых ритуалов соблюдали они будучи людьми… Лес другой, времена другие, но оба волка внешне изменились мало.
Волчица стала чуть крупнее; если тогда она была почти белой, то сейчас верхняя часть туловища посерела. Глаза остались прежними – ярко-голубыми. Огромная редкость для чистокровной особи. Волк же окончательно заматерел. И в молодости он имел преобладающую темно-серую расцветку, а сейчас светлые проплешины остались разве что на морде и на животе.
Он отличался исполинскими размерами и превосходил свою самку почти в полтора раза. Тем не менее, бежал тяжелее. Недуг, который терзал его тело, при всплеске эмоций почти не ощущался, а вот при длительной нагрузке давал о себе знать.
Важно, что Маркус, в отличие от Дарианы, преимущественно сохранял сознание и при полном обороте, в то время как оборотницу сейчас вели только инстинкты. Она гнала, сколько позволяли ноги, и в первые минуты казалось, что легко оторвется от преследователя. Однако первый рывок позади, и оба вышли на средний темп.
Да, Маркус не имел возможности ускориться, но он несся вперед с неотвратимостью и упорством, которые когда-то вывели его предков, ничем не примечательную стаю серых, в лидеры, утвердив и далее первородство в их лунном Доме.
Дариана же бежала, ощущая легкость во всем теле и радость от того, что больше не нужно сдерживать порывы. Очень четко она понимала, что проживает этот забег второй раз: в первый она поддалась слабости и позволила волку догнать себя. От этого случилось много боли, которая пришла вслед за взрывным физическим удовольствием.
Тогда луна светила ярко, и находилась в фазе ее Дома. Небо то приближалось, то отдалялось, целина под ногами ходила ходуном. Они кувыркались на поляне, нанося притворные укусы и иногда чувствительно прихватывая один другого. Ран не оставалось, потому что в зверином обличии такие пустяковые царапины заживали почти мгновенно.
Забыть и бежать! Все эти годы она не боролась с болью утраты, позволяла ей раствориться с течением времени. Работа, ученики, академия – все это вытравливали из нее ту юную волчицу с ее первым огромным горем. Но в зверином теле прежние раны ощущались почему-то сильнее. Как будто и не было лет и зим, проведенных порознь. Она снова и снова переживала то потрясение. Видела, как рвутся между ними нити и он уходит.
Больше она не позволит ему победить. Еще десять минут, и он отстанет. По его дыханию слышно, что выносливость трещит по швам. В то же время лес изменился: все больше пригорков, овражков, а пересеченную местность преодолевать сложнее. Здесь преимущество у того, чья форма лучше, а волк, однозначно, находился не на пике своих возможностей.
Маркус чувствовал себя скверно. Дыхание нарушено, красные пятна перед глазами, он полагался только на ноги, которые, словно отделившись от остального тела, продолжали делать свою работу, не сбавляя скорости. Необходимо сосредоточиться.
Навыки бойца заключались не столько в силе удара, сколько в умении видеть себя и противника в пространстве. Нельзя наступить не на ту ветку или позволить лапе соскочить в яму. Он напрягал зрение, чтобы среди пляшущих точек видеть впереди каждое препятствие, а вблизи – любую неровность, прежде чем задние лапы оттолкнутся, перенося передние.
Дариана заметила, что начался подъем и возликовала. По всем признакам у нее открылось второе дыхание: бег достиг той стадии, когда все системы слаженно толкают кровь и окончательно приноравливаются к амплитуде движений. У волка нет шансов. Она задрала морду, чтобы проверить, где находится луна. Скоро лес огласится победной песней.
В этот момент передние лапы коснулись части подлеска, поредевшей в этой части леса по мере того, как кончались деревья, – но все еще плотного и предательски скрывавшего корень старой сосны. Он вылез из земли, словно ведьмина клюка, хотя скрывался до последнего. Правая лапа уверенно встала на землю, при следующем прыжке ее дернуло назад – корень сыграл роль капкана, который клацнул челюстями, цапнул свою жертву и отпустил.
Но это Дариане не помогло, она перекувырнулась на скорости. Один раз, второй. И когда снова поднялась на ноги, разогнаться уже не успела. Маркус бросил силы на финальное ускорение в этом забеге. Сам от себя не ожидал, что сумеет. Не издавая ни звука, он настиг ее и в прыжке опрокинул обратно в траву.
Деревья сомкнулись над ними, как в последний раз. Волк зажал челюсти на шее самки, не давая сопротивляться и обездвиживая тяжестью своего тела. Дариана не готова была уступать. Волчица для самозащиты больше не годилась, и она обернулась в получеловека-полуволка, готовая к драке. Однако Маркус не дал себя сбросить: его оборот прошел так же легко и быстро.
Они расцепились на полсекунды, чтобы снова кинуться друг на друга с истошным воем. Дариана знала, что проиграла. Не потому что он и в этой ипостаси был, безусловно, сильнее, а потому что монстры не умели сдерживаться – пересиливать свои желания, как люди, или концентрироваться ровно на одном из инстинктов, как волки.
Рычание сменилось стоном, она повисла у него в руках, покусывая за плечо, – скорее приглашающе, чем возмущенно. Луна сделала зигзаг, и рухнула за лесом.
– Моя, – прошептал зверь почти человечьим голосом. – Полная Луна сменилась Новой, небо в свидетелях: ты моя.
