Текст книги "Песочный принц в каменном городе (СИ)"

Автор книги: Наталья Ручей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Песочный принц в каменном городе
Наталья Ручей

Глава № 1

^{Может быть, ты хотел бы остаться другим,}

^{Может, хотел просто жить и свободно летать.}

^{Знаешь, всегда в жизни есть шанс остаться любым,}

^{Но вот вопрос: что за это придется отдать?}

^{Денис Майданов «Ничего не жаль»}

Для его мамы я была просто потаскушкой, продажной девкой за чашку чая. Она считала, что от Артема мне нужна только прописка в их трехкомнатной квартире, и сделала все, чтобы мне она не досталась. С Артемом мы разошлись больше года назад, но он и его мать по-прежнему вмешивались в мою жизнь. Спонтанно. Бесцеремонно. Будто имели на это право.

Не знаю, к чему, но наши реальности соприкасались именно в тот момент, когда я ставила точку на прошлом и уверенно подходила к песчаному мосту будущего.

У меня была новая работа, новые друзья, новый руководитель, намекающий на карьерные перспективы – можно сказать, я едва начала становиться на ноги, и встреча с Артемом выглядела как подножка.

Как знала – не хотела идти в кино, но Матвей настоял и вот – привет, прошлое! Мой мальчик с букетом цветов и его новая пассия – девочка с неухоженными волосами. К чему мне это сейчас?

Я выпила несколько чашек кофе, выкурила почти пачку сигарет, прежде чем поняла, что жду звонка. Жду, чтобы бросить трубку… Или нет… Сначала наговорить гадостей, а потом бросить, но в том, что Артем позвонит, не сомневалась.

Когда телефон ожил, и я услышала его "привет", сразу успокоилась. Голос звучал неуверенно настолько, что не будь это Артем, я бы почувствовала раздражение.

– Привет, – ответила.

Ответила спокойно, почти равнодушно, будто постороннему. Может, эта встреча – точка в кривой неизвестности? Нет даже волнения. Пустота. Не она ли так давит, что задыхаешься?

– Ты хорошо выглядишь, – сказал мой мальчик. – Когда я тебя увидел… В общем, хорошо выглядишь.

И я почувствовала прежнюю дрожь в теле, но тут же одернула себя. Неловкий комплимент с его стороны и я таю? Смешно. Неправильно. Так не бывает. Дала себе установку не называть его «своим мальчиком» даже мысленно, тем более что он возмужал и давно чужой.

Дрожь отступила.

– Спасибо, – сказала банальность.

– Как твой новый парень?

– Как твоя новая девушка?

Он рассмеялся, но мне почти безразлично. Рассмеялся – и что?

– Если бы не знал, не поверил, что ты не одесситка. Как живешь?

– Не хуже тебя.

Пауза.

– Я у твоего дома.

Еще пауза в целую вечность.

– Ты можешь выйти? Хочу тебя увидеть.

– Зачем?

– Хочу тебя увидеть.

Я ждала эти слова. Раньше. Теперь, возможно, нет. А если точнее… Мечтала о них. Бесконечно. Теперь нет. Возможно.

– Ты одна?

– Сейчас?

– Да. Ты одна?

– Да.

– Я хочу тебя увидеть, – повторил просьбу.

Настойчиво, с нажимом. Похоже, он изменился не только внешне.

– Я переехала. Готов потратиться на такси?

Сказала специально, потому что денег у Артема никогда не было, а если и появлялись, он на меня их не тратил.

– Адрес.

Да, не просил – требовал, и приехал через двадцать минут. Зашел в квартиру хозяином, внимательно осмотрел комнату, задержал взгляд на корпоративной фотографии, перевел уже недоуменный – на меня, удовлетворенно кивнул.

– Ты – молодец, – сказал с улыбкой.

Я тоже кивнула. Да, это не Черноморка, за стеной никто не норовит подслушать, чем ты занимаешься, не ищет повода унизить, не домогается.

Не спросил, как удалось вырваться из нищеты, как жила это время, увиделись, а сказать нечего. Артем чувствовал себя неуютно, я это видела, но помогать ему не собиралась. Не я настаивала на встрече.

Наблюдая за моим мальчиком (отвыкну, отвыкну от этого слова), за тем, кто заставил плакать, отчетливо поняла: простить не смогу. Точка. И в то же время, кто-то невидимый едва различимо шептал в самое ухо: «врешь!»

Ангел? Рядом, когда отрекаюсь, забываю о мели, режу ступни о камни, когда подношу факел к соломенному мосту, рядом, чтобы заставить меня одуматься… Но сейчас он ошибся. Я этого не хочу.

Сжигаю очередной мост.

Жарко.

– Понимаешь… мне тяжело без тебя…

– Кофе будешь?

– Я пытался вычеркнуть тебя из памяти, я… Почти удалось…

– Нет, ты же любишь чай.

Прошла на кухню, Артем задержался в коридоре и прошел следом.

– Я все это время пытался встретить тебя. Думал, просто посмотрю, со стороны, посмотрю и забуду.

– Твоя мечта сбылась. Пей чай – вкусный, дорогой. Жаль, варенья и батона нет, а так почти как у тебя дома. Что нового?

Слова задели – поняла по его глазам. Как же: его мама постоянно сетовала, что я слишком много ем. Особенно, батон и варенье, которые терпеть не могу со студенчества.

– Похорошела ты.

– Что еще нового?

– Очень похорошела.

– Ну, как чай?

– Я люблю ее…

Он замер в театральной маске, почти выдержал положенную к драматической роли паузу, но сломался:

– Почему ты смеешься?

– Смеюсь?

– Она очень хорошая, добрая…

– Пепельницу принести?

Артем проигнорировал вопрос, продолжая рассматривать мою переносицу. Закурила сама. У меня это получается довольно красиво, если не спешу, а сегодня я точно никуда не спешила, и потом, это позволяло взять тайм-аут на какое-то время.

Пытается убедить, что живет без меня прекрасно, что все у него получается, что благодарен за то, что не навязывалась, а между тем выглядит плохо. Да, возмужал, смотрится старше своих лет, но осунулся, по-моему, похудел, исчез лоск. Обычный одесский мальчик. Ему сильно повезло с глазами – такие красивые должны были достаться девушке, в них можно потеряться.

Жаль, у меня таких нет, я бы смогла его удержать тогда, тринадцатого апреля.

И еще: в нем не было прежней уверенности в своей неотразимости.

– Я бросил курить – она меня попросила, и я бросил, – сказал Артем, по-прежнему не отводя взгляда от моей переносицы.

Неловкость? Или же… Запретила себе думать на эту тему и ответила все так же спокойно:

– Ты – молодец.

– Почему ты смеешься?

Не могла понять, что с ним творилось. Волнение? Переминался с ноги на ногу, как неваляшка, заглядывал в глаза и твердил о своей пассии, как завороженный. Слово себя самого пытался убедить в ее исключительности.

Надоело! Ничего нового он не скажет.

– Не обижайся, я ужасно хочу спать. Сегодня такой день, столько событий. Нет, не подумай, я рада, что ты зашел…

Его глаза неестественно расширились.

– Только я не высыпаюсь в последнее время… Ты, наверное, тоже.

Отвернулся.

Сегодня видел меня с Матвеем, наверняка, посчитал любовником и сопоставил слова о недосыпании с ним.

Матвей – мой любовник – странно звучит, непривычно, но… Может, и так. А девочка с неухоженными волосами – любовница Артема? Может, и так.

– Прости, я, правда, люблю ее… – сказал, оправдываясь. – С тобой невозможно разговаривать – ты постоянно смеешься…

Прислушалась к себе. Да, любовница. Безразличие сменилось разочарованием.

– Ты трезвый? – спросила с улыбкой. – Артем, у тебя галлюцинации. Любишь – прекрасно. Это, наверное, всерьез и надолго. Да? Только я спать хочу и тебе того же желаю. Пока!

Я помахала рукой, он развернулся и вышел из кухни, потом из квартиры. Медленно, то ли рассчитывая, что попрошу остаться, то ли ожидая, когда стихнет смех, которого нет.

Я осталась одна в огромной квартире. Пока еще съемной, но которая станет моей обязательно. Я в этом уверена. Удача улыбается даже нищим, если подсуетиться и отбросить хвост невезения, а моим хвостом были Артем и его мама.

При воспоминании о последней передернуло от отвращения. Наверное, к лучшему, что мы так и не стали родственниками. Определенно, к лучшему.

Раньше я благодарила судьбу, что могу заснуть при любых обстоятельствах, даже если постель с инеем, за стеной отплясывают молдаване, а на подушке нож. Теперь же, сколько ни пыталась, глаза открывались и упирались в потолок, а голова раскалывалась от мыслей.

Признания Артема в адрес той девочки нелепы, как сама девочка. Два одессита, у них явное преимущество, но они опустили руки. С ней он изменился не в лучшую сторону. Веселый, уверенный в себе, несколько высокомерный – со мной, раньше; спокойный, подавленный, осунувшийся – с ней. Надеюсь, хотя бы его мать довольна выбором.

Стоило вспомнить, как ее голос отозвался в моем телефоне.

– Артем у тебя?

И это без приветствий, и в два часа ночи. Откуда ему здесь взяться, если она сделала все, чтобы мы расстались.

– Его, правда, нет?

– У меня его нет.

– А где он?

У него новая жизнь, новая девушка – пусть там и ищет. О том, что мы сегодня виделись, предпочла умолчать – не хотелось в очередной раз выслушивать ругань торговок с Привоза.

– Он уходит по вечерам, говорит, что к тебе… Вы помирились…

– Он врет.

Я отключила мобильный и наконец-то уснула.

Отпускаю. Живи своей жизнью. Точка. Запятая, как оказалось на следующий день.

Я возвращалась с моря, было поздно – взяла такси. По моей просьбе водитель просветил фарами путь к дому, я помахала благодарно рукой и почти зашла в подъезд, когда кто-то сильно обхватил сзади за шею. Мужская рука – все, что видела. Попыталась перевести дыхание – шею сжали сильнее, головой пошевелить не могла, обернуться не могла. Сначала подумала, что Артем, но человек, стоявший сзади, был меньше его ростом, и мой мальчик не стал бы причинять боль. А мне стало больно. Хотела крикнуть, но в шею уткнулось что-то острое. Нож.

Я разозлилась. Не знала, как реагировать, кого звать на помощь, как освободиться, и в игру вступила агрессия.

– Отпусти!

– Тише, – шипение в ухо, – тише, мне терять нечего.

А мне? Если бы Матвея так вовремя не назначили заместителем генерального, и если бы он не отстоял меня на работе, мы бы с этим воришкой были духовными близнецами.

Я знаю, что такое быть на грани, знаю, как оглушает свобода, когда грани стираются.

– Чего тебе? – выдавила сипло.

– Все, что мне надо, у тебя в руках.

Я быстро прокрутила: телефон. Так мало? Я думала, если решаешься на такое, берешь все. Однажды меня уже грабили и не подавились последней двадцаткой и конфетами «коровка».

– Отпусти: я не могу дышать.

Он усомнился, но ослабил хватку, обернуться не позволил.

– Не закричишь?

– Нет.

– Обещаешь?

– Обещаю. Отпусти.

Он развернул меня к себе. Пустые глаза, обычное лицо – никогда не узнаешь в толпе.

– Мобильный, – прошипел, играя перед глазами ножичком.

Острым.

Когда отдала мобильный, сверкнул улыбкой и убежал. Нужно было бежать и мне, но я не могла двинуться с места. Смотрела ему в след и вдруг поодаль, в тени деревьев, заметила маленькую худенькую девочку с неухоженными волосами. Та самая пассия Артема, которую он восхвалял у меня на кухне.

Прекрасный выбор. Мои поздравления. А, может, и Артем с ней рядом? Может, прячется за углом? Так или нет – неважно, он дал ей мой адрес.

В связи с событиями, заснула только под утро. И целый день дома. На улицу выходить не хотелось. Мне казалось, там все еще стоит маленькая худенькая девочка, и за углом, что вполне вероятно, Артем.

Интересно, всем везет провести отпуск столь насыщенно? Придя к выводу, что отдых – зло, и я слишком долго шла к своей цели, чтобы сейчас прикрывать лень страхом, решила завтра же выйти на работу. А тот, кто предал…

Не мне судить, и я не безгрешна.

Моя карьера началась с предательства. И чем больше я предавала, тем быстрее продвигалась вверх. Правда, это была не единственная плата за мечты.

Глава № 2

Я приехала в Одессу, рассчитывая на свое обаяние и красный диплом. Впрочем, то ли обаяние подкачало, то ли диплом, но вместо предполагаемой карьеры менеджера, я оказалось в обычном продуктовом магазине за прилавком. Времена тогда такие были, устроиться тяжело, а чужому, да еще в курортном городе, да еще на приличную должность… Можно сказать, мне и так повезло.

Напротив нашего магазинчика обосновалась беляшная. Именно там поглощали испорченные продукты незнакомые граждане.

Впрочем, что мне до этого, если у них были деньги и они хотели потратиться, а мне приходилось, согнувшись в три погибели, полоскать в ванной будущий фарш для беляшей?

Беляши с тех пор не ем, а тогда хотела, но не было денег. Это было страшное для меня время, нищее, загадка, как удавалось оставаться пухлой?

Впрочем, мне удавалось с легкостью довольно много. Жила я почти у моря – метров двести – не расстояние, но плавать не умела, загорать не любила, воды боялась – так что на пляж приходила к закату, считая, что сумерки делают меня значительно краше, способствуют романтизму и все такое. Брала с собой томик стихов Пушкина, – почему-то он уехал из Луганска вместе со мной, – и усердно делала вид, что читаю, надеясь, что на кого-то это произведет неизгладимое впечатление, и он решит познакомиться. Скажу откровенно, мечтала встретить свою судьбу с квартирой, машиной, огромным и непустым бумажником. Ведь говорят, что противоположности притягиваются. Почему не ко мне? У меня как раз не было ни первого, ни второго, ни третьего. Кошелька совсем не было – мелочь, что водилась, прекрасно чувствовала себя в кармане. Итак, я – идеальная кандидатура для принца.

Но в Одессе я жила уже три месяца, у моря прохаживалась месяц, а результатов не было. Успокаивала себя тем, что мой принц еще не вернулся из длительной командировки, или не родился: мне доставались ребята года на три-четыре моложе. Если он появился на свет вот сейчас, сию минуту, то при самом оптимистичном раскладе, мыть колбасу мне еще как минимум лет восемнадцать.

Решив что-то предпринять и немедленно, записалась на курсы английского. Опять повезло – очень дешево, правда, и очень далеко и из всего сказанного добрым канадским преподавателем я понимала только слово через три, но это мелочи жизни. Нужны связи. Не все же с беляшником общаться.

Одесса – курортный город и вполне мог появиться многообещающий и щедрый иностранец. Иногда я присматривалась к канадцу – может, его осчастливить? Чтобы мы могли лучше друг друга понимать, стала усерднее учить слова. То ли он догадался, то ли я просто ему не понравилась, но внимания уделял меньше, чем остальным.

Примерно через неделю канадского игнора, решила наконец-то познакомиться с одногруппниками. Случай подходящий – они курили при входе в офис.

– Зажигалка есть?

– А сигареты у тебя есть?

Я кивнула. Мою пачку разделили по-братски, но зажигалку дали. Дорого обошелся огонек.

Канадец вышел, осудительно посмотрел на нас и молча вернулся в офис. Так как все тоже молчали и просто упивались дымом, взяла инициативу на себя.

– Не опаздываем?

– Мы пришли вовремя, – отозвался один из парней, – и он нас видел.

– Но мы же не зашли, – я деловито посмотрела на часы.

– Ну, так зайди.

Ничего не скажешь, дружелюбно. Кто-то даже хихикнул. Потом все отвернулись к довольно симпатичной худой блондинке, образовав перед моим взором стену из спин. Я решала: зайти и бросить попытки сблизиться с коллективом или из этой затеи еще может что-то получиться? Будто услышав мои мысли, толпа развернулась.

– Сигареты остались?

О, разговор клеится. Я уже не пустое место. Я – снабженец. Я – значимая для них фигура. Чтобы оправдать оказанное доверие, пришлось достать вторую пачку.

– Так не хочется идти, – пожаловалась блондинка.

Почему симпатичным мордашкам столько внимания? К примеру, со мной можно поговорить на любую тему, а не выслушивать пустой треп. Могу даже несколько строк Пушкина процитировать, могу говорить о менеджменте и маркетинге, могу обсудить статьи из «Капитала» и «Максима».

– Так бы стояла и курила, часа два. Курила и курила, – снова пустые слова.

А ребята, как идиоты, поддакивают. Я все так же за их спинами. Начала злиться на них, блондинку и свое слабовольное ожидание, потому сказала:

– У меня столько сигарет нет.

Стена из спин расступилась, каждый посчитал своим долгом меня обсмотреть, после чего откашляться (все-таки курение – вред), демонстративно затушить почти целую сигарету и пройти в офис.

Надо было промолчать, а лучше не подходить. И сигареты остались бы целы, и я бы не считала себя униженной. Это блондинкам глупость прощают, а брюнеткам, да еще пухлым – надо брать чем-то другим. Остается найти в себе изюминку, запомнить ее месторасположение и демонстрировать при каждом удобном и не очень случае. Может, у меня есть чувство юмора?

Не смешно.

Поплелась следом за остальными, отсидела час с умным видом и ретировалась первой.

Возвращаться домой не хотелось: кроме радио меня не ждал никто. Потащилась к морю, попыталась насладиться красотой и много думала. И вдруг мне стало так жаль себя, что даже плакать захотелось. Можно было – темнело, пляж пустой, настроение соответствующее, но воспитание, принципы и комплексы не позволили.

– Красавица!

Я замерла. Вот он! Принц!

– Красавица! – повторил мужской голос совсем рядом.

Сейчас он скажет, что искал меня всю жизнь, ждал, что заметил уже давно, но не решался подойти…

– Тебя-то я и ждал.

Я обернулась, заготовленная для такой встречи обворожительная улыбка только начала образовываться на губах, и так и застыла. На мое плечо опустилась тяжелая рука, а потом на мне повисло и все остальное, мерзкое, дурно пахнущее. Алкаш.

Он говорил тихо, все ближе и ближе приближаясь губами к моему уху.

Пухлыми, греховными – отчего-то мелькнула мысль. Я постаралась присмотреться – может, мой принц немного перебрал? Всего лишь немного, и если его отмыть и переодеть…

Цепкий взгляд, словно в плен берет, подчиняет, лишает сопротивления, как марионетку. Меня начало трясти от страха. Я вспомнила, что на пляже сейчас никого – только песок, гальки, чайки. Но гальки слишком маленькие и у ног, нанести ими удар не получится, а чайки слишком легкие, чтобы подхватить меня и унести в свою стаю.

– Так как ты с сумкой, телефон, наверняка, есть.

– Что?

– Дашь позвонить? Вряд ли откажешь, да?

Алкаш еще сильнее навалился на мои плечи.

– Позвонить мне надо. Слышишь? В сумке…

Он сдернул с плеча дорогую для меня сумку из турецкого дерматина и начал в ней копошиться. Теперь телефон был у него в руке.

– Я просто позвонить…

Алкаш начал набирать номер, потом покачнулся, охнул и упал на меня. Естественно, я его не удержала, и мы рухнули на песок. Было больно и тяжело, дышать нечем. Я попыталась высвободиться.

– А теперь отдыхайте. Во, любовнички! – услышала чей-то гогот.

Наконец, с трудом оттолкнув алкаша в сторону, я поняла, что произошло. Вдали маячили две стремительно удаляющиеся фигуры, с моим телефоном в руках.

Ну, что за невезение? Телефон у мальчишек, сумка в руках алкаша. Пока он чертыхался и пытался подняться, я побежала.

– Вернись! Слышишь? Вернись! – неслось вслед.

Может, я и невезучая, но точно не дура. Оказавшись в комнате, с тоской посмотрела на радио. Самое дорогое, что осталось. Легла на кровать, стараясь не думать о понесенных убытках. Для моего бюджета непростительные траты. Сумка – пятьдесят гривен, в ней двадцатка, мобильный – триста гривен, конфеты «коровка» сто грамм, моральный ущерб – гривен сто.

Спать не хотелось. Раньше ляжешь – раньше рассвет, раньше магазин и слишком умные лица покупателей. Иногда мне казалось, что они приходили не за покупками, а почувствовать свое превосходство или украсть. Воровали часто. Все, что придется, колбасу ни разу.

И тут я расплакалась. Кто я? Что я? Мне двадцать пять, красоты как не было – так уже и не будет, фигура с каждым годом лучше не становилась, диплом у меня ни разу никто не попросил даже посмотреть. Живу в чужом городе, да и то не живу, а так… Существую. Снимаю комнату на Черноморке у старухи, плата растет, а зарплата и не думает. И это я, кому прочили будущее великого оратора, кто подавал надежды стать честным политиком, кто радовал преподавателей института своими курсовыми, кто грезил о руководящей должности, а оказался директором по отмыву сарделек.

Я и сейчас не могла признаться себе, что живу чужой жизнью, что не дотянула, не сумела, спасовала.

Облупленные стены, дешевая желтая побелка, солдатская односпалка, одежда развешана на стене на гвоздях, в углу зеленый тазик вместо джакузи, а вместо друзей радио.

Когда я вспомнила о друзьях, слезы полились рекой. Я уехала из Луганска в поисках красивой жизни, своего принца, а они остались, обзавелись семьями, у многих уже дети. И если раньше мы созванивались с периодичностью в несколько недель, то последние два года обо мне словно забыли. Вычеркнули. Не было такой – Наташки Александровской.

А я усердно хваталась за прошлое. Вот мы вместе на вечеринке, я что-то говорю, и раздается не хихиканье, а дружный смех. А вот мы вместе прогуливаем пару в институте и днем танцем в кафешке под радио.

Радио есть и сейчас, вот оно, возле подушки, а их нет.

Если бы знала, что ничего у меня не получится и что преуспею только в наборе веса, вышла замуж, пока звали.

Наплакавшись и как ни странно, выспавшись, утром поплелась на почту: позвонить маме. Врать не люблю, но пришлось. Телефон потеряла, когда гуляла у моря, деньги вытянули в трамвае. Мама расстроилась, но если бы узнала правду, расстроилась еще больше. Плюс: деньги обещали прислать сегодня же, минус: стыд пережила неимоверный, соврала, а денег пришлют очень мало.

Мама верила в чудо теперь уже за нас двоих. Мой пыл поугас. А, может, лучше было совсем уехать?