Текст книги "Притяжение века (СИ)"

Автор книги: Наталья Ручей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 14

Мэри вошла в бальный зал, и едва не упала в обморок от тяжелого запаха духов, пудры, пота, цветов и погасших свечей. Она схватилась за руку виконта.

– Много гостей, – он понимающе улыбнулся.

Их действительно было много. Огромная пышная свадьба, а не вечер для танцев. Виконт подвел ее к распахнутому окну, усадил на софу, сел рядом.

– Это пока вы обвыкнете, а потом танцы.

– Сомневаюсь, что выдержу.

– Не сомневайтесь, я вас не упущу.

Он поднялся, когда к ним приблизилась красивая темноволосая женщина.

– Леди Торнтон, – обратился к ней, – позвольте представить вам леди Элфорд.

Мэри кивнула, раздумывая, стоило ли и ей подняться. Нет, ей все еще дурно.

– Вы долго выбирали наряд, – улыбнулась маркиза, – но это того стоило.

– Спасибо, ваша светлость.

– Можете называть меня по имени.

– Маркиза Торнтон?

– Маргарет.

Мэри замешкалась.

– Брайн не в курсе, но мы с вами уже знакомы.

– Боюсь, я тоже не в курсе.

– Это было девять лет назад, мы подпирали одну и ту же стенку на балу дебютанток.

– Рада, что вам удалось отойти от нее, – улыбнулась Мэри.

Маргарет бросила быстрый взгляд на виконта, ответила улыбкой.

– Приятного вечера, – пожелала и отошла к другим гостям.

– Она совершенство, – сказала Мэри виконту.

– Вы понравитесь ее мужу, – рассмеялся тот, снова сев рядом. – Хотите что-нибудь выпить?

– Вина пока достаточно, а воды не хочу. Вы видите Бьянку? Она с кем-нибудь танцует?

– Когда я уезжал за вами, она танцевала с лордом Уинслоу, сейчас они вместе стоят в дальнем углу.

– Почему не танцуют?

– С одним джентльменом, если это не муж, позволительны два танца, а так как он от нее не отходит и многие думают, что идет к помолвке, приглашений не будет.

– Ее первый бал и всего два танца? – Мэри поднялась, не глядя, идет ли виконт следом, пересекла зал, стараясь не наступить на чей-то шлейф, подошла к Бьнке и ее спутнику. – Добрый вечер.

– Миледи! – воскликнул лорд Уинслоу. – Я рад, что вы решили приехать, вы бесподобны, это платье… Ваши глаза как два малахита.

– Милорд, – она перебила его, – думаю, вы не должны уделять моей сестре столько внимания. Это вызовет ненужные слухи. У нее есть компаньонка, к тому же, приехала я.

– Вы думаете… Вы имеете в виду…

– Я имею виду, что у моей сестры должен быть выбор.

Мэри снова поразили его глаза – слишком умные и красивые, слишком ранимые. Он потупился.

– Да, да, конечно, конечно, как я глуп. Простите, миледи, мисс Элфорд. Простите.

Мэри почувствовала укол жалости. Пусть он выглядит как рептилия, но ведь живой, и добрый, и ничего не сделал ей плохого. Она уже хотела остановить его, извиниться, когда барон отошел, но поцелуй Бьянки и слова благодарности остановили.

– Вы так и не вспомнили о хороших манерах, – прозвучал строгий голос. Мэри обернулась. Граф Блэкберн расстался с колонной и почтил своим вниманием.

– Мне полагается сказать, как я рада вас видеть?

– Мне полагается ответить любезностью, а это сложно, поэтому давайте воздержимся. Вы только что лишили сестру единственного кавалера. – Он перевел взгляд на зардевшуюся Бьянку – она скромно опустила глаза. – Мисс Элфорд.

Она приняла его руку, и пара присоединилась к танцующим. Мэри заметила мягкий диван неподалеку и поспешила занять место. Виконт перехватил ее почти у цели.

– Торопитесь?

– На меня это не действует, – она попыталась обойти его.

– Что именно?

Его рука мягко опустилась на ее плечо.

– То, как вы играете бровями.

– Правда? – Он улыбнулся. – В библиотеке это имело эффект.

– После вина, к тому же, я тогда еще не проснулась. Куда вы меня ведете?

– По-моему, все очевидно: танцевать.

– Но… Нет, я не могу. Виконт, я говорю: нет.

– Вы сказали, что будете танцевать, если я приглашу.

Мэри вспомнила свою неудачную шутку, когда они ездили к мадам Анне, но она не думала, что он ее пригласит. Она вообще не думала, что приедет на бал.

Одна рука виконта опустилась на ее талию.

– Я не умею…

Он склонился, словно не расслышав.

– Я не умею, – повторила Мэри. – Виконт, прошу вас, давайте уйдем, пока я не опозорила вас и себя.

– Опозорить меня вам вряд ли удастся, а опозорить вас я не позволю. Помните, я обещал?

Он вел ее в танце, голова кружилась, они кружились, она боялась оторвать взгляд от пола, чтобы не упасть с карусели. «Ветерок» – пронеслось в голове. Ребенком, она любила кататься на старых качелях, и совсем не боялась, хотя они надрывно скрипели. Сейчас скрипела ее решимость.

– Смотрите на меня.

– Это невозможно.

Брайн приподнял ее подбородок одним пальцем.

– Я вам так же неприятен как лорд Уинслоу?

Мэри покачала головой. Она знала, что неуклюжа, знала, что несколько раз наступила виконту на ноги, но он беззаботно улыбался, словно не ощутил ее веса. Может, это и было предупреждением Джеда? Что виконт узнает, как она плохо танцует? Может, хуже и позорней ничего не случится?

Она весело улыбнулась, и виконт сбился.

– Простите, – снова повел уверенно.

– Пустяки.

– Что вы сказали лорду Уинслоу?

– Не напоминайте, я поступила бесчеловечно, меня до сих пор мучает совесть.

– Вы знаете, что это не ваша черта?

– Моя, – она грустно улыбнулась, – но не леди Элфорд.

Он снова сбился и даже наступил на носок ее туфельки.

– Неужели снова простите?

– Шесть один в вашу пользу.

– В каком смысле?

– Шесть наскоков на ваши туфли и один на мои.

Виконт рассмеялся, чем привлек внимание к их паре. Даже Михаэль недоуменно обернулся. Очередная красотка не так привлекательна как леди Элфорд? Танец закончился, Брайн подвел Мэри к диванчику, о котором она мечтала еще до танца.

– Не так уж плохо? – спросил, смеясь.

– А, – она беспечно махнула рукой, – все равно после этой неудобной обуви я долго отпариваю ноги в тазике с травами. Так что след, который вы на мене оставили, долго не задержится.

– След? – Он посмотрел в сторону. Михаэлю только что передали записку. Еще одну записку – мисс Элфорд. – Надеюсь, след останется.

– Что?

К ним подошел маркиз Торнтон. Виконт указал на него Мэри, как только они вошли в дом, но он был занят гостями.

– Это первый бал вашей сестры? – спросил после знакомства.

– Да, ваша светлость, – Мэри чуть не сболтнула, что и ее тоже.

– Где же она? – Он посмотрел по сторонам. – Я хотел бы с ней познакомиться.

– Поддержка лорда Торнтона существенно поможет вашей сестре в свете, – подхватил виконт.

Мэри осмотрелась. Бьянки нигде не было видно. Может, отлучилась в дамскую комнату?

– Я видела, как она зашла в библиотеку, – тихо сказала подошедшая Маргарет. Он бросила обеспокоенный взгляд на Мэри. – Она была с джентльменом.

– Каким?

– Я видела со спины, мельком.

– И графа нет, – похолодела Мэри. – Не мог же он…

– Он порвал с мисс Синклер, – покачал головой Брайн, – но не думаю, что ему захочется забыться с невинной девушкой. Он сказал, что в следующий раз не скоро надумает жениться.

Мэри покачнулась.

– Где у вас библиотека?

– Я провожу, – предложила Маргарет.

– Я сам это сделаю, – вступил Лэнгли. – Вам лучше остаться в зале. Не стоит привлекать внимания.

Мэри сделала несколько быстрых шагов, но Брайн сдержал ее прыткость. Они вышли из зала медленно, очень медленно – в его стиле. Зашли в библиотеку. Пусто.

– Маргарет могла ошибиться, – успокоил Брайн. – Подождите меня здесь. Я еще раз осмотрю зал и вернусь. Ваша сестра могла почувствовать себя не очень хорошо и просто уехать. Вспомните, вам тоже было дурно.

– Да, но она бы сказала мне?

– Она могла оставить записку, не волнуйтесь, я все узнаю.

– А где граф?

– И это выясню тоже. Посидите здесь, вы слишком взволнованны, это привлечет внимание.

Виконт ушел, Мэри плюхнулась в огромное кожаное кресло, чувствуя тревогу, и как сильно колотится сердце. Разумом она понимала, что не должна себя так вести. Бьянка – не ее сестра, и вообще это не ее мир. Все в прошлом, все давно свершилось, и она не может что-либо изменить.

– Можешь.

– Джед, но все эти люди уже мертвы. Их давно нет.

– Есть.

– Я что… – Мэри замерла в предвкушении. – Для этого я здесь? Джед?

– Я хочу к тебе прикоснуться.

– Джед, ты не ответил.

– Ты тоже.

Он приблизился к креслу, склонился над ней, подул в губы.

– Тебе никогда не шли джинсы.

– Зато в них удобно.

Она повернула лицо в сторону, тем самым открыв доступ к шее. Он провел большим пальцем, обвел овал лица, отстранился.

– Если ты вернешься в двадцать первый век, домой дорога будет закрыта.

– Ты чуток путаешь. Если я вернусь домой, дорога в девятнадцатый век закроется. – Мэри подошла к столу, где слышала голос Джеда.

– Я ничего не путаю. Твой дом здесь, Мэри, а жизнь в России, Америке – ошибка.

– Ну, какая из меня леди?

– Действительно.

Мэри обернулась. Два открытия сразу: дверь не забывают смазывать, и она открывается беззвучно; съязвил, конечно же, граф Блэкберн. Не упустил возможности.

– Где вы были? – перешла в наступление Мэри.

– Допрос? Мне? Очень мило.

Сказано это было тоном, каким обычно говорят «убирайтесь!».

– Что дает вам право задавать мне вопросы? – Он облокотился о дверь, наблюдая с нескрываемым чувством превосходства.

– Повторяю: где вы только что были?

– Если я отвечу, что уделил внимание своему… – Он сдунул несуществующую соринку с плеча. -…Шейному платку, допустим, вы поймете, что задали бестактный вопрос?

Мэри зашла с другой стороны:

– Где Бьянка?

– Нет, я вижу, до вас не доходит. – Он начинал злиться. – Скажите, леди Элфорд, когда вы оставите меня в покое?

– Я? Вас?

– Вы. Меня. – Он подошел к ней, окинул внимательным взглядом. – Для чего вы нацепили это платье?

– Разве не так принято одеваться на бал?

– Не верю, что вам есть дело до того, что принято, но я поясню. На бал принято приходить вовремя, и к слову, на бал не принято надевать платье, которое вам мало.

– Мало? Простите, где же?

Мэри расправила шелк, лаская и поглаживая его. Граф уперся взглядом в ее грудь.

– Здесь.

Мэри нервно сглотнула.

– Это клевета.

– Тогда почему я вижу ваш корсет? Подтяните же вы его!

– Каким образом?

– Руками. Или мне вам помочь?

– Интересно было бы посмотреть!

Она хотела рассмеяться, но руки графа уже прикоснулись к вырезу.

– Мне так неудобно, – пробормотал, встряхивая ее, натягивая ткань. – Вот так, – он дернул еще раз, – уже почти сносно…

– Да что вы себе позволяете? – Мэри пыталась вырваться. – Прочь руки! Джед!

– Михаэль.

– Оставьте меня в покое!

– Нет. Сейчас. Одну минуту, – он провел пальцами по вырезу ее платья, натягивая материю на грудь. – Корсет с вышивкой. Безумство.

– Вы сами безумны!

Она не могла отойти в сторону – граф пленил ее, и его руки все еще на материи… и на ее теле… Она вздрогнула, как от ожога. Услышала голоса, дернулась, но не успела освободиться. Дверь распахнулась.

Маркиз, виконт и, – черт их подери! – миссис Эльюз с дочерью. Граф посмотрел на ввалившуюся компанию, на Мэри – он был темнее тучи.

– Злитесь, что вас прервали? – спросил бесцеремонно маркиз.

– Невероятно! – ахнула миссис Эльюз и закрыла глаза дочери. – В доме у лорда Торнтона! Какое бесстыдство! И он еще пытался ухаживать за моей девочкой!

Граф скрестил на груди руки.

– Не напомните, когда это было? – спросил холодно.

– Да было, было, – кудахтала женщина, – но, слава Богу, что я вас раскусила. Лорд Торнтон, почему вы молчите?

– Право, Блэкберн, вы могли подождать.

Мэри пыталась объяснить, но ее не слышали. Все взгляды обвинительные, все, даже…

– Виконт!

Брайн не смотрел на нее. Тоже не верил, или занят, ведя молчаливый диалог с братом? Торнтон втащил миссис Эльюз с дочерью в комнату, закрыл дверь на защелку.

– Нужно принять решение, – сказал строго. – Надеюсь, вы понимаете, что репутация леди Элфорд сейчас зависит от этого?

– От чего? – Мэри прошлась по комнате, все дальше отстраняясь от графа. – И что такого произошло с моей репутацией?

– Мы как раз пытаемся это выяснить.

Мэри ощутила, как затягивается удавка на шее. Она встряхнула головой, и узел ослабил хватку. Они все решили за нее, но даже там, в своей жизни, в реальности, без поддержки и денег, она выкручивалась сама. Удачно – не очень, но находила выход. А здесь немного расслабилась, позволила себе плыть по течению. Уютному, денежному, без подводных камней. Хватит! Здесь тоже нужно бороться.

– Я все расскажу сама, ни к чему сложности.

– Пожалуйста, – поддержал маркиз, – продолжайте.

Она бросила взгляд на мрачного графа, пожала плечами:

– Мы поссорились.

Граф испепелял ее зеленым сканером, виконт рассматривал полки с книгами, миссис Эльюз обнимала встревоженную дочь, маркиз оставался невозмутимым.

– Значит, то, что мы видели – ссора?

– А, по-вашему, что? – Так как кроме бормотанья миссис Эльюз никто не проронил и слова, продолжила. – Это обычная ссора, понятно? Даже если нет, всем выгодно думать именно так.

– Это скандал, дорогая леди Элфорд, – лепетала старая стерва. – Скандал!

– Помолчите и выслушайте! – Мэри была страшно зла на Блэкберна, Торнтона, Лэнгли и на ту свору, которую они привели с собой. Она говорила так резко, что миссис Эльюз сочла за благо замолчать. – Если разразится скандал, если вы его спровоцируете из-за такого пустяка…

– Это не пустяк, дорогая!

– Я повторяю: заткнитесь и слушайте! – Миссис Эльюз в изнеможении снова опустилась в кресло, обмахиваясь веером. – Говорю четко и последний раз: то, что вы спровоцируете сплетни и скандал, лично вам ничего не даст. К тому же, вы ставите лорда Блэкберна в невыгодное положение. Мы не так давно расторгли помолвку, вы же можете вынудить его на отчаянный благородный поступок.

Она прервалась, с сомнением глядя на невозмутимого Блэкберна.

– К тому же, здесь будет ваше слово против маркиза, виконта, графа и моего. Мужчины всегда умели договариваться между собой, а граф не хочет нашей свадьбы, не сомневайтесь. Впрочем, я тоже. Если вы закроете рот и трезво оцените ситуацию, то поймете, что видели на самом деле: обычная ссора.

Пауза. Перестрелка взглядов. Мэри добавила:

– И я вам очень благодарна за своевременное вмешательство.

Она не отрываясь, смотрела на миссис Эльюз и видела, что та взвешивает все за и против.

– Ваша дочь в поисках подходящего жениха, а вы одним нелепым предположением вычеркивает из списков графа. Непростительное расточительство.

– Леди Элфорд, – женщина оставила веер в покое, – мне жаль, что вы поссорились с лордом Блэкберном.

Мэри кивнула, натянуто улыбнулась, не глядя ни на кого, бросила:

– Как благородно.

И вышла, потом вспомнила, что приехала с виконтом, Бьянка куда-то пропала, и она не может уехать, пока не узнает, что удалось выяснить. Дверь в библиотеку была открыта. Зрители разошлись, остались только виконт и брат.

– Какого черта ты притащил с собой всю компанию? – спросил граф.

– Вижу, ты раздражен, что вам помешали.

– Я не раздражен. Я зол! Ужасно зол! Ты хоть понимаешь, что мне едва удалось избавиться от леди Элфорд?

– Ты не прав. Это ей удалось избавиться от тебя. Ты молчал и, похоже, уже обдумывал выбор обручального кольца!

Мэри стояла в дверях. Двинется – они услышат. Она все-таки сделала шаг назад.

– Я не обнимал ее, она мне неприятна, слышишь?

– Ага, конечно.

– Мне неприятно даже ее имя!

– У нее красивое имя.

Еще один шаг в сторону.

– Имя? Да, пожалуй, что только имя красивое, погорячился, а так она бы составила прекрасную пару с лордом Уинслоу! Фактически, у них одно лицо!

Еще шаг, уже неуверенно, на дрожащих ногах.

– Мэри… – Бьянка стояла рядом, потянулась к ней, обняла за плечи. – Это не правда. Забудь, пожалуйста, не верь ему.

Мэри натянуто улыбнулась.

– Хорошо, не верю. Я прекрасна. – Она вспомнила слова Джеда. Он настойчиво повторял эту фразу, потому что знал, что придется услышать. Только поэтому, а не потому, что она хоть чуточку хороша. – Я домой, ты останешься?

– Я поеду с тобой, только найду мисс Мэтьюаурсейстик.

– Жду в карете. Подожди, у нас же нет кареты. Черт! Мы приехали с мужчинами, на которых нельзя рассчитывать. Иди за своей компаньонкой, я попрошу дворецкого найти извозчика.

Дворецкий перепоручил просьбу Мэри лакею и тот с радостью оказал услугу гостьям маркиза. Пока они ехали, Мэри в сотый раз прокручивала фразу, брошенную графом: «Она бы составила прекрасную пару с лордом Уинслоу! Фактически, у них одно лицо!»

Некрасивое, отталкивающее лицо лорда Уинслоу – огромные глаза, огромный нос, огромный рот, узкое худенькое тельце. Он так униженно лепетал: «Вы правы, простите, я…»

Виконт не спорил с братом, и смысл? Лорд Блэкберн не лгал и не преувеличивал. Она – женское воплощение лягушки Уинслоу.

Ты уже не отрицаешь возможность иметь любовника в девятнадцатом веке, – вспомнила слова Джеда. Удивительно, как при ее внешних данных у нее был хоть один любовник. И как не противно было с ней Джеду?

– Да, – услышала голос, но не его, женский.

– Кто ты?

– Почему ты думаешь, он так и не взял тебя? Ему было противно.

Карета остановилась, пожелав доброй ночи, Мэри зашла в дом первой, скрылась в комнате.

– Ты здесь? – позвала голос.

– Да.

Предсказания Джеда сбывались с поразительной точностью, а значит, и это сбудется. Она ужасно устала, закрыла глаза.

– Верни меня домой…

– Разве Джед не сказал, что ты дома?

– Верни меня в двадцать первый век.

– Нечетко сформировала мысль, сосредоточься, а то заброшу в Россию.

– Я хочу вернуться в свою прежнюю жизнь, к сестре и Полу.

– Ты не этого хочешь.

– Хочу!

– Нет.

– Просто верни меня к Полу!

– Уверена, что он этого хочет?

– Ты можешь меня вернуть обратно или нет?

– Могу.

– Сделай.

– Ты будешь жалеть.

– Пожалуйста. Я устала. Я не хочу так. Мне плохо. Джед сказал, я могу вернуться сегодня.

– Ну, раз ты решила… Ни с кем не хочешь проститься?

Мелькнула мысль, что не успела повысить зарплату слугам, не сказала виконту спасибо, не обняла Бьянку, не успела выдать ее замуж за достойного джентльмена, чтобы Другая не заставила выйти за лорда Уинслоу, не плюнула в лицо графу, не влепила ему пощечину, не подожгла, как мечтала брючину, не разорвала на нем рубашку, не укусила проворные пальцы, которыми он лазил в вырезе ее платья, не дала словесно сдачи…

– Столько незавершенных дел, – хохотнул голос, – но уже поздно. Или нет?

– Просто. Верни меня. Полу.

– Ну, что ж, возвращайся, – раскатистый смех.

Мэри почувствовала, как наливаются свинцом веки, тишина давит виски, перекрикивая возглас вбежавшей в комнату горничной. Так не вовремя… не успела. Мысли путались. Не плачь, Джесс… Хотелось сказать, но губы не слушались.

Она падала… нет, летела… пусть граф катится к черту! Поворот, ее тело подкинуло вверх, темнота, ничего не видно и вдруг приглушенный свет, голоса… Она стояла в своей комнате, одна. Вот кофейный ковролин, она лично его выбирала, фотография Пола на тумбочке, а сзади, если обернется, ее кровать, и…

Она обернулась. И увидела на кровати Пола. Он был голым, на нем скакала какая-то женщина.

– Пол, – позвала Мэри. Он посмотрел сквозь нее, словно услышал, взял наездницу за длинные темно-русые волосы, повернул лицо в сторону. К ней. – Нет… Я не верю…

Она встретилась взглядом с женщиной, и та увидела ее, узнала.

– Мэри?

Кто-то словно ударил в солнечное сплетение.

– Бьянка?

Глава 15

Еще с утра Бьянку не покидало чувство надвигающейся опасности. Неотвратимой, жуткой, которая изменит ее жизнь в корне. Куда хуже, думала она? Пол в командировке, Другая выставила ее за дверь, деньги закончились, и если не заплатить за квартиру, хозяин, как и угрожал, выкинет на улицу без вещей. Двухкомнатная конура, которую нашла Мэри, в которую стыдно было бы привести друзей, если бы они были, в которой никогда не было студии для ее рисунков, но и ее Бьянка могла потерять. Она пришла в дом любовника, притворившись кроткой и ласковой, но и здесь ее не особо ждали.

– Сестренка, – Бьянка улыбнулась, умело скрыв отвращение к чужой женщине, – я соскучилась. Как ты? Выглядишь заметно лучше.

Другая смерила снисходительным взглядом ее сумку с вещами.

– Куда-то собралась?

Бяьнка взяла сумку с собой, чтобы не возвращаться в пустую квартиру, а свернуться под боком у Пола, переложить на него проблемы и впервые за два месяца после исчезновения сестры, спокойно уснуть. Но ей не предложили войти, держали на пороге, и даже дверь полностью не открывали, чтобы не проскочила.

Похожа, очень похожа на Мэри, но не она. Необъятный ком злости и равнодушия, побитая молью копия, и выражение глаз и оттенок другие. Не удивительно, что Пол догадался, ему нравилось кончать и видеть глаза Мэри. Иногда она наблюдала за ними.

– Мне негде жить, – призналась Бьянка и всхлипнула. Никто не мог усомниться в искренности, быстрые слезы – ее талант.

– Может, лучше искать квартиру, а не расхаживать с незапланированными визитами?

Бьянка с удовольствием содрала бы это высокомерие с пустого лица незнакомки, дернула бы за патлы, намотала их на руку и к стене! Она уже слышала звон падающих шпилек, но эмоции – роскошь в ее положении. Настоящие эмоции, а слезы…

– Но куда я пойду? – Снова всхлипнула. – У меня нет денег, ты… моя сестра.

Ей тяжело дались последние слова, обычно врать легче. Как часто она твердила Мэри, что любит ее, будет счастлива, если у них с Полом все сложится? И кирпичик за кирпичиком разрушала ее жизнь, упивалась отчаянием, которое временами замечала в ее глазах. Это помогало не сойти с ума, держаться, пусть и на грани. Кому-то ничуть не лучше нее? Отлично, зависть сворачивала колючие щупальца и позволяла дышать ровно. Но сейчас, видя спокойное лицо Другой, она задыхалась.

Она, Бьянка, должна жить в этом доме, курсировать с царственным видом, отдавать распоряжения слугам и, развалившись в большой кровати Пола, ждать его возвращения. Она убрала со своего пути Мэри и если ей дадут маленькую возможность, не остановится, убрав Другую. Куда? Неважно. Прочь от дома, денег и Пола!

Но Другая словно читала ее мысли.

– Увы, – сказала насмешливо,– у меня тоже нет денег.

А потом добавила:

– И, к счастью, я не твоя сестра. Для тебя к счастью.

Она закрыла дверь у Бьянки под носом и запретила слугам впускать ее. Напрасно Бьянка кричала, что является близкой подругой их хозяина.

– Мистера Тиксайт нет дома, – лаконичный ответ.

– Но здесь живет моя сестра!

– Она не желает вас видеть.

– Пожалуйста…

– Мисс, перестаньте шуметь, нам приказано вызвать полицию.

Приказано… Это ее роль в жизни Пола. Приказывать, руководить, позволять любить свое тело, баловать. Она вернулась в съемную квартиру, не включала ни телевизор, ни свет, чтобы хозяин снова не наведался и снова не лапал ее сальными взглядами. Она ненавидела Мэри. За то, что ее никто никогда не брал против воли, за то, что она не верила, когда Бьянка ей говорила об этом, за то, что она защищенней в своей отвратительной оболочке, за то, что даже в таком обличье ей удалось соблазнить Пола. Но больше всего, за то, что не смогла уйти по-английски, не прощаясь, и не оставляя вместо себя нечто.

Сумерки заглянули в окно, когда ей удалось дозвониться Полу.

– Приезжай, пожалуйста, – попросила, – ужасно соскучилась.

– Я устал, – отмахнулся он.

– Ты дома?

– Еду с аэропорта.

– Пол, у меня закончились деньги. И я действительно хочу тебя.

Это была козырная карта – сказать ему правду. Дурачок, он ценил откровенность, и даже терпел, что Мэри ни разу не признавалась ему в любви. Мазохист-извращенец. Он приехал, оставил чемодан в машине, поднялся, сразу же положил на тумбочку деньги. Бьянка раскинулась на постели Мэри – интимная связь с Полом стала еще греховней.

– Нет, – сказал он, снимая одежду, аккуратно развешивая на спинку стула. – Повернись, я не хочу тебя видеть.

У него была отвратительная черта: платить правдой за правду. Бьянка стала на четвереньки, и даже колени дрогнули – так долго пришлось ждать. Он лег рядом с ней, потянул на себя, заставил сесть сверху.

– Я передумал, – сказал сухо, – хочу видеть твои глаза.

Она улыбнулась. Он часто говорил так Мэри.

– Глаза шлюхи, – добавил Пол.

Бьянка вынудила себя двигаться, смотреть ему в глаза и делать вид, что счастлива оказанным снисхождением.

– Быстрее, – командовал он. Или наоборот. – Остановись, медленней.

Она ненавидела его. Она ему подчинялась. Она хотела, чтобы он не ушел, когда все закончится. Она, быть может, любила его по-своему. Повеяло холодом, словно в комнате открылась дверца холодильника. Странно, подумала, весна, тепло, они в доме, тела дышат жаром и холодно. Задвигалась активней. И вдруг… ей показалось, она услышала… Пол дернул ее за волосы, повернул лицо в сторону, и она вскрикнула от неожиданности. Недалеко от кровати стояла ее сестра.

Бьянка дернулась в руках Пола, но он продолжал в нее вклиниваться; она застонала от разочарования и удовольствия вперемешку, и со страхом выдавила:

– Мэри?

Быть может, ей показалось? Она надеялась на простую галлюцинацию, но женщина не исчезла. Она смотрела, как Пол имеет ее, заворожено, не веря, и только спросила:

– Бьянка?

Пол продолжал наполнять ее тело своим, он словно не видел Мэри. Или не видел? Бьянка повернула лицо любовника в сторону, но он недовольно убрал ее руки.

– Я сказал: смотри мне в глаза, – процедил сквозь зубы.

Не видел! Бьянка отвлеклась на секунду – Мэри стояла на месте. Бледная, чуть похудевшая, в красивом зеленом платье, перчатках, исшитых бисером туфельках. Она действительно была здесь и видела ее с Полом…

Бьянка повернулась к любовнику, впилась ему в губы, задвигалась быстрее, сбавила темп, снова быстро. Язык в одном ритме с телом. Пол вздрогнул, полустон – в губы, еще не отпустила, она должна видеть, как ему хорошо с ней… Схватил ее за ягодицы, дернулся конвульсивно и кончил. Бьянка распласталась на нем, повернула голову в сторону.

– Мой, – сказала чуть слышно, – всегда был моим.

– Он подходит тебе, – ответила Мэри, и удивилась, что голос звучал ровно. Нет, что-то внутри взорвалось, разлилось желчью, но это не ревность. Боль? Да. Обида? Возможно. Разочарование – больше всего.

– Как ты? – спросила у Бьянки.

Она ответила ей сытой улыбкой. И хорошо. Значит, так и должно быть, правильно. Ужасно хотелось домой, спать, свернуться клубочком в своей огромной постели, а утром… Она осеклась. Но ведь она дома. Сейчас. Здесь. Это и есть ее дом, но мысли упорно кружились вокруг особняка в Лондоне. Ее тянуло туда, обратно, со страшной силой, но как вернуться?

– Я рад, что ты все поняла, милая, – услышала голос Джеда. И потянулась к нему, обняла. Соскучилась.

– Знаю, милая, прости, что оставил тебя надолго.

– Джед, я хочу домой.

– Разве Эсма не научила тебя выражаться четче? Ты хотела вернуться к Полу и Бьянке, и вот что из этого вышло.

Мэри уткнулась ему в плечо.

– Я ужасно хочу домой, Джед, – повторила.

– Упрямица, – выдохнул в ухо.

Мэри кивнула.

– Закрой глаза, а когда очнешься…

– То что?

– Можешь проститься с сестрой. Вряд ли вы еще увидитесь.

– Снова сменил тему. Не хочу.

– Зря. Она смотрит на тебя и даже волнуется.

– Правда?

– Да, сомневается, кто из вас двоих сошел с ума. Она, потому что видит тебя или ты, потому что разговариваешь с невидимым.

Мэри улыбнулась.

– А с Полом? – Джед провел рукой по ее голове. – Я могу сделать так, что он тоже увидит тебя.

– Нет.

– Ну, возвращаемся?

– Да.

– Поцелуй меня, – попросил Джед, и когда Мэри прикоснулась к его губам, почувствовала, как земля ушла из-под ног. Она летала от его языка, жила, наполнялась энергией. Она была желанна, и, невозможно поверить, красива.

– Мэри? – позвал чей-то голос.

– Джед?

Она открыла глаза и встретила с другими.

– Виконт? – переспросила растерянно.

– Берите выше. Граф. У вас удивительная способность падать в обмороки при каждом моем появлении.

Мэри попыталась встать, но вынуждена была снова откинуться на подушки. Осмотрелась, удовлетворенно выдохнула. Ее огромная кровать, ее комната – она в Лондоне девятнадцатого века, дома!

Она даже с улыбкой посмотрела на недовольного графа, хоть и решила, что он достоин только ее презрения.

– Что вы здесь делаете?

– Как всегда, поднимаю вас с пола. Вы назвали меня другим именем, вы опять что-то забыли?

– Не волнуйтесь, граф, вас я еще после первого раза не вспомнила.

Он улыбнулся, и снова стал серьезен.

– Михаэль.

– Кто это?

– Я.

– Зачем мне это знать? – Мэри пожала плечами и почувствовала боль в ключице, поморщилась. – Ваша медлительность когда-нибудь будет стоить мне перелома.

– Почему вы думаете, что знать мое имя необязательно? – Он вздернул вверх правую бровь.

Мэри рассмеялась.

– Меня поражает ваше самомнение! Обязательно! Да это пустая информация!

– Смею вас уверить…

– Уверяйте свою мисс Синклер, а я пусть не все, но кое-что вспоминаю. По имени вас могут звать близкие друзья, жена, невеста, но только наедине, или любовница, ситуация с уединением повторяется. С меня достаточно запомнить, что вы граф.

– Ваша светлость, – сказал тот. – Для вас «ваша светлость».

– После того, как назовете меня миледи.

Она улыбнулась. Миледи – не только правильное обращение к ней согласно титула, но и игра слов. Моя леди. Ей нравилось смотреть в глаза этого высокомерного сноба и чувствовать себя на равных. Нравилось злить его, выводить из себя, заставлять смотреть так, как сейчас: недоуменно, немного растерянно, задумчиво.

О чем он, черт возьми, так задумался?!

– Миледи, – повторил он, словно смакуя на языке, – вам бы это понравилось.

– Вряд ли, – огрызнулась Мэри, – у вас неприятный голос.

Он рассмеялся, будто услышал остроту или раскусил ложь. Но он не мог знать, что голос – это, пожалуй, единственное, что ей в нем нравилось.

– Вам бы понравилось почувствовать себя моей леди, и понравилось настолько, что вы бы сорвали голос, называя меня милордом.

Милорд… Мой господин, хозяин… Мэри окутало жаром.

– Вы горите, – с усмешкой сказал граф. Подлец! Мог бы сделать вид, что не заметил. – Все-таки доктора не зря вызвали.

Он встал, открыл дверь, позвал Джо, – позвал ее слугу! – и вскоре в комнату вошел доктор. Невысокий, пухленький мужчина, в костюме, с кожаным чемоданчиком, в очках. Увидев его, Мэри расслабилась. Во-первых, ее утомила беседа с графом наедине, во-вторых, она почему-то была уверена, что этот доктор в очках не станет ее мучить кровопусканием или пиявками.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он, взяв руку Мэри в свою. Нащупал пульс, приложил вторую ладонь к ее лбу.

– Неплохо.

Мэри попыталась встать, но доктор ее остановил.

– Пока лежите. Вы переутомились, достаточно будет покоя и сна, и все придет в норму.

– Я так и думала. Простите, что зря потревожили вас.

– Пустяки, – он обернулся к Блэкберну. – Покой и сон.

Тот кивнул, и доктор, пожелав приятного сна, вышел.

– Это наш семейный врач, – зачем-то пояснил граф. Ожидал, что она рассыплется в благодарностях?

– Вы еще долго пробудете в моей комнате?

– Вы как-то выборочно помните о приличиях. Не поленюсь и напомню. Выставлять меня за дверь верх неприличия.