Текст книги "Магия силы"

Автор книги: Наталья Панина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

– Были ли выявлены нарушения протокола во время, предшествующее Битве? – спросил председатель.

– Отшельник не имел личной встречи с Посланником, – лаконично ответила Илка.

– Были на это объективные причины? – подал голос старичок, почесывая гладко выбритый подбородок.

– С моей точки зрения, нет. – Илка вспомнила замученного допросами Инсилая, бредущего по разрушенному Альвару со связанными руками и петлей на шее, под конвоем Арси и иже с ним. – Нет, их встрече ничто не препятствовало.

– Если б встреча все же состоялась, – председатель буравил Илку колючим взглядом, – это могло повлиять на исход поединка?

– Несомненно, – а перед глазами распятый у столбов Илай, окаменевший от боли под каленым железом тау-ровского клейма.

– Были ли нарушения со стороны противоборствующих сторон? – спросила блондинка.

– Я их не обнаружила, – твердо ответила Илка, хотя с трудом могла признать законными распоряжения относительно Инсилая, оставленные Тауром.

– Отшельник констатировал смерть Посланника в Ваурии, Вы подтверждаете его выводы? – сидевший прямо напротив нее Элрой впервые вступил в разговор.

– Я подтверждаю только то, что посланца не было среди живых на момент моего ухода из Запределья.

– Отчего, по-вашему, наступила смерть? – уточнил председатель.

– Его напоили мертвой водой, – обдумывая каждое слово, медленно ответила Илка, – его сердце остановилось, его дыхание застыло… Я могу повторить только то, что посланца не было среди живых. Но я не видела его мертвым и не присягну в его смерти.

– Значит, Вы покинули страну наблюдения, не убедившись в окончании своей миссии? – скривила губы блондинка.

– Я вернулась по распоряжению Высшего суда, – спокойно ответила Илка, – осмелюсь напомнить высокой комиссии, что в условиях Запределья практически невозможно констатировать смерть Волшебника. Это и не входило в круг моих обязанностей. Я обязана уведомить совет о перерыве, наступившем в Великой битве, и я это сделала. Будет Битва продолжена прежними участниками, или кто-то из них будет заменен, решать это не в моей компетенции. Разрешение создавшейся ситуации – привилегия Высшего.

– Известно еще кому-нибудь, кроме здесь присутствующих, о сделанных Вами выводах? – спросил Элрой.

– Только тем, кто имеет право на информацию, – Илка ступила на шаткую почву двойной истины. Но она твердо усвоила уроки Локи: никто из живых не присягнет в знании всех законов Империи Эйр, тем более, никто не рискнет заявить о своем знании всех существующих к ним поправок.

– Господин Локи относится, с Вашей точки зрения, к числу посвященных? – немедленно вцепился в ее слова Элрой.

– Согласно четвертой поправке к кодексу Битвы, каждый Хранитель имеет право на правду. – Илка невзначай убрала руку со стола, черт его знает, что там сейчас творится с поправками. Раньше, вроде и была, но лучше обойтись без лжесвидетельства на пентакле.

– И какую правду Вы сообщили Локи? – настаивал Элрой. – О живых, или о мертвых?

– Я рассказала только то, что видела своими глазами. Господин Локи не интересовался моими выводами, он делал их сам.

– И на почве этих выводов он отправился вершить справедливость в Запределье? – криво усмехнулся Элрой.

– Я обязана наблюдать за соблюдением кодекса Великой битвы, а не за перемещениями господина Локи, – огрызнулась Илка.

– Выходит, его вмешательство не является нарушением кодекса? – поднял брови председатель.

– Это меня не касается, – пожала плечами Илка, – мой статус независимого Наблюдателя закончился в тот миг, когда я покинула территорию Запределья. Кого-то интересует мнение частного лица?

– Вы частное лицо, находящееся на муниципальной службе, – напомнил председатель и обвел глазами собравшихся. – У кого-то есть еще вопросы к госпоже Илке?

Комиссия промолчала.

– Вы свободны, госпожа Наблюдатель, – председатель встал, – решение комиссии об оценке Вашей деятельности и Вашем дальнейшем назначении Вы получите в течение суток. Я прошу Вас не покидать город в ближайшие двадцать четыре часа.

Илка встала, вздохнув с облегчением.

– Минутку, – Элрой встал следом, – я не являюсь членом комиссии и покину зал вместе с Вами. Надеюсь, Вы не откажетесь ответить еще на несколько вопросов? Я не задержу Вас.

– Конечно, – Илка с трудом выдавила из себя улыбку.

– Господин Элрой уверен, что то, о чем он желает спросить Наблюдателя, не представляет интереса для совета?

– Абсолютно, – успокоил собравшихся Элрой, – все мои вопросы частного характера, они имеют отношение к проводимому мной расследованию и интересуют только представителей магической этики.

Они вышли из зала заседаний.

– Илка, – Элрой остановился, отойдя не больше двух шагов от закрывшейся за ними двери, – Я хочу спросить Вас только об одном. Вы можете не отвечать, если не хотите сказать правду.

– Я Вас слушаю, – расслабившаяся было девушка немедленно собралась в комок.

– Если бы Локи вмешался не постфактум, а раньше, что-то могло измениться?

– Я не владею будущим, господин Элрой и не могу судить об условно существующих реакциях вмешательства, – осторожно ответила Илка.

– Хорошо, – вздохнул дознаватель, слыша в голосе Илки слова Локи, – я спрошу по-другому. Как независимый Наблюдатель, Вы имели право на решение. Почему Вы им не воспользовались? Ведь Вы могли блокировать действия посторонних лиц и призвать к порядку Отшельника. Почему Вы остались полностью нейтральны? Вы так ненавидите брата, или это был совет господина Локи?

– Я люблю своего брата, – помедлив, ответила Илка, – и доверяю своему учителю. Мне было очень сложно удержаться от вмешательства, но я сделала это и не жалею об этом. Ведь Наблюдатель имеет право вмешаться в битву только однажды…

«Она любит брата, она сохранила право на решение. Любит, а не любила… – Элрой вдруг четко понял, что Ин-силай жив, и Илка знает об этом. – Черт побери, – дознаватель взглянул на часы, – Локи в Ваурии, и его вот-вот лишат права колдовства. Дьявольщина, не хватало еще оказаться замешанным в исходе Великой битвы! Что за свистопляска происходит? Белее, Корн, Локи… Это не считая трех Волшебниц, чертовой прорвы Чародеев, несметного количества колдующей и не колдующей публики и, конечно же, посланца Мерлина, великолепно вписавшегося в роль несчастной жертвы. Теперь еще проныра Гектор куда-то пропал, тоже на войну рванул? Скоро весь Мерлин-Лэнд переселится в Запределье и с криками „банзай“» присоединится к бою».

***

Ронни сидел на полу своего каземата, прислонившись к стене.

Не самое удобное положение после вчерашней порки, но вариантов не было: ноги подмастерья, по приказу Арси, были намертво зажаты железными колодками. На полу рядом с Рональдом стояла здоровенная миска по – хлебки и буханка хлеба. Чуть поодаль кувшин с водой. Ронни, всю последнюю неделю мечтавший как следует пообедать, на еду даже не смотрел. Аппетит, как назло, пропал начисто.

«Это все, – на удивление спокойно думал Ронни, скользя безразличными глазами по полумраку камеры, – они меня прикончат. Или в упряжке загоняют, или забьют насмерть. Доигрался в спасателя. Так мне и надо. Если б настоял на своем, уговорил Мирну не вмешиваться, может, и было бы по-другому… А, что теперь говорить, дело сделано. Плохо, хорошо, это уже другие оценят. Если, конечно, кто-нибудь вообще про это узнает. Может быть, Варвара все-таки почувствует, что у меня проблемы, и вспомнит обо мне? Или Локи придет на помощь? Ага, Локи… Да если он узнает, что мы убили Ин-силая… Это еще не известно, что он со мной сделает за такую самодеятельность. Таур добрым гномом покажется. И Арси со своими дурацкими вопросами. Ему-то что за печаль, кто Инсилая угробил? Радоваться должен советник, что мы за него и его господина их работу сделали, а не лезть на меня с кулаками».

Ноги Ронни затекли от долгой неподвижности. Он попытался шевельнуться, но тут же отказался от этой мысли, почувствовав резкую боль в скованных щиколотках и разбитых ягодицах. «Нет уж, дудки. Сижу, не шевелюсь. Не соврал Инсилай, трое суток ни сесть, ни встать, ни шевельнуться. Как он сам-то после всего этого по Альва-ру бегал? А ему, похоже, покруче досталось».

За дверью кто-то загремел ключами. Грохнул засов, в камеру вошел Арси, чернокожий врач и еще кто-то незнакомый с мечом на поясе и золотым шлемом под мышкой.

– Альф, посмотри его, – распорядился советник, носком сапога покачивая стоящую рядом с узником миску с остывшей баландой. – Почему не ел? Аппетит пропал или совесть заела?

Ронни удивленно посмотрел на Арси.

– Понимаю, – насмешливо продолжал советник, – все-таки не врага злейшего, а собственного учителя убил. Одно не пойму, зачем? Что он вам такого сделал, что ты со своей подружкой его к смерти приговорил?

– Мы никого не убивали, – тихо сказал Ронни, – а Ин-силай мне не учитель. Он мой друг.

– А друзей, что, без повода убивать можно? – спросил Альф, пристально рассматривавший лицо Ронни, подняв его голову за подбородок.

– Я никого не убивал, – повторил Рональд, глядя на колодки на своих ногах.

– В глаза мне смотри, – распорядился врач.

Ронни упрямо смотрел в пол. Арси носком сапога ударил Рональда по скованным ногам:

– Ты что, плохо слышишь?

Ронни трезво оценил превосходящие силы противника и поднял глаза на врача.

– Ну что, – Арси посмотрел на Альфа, – пару суток простоит?

– Да он месяц простоит, – успокоил императорский врачеватель.

– Вот и славно, – думая о чем-то своем, сказал советник, – Гарди, снимите с него колодки.

Дью присел рядом с узником и завозился с железом.

– Вставай, – распорядился Арси, увидев, что скалет справился с оковами. Ронни потер руками онемевшие щиколотки и, не дожидаясь новых ударов, поднялся на ноги. – Иди сюда, – советник вынул из кармана узкий длинный ремень. Ронни отшатнулся. – Не бойся, бить не буду, – успокоил советник, – руки за спину, давай, шевелись, спящий красавец.

Рональд покосился на ремень в руках Арси и сделал неуверенный шаг вперед.

– Ты можешь двигаться пошустрее покойника? – советник начал терять терпение. – Ко мне спиной, руки назад.

Ронни вздохнул и сцепил руки за спиной. Арси затянул ремень на его запястьях и вытолкнул узника в коридор.

– Иди вперед, живо.

Ронни плелся по коридору, за ним шли Арси и тот, с мечом на поясе, которого назвали Гарди. Воображение Рональда рисовало ему жуткие картины его будущего. В том, что его ведут убивать, подмастерье не сомневался. Они подошли к лестнице. Арси приказал идти на – верх. Ронни споткнулся, упал на колени и клюнул носом ступеньку.

– Вставай, – Арси остановился у него за спиной. – Я, конечно, обещал не бить тебя, но если будешь настаивать, попрошу об этом скалета Гарди, а он никаких обещаний не давал.

Ронни кое-как поднялся и пошел дальше. «Только пусть все кончится побыстрее, – думал подмастерье, внимательно глядя себе под ноги, связанные за спиной руки располагали к осторожности в передвижении. – Я не Инсилай, у меня сил не хватит на такие приключения. Господи, и зачем я с ним все время ругался? Лучше б научился у него чему-нибудь нужному. А теперь и учиться не у кого. Варвара пропала, Инсилай умер, а Локи… он о нас и не вспомнил, хоть и обещал. Только зачем мне сейчас-то учиться, меня и с незаконченным магическим образованием прекрасно прикончат».

Они прошли еще одну лестницу и вышли на террасу, показавшуюся Ронни огромной. Отделана она была несколько грубовато, но именно это и делало ее своеобразно красивой. Терраса имитировала грот. Не меньше десятка колонн грубого черного камня поддерживали свод из какого-то полупрозрачного синего материала. Водопад у одной из стен каскадом низвергался в небольшой, овальной формы бассейн. Широкие каменные скамьи, тяжеловесные вазы-клумбы с резко пахнущими цветами у самой воды, несколько низких треножников, на которых лежали большие шары, светящиеся серебристым светом. Ронни так загляделся на необычный интерьер, что чуть не слетел в бассейн. От купания его спасла сильная рука Дью, вовремя схватившая его за локоть.

– Скалет, Вы когда-нибудь что-нибудь строили? – поинтересовался Арси, не обращая никакого внимания на притулившегося у воды Ронни.

– Нет, – удивленно ответил Дью.

– А каменщиком, случайно, не работали?

– Нет, конечно, – удивление Гарди шло по возрастающей.

– Жаль, быстрее бы управились, – Арси ушел куда-то в угол, – я тоже по строительному делу не очень. Так, идите сюда, оба.

Советник стоял у стены. Рядом с ним на полу лежала груда камней.

– Мальчишка останется здесь, пока все не кончится, – Арси сделал шаг в сторону, за спиной его открылась узкая, неглубокая ниша. – Вставай сюда, – он взял Ронни за плечо и втолкнул в нишу. – Помогите мне, Гарди. Нам придется переложить все эти булыжники.

Советник нагнулся и поднял с пола первый камень. Ронни испуганно смотрел на своих тюремщиков, но с места не двинулся, он словно оцепенел, боясь верить в свои догадки. Дью помедлил и стал помогать начальству. Правда, полковник не очень усердствовал, закладывая камни кое-как. В глубине души он надеялся, что небрежно сложенную кладку замурованный заживо Ронни сможет впоследствии развалить и тем самым спасти свою жизнь. Арси или не замечал халтурной работы скалета, или не очень интересовался качеством. Когда был уложен последний камень, советник критически посмотрел на новоявленную стену и буркнул:

– Да, Гарди, каменщики из нас никудышные. Не хотел бы я, чтоб Вы строили мой дом, в нем чихнуть будет нельзя без риска для здоровья. – Советник отошел к одной из скамеек и вытащил из-под нее ведро. – Зачерпните-ка водички, скалет.

Гарди принес воды из бассейна. Арси взял ведро и выплеснул воду на только что возведенную стену. Камни шевельнулись, как живые, и, к ужасу Дью, медленно срослись в монолит. Стена вздохнула, дрогнула и уже через несколько минут было невозможно определить новую кладку: ни щелки, ни выступа.

– Теперь другое дело, – Арси удовлетворенно осмотрел свою работу. – Не скучай, малыш, – советник постучал в стену, – счастливо оставаться. Пошли, Гарди, у нас еще масса работы.

***

В подъезде звякнуло так, будто скорый поезд наскочил на грузовик пустых бутылок. Лика дернулась к двери.

– Сиди, – посоветовала Наташка.

– Может, он убил кого, – не очень уверенно предположила Лика.

– Он охраной детства занимается, а не мафиозными разборками.

– Ты в это веришь?

– Я верю в то, что он ищет Альвертину, – Наталья снова принялась за телятину, – а мясо у него лучше получается, чем кофе.

– Ты все лопаешь!

– А что мне делать? Волосы на себе рвать, руки заламывать?

– Надо позвонить тете Вере, чтоб глаз с Тинки не спускала, – предложила Лика.

– Звони, – согласилась Наташка, уплетая очередной кусок мяса, – эх, хренку бы, а ты номер знаешь?

– Номер? – растерялась Анжелика. – Черт, не знаю, не спросила.

– Ну вот, значит, звонок отменяется, – Наталья подумала и потянулась за новой порцией. Мясо исчезло со стола вместе с тарелками, зеленью и солонкой. Вилка в Наташкиной руке тоже приказала долго жить. – Жмот! – возмутилась Наталья. – Он, что, посуду на прокат приколдовывал?

– Это он следы заметает, – фыркнула Лика, – чтоб мы не настучали в его ведомство о бесконтрольном использовании представительских средств.

– А если это Таур? – предположила Наталья. – Кому стучать будешь?

– Таур?! – прежние подозрения немедленно вернулись. – Тогда нам срочно в Одессу.

– Не глупи. Зачем Тауру Альвертина?

– Может, он на нее Ронни ловить будет.

– А Ронни ему на кой черт сдался?

– Ну, не знаю…. Хотя, придумала, на Рональда можно заманить Варвару.

– Варвару и на нас с тобой заманить можно. И с чего ты взяла, что Тауру нужна Варвара? Кончай дурью маяться, звони Тинке на сотовый. Не знаю, кто ее ищет, но мне почему-то кажется, что куда лучше будет, если ее не найдут.

– И что я ей скажу?

– Скажешь, чтоб сидела там тихо, как мышка. А мы за ней сегодня-завтра приедем.

– А мы приедем?

– Ты звони давай, прямо сейчас мы никуда не едем, это я тебе гарантирую.

Лика не стала спорить и начала звонить Альвертине.

В это самое время Альвертина качалась на качелях в парке Шевченко. Компанию ей составлял Софкин сосед Ромка, веселый разгильдяй, с удовольствием принимавший участие в любых развлечениях. Ромка учился в десятом классе и выглядел совсем взрослым. Его присутствие несколько поправило Альвертине настроение после подлого предательства Ронни. Фамилия у Ромки была странная – Ко, доставшаяся ему в наследство от какого-то корейского прадедушки. Больше прадедушка не оставил ничего, ни восточных глаз, ни денег, ни гражданства. Последнее для Ромки было самым огорчительным, Корея ему нравилась. На соседних качелях веселились Софка с неизменным Иоськой.

– Ну, кто выше? – заорал Ромка. – Тинка, давай! – и они начали раскачиваться с утроенной скоростью.

Софка с Иоськой тоже прибавили. Соревнованию несколько мешала широченная Софкина юбка, временами взлетавшая выше качелей, тогда Софка прерывала приседания и одной рукой ловила юбку, сбиваясь с темпа.

– Слабо? – веселился Ромка, раскачавшись до ограничителя. – Сонь, а у тебя юбка вместо парашюта, или парашют вместо юбки?

– Отвянь, – злилась Софка.

– Работай давай, юбочница, – орал красный от усилий Иоська.

– Выше, мы выше! – во все горло крикнула Альвертина. В этот момент зазвонил ее мобильник. – Черт, – держась одной рукой за металлический прут лодочки, другой Альвертина кое-как вытащила трезвонящий телефон. А Ромка между тем все-таки докачался до ограничителя, последовал легкий толчок, и рука девочки соскользнула с опоры. Альвертина испуганно схватилась второй рукой за металл качелей, почувствовав, что от падения ее отделяет не больше мгно – вения. Правда, это движение стоило ей телефона. Жалобно позванивая, он выпрыгнул из ее руки и улетел куда-то вниз, где и умолк в пыльных зарослях ежевики.

– Тормози, – скомандовала Альвертина, – я мобильник уронила.

Соревнования были прерваны за явным преимуществом. Последующие два часа компания спортсменов провела в позе колхозницы на прополке, прочесывая прилегающие к качелям кусты. Все старания были тщетны, телефон как сквозь землю провалился.

– Не отвечает, – констатировала Лика.

– Ну и черт с ним, – разозлилась Альвертина, – мне и звонить-то некому. Пошли домой.

Через два часа в районе парка совершенно случайно оказался некий Гога. Вообще-то он в парк не собирался, а собирался завалиться на всю ночь к своему приятелю Лешке Рыбаку, у которого предвиделся толковый сейшен. Но проклятая «Оболонь», при помощи которой Гога весь вечер боролся с жаждой, начисто лишила его сил и способности ориентироваться в пространстве. После пятой бутылки пива Гога вместо того, чтоб спокойненько сесть на трамвай пятого маршрута и ехать к Лешке в Аркадию, зачем-то загрузился в пятерку противоположного направления и прикатил в парк Шевченко. Не обнаружив вовремя произошедшей с ним неприятности, Гога на автопилоте потопал знакомой дорогой: налево, прямо, через садик и пришел. Именно так он и оказался в зарослях ежевики у качелей, где не так давно Альвертина и компания проводили розыскные работы. Рухнув в колючие кусты, Гога чрезвычайно расстроился и рассердился.

– Черт бы побрал этих озеленителей, – проворчал он, выковыривая из руки впившиеся в ладонь колючки, – со-дят посреди дороги всякую дрянь, ни пройти, ни проехать усталому одесситу. Совсем сдурели, скоро кактусы будут вместо лавочек привлекать, дизайнеры хреновы.

Гога разглядел в темноте силуэт гигантских качелей и расстроился окончательно. «Белая горячка, – понял он сразу, – какие качели в Аркадии? Допился. Скоро зеленые человечки придут кататься». Где-то под ногами что-то зазвонило. Гога пошарил на земле и нашел изящный дамский мобильник.

– Але, – обреченно сказал Гога, сразу поняв, что звонят ему со Слободки, то есть из местного психпокоя.

– Ты кто? – удивился женский голос в телефоне.

– Я Гога, – доверчиво сообщил он собеседнице.

– А где Альвертина?

– У Лешки Рыбака, наверно, – предположил Гога, шмыгнул носом и пожаловался, – все меня бросили, один я здесь, как мираж в пустыне.

– Какой Лешка, какая пустыня?! – возмутилась трубка.

– Сахара, – буркнул Гога и, внезапно разозлившись на весь мир, запустил утомившим его телефоном в темноту, – вот привязалась к усталому человеку. Я Леху потерял, а она мне про верблюдов, дура бестолковая, бедуинка. Подумаешь, ишак у нее потерялся в Сахаре, а я при чем?

Глава 16

Клянусь могилой моего осла, я сгнию в этой проклятой Бэсс-нии. Загостился, надо и совесть иметь. Если гости застревают на неделю, это уже не от бога, а от лукавого, и я не обижусь, если как-нибудь на завтрак Сэтх вежливо спросит, не надоели ли мне хозяева. Братец Сэтх… Вот уж кто ждет моей смерти, как часовой смены караула. Разбогатеть надеется по наследству. Глупец. В лучшем случае его убьет Посланник Мерлина, в худшем, если посланцу будет недосуг, его судьбой займется Арси, этот при любой власти не пропадет, но Сэтха советник не любит. Почему, интересно? Может, кузен и ему ненароком задолжал пару тысяч? Ох, братец, плохо ты кончишь с такими замашками, нельзя одалживаться у таких, как Арси, это я могу пару веков подождать по-родственному, а советник может и не дождаться. Ну, его дело. В конце концов, морду ему бить в всех случаях будут, не сегодня, так через год, это я не сомневаюсь… Ладно, неделя приличий на исходе, пора и о возвращении подумать. Ну, сначала надо дождаться Киру. Алиса, судя по всему, на Земле, значит, и Кира там же. Энергии кольца может не хватить на Альвар. К тому же я не поручусь за то, что смогу дождаться ее там живым и здоровым. Черт его знает, что там, в Ваурии, происходит. Еще интереснее, почему у меня не получается туда вернуться.

Так, начнем сначала. Битва была. Посланник был. Победы не было. Если, конечно, я дрался именно с Посланником. А с кем же еще? Ну, допустим, про камень Ваурии Илай сам догадался, но Меч-то у него был, и кольцо Мерлина тоже одно время присутствовало. Не могли Хранители отдать их кому попало. Ну, не кому попало, а тому, кто согласился принять бой с Магистром. И из Ваурии он меня все-таки выжил, пусть и не надолго. А может, и надолго, возвращение-то никак не получается. Не мог я так серьезно проиграть, чтоб не иметь возможности вернуться, не Илай меня удерживает, а каноны Битвы. Что-то не так. Не может у него быть столько сил, чтоб перекрыть мне проход домой. Кажется, я схожу с ума. Третий день хожу по кругу мелкими шагами и ни с места. Уверен, я чего-то не вижу, или не хочу видеть. Чего?

Попробуем еще раз. Тарра предсказала, что посланец придет этим летом, что на нем будет след скорпиона, что звезды встанут в аркан Великой битвы, когда Хранитель отдаст кольцо Мерлина ребенку, а трубы воителей призовут к бою. Звезды свились в спираль, это я видел в небе Альвара. Скорпиона на спине Илая тоже имел честь лицезреть, кольцо в руках держал, ну не совсем кольцо, девчонку с перстнем Мерлина. И бой был, хотя Илай и не жаждал битвы. Почему? Почему он не хотел выполнить свое предназначение? Пацифист он, что ли? Это едва ли, судя по тому, как он дрался. Так, допустим, посланец не он и к Битве его вынудил я, а не жребий судьбы. Тогда где же Посланник? Кто еще подходит под предсказание? А ведь этот кто-то наверняка был в Альваре, меня обмануть можно, а вот звезды в спираль на небе не совьешь, даже если ты трижды Маг и Волшебник. Собственно, меня никто и не обманывал, если разобраться, я сам себя перехитрил. Но это потом. Кто? Кого прислал Мерлин? Под предсказание больше никто не подходит. Хотя… ощущение такое, будто держу в руках ответ, а рассмотреть не могу, да что ж это за умопомрачение?

Я кинул перед Битвой бобы. Они не показали смерть, напротив, обещали продолжение боя. Я позаботился о том, чтоб к этому продолжению Илай пришел не в лучшей форме. Если Ар-си ничего не перепутал, так оно и будет, мальчишке выпало рабство, и он его получит. Если не вмешаются Мерлин и звезды… Звезды, скорпион, кольцо, Мерлин… Черт возьми, а если это все-таки Инсилай? Просто Мерлин в силу молодости и неопытности посланца предоставил ему возможность пробного боя, вроде как репетицию. Что-то я замудрился. Мерлин, конечно, мастер, но такое и ему едва ли по силам. Слишком сложная конструкция получается, чтоб быть жизнеспособной. У нас тут не Голливуд со сценарием звездных побоищ, у нас Запределье с примитивной гражданской войной. Итак, если отбросить Илая и допустить, что кто-то еще, готовый к Битве, присутствовал в Ваурии, когда звезды встали в спираль? Кто на этот раз пришел побеждать? Нет, не так. Кто на момент объявления битвы был настолько хитер и расчетлив, что пропустил перед собой другого? Я хотел загонять Инсилая, а этот кто-то измотал меня. Высшая мудрость на чужой крови. Жесткий расчетливый ход. Тех, кто способен на такое – единицы. Кто?! Такой фокус мог выкинуть только большой мастер. Яне мог не почувствовать его присутствия. Дьявол, провалиться мне на этом месте, да ведь это штучки Черного Локи. Теперь я вспом – нил… не было труб воителей. То, что было, не было Великой битвой. Это была просто большая драка, которую я же и спровоцировал. Глупая, никому не нужная стычка. Стоп, но Локи ушел без боя. Как он исхитрился ускользнуть из Запределья, раз Битва была уже объявлена? Битва… да это я объявил битву сам себе и разворотил полгорода. Я, судьба здесь абсолютно ни при чем. Воители молчали, у Локи было достаточно времени. Инсилай наверняка не посланец. Он в Ваурии, но я не могу туда попасть. Значит, там нет Локи. Хоть он и ушел из Альвара, никто не может запретить ему вернуться… Нет, невозможно. Локи, конечно, пойдет по трупам, но жизнью наследника Слова рисковать не станет. Он не фанат Мерлина и его идей. Не пожертвует Локи жизнью любимого ученика даже ради великой победы справедливости. Плевать ему на абстрактную справедливость, если за нее надо платить такую цену. Черт бы побрал эту членистоногую компанию кусачих тварей и проклятого Мерлина с его идиотскими идеями всеобщего счастья!

***

– Может, ты все-таки встанешь? – Локи терял терпение. – Сколько можно валяться? Тебе не надоело?

– Надоело, – подтвердил Инсилай, но с места не сдвинулся.

– Так поднимайся, хватит изображать из себя мученика!

– Изображать? – огрызнулся Инсилай. – Да мне вздохнуть больно! Чем нотации мне читать, лучше б спину подлечил!

– Поворачивайся, – распорядился Локи.

Если забыть о клейме, спина Илая выглядела вполне здоровой. Маг вопросительно посмотрел на Варвару. Девушка развела руки, недоуменно пожав плечами.

«Что-то не так, – понял Локи, – он действительно страдает и панически боится новой боли. Странно, болеть-то у него ничего не должно, может, права Варвара, это не боль, а память о боли? Ничего себе память, он же встать не может! И что дальше? Мне, что, его теперь на руках носить? Черт с ней, с Битвой, я ведь даже вытащить его отсюда не могу. С таким украшением он намертво прикован к Ваурии». Локи присел рядом с учеником и положил ладонь на выжженную на спине Волшебника монограмму, Илай задрожал, как в лихорадке, мускулы его напряглись. Чувствовалось, что он пытается сдержать дрожь, но попытки его были тщетны. Маг опустил руки. «Плохо, – констатировал про себя Локи, – мало того, что он боится, он еще изо всех сил сопротивляется любому действию, слава богу, пока мирно сопротивляется. Только, чувствую, еще чуть-чуть и не его, а меня лечить придется, черт возьми, откуда у него столько сил? На том свете, что ли, энергией накачался?»

Краш, убедившись, что военных действий со стороны Инсилая не ожидается, подошел поближе и встал рядом с Варварой.

– Ну как? – шепнул он ей на ухо, боясь подать голос.

– Как видишь, – тоже шепотом ответила она, – никак.

– Ох, накроют нас здесь, – еле слышно пробормотал Краш.

– Это уж наверняка, – откликнулся Локи, – не сомневайся.

– Все? – спросил Инсилай, не поднимая головы.

– Я не могу избавить тебя от клейма безболезненно, – вздохнул Локи, – это может сделать только Таур. Но я не думаю, что он будет так любезен.

– Опять ты за свое, – Волшебник резко развернулся и, поморщившись от мгновенно напомнившей о себе боли, сел на полу. Кончики его разбитых пальцев замерцали серебристо-голубым светом.

– Без фокусов, – Маг немедленно среагировал на исходящую от Инсилая опасность и поднял руку перед лицом ученика. – Прекрати истерику и подставляй спину, если не хочешь провести остаток жизни, ползая на коленях перед Черным Магистром.

Против ожиданий, даже эта угроза не возымела никакого действия. Правда, огонь на руках Инсилая угас, но при этом сам он впал в какое-то мрачное оцепенение, и говорить с ним было совершенно бесполезно.

– Все, сдаюсь, – Локи поднял руки, – он сумасшедший. Не знаю, что с ним сделали, но мозги у него точно набекрень.

– Что опять не так? – мрачно спросил Инсилай, исподлобья глядя на Локи.

Варвара испугалась. Она вдруг четко осознала, что сила этих двоих, мрачная и безжалостная, своей мощью уступает разве что ужасу Краша и ее собственному. Что, если потребуется, они сметут и сломают на своем пути все, оставив за собой выжженную дорогу, если до того не прикончат друг друга, сцепившись из-за какой-нибудь ерунды. И что Локи привязался к этому клейму, ведь просто из себя выплеснулся, когда его увидел. И Инсилай хорош. Ему, конечно, досталось, никто не спорит, но сейчас-то он чего чудит, ведь здоров, как бык!

– Вставай, – Маг холодно взглянул на ученика, – хватит притворяться, симулянт!

Никакого движения, только сверкнули в темноте злые, колючие глаза Инсилая.

– Ну, все, – Локи от уговоров перешел к угрозам, – или ты немедленно встанешь на ноги и перестанешь корчить из себя жертву, или мы сейчас сделаем небольшой перерыв на бейсбольный матч. Краш, как у тебя с бейсболом? – он обернулся к Чародею. – Хоть раз в жизни держал в руках биту?

– Ну да, – растерялся Краш, недоумевая, что от него нужно Магу.

– Очень хорошо, – Локи снова перевел глаза на Илая, – раз футбол тебя ничему не научил… в бейсбол сегодня наиграешься так, что собственное имя забудешь, и притворяться не придется! Ты меня знаешь.

Инсилай поежился, как от холода, опустил глаза и, опершись рукой об пол, встал на колени.

– Давай, давай, шевелись! – поторопил Маг. – Мало тебя Таур отделал, что тебе все неймется. Он, между прочим, вот-вот появится, а нам еще Ронни с Мирной найти надо. Ты, часом, не знаешь, где они?

– Нет, – сквозь зубы процедил Инсилай, с трудом поднимаясь на ноги, – все, или еще что-нибудь сделать? Ты приказывай, не стесняйся, – он покосился на притихших в стороне Варвару с Крашем, – и вы, ребята, не скромничайте, командуйте. Можете не утруждать себя угрозами, я уже как хомяк дрессированный. На задних лапах хожу, на брюхе ползаю, щеки надуваю по команде. Вам это от меня надо?