Текст книги "Мой Неидеальный прынц (СИ)"

Автор книги: Наталья Тудаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 41

Вернувшись в покои, я прошла прямо в свою спальню, не глядя ни на кого. Дверь закрылась за мной с тихим, но окончательным щелчком. Стена дала трещину, и теперь мне отчаянно нужно было время, чтобы залатать ее, пока всё не рухнуло окончательно.

Снаружи доносились приглушенные голоса. Голос льеры Брошки – резкий, рубленый, полный ярости. И голос Итана – сначала взрывной, затем сдавленный, почти безнадежный. Я не разбирала слов. Мне было всё равно. Я стояла посреди комнаты, дрожа как в лихорадке, сжимая и разжимая кулаки.

Он всё разрушил. Своим импульсивным, глупым, мужским взрывом. Я выстраивала хрупкую, изощренную защиту – образ холодной, рациональной женщины, чей разум слишком ценен, чтобы его сжигать. А он взял и вывалил перед всеми нашу личную, грязную драму. Теперь Совет видел не потенциальный актив, а истеричную пару, раздираемую ревностью и скандалом. Мы снова стали диковинками. Но на этот раз – жалкими.

Я подошла к умывальнику, плеснула ледяной воды в лицо. Капли скатились по щекам, смешиваясь с соленым привкусом, прорвавшимся сквозь ледяную плотину. Это были не слезы. Просто физиологическая реакция на стресс. Я так себе сказала.

В дверь постучали. Не Итан. Стук был твердым, властным. Льера Брошка.

– Войди, – выдавила я.

Она вошла, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней, скрестив руки на груди. Ее взгляд был тяжелым и усталым.

– Ну, поздравляю, – произнесла она без предисловий. – Вы оба превзошли сами себя. Он – своим идиотским рыцарским порывом. Ты – своим упрямым, глухим высокомерием.

– Мое… что? – я не поняла.

– Высокомерие, – повторила она, отчеканивая каждое слово. – Ты так уверена в своей логике, в своих книжных знаниях, что отказываешься видеть очевидное! Ты так боишься снова оказаться дурой, что предпочитаешь поверить в измену мужа, а не в то, что тебя банально подставили! Это и есть высшая форма гордыни, девочка. Думать, что твоя боль и твои подозрения важнее фактов.

Ее слова ударили больнее, чем крик Итана. Потому что они были правдой. Горькой, неудобной, унизительной правдой.

– Он все испортил, – прошептала я, отводя взгляд.

– Он попытался защитить тебя! – вспылила она. – Криво, глупо, по-солдатски! Но он пытался! А ты… ты его за это наказала. Молчанием. Самая жестокая казнь для мужчины в его положении. Ты отняла у него возможность быть твоим рыцарем. Ты сама загнала его в угол, где оставался только взрыв.

Я села на кровать, чувствуя, как почва уходит из-под ног. Я так ясно всё видела со своей стороны. Свою боль, свое предательство. А она показала мне всё с его стороны. Его беспомощность, его отчаяние.

– Что мне теперь делать? – спросила я, и в голосе прозвучала та самая, детская потерянность, которую я так тщательно прятала.

Льера Брошка тяжело вздохнула, подошла и села рядом.

– Первое – перестать вести себя как обиженная девица на выданье. Второе – выйти туда и поговорить с ним. Выслушать. Не как судья, а как… союзник. Враг не дремлет, Мэриэм. Амалия не появилась здесь сама по себе. Кто-то ее прислал. Кто-то, кому выгодна наша ссора. Пока вы дуете друг на друга губы, они точат ножи.

Она встала.

– Решай. Лепить обратно вашу разбитую вазу или продолжать собирать осколки, чтобы потом порезаться самой. Я свое сказала.

Она вышла, оставив меня наедине с раздавленным самолюбием и пронзительной, жгучей правдой.

Прошло может быть, полчаса. Может, больше. Я сидела, глядя на свои руки. Учительские руки. Привыкшие исправлять ошибки других. А свои собственные?

Я поднялась. Ноги были ватными. Я подошла к двери, положила ладонь на холодное дерево. Сделала глубокий вдох.

Я вышла. Итан сидел в том же кресле, где сидел утром. Он не смотрел на меня. Его взгляд был устремлен в камин, где тлели угли. Он выглядел разбитым.

– Итан, – произнесла я тихо.

Он медленно повернул голову. В его глазах не было надежды. Только усталая обреченность.

– Мне… – я сглотнула комок в горле. – Мне нужны факты. Всё, что ты помнишь. Без эмоций. Только факты.

Он смотрел на меня несколько секунд, как бы не веря, что лед тронулся. Потом кивнул.

– Я вернулся с прогулки. На столе стоял кувшин вина. Я выпил один кубок. Потом… горьковатый привкус. Голова закружилась. Я сел на кровать. Дальше – провал. Пока мать не трясла меня. И… и ты не стояла в дверях.

Его рассказ был сухим, лаконичным. Солдатский рапорт. И от этого он звучал убедительнее любых клятв.

– Амалия… – я с трудом выговорила это имя. – Она что-то говорила?

– Мать сказала, что когда она ворвалась, Амалия что-то кричала. Вроде… «Он обещал! Он сказал, что ты откажешься от нее!».

Ледяной комок в моем животе начал таять, сменяясь другим чувством – холодным, ясным гневом. Не на него. На тех, кто это устроил.

– Обещал… – прошептала я. – Кто? Кто мог ей это пообещать? И как она проникла во дворец?

Наши взгляды встретились. В его глазах тоже горел уже не гнев, а та же самая, знакомая нам обоим решимость. Решимость охотников, наконец-то учуявших след настоящего зверя.

– Герцог был прав, – тихо сказал Итан. – Это не просто дело о колдовстве. Это… политика. Грязная и беспощадная. И нас с тобой пытаются убрать как пешек.

Я подошла к его креслу и опустилась на колени перед ним, взяв его руки в свои. Они были холодными.

– Прости, – выдохнула я. – Прости за свою глупость и свою гордыню.

Он сжал мои пальцы, и в его глазах появилась жизнь.

– Я тоже… я не должен был кричать. На Совете. Я все испортил.

– Ничего, – я слабо улыбнулась. – Мы это исправим. Вместе. Как и всегда.

Льера Брошка, стоявшая в дверях в столовую, молча наблюдала за нами. На ее лице мелькнуло нечто, отдаленно напоминающее удовлетворение.

– Ну, вот и хорошо, – проворчала она. – Помирились. А теперь хватит нежничать. У нас работа. Надо выяснить, кто этот «Он». И найти Амалию. Пока она не стала очередным «несчастным случаем», как Гурий.

Мы с Итаном переглянулись. Стена между нами рухнула. На ее месте теперь стояла крепость. И мы были готовы к осаде. Настоящей.

Глава 42

Слова льеры Брошки повисли в воздухе, холодные и тяжелые, как свинец. «Он обещал...» Кто? Кто обладал такой властью, чтобы манипулировать дочерью герцога, и такой изощренностью, чтобы устроить подобный спектакль?

Итан первым нарушил молчание, его голос был низким и опасным.

– Амалия... Она в свите императрицы. У нее есть свободный доступ во многие покои дворца. И... – он с ненавистью выдохнул, – она неприкосновенна. Пока ее отец жив и пока она под защитой короны, тронуть ее – значит объявить войну и герцогу, и трону.

Льера Брошка фыркнула.

– Неприкосновенна? Эта ядовитая мушка? Ее неприкосновенность заканчивается там, где начинаются государственные интересы. Но докажи, что это она подсыпала зелье, а не просто пришла «утешить» старого друга. Все будут только рады поверить в романтическую историю, а не в грязный заговор.

Я поднялась с колен, мой разум уже работал на опережение, выстраивая новые связи.

– Подождите. Она кричала: «Он сказал, что ты откажешься от нее». Значит, ее цель была не просто опозорить меня. Ее цель – развести нас. Окончательно. Чтобы ты, Итан, публично от меня отрекся.

– Но зачем? – он смотрел на меня с недоумением. – Чтобы я был свободен? Сомневаюсь, что ее чувства настолько сильны.

– Нет, – я покачала головой, походя к столу и бессознательно выстраивая в ряд крошки от хлеба, как фигуры на шахматной доске. – Это не про любовь. Это про контроль. Пока мы вместе, мы – сила. Ты – военная мощь, я... – я запнулась, – я, как выяснилось, некий непредсказуемый фактор. Нас боятся. А разбитый тандем – уязвим. Тебя можно будет легче склонить на чью-то сторону. А меня... меня просто убрать.

Льера Брошка мрачно кивнула.

– Логично. Значит, «Он» – это кто-то, кто хочет ослабить наш дом. Или не дать тебе, Итан, стать еще сильнее с такой... нестандартной женой.

– Фальк, – хмуро произнес Итан. – Он мстит за свое разоблачение. Или кто-то из его покровителей.

– Или кто-то, кому не понравились мои «меморандумы» герцогу, – добавила я. – Кому-то выгодно, чтобы Хаген страдал подагрой и был раздражителен. Или кто-то не хочет ремонта дорог и улучшения снабжения армии. Мы влезли в слишком многие кормушки, сами того не желая.

Мы сидели втроем, и наша золоченая клетка внезапно наполнилась призраками невидимых врагов. Каждый член Совета, каждый придворный теперь выглядел потенциальным заговорщиком.

– С Амалией мы ничего сделать не можем, – констатировал Итан, сжимая кулаки. – Публично обвинить ее – значит оскорбить герцога Людвига. А он, при всей его прагматичности, этого не простит.

– Значит, нужно действовать тоньше, – сказала я. – Мы не можем тронуть ее. Но мы можем сделать так, чтобы ее покровитель, этот загадочный «Он», сам от нее отказался.

– И как же? – скептически спросила льера Брошка.

– Мы должны сделать ее обузой, – у меня в голове щелкнуло. – Мы не будем с ней бороться. Мы будем... жалеть ее.

Итан и льера Брошка уставились на меня как на сумасшедшую.

– Жалеть? – он не понял.

– Именно. Мы создадим нарратив – историю о бедной, несчастной девушке, которую бросил возлюбленный и которая из-за разбитого сердца совершает неадекватные поступки. Мы будем распускать слухи. Не злые. Сочувствующие. «Бедная Амалия, до сих пор не может забыть Итана». «Видели, как она плачет в саду, бедняжка». «Она так по нему тоскует, что даже попыталась проникнуть в его покои, пока он был болен. Какая преданность! И какое несчастье!».

Льера Брошка начала понимать. На ее губах появилась хитрая улыбка.

– А если этот «Он» – человек прагматичный, ему не нужна истеричная, скомпрометированная любовница, которая ко всему прочему еще и привлекает к себе такое... сочувственное внимание. Он ее бросит. Как горячую картошку.

– Именно, – кивнула я. – Мы лишим ее главного козыря – статуса неприкосновенной и желанной фаворитки. Мы превратим ее в жалкую, несчастную фигуру. И тогда ее покровителю будет проще от нее избавиться, чем таскать за собой этот обременительный груз.

Итан смотрел на меня с нескрываемым изумлением.

– Ты собираешься вести психологическую войну против дочери герцога с помощью... сплетен?

– Нет, – поправила я его. – Я собираюсь использовать социальную динамику и теорию когнитивного диссонанса в условиях закрытой придворной системы против тех, кто попытался разрушить мою семью. Сплетни – это лишь инструмент доставки.

Он покачал головой и рассмеялся – коротко, беззвучно.

– Я бы не хотел быть твоим врагом.

– Ты и не будешь, – я положила руку ему на плечо. – Потому что мы команда. Помнишь?

На следующий день наша «служба психологической поддержки» в лице Кристины и, как ни странно, маэстро Гильома, получила новое задание. Не собирать информацию, а распространять ее. Аккуратно, через служанок, через поварят, через пажей.

Слухи поползли по дворцу, как дым от камина. «Бедная льера Амалия, она до сих пор не оправилась после отъезда из Тайлорхолда». «Говорят, она даже пыталась наложить на себя руки, такая у нее была несчастная любовь к льеру Итану». «Видели, как она в слезах убежала из его покоев... наверное, умоляла вернуться, а он, жестокий, отказал».

Эти слухи были идеальны. Они не обвиняли ее ни в чем, кроме излишней чувствительности. Они вызывали не гнев, а снисхождение. И самое главное – они были унизительны для любой амбициозной женщины при дворе.

Мы с Итаном снова стали появляться вместе. Мы не делали вид, что у нас все идеально. Мы позволяли людям видеть нашу сдержанность, нашу осторожность друг с другом. Это делало историю правдоподобной. Да, была ссора. Да, он был зол. Но он не отрекся от меня. Он выбрал меня. А она осталась не у дел.

Однажды мы столкнулись с Амалией в длинной галерее. Она шла в сопровождении двух других фрейлин, стараясь выглядеть надменной, но тень паники в ее глазах выдавала ее. Она слышала слухи. Она чувствовала, как почва уходит из-под ног.

Итан прошел мимо, не удостоив ее взглядом. Я же встретилась с ней глазами и... улыбнулась. Тихой, печальной, понимающей улыбкой. Улыбкой, которая говорила: «Я тебя прощаю, бедная, заблудшая душа».

Она побледнела как полотно и отвернулась. Моя «жалость» ранила ее гораздо сильнее, чем любая ненависть.

Через несколько дней до нас дошли слухи, что герцог Людвиг вызвал дочь к себе и устроил ей суровый разнос. Не за интриги, а за «компрометацию фамильной чести своими дурацкими выходками». А еще через день мы узнали, что Амалия покинула дворец под предлогом болезни и уехала в загородное поместье. На неопределенный срок.

Наш план сработал. Мы не тронули ее физически. Мы уничтожили ее репутацию и вывели из игры. Теперь она была не опасной интриганкой, а жалкой, несчастной девушкой, сосланной в деревню за неприличное поведение.

Но одна загадка оставалась. Кто же был тем самым «Он»? Амалия уехала, так и не назвав его имени. А значит, наш невидимый враг все еще был здесь. Где-то совсем рядом. И он только что получил доказательство того, что с нами шутки плохи.

Теперь он знал, что мы не только опасны. Мы – изобретательны. И мы держимся вместе.

А это делало нас в тысячу раз опаснее.

Глава 43

Отъезд Амалии стал для нас пирровой победой. Мы выиграли битву, но главный враг, тот самый «Он», оставался в тени. И эта неопределенность была хуже любого открытого вызова.

Дворец, прежде казавшийся золоченой тюрьмой, теперь напоминал поле, усеянное невидимыми ловушками. Каждый взгляд придворного, каждое случайное слово, каждый поданный нам бокал вина – все теперь виделось потенциальной угрозой.

Итан, привыкший к честному бою лицом к лицу, мрачнел с каждым днем. – Я ненавижу эту возню, – проворчал он как-то вечером, бесцельно ворочая в руках кубок. – Я бы предпочел, чтобы этот негодяй вышел и вызвал меня на поединок. Но он прячется, как таракан.

– Тараканы редко выходят на свет, – философски заметила я, просматривая очередную книгу из дворцовой библиотеки по истории знатных родов. – Их травят в их же норах. Нам нужно найти его нору.

Льера Брошка, вязавшая у камина какой-то невероятно колючий на вид шарф, подняла глаза.

– Нора – это всегда слабость. Деньги. Власть. Любовница. Спроси себя, кому было бы выгоднее всего развалить ваш союз? Кто получил бы от этого прямую выгоду?

Мы перебрали всех возможных кандидатов. Барон Отто? Мелкий интриган, мстящий за свинью. Слишком примитивно для такой изощренной атаки. Граф Фальк? Сидит под арестом где-то на окраине империи. Один из членов Совета, недовольный моим вмешательством? Возможно. Но тогда атака была бы направлена в первую очередь на меня, а не на наш брак.

– Что, если... – я отложила книгу. – Что, если это не тот, кто против нас, а тот, кто хочет использовать Итана? Но без меня. Как более податливую фигуру.

Итан нахмурился.

– Использовать? Как?

– Женить на ком-то более... управляемом. На ком-то из своей партии. Амалия была идеальным кандидатом – знатного рода, но с подмоченной репутацией, а значит, зависимая от покровителя. Ее отец, герцог Людвиг, сохранил бы лицо, а тайный покровитель получил бы рычаг давления на тебя через твою новую жену.

Льера Брошка резко дернула спицу.

– Звучит... мерзко. И поэтому – вероятно. Но кто? У кого хватит наглости и ресурсов провернуть такое?

В этот момент в дверь постучали. Вошел слуга с подносом. На нем лежал сверток, перевязанный простым шпагатом. Без печати, без опознавательных знаков.

– Для льеры Мэриэм, – поклонился слуга. – Передал неизвестный.

Итан мгновенно встал, заслонив меня собой.

– Кто? Описал его?

– Нет, льер. Человек в плаще с капюшоном. Сунул мне в руки и скрылся.

Итан осторожно взял сверток, взвесил в руке, потом, достав свой кинжал, разрезал шпагат. Внутри лежала потрепанная, невзрачная на вид книга в кожаном переплете. Ни названия, ни автора.

Я взяла ее. Страницы были пожелтевшими, текст – на древнем наречии, которое я с трудом понимала. Это был какой-то трактат. Я листала страницы, и вдруг мое сердце замерло. Между страниц лежал сложенный вчетверо листок. Чистый. И на нем – всего одно слово, выведенное угловатым, неуверенным почерком, словно писавший боялся себя выдать.

«Смотри».

Я показала записку Итану и льере Брошке.

– Что это значит? – прошептал Итан.

– «Смотри», – повторила я, лихорадочно листая книгу. – Смотри... в книгу?

И тогда я заметила. Некоторые буквы в тексте были едва заметно выделены точками, почти невидимыми проколами. Я схватила перо, обмакнула в чернила и начала аккуратно обводить их на чистом листе. Сначала получалась бессмыслица. Потом я поняла принцип – это был шифр. Простой шифр замены.

Буква за буквой складывалось сообщение. Короткое. Ужасающее.

«ГЕРЦОГ ЛЮДВИГ ОТРАВЛЯЕТ ИМПЕРАТОРА МЕДЛЕННЫМ ЯДОМ ЧЕРЕЗ ЛЕКАРЯ АНСЕЛЬМА ВОЛЯ НЕ СВОЯ»

Мы сидели в гробовой тишине, уставившись на эту фразу. Герцог Людвиг. Наш «союзник». Человек, который недавно с интересом слушал мои лекции по архитектуре. Отравляет императора. А Амалия... «Волю не своя». Ее использовали. Шантажировали? Угрожали отцом?

– Боги, – выдохнул Итан, отшатнувшись от стола, как от гадюки. – Это... это государственная измена. Высшая.

Льера Брошка побледнела так, что ее черное платье казалось единственным цветным пятном в комнате.

– Если это правда... мы все трупы. Мы прочитали это. Мы – свидетели.

Я скомкала листок и швырнула его в камин. Пламя жадно лизнуло бумагу, обратив ее в пепел.

– Нам нельзя было этого видеть, – прошептала я. – Нас подставили. Снова. Нас сделали соучастниками, даже не спросив.

– Кто прислал это? – Итан сжал кулаки. – Кто хочет, чтобы мы это знали? Друг? Или враг, который хочет, чтобы мы полезли в драку с герцогом и были уничтожены?

Книга лежала на столе, невинная и страшная. Она была ключом. И капканом одновременно. Теперь мы знали страшную тайну. И это знание висело над нашими головами дамокловым мечом.

«Он» был где-то здесь. И он только что показал нам, что игра идет не на жизнь, а на смерть. И ставка в ней – не просто наша репутация или свобода. Ставка – трон.

Глава 44

Тяжелое молчание повисло в комнате, нарушаемое лишь потрескиванием дров в камине, сжегшим нашу погибель. Книга лежала на столе, как обнаженный нерв. Знание, которое мы получили, было равно смертному приговору.

– Нам нужно действовать, – голос Итана прозвучал хрипло, но твердо. Он снова был льером, командующим в безвыходной ситуации. – Но не так, как хочет наш таинственный «доброжелатель». Мы не пойдем с этим к Совету.

– Разумеется, нет, – яростно прошептала льера Брошка. – Это самоубийство. Нам просто прикажут забыть. Или помогут забыть. Навсегда.

Я смотрела на книгу, мой ум лихорадочно работал, пытаясь найти хоть какую-то зацепку.

– Лекарь Ансельм, – произнесла я. – Кто он? Мы можем выйти на него?

– Придворный лекарь, – мгновенно ответила льера Брошка, ее память, хранящая досье на всех и вся, не подвела. – Лет шестидесяти. Считается непревзойденным специалистом по ядам и противоядиям. Служит короне лет тридцать. Ничем не запятнан. Или... запятнан настолько искусно, что этого никто не заметил.

– Значит, мы не можем его подкупить или запугать, – заключил Итан. – Он слишком умен и слишком хорошо защищен.

– А если... – я медленно провела пальцем по кожаному переплету книги. – А если мы не будем бороться с ядом? Что, если мы... улучшим здоровье императора другим способом?

Они оба уставились на меня.

– Каким? – недоверчиво спросил Итан.

– Профилактика, дорогой. Профилактика и укрепление иммунитета. Если наш таинственный друг говорит правду, император медленно травится. Значит, его организм ослаблен. Что, если мы предложим нечто, что укрепит его здоровье в целом? Что поможет его телу бороться? Герцог Хаген и его подагра – это была разминка. Теперь... главный приз.

Льера Брошка смотрела на меня с восхищенным ужасом.

– Ты предлагаешь лечить императора под носом у человека, который его травит? Это безумие!

– Это единственный выход! – парировала я. – Мы не можем обвинить герцога. Мы не можем подкупить лекаря. Но мы можем попытаться сделать императора сильнее. Если он станет чувствовать себя лучше, возможно, он сам заподозрит неладное. Или, по крайней мере, это замедлит планы герцога и даст нам время.

– И как мы это сделаем? – Итан скептически поднял бровь. – Пройдем к нему и скажем: «Ваше Величество, мы тут по книжкам почитали, съешьте-ка вот этот корень, а то вы как-то бледны»?

– Нет, – я улыбнулась. Это был план отчаяния, но он был наш. – Мы сделаем это через единственного человека, который имеет к нему постоянный и ни у кого не вызывающий подозрений доступ. Через маэстро Гильома.

Лицо льеры Брошки озарилось пониманием.

– Еда... – прошептала она. – Ты хочешь добавить твои укрепляющие травы и отвары прямо в пищу императора.

– Именно. Не яды, а их противоположность. Общеукрепляющие средства. Легкие, почти незаметные. Мы не будем лечить его от конкретной болезни. Мы будем... тонизировать его. Через кухню. Кто станет проверять еду на наличие женьшеня или элеутерококка?

Итан медленно кивнул, в его глазах загорелась искра азарта.

– Это рискованно. Безумно рискованно. Но... это может сработать. По крайней мере, это действие. А не ожидание в этой клетке, когда за нами придут.

Решение было принято. На следующий день я вызвала маэстро Гильома под предлогом обсуждения нового рецепта дичи для герцога Хагена. Когда он вошел, сияя от гордости, я закрыла дверь и жестом показала на стул.

– Маэстро, – начала я, глядя ему прямо в глаза. – То, что я вам сейчас скажу, не должно покинуть эти стены. От этого зависит... многое.

Его улыбка померкла, сменилась настороженностью.

– Льера?

– Вы готовили когда-нибудь для самого императора? – спросила я.

Он замер, потом с достоинством выпрямился.

– Конечно. В особых случаях. Но его личный повар...

– Его личный повар готовит ему каждый день, – перебила я. – И мы считаем, что еда... могла бы быть полезнее для его здоровья. Мы хотим предложить вам составить новое, укрепляющее меню. Секретно. Чтобы удивить его и его врачей улучшением самочувствия.

Я не сказала правды. Я не могла рисковать. Но я предложила ему вызов. Шанс войти в историю как кулинару, вернувшему здоровье императору.

Глаза Гильома загорелись.

– Укрепляющее меню? – он прошептал. – На основе ваших... древних трактатов?

– На основе самых передовых знаний, маэстро, – торжественно сказала я. – Но это должно остаться между нами. Если кто-то узнает... ну, вы понимаете, придворные повара ревнивы.

Он понял. Или решил, что понял. Он видел в этом возможность прославиться. И этого было достаточно.

– Я ваш слуга, льера! – он чуть не поклонился в ноги. – Что мне нужно делать?

В течение следующей недели наша жизнь превратилась в странный кулинарно-шпионский ритуал. Я изучала книги по травничеству, выискивая самые нейтральные, но эффективные тонизирующие средства. Льера Брошка, с ее знанием придворных интриг, проверяла, не связаны ли эти травы с каким-либо дворянским домом, дабы не вызвать лишних подозрений. Итан обеспечивал «безопасность каналов», то есть следил, чтобы наши тайные встречи с Гильомом оставались тайными.

Мы действовали вслепую. Мы не знали, каким именно ядом травили императора. Мы не знали, поможет ли наша «общеукрепляющая терапия». Мы бросали камешки в темный омут, надеясь на всплеск.

А тем временем тень заговорщика по-прежнему витала над нами. Кто он? Почему выбрал нас? И что он предпримет, когда поймет, что мы не бросились с обвинениями к герцогу, а избрали свой, тихий и опасный путь?

Однажды вечером, когда мы втроем сидели, обсуждая целесообразность добавления расторопши в утреннюю овсянку императора, в дверь снова постучали. На пороге стоял все тот же слуга. В руках он держал маленькую, изящную шкатулку из черного дерева.

– Для льеры Мэриэм, – сказал он, и в его глазах читался страх. – Тот же человек.

Он почти бросил шкатулку на ближайший столик и пулей выскочил из комнаты.

Мы смотрели на шкатулку. Она была красивой. И от этого еще более зловещей.

Итан осторожно открыл ее. Внутри, на бархатной подушечке, лежали две вещи. Первая – высушенный, сморщенный корешок мандрагоры. Вторая – крошечный, изящный свиток.

Я развернула его. Тот же почерк. Всего две строчки.

«Яд – болиголов. Противоядие – в корне. Слишком поздно для профилактики. Спасайте.»

Мы сидели в ошеломленной тишине. Наш таинственный союзник... или провокатор?.. только что дал нам точное оружие. И объявил, что время на «укрепление здоровья» вышло. Теперь речь шла о спасении жизни.