Текст книги "Мой Неидеальный прынц (СИ)"

Автор книги: Наталья Тудаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 30

На следующее утро началось с обысков.

Герцог Людвиг был мрачен, свита – на взводе. Амалия, бледная и рыдающая, напрямую обвинила в краже «распустившуюся прислугу» и потребовала немедленных обысков.

– В моем доме нет воров, – холодно заявил Итан, но напряжение в большом зале витало в воздухе, густое и тяжелое.

Я наблюдала за спектаклем, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Это была ловушка. И я знала, что приманка в ней – я.

Обыски начали с покоев слуг, конечно, ничего не найдя. Затем Амалия, с театральным вздохом, предложила: «Чтобы снять все подозрения, может, проверить и наши комнаты? Начнем с моей!»

Это был ее ход. Пока все были заняты в ее покоях, ее горничная, действуя по приказу, должна была подбросить «улику» ко мне.

Но мы с Кристиной были начеку. Пока Амалия отвлекала внимание, моя верная «крыска» следила за ее служанкой. И как только та, озираясь, выскользнула из моей комнаты, Кристина дала мне знак.

– Подождите, – громко сказала я, когда обыск подошел к моим покоям. Все замерли. – Прежде чем вы войдете, я хочу кое-что сказать. Льера Амалия, вы так уверены, что вашу серьгу украли. А что, если она просто потерялась? Давайте проверим вашу шкатулку еще раз. Вместе. Вдруг мы что-то упустили?

Амалия побледнела, но возразить не посмела под тяжелым взглядом отца. Мы все направились в ее комнату. Она с показной небрежностью открыла шкатулку.

– Видите? Пусто. Я же говорила.

– Странно, – сказала я, подходя ближе. – А что это у нас тут? – Я провела пальцем по бархатной обивке и нажала на почти невидимую пружинку. Потайное отделение в поддоне шкатулки щелкнуло и открылось. В нем лежала пропавшая жемчужная серьга.

В комнате повисло ошеломленное молчание. Амалия смотрела на свою же шкатулку с таким ужасом, будто из нее выползла змея.

– Объяснись, дочь, – голос герцога прозвучал тихо и страшно. – Ты прячешь свою же вещь и обвиняешь в краже честных людей?

– Нет! Это не я! Это она! – закричала Амалия, указывая на меня. – Это она все подстроила! Она должна была подбросить мне в комнату поддельные серьги, а настоящие спрятала здесь, чтобы опозорить меня!

Слова сорвались с ее языка прежде, чем она успела их обдумать. В комнате воцарилась гробовая тишина. Все смотрели на нее. Она сама только что призналась в своем плане.

– Какие… поддельные серьги? – медленно, с ледяной вежливостью переспросил Итан.

Амалия поняла, что совершила роковую ошибку. Она захлебнулась собственными слезами. В этот момент в дверях появилась Кристина. В ее руках была изящная бархатная шкатулка.

– Льера, простите, что беспокою, – сказала она, кланяясь. – Это только что принесли из села. Ювелир говорит, вы заказывали у него срочную работу… реплику жемчужной серьги? Он выполнил и привез.

Орик взял шкатулку, открыл ее и вынул оттуда сережку. Она была поразительно похожа на настоящую, но взгляд опытного ювелира – а герцог Людвиг был знатоком – сразу уловил разницу. Фальшивый жемчуг был слишком идеальным, без природных дефектов.

Амалия была в ловушке. Собственной ловушке. Герцог подошел к ней вплотную.

– Ты не только лгунья, но и глупа. Ты чуть не устроила скандал из-за собственной же прихоти. Собирай вещи. Мы уезжаем. Сегодня же.

Он развернулся и вышел. Мы с Итаном последовали за ним. В коридоре он остановился и посмотрел на меня с тем самым новым, обретенным уважением.

– Ты, – сказал он с смесью гордости и дикого веселья, – ты просто потрясающая. Ты заставила ее самой себя высечь. Как ты догадалась?

– Муравьи, – ответила я с самым серьезным видом. – Они не только в логистике сильны, но и в разведке. Их агенты повсюду.

Он рассмеялся, потянул меня к себе и поцеловал – ликующим, победным поцелуем.

– Герцог уезжает. Угроза миновала.

– Одна из угроз, – поправила я его.

– Главная, – он улыбнулся. – Теперь мы можем сосредоточиться на внутренних проблемах. Например... на вопросе исполнения супружеского долга.

– Да, – прошептала я, чувствуя, как краснею. – Эта проблема требует самого неотложного решения.

Он снова поцеловал меня, на этот раз более осознанно и целеустремленно, и повел за руку по коридору. Не в мою комнату. В свою.

Сердце колотилось где-то в горле. Я выиграла одно сражение. Но теперь наступала решающая битва. И я понятия не имела, кто в ней окажется победителем.

Глава 31

Дверь в его покои закрылась с тихим, но внушительным щелчком. Звук был громче, чем удар копья о щит. Это был звук точки невозврата.

Комната Итана была такой же, как и он сам: минималистичной, суровой, но с намеком на скрытую мощь. Большая кровать с балдахином из темного дуба, шкуры на каменном полу, оружие на стенах вместо гобеленов. Пахло кожей, деревом и им – его неповторимым запахом, который уже стал для меня таким знакомым.

Он отпустил мою руку и повернулся ко мне. В свете единственного канделябра на столе его лицо было похоже на резную маску – с резкими тенями, скрывающими выражение. Но глаза горели. Горели тем самым огнем, который я видела в ночи после ловушки, смешанным с чем-то новым, животным и не терпящим возражений.

– Ну что, льера Мэриэм, – его голос был низким, почти глухим. – Кажется, мы пришли к тому, с чего должны были начаться все нормальные супружеские отношения. Теперь, когда… – он запнулся, и в его глазах мелькнула тень той боли, которую, как он думал, мы разделяли, – теперь, когда мы оплакали нашу потерю, и твое здоровье позволяет…

Я сделала шаг назад, наткнувшись на резную спинку кресла. Мой сарказм, моя уверенность, все мои блестящие планы куда-то испарились, оставив лишь первобытный страх и… дикое любопытство. И острую, режущую вину. Он говорил о нашем «общем горе». О ребенке, которого никогда не было.

– «Нормальные» – это громко сказано, – выдавила я, пытаясь отыграть время. – Учитывая, что один из супругов пару месяцев назад планировал заморить другого голодом.

Он рассмеялся, коротко и глухо, и сделал шаг ко мне. – Мы оба знаем, что нормальность – это не про нас. Никогда и не была.

Еще шаг. Пространство между нами сокращалось с пугающей скоростью. Я могла чувствовать исходящее от него тепло.

– Итан, подожди, – я подняла руку, пытаясь создать хоть какую-то преграду. – Мы уже достаточно говорили, – он парировал, не останавливаясь. Его пальцы коснулись завязок моего платья. – О муравьях. О носках. О финансовых схемах. Сейчас время для другого языка.

Он был прав. Все слова были уже сказаны. Остались только действия. Но одно дело – теоретически понимать, что рано или поздно это случится, и совсем другое – стоять перед ним здесь и сейчас, с грузом лжи о самом болезненном для него.

Его пальцы были грубыми, мозолистыми от рукояти меча, но движение их было удивительно точным и бережным. Он не торопился, развязывая шнуровку на моем платье, словно разминируя хитрое устройство. Я замерла, не в силах пошевелиться, наблюдая, как ткань расходится, обнажая плечо, ключицу. Его взгляд скользнул по моей коже, и по моему телу пробежала мелкая дрожь.

– Холодно? – прошептал он, и его горячее дыхание обожгло мое ухо. – Нет, – выдохнула я, и это было правдой. Внутри меня пылал пожар.

Он стянул с меня платье, и оно мягко шурша упало на шкуру у моих ног. Потом последовала нижняя юбка. Я стояла перед ним в одной тонкой рубашке, и сквозь нее я видела, как темнеют его глаза, как учащается его дыхание.

– Боги, – прошептал он сдавленно. – Как же я долго себя сдерживал.

Он притянул меня к себе, и его губы нашли мои. Это был не нежный поцелуй и не ликующий. Это был поцелуй-захват. Поцелуй-заявление. В нем была вся накопленная ярость, все недоумение, вся та странная нежность, что прорвалась сквозь лед недоверия. Я отвечала ему с той же страстью, с отчаянием и облегчением, впиваясь пальцами в его волосы, чувствуя под ними мощные мышцы его шеи.

Он поднял меня на руки – легко, как перышко, – и понес к кровати. Мир сузился до ощущений: жесткости его рук, тепла его кожи под моими пальцами, вкуса его губ, запаха его волос. Он опустил меня на прохладные шелковые простыни и последовал за мной, своим телом заслоняя меня от всего мира.

Его руки скользили по моим бедрам, срывая с меня последние преграды, и вот уже его грубая ладонь легла на мой живот. Я замерла, ожидая вопроса, упрека, чего угодно. Но он лишь провел рукой по моей коже, низко хрипя от наслаждения.

– Такая гладкая… – прошептал он, и его губы опустились на тот же путь, что и пальцы, оставляя горячие следы по моему животу, шеи, груди.

Не было больше лжи между нами в эту секунду. Была только правда его прикосновений и моих ответных вздохов. Он исследовал мое тело с благоговейным любопытством, словно впервые видя женщину. А я открывала его – могучее, покрытое шрамами тело воина, которое вдруг стало таким уязвимым и прекрасным в своем желании.

Когда он вошел в меня, это было не больно. Это было… неизбежно. Как слияние двух стихий после долгой разлуки. Он вошел медленно, давая мне привыкнуть к его размерам, к его полноте внутри меня. Его глаза были прикованы к моему лицу, ловя каждую эмоцию.

– Хорошо? – хрипло спросил он, и в его голосе была неуверенность, которую я слышала от него впервые.

– Да, – прошептала я, обнимая его за плечи и притягивая ближе. – Очень.

И тогда он отпустил последние тормоза. Его движения стали глубже, увереннее, ритмичнее. Он не закрывал глаза, а смотрел на меня, и в его взгляде было что-то первобытное, дикое и в то же время бесконечно преданное. Я отвечала ему, двигаясь в унисон, теряя голову в нарастающей волне наслаждения, которое копилось где-то глубоко внизу живота и вот-вот должно было вырваться наружу.

Он чувствовал это, чувствовал, как мое тело сжимается вокруг него, и его ритм стал еще более яростным. Он прижал меня к себе так сильно, что у меня перехватило дыхание, и прошептал мое имя – не «Мэриэм», а «Марина» – то самое, настоящее, которое я обронила когда-то в полусне. И этого оказалось достаточно, чтобы волна накрыла меня с головой, вырывая из груди глухой, сдавленный стон.

Его собственное освобождение наступило сразу за моим, с низким, хриплым криком, который он подавил, уткнувшись лицом в мою шею. Он замер надо мной, весь напрягшись, а потом обмяк, всей своей тяжестью прижав меня к матрасу.

Мы лежали так несколько минут, слушая, как трещит воск в канделябре и как бешено стучит наши сердца, постепенно успокаиваясь. Он не отпускал меня, его рука все так же лежала на моем животе, а губы – в моих волосах.

– Марина, – снова прошептал он, уже сознательно, пробуя это имя на вкус. – Так тебя зовут?

– Да, – прошептала я, чувствуя, как что-то щемяще-нежное сжимает мне горло.

– Красиво, – он поцеловал меня в макушку. – Но Мэриэм тоже останется. Это ты здесь. Та, что с муравьями и свиньями.

Он перевернулся на бок, увлекая меня за собой, и прижал к своей груди. Я прислушивалась к стуку его сердца, чувствуя, как наконец-то исчезает последняя стена между нами. Не было больше секретов. Не было лжи. Было только это – тепло его тела, доверие в его прикосновениях и тишина, полная новых обещаний.

***

Утро застало нас в его постели, переплетенных так, что было не понять, где заканчивается он и начинаюсь я. Первые лучи солнца пробивались сквозь щели в ставнях, рисуя золотые полосы на его спящем лице. Он спал с рукой, переброшенной через меня, как будто боялся, что я исчезну, если он меня отпустит.

Я лежала и смотрела на него. На его расслабленное, вдруг помолодевшее лицо. На шрамы на его плече и груди. Он знал. Он знал самое страшное, и он все еще был здесь. Держал меня.

Он открыл глаза. Не сразу, медленно. И посмотрел на меня. Не с удивлением, не с гневом. С глубоким, спокойным пониманием и той самой новой нежностью, от которой перехватывало дыхание.

– Итак, – произнес он хриплым от сна голосом. – Марина. С чего бы ты хотела начать? С объяснения про «беременность»? Или сразу перейти к тому, откуда ты на самом деле и что такое «планета»?

Я улыбнулась, прижимаясь к его груди.

– Может, начнем с завтрака? А там посмотрим, хватит ли у тебя нервов на всю историю.

Он рассмеялся, и смех его вибрировал у меня под щекой.

– Думаю, после вчерашней ночи мои нервы выдержат что угодно. Даже твоих муравьев-бухгалтеров.

В дверь постучали. Настойчиво. Итану ничего не оставалось, как крикнуть «Войдите!», не выпуская меня из объятий.

В дверь просунулся испуганный вид Орика.

– Льер, льера… простите за беспокойство, но… герцог со свитой уезжают. И… – он запинаясь, – похоже, они забрали с собой графа Фалька против его воли. Сэр Гавейн сопроводил его в карету под… э-э-э… конвоем.

Итан сел на кровати, его лицо мгновенно стало серьезным и собранным.

– Что случилось, Орик?

– Не знаю точно, льер. Но герцог выглядел… сердитым. Очень. А граф Фальк – испуганным. Они что-то говорили о «долге перед империей» и «слишком длинном языке».

Итан и я переглянулись. Загадочный отъезд Фалька сулил новые проблемы. Но сейчас, в этой комнате, под теплым одеялом и с его рукой на моей талии, любые проблемы казались решаемыми.

Главная тайна была раскрыта. Самая страшная битва – проиграна и выиграна одновременно. А значит, мы могли справиться с чем угодно. Даже с длинным языком какого-то столичного щеголя.

Глава 32

Итан сорвался с постели с такой скоростью, что простыни взметнулись позади него. За секунду он превратился из расслабленного, утреннего любовника в собранного, опасного льера. Я, прикрываясь одеялом, с восхищением наблюдала за этой метаморфозой.

– Под «конвоем» ты имеешь в виду, что Гавейн приставил к нему меч к горлу? – уточнил Итан, натягивая штаны.

– О, нет, льер! – всплеснул руками Орик, краснея и стараясь смотреть в стену, а не на меня. – Все было… цивилизованно. Сэр Гавейн просто взял его под локоть так… твердо. И два стражника герцога встали по бокам. Но граф был бледен как полотно. И не шутил. Совсем.

Итан хмыкнул.

– Значит, Фальк наконец-то дождался. Я удивляюсь, как его язык до сих пор не накликал на него беду. – Он повернулся ко мне, и его взгляд смягчился. – Мне нужно разобраться в этом. Ты… не исчезнешь?

В его голосе прозвучала едва уловимая тревога. После ночи, проведенной вместе, после того как стены между нами рухнули, мы оба понимали, насколько все стало хрупким и новым.

– Я никуда не денусь, – пообещала я. – Разве что на кухню. Голодна как волчица после… ну, после всего.

Уголки его губ дрогнули в улыбке. Он наклонился, быстрым движением поцеловал меня в губы – уже по-новому, уверенно и привычно – и вышел за Ориком, прихватив на ходу тунику.

Я осталась одна в его постели, в его комнате, в его мире, который теперь стал и моим. Запах его на подушке, отпечаток его тела на простыне… Все это было таким реальным и таким пугающим. Я больше не могла прятаться за сарказмом и ложью. Он видел меня. Настоящую. И, кажется, ему это нравилось.

Собравшись с духом (и найдя свое измятой платье на полу), я выбралась из его покоев и почти бегом пустилась по коридору в свои комнаты. Мне нужно было привести себя в порядок и осмыслить произошедшее.

По дороге я столкнулась с Кристиной. Увидев меня в помятом платье, с растрепанными волосами и, должно быть, сияющим лицом, она замерла с подносом в руках, и на ее лице расцвела такая ухмылка, что любая «крыска» позавидовала бы.

– Льера! – прошептала она, многозначительно подмигивая. – Я вижу, ночь прошла… продуктивно?

– Заткнись и помоги мне зашнуроваться, – фыркнула я, но не смогла сдержать улыбки. – А потом расскажешь, что еще тут за столичный скандал случился.

Пока Кристина с упоением делилась последними сплетнями (оказывается, Фалька «арестовали» прямо в постели, куда он пригласил одну из горничных Амалии), я пыталась собрать мысли в кучу. Отъезд Фалька под конвоем был плохим знаком. Герцог Людвиг не стал бы так поступать с простым сплетником. Значит, граф знал что-то. Что-то важное. Или сказал лишнее.

Приведя себя в относительный порядок, я отправилась в главный зал – центр информации замка.

Там царило оживление. Слуги перешептывались, перетирая уже и так сияющие поверхности. Льера Брошка, уже одетая с иголочки, с лицом полным мрачного торжества, диктовала Орику список «неотложных мер» теперь, когда «непрошеные гости наконец-то покинули нас».

Увидев меня, она прервалась и уставилась на меня с таким пристальным вниманием, что мне стало не по себе. Ее взгляд скользнул по моей шее, на которой, я подозревала, красовались следы от щетины Итана, и ее тонкие губы дрогнули в подобии улыбки.

– А, вот и наша героиня, – провозгласила она. – Наконец-то вспомнила о своих обязанностях. Герцог уехал. Забрал свою глупую дочь и того щеголя. Надеюсь, навсегда.

– Что случилось с графом Фальком? – спросила я, опускаясь на скамью рядом с ней.

– С ним случилось то, что рано или поздно случается со всеми, кто слишком много говорит, – отрезала свекровь. – Герцог узнал, что тот вел двойную игру. Передавал сведения о нашем замке не только ему, но и… другим влиятельным лицам в столице. Собирался устроить аукцион на лояльность Итана.

Я вспомнила постоянные вопросы Фалька, его любопытство, его попытки поймать меня на слове. Он был не просто праздным сплетником. Он был шпионом. И, видимо, не очень осторожным.

– И как герцог узнал? – поинтересовалась я.

– Твой муж, – с странной гордостью в голосе сказала льера Брошка. – Он давно что-то подозревал. Подложил ему «утку» накануне – ложные сведения о наших якобы планах насчет налогов. Фальк тут же побежал списываться со своим голубем. Гавейн перехватил послание. Доказательства были налицо.

Вот оно что. Пока я разбиралась с Амалией, Итан вел свою собственную, тихую войну. И выиграл ее.

В этот момент в зал вошел он сам. Он уже был в доспехах – не парадных, а походных, с начищенными до блеска, но все же видавшими виды пластинами. Его лицо было суровым.

– Льера Брошка, Мэриэм, – кивнул он нам. – Герцог уехал. Инцидент исчерпан. Но ненадолго.

– Куда ты собрался? – насторожилась я, с тревогой глядя на его экипировку.

– На границу, – ответил он коротко. – Сведения, которые пытался увести Фальк, были о передвижениях моих войск. Значит, кто-то готовится к провокации. Мне нужно лично все проверить. – Он подошел ко мне и, не смущаясь присутствия матери и прислуги, положил руку мне на плечо. – Я ненадолго. Неделя. Не больше.

Льера Брошка смотрела на это проявление нежности с откровенным изумлением, но промолчала.

– Итан, подожди… – начала я, но он перебил меня.

– Орик будет докладывать тебе о всем. Капитан Марк отвечает за безопасность. А ты… – он наклонился и тихо, чтобы слышала только я, прошептал: – Ты управляй всем. Как умеешь. И… подумай, с чего начать твой рассказ, когда я вернусь. Про планету.

Он выпрямился, его взгляд стал твердым и командирским.

– И, льера Брошка, – обратился он к ошеломленной матери. – Ваши советы будут очень кстати для Мэриэм. Но окончательные решения – за ней. Я ей доверяю.

Он повернулся и вышел, не оглядываясь, оставив меня под тяжелым, изучающим взглядом свекрови и с целой бурей противоречивых чувств внутри.

Он уезжал. На опасную границу. Зная мою главную тайну. И доверяя мне свой замок. Свой дом.

Льера Брошка медленно поднялась с кресла.

– Ну что ж, – сказала она, и в ее голосе впервые зазвучало не презрение, а некое подобие уважаемого коллеги. – Раз уж мой сын, сломя голову, бросился на границу, оставив замок на… тебя, нам с тобой есть о чем поговорить. Начнем с зимних запасов. И, – она сделала паузу, – с того, как отучить эту проклятую свинью воровать яблоки из кладовой.

Я глубоко вздохнула и посмотрела на дверь, в которую только что исчез Итан. Потом на суровое лицо свекрови. Потом мысленно на Хрюшу, который сейчас, наверное, уминал ворованные яблоки.

Нет, скучно не будет. Ни на секунду.

Глава 33

Итак, я осталась за главную. Официально. С благословения мужа и под недреманным оком его матери. Мое первое утро у руля власти началось с того, что Хрюша, почувствовав ослабление режима, устроил забег по столовой с украденным окороком в зубах, а повариха Бронислава, узнав, что отчетность теперь буду вести я лично, пригрозила увольнением, если я «попробую влезть в ее котлы со своими циферками».

Льера Брошка наблюдала за этим хаосом, сидя в своем кресле как теневое правительство, с выражением лица, ясно говврящим: «Ну, давай, покажи, на что способна».

– Первым делом, – объявила я, отбирая окорок у виновато хрюкающего Хрюши, – мы наводим мосты. В прямом и переносном смысле. Орик, каков статус дороги к деревне? После последних дождей, я слышала, там непролазная грязь.

Орик, сидевший за столом с кипой бумаг, вздохнул.

– Увы, льера. Возничий чуть не утонул вчера в луже по имени Вельзевул. Возить припасы стало невозможно.

– Отлично. Значит, сегодняшний приоритет – ремонт дороги. Капитан Марк!

Суровый вояка, привыкший к приказам Итана о тренировках и патрулях, поднял на меня удивленные брови.

– Льера?

– Ваши солдаты сидят без дела, пока их льер в отъезде. Отличная возможность для командообразования. Раздайте им лопаты, кирки и телеги с гравием. Пусть почувствуют себя не только разрушителями, но и созидателями.

Марк покраснел от негодования.

– Мои воины – не рабы на плантации!

– Совершенно верно, – парировала я. – Они защитники этих земель. А как они могут защищать то, что разваливается у них под ногами? Хорошая дорога – это скорость передвижения отрядов, быстрая доставка припасов в случае осады. Это стратегический объект, капитан. Вы же стратег?

Он открыл рот, чтобы возразить, но ничего не нашел. Итан, несомненно, одобрил бы такой подход.

– Так точно, льера, – процедил он сквозь зубы. – Будет сделано.

– Прекрасно. Орик, обеспечьте людей инструментом. И проследите, чтобы им выдали двойную порцию пива после работы. Труд созидательный должен поощряться.

Льера Брошка одобрительно хмыкнула.

Следующей была Бронислава.

– Бронислава, моя дорогая, – начала я, заходя на кухню, где царил привычный ад из пара, ароматов и звона котлов. – Я не собираюсь лезть в ваши котлы. Я собираюсь помочь вам сделать так, чтобы они никогда не пустовали.

Она настороженно посмотрела на меня, сжимая в руке поварежку как дубину.

– Каким образом?

– Вот, – я протянула ей листок с рисунками. – Это чертеж нового стеллажа для кладовой. С полками под углом. Сыпучие продукты – крупы, мука – будут сами поступать вперед, не залеживаясь в задних рядах. И никакой сырости. И это, – я перевернула листок, – схема разделки туши. Новый метод. Меньше отходов, больше мяса на кости.

Бронислава уставилась на чертежи. Ее гневное выражение лица сменилось интересом.

– Это… а это и правда удобно…

– Конечно! – воскликнула я. – А еще я хочу ввести новый пост – ответственный за скоропорт. Он будет каждый день обходить кладовые и сразу отбирать то, что нужно срочно пустить в готовку. Чтобы не выбрасывать добро.

Через час мы с Анфисой, как закаленные подруги, обсуждали, как лучше коптить окорока. Хрюша, чувствуя смену кухонной политики, терся у меня о ноги, надеясь на подачку.

К полудню я вышла во двор, чтобы проверить прогресс с дорогой. Картина была сюрреалистичной: дюжина дюжих солдат в потных рубахах с энтузиазмом засыпала грязевые котлованы гравием, напевая похабную песню про девицу у ручья. Капитан Марк, сняв доспехи, руководил процессом, и на его обычно хмуром лице играла улыбка.

– Льера! – крикнул один из молодых солдат, увидев меня. – Смотрите, уже полдороги отбили! К вечеру будет сухо как в степи!

– Молодцы! – крикнула я в ответ. – Пиво уже ждет вас в погребах!

Я чувствовала себя странно. Не учительницей, притворяющейся благородной дамой. Не авантюристкой, ведущей опасную игру. А… хозяйкой. Тем, кем я и должна была быть. И это ощущение власти – не над людьми, а над хаосом – было пьянящим.

Вечером я упала за стол в главном зале, чувствуя каждую мышцу в теле. Льера Брошка молча пододвинула ко мне кубок с горячим вином.

– Неплохо, – произнесла она после паузы. – Дорогу починили. Бронислава не уволилась. Солдаты тебя хвалят. Для первого дня – сносно.

Это было высшей похвалой.

– Спасибо, матушка.

– Завтра займемся водопроводом в северном крыле, – добавила она, отхлебывая вино. – Там трубы текут так, что пора заводить лодку.

Я застонала и положила голову на стол.

– Я не знаю ничего о водопроводе!

– А я знаю, – сказала она просто. – Я научу. Ты быстро учишься.

В этот момент в зал вбежала запыхавшаяся Кристина.

– Льера! Льера! Беда!

– Опять Хрюша? – вздохнула я, представляя, что он теперь сожрал.

– Хуже! Возничий вернулся из деревни! Говорит, к нам едет… лекарь Гурий! Тот самый, который работал с Лизой! И он не один, с ним какие-то люди!

Ледяная струя пробежала по моей спине. Лекарь Гурий. Сообщник Лизы, которого Итан после разоблачения выгнал из замка пинком под зад. Он должен был исчезнуть навсегда. Что ему нужно здесь сейчас? И с кем?

Льера Брошка нахмурилась.

– Гурий? Этот ядовитый червь? Зачем он возвращается?

– Он говорит, – перевела дух Кристина, – что имеет официальную жалобу. На льеру Мэриэм. В суд баронов. Он обвиняет ее… в колдовстве.

Тишина в зале стала густой и звенящей. Даже Хрюша, забежавший в зал, замер на пороге.

Колдовство. Самое страшное, самое неопровержимое обвинение в этом мире. Обвинение, которое не прощали даже королевским особам. И Гурий, профессиональный интриган и знаток ядов, идеальный свидетель.

Мой замок, моя новая жизнь, мое недавно обретенное счастье – все это вдруг повисло на волоске.

Я медленно выпрямилась и отпила вина. Рука не дрожала.

– Пусть приезжает, – сказала я голосом, который вдруг стал очень похож на голос Итана. – Примем его по всем правилам гостеприимства. И подготовим… достойный ответ.

Внутри все сжималось от страха. Но на поверхности я была спокойна. Я уже не была той испуганной женщиной в чужом теле. Я была хозяйкой замка фон Тайлоров. И я была готова защищать свой дом. Любыми способами.