Текст книги "Сборник (СИ)"
Автор книги: Наталья Колесова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
– Не могу.
– Почему?
– Это долго объяснять.
Он сложил на груди руки.
– Мне, похоже, торопиться некуда.
– Зато мне – есть куда.
Только тут он обратил внимание, что она не в своем обычном костюме интеллигентной библиотекарши: легкая летняя юбка с запахом, красная блузка. Тонкая золотая цепочка, посверкивая, убегала в слишком откровенный, на его взгляд, вырез.
– Куда это вы так вырядились?
Теперь она скрестила на груди руки. Отчеканила:
– Это не ваше дело! Вообще-то, сегодня воскресенье!
– Идете в церковь? – не поверил он.
Гасси фыркнула. Мысль о том, что какая-либо из ведьм… невесть какого поколения семьи Хилл не с того не с сего появится вдруг на воскресной службе, была абсурдной не только для нее самой, но и для любого жителя города.
– Вот еще! У меня есть и более интересные занятия!
Свидание. Вот что. У нее свидание. Вот, куда она так расфуфырилась. Стивен наскоро прикинул знакомых мужчин городка: кто из них тянет на приятеля мисс Хилл. А, может, кто-то приезжий? Или вообще с соседнего города, и потому они видятся только по воскресеньям…
– А я что должен делать?
Гасси пожала плечами.
– Можете помыть посуду.
Стив громко хмыкнул. Гасси, подкрашивая губы, взглянула на него поверх зеркальца.
– Можете снова попытаться бежать. А когда наскучит, кликните кого-нибудь сверху – поговорить. Все. Я ушла.
Он подобрался, провожая ее хищным взглядом. Мисс Хилл беззаботно простучала каблуками по кухне, распахнула дверь – и обернулась, медля на пороге. Стив заставил себя расслабиться – да эта чертова ведьма его провоцирует!
Дверь закрылась. Он мгновенно оказался рядом, но заветного выхода как ни бывало – дом, точно пластилин, моментально заращивал все щели. Стивен ударил кулаком в глухую стенку. Ну погодите! Вы у меня еще попляшете! Все!
Он обернулся – и перевел дыхание. На середине лестницы босиком, в одной пижамке стоял Ники и встревожено смотрел на него. Стивен глубоко вздохнул, опустил напряженные плечи. Попытался улыбнуться.
– Доброе утро, малыш. Как спалось?
Мальчик переступил с ноги на ногу и покосился наверх. Сейчас сбежит.
– Хочешь пирожка? – Стив кивнул на стол. – Тетя Гасси много напекла. Всех угощает. А еще есть булочки.
Ники, вытянув шею, оглядывал стол. Стивен сделал новую попытку.
– Я уже поел и отхожу. Видишь? Я ушел и сел на кушетку. Оттуда я тебя не достану. Я так объелся, – он погладил живот, нарочно выпятив его, – что сегодня никого больше не ем. Даже маленьких мальчиков вроде тебя.
Ники осторожно хмыкнул. Потоптался на месте и сделал робкий шажок вниз. Стивен откинулся на кушетке, всем своим видом изображая обжорство и добродушие. Сквозь ресницы наблюдал за настороженным мальчишкой. Шажок-остановка. Шажок-остановка. Бдительный взгляд в его сторону.
– Ох, я уже совсем заснул, – вздохнул Стивен. Ники схватил булку и отбежал обратно к лестнице. Откусил, напряженно таращась на мужчину. У того засосало под ложечкой – эк его…
– Можешь сесть за стол и поесть нормально, – сказал негромко. – Сумеешь налить себе какао? Оно там, на печке. Видишь?
Ники кивнул. Взгромоздился на стул в торце стола – поближе к лестнице – ноги не доставали до пола. Косясь на Стивена, съел еще пару булок. И кусок пирога. Несмотря ни на что, аппетит у него был нормальный.
– И возьми еще маме, – негромко предложил Стив. – Она проснется, а ты ей – пирожок. Она обрадуется, а?
Мальчишка кивнул и зажав обеими руками внушительный кусок пирога, отступил к лестнице. Тут помедлил, глядя в пол, сказал еле слышно: «спасибо» – и опрометью взлетел наверх. Стивен перевел дух: он, оказывается, и дышал-то с осторожностью.
Он потянул носом. Пахло чем-то свеже-цветочным. Даже солнцем, пожалуй.
– Что это такое вы варите?
Гасси толкла траву в старой металлической ступке, щепотку за щепоткой кидая в кипящую кастрюльку. Сказала, как само собой разумеется:
– Зелье.
– Зелье? Какое зелье? – Стивен наклонился над кастрюлькой. Гасси легонько стукнула его длинной деревянной ложкой в лоб.
– Приворотное, разумеется, – сказала приветливо. – Какое еще может готовить ведьма? Вы ведь в курсе, что я ведьма?
Он глядел на нее во все глаза, не зная: верить или нет. Гасси нравилось его озадачивать. Нравилось, когда с его лица сползает эта вечная покровительственная улыбочка, а из взгляда исчезает уверенное выражение покорителя жизни. Тогда он походит на просто симпатичного парня, с которым Гасси бы охотно поболтала, да чего там – и пококетничала тоже.
Стивен смерил взглядом кастрюльку:
– Тут хватит на полгорода. У вас что, налажено промышленное производство?
– А, никогда не знаешь, вдруг попадется очень трудный клиент! – беззаботно отозвалась Гасси. – Да и к весенне-летнему периоду количество заказов резко возрастает: тепло, солнышко, природа оживает! Нет, не надо это нюхать, пары тоже воздействуют, понимаете?
Стив резко отшатнулся. Гасси загадочно улыбнулась ему поверх кастрюльки.
– Не пугайтесь! На вас еще заказов не поступало, мистер Уокен!
– Знаешь, если ты действительно ведьма…
– Что значит – действительно? – оскорбилась Гасси. – Настоящая чистокровная, чистопородная местная ведьма! Ты знаешь, какие фортели выкидывала моя прабабушка? Весь город на ушах стоял. Пару раз приходили с факелами – поджигать дом и Хиллов в нем.
– И что? – с интересом спросил он.
Гасси пожала плечами.
– Дом до сих пор цел, как видишь.
– Пока.
– И останется целым, – с ослиным упрямством заверила Гасси.
Он почувствовал раздражение.
– Знаешь, что, ведьма! Ты могла бы применить какие-нибудь более действенные меры для защиты своего дома, а не просто… сидеть в осаде!
Она заинтересовалась:
– Ну, например?
– Например, зачаровала бы мэра, чтоб он не давал разрешения на снос домов… Ну знаешь, повтыкала бы иголки в его куклу…
– Мы не приносим вреда людям! – высокомерно заявила Гасси. Ну конечно, он-то к роду человеческому не относится…
– Хорошо, придумай другой, цивилизованный способ. Сколько лет твоему дому?
Гасси прикинула:
– Около двухсот. С него, считай, и начался наш город…
– Вот! Давно бы добились признания его историческим памятником. Раз уж вы так им дорожите.
Гасси подумала. Скептически выпятила губы.
– Кажется, припоминаю я о сносе Черного Камня. Тот тоже был памятником и охранялся государством.
– Черт! Но надо же что-то делать, что-то предпринимать, Гасси! Ты не можешь вечно сидеть здесь и просто надеяться на лучшее!
Женщина хмыкнула:
– Ну а ты для чего здесь, Уокен? Ты – одна из наших попыток.
– Неудачная попытка, – сообщил он, остывая. Чего он так завелся? Ему-то вообще, какое до них дело?
– Посмотрим.
– Ух ты! – сказала Гасси. – Пес, а ты как…
– Здравствуйте, – сказала мужчина, комкая в руках светлую летнюю шляпу. Он отдувался, протирал платком обильную лысину, и смотрел на Гасси круглыми растерянными глазами.
– Здравствуйте, – сказала та, протягивая руку. – А вы… я вас знаю?
Он смущенно засмеялся.
– В некотором роде!
Уокен положил руку ему на плечо.
– Вы видели друг друга, но уж очень издалека. Это тот вечный рыбак на лодке с озера – Сэм. А это хозяйка нашего дома Кассандра. Для друзей – Гасси.
Сэм восторженно улыбался.
– Несколько лет назад я увидел девушку на склоне холма. Волосы ее развевались, как флаг. Она помахала мне рукой. Я тоже. С тех пор я всегда ждал, что вы появитесь – снова и снова. Я был так рад, что есть кому скрасить мое одиночество… Но мне и в голову не приходило просто подняться на холм и постучать в дверь. Спасибо Стиву.
Ей тоже не приходило… Спасибо Стиву. Гасси вышла из столбняка и засмеялась:
– Проходите! У нас сейчас как раз ужин.
Чернушка на правах хозяйки деловито обнюхивала ретривера. Тот, склонив голову, аккуратно помахивал ей хвостом. Гасси потрепала собаку по холке.
– А я ведь ни разу не задумывалась, чей это пес, что он делает, пока меня нет, что ест. Мне почему-то всегда казалось, что и он, и лодка, и лес появляются, только когда я открываю эту дверь.
– Ты вообще о многом не задумываешься, – сказал Стив.
Он помедлил на пороге: в лицо плеснуло холодным ветром и сыростью. Высунул голову, оглядываясь. Ничего страшного – если ведьмочку Хилл считать безопасной… Она стояла на деревянной террасе, спиной к нему, обхватив себя за плечи, и смотрела в поливаемый ледяным дождем облетевший сад. Доски скрипели и подавались у него под ногами. Гасси даже не оглянулась.
– Ты, вроде бы, любишь раннюю осень?
– Да. Но иногда попадаю вот сюда…
Стивен оглянулся. Дверь, из которой он вышел, была покосившейся и поскрипывала на ветру. Разбитые стекла скалились мутными осколками. Да и сам дом – Стив осторожно прошел по веранде – оказался заброшенным, старым и каким-то… съежившимся. Дождь, казалось, лил бесконечно, и земля уже перестала впитывать воду – в заросшем саду стояли громадные лужи. Изо рта шел пар: видно, и снег недалече. Стив потер озябшие руки.
– До чего приятное местечко!
Гасси ежилась. Поверх майки на ней была только кружевная Мариина шаль. Он подумал и снял с себя толстовку. Накинул женщине на плечи. Гасси покосилась, покорно шмыгнула покрасневшим носом – сколько она уже здесь стоит?
Он похлопал по влажным почерневшим перилам.
– А тебе никогда не хотелось открыть дверь… ну там, на какие-нибудь Гавайи? Чтоб пальмы, море, песок, солнце – и никакого дождя?
– Я уже открывала. В юности.
– И что, так не понравилось?
– Обгорела до полусмерти, – она вытянула руки. – Видишь, какая белая кожа? Веснушки… С тех пор дверь туда не открывалась.
Ему не нравилась эта Гасси – притихшая, печальная, погруженная в какие-то старые грустные воспоминания или страхи.
– Знаешь, – сказал Уокен. – Я ведь действительно не уничтожал твои розы. И приказа такого не давал. Это, как выяснилось, инициатива одного из моих рабочих. Решил ускорить стройку, помочь мне… кретин. Я его уволил. Мне, правда, жаль.
Гасси молча кивнула. Они постояли еще, глядя в осень. Стив осторожно взял ее запястье, потянул за собой.
– Пошли-ка домой. Там Мария готовит глинтвейн. Самое то для такой погодки. И, знаете что, мисс Хилл? В следующий раз берите с собой на Гавайи меня. Я помогу вам намазаться солнцезащитным кремом.
– Я побеседовал кое с кем из жильцов.
– Да ну? Большой прогресс! Неужели вы снизошли до общения с нами, грешными?
Он уже не обращал внимания на ее язвительный тон.
– Тут Ники рассказывал…
Рука, сыпавшая специи в сковороду, замерла.
– Ты добрался и до Ники?
– А что? Да, мы с Ники становимся приятелями. Тебя это задевает?
– Скорее – удивляет.
– Он рассказывал, как они удирали от его психа-отца. Конечно, у мальчишки мало поймешь… но, знаешь, что?
Женщина сосредоточенно кромсала зелень.
– Он сказал – мы с мамой приехали в аэропорт, чтобы улететь к бабушке. Но денег на билеты не хватило и мы пошли на улицу. Шел дождь, мы шли, шли, я совсем замерз и даже не мог плакать… Заплакала мама. А потом в темноте открылась дверь и мы зашли в дом.
– Спасибо за информацию, – отозвалась Гасси, – но я помню, как они здесь появились.
– Но он говорил про аэропорт!
– Да, ты уже сказал это.
– Здесь ведь на тысячи миль нет никакого аэропорта!
Гасси глянула из-за плеча, издевательски подняв темные брови.
– Правда? Ты открываешь мне глаза!
– Хватит! – сорвавшись с места, он схватил ее за плечо. Встряхнуть не успел – острый кончик ножа уперся ему в грудь. Гасси сказала свистящим шепотом:
– Мистер Уокен! Будьте так любезны…
Он отступил, подняв руки:
– Ладно-ладно, извини, я погорячился.
– В следующий раз горячность тебе дорого обойдется, – буркнула она и смахнула ножом зелень в сковородку.
– Гасси… Извини, Кассандра! Что это все значит?
Она захлопнула крышку. Смахнула с разгоряченного лица прилипшие волосы.
– А что это значит – по-твоему?
Он сморщился. Сказал трудно:
– Если я не рехнулся… и если не рехнулись все эти твои жильцы…и если это не какой-то идиотский розыгрыш…
– Многовато «если», – заметила Гасси.
– …то дом занимается… хм, телепортацией? Черт, зачем я увлекался научной фантастикой?
Гасси подумала.
– Ну что ж, можно и так назвать. Понимаешь, Стив, это Дом.
– Да, я уже…
– Нет, ты не понял! Это ДОМ! Дом всех домов. Представь себе дерево, – она выразительно жестикулировала. – Огромное дерево. Оно пустило корни, многочисленные корни по всему миру. Понимаешь? Он пронизывает все пространство и открывает двери тому, кто в нем нуждается. Везде.
– Пространство. Все пространство? – он сощурился. Хороший образ. Но было что-то еще… Библиотекарь. Бал. Звезды. – Гасси, – только пространство?
Гасси смотрела на него широкими глазами.
– И да, и время.
У него закружилась голова. Стивен попятился и сел на подвернувшийся вовремя стул.
– А ты что… привратница всех этих дверей?
Гасси улыбнулась.
– Ну что ты. Я просто хозяйка.
– Ну, и что тут у нас?
Он оглянулся на подошедшую Гасси. Женщина прислонилась плечом к косяку, обозревая пейзаж. Черные треугольные скалы, обведенные белым абрисом лунного света. Ровная поверхность воды, в которой отражается неподвижное ночное небо с крупными звездами, гигантская луна, и вторая, поменьше – оранжевая, склонившаяся низко над озером (морем?). Две дрожащие лунные дорожки подбегали к самому порогу. Стивен сидел, свесив ноги наружу, и не испытывал ни малейшего желания выйти.
– Красиво, – оценила Гасси. – Ты сам открыл эту дверь?
Он поморщился.
– Я пытаюсь понять, как дом работает. Представлял твой двор, потом стройку, потом свою квартиру. Бесполезно. Потом – ради шутки – подумал, что давно не был на море. И… вот. У твоего дома, похоже, есть чувство юмора.
– Аналитик! – серьезно сказала Гасси. – Сразу видно инженерную жилку. Но раз ты не выходишь, выбор неудачный?
– Н-не знаю… – с заминкой сказал Стив. – Сижу, как дурак, битый час. Смотрю. Знаешь, что мне в голову пришло? А вдруг я выйду, а твой дом захлопнет за мной дверь, а?
– Ну что ты, – Гасси присела рядом, он потеснился, хотя особо было некуда. – Он никогда так не сделает.
– Никогда не говори «никогда»! – процитировал Стив. – А раньше он захватывал людей в заложники, а? То-то!
Гасси молчала. Свет обеих лун странно расцвечивал ее лицо. Точно делил его на две половинки. Правая, обращенная к нему, – теплая, живая. Левая (она чуть повернулась) посеребренная, в провале глазницы белым огнем светится глаз…
– Смотри, – сказала она возбужденно. – Звездопад!
Звезды чиркали небо – то там, то сям – точно художник небрежно взмахивал кистью.
– Желание! – толкнула его локтем Гасси. – Ты загадал желание?
– Да тут хоть целый список загадывай! – проворчал он. – Интересно, они все опадут, или что-то останется?
Женщина возбужденно схватила его за руку:
– Смотри!
Между двух лунных дорожек появилась третья: флуоресцирующая синим неровная линия стремительно приближалась к ним. Остановилась. И – оба синхронно отшатнулись – из воды вырвался целый фонтан жидкого синего пламени, гладкое, весело застрекотавшее тело, тут же рухнувшее в воду. Светящиеся искры-брызги окатили их.
– О, черт!
– Дельфин! – Гасси засмеялась, дергая его за руку. – Дельфин, ты видел?
– Трудно не заметить, – Стив отряхивал мокрую майку.
К дельфину присоединился товарищ, и они продолжили свое «показательное выступление» для зрителей. Зрители были счастливы. Зрители аплодировали, свистели, кричали… или замирали в неподвижности в ожидании следующего прыжка. Стивен уже и не знал, куда ему смотреть – на дельфинов или на свою соседку. Он ни секунды не сомневался, что все это – и звездопад и шоу – устроено исключительно для нее. Она – любимейшее детище дома. Без нее все бы так и осталось неизменным – ночь, вода, луны…
Или дом лишь открывает для нас двери, открывает миры, а изменяем их мы? Тогда кто это сейчас сделал – Гасси? он? оба?
МЫ меняем мир… Ну до чего глубокая мысль!
Он очнулся, когда Гасси шагнула за порог. Гладко вытесанные в черном камне ступени вели к темной, еле дышащей воде.
– Ты куда?
– Купаться.
– Погоди…
– Солнца сейчас нет, так что я не сгорю, спасибо, – скороговоркой сообщила Гасси. Она уже трогала ногой воду. – Как парное молоко!
– Гасси! – дурацкая затея. Темная вода, незнакомое место, камни, течения, странные звери… Он видел, как на горизонте продолжают резвиться дельфины.
– Присоединяйся! – женщина скинула юбку, майку, блеснуло белое тело, узкие трусики – и спиной назад рухнула в воду. Взметнулись брызги. – Ух, как здорово! Смотри! – она подняла светящуюся руку. – Поплыли! – и двинулась вперед неплохим кролем.
Чертова сумасшедшая! Он торопливо, путаясь в штанинах и рукавах, стянул одежду. Вода была очень теплой, очень соленой, Стив будто скользил по гладкой поверхности. Догнал он ее быстро, впрочем, Гасси сама его поджидала. В едином молчании они поплыли вперед – туда, куда садилась оранжевая луна…
Скала была не гладко-твердой, а словно бы бархатистой. Лежать на ней было тепло, удобно. Он искоса поглядел на Гасси. Та вытянулась поодаль, глядя в небо. Белая луна стояла над ними высоко, блики от воды скользили по гладкой коже женщины. Она вздохнула, заложила руки за голову, взгляд Стивена остановился на ее груди. Если это не приглашение, то уж… Гасси, не отрывая взгляда от неба, предупредила:
– Даже не вздумай!
Попытка не пытка. Не очень-то и хотелось. Он снова распластался на камне. На самом деле это место навевало скорее умиротворение, спокойствие, растворенность во всем – в небе, в море, в звездах… чем все остальное. Он снова искоса скользнул взглядом по телу женщины. Самовнушение не удавалось. Стив вздохнул и сел.
– Домой?
Обратный путь был куда короче, чем ему казалось. Или дом просто передвинулся им навстречу?
В коридоре, за закрывшейся дверью, Гасси придержала его пальцами за локоть. Капли падали с ее намокших волос, одежда облепляла тело. Сказала – почти смущенно:
– Знаешь, твой мир – он прекрасен. Спасибо.
И ушла торопливо, точно боясь, что он ей что-нибудь ответит.
– Да всегда пожалуйста, – с запозданием пробормотал Стив. Поглядел на дверь и осторожно потянул за ручку. Заперто.
То есть – всем спокойной ночи…
Он делал вид, что спит. Сидел в своем любимом кресле – кстати, места всем хватало, сколько бы человек не спускалось пообщаться вечерком – из-под ресниц наблюдая и слушая. Ники играл на ковре перед камином с Псом; ретривер, шутливо рыча, прикусывал ему пальцы, валялся, задрав кверху лапы. Пацан был в восторге.
– Хочу поблагодарить тебя…
Он медленно повернул голову. Таня и Гасси сидели на широком подоконнике. Туда почти не доставал свет пламени камина, зато за стеклом виднелась луна – огромная, белая, яркая. Почти как в его мире.
– Собираешься уходить? – спросила Гасси.
– Да, кажется, я готова, – Таня смущенно засмеялась. – Ты знаешь, мы с Алексом…
– О, я рада! – с удовольствием сказала Гасси. – Он тебя поддержит. Вы друг друга поддержите.
– Да. И твой Стивен…
– Мой – кто? Он-то здесь при чем?
– Он все допытывался, откуда мы пришли. Я, в конце концов, сказала, и он посоветовал обратиться к его тамошнему приятелю-юристу. Дал адрес и телефон. Сказал, чтобы я ни в коем случае не возвращалась домой, а сразу шла туда. Мне там помогут и защитят.
Стивен с удовольствием слушал паузу. Она длилась и длилась. Голос Хилл прозвучал яснее – видимо, она повернулась взглянуть на него, и он поплотнее сжал веки:
– О! Очень мило.
– Да, не правда ли? С одной стороны, я чувствую себя сильнее и решительнее, и у меня теперь есть Алекс, а с другой – я так боюсь опять… испугаться.
– Нет. Это тебе не грозит. Знаешь, почему? Потому что теперь тебе всегда есть, куда вернуться. Что бы тебе такое подарить на память?
– На память? С ума сошла, как я могу тебя позабыть… тебя, и этот дом…
– Ну, не плачь, – мягко сказала Гасси. – Смотри.
Стивен приоткрыл глаза – а потом и вовсе их вытаращил. Гасси протянула руку и выдернула из полотна лунного света светящуюся нить. И еще одну. И еще. Начала сплетать их, приговаривая:
– Дарю тебе радость, веселые дни, спокойные ночи, родные огни, отсутствие страха, удачи в пути, и чтобы мой дом ты смогла бы найти. Носи не снимая.
Таня подняла запястье, перехваченное узким светящимся браслетом, засмеялась тихо:
– Чудеса!
Гасси отвернулась к окну. Чудеса? Какие чудеса? Что она могла сделать? Приютить на время, дать кров, пищу, передышку, подарить безделицу вроде браслета из лунного света… Разве она могла им дать новую жизнь? Разве могла помочь ее наладить?
А вот он… Уокен… сразу начал что-то делать. Позвал Сэма, с которым они столько времени лишь обменивались приветствиями – и который оказался очень славным, симпатичным… и очень одиноким человеком. Уговорил библиотекаря сменить свечи на одну двухсотваттную лампочку – старик с таким восторгом рассказывает это, как будто Уокен сам изобрел электричество. И вот… посоветовал конкретные шаги к освобождению Тани и Ники. Так кто же из них полезнее?
Она посмотрела на Уокена. Тот вовсе не спал, как ей казалось. В тени под бровями тает пристальный взгляд, крупные руки свободно лежат на подлокотниках. Как вообще можно запереть это сильное энергичное существо, помешать ему действовать?
– Слушай, но если все действительно так, как ты говоришь, твой дом просто должен быть переполнен! Что, мало в мире несчастий? Войны, революции, катастрофы…
Гасси пожала плечами.
– Не знаю, по какому принципу он отбирает постояльцев… Кроме того, наверно, существуют и другие Дома. Да и сколько комнат в моем, я тоже не знаю. Не все же спускаются посидеть у камина. Некоторым нужно уединение. И потом они уходят…
– Куда?
– Не знаю. Обратно. Когда перестают нуждаться в Доме. Они получают передышку – чтобы продолжать жить дальше. Редко кто возвращается или остается надолго. Разве что наш библиотекарь, – она покачала головой, вспоминая. – Сколько их тут перебывало… В детстве я не понимала. У нас всегда толклось много народа и я воспринимала их как родственников или друзей родителей.
– То есть… твои родители тоже были Хозяевами?
– Мама. – Гасси засмеялась. – Отцу просто некуда было деваться. Он ведь не местный. Ученый-филолог. Приехал изучать какую-то легенду, увидел маму – и остался здесь навсегда. Все мужчины в нашем роду приезжие – вряд ли кто из местных польстится взять в жены одну из ведьм Хилл…
Так вот почему Гасси до сих пор одна.
– То есть, все женщины в вашей семье обречены жить в этом городке?
– Обречены? – она снова засмеялась. – Ты так это сказал… Почему? Я уезжала, жила в разных местах. Но меня всегда сюда тянуло. И вот я возвратилась, – она оглянулась с удовольствием. – И – знаешь? – не жалею. Когда умерла мама, отец очень грустил – вместе с домом. Но прожил еще десять лет. Писал мне смешные письма, сочинял сказки, записывал истории, которые рассказывали ему жильцы. Он решил вести своего рода летопись дома. У меня вот все до этого руки не доходят…
– А если ты не выйдешь замуж, и у тебя не будет детей, ну понимаешь, наследников?
Гасси хмыкнула.
– Замужество для деторождения вовсе не обязательно, если ты до сих пор не в курсе! Конечно, у меня будут дети. Девочка, как минимум.
Почему-то ему очень не понравилось это замечание – вернее, он вдруг вспомнил, что с деторождением зато связаны другие действия, которыми Гасси будет заниматься с каким-нибудь кретином…
– И все же? – не отставал он.
Гасси пожала плечами.
– Я знаю, на свете еще имеются Хиллы, наследство перейдет им. Что ты так обеспокоился?
– Я не обеспокоился, – буркнул он. – Просто интересно.
Сладкий, густой, летний запах тянулся по всему первому этажу. Гасси по второму кругу варила свое зелье: «Оно должно выстояться и выпариться, понимаешь?». Стояла у плиты, наблюдая за кастрюлей. Волосы у нее были заколоты учительским узлом на темени и открывали белую линию шеи и беззащитный затылок.
Он поглядел-поглядел, подошел и уткнулся лицом, губами в этот затылок. Гасси не вздрогнула, не напряглась, не отстранилась, не прильнула к нему. Стояла, как стояла. Сказала, не поворачивая головы:
– Что это вы, Уокен?
– Да откуда я знаю? – отозвался Стив с большим раздражением, отпустил ее плечи и отошел. Гасси оглянулась. Находясь на более-менее охлаждающем расстоянии, он спросил – через всю комнату:
– Вы, случаем, не напоили меня своим приворотным зельем?
– Что? – она засмеялась. Смех затих, когда она поняла, что Уокен вовсе не шутит. Гасси зачерпнула зелье ложкой, темная жидкость полилась густо. – Ты об этом? Ты что, действительно поверил? Это средство для снятия суставной боли… Я варю его, когда меня соседи попросят.
Он в который раз почувствовал себя идиотом. Буркнул:
– А почему я не должен верить? Если уж поверил всему остальному? И вообще – с чего вдруг меня к тебе потянуло? Ты ведь мне даже не нравилась!
Сказано в прошедшем времени, машинально заметила Гасси. Со стуком бросила ложку, воинственно уставилась на него.
– А почему я должна это объяснять? Может, просто от безделья… Мужчины обычно не утруждают себя поисками этих «зачем и почему»: захотелось – и все тут!
Уокен хмуро почесал щеку и отвернулся. Действительно, что он на нее набросился? Она его не провоцировала – ни болтовней, ни улыбочками, ни взглядами. Она с самого начала дала понять, что его присутствие в доме ей неприятно. Может, как раз это все и заводило его? Очень непривычно…
Он поднял руки и обезоруживающе засмеялся:
– Ладно. Извини! Это нервы. У меня уже начинается клаустрофобия.
Гасси с видимым недовольством, но приняла его слова. Отвернулась, вновь принялась помешивать «зелье». Сказала себе под нос – через долгую паузу:
– Я знаю, чего ты добиваешься. Не бывать этому. Таково мое слово.
Стивен не стал уточнять – о чем это она.
Потому что эти слова были адресованы не ему.
– Гасси, – позвал он осторожно, стараясь не шевелиться.
– А?
– Иди-ка сюда.
– Зачем? – она все-таки подошла, остановилась перед его креслом. Он скосил глаз, показал пальцем.
– Скажи, я, и правда, что-то вижу, или у меня очередные глюки?
– Не было у тебя никаких глюков! – недовольно заявила она, посмотрела влево и улыбнулась. – И нет. Это домовые.
– Кто?!
– Домовые. Ну, знаешь, домовые эльфы, брауни, ночные хозяева. Ты их видишь? Ну ничего себе!
Ничего себе. Он не понимал, чему она радуется. Он видит домовых. Следующими, наверное, будут зеленые человечки…
– А почему их так много? – спросил он, стараясь боковым зрением все-таки разглядеть получше. Тоненькие ручки-ножки, пушистые и шустрые. – Должен же вроде быть один?
Гасси спросила сварливо:
– А куда, по-твоему, должны были деться те, чьи дома вы собираетесь сносить? Хозяева забрали только пятерых, так что всех остальных приютили мы. Неспокойное соседство, и мой домовой не очень доволен, но тут уж ничего не поделаешь… Ты открываешь двери! Ты видишь мохначей! Ну надо же! Этак скоро ты станешь одним из наших!
И ушла, напевая, к своей плите.
Стивен насторожился. Что это значит – одним из наших? Одним из тех, кем повелевает этот дом? Он что – меняется? Или кто-то его меняет?
Наверное, глупо спрашивать – кто?
Начнем, наконец, рассуждать разумно?
Анализ ситуации: Дом постепенно его изменяет. Приучает к невероятному. Приучает видеть невероятное: все эти двери, домовые, браслеты из лунного света… Манит неведомыми возможностями и невиданными вселенными. Внушает, что если Стив разрушит его, то тем самым разрушит связь миров и – одновременно – лишит крова многих людей настоящего, прошлого – и, возможно, будущего. И даже – если Стивен правильно интерпретирует свою неожиданную… хмм… тягу к Касси-Гасси Хилл – занимается сводничеством. Этакая сладкая морковка перед ослиным носом.
Выводы: Дом не выпустит его до тех пор, пока не сочтет, что Уокен созрел. Пока не добьется своего. В точности, как обычный террорист. А с террористами не договариваются. С террористами борются. Иногда – их же собственным оружием.
Вопрос: что для Дома дороже его собственной безопасности? Вернее – кто? И сможет ли Дом противостоять двойной угрозе – себе и Хозяйке?
Итог: хватит наблюдать, анализировать и выжидать. Пора действовать.
– Очень много дерева, – сказал Стивен.
– Что? – Гасси обернулась. Он вел рукой по стене. Сказал со значением:
– Слишком много дерева. Не боишься пожара?
– Тьфу-тьфу-тьфу! У меня есть огнетушитель. И песок, вон, рядом с камином, видишь?
Стивен поднял голову, разглядывая дубовые балки.
– А ты… дом, не боишься пожара?
Уокен был сегодня каким-то странным… не то чтобы она знала, конечно, каким он бывает обычно… сосредоточенным. И все время наблюдал за ней. С таким напряженным прищуром… Обдумывал что-то. Ну, она не собирается играть роль его психотерапевта. Уокен наклонился, разгребая дрова в камине.
– Тебе холодно? – спросила Гасси, наблюдая за ним одним глазом.
– Не так уж, – сухая сосна занялась весело и жарко. Он посидел перед камином на корточках, сунул руку в огонь и достал полено. Гасси не успела ни испугаться ни даже удивиться, когда увидела, как он идет к ней через комнату с горящим поленом в руке.
– Что ты делаешь?..
Сильная рука схватила ее за горло – прочно. Жестко.
– А теперь – выпусти меня!
– Я хочу уйти, – повторил Уокен мрачно. Он держал женщину за горло – Гасси цеплялась за его пальцы, тяжело и часто дыша. Поленце в отставленной руке продолжало гореть. Взгляд его бегал по стенам, по потолку – он не знал, откуда ждать удара. В том, что удар воспоследствует, он нисколько не сомневался.
– Дай мне уйти! – крикнул, задирая голову. – Я хочу выйти отсюда. Понимаешь? – за неимением лучшего он встряхнул Гасси так, что у той клацнули зубы.
Обернулся на шорох. Люди стояли на балюстраде, осторожно спускались по лестнице: много, очень, очень много людей, большинство он и в глаза не видел. Наверное, Дом позвал их на помощь. Взгляд выхватил бледное лицо Ники. Сейчас заплачет…
– Не двигайтесь! – сказал он, и жильцы остановились – безмолвные и осторожные. – Я просто хочу уйти, – повторил Стив.
– Пожалуйста, – сказала Гасси. Он подумал, что сделал ей больно, чуть ослабил хватку на горле, но зато плотнее прижал к себе.
– Пожалуйста, – вновь пробормотала она, и Стив наклонился, чтобы расслышать. – Ну пожалуйста, не делайте друг другу больно!
Ей впору о себе подумать, а она все о Доме…
Не только о Доме. Еще и о нем. Она просит и за него – у Дома.
Гасси вскинула голову, едва не боднув его затылком. Сказала, глядя перед собой сухими яростными глазами:
– Отпусти его. Ты же видишь, это бесполезно. Ты сделал, что мог, а теперь отпусти его. Он не наш. Не твой и не мой. И никогда не станет нашим.
Резкий голос царапал слух. И – да, и сердце. Ему не нравились эти слова, хотя она говорила истинную правду. Гасси помолчала. Сказала:
– Пожалуйста. Отпусти его.
Было тихо. Так никогда не бывало тихо в этом Доме. Тем более, когда в одной комнате находится столько народу… Никто не дышал, кажется.
Заскрипела дверь – он крупно вздрогнул – повернулся вместе с крепко прижатой к нему Гасси. Заветная дверь, к которой он стремился несколько дней и ночей, открылась. Сама.
