Текст книги "Песочный принц в каменном городе (СИ)"

Автор книги: Наталья Ручей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Глава № 26

Матвей сел на стол Савельева, практически скрыв его от меня. Или меня от него? В любом случае, ни Савельев, ни я не возразили.

Когда он вошел, и я увидела серые льдинки вместо глаз, думала, что не просто ударит – растопчет на месте, и, несмотря на внутреннюю браваду, сжалась. Хотя я и подключила игру жалюзи, и закрыла свой страх за ними, Матвей заметил.

– Сядь, – приказал жестко.

Я села. Он держал паузу несколько минут, то ли выжидая пока я успокоюсь и смогу снова дышать, то ли применяя ко мне одну из своих заморочек. Я тоже молчала: спешить некуда, а болтать ради болтать не было настроения.

К тому же, если верить Матвею, любой проигрыш сулит победу в будущем, если сделать правильные выводы.

Несколько выводов за сегодняшний день я уже сделала: не верь, не бойся, не проси. Чей-то девиз, если не ошибаюсь.

– Тебе не кажется, что слишком дешево меня продала? – Вопрос в лоб и язвительная ухмылка. – С учетом того, что между нами было, и как искренне ты говорила о любви…

Я вспыхнула. Да, говорила. Да, искренне. И хотела бы соврать, что прошло, но одумалась: начни сейчас отрицать – не поверит.

– Ты – соучредитель «Олимпик-найс»?

– И что? – Он развел руками. – Неужели так плохо?

– Отчего же? Довольно мило. Очередная услужливая Машенька за дверью и все такое, но тебе не кажется, что пытаться подложить меня под своего компаньона – это более чем дешево? Это мерзко. Особенно после тех слов, что я тебе говорила?

Матвей напрягся, долго всматривался в меня, отвел взгляд в сторону и раздраженно бросил:

– Прохор, выйди!

Савельев, не задавая вопросов, ретировался. Не было сомнений, кто из двух учредителей самый главный.

– Он к тебе приставал?

– Тебе не все равно?

Матвей встал со стола, сделал шаг в мою сторону, склонился, взял за подбородок, заставив смотреть в глаза.

– Он к тебе приставал?

Голос так же спокоен. Значит, так же в бешенстве, но мне больше не было страшно. Навалились усталость, извечный русский пофигизм и уверенность, что Матвей не причинит боли. Разве что вывернет наизнанку, плюнет в очередной раз в душу, а так – нет.

Я убрала его руку.

– Попытался, – буркнула недовольно.

– И?

– В цене не сошлись.

Матвей хмыкнул, отошел, щелкнул чайником, сделал два кофе, одну из чашек поставил передо мной. В горле пересохло, но пить кофе я не хотела, сидеть напротив него и видеть серебряный лед не хотела.

– Что ты планируешь со мной делать?

– А что ты, думаешь, я с тобой сделаю?

– Ты не в Одессе, – я отвернулась. Привычка отвечать вопросом на вопрос раздражала, хотя именно от меня Матвей ее перенял.

– Ты тоже.

И платить той же монетой – моя привычка. И сам он – тоже моя привычка.

– Я не раз говорил тебе, чтобы не слушала сплетни. В девяноста случаях из ста в них есть доля правды, но остаются еще десять процентов. Хочешь узнать, что могут включить в себя десять процентов?

Я пожала плечами. У меня был выбор?

– Я спал с тобой не потому, что ты была беременна. Моя предыдущая помощница забеременела не от меня. У меня встает не только на беременных, но уже более полугода… только на тебя.

Я одернула пальцы от чашки. В кабинете стало невыносимо жарко.

– Алла, – продолжил Матвей, – сестра генерального «Пазл-мир», как ты уже поняла. Я устроился в компанию обычным грузчиком и вряд ли бы когда-либо дорос до заместителя генерального, если бы не этот брак. Алла хотела детей, я – карьеру. Я бросил ее не потому, что она после родов располнела – Алла всегда была такой, как ты ее видела. Трое детей – это все, на что я оказался способен с ней. Это была сделка.

– Дети для тебя – сделка?

– У мужчин не бывает материнского инстинкта.

– А как насчет отцовского?

– Возможно. Когда-нибудь. От любимой женщины.

Я посмотрела на него. Лед в глазах растаял. Температура в кабинете поднялась еще на несколько градусов.

– Когда я встретил тебя… Помнишь?

Я кивнула. Помнила, словно увиделись только вчера. Матвей застал меня в коридоре с чашкой кофе…

– Нет, – он оборвал поток воспоминаний, – не то. Я сказал…

И я вспомнила. Мне стало еще более душно и желание вырваться на свободу усилилось: глотнуть свежего воздуха, вытрясти из головы эти нелепые предположения…

– Ты сказал… что иногда так бывает, что видишь человека минуту, и понимаешь… слишком многое…

– Даже то, о чем не думал, – добавил Матвей. – Меня тянуло к тебе с первой минуты, разве ты не чувствовала? Я мотался в командировки только для того, чтобы еще раз тебя увидеть. Когда подвернулась возможность, увез тебя в Киев.

– Когда меня выписали из больницы, ты уехал в Днепропетровск, – не смогла удержаться от шпильки.

– Когда ты сказала, что беременна, я все равно решил, что не отпущу тебя.

– Когда я спросила, кто я тебе, ты сказал, что сотрудник и просто любовница.

– Любовница… – он запнулся. – От слова любовь.

– Да, конечно, и Леонид Михалыч и твой партнер, которые предлагали перепихнуться, все это от большой и чистой…

Я оборвала себя на полуслове.

Любовница от слова любовь…

– Ты просто играл со мной. Тебе было интересно воспитать послушного помощника, который…

– Послушного! – возмутился Матвей и взорвался смехом. – Сначала скандал с офис-менеджером, которая работала в компании с момента основания – Машеньку пришлось уволить. Потом Ирину окатила холодной водой и не более чем через пол часа – Оксану. Обеим пришлось выписать премию, так как они долго и протяжно ныли об испорченных шикарных укладках! Послушного! Не смеши мои тапки!

И снова мое выражение. Я начала злиться.

– Иными словами…

– Иными словами, я люблю тебя.

– Я не верю.

Матвей встал, подошел к двери, распахнул ее, вернулся в кресло и сказал фразу, которую я сотни раз прокручивала в голове, расставшись с Артемом:

– Ты можешь идти, если хочешь.

«Если любишь – отпусти, если оно твое, то обязательно вернется, если нет – то никогда твоим и не было».

Матвей не сказал этих слов вслух – они были между строк, но мне казалось, он врет, и это очередная ловушка.

– Ты знал, что я это сделаю, правда, что украду базу? Точнее, ты ждал и сделал все, чтобы я это сделала. Зачем?

Он на секунду опустил взгляд. Хотелось, чтобы Матвей опроверг, чтобы сказал: «Глупая!», чтобы встал с этого кресла и просто обнял, хотелось обнять его, настоящего, а не услышать уклончивый и нелепый ответ:

– Теперь ты многое сможешь. Ты – настоящий боец, не заметила?

Я поднялась, сделала шаг, обернулась.

– В первую очередь, я – женщина.

И громко хлопнула дверью, хотя легче не стало. Быстрый сбор вещей, такси, Бориспольский аэропорт, билет Киев – Одесса в один конец, мой звонок Женьке.

– Да, конечно, – говорит он, – давай увидимся. Адрес помнишь?

– Говорят, ты женился.

– Говорят, ты беременна.

– Врут, – отвечаю я.

– Врут, – повторяет он.

Мы встречаемся. Вино, долгие разговоры, сигарета – одна на двоих. Будто не было расставания. Еще бокал и я думаю, может, и не было?

Его губы приближаются к моим, и я спрашиваю первое, что приходит в голову:

– Как жена Артема?

– В психушке, – пожимает плечами, – моталась где-то на последних сроках беременности, а когда вернулась… Ребенок родился мертвым. Это ее подкосило. Она кричала в истерике, что согрешила, потом – что кого-то убила, потом бросилась с воплями на маму Атема, сказала, что она ее подучила… В общем, там тьма.

Я вздрогнула. Значит, не показалось. В подъезде, действительно, была пассия Артема. Пришла по совету его мамы… Бред сумасшедшей? Возможно, но я ей поверила.

– Как Артем?

– Так же сидит на наркотиках, но это все скучно.

– Ты давно его видел?

– Его все давно видели. Он практически не появляется дома после всего, что случилось. Забудь. Это в прошлом и скучно.

Он прижимает меня спиной, теплое дыхание на шее…

– Мне кажется, я ждал тебя вечность, – врет.

– У меня тоже такое чувство, – и я вру.

Губы от шеи перемещаются к уху – мне жарко и холодно, чуть противно… С чего бы? Ведь раньше… Память вспышками показывает Матвея. Вот он в Одессе, сидит рядом, разбирает вместе со мной накладные, вызывает такси, чтобы я не шла ночью одна мимо кладбища… Вот мы стоим у ресторана в Киеве, на корпоративе, и он внушает мне, что я не в его вкусе, при этом мне кажется – лжет, и ужасно хочется, чтобы лгал…

Иногда так бывает, что встречаешь человека, и понимаешь…

А вот мы едем с ним в Киев, и он заботливо накрывает меня пледом…

Любовница – от слова любовь…

Господи, что я делаю?

– Извини, я… – отстраняюсь от Женьки. Иду к двери.

– Останься.

– Уже поздно, меня ждут, – снова вру.

Выхожу без зонта в дождь, и думаю, может, действительно, ждут? Хочу верить. Но капли холодные, я успокаиваюсь, жар спадает, напоминает о себе безнадега:

– Думаешь, все так просто? А как же его жена и дети? И ты всегда будешь только после работы.

– Заткнись! – плещется болью отчаяние.

– Попробуй, – вступает надежда.

– Слабо? – просыпается язвительность.

Да, слабо. В конце концов, я не воин, а женщина. И тут же, как женщина, позволяю себе передумать, и бой начинаю. Со страхами, недоверием, ожиданием очередного предательства… Подумаешь, выпущу на свободу своих монстров – малая толика разнообразия в пресноте мира.

Снова Бориспольский аэропорт, снова билет в одну сторону, снова ступени парадного, с которых меня столкнула девочка Артема. Забыть… Это они – прошлое. Они. Нажимаю на кнопку звонка. Вот мое настоящее.

– Привет, – смотрю в глаза цвета грозного неба.

– Привет. Ты долго.

Матвей раскрывает объятия. Я прижимаюсь к нему, устало вздыхаю, и спорю только по привычке:

– Я ждала тебя дольше.

Эпилог

Я все-таки упросила Матвея поехать в отпуск в Одессу.

– Господи, что я там не видел? – шутя, отбивался он. – Если там и было что-то привлекательное лично для меня, я сумел перевезти это в Киев.

Но меня тянуло туда, словно я чувствовала: город ответит на вопросы, которые я задала так давно, что успела даже забыть. Так и случилось.

В один из дней мы приехали на Черноморку. Не успели выйти из машины, Матвей пожаловался на духоту и сбежал под зонтик, я прогуливалась вдоль берега, когда услышала за спиной:

– Не может быть…

Обернулась. Красивый мужчина лет тридцати – тридцати пяти с песочного цвета волосами.

– Это судьба, – сказал он. – Встреча спустя три года. Не узнаете?

– Нет, вы, наверное, ошиблись?

– Вы снова на пляже одна? И снова с сумочкой? Как неосторожно. А вдруг найдется немного подвыпивший человек и попросит у вас мобильный, а потом не устоит на ногах и навалится сверху?

Я присмотрелась. Сходство мимолетное, и все же… Был случай в моей биографии, когда я только приехала в Одессу – встреча с алкашом на пляже.

Не верилось, что это один человек. Эффектный, состоятельный – видно по массивному перстню и спокойной самоуверенности в темных глазах и то несчастье, что тогда на меня свалилось?

– Неужели…

– Узнали, – обрадовался мужчина. – А ведь я вас искал. Так некрасиво получилось с телефоном и сумочкой… Мне, действительно, нужно было просто позвонить. Отмечали день рожденья с друзьями на пляже, я отлучился с девушкой, уснул, а когда проснулся… Почти ночь, денег нет, мобильный кто-то украл, и на всем пляже только один человек. Вы. Остальное вспоминать не хочется. Но долг я вернул. Помните двухсотгривневую купюру?

– Телефон стоил дороже, – я рассмеялась.

Мужчина улыбнулся. И улыбка красивая.

– Я вторгался в вашу жизнь еще несколько раз, но отходил в сторону. – Заметив вопрос в глазах, пояснил. – Звонил вам на работу, хотел куда-нибудь пригласить, извиниться и, наконец, познакомиться, но ваша напарница сказала, что вы на свидании и это всерьез и надолго. Потом захотелось подарить вам цветы, и все же представиться, но у вас под дверью сидел довольно агрессивный мальчишка. Потом вы переехали. А сейчас…

– А сейчас, – услышал за спиной голос Матвея, – вы снова уйдете в тень, потому что она замужем.

Мужчина не спорил, простился и отошел в сторону. Я удивилась, как просто он отказался судьбоносной встречи, как говорил, а вечером нашла в своей сумочке визитку и поняла, что наши судьбы пересекались чаще, чем мы предполагали.

Самарский Ярослав Владимирович. Муж Златы.

Едва не стал моим принцем…

И хорошо, что едва. Я поцеловала в шею посапывающего Матвея, прильнула к нему, и только начала проваливаться в сон, услышала тихий голос:

– А если бы…

– Брысь!

В любви не место сомнениям.

Конец