Текст книги "Мой Неидеальный прынц (СИ)"

Автор книги: Наталья Тудаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 11

Следующие несколько дней в замке витало странное напряжение. Напряжение, источником которого была я. Мой супруг явно был озадачен. Он то игнорировал меня с преувеличенным равнодушием, то ловил на себе мой взгляд – тот самый, холодный и отстраненный, – и его собственные глаза тут же вспыхивали гневной искрой. Мы кружили вокруг друг друга, как два кота перед дракой, только вместо шипения использовали ледяную вежливость.

Лизка, получившая от меня по полной программе, теперь смотрела на меня не просто с ненавистью, а со страхом, смешанным с животной злобой. Она поняла, что игра изменилась, и правила теперь писала не она. Это делало ее еще более опасной. Загнанная в угол крыса кусается сильнее всего.

Именно это заставило меня насторожиться. Моя уверенность была блефом, и я это понимала. Мне нужны были союзники. Настоящие, а не временные попутчики вроде свекрови, чья поддержка зависела от мифической беременности.

Я решила начать с малого. Слуги.

Однажды утром, когда Крыска-Криска принесла мой завтрак с таким видом, будто подносила милостыню нищей, я остановила ее жестом.

– Подожди. Как тебя зовут? Полное имя.

Она уставилась на меня в немом изумлении.

– Криска, льера. Просто Криска.

– У всех есть имя, данное при рождении, – мягко, но настойчиво сказала я. – Какое имя дали тебе родители?

Она покраснела и потупила взгляд.

– Кристина, льера.

– Кристина, – повторила я, и имя зазвучало по-новому, почти благородно. – Спасибо. И еще вопрос. Твоя семья здесь, в поместье?

Ее глаза округлились от неожиданности. Никто из госпер никогда не интересовался ею.

– Да, льера. Отец – конюх, мать на кухне.

– Прекрасно, – я улыбнулась. – Передай им, что льера Мэриэм благодарна за их службу. И вот тебе, – я протянула ей одну из серебряных шпилек, что держали мои волосы. Не самую дорогую, но и не дешевую. – За твои хлопоты.

Она взяла шпильку с дрожащими руками, глядя на меня так, будто я только что спустилась с небес на огненной колеснице.

– Льера, я… я не могу…

– Можешь, – перебила я. – И будешь брать. Потому что я знаю, как тяжело работать с людьми, которые тебя не ценят. Я ценю. Запомни это.

С этого дня я начала свою тихую кампанию по завоеванию расположения прислуги. Я узнавала имена. Интересовалась семьями. Вежливо благодарила за мелкие услуги. Я не лебезила и не пыталась стать «своей в доску» – я держала дистанцию, но делала ее теплой. И медленно, очень медленно, лед начал таять. Мне стали улыбаться. Взвары на моем подносе стали вкуснее и горячее. А однажды старая кухарка, мать Кристины, прислала мне горшочек меда со словами «для сил будущей маме».

Это была маленькая победа. Но самая важная. Ибо кто владеет информацией – тот владеет миром. А слуги знают все.

Моя новая тактика дала плоды быстрее, чем я ожидала. Через пару дней Кристина, заходя в мою комнату, быстрым движением руки сунула под подушку смятый клочок бумаги и сделала вид, что поправляет покрывало. Сердце у меня ушло в пятки.

Дождавшись, когда она уйдет, я развернула записку. Почерк был неровным, торопливым.

«Льера Лизавета платила Гурию за капли. Те же, что были у первой льеры. Гурий хвастался в кабаке. Будьте осторожны с питьем.»

Гурий. Младший лекарь. Тот, что помогал круму Жерону. Капли. У первой льеры.

Кровь застыла в жилах. Так вот как они это делают. Не толкают с лестниц, нет. Это слишком грубо, слишком заметно. Они действуют тихо. Ядовито. Будто травят крысу.

Я скомкала записку и сунула ее в складки платья. Руки дрожали. Теперь моя «беременность» была не просто щитом. Это был смертный приговор. Рано или поздно они поймут, что живота нет, и тогда… тогда они решат, что «несчастный выкидыш» случился именно сейчас. И помогут мне его совершить.

Паника подступала к горлу сладковато-горьким комом. Я глубоко вдохнула. Нет. Я не позволю. Я не она. Я не та несчастная Мэриэм, которая умерла в этой комнате от тоски и безысходности. Я – Черненко Марина Степановна, и я прошла через школьные совещания, родительские собрания и наезды роно. Меня так просто не возьмешь.

Мне нужно было действовать. Но как? Бежать? Не имея ни гроша за душой, не зная местности? Смешно. Обличить Лизку? Слово служанки против слова благородной льеры? Меня просто высмеют.

Нужно было бить их же оружием. Хитростью.

У меня был план. Рискованный, почти безумный. Но другого выхода не было.

Я дождалась вечера. Когда Кристина принесла мой ужин и тот самый взвар, я остановила ее.

– Подожди.

– Льера? – она испуганно посмотрела на меня.

– Принеси мне простой воды. И… слушай внимательно.

Я быстро объяснила ей, что нужно сделать. Ее глаза становились все шире и шире, но она кивала.

Через десять минут в мою комнату вошла льера Брошка. Ее визиты стали чаще – она якобы проверяла мое самочувствие, а на деле следила, не «навредил» ли мне ее ненаглядный сынок своим поведением.

– Матушка, как вовремя! – встретила я ее слабым голосом, полулежа на кушетке. – Я как раз чувствую себя нехорошо… Кружится голова. Может, это от этого нового взвара? Кристина сказала, его по новому рецепту готовили…

Льера Брошка нахмурилась.

– Какой новый рецепт? Я ничего не приказывала.

– Не знаю… – я сделала испуганные глаза. – Он такой горький… Я выпила всего несколько глотков и мне стало плохо. Кристина, принеси, покажи льере!

Кристина, бледная как полотно, подала свекрови чашку с оставшимся взваром. Та понюхала, поморщилась.

– И правда, пахнет как-то странно. Кто это готовил?

– Не знаю, льера, – прошептала Кристина, глядя в пол. – Мне передали уже готовым…

Льера Брошка замерла. Я видела, как в ее голове шестеренки начали поворачиваться. Подозрение. Первая льера умерла после внезапной болезни. Слишком внезапной. И теперь та же история с новой невесткой, носящей ее внука?

Ее лицо стало каменным.

– Вылей это. Немедленно. И принеси простой воды из колодца. Сама принеси, ни у кого не бери! – она резко повернулась ко мне. – Ты больше ничего не ешь и не пьешь, что тебе приносят, пока я не скажу. Поняла? Только то, что принесет Кристина лично.

Я кивнула, делая вид, что мне страшно.

– Матушка, вы меня пугаете… Неужели кто-то мог…?

– В этом змеином гнезде могло кто угодно! – прошипела она, и в ее глазах горел настоящий, непритворный гнев. Гнев хозяйки, на чьей территории посмели покуситься на ее собственность. А я и будущий ребенок были ее собственностью. – Не бойся. Я разберусь.

Она вышла из комнаты, как ураган. Я услышала, как ее голос, громкий и властный, разносится по коридору: «Немедленно найти крума Жерона! И чтобы весь персонал кухни собрался в холле! Сию же минуту!»

Я откинулась на подушки, выдохнув. Первая часть плана сработала. Я посеяла семя подозрения в самом плодородном грунте – в материнском инстинкте и в чувстве собственности льеры Брошки.

Теперь нужно было сделать второй шаг. Написать письмо.

Достала спрятанный листок бумаги и перо (их я тоже выпросила под предлогом «ведения дневника для будущего ребенка») и начала писать. Не на местном языке, а на русском. Свой собственный, секретный код.

«Дорогой крум Жерон. Вы предупреждали меня быть осторожной. Теперь я понимаю почему. Я не буду есть и пить ничего, кроме того, что принесет лично Кристина. Но мне нужна ваша помощь. Очень плохо себя чувствую, жду вас как можно скорее.»

Я сложила письмо в несколько раз и позвала Кристину.

– Передай это круму Жерону. Только лично в руки. Никому другому. Скажи, что это от меня, и что дело срочное.

Она кивнула, спрятала письмо в складках платья и выскользнула из комнаты.

Я осталась одна. В тишине. Сердце колотилось где-то в горле. Я только что объявила войну не на жизнь, а на смерть. Я превратила свою мнимую беременность в оружие, а свое тело – в поле битвы.

Где-то в замке гремел гневный голос моей свекрови. Где-то рыскала Лизка, почуяв опасность. Где-то мой муж предавался своим забавам, даже не подозревая, что под его крышей разворачивается настоящая драма.

А я лежала на своей кровати в комнате с решетками на окнах и ждала. Ждала следующего хода в этой опасной игре. И впервые за все время моего пребывания здесь я почувствовала не страх и не ярость.

Я почувствовала азарт.

Игра была в самом разгаре. И я только что пошла ва-банк.

Глава 12

Той ночью я не спала. В ушах стоял гул от голосов в холле – льера Брошка устроила настоящий разбор полетов. Доносились приглушенные крики, плач, а потом властный голос крума Жерона, требовавшего тишины для «благополучия льеры Мэриэм». Мое сердце бешено колотилось. Мой план сработал слишком хорошо. Теперь весь замок знал, что на меня было совершено покушение.

Дверь скрипнула. В комнату бесшумно вошла Кристина. Ее глаза блестели в свете единственной свечи не только от страха, но и от слез. – Передала, льера, – прошептала она, и голос ее дрожал. – Крум Жерон… он очень испугался. Сказал, что придет утром. И дал это. – Она сунула мне в руку маленький пузырек с темной жидкостью. – Сказал, три капли в воду вызовут бледность, дурноту и… и спазмы, похожие на выкидыш. Он сказал, вы должны быть готовы. Чтобы все выглядело правдоподобно.

Кровь отхлынула от моего лица. Я сжала пузырек, словно это была граната, которая вот-вот взорвется в моей руке. Я так увлеклась своей игрой, своей «войной», что забыла о самой главной лжи – о ребенке. А теперь мне предстояло разыграть самую страшную сцену.

– Спасибо, Кристина. Иди. И… будь осторожна.

Она кивнула и исчезла так же бесшумно. Я осталась одна с моим новым, опасным оружием, которое должно было не спасти меня, а нанести сокрушительный удар.

Утро началось с визита свекрови. Она выглядела помятой и злой. – Ничего не выяснили, – отрезала она, плюхаясь в кресло у моего камина. – Все сваливают друг на друга. Кухарка говорит, что травы были свежие, служанка – что просто принесла то, что дали. Гурий исчез. Сбежал, мерзавец!

– Гурий? – я сделала удивленное лицо, стараясь скрыть дрожь в руках. – А при чем тут он?

– Он приносил на кухню какие-то свои снадобья «для укрепления здоровья» льеры Лизаветы, – льера Брошка с ненавистью выплюнула имя. – Видимо, что-то перепутали.

Я опустила глаза, изображая испуг. Идеально. Подозрение пало именно туда, куда нужно. Теперь нужно было добавить драмы. Самой настоящей.

– Матушка, я чувствую себя нехорошо, – прошептала я, слабо проводя рукой по лбу. – Всю ночь тошнило… Голова кружится… и внизу живота тянет…

Лицо свекрови вытянулось. Все ее внимание теперь было приковано ко мне.

– Тянет? Сейчас позову Жерона!

– Нет, нет, – я остановила ее, делая вид, что вот-вот расплачусь. – Просто… может, воздуха? Может, мне пройтись? В сад? Только ненадолго… Мне так страшно сидеть в четырех стенах…

Она смотрела на меня с подозрением, смешанным с тревогой за «внука». Идея прогулки под ее присмотром показалась ей меньшим злом.

– Хорошо. Только с Кристиной. И всего на полчаса. И чтобы сразу назад!

План приводился в действие. Я накинула плащ, Кристина меня поддержала, и мы вышли в тот самый внутренний сад. Я заранее подлила три капли зелья в кувшин с водой. Эффект начал проявляться почти сразу – легкая тошнота, слабость в ногах, голова стала ватной. А потом пришла и боль – резкая, схваткообразная, заставившая меня согнуться и вскрикнуть.

– Льера! – испуганно вскрикнула Кристина.

– Живот… – прошипела я, и на этот раз в моем голосе не было притворства. Зелье работало слишком хорошо.

Я сделала несколько шагов, опираясь на Кристину, и специально оступилась на ровном месте, сделав вид, что голова закружилась от слабости. Я не сильно упала, скорее грузно опустилась на сырущую землю, но этого было достаточно.

– Ой! Льера упала! Помогите! – завизжала Кристина совсем уже искренне.

В этот момент из двери на террасу выскочил он. Итан Райан. Он был без камзола, в одной белой рубашке, закатанной по локти, и выглядел… уставшим и раздраженным. Видимо, ночной скандал не прошел для него даром.

Увидев меня, сидящую на земле, бледную, с лицом, искаженным болью, он остановился. Его взгляд скользнул по моему лицу, по тому, как я судорожно вцепилась в подол платья, по испачканной землей ткани. В его глазах мелькнуло что-то… сложное. Не любовь, нет. Скорее, шок. И та самая досада на проблемы, но уже смешанная с чем-то другим.

– Опять что-то случилось? – его голос прозвучал резко, но уже без прежней уверенности.

– Льер, ей плохо! Она упала! – запищала Кристина, уже не сдерживая слез.

Он подошел ближе, его глаза сузились. Он изучал меня, как изучал карту перед битвой, но теперь на карте был хаос.

– Что на этот раз? – его голос стал тише.

– Боль… – выдохнула я, и слезы сами поступили из моих глаз от боли и страха. Я почувствовала, как по ногам течет что-то теплое и липкое. Ужас сковал меня настоящий, дикий. А что, если крум ошибся с дозировкой? – Ребенок… наш ребенок… – простонала я. – Я упала… из-за слабости… после того взвара…

Я увидела, как он побледнел. Как сжались его кулаки. Он ненавидел меня, но ребенок… наследник… это было его. И теперь на него напали сразу двумя способами: ядом и силой.

– Взвар… и падение… – прошептала я, делая последнюю, отчаянную ставку. – Его подали… специально. Как и… предыдущей. Чтобы я не мешала… всем.

Это был удар ниже пояса. Я знала это. Но я тоже играла ва-банк на грани жизни и смерти.

– Ты… – он шагнул ко мне так близко, что я почувствовала запах кожи и вина. – Ты уверена?

В его голосе не было злости. Был ужас. Холодный, расчетливый ужас воина, который видит, как противник бьет по самому уязвимому месту.

– Я… чувствую, – простонала я, и очередная волна боли скрутила меня. На этот раз я не притворялась.

Его рука взметнулась, но не для удара. Он схватил меня на руки так легко, будто я была перышком, и понес к замку, крича на бегу: – ЖЕРОНА! НЕМЕДЛЕННО ЖЕРОНА К ЛЬЕРЕ! ОНА УПАЛА! ОТРАВЛЕНА!

Все последующие часы прошли в тумане. Боль, суета, голос крума Жерона, строгий и повелительный: «Всех вон!». Потом долгий разговор с ним наедине, когда боль уже утихла, оставшись лишь тупой ноющей тяжестью внизу живота и страшной пустотой.

– Все кончено, льера Мэриэм, – сказал он тихо, его лицо было скорбным. – Вы потеряли ребенка. Слабость от яда и падение… Этого оказалось достаточно. Теперь вам нужен покой. И… готовьтесь. Льера Брошка будет вне себя.

Я лишь кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Я добилась своего. Теперь все – и свекровь, и муж – думали, что я – жертва покушения, потерявшая ребенка. Моя позиция должна была укрепиться. Но почему же на душе было так пусто и гадко?

Вечером мне принесли ужин. На подносе, кроме еды, лежал маленький, изящный кинжал в кожаных ножнах. Ни записки, ни объяснений. Просто лежал там, как будто так и должно быть.

Я взяла его в руки. Клинок был острым, отполированным до зеркального блеска. Рукоять идеально ложилась в ладонь.

Это было послание. Ясное и недвусмысленное.

«Защищайся. Но помни, кто хозяин в этом доме. Ты выжила. Но ты проиграла.»

Я сжала рукоять кинжала. Наконец-то что-то настоящее. Не слова, не угрозы. Предмет.

Война продолжалась. Но правила снова изменились. И теперь я должна была играть новую роль – роль скорбящей матери, потерявшей ребенка из-за врагов. И по иронии судьбы, это была правда. Просто врагом была я сама.

Глава 13

Кинжал. Он лежал на моем прикроватном столике, холодный и молчаливый, как обвинение. Не подарок. Не знак примирения. Это был тест. Проверка на прочность. «Посмотрим, что ты сделаешь с этим, моя строптивая, ядовитая мышь. Испугаешься? Спрячешь? Попытаешься воткнуть в меня?»

Я не стала ничего делать. Я оставила его лежать на виду, как безделушку. Каждый, кто заходил в комнату, видел его. Кристина замирала, уставляясь на него широкими глазами. Льера Брошка, зайдя как-то утром, бросила на клинок короткий взгляд, хмыкнула и ничего не сказала. Но в ее глазах мелькнуло одобрение. Ее мир был прост: прав тот, у кого есть оружие и воля его применить.

Я же видела в этом жесте нечто иное. Вызов. Почти флирт. Опасный, смертельный флирт. Он дал мне means (средство) для защиты от других, но одновременно дал понять, что именно он – источник главной опасности. Это было извращенно и по-своему гениально.

Мое «отравление» стало официальной версией. Льера Брошка провела тотальную чистку среди прислуги. Были уволены несколько человек, так или иначе связанных с Лизкой. Сама Лизка внезапно «заболела» и не выходила из своих покоев. В замке воцарилась напряженная, зловещая тишина.

Атмосфера сгущалась, как перед грозой. И я чувствовала себя ее главным громоотводом.

Однажды ночью я проснулась от того, что в комнате было душно. Сердце бешено колотилось – остатки действия зелья или тревожный сон? Я подошла к окну, распахнула его, вдыхая холодный ночной воздух. Луна освещала внутренний дворик, заливая его призрачным серебристым светом.

И тогда я увидела его. Он стоял внизу, в саду, прислонившись к стволу той самой ели. Он был один. В одной руке у него был кубок, в другой – он сжимал и разжимал пальцы, словно разминая затекшие мышцы. Он смотрел куда-то вдаль, на стены замка, а его профиль в лунном свете казался высеченным из камня – твердым, неприступным и бесконечно уставшим.

Он не видел меня. Я стояла за занавеской, наблюдая за ним, за этим незнакомым человеком, который был моим мужем. В нем не было ни капли той напускной бравады, того снисходительного флирта или яростного гнева. Он был… просто человек. Уставший воин, запертый в клетке собственного дома, собственных обязательств и собственной ненависти.

Что-то дрогнуло внутри меня. Глупая, непрошенная жалость. Я ненавидела себя за нее мгновением позже.

Вдруг он повернул голову. Его взгляд, острый, как тот самый кинжал, устремился прямо на мое окно. Он почуял мой взгляд. Я отпрянула вглубь комнаты, прижавшись к холодной стене, сердце бешено колотясь. Черт-черт-черт! Он видел?

Прошло несколько минут. Тишина. Я уже подумала, что мне показалось, когда услышала тихие, но уверенные шаги в коридоре. Они приближались к моей двери. Не легкая поступь служанки, не резкие шаги свекрови. Тяжелые, мужские шаги.

Он остановился у моей двери. Я замерла, не дыша. Послышался скрежет ключа в замке. Но дверь не открылась. Он просто… проверял, заперта ли я. Удостоверялся, что его крыса все еще в клетке.

Шаги удалились. Я выдохнула, медленно сползая по стене на пол. Да, он видел. И он пришел напомнить, кто здесь хозяин. Кто держит ключ.

На следующее утро я проснулась с железной решимостью. Жалость испарилась без следа. Он хозяин? Отлично. Значит, именно ему и предъявлять претензии.

Я оделась в самое простое свое платье (не черное, темно-зеленое), убрала волосы в тугой узел, сунула за пояс тот самый кинжал – просто так, для вида – и вышла из комнаты. Кристина, дежурившая в коридоре, ахнула.

– Льера, вам нельзя! Льер запретил!

– Льер, – отрезала я, не останавливаясь, – сейчас узнает, что значит «нельзя».

Я шла по коридорам, и слуги шарахались от меня, как от привидения. Я не обращала на них внимания. Моя цель была – его кабинет. Я знала, где он. Я изучала план замка по ночам.

Я подошла к тяжелой дубовой двери, не постучала, а просто распахнула ее.

Он сидел за массивным столом, разбирая бумаги с каким-то офицером. Они о чем-то оживленно беседовали. Мое появление было как ушат ледяной воды.

Офицер вскочил, вытянувшись по струнке. Итан Райан медленно поднял на меня глаза. В них не было ни удивления, ни гнева. Был лишь ледяной, безразличный интерес.

– Льера, – произнес он. – Мы заняты.

– Это займет минуту, – сказала я, не двигаясь с порога. – Вашего офицера прошу удалиться.

Офицер растерянно посмотрел на своего командира. Тот, не сводя с меня глаз, кивнул. Дверь закрылась, оставив нас одних.

– Ну? – он откинулся в кресле, сложив руки на груди. – Ты пришла вернуть мой подарок? Или пожаловаться, что тебе снова что-то не нравится?

– Я пришла спросить, – мои ноги были ватными, но голос звучал уверенно. – Вы разобрались с ситуацией?

Он усмехнулся.

– Ситуация решена. Несколько человек уволены. Порядок восстановлен.

– Порядок? – я сделала шаг вперед. – Кто-то попытался убить вашу жену и убил вашего наследника! И все, что вы сделали – это уволили слуг? Это ваш порядок? Или вам настолько все равно, что вы просто отмахнулись от этого, как от назойливой мухи?

Он встал. Медленно. Как хищник. Его рост, его широкая грудь – все внезапно заполнило пространство кабинета.

– Ты хочешь сказать, что я плохо исполняю свои обязанности? – его голос был тихим и шелестящим, как лезвие по кожи.

– Я хочу сказать, что вы не исполняете их вообще! – выпалила я, моя ярость наконец прорвалась наружу. – Ваша обязанность – обеспечивать безопасность в этом замке! Ваша обязанность – защищать тех, кто от вас зависит! А вы что делаете? Вы запираете меня в комнате, как преступницу, и думаете, что на этом все закончилось? Нет! Пока настоящий виновник гуляет на свободе, пока он знает, что его не накажут, это повторится снова! Или вы надеетесь, что в следующий раз вам повезет больше и я наконец-то умру?

Я была в ярости. Я забыла о осторожности, о своей роли, о всем. Я тыкала пальцем в его грудь, задыхаясь от собственной смелости.

Он не отступал. Он смотрел на меня, и в его глазах бушевала буря. Но это была не буря гнева. Это было что-то другое. Изумление? Уважение? Бешенство от того, что я осмелилась говорить с ним таким тоном?

Внезапно его рука метнулась вперед. Я зажмурилась, ожидая удара. Но он просто схватил меня за тот самый палец, что тыкал в его грудь, и притянул меня к себе так близко, что я почувствовала жар его тела.

– Ты… – он прошипел, его губы были в сантиметре от моих. – Несчастная, глупая, безумная женщина… Ты действительно не боишься смерти?

– Я боюсь жить в постоянном страхе! – выдохнула я, мои губы чуть не касались его. – И я предпочту быструю смерть от вашей руки медленной от яда какой-то… любовницы!

Его глаза вспыхнули. Он наклонился еще ближе. Его дыхание смешалось с моим. В воздухе запахло опасностью, мятой и чем-то диким, мужским.

– Ты хочешь моей руки? – он прошептал почти ласково, и от этого стало еще страшнее. – Ты хочешь, чтобы я к тебе прикоснулся? Чтобы я доказал тебе, кто я?

Его свободная рука скользнула вниз, к моему поясу, к рукояти кинжала. Его пальцы обхватили мою руку, все еще сжатую в кулак, и заставили сжать рукоять.

– Вот он. Возьми. Попробуй. Докажи, что ты не просто трещотка. Докажи, что в тебе есть хоть капля той ярости, что ты так красиво изображаешь.

Он водил моей рукой, направляя острие кинжала к своей груди. Его глаза не отрывались от моих. В них был вызов. Азарт. Безумие.

– Ну же! – его голос прозвучал резко. – Сделай это! Или признай, что все твои слова – всего лишь слова испуганной девочки!

Адреналин ударил в голову. Язык пламени прожег все внутри. Я рванула руку на себя, вырвалась из его хватки и… швырнула кинжал через всю комнату. Он с грохотом ударился о каменную стену и упал на пол.

Мы стояли, тяжело дыша, смотря друг на друга как два врага после схватки.

– Я не буду убивать тебя, – прошипела я, и мой голос дрожал от ярости и чего-то еще. – И я не дам тебе забыть о том, что ты должен делать. Ты – льер фон Тайлор. Веди себя соответственно.

Я развернулась и вышла из кабинета, хлопнув дверью так, что стекла задребезжали. Я шла по коридору, не видя ничего перед собой, вся дрожа.

Я только что выиграла. Или проиграла? Я не знала. Я бросила вызов зверю в его логове и вышла живой. Но что-то перевернулось внутри. Та близость, то пограничное состояние между ненавистью и страстью оставило в душе странный, горький след.

Вечером, когда Кристина принесла ужин, на подносе лежал тот самый кинжал. Чистый, отполированный. Рядом с ним – маленький, свернутый в трубочку листок бумаги.

Я развернула его. Там было всего одно слово, выведенное твердым, размашистым почерком:

«В саду после вечерней трапезы...»

Мое сердце пропустило удар. Это была не команда. Это было приглашение. Вызов на новый раунд.

И я знала, что пойду.