Текст книги "Мой Неидеальный прынц (СИ)"

Автор книги: Наталья Тудаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 45

Шкатулка лежала между нами, как разорвавшаяся бомба. Высушенный корешок мандрагоры, считавшейся в этом мире могущественным, почти магическим противоядием. И записка, назвавшая врага по имени – болиголов. Медленный, коварный яд, не оставляющий явных следов.

– Слишком поздно для профилактики, – прошептала я, сжимая в руке крошечный свиток. – Значит, состояние императора критическое. Наш «друг» торопит нас. Или заманивает в ловушку.

Итан мрачно смотрел на корешок.

– Мандрагора... Ее применение – целый ритуал. Как мы можем быть уверены, что это не сам яд? Или что это вообще мандрагора? Нас могут подставить на отравлении императора с помощью «лекарства», которое мы ему подсуним.

Льера Брошка, бледная, но собранная, медленно покачала головой.

– Слишком сложно. Если бы они хотели нас подставить, проще было бы подбросить нам готовый яд. Нет... Я думаю, это настоящая помощь. От кого-то, кто хочет спасти императора, но не может действовать открыто. Как и мы.

– Тогда почему просто не сказать, кто он? – взорвался Итан. – Почтобы эти театральные послания?!

– Потому что он боится, – тихо сказала я. – Если мы провалимся и нас схватят, он должен остаться в тени. Он дает нам инструменты, но всю ответственность и риск перекладывает на нас.

В воздухе повисло тягостное молчание. На нас только что возложили миссию по спасению императора. С помощью сомнительного корешка и совета анонима.

– Что мы знаем о мандрагоре? – спросил Итан, ломая молчание. – По-настоящему.

– По легендам, ее выкапывают с помощью собаки, потому что ее крик убивает человека, – саркастически заметила льера Брошка. – Но это сказки для простонародья. Настоящая мандрагора – сильнодействующее растение. Его используют знахари для снятия спазмов, болей... и как противоядие от некоторых токсинов. Но дозировка... Дозировка все.

– И где мы ее применим? – я смотрела на корешок. – Мы не можем просто передать его императору со словами «пожуйте, вам полегчает». Даже если бы мы могли до него дотянуться.

Мой взгляд упал на дверь, за которой скрылся наш единственный союзник на этой войне – маэстро Гильом.

– Еда, – прошептала я. – Остается только еда.

– Ты с ума сошла! – Итан вскочил. – Подмешивать неизвестное снадобье в пищу императору? Если мы ошибемся в дозе, мы убьем его сами!

– А если мы ничего не сделаем, его убьет болиголов! – парировала я, тоже поднимаясь. – Нам дали противоядие. Назвали яд. Наш аноним явно имеет доступ к лекарю Ансельму или к его записям. Это не случайность! Мы должны рискнуть.

– И как ты определишь дозу? По книжкам? – его голос был полон отчаяния.

– Нет! – я схватила корешок и с силой разломила его пополам. – Эмпирическим путем!

Они оба уставились на меня в ужасе.

– Я буду пробовать его сама, – сказала я, глядя на обе половинки. – Начну с микроскопической дозы. Буду увеличивать, пока не пойму эффект. Мы должны выяснить, как оно работает, и найти безопасную дозу.

– НЕТ! – рык Итана прозвучал так, что задребезжали стекла в окнах. Он схватил меня за запястье. – Я не позволю тебе травиться какой-то поганкой!

– Это не поганка, это, вероятно, противоядие! – я попыталась вырваться. – И у нас нет выбора! У нас нет времени искать другого специалиста! Я должна это сделать!

Льера Брошка встала между нами. Ее лицо было жестким.

– Остановитесь. Оба. – Она посмотрела на меня. – Она права. Другого пути нет. – Затем повернулась к Итану. – А ты не будешь ей мешать. Ты будешь стоять на страже. Если с ней что-то случится... ты должен будешь действовать. Понял?

Итан смотрел на нас, и в его глазах бушевала война. Страх за меня. Понимание необходимости. И яростное нежелание рисковать. В конце концов, он с силой выдохнул и кивнул.

– Ладно. Но я буду рядом. Все время.

Эксперимент занял весь следующий день. Я начала с крошечного, меньше булавочной головки, кусочка корня. Растолкла его в порошок и растворила в воде. Выпила. Первый час ничего не происходило. Затем я почувствовала легкое, едва заметное ощущение тепла, разливающееся по телу. Легкую эйфорию. Сердцебиение чуть участилось.

Я ждала. Симптомов отравления не было. Через четыре часа я приняла дозу побольше. Эффект был схожим, но ярче. Я чувствовала прилив сил, ясность ума.

– Похоже, это и правда сильный тоник, – записала я в своем новом блокноте, дрожащей рукой. – Возможно, он усиливает кровообращение и стимулирует нервную систему. В малых дозах – безопасен.

К вечеру, после третьей, еще более увеличенной дозы, у меня началась легкая тахикардия и я не могла уснуть. Это был предел.

– Достаточно, – приказал Итан, забрав у меня оставшийся корешок. – Ты определила максимальную безопасную дозу. Больше ты себя не подопытным кроликом.

Я была измотана, но торжествующа. У нас было оружие. Теперь нужно было доставить его цели.

На следующий день я снова вызвала маэстро Гильома. На этот раз я была с ним предельно откровенна... насколько это было возможно.

– Маэстро, император болен. Очень болен. И его лекари... не справляются. У меня есть средство. Оно может ему помочь. Но его нужно добавлять в его пищу. Без ведома кого-либо. Даже его личного повара.

Гильом побледнел как полотно.

– Льера... это... это слишком опасно! Если что-то случится...

– Если ничего не случится, с императором случится непоправимое, – жестко сказала я. – Я уже проверила это средство на себе. Оно безопасно. Но оно должно попадать к нему регулярно. Хотя бы раз в день. В самом малом количестве.

Я протянула ему маленький мешочек с тщательно отмеренным порошком из мандрагоры – одной безопасной дозы.

– Сегодня. В его ужин. Раствори это в соусе. В чем угодно. Только сделай это.

Он смотрел на мешочек, как на раскаленный уголь. Его руки дрожали.

– Я... я не могу... Меня казнят!

– А если император умрет, и выяснится, что вы могли его спасти, но не стали, вас казнят за предательство, – безжалостно парировала я. – Выбор за вами, маэстро. Быть палачом или спасителем.

Он был в ловушке. Я загнала его в угол, использовав его же тщеславие и страх. Это было жестоко. Но иного выхода не было.

Он взял мешочек. Его пальцы сомкнулись вокруг него.

– Один раз, – прошептал он. – Только один раз.

– Этого будет достаточно, – соврала я. – Чтобы показать эффект.

Он ушел, постаревший на десять лет за несколько минут.

Мы ждали. Весь вечер. Ночь. На следующее утро мы узнали, что император, который последние недели почти не вставал с постели, потребовал завтрак и даже ненадолго вышел в сад.

Это сработало.

Но наша радость была недолгой. В тот же день герцог Людвиг, лицо которого было темной маской, объявил, что заседание Совета по нашему делу назначается через три дня. Окончательное.

Нам дали ровно столько времени, чтобы наше «лечение» возымело видимый эффект, но недостаточно, чтобы император полностью оправился и смог нас защитить.

Наш невидимый враг и наш невидимый союзник играли с нами, как с марионетками. И теперь нитки натягивались до предела.

Глава 46

Три дня. Семьдесят два часа, наполненных лихорадочным ожиданием и притворным спокойствием. Мы с Итаном изображали уверенность, которую не чувствовали. Льера Брошка, казалось, высечена из гранита, но по ночам я слышала, как она бесцельно ходит по своей комнате.

Маэстро Гильом, наш перепуганный союзник, продолжал свою тихую работу. Каждое утро он получал от меня новый мешочек с порошком, и каждое утро мы с замиранием сердца ждали вестей из императорских покоев. Вести были обнадеживающими: император становился активнее, появился аппетит, даже цвет лица улучшился. Но было ли этого достаточно?

Утром четвертого дня нас торжественно и мрачно проводили в тот самый зал заседаний Совета. Он казался еще больше и холоднее, чем в прошлый раз. Длинный дубовый стол, за которым сидели семь самых могущественных людей империи, напоминал эшафот.

Герцог Людвиг председательствовал. Его лицо было непроницаемо, но в глазах, скользнувших по мне, я прочитала ледяное любопытство. Он знал. Он не мог не знать, что что-то происходит с императором. Брат Малахий сидел справа от него, его черные глаза горели фанатичной уверенностью. Он был готов к победе.

Процедура началась. Брат Малахий зачитал обвинение, его голос вибрировал в тишине зала. Колдовство. Странные знания. Влияние на умы. Свидетельства из деревни. Смерть Гурия. Он выстраивал картину методично, не оставляя места для сомнений: я была опасной еретичкой, чумой, которую нужно выжечь каленым железом.

Затем давал показания Итан. Он говорил о моей «учености», о пользе, которую мои знания принесли замку, о нелепости обвинений. Он был тверд и убедителен, но я видела, как судьи смотрят на него с снисхождением. Влюбленный муж, ослепленный чарами.

Мне дали слово в последнюю очередь. Я поднялась, чувствуя, как подкашиваются ноги, но заставила себя выпрямиться. Я начала так же, как и в прошлый раз: о логистике, архитектуре, медицине. Но на этот раз в моем голосе не было и тени высокомерия. Только усталость и горькая решимость.

– Ваши Светлости, – сказала я, обводя взглядом их лица. – Вы слышали много страшных слов. «Колдовство». «Ересь». Но я задам вам один простой вопрос: разве знание – это грех? Разве желание облегчить страдания, накормить голодных, вылечить больных – дело рук дьявола?

Я сделала паузу, давая вопросу повиснуть в воздухе.

– Меня обвиняют в том, что я исцеляла людей травами, не упомянутыми в общеизвестных лечебниках. Но разве мир знаний ограничен одной-двумя книгами? Разве наша империя стала великой, закрыв глаза на все новое и неизведанное?

Я видела, как некоторые из судей задумались. Граф Зигфрид, педант, кивнул, ловя логику моего построения.

– Но ваши знания... они пугают, льера Мэриэм, – вступил герцог Людвиг, его голос был мягким, но в нем чувствовалась сталь. – Они приходят словно ниоткуда. И они... эффективны. Слишком эффективны для простой женщины.

Это был ключевой момент. Он проверял меня.

– Они приходят не ниоткуда, Ваша Светлость, – ответила я, глядя ему прямо в глаза. – Они приходят из книг, которые пылились в библиотеке моего мужа сотни лет. Они приходят из наблюдений. Из желания понять, как устроен этот мир. – Я сделала еще одну паузу, решаясь на отчаянный шаг. – И да, они эффективны. Так же эффективны, как знания лекаря Ансельма, который многие годы лечит нашего возлюбленного императора.

Имя лекаря прозвучало в зале, как выстрел. Герцог Людвиг не дрогнул, но его пальцы чуть сжали ручку кресла. Брат Малахий насторожился, почуяв неладное.

– Что вы хотите сказать? – холодно спросил герцог.

– Я хочу сказать, что знания – это инструмент, – не отступала я. – И как любой инструмент, их можно использовать во благо... или во вред. Я предлагала герцогу фон Хагену диету от подагры, и ему стало лучше. Я предлагала способы улучшить снабжение армии. Я предлагала... – я запнулась, делая вид, что колеблемсь, – я предлагала способы укрепить здоровье и самого императора. И, как вы можете видеть, в последние дни его здоровье пошло на поправку.

В зале прошел шорох. Все знали о внезапном улучшении состояния императора. Я связала это с собой. Публично. Это был либо гениальный ход, либо самоубийство.

– Вы берете на себя большую ответственность, льера, – прошипел брат Малахий. – Приписывать себе то, что может быть простой случайностью или... волей Господа.

– Я не приписываю, брат Малахий, – парировала я. – Я лишь констатирую факт. Мои знания приносят пользу. А польза... разве она не является лучшим доказательством божественного одобрения? Или Церковь считает, что помогать людям – это грех?

Я поставила его в тупик. Отрицать пользу – значит выглядеть глупым и жестоким. Признать ее – значит признать, что мои «странные» методы имеют право на существование.

В этот момент дверь в зал распахнулась. В проеме стоял старший паж, бледный и запыхавшийся. Он склонился в глубоком поклоне.

– Ваши Светлости! Простите за вторжение... Его Величество Император требует немедленной аудиенции льера Итан Райана фон Тайлора и его супруги.

Ледяная тишина, воцарившаяся в зале, была оглушительной. Все замерли. Герцог Людвиг медленно поднялся. Его лицо было маской, но в глазах бушевала буря.

– Его Величество... достаточно здоров для аудиенций? – его голос прозвучал неестественно ровно.

– Его Величество чувствует себя значительно лучше, Ваша Светлость! – выпалил паж. – Он желает лично поблагодарить льеру Мэриэм за ее... рекомендации.

Слова пажа повисли в воздухе, переворачивая все с ног на голову. Император не просто выздоравливал. Он публично признавал мою заслугу. Дело о колдовстве рассыпалось в прах в одно мгновение. Нельзя обвинять в ереси женщину, которую только что поблагодарил сам император.

Я почувствовала, как Итанова рука сжимает мою. Он смотрел на меня с немым восторгом и облегчением. Льера Брошка, сидевшая позади нас, издала сдавленный звук, похожий на смех и рыдание одновременно.

Герцог Людвиг медленно обвел взглядом зал, потом склонил голову.

– Заседание Совета откладывается. Без указания даты. Льер Итан, льера Мэриэм, – его взгляд скользнул по нам, и в нем читалось нечто новое – не гнев, а переоценка и... уважение. – Вас ждет Его Величество.

Мы вышли из зала под оглушительный гул перешептываний. Мы были на волоске от гибели, но каким-то чудом, смекалкой и дерзостью, мы выиграли.

Но, проходя мимо герцога Людвига, я поймала его взгляд. И в его глазах я прочитала не поражение. Я прочитала сообщение, яснее любых слов.

Игра только начинается.

Глава 47

Императорский кабинет был куда меньше и уютнее, чем зал заседаний Совета. Здесь пахло воском, старыми книгами и слабым, но устойчивым ароматом лечебных трав. За массивным столом, подпертый подушками, сидел человек, чье лицо было знакомо каждому в империи по монетам и портретам. Но на портретах он был моложе. Сильнее. Сейчас же перед нами был уставший, исхудавший мужчина с пронзительными, однако ясными глазами. Глазами, которые видели слишком много.

Он изучал нас молча, пока мы замирали в почтительном поклоне. Его взгляд скользнул по моему лицу, задержался на лице Итана, затем вернулся ко мне.

– Встаньте, – его голос был тихим, но властным. Он кашлянул в платок и отложил его в сторону. – Ко мне дошли слухи, льера Мэриэм, что я обязан своим… недавним улучшением вашим советам. Переданным через моего повара весьма неортодоксальным способом.

Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Он знал. Разумеется, знал. Гильом не смог бы долго хранить секрет.

– Ваше Величество… – начала я, но он мягко поднял руку, останавливая меня.

– Не оправдывайтесь. В моем положении… ценится результат. А результат, как ни странно, налицо. – Он слабо улыбнулся. – Мои лекари в ярости. Они утверждают, что вы нарушили все каноны и чуть не убили меня своими «знахарскими снадобьями». Ансельм в темнице, дальше он моя забота. Но я… я чувствую себя живее, чем за последний год. Объяснитесь.

Это был не упрек. Это был приказ. И последний экзамен.

Я сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями.

– Ваше Величество, традиционная медицина… она сильна в диагностике и лечении известных болезней. Но иногда организм нужно не лечить, а… поддерживать. Давать ему силы бороться самому. Мои «снадобья» – это не панацея. Это… инструмент, помогающий телу вспомнить, как быть здоровым. Как крепости иногда нужен не только ремонт стены, но и провиант для гарнизона.

Император слушал, его взгляд стал внимательнее.

– «Крепость и гарнизон»… Любопытная аналогия для женщины. – Он перевел взгляд на Итана. – Твой отец, Итан, был храбрым солдатом. Прямым. Он бы не одобрил таких… окольных путей.

– Мой отец, Ваше Величество, сражался мечом, – твердо ответил Итан. – Война моей жены ведется умом. И, как показало время, ее оружие не менее эффективно.

Император снова слабо улыбнулся.

– Вижу, ты научился ценить не только сталь. Это хорошо. Империи нужны не только грубая сила, но и гибкий ум. – Он откинулся на подушки, и его лицо стало серьезным. – Совет баронов хотел предать вашу жену огню, Итан. Герцог Людвиг… был настроен решительно. Но я еще не настолько стар и болен, чтобы позволять другим вершить суд от моего имени. Право вето императора – последнее, что пока еще не оспаривается открыто.

Он помолчал, давая нам осознать тяжесть своих слов.

– Обвинения с вас сняты. Официально – за недостатком доказательств и ввиду оказанных Империи услуг. – Его взгляд снова стал острым. – Но тень сомнения останется. Людвиг не проигрывает. Он отступает, чтобы перегруппироваться.

– Мы понимаем, Ваше Величество, – кивнул Итан.

– Нет, не до конца, – покачал головой император. – Вы стали слишком заметны. И слишком опасны для некоторых. Дальше оставаться при дворе – значит подписывать себе смертный приговор. Медленный, но верный. – Он выдержал паузу. – Поэтому я отправляю вас туда, где вы нужнее всего. И куда придворные интриганы сунутся не скоро. Вы возвращаетесь на границу, Итан Райан фон Тайлор. Но не просто так.

Он сделал знак стоявшему в тени секретарю. Тот подошел и вручил Итану тяжелый свиток с огромной императорской печатью.

– Я назначаю вас Верховным комендантом Северных рубежей. Со всеми полномочиями. С правом вершить суд и собирать налоги. Вы будете моим глазом и моим мечом на самой дальней и самой беспокойной окраине. – Он посмотрел на меня. – А ваша жена… будет вашим первым «помощником». Ее «гибкий ум» пригодится вам там больше, чем десяток лишних солдат.

Это была не просто отставка. Это было спасение. Наш прежний замок-крепость хоть и находился на границе, но был небольшим. Огромная власть, доверенная человеку, которого только что судили за колдовство жены. Это был жест доверия. И гениальный политический ход – удалить нас от двора, дав нам при этом такое положение, чтобы мы были ему благодарны и полезны.

Итан опустился на одно колено.

– Ваше Величество… Я не подведу.

– Я знаю, – старый орел смотрел на него с одобрением. – Именно поэтому я это делаю. А теперь… уезжайте. Пока Людвиг не опомнился. И пока… – он снова кашлянул, и в его глазах мелькнула тень, – пока мое здоровье снова не стало предметом чьих-то спекуляций.

Мы вышли из кабинета, и тяжелая дверь закрылась за нами. Мы стояли в пустом коридоре, не в силах вымолвить слово. Свиток в руке у Итана был реальным и невероятно тяжелым. Я краем глаза увидела тень в дальнем конце помещения. Подняв глаза, встретилась взглядом с женщиной. Высокая статная дама средних лет. Ее глаза выражали глубокое удовлетворение. Поймав мой взгляд, она слегка кивнула и шагнув назад в тень, исчезла. В голове возникла мысль, что именно она присылала нам записки. Но кто это?

– Итан, – обратилась я к мужу, – А есть ли среди приближенных к императору статная женщина, среднего возраста, имеющая влияние и которая могла знать происходящее.

– Среди влиятельных только тетка императора, Игнесса Гринидине, – задумчиво ответил он, – Но, насколько известно, она живет затворницей в дальних покоях. Однако, слухи о ее шпионах ходят давно. Ты знаешь, все может быть.

Вот как. Выходит, во дворце есть иная сила, которая преследует свои цели. Мне остается только радоваться, что интересы тетки императора, совпали с нашими…

Льера Брошка ждала нас у наших покоев. Увидев наши лица и свиток, она все поняла без слов.

– Северные рубежи, – произнесла она без эмоций. – Мороз, волки и вечно голодные кочевники. Рай для романтиков и сущее проклятие для всех остальных.

– И свобода, матушка, – сказал Итан, и в его голосе впервые за долгие недели прозвучала не только усталость, но и надежда. – Настоящая свобода. Вдали от этого змеиного клубка.

– Свобода? – она фыркнула. – Там тебя съедят либо кочевники, либо собственные офицеры, если ты не проявишь должной твердости. Но… – она посмотрела на меня, и в ее глазах мелькнуло нечто, похожее на гордость, – с твоим «советником», возможно, у тебя есть шанс.

Сборы заняли меньше суток. У нас было мало вещей, а желание покинуть дворец и столицу было таким острым, что мы готовы были уехать хоть сейчас, хоть верхом на лошадях без седел.

Когда наш небольшой отряд – мы трое, Кристина и десяток верных людей Итана – выезжал из городских ворот, я обернулась. Шпили и башни столицы тонули в утреннем тумане, словно мираж. Мы оставляли позади интриги, ложь и золоченые клетки.

Впереди была суровая, холодная граница. Свобода, купленная ценой изгнания. И власть, дарованная нам старым и мудрым правителем, который, возможно, видел в нас не только полезные инструменты, но и последний шанс для своей империи.

Итан взял мою руку, и его пальцы переплелись с моими.

– Нервничаешь? – спросил он.

– Нет, – ответила я, и это была правда. После дворцовых кошмаров любая, даже самая суровая реальность казалась раем. – Я просто думаю… сколько там, на севере, муравейников, нуждающихся в нашей помощи.

Он рассмеялся, и его смех был чистым и легким, как горный воздух, к которому мы направлялись.

– С этого и начнем, мой гениальный советник. С муравейников.