Текст книги "Притяжение века (СИ)"
Автор книги: Наталья Ручей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
– А находиться в комнате дамы один-на-один?
Он усмехнулся. Определенно, эта женщина могла быть интересна, хотя, кажется, сама об этом не подозревала. Раньше он мог сказать о ней: невыносима, занудна, скучна, высокомерна, холодна, чопорна, стара, и не думал, что хоть один из эпитетов кто-то решится оспорить. Но леди Элфорд неожиданно стала открываться с другой стороны, и теперь он мысленно оспаривал свое же мнение.
Лиса, задала коварный вопрос и облизывается в предвкушении. Ему захотелось подразнить ее.
– Раньше мое непомерно близкое присутствие вам не мешало, – сказал Михаэль и впился взглядом в зардевшееся лицо. Невероятно! Она широко раскрыла глаза, сглотнула, взъерошила волосы, которые и без того рассыпались по плечам в беспорядке, и пролепетала:
– В каком смысле?
Без ужаса, показного страха, просто удивленно.
– Вы спали подле меня.
– О, Боже! Я ничего не помню!
Она как будто расстроилась, хотя должна была наброситься на него с кулаками или кричать в панике.
– Как мило, – сказал он, думая о своем.
– Об этом еще кто-нибудь знает?
– Как минимум все ваши слуги.
Ему хотелось высмеять ее, сказать, что она глупа, если решила, что могла возбудить его. Она? Его? Самомнение, которое превысило его собственное. И второе. Ни одна приличная женщина, а тем паче, леди, более того – леди Элфорд, не могла быть предельно спокойна, предположив, что только что отдалась мужчине вне брака. Или что мужчина лежал у нее под боком. Но леди Элфорд с легкостью крушила его убеждения! Она допустила возможность близости между ними, и ужаснулась единственно, что ничего не помнит!
Она рвала все правила в клочья. И делала это как-то… естественно. К примеру, намекала, чтобы он вышел сейчас за дверь, но не потому, что это позор, просто он ей неприятен. Граф невольно поморщился. Или вот. Явилась на бал маркиза в вызывающем платье, с выпирающим через край корсетом, что почти привело к скандалу, хотя должна была надеть чепец старой девы и не искать себе приключений, приглашая его на деликатную беседу запиской, а просто сопровождать сестру.
Она позволила себе прогулки с молодым виконтом без компаньонки, заставила миссис Эльюз замолчать, и нашла довольно веские аргументы, она была груба, но права на все сто. Естественно, он бы не повторил ошибки, и не сделал ей предложения, даже если бы разразился скандал. Ему бы даже понравилось наблюдать, как ее упорядоченная жизнь рушится, как и его.
О, да, он бы испытал наслаждение. Эта женщина стоила ему крупной ссоры с братом. А месть была так близка – он не планировал, но воспользовался бы, если бы леди Элфорд не выкрутилась сама. Он восхитился ее изворотливостью. И выдержкой, которую она проявляла сейчас, но все равно, пощекотал ей нервы, и выждал несколько долгих минут, прежде чем прояснить ситуацию:
– Мне пришлось провести у вашей постели почти пол часа. Это весьма утомительно, сидеть на стуле, в то время как вы мило посапываете под боком, на кровати.
Он увидел в ее глазах странное выражение, прежде чем задуматься, что оно означало, добавил:
– Это единственное, что я имел в виду, леди Элфорд. Это единственная близость, на которую я решился бы с вами.
Мэри поняла, что щеки стали пунцовыми. Большего унижения трудно себе представить. Она не стала спорить или язвить – просто указала на дверь.
– Охотно, – граф взялся за ручку двери, – поверьте, охотно. Но я приехал кое-что сказать вам, и так как врач не заявил, что вы очень больны и вас нельзя расстраивать… Воистину, вашему здоровью могут позавидовать и мулы. Мне бы хотелось напомнить вам, дорогая леди Элфорд, так как вы, думаю, кое-что упустили из вида. Виконт Лэнгли моложе вас на пять лет, вполне состоятелен, красив, имеет успех у дам, у него есть право выбора из более достойных кандидаток в невесты. Вы окутали его ложью и показным смирением, но вы не подходите ни на роль его любовницы, ни на роль жены. И даже не знаю, на какую из них вы подходите меньше. Желаю вам выздоровления и больше здравого смысла.
Дверь за графом закрылась.
Глава 16
Два дня Мэри не выходила из комнаты. Говорить она могла с Джедом, видеть никого не хотелось, и еще меньше – показывать себя.
– Я – монстр, – пожаловалась Джеду, когда он появился после ухода графа. Плакала, прижималась к нему и ждала, когда начнет спорить. Он гладил ее как ребенка по голове и молчал.
– Я – монстр? – спросила спустя время, уютно устроившись в его объятиях. Так и уснула, не дождавшись ответа.
Ей было хорошо с ним, удобно, не было нужды что-то скрывать или притворяться. Их отношения из плотских перешли в разряд платонических и не потому, что она или он были против близости. Просто само собой получилось. Он стал кем-то большим, кем-то почти родным. Иногда, если Мэри настойчиво просила, мог принять человеческую форму, но ненадолго. Мэри нравилось смотреть на его лицо, фигуру, пропускать длинные черные волосы сквозь пальцы, наслаждаясь, как играет отблеск свечей в прядях, нравилось смотреть, как сплетаются их руки, ловить взгляд черных глаз на себе. Полуфлирт, полуискушение, полуприглашение, если рискнешь.
И всегда рядом с Джедом был меч. Не в постели, конечно, но так, чтобы он мог дотянуться. Воин. Ей нравилась его сила, власть, могущество, с толикой которых она познакомилась. С маленькой толикой – Мэри была уверена. Однажды она спросила:
– Есть что-то, чего ты не можешь?
Он рассмеялся.
– Возможно, и есть.
– Что?
– Я живу давно, могу и не помнить.
– Сколько?
– Мне нравится, что ты больше не плачешь.
Джед часто менял тему, когда не хотел отвечать, но она привыкла к его многогранности: мягкость, жесткость, уступчивость, непреклонность, чувство юмора и шейк из эмоций. Он был настоящим и…
– Я рад, милая, – сказал Джед, – что ты считаешь меня другом.
Он не прикасался к ней больше в интимной ласке – легкий поцелуй, шепот в ухо, поправит прядь из прически, позволит прижаться к себе, обнимет сам, проведет рукой по спине, поглаживая, как кошку, рассмеется в губы, заставив дрожать в предвкушении… Отступит, пока не вспыхнула страсть, остудит случайную искру словами, увлечет разговорами о ее прошлом.
Когда сердце Мэри жгло от обиды, он спросил:
– Хочешь, верну все назад? Ничего не случится: ни Англии, ни Блэкберна в твоей жизни, ни сравнения с лордом Уинслоу. Выйдешь замуж за Пола, по-своему, будешь счастлива, нарожаешь детишек.
– Не хочу больше бегать от проблем, – Мэри усмехнулась, – они не уходят, бегают за мной следом. Наверное, лучше остановиться?
– Думай, – он ответил усмешкой.
– Делай выводы, – закончила его коронную фразу Мэри.
Эти два дня оказались необходимой для разума передышкой. Какое-то время она запрещала себе думать о том, что случилось, но теперь была уверена на все сто: она перенеслась во времени и она дома.
Россия, Америка – Джед прав, она чувствовала себя там изгоем. Жить можно, вполне даже неплохо, но приживаться, корнями входить в отношения с окружающим миром, не хотелось. Она пряталась за любовными романами, которые проглатывала за ночь, сериалами, которые не смотрела – просто отключалась на время и думала о своем; лишним весом, который существенно рос с каждым годом. Она бежала по кругу.
И только здесь, столкнувшись с презрением, высокомерием этого графа, ей захотелось жить, выплеснуться наружу из кокона, и бороться.
– Умница, – похвалил Джед и, подарив поцелуй, испарился.
Мэри встала с кровати, распахнула шторы – рассвет призывал новый день, скидывал сон прошлого. Здравствуй, сегодня. Она открыла окно, вдохнула влажную свежесть тумана, луч пробивался сквозь дымку. Здравствуй, будущее.
Она дернула за сонетку, и горничная вбежала в комнату.
– Миледи? – застыла в дверях вопросительно.
– Я бы хотела принять ванну.
– Да, миледи! – девушка чуть не подпрыгнула от радости.
– И, – Мэри остановила ее в дверях, – завтракать я буду в столовой, но чем-то легким. Таким, как ты приносила мне в эти дни.
– Да, миледи!
Джесс выскочила из комнаты, пробежалась по лестнице на первый этаж, влетела птицей в кухню.
– Миледи будет завтракать в столовой!
Повариха всплеснула руками, начала суетиться.
– Но только чем-то нежирным, как последнее время.
Повариха в сердцах ударила половником прыткого лакея, стащившего пончик с повидлом, потом махнула рукой и отдала все.
– Только не сам лопай, – ворчала по привычке. – Значит, что-то нежирное… Неужели кто-то запал нашей леди в душу?
– Думаете, это возможно? – поинтересовался Джо, отвоевав один пончик у лакея.
– Пути Господни… – сказал Эрик Хокс, который только на минутку оставил свой пост. Ну, а раз пришел, тоже отобрал один пончик.
– Может, она найдет время встретиться со мной и обсудить несколько вопросов, как и хотела? – предположил поверенный, мистер Элитон. Два дня он приходил в дом леди Элфорд как на работу. Посидит, попьет чая с чем-то печеным, выкурит сигару в пустующем кабинете и к себе, в одиночество.
Здесь его привечали, питая уважение к годам, отведенным службе Элфордам, доброму нраву и сноровке в важных вопросах, а к Джо он проникся глубокой симпатией. Молодой, амбициозный, сообразительный, он был бы рад такому помощнику, но вряд ли леди Элфорд позволит. Хотя…
Сначала он не поверил, что слуги переживают из-за своей хозяйки, но, откровенно говоря, не видел причины им притворяться. Зачем? Леди Элфорд знала, что они ее не любили, так как многое для этого сделала. А тут… В доме на Португальской творилось невероятное. Повариха сетовала, что миледи отказывается от еды, в кладовке пропадают продукты, но без страха раздавала их с заднего двора нуждающимся, и они не были даже чуть испорченными. Помощник конюха, Джо, стал личным камердинером (слыхано ли такое?) леди Элфорд, чем гордился и специально прохаживался у ее двери, надеясь на распоряжения. А Хокс флиртовал с компаньонкой мисс Элфорд и не боялся остаться на улице, когда правда откроется.
Но кардинальные перемены коснулись и Джесс, во что он никогда не поверил бы, не увидь собственными глазами. Она перестала вздрагивать от собственной тени. Да, грустила и жаждала скорейшего возвращения в имение, но перестала реагировать как мышь на малейший шорох, в ожидании голодной кошки. Она снова похорошела, и ее руки, – мистер Элитон не удержался и, заметив, взял ее руки в свои, – были нежны, как прежде.
Услышав стук в дверь, Хокс покинул кухню. Через пять минут все в доме, кроме хозяев, знали: доставили огромную корзину цветов, и не для мисс Элфорд. Повариха и Джесс с улыбкой переглянулись, Джо облегченно выдохнул, все-таки иногда он опасался, что миледи может вспомнить о своих симпатиях к нему. Хокс, когда его стали пытать вопросами, невозмутимо ответил:
– Внутри записка. Когда миледи прочтет ее, можете спросить у нее.
– Вы большой молодец, – не удержалась от похвалы мисс Мэтьюаурсейстик.
– Зря только перевела на тебя пончик, – обиделась повариха и прищемила свое любопытство на время. Ждать. Этот дом устал от невольного ожидания. И когда дверь в комнату Мэри открылась, засуетился, зашумел, ожил.
Она спустилась по лестнице, поздоровалась с каждым, заметила незнакомого джентльмена. Он поклонился, внимательно рассматривая ее.
– Мистер Элитон, – напомнил, опередив замешательство.
– Вы – мой поверенный, – Мэри тепло улыбнулась. – Рада видеть. Составите компанию за завтраком?
– Сочту за честь, – откашлявшись, согласился.
В столовой уже сидела Бьянка, но увидев Мэри, поднялась, обняла по-сестрински и сказала всего одно слово, от которого Мэри едва не расплакалась:
– Соскучилась.
– Я тоже, – ответила Мэри. И это не было фальшью. Бьянка – ее сестра, она ее любит, а прошлое… – Прости, если я была с тобой неправа.
Они сели за стол. Мистер Элитон – по правую руку от Мэри, на почетном месте. Он не думал, что леди за столом будут интересовать дела, и настроился на пустую беседу, он не был готов, что Мэри станет расспрашивать о нем самом. Как живет? С кем? Как его самочувствие?
Он с удовольствием провел с ней время за завтраком. О финансовой стороне договорились поговорить позже.
– Мне нужно настроиться на серьезную тему, – призналась Мэри. – Боюсь, я слегка обленилась. После завтрака, если вы не против.
Если он не против… Леди Элфорд никогда не интересовалась чужим мнением.
– Хорошо, – Мэри поднялась из-за стола, – если хотите, раскурите сигару, я пока переоденусь. Немного душное утро для этого платья.
– Миледи, ваше платье великолепно.
Мэри зарделась, как юная девушка, бросила быстрый взгляд в его сторону и к удивлению поверенного, ответила:
– У вас явно есть вкус, поэтому не могу с вами не согласиться.
Ответила комплиментом на комплимент и одновременно себя похвалила! Он с нескрываемым удивлением смотрел на женщину перед собой. Это была интересная, с чувством юмора, новая леди Элфорд. Он икнул, когда показалось, что она ему подмигнула.
– Я недолго, – пообещала Мэри и вышла из столовой. Открыла дверь в свою комнату и тут же уперлась взглядом в корзину с цветами. Желтые розы. Как мило. Но она все еще сомневалась, от кого их доставили. Внутри нашла записку с именем, фыркнула. – Джесс!
От злости она даже забыла воспользоваться сонеткой, но горничная услышала.
– Миледи? – спросила взволнованно.
– Что эти цветы делают в моей комнате?
– Их прислали для вас, миледи…
– И что?! – Она увидела испуганно распахнутые глаза девушки и сбавила обороты. Все еще с непривычки от власти заносит на поворотах. – Джесс, если вдруг граф, – сомневаюсь, но мало ли, – пришлет еще что-нибудь, отправьте это ему обратно.
– Да, миледи, простите… Мы не знали… Подумали, что цветы еще никого не огорчали…
– Меня не огорчают цветы, меня выводит из себя граф. Пожалуйста, выбросите это убожество из моей комнаты.
– Выбросить?
– Или заберите себе.
– О, нет, миледи! – горничная усиленно замотала головой. – Я не могу! Нет! И… я не люблю желтый цвет.
– А кто-нибудь в доме любит?
– Никто не примет букет от графа, миледи, – нехотя пояснила горничная.
Мэри не спрашивала почему. Ответ очевиден. Цветы в любое время были проявлением внимания. Желтые розы – не только к разлуке, самое распространенное толкование, но так же намекали на дружбу, расположение. Никто из слуг даже мысленно не запишет себя в друзья графа, ну, и Мэри не из желающих.
– Ясно. Выбросите их.
– Я? – Джесс сделала шаг к двери. – Миледи, я не могу, я… Как?!
Мэри скрестила руки на груди, наблюдая за беспричинной агонией. Тратить время на спор не хотелось, к тому же, нужно еще переодеться, и ее ожидал мистер Элитон. Она взяла корзинку, подошла к лестнице, перевернула ее, поставила пустую корзинку на пол.
– Вот так, – сказала застывшей с открытым ртом Джесс. – Поможешь мне сменить платье?
Мэри заметила на столике записку, которую не сбросила с цветами чисто случайно. Не поленилась, вернулась к лестнице, разорвала в клочья, понаблюдала, как они плавно спустились на желто-зеленую горку. Монстр?! Ей нравилось ощущать себя монстром.
– Какое мне все-таки лучше надеть платье?
Пока леди Элфорд решала пустяковый вопрос с нарядом, другие делали ставки на глобальное. Первым нарушил молчание мистер Элитон:
– Не сильно разбираюсь в таких вопросах, но как-то похоже на любовь.
– Может, ненависть? – предположила Бьянка.
Повариха снисходительно улыбнулась девушке.
– Думаю, мистер Элитон прав.
– Значит, граф? – встрял в разговор дворецкий.
– Я не верю, – сказал Джо.
– Он красив, галантен, подходит леди Элфорд по социальному статусу, и что интересно, – мистер Элитон покосился на отдыхающие на полу розы, – со вкусом. Леди Элфорд, как я понял, это качество ценит.
– Готова спорить, что вы ошибаетесь, – сказала Бьянка. – Мэри и лорд Блэкберн? Это невероятно.
В дверь постучали. Открыв ее, Хокс пропустил внутрь гостя, и пока граф снимал перчатки и плащ, сказал как бы сам себе:
– Я принимаю ставки.
Глава 17
Лимонное платье от мадам Анны было верхом совершенства и Мэри, покружившись перед зеркалом, – давно забытое желание, – спустилась вниз. Перспектива узнать подробней о финансовых вопросах воодушевляла не меньше платья.
– Граф? – она недоуменно уставилась на гостя. А он с таким же выражением лица смотрел на желтые розы на полу. Перевел взгляд на нее. Медленно. Очень медленно. Кто у кого сдирает привычки: Брайн у Михаэля или наоборот?
Служанка и Джесс бросились собирать цветы. Мэри смотрела в глаза графа и молчала. Не она к нему пришла. Есть что сказать – скажет. Но граф резко развернулся, взял плащ и перчатки у дворецкого, вышел. Ни привета, ни ответа.
– Он не говорил, зачем приходил? – спросила Мэри свидетелей этой сцены.
Джо пожал плечами, повариха развела руками, Бьянка потупила взгляд, будто это она выгнала невежду за дверь, мистер Элитон после раздумий сказала «нет».
– Странный визит, – усмехнулась Мэри, – хорошо, что недолгий. Мистер Элитон, я готова для серьезного разговора.
Они уединились в кабинете. Мистер Элитон с ее позволения раскурил сигару, Мэри налила немного вина в бокал и удобно разместилась в высоком кожаном кресле за столом.
– У нас все стабильно? – спросила поверенного. – Я богата?
– Более чем. Я сделал несколько вложений, с вашего позволения, которые принесли хороший доход. По сути, они увеличили ваше состояние на пять процентов. Вы – одна из самых богатых леди Англии.
Поверенный уточнил, какие именно вложения сделал, сумму годового дохода Мэри, подготовил отчет за последний квартал. Он, действительно, был на волне денег.
– Очень хорошо, – одобрила Мэри. – И если есть что-то, что я могу сделать, чтобы было «еще лучше»…
– Есть. Я бы хотел взять себе помощника. Это дополнительные расходы, но…
– Если он нужен, я не возражаю.
– Вы позволите взять Джо Личмена? Он молод, но очень умен, смею заверить. У него есть тяга к знаниям и деловая хватка. Думаю, в будущем он сможет принести вам существенный доход.
– Не сомневаюсь, но хочет ли он сам этого?
Она встала, открыла дверь, позвала Джо, он появился через несколько секунд – не иначе, прохаживался неподалеку. Мэри вернулась в кресло.
– Джо, садись, – указала на стул рядом с поверенным. Он остался в дверях. – Ну, хорошо, сразу к делу. Мистер Элитон хочет взять тебя в помощники. Что думаешь?
Глаза Джо загорелись звездами, но тут же погасли.
– Я могу только мечтать об этом.
– Почему?
– Я умею писать, читать и считать – сам научился, – он вздернул голову вверх, словно ожидая насмешек. Выждал. Когда их не последовало, сказал: – Но, наверное, так не бывает, чтобы помощник конюха стал помощником поверенного, к тому же, такого уровня, как мистер Элитон?
Мэри посмотрела на поверенного.
– Вы по-прежнему думаете, что Джо вам подходит?
– Ему нужно многому учиться, очень многому, но да. Мой ответ да.
Мэри перевела взгляд на Джо.
– И мой ответ да. А твой?
Мэри показалось, что он задержал дыхание, прежде чем ответить:
– Миледи, я… мог бы совмещать…
– Ведра и отчеты? – улыбнулась Мэри. – Ты не сможешь совмещать, Джо. К тому же, мистер Элитон предпочитает жить в Лондоне и тебе, думаю, придется тоже. Джо, в жизни происходит много невероятных вещей и то, что ты был помощником конюха, не ставит крест на твоем будущем. Иногда и богатыми леди не рождаются. Вот что мы решим. Если мистер Элитон считает, что у тебя способности, и ты говоришь, что эта работа – твоя мечта, пусть это станет возможностью.
– Миледи, – голос Джо сорвался от переполнявших эмоций, – благодарю вас!
– Просто сделай так, чтобы это решение стало еще одним выгодным вложением.
Он снова вздернул вверх голову.
– Я постараюсь, миледи.
– Но замену себе найди, – попросила Мэри. – Мистер Элитон, вот что я хотела обсудить с вами…
– Весь внимание.
– Пересмотрите, пожалуйста, оплату служащих нашей семье.
– Вы хотите ее урезать?
– Я хочу, чтобы они получали достойную оплату. Выражусь точнее: они должны быть довольны, но не перекормлены до лени.
– Хорошо, леди Элфорд.
– Начните с жалованья Джо. Пусть оно будет интересным для молодого, перспективного помощника лучшего поверенного Англии.
Мистер Элитон довольно крякнул от комплимента.
– В таком случае, – сказал он, – сам поверенный тоже должен получать достойную его плату.
– Естественно. – Мэри улыбнулась. – Но пусть эта информация станет закрытой, а то слухи разнесутся быстро, и мы не сможем принять всех на службу. И еще: можете обращаться ко мне по имени. Вряд ли о нас с вами кто-то что-то подумает, а если подумает, имела я это в виду.
– Какое любопытное выражение, – поразился поверенный. – Не возражаете, если возьму себе в лексикон?
– Только не указывайте на меня как на первоисточник.
– Это тоже будет закрытой информацией, а по поводу слухов… Мэри, я знаком с вами с вашего рождения и гожусь в отцы, а ваша репутация настолько безупречна, что вряд ли кто-то раздует скандал из-за такого пустяка.
– Ну, да, – она рассмеялась, – и мало кто подумает, что я способна вскружить голову и соблазнить. Ну, что ж, не стану отвлекать вас от дел, мистер Элитон. Если вам удобно работать в этом кабинете, он ваш, для посиделок я выбрала библиотеку. И буду рада, если придете просто так, выпить чая, позавтракать или пообедать, даже если меня нет дома.
Мистер Элитон и Джо встали одновременно с ней, поклонились.
– Уверен, что видел перед собой леди Элфорд, – сказал поверенный новоиспеченному помощнику, – но не уверен, что говорил именно с ней.
Почти так же думал и лорд Блэкберн, покинув дом леди Элфорд. Что это было?! Этот вопрос часто крутился у него в голове с того памятного падения в саду. Пиявки омолаживали кровь, а обмороки прочищали мозги? Делали невыносимой? Вызывающей? Кокеткой в таком солидном возрасте? Прежнюю леди Элфорд он с легкостью переносил, а эта его практически бесила!
И какого он потащился к ней с визитом? Цветы – достаточное извинение за возможную резкость. Возможную, потому что граф не признавал, что она имела место быть. Но он глазам не поверил, когда увидел цветы на полу. И они там не отдыхали – валялись, приходили в себя после падения с лестницы. Он демонстративно ушел, но, – черт возьми! – не был уверен, что она расстроилась. Да плевать она хотела на его неудовольствие, как и на приличия, которые не спешила вспоминать. Так, выборочно, если они ее устраивали. Нет, прийти к ней, испортить себе настроение… Зачем подвергаться пытке, когда ждут в раю?
Эмили прислала записку, что будет счастлива посмотреть оперетту из его ложи, намекала, что хочет серьезно поговорить, просила прощения, если расстроила его на балу у маркиза. Она сама сделала шаг к нему, а он умел ценить поступки. Правда, заехав за ней вечером, граф узнал, что миссис и мистер Синклер тоже не прочь посидеть в его ложе, и это расстроило его сильнее, чем поведение Эмили на балу.
Да, она не могла предупредить, что поедет не одна, да и не могла поехать без сопровождающих. Он знал это и злился на себя – за то, что надеялся непонятно на что. Снова. За то, что хватался за призрачный шанс. Снова. За то, что верил в чудеса и ждал тепла, даже стоя по колено в сугробе.
Эмили – не его пара. Приветлива, кротка, послушна, она избегала смотреть в глаза и будь ее воля, казалось, готова была бежать из кареты. Одна. Ночью. Он с горечью убедился, что самообман редко совпадает с реальностью. Поверил. И ошибся. Его реальность – ложа, забитая говорливыми Синклерами, девушка, которую охватывала паника от одного его взгляда и ложа напротив, в которую только что зашли двое. Лорд Уинслоу и, – граф даже посмотрел в лорнет, – леди Элфорд!
В ложу графа заглянул Брайн, приветствовал Синклеров и ретировался к приятелям. Его саркастически приподнятая вверх бровь намекала, что он считает компанию брата откровенно нудной. И это тот редкий случай, когда Михаэль не стал бы спорить. Синклеры лепетали без умолку и без толка, Эмили молчала и смотрела на сцену, будто он, действительно, привез ее только для посмотреть и послушать оперетту. И то ли от обиды, то ли от разочарования в сегодняшнем вечере, графа больше привлекало действо в ложе напротив.
Леди Элфорд и лорд Уинслоу щебетали, без намека на отвращение с какой-либо из двух сторон, и даже посмеивались время от времени. Они открыто развлекались, а он умирал от скуки. Где справедливость?
– Ваш бывший жених, кажется, выбирает, то ли перепрыгнуть в нашу ложу, но крыльев нет, то ли откусить перо на шляпке миссис Синклер, чтобы лучше вас рассмотреть.
Мэри с сомнением посмотрела на лорда Уинслоу.
– Думаю, мы достаточно насмотрелись друг на друга за двадцать восемь лет. – Заметив удивление собеседника, пояснила. – Это мой возраст, а так как мы живем по-соседству и наши родители были дружны, не удивлюсь, если граф качал меня в колыбели.
– Вы так открыто говорите о своем возрасте… Нет, простите, я не то имел в виду… Я никоим образом не намекал на то, что это много…
Мэри рассмеялась.
– Это много, барон, но все мое.
– Вы, правда, не обиделись?
– А вы, правда, не имели в виду, что это много?
Мэри не думала, что мужчины умеют краснеть. Если откровенно, лорда Уинслоу она и за мужчину не считала, равно как ее не считали женщиной. А потом подумала: смысл строить из себя королеву, если и феей быть неплохо? Да, она некрасива, но зеркало не плюется в ответ – уже хорошо, богата, ни от кого не зависит, имеет возможность уменьшить зависимость других от себя. И еще у нее есть сестра и самый настоящий, принимающий ее с потрохами, дом.
В ее силах сделать так, чтобы люди, которые ей интересны, не оттолкнули. Это всегда двухстороннее решение, и она удивилась, как раньше не понимала очевидного, а внешность… Она послала лорду Уинслоу приглашение на ужин и в первые минуты, чтобы не дать проявиться отвращению, закрыла глаза. Он говорил, она слушала. У него приятный голос, он вовсе не дурак и не олух, каким на первый взгляд казался. Добрый, ранимый, в чем-то наивный, со странным чувством юмора, умный.
Открыв глаза, она увидела не лягушку, а мужчину, который рвался из худого, нескладного тела, который любил, страдал, и не желал скрывать свои чувства, как принято. Он был открыт. Дотронься, возьми тепло, сколько надо, только не охлаждай полностью. Он верил. Ждал. Он так смотрел на капризную музу, что у Мэри защемило сердце.
– Конечно, если ты настаиваешь, я буду присутствовать, – зайдя в столовую, сказала Бьянка. Она козыряла неудовольствием, а он… прощал и, казалось, тянулся к ней еще больше.
– Настаиваю, – сказала Мэри, вопреки умоляющим взглядам сестры.
– Откуда эти безобразные розы? – спросила Бьянка с презрением, усаживаясь за стол. Повертела в руках вилку, ударила ею о тарелку, бросила ядовитый взгляд на барона. Лорд Уинслоу сжался, Мэри почувствовала себя так, будто ей дали пощечину. Цветы, которые принес барон, ужасны, как в прошлый раз, но, – черт! – каждый их увядающий лепесток кричал о любви.
– У тебя, кажется, действительно, нет аппетита, – сказала Мэри, подавив вспышку гнева, – и если по-прежнему хочешь к себе в комнату…
– Можно? – Бьянка немедля поднялась.
– Как хочешь. Мы найдем с лордом Уинслоу, чем занять себя и без твоего негативного присутствия.
Бьянка в нерешительности остановилась. Мэри думала, она задаст другой вопрос, но Бьянка спросила:
– Чем?
– Поужинаем, поговорим по душам, – она проигнорировала ее смешок, – поедем в театр. У лорда Уинслоу в распоряжении ложа. А я не знаю, когда в следующий раз окажусь в Лондоне. Хочу вкусить всего.
– Всего?
– Барон, а что сегодня за представление?
– О! Вы не пожалеете, что предпочли его книге или раннему сну.
– Вы поедете вдвоем?
Мэри даже не обернулась.
– Ты все еще можешь присоединиться, – сказала равнодушно Бьянке.
– Нет, спасибо, возьми лучше мисс Мэтьюаурсейстик.
– Если я возьму компаньонку, могут подумать, что лорд Уинслоу за мной ухаживает.
– А тебе бы этого не хотелось?
– Если барон начнет за мной ухаживать, я возьму с собой мисс Мэтьюаурсейстик.
Оглянувшись, Мэри успела заметить странный взгляд Бьянки. Недоверие? Недоумение? Ревность ребенка? После ухода сестры, Мэри пыталась быстро найти нескучную тему для разговора. Может, пересилить себя и отвлечь барона болтовней о погоде?
Он заговорил первым.
– Наша договоренность недействительна. Я правильно понял, миледи?
– Какая? Уточните.
Шутливый тон не помог, лорд Уинслоу был подавлен и жалок. Его глаза… Красивые глаза, за обладание которыми многие женщины продали бы душу, смотрели прямо, излучая безбрежный поток доброты и отчаяния. Они смотрели сквозь панцирь отвратительной внешности, и даже не пытались прорваться. Их хозяин смирился, привык.
– Я сам не пойму, как смел надеяться. Я был глуп. Я иногда бываю глуп, – он грустно улыбнулся. – Бабочка и кактус не совместимы.
– Какой кактус?
– Вы разве не знаете? Так меня называют. Когда думают, что я не слышу, или когда считают, что я глуп чрезмерно. А бабочка – так говорят о Бьянке. Она красива, естественно, ее заметили. У меня был шанс, очень маленький, правда, что она никогда не приедет в Лондон. Я не хочу сказать, что не рад вас видеть… не рад вашему приезду… Но теперь я даже не смею мечтать, что вы одобрите наш брак… Что я говорю? Глупец! Я бы не решился сделать ей предложения, даже если бы вы согласились. Она… должна быть счастливой, а я… Некоторые кактусы никогда не цветут, мне повезло, мое сердце цветком раскрылось в тридцать восемь… Еще столько лет для теплых воспоминаний…
– А ты его называла лягушкой, – шепнул сокрушенно Джед.
– Я была не права и слишком категорична, доволен?
– Доволен, что ты поняла: оболочка – не есть суть.
Мэри мысленно повторила слова Джеда. Он прав. Оболочка – то, что ты позволяешь увидеть, а настоящее слишком ранимо, чтобы выставлять напоказ. Она сама пряталась за лишним весом, считая себя не достойной желаний, и вдруг захотелось увидеть себя другими глазами, позволить другим увидеть себя.
Мог ли барон измениться внешне? Мог. И не обязательно становиться атлетом. Убрать эту затравленность из глаз, позволить своим желаниям воплотиться, верить, и дышать полной грудью, не ожидая от каждого, что едва отвернешься, обзовут кактусом.
– Или рептилией, – снова напомнил Джед.
– Я же раскаялась.
– Умница, – выдохнул в ухо и испарился.
– Вы – единственный человек, который принял меня таким, как я есть.
– Не сразу, – призналась Мэри.
Барон улыбнулся.
– Так это правда? Я не ошибся? Я просто надеялся…
Она по-дружески сжала его руку. Он понял. Не солгала. Улыбнулся. И посмотрел не глазами забитого жизнью старца, а как сорванец, мальчишка, стянувший конфету с елки.
– Едем? – спросила Мэри. – Никогда не была в Лондонском театре.
– Уверен, что вам понравится.
Обмениваясь репликами, они вышли в холл. Рядом с дворецким, в полной боевой готовности, стояла мисс Мэтьюаурсейстик.
– Я еду с вами, – безапелляционно заявила она. – Неприлично леди ехать без сопровождения с джентльменом.
