Текст книги "Сложные оборотни госпожи Дарианы (СИ)"
Автор книги: Наталья Варварова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Маркус стоял рядом со мной так, как он делал это всегда – прикрывая от возможной опасности. Сейчас, по его ощущениям, я была напугана, а старейшины давили, и, значит, представляли для меня эту самую опасность. Как же вышло, что имея настолько высокую способность слышать друг друга, мы получили то, что получили?
Конечно, я задавала себе этот вопрос постоянно. А с тех пор, как дер Варр появился в академии – примерно каждый час с перерывом на сон. Слухи о том, как паршиво они жили с Элоизой, доносились и до нашей семьи, хотя папа всегда избегал обсуждать со мной эту тему. Как могла истинная изводить такого волка? А как он осмеливался наставлять рога той, которую Луна послала ему, чтобы разделить бремя земной жизни?
Старейшины шелестели между собой, как дубы на закате. Я украдкой рассматривала Маркуса, хотя этой ночью уже делала это, пока он спал. Сложно спорить с тем, что он лучший представитель всех трех Лун в нашем поколении. Когда-то его мать приехала в столицу из настоящей задницы, окраинных земель, жители которых считались отшельниками. Но ее способности интуита заставили верхние кланы отправить на брачный поединок первых сыновей.
Не участвовал только мой отец, уже обрученный с Безумной Элизабет, моей матерью. Впоследствии я не услышала от него ни одного непочтительного слова в адрес молодой госпожи Новой Луны. Сплошное нескрываемое восхищение. Не буду шокирована, если бы оказалось, что он не раз и не два сожалел о своем династическом браке во спасение полнолунного семейства и в конечном итоге всех нас.
Как следствие все бои выиграл альфа из семейства дер Варр, не менее разумный, чем последний из Вольфдерлайнов, однако прямолинейный и куда более искрений. Проведя не один час с мамой Маркуса, я столько раз убеждалась, что она ни на минуту не пожалела о том, что сказала «да» окровавленному и едва стоявшему на ногах оборотню. А ведь достаточно было одного ее толчка, и он бы упал, потому что положил к ее ногам все силы.
Обруч истинности не почтил их запястья своим присутствием, однако дер Варр относился к супруге, как к высшему существу, которое ради него сошло с небес на землю. Она родила ему троих сыновей и при жизни стала богиней своего клана. После ее смерти муж ушел за ней менее чем через год. Маркус и его брат Ярист превзошли своего отца в силе, а самый младший, самый поздний, пошел в мать и сейчас учился в одном из университетов Большого континента, изумляя магов тем, какими эрудированными и способными к излитию чистой энергии могут быть сыновья Луны.
Я размышляла о корнях Маркуса не просто так. В былые времена истинность не проверяли расчетами, а появление обруча-браслета считалось сопутствующим, но не единственным ее проявлением. Кланы выбирали истинных, складывая, грубо говоря, два плюс два. Если Маркус – лучший из наследников первых семейств, то ему в жены годилась только первая из первых, то есть я. А какие еще варианты, если могущество Полного Дома во мне сочеталось с золотой серединой, которую в полной мере явил миру мой отец.
С момента моего рождения обе семьи были убеждены, что я и Маркус составим ту самую пару. Когда я встретила его впервые, я не могла наглядеться. Я и сейчас уверена, что более совершенного волка не существует – рассудительный, выносливый, сокрушительный. Элоиза, как и я, потеряла голову на том же балу. Но если бы ни печать истинности, она бы никогда не встала между ним и мной.
Не знаю, сколько мы простояли вот так. Старейшины что-то говорили, потому что их губы шевелились, обнажая беззубые рты. Маркус рассеянно провел пальцами по плечу, и я включилась обратно. Как же ненавистен весь этот фарс; они как раз обсуждают не кого-нибудь, а меня. Разглагольствовал старик с всклокоченными волосами и непомерно тощей шеей. Кажется, великий воин в далеком-далеком прошлом.
– … Совет не давал. Где это видано, чтобы главы рода оставили свои владения и кучковались здесь, в этой сомнительной академии, рука об руку с плебеями. Но когда мы услышали, что ты, девочка, вняла голосу разума и сняла обет, то поняли, что ошиблись. Старшие мужчины все-таки помогли выкинуть эту дурь из головы. Пускай и сейчас побудут рядом, пока ты не объявишь, кого выбрала будущим мужем. Маркграф показывал мне список. Там как минимум два десятка имен, надо все взвесить. Рудольф и Маркус не должны в это время отходить от тебя далеко.
Я почувствовала, как Маркус подавил рычание. Больно сознавать, что ему так же неприятно происходящее, и мы оба вынуждены терпеть. Интересно, догадывается ли кто-нибудь из них, как именно фон дер Варр помогал мне справляться с обетом… Вряд ли. Они полагают, что он мне безразличен, раз я когда-то поддержала его свадьбу со своей сестрой.
С другой стороны, даже отлично, что мой скорый брак затмил для них и проблему с вампирами, и пропажу кристалла. Однако на то, что отец взял и присвоил себе Аделаиду де Стайн, по всей видимости, не считаясь ни с ее мнением, ни с теми, кто за ней стоял, невозможно было закрыть глаза. Шамкающий Петрус известил нас, что мой папенька на старости лет все-таки должен ответить за все свои, как он выразился, бесчинства:
– Не для ушей юной дамы, Рудольф все же перешел черту. Сколько лет мы игнорировали его интрижки с полукровками и человеческими женщинами, а тут… это просто отвратительно. Пометить в качестве своей самки древнейшего вурдалака, это надо не только нюх потерять, но и разума на почве невоздержанности лишиться. Она же одной ногой в могиле! Это все равно что пойти на кладбище и…
– Петрус, я бы попросил вас, – молниеносно вмешался Маркус. – Выбор маркграфа, мягко говоря, странен. Но давайте не забывать, что за ним осталось право крови, он никогда к нему не прибегал. Когда наваждение пройдет и он разъяснит нам статус графини…
Мне захотелось заорать на него при всех. Как он смеет думать, что отец увлекся этой… этой.. за два дня, да так что воспользовался правом феодала этих земель? Еще одно древнее то ли преимущество, то ли проклятие оборотней – лорд имел возможность единожды за свое правление насильно потребовать женщину, которую возжелал больше чести. Это никак не оправдывало его, однако оказать сопротивление избранница не могла.
– Не наваждение, а вожделение, – вскричал Петрус, и как у него связки не сорвало, – Про какой статус ты болтаешь? Очевидно же, что он заездит графиню. Будет суд и смертная казнь.
Он посмотрел на меня и, видимо, прочитал что-то на моем лице.
– Извини, малышка. Я погорячился. Вампира не так легко извести. Начнется война, а Рудольфа мы тоже женим. Если он до сих пор не в состоянии совладать с тем, что у него между ног, то почему у Ущербной Луны только одна наследница? Сколько раз мы выслушали про то, что Элизабет его высушила. Ну, что за чушь. Всю жизнь шлялся по бабам, а сейчас и вовсе не различает, кому…
– Стоп, еще раз повторюсь, давайте дальнейшие дебаты перенесем до того момента, когда сам Вольфдерлайн выйдет и объявит, что это было. Сейчас попасть к ним невозможно. Приставленные к покоям смотрители утверждают, что Аделаида жива и вроде как не жалуется. Вдруг это она его как-то сумела, а? Я не сталкивался с вампирами такой силы. Нет смысла делать выводы в отсутствие фактов.
– Молодец, дер Варр. Хорошо, что мы не ошиблись в тебе и не отправили учиться на континент, как твоего младшего брата. То ведь перед свадьбой ходил такой потерянный, два раза порывался отречься, уйти из общины. Эх, молодость, молодость. Но и к тебе у нас тоже разговор. Есть все основания признать твой брак с Элоизой недействительным и отказать ее мальчонке в наследовании. Это ведь не твой сын. Незадолго до смерти она потребовала развода и свидетельствовала, что ребенок не от тебя.
Маркус окаменел. На какое-то мгновение мне показалось, что мы во сне. Эти страшные слова не могли прозвучать вот так, между делом. Да он здесь все разнесет, ни одного деда в живых не оставит. Надо немедленно привести его в чувство. Я уткнулась носом ему в плечо, пользуясь тем, что на мои прикосновения он реагировал даже сейчас.
– Мы дали тебе эти несколько лет, чтобы пережить трагедию. Были опасения, что не сдюжишь и вслед за семейством уйдешь. А теперь подумай, как неплохо все складывается. Малец у нее получился больной на голову, какой из него наследник, а тут еще и нагулянный. Ты молодой, здоровый – не как волк, как бык. Женишься, настрогаешь еще пяток.
Альфа взревел так, что его было слышно за пределами академии. Каким-то чудом я удержала его на месте, не позволила добраться ни до одного из членов совета.
– Это моя кровь, моя. Моя семья. Хоть одна гнида посмеет пойти против моего сына, убью, – ревел Маркус.
У меня оставался только один способ привести в норму и его, и этих обезумевших стариков, которые не подозревали, с какой скоростью к ним приближается могила. Я протянула руку – нет, не за энергетическим шаром. За тем, что принадлежало только мне и позволит спасти любимого. Опять-таки раскола между кланами мы точно не потянем. Если мой оборотень загрызет хотя бы одного аксакала, произойдет непоправимое.
Не понимаю, где Маркус брал силы, чтобы столько лет противостоять этому ядовитому клубку из традиций и ненависти, который тащил мою общину назад. И как я отказывалась замечать, что ему тяжело соответствовать своей роли знаменосца? Они с отцом часто ворчали, что я укрываюсь за стенами академии. И сейчас я готова была признать, что отчасти это похоже на правду.
Проще в окружении молодых и дерзновенных смотреть вперед. Обсуждать с ними последние философские течения, роль и место народов в экосистеме Белых Гор, торговаться с Верноном, чтобы на школьной форме портной усилил локти – ради того, чтобы студенты могли отрабатывать более сложные заклинания, не вставая со своего места за партой.
Скорее всего аффликция у альфы началась еще до гибели семьи. Проведя рядом с ним даже такое короткое время, я видела, что он не притворялся ни в прошлом, ни сейчас. Он так и остался тем самым Маркусом, который готов был целовать землю, если на нее ступала моя нога. Но он взвалил на себя непосильное бремя – создать правильную семью на основе печати, воспитать наследников сразу для двух домов и продолжать давить противников объединенных стай одной лапой. Яд подтачивал его изнутри год за годом. Старейшины были довольны, видимость процветания соблюдалась. Отец ворчал и сушил сухари. Он ни на грош не ценил то, что мы с Маркусом создавали все эти годы. Иногда он соглашался со мной, что образование и новые возможности для обездоленных детей – это важно. Но в глубине души мы оба знали, что, как и все альфы, мой просвещенный папаша признавал только язык силы. А любви – только когда это касалось его единственной дочери.
У меня шевельнулось подозрение, что именно благодаря детям Маркуса и Элоизы от меня нехотя, но отстали, признав мое право на отказ от замужества и на то, чтобы заняться преподаванием. Неужели мы зря бились и преодолевали. Как там звучит любимая присказка Дома Ущербной Луны? Твоя судьба тебя найдет.
Сейчас за нашими с дер Варром спинами на глазах у обомлевших стариков поднималась та самая Луна. Ей они призваны были служить. Увидеть ее несколько раз во время охоты или во время гона, а если повезет, то и в своей последней битве, – это надежда, которой живет каждый оборотень. Не просто полная, а кровавая. Мне не нужно поворачивать голову, чтобы убедиться в том, что все двенадцать пар глаз устремлены на кристалл моего Дома. Сейчас принявший цвет рубина. Да, тот самый, который пропал.
И Маркус тоже все понял. Он по отблескам в их глазах определил, что они разглядывают камень Серых. Он с первого дня, когда мне удалось поднять кристалл перед толпой, истолковал все верно. Я никогда не забуду тот праздник. Отец собрал весь цвет кланов в честь моих ста шестидесяти лет, первой круглой даты. Тогда я была девчонкой, которая верила в сказки – судя по тому, что поступки окружающих продолжают вводить меня в ступор, я не очень изменилась.
Конечно, любая хозяйка Полной Луны имела возможность демонстрировать кристалл остальным: открывать шкатулку, позволять ему взлетать вверх, а потом возвращать обратно. Но манипулировать камнем по своему усмотрению, менять его цвет – этот дар считался утраченным.
– Девочка, зачем ты притащила сюда камень? Не время и не место демонстрировать сокровище нашего народа, – начал было старец с седой бородой почти до пояса, который сидел ближе к левому краю, на расстоянии вытянутой руки от Маркуса.
Я отмечала про себя такие детали, потому что по-прежнему не была уверена, что удержу альфу от того, чтобы он устроил здесь бойню. Однако мое присутствие, наползающая власть камня не могли не оказывать на него воздействия. Я стала дышать так, как учили меня они с отцом – жесткий контроль дыхания, медленный счет сначала до трех, а потом и до десяти. При этом не убирала руку с плеча мужчины. Пускай вдыхает вместе со мной: кто как ни Маркус умеет считывать мои эмоции.
Если я когда-то научилась сдерживать свое бешенство, то дер Варру достаточно легкого толчка в нужную сторону, чтобы взять себя в руки. Даже после такого серьезного оскорбления.
– Валериан, ты слепой осел, не различаешь оттенки. Камень красный в кровь. Дариана, ты в курсе, что это непозволительно? Такой цвет нашей Луны символизирует войну, мор, гибель правящей династии. Убери его немедленно в кокон и перестань нервничать! – Петрус по-прежнему считал, что у него было право мне приказывать.
С каждым сказанным сегодня словом этот хрыч бесил меня все больше. Он наговорил достаточно, чтобы первым отправиться на алтарь.
Мы верим, что кровавая луна – это лучшее, что может произойти с небесным светилом. Ее выход знаменует безграничную свободу, момент, когда жизнь и смерть перестают иметь над оборотнем власть. В то же время, Петрус прав, если равновесие в этом танце удержать не удалось, кровавый диск оборачивается расправой, соответствуя своему цвету.
Камень Серых имеет к культу Луны самое непосредственное отношение: он представляет ее на земле и помогает оборотням, ее детям, не потерять себя. Наше светило всегда с нами. Его длинное название дети начинают учить вместе с алфавитом – камень Истинной свободы и предназначения. Я никогда не задавалась вопросом, почему он принадлежит одному лишь полнолунному Дому, точнее, его хозяйке.
При родах этот камень всегда стоял у нее в ногах. И новорожденный оборотень прямо из черва матери попадал под его мягкое успокаивающее свечение. Так было и со мной, и с моей матерью, и с моей бабкой, а также ее сестрой и братом – со всеми потомками правящей семьи. Сопротивляться его давлению не умел ни один волк, да и какой в этом смысл. То же самое что перегрызть глотку себе самому.
– Что она говорит? Губы вроде шевелятся, мой слуховой аппарат меня подводит?
– Эй, там, что происходит? Я вообще ничего не вижу. Чертов щенок Джилинхолл не нашел мои очки и отправил прямо так.
В какой-то момент я перестала злиться на это реликтовое собрание. А когда вспомнила, что «щенок» – один из верхних чинов нашей армии, и вообще на сто лет старше моего отца, то чуть не прыснула. Тем не менее, я вызвала камень не просто так. И кое-кому все-таки придется зарубить на потерявших нюх носах, что правила изменились.
– Господа, если вы не готовы оросить своей кровью кристалл, – чего, кстати, давно не случалось, но это неважно, потому что истинная свобода не нуждается в ритуалах, – то рекомендую разойтись и больше не собираться вместе. С сегодняшнего дня я распускаю совет. Негоже некогда уважаемым гражданам вмешиваться в то, что выходит за рамки их компетенций. Дела первых семей вас не касаются. Кто вы такие, чтобы обсуждать наследника Новой Луны, в котором течет и моя кровь? Возвращайтесь к вашим креслам у каминов, к добрым и излишне заботливым родственникам.
Камень перестал наливаться гневом. Скорее всего сейчас он уже нежно-розовый – я по-прежнему не собиралась оглядываться. Маркус полностью успокоился, и теперь переживал больше за меня. Я же давно не ощущала такой уверенности.
– Это что, это девочка Вольфдерлайна? Она не отличалась устойчивой конституцией. Родилась слабенькая. Наверное, крышу снесло, от переживаний. А я его предупреждал… – мне даже лень рассматривать, кто это бормотал. Похожие мысли высказывали сразу несколько стариков в разных частях полукруга.
Но Петрус оказался крепче, чем я думала. Возможно, я не права и этот беззубый волк еще способен быть полезным общине. Он ответил мне прямо и довольно громко.
– Дариана, каждый из нас чтит твой титул, твое место. Давно у Полной Луны не появлялось настолько разумной хозяйки. Однако принятие решений не входит в круг обязанностей госпожи Дома. Ты достояние общины, такая же святыня, как и кристалл. Даже если Рудольф не в себе, мы позаботимся. Найдем мужа, поможем воспитать наследников.
Всякий раз при упоминании моего гипотетического супруга Маркус вздрагивал, и мне это нравилось. А деды, да что с них взять, не устраивать же демонстративную казнь. Да, это наиболее простой способ, чтобы вернуть их к действительности, но чем тогда мои методы отличаются от остальных наших варварских обычаев, которые я презираю.
– Перестань засовывать голову в песок, Петрус, и взгляни на камень. Можно жить своими представлениями о мире, тем, что написано в книгах, традициями поколений. Но неужели твои глаза даны тебе зря. Мои слова записаны в камне. Боюсь, что возразить тебе нечего.
Я набрала побольше воздуха в легкие и постаралась, чтобы меня услышали все. Даже те, кто не взял с собой слуховые устройства.
– Старейшины, я не хочу вашей смерти. Я озвучила приказ, кристалл его подтвердил. За неповиновением последует кара. Но, честно, я не верю, что кто-нибудь из вас способен ему сопротивляться.
Камень позади заискрил, подтверждая, что у аксакалов не так много времени и ретироваться следует срочно. Маркус поторопился и тут же открыл три портала прямо за их стульями. Четыре оборотня по очереди на один портал – при желании они могли успеть за две минуты.
– Вы слышали, что сказала королева… Дариана, – альфа произнес, словно смакуя слова на слух.
Старики поднялись не прощаясь. Тем из них, кто передвигался в специальных креслах, помогали те, кто еще ходил и сохранил более менее сильные руки. Последние отбыли через минуту и тридцать секунд. Вот это скорость.
Согласно легендам, хозяйки моего дома умели управлять кристаллом и когда-то держали на поводке всю стаю. Но упадок не пощадил нас. Полнолунный Дом ослабел так давно, что отец не смог найти достоверных упоминаний, когда госпожа последний раз поднимала камень по своей воле.
– Спасибо, моя королева.
А вот в поцелуе Маркуса отсутствовал и намек на уважение. Значительная доля признательности – и страсть, которая буквально плавила мой разум. Ни я, ни он какое-то время не отрывались друг от друга. Я вцепилась в его плечи, чтобы удержаться на ногах и не потерять связь с реальностью. Наконец он оставил мой рот в покое.
– Я только одного не пойму. Как ты транслировала им приказ, если камень при этом не находился в аудитории?
Вместо того чтобы ответить, я боролась с собой. Последний раз он обнимал меня под прицелом кристалла в нашу первую встречу. Воспоминания нахлынули внезапно. День, который случился боле чем двести лет назад. Я открыла глаза восторженной девушкой, которая собиралась на свой праздник.
Глава 11.Первая любовь и первая церемония
Дариана, двести лет тому назад:От похорон Элизабет прошло пять лет – про себя я все еще не могла называть эту странную, вечно лохматую женщину своей матерью. В моих ранних воспоминаниях мама была теплой и нежной, с большими розовыми руками. Она все время находилась рядом, гораздо чаще, чем няньки. Но как потом рассказал отец, на меня совершили нападение – был замешан кто-то из слуг – и она потеряла равновесие, установившееся после моего рождения, и больше не приходила в норму.
Ее пришлось закрыть в верхних покоях. По ночам мы часто слышали ее вой. Несколько раз в месяц меня почти насильно водили туда. Папа всегда просил подходить к стеклу поближе, но я боялась. Она же прижималась к нему настолько плотно, что грозила расплющить себе нос. Ее рассредоточенный взгляд все-таки фокусировался на мне, и становилось еще хуже. Женщина словно о чем-то просила, а я не в силах была ей этого дать. Под мой рев меня отводили обратно, либо воспитательницы, либо папа. Она же так и оставалась стоять.
И сейчас, по мере того, как церемониальная карета приближалась к пограничному замку Вольфдерлайнов, я с ужасом думала, что лишилась матери, даже не осознав этого. Когда я вошла в подростковый возраст, она перестала возвращать себе человеческий вид. Единственным, кто свободно заходил на ее половину, остался ее супруг. И в полуобороте, и в личине волка она не пыталась бросить ему вызов.
Когда же мама заболевала, то к ней приезжала волчица-интуит, которую побаивался даже отец. Все верхние этажи погружались в тишину, обычная живость царила только во дворе, по-прежнему открытом для повозок с едой. Туда же каждое утро прибывали на работу слуги.
Перед тем, как взломать решетки и защиту и выброситься из чердачного окна, мама явилась мне во сне. Этот сон я вспоминать не любила, но, как ни странно, он примирил меня с судьбой больше, чем все старания отца, который безоговорочно поддерживал меня во всем и считал чуть ли не самым обездоленным ребенком на землях оборотней.
Камень Серых, несмотря на помешательство хозяйки Полной Луны, все эти годы держали рядом с ней. После похорон родственники по материнской линии со всеми церемониями упаковали его в чехол, но из ее комнат выносить не стали. Между верховными семействами заключили договоренность, что кристалл будет находиться рядом до тех пор, пока я не достигну возраста минимальной зрелости и не вступлю во владение. Кузина матери пробовала было скандалить, но отец быстро выдворил ее из нашего дома, из-за чего ее дочь Элоиза не писала мне полгода. Но потом оттаяла.
На празднике у фон Бахов мы с ней сговорились и устроили соревнование по метанию энергетических шаров. Победительницу не выявили, но во всем доме побились стекла. Седобородый глава семейства, хмуро глядя на нас, обозвал «дефективными» и «больными с рождения». При папе, конечно, такого говорить не следовало. Поединки между верховными семьями запрещены, да еще между близкими родственниками, поэтому на нервного волка, который оказался папиным племянником и мои двоюродным братом, через полчаса упала люстра.
В замке, к которому направлялась карета, меня ждал не только праздник в честь дня рождения, но и официальное представление в качестве хозяйке главного Дома, а главное – знакомство с кристаллом. С его помощью мама лечила какие-то мои детские болячки, но я, разумеется, этого не помнила. Я вообще не представляла, как он выглядит, и что надо делать, чтобы камень признал меня. Папа утверждал, что ничего. Мол, мне нужно просто откинуть крышку – дальше он воспарит, а мне нужно будет только помахать гостям.
Но в этот раз я мало доверяла отцу. За месяц до даты праздника шкатулку с кристаллом под покровом ночи отправили к границе. Папа вызвал свою личную боевую пятерку волков, что означало, что речь шла о жизни и смерти. Он приказал мне не открывать ставни, но даже сквозь двери и окна я слышала запахи посторонних оборотней. В замке появились еще несколько альф, и меня бил озноб от беспокойства и странного предвкушения.
Я чувствовала, что рядом кто-то очень сильный – и он, это не могло быть правдой, ищет меня, потому что повсюду сталкивается с моим запахом. Я девушка и не имею привычки метить территорию, однако я в собственном доме и здесь мои вещи. Ни разу я не ощущала себя настолько остро, как в эту ночь – словно увидела, точнее, обнюхала себя в первый раз. Пыталась отгадать, сумею ли я понравиться тому, кто пах соснами, металлом, кофейными зернами и чем-то еще еще, чему названия я не в силах была дать.
Так мой нос воспринимал Маркуса дер Варра, его желание, в котором он на тот момент еще не успел признаться самому себе. А я, сидя на кровати, сминая руками простынь, понимала, что один из волков, который забрел на нашу территорию, мой. Навсегда мой. Нарушив приказ отца, я отомкнула левую створку ставни и увидела внизу группу оборотней. Один из них выделялся и с этого ракурса, его макушка притягивала мой взгляд. Я встала так, чтобы разглядеть меня со двора было невозможно. Но он тут же поднял лицо, а полная луна, выглянувшая через тучи, тут же его осветила. Уверенный взгляд, благородный нос, ноздри которого трепетали.
Я бросилась обратно в кровать и больше в ту ночь не вылазила из постели. Повозки двигались прочь, через лес, а я вместе с луной продолжала следить за "моим" волком верхом на коне, который сопровождал их. Видения прекратились к утру, а на рассвете сон с мамой повторился. Она стояла у окна с распущенными волосами; они шевелились в свете луны и больше меня не пугали.
– Все будет хорошо, поверь мне. – сказала мама, на которой, как в детстве, обычный домашний халат с васильками. – Безумие настигло наш Дом, когда мы возгордились. Хозяйки почти утратили способность любить, но это временное поражение. Не любить невозможно. Я должна была умереть родами, а увидела твое сморщенное личико и передумала. Ты гораздо сильнее меня, ты встретишь предначертанного луной и спасешь его. Много раз спасешь. А он оградит тебя от безумия. Светить в ночи и защищать может только светлый и спокойный ум. Прости, что я справилась не до конца…
Я проспала до обеда и, спустившись к позднему завтраку, узнала, что две из моих учительниц получили расчет, а гувернантка исчезла. Это был излюбленный способ отца решать проблемы с изменщиками – он никогда не казнил их. Всего лишь увольнял, а дальше они умирали сами. Естественной смертью и быстро. Валерия Анна, нанятая, чтобы обучить меня основам поведения в обществе, мне не нравилась из-за своей неискренности и нервного тика, портившего в общем-то приятные черты. Если же папа выяснил, что она вредила мне или ему, то не найдут даже тела.
Вместе с гувернанткой пропали рукописные инструкции, которые хозяйки Полной Луны передавали друг другу, изредка дополняя. Они хранились в талмуде «Тысяча и одна мелочей для разумного управления замком» в верхнем ящике отцовского стола. Как гувернантка попала в отцовский кабинет, который он, даже работая там, запирал изнутри, папенька не объяснил ни тогда ни потом. Однако лишь Валерия Анна обладала необходимым запасом магии, чтобы хотя бы поднять книгу, снабженную несколькими уровнями защиты.
Поэтому перед, как мне тогда казалось, самым важным вечером в своей жизни я трусила. Отец уехал на границу несколькими днями ранее, чтобы успеть подготовиться к празднику. Моя карета уже катила по главной дороге в сопровождении конвоя, и через несколько минут я предстану перед тремя кланами. Детский возраст позади, и теперь требовалось доказать, что я достойная наследница Кёнингов и Вольфдерлайнов, но ведь я всего лишь – любимая дочь, наверное, самая охраняемая девочка в королевстве. Я не отличаюсь ни волчьей силой, ни способностями к магии, ни к интуиции. И науки я больше заучивала, чем схватывала на лету. Я не видела кристалла в глаза и без утерянных правил скорее всего окажусь бессильна обеспечить ему левитацию. А тот волк, который вызвался охранять его среди прочих, наверное он тоже появится на моей церемонии – и увидит, что нос обманул его. Я не представляю никакого интереса.
Я в панике выглянула в окно. Дорога обрывалась громадой Вардзурга, в его широко распахнутых воротах. Чтобы успокоиться, начала теребить мамино кольцо. Оно помогало всегда, не подвело и теперь. Карета остановилась, дверца распахнулась, и я увидела широко улыбающегося отца. Редко он позволял себе настолько явные эмоции. Причина только одна: он уверен, что я справлюсь.
От этой мысли в любой другой момент я бы тот час же успокоилась. Но вместо этого сердце произвело отчаянный кульбит и застряло в горле. Меня огрело знакомым ароматом, только теперь нас не разделяли этажи и перегородки. Отец помог мне спуститься вниз. Я же не могла отвести взгляд от трех молодых людей, стоявших чуть правее. В знак приветствия они склонили головы и скинули шляпы. Точнее, я не сводила глаз с одного из них.
– Госпожа, Дариана, – произнес он, старший из них, самый невероятный на свете. – Прошу прощения, что не дождался быть представленным. Но это невозможно, видеть вас и не приветствовать сразу. Меня зовут Маркус дер Варр, и я счастлив служить хозяйке Полной Луны. Это мои братья – Ярист и Даниэль.
Молодые люди заверили, что не менее счастливы, а я слегка ошалела, что в доме Новой Луны, в первой семье, воспитывался мальчик с таким необычным певучим именем. Он и выглядел не как все. Тоненький, как тростинка, светловолосый, в отличие от братьев-исполинов. Однако присутствие Маркуса мешало мне сконцентрироваться на чем-то более нескольких секунд. Я тщетно вспоминала приемы, при помощи которых можно сделать свой запах нейтральным.
Мне казалось, что все они, включая папу, слышат, как я повторяю, глядя на Маркуса: «Ты мне нравишься. Привлекательнее тебя никого нет». К сожалению, с носами у них все в порядке, а сдержанность у меня, как обычно, хромает. Но ни один из братьев не подавал и вида, что происходит что-то странное.
– Вечно ты торопишься, Маркус, – отец хлопнул дер Варра по плечу. – Девочку признают хозяйкой через час-два. Но я не возражаю. Посторонитесь парни. Что вы встали, как на смотринах. Пропустите родителей.
Ярист дернул застывшего Маркуса за рукав, и тот нехотя отступил в сторону.
