Текст книги "Притяжение века (СИ)"
Автор книги: Наталья Ручей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
Глава 28
Спустя несколько дней после визита графа, Мэри заставила себя выходить из комнаты, потом – из дома, а чуть позже ЭлфордХауз, это старинное имение в глубинке Англии, взяло ее в свои объятия. Лето прикасалось к ее лицу жарким ветром, духота убивала аппетит и оттачивала фигуру, гордость берегла глаза от бесполезных слез, а тоска и давящее чувство одиночества подталкивали к общению.
Она объехала имение, заново познакомилась с арендаторами и рабочими, и даже дала обещание присутствовать на деревенском празднике, хотя последние пять лет Элфорды игнорировали это событие. Она привыкла думать о себе как о леди Элфорд, но не считала нужным вести себя как прежняя леди Элфорд.
Другая… Нет, она больше не звала ее так. И больше не считала чужой. В последнее время между ними установилось нечто вроде тонкой связи, и если накатывало отчаяние, они могли даже обменяться одной-двумя фразами. Потом образ Мэри расплывался и исчезал, но послевкусие оставалось приятным. Она не видела ненависти в глазах двойника, и не испытывала ненависти к ней. Они обе приняли случившееся.
Несколько раз Мэри лицезрела Пола рядом с двойником, но его образ был расплывчатым и, если можно так выразиться, холодным. Она не пыталась заговорить с ним, считая, что это бессмысленно и… не нужно ни ей, ни ему. Даже если она и вернется в свое время, они уже не смогут быть вместе. Пол не нужен ей, а она не нужна графу. Все верно, все так и должно быть.
И тем не менее, Мэри желала, чтобы у двоих этих мужчин жизнь сложилась, чтобы они получили то, чего хотят и чего достойны. Возможно, и вышло бы у нее с графом крутить амуры, если бы не потеря девственности в будущем, которое, в общем-то, было ее прошлым. Но этот факт уже не изменить, как и тот, что вопреки сильному желанию, она не могла выбросить графа из мыслей.
И злилась на себя за то, что отдалась в свое время другому, и понимала, что злость пуста. Они из разного времени. Они не созданы друг для друга. Граф будет счастлив с достойной его девушкой, а она… Плакать уже не хотелось. Кричать – иногда, выть – временами, а все больше раствориться в пространстве, убежать от невыносимой боли. Ведь наверняка придется через это пройти. Почему не сейчас?
Джед уже давно не давал о себе знать. И Эсма. Три дня Мэри молилась в своей комнате, с надеждой осматриваясь по сторонам, но ни один их них не дал понять, что услышал. Ей пришлось войти в мир, пришлось снова полюбить то, от чего она добровольно согласилась отказаться, если бы ее вернули в двадцать первый век.
Но к незапланированным встречам она была пока не готова, и виконт долго штурмовал дверь дома, чтобы пройти через оборону дворецкого.
– Цель вашего визита, милорд.
То, что дворецкий не растягивал губы в улыбке – не новость, но игра в судебного пристава – находка семейства Элфорд, однозначно.
– Цель моего визита, – спокойно ответил виконт, – нанести визит леди Элфорд.
– Я прекрасно понял, к кому вы приехали, милорд. Я уточнил цель визита. Впрочем, миледи никого не принимает.
– Тогда к чему допрос?
Горячность Блэкбернов дала о себе знать, и виконт начинал злиться.
– Пытаюсь выяснить, чего ожидать от вашего визита. Хотя миледи не велела никого принимать, ей необходимы положительные эмоции.
Брайн выдержал паузу в минуту, но двери не распахнулись. Но и не закрылись.
– Вы ждете подробностей или хватит нескольких фраз?
– Во всех изречениях точность приходится в известной мере приносить в жертву краткости.
Услышав знакомое изречение, Брайн сделал проверку:
– Гораций?
– Сэмюель Джонсон, милорд.
Виконт доброжелательно усмехнулся.
– Я не упомяну в разговоре лорда Блэкберна.
Двери открылись, дворецкий принял перчатки, изобразил поклон и сообщил, что леди Элфорд в библиотеке. Брайн покачал головой, когда дворецкий хотел доложить о нем, и сам прошел в указанном направлении. За дверью слышались громкие голоса, и Брайн остановился.
– Я привык к тебе, правда-правда, – голос мальчика.
– Напрасно, – Мэри.
– Почему? Ты мне нравишься.
– Но я ведь не всегда нравилась тебе?
– Ну, да, но я уже и забыл.
Вздох, пауза.
– Не привыкай ко мне.
– Почему? Ты добрая, и я тебе тоже нравлюсь. Ты даже обещала мне день рождения. Помнишь? Мэри, помнишь? Через сколько дней?
– Без понятия.
– Я же только пять минут назад напоминал: четыре дня. Ты опять потеряла память, да?
– У меня полно дел без твоего дня рождения.
– Не правда. Да-да-да. Не правда. Ты только спишь и сидишь у окна, а нет… Я сам забыл, ты еще много катаешься на лошадках, чтобы совсем не скатиться в уныние. Вот, выговорил! А когда никто не видит, ты грустишь и еле сдерживаешься, чтобы не заплакать. Я знаю. Но ты не грусти, потому что Энн через четыре дня испечет большой торт, и я с тобой поделюсь. И свечки будут, да? Восемь, да?
– Тебе пять лет.
– Ну, да, сегодня пять, но будет шесть. А я хочу восемь. И вот когда я буду таким большим, я буду сильным и смогу тебя защитить. Вот. Станешь моей принцессой. Ну, помнишь, как в сказке, что ты рассказывала?
– Спасибо, что сравнил с лягушкой. – Мэри рассмеялась. – Пусть будет восемь свечей.
– Или девять?
– Повременим.
Усмехнувшись, виконт постучал и вошел в библиотеку. Мэри нехотя отвернулась от окна, но увидев гостя, приветливо улыбнулась. Билли соскочил со стула, на котором сидел подле нее.
– К тебе пришли, – сказал, блеснув большими глазами, как у отца.
– Да, пришли, – согласилась Мэри. – Что я должна сделать? Ты ведь будущий виконт, ты сам мне говорил.
Мальчик нахмурил лоб, задумавшись.
– Ты должна улыбнуться и сказать, что рада встрече! – выдал он, и сам несказанно обрадовался.
– А если я отнюдь не счастлива от этой встречи? – подначила Мэри.
Он снова нахмурился, походил по комнате, посматривая то на нее, то на гостя, и уверенно сказал:
– Но ты должна быть счастлива, потому что в гости пришел молодой неженатый джентльмен!
– Не поспоришь. – Мэри посмотрела с теплотой на Брайна: – Виконт, рада встрече.
– Надеюсь, вы это сказали не потому, что так предписывает этикет?
Мэри скрыла улыбку.
– Не только. Так мне посоветовал будущий лорд Элфорд.
Виконт склонился, запечатлев на ее руке поцелуй.
– Вы умеете утешить.
– Вы разве в печали?
– Отчасти, но это неважно.
– Присаживайтесь, – Мэри указала на ближайшее кресло. – Я, действительно, рада вас видеть.
Он знал, что сейчас она сказала правду.
– Мэри, а можно я приглашу лорда Лэнгли на день рождения? – Мальчик теребил подол платья, чтобы привлечь внимание. – Можно? Или ты пригласи. Тогда у меня будет на один подарок больше.
– Попробуем, – она улыбнулась ребенку и Брайну. – Какие у вас планы на субботу?
– Буду рад присутствовать, – вежливо ответил виконт.
Он подумал, что возникнут пересуды, когда свет узнает, что лорд Лэнгли присутствовал на дне рождения незаконнорожденного племянника леди Элфорд. Пересуды возникнут в любом случае: никто не устраивает праздников незаконнорожденным, но он не хотел говорить ей об этом. Ему нравилось, что леди Элфорд совершала поступки, которых не ждут от настоящей благовоспитанной леди, ему нравилось, что сама она была мало похожа на настоящую благовоспитанную леди, и нравилось, что его брат с ней вел себя абсолютно не как его светлость и джентльмен.
Эти двое созданы друг для друга, и его задача – их чуточку подтолкнуть, потому что времени оставалось катастрофически мало, и потому, что он теперь верил в две половинки одного целого.
– Я вижу, вы уже переоделись для праздника? – спросил виконт.
Ее платье было простым, но насыщенного зеленого цвета, что подчеркивало оттенок глаз, достаточно темным, чтобы скрыть пыль от прогулки по деревне и достаточно изящным, чтобы подать ее привлекательность. Да, ее можно было смело назвать привлекательной женщиной. И женщиной во всех отношениях.
Она ответила лукавой улыбкой, хотя Брайн успел заметить мелькнувшую тень на ее лице.
– Вы пришли, чтобы сопровождать меня?
– Если у вас нет другого кавалера.
Мэри посмотрела на притихшего Билли.
– Мама сказала, что я должен пойти с ней, – встрепенулся он, – но мне еще нужно помыться. И у меня пока нет титула. И если я пойду с тобой, ты же не отпустишь меня играть с другими мальчишками? И мы увидимся вечером, когда ты будешь по мне скучать.
Выпалив все это скороговоркой, мальчик спросил:
– Ты не обидишься?
И уже побежал к двери, не дожидаясь ответа.
– У вас нет другого кавалера, – заключил Брайн, поднимаясь с кресла.
– Удивлена, что у вас нет другой дамы, – сказала Мэри, когда они вдвоем вышли из дома.
– Почему?
– Потому что сомневаюсь, что я – лучшая для вас компания.
Брайн и Мэри неторопливо шли к деревне. Можно было воспользоваться экипажем, но день был чудесным, и они уже давно не говорили друг с другом. Брайн даже соскучился по ее подаче правды в лоб, по ее едва заметному акценту, по расслабленности, которую ощущал рядом с ней. Маска, к которой привык, могла временно не стягивать своими лентами. Позже он снова наденет ее, но с Мэри в этом не было необходимости.
Она принимала его с недостатками, и, возможно, именно это обстоятельство стирало ее недостатки в глазах Брайна. Она могла принять Михаэля, если бы он ей позволил, или если бы он позволил себе. Ее могло и не быть здесь, если бы она действительно этого хотела. Но она была. Шла рядом. И хотя знала, что непременно пересечется с Михаэлем, не осталась в спасительных стенах дома. Она достойна его брата, даже если эти двое еще не пришли к такому же выводу.
– У меня нет дамы сердца, – честно сказал Брайн, – и мне не хочется развлекать кого-то салонными сплетнями или трактатом о погоде. Вы даете мне возможность не прослыть отшельником и не тратить слова и свое время впустую.
Их взгляды встретились.
– И еще мне хотелось поговорить с вами о Михаэле.
– Эта тема не лучше погоды. Мы, мягко говоря, в ссоре.
– Почему?
– Потому что он не считает, что я лучшая компания для него.
Брайн мягко улыбнулся.
– Он заблуждается.
– Или вы заблуждаетесь, думая, что он заблуждается.
Они обменялись улыбками. Звуки веселья и музыки приближались, и разговор перешел в шутливое русло, а когда Мэри окунулась в великолепие сельского праздника, то и вовсе забыла, что должна поддерживать беседу. Она с радостными восклицаниями переходила от одного лотка к другому, с открытым восхищением рассматривала, как борются местные силачи, с наслаждением вслушивалась в незамысловатые мелодии песен и без стеснения вонзила зубки в огромный пряник, который для нее купил Брайн.
– Он… – она начала говорить, толком не прожевав, поперхнулась и рассмеялась, как девчушка. – Он вкуснее свадебного торта! Я знаю, что пряник угрожает осесть на моих бедрах, но я расквитаюсь с ним после.
– Он, что, и впрямь так хорош? – усомнился Брайн.
Он посмотрел на прилавок, но там уже столпилась ребятня.
– Попробуйте, – предложила Мэри, протянув пряник к его рту нетронутой стороной.
Не отрывая от нее глаз, Брайн откусил лакомство. И закрыл глаза под ее одобрительный смех.
– Еще? – спросила Мэри.
– Хватит, иначе мой брат все-таки убьет меня взглядом.
Мэри сделала вид, что не расслышала и не сделала попытки посмотреть по сторонам, как любая другая женщина на ее месте. Они подошли к помосту для танцев. Несколько пар отплясывали под свист и аплодисменты толпы.
– Доверитесь мне еще раз? – спросил виконт, предложив Мэри руку.
– Если вы предполагали пригласить меня на танец, не нужно было угощать таким огромным пряником, – нахмурилась Мэри, но в глазах ее плясали чертики.
– Я просто предлагаю вам возможность с ним расквитаться, как вы и хотели.
Рассмеявшись, Мэри бойко вышла на помост. Танцуя, они постоянно сбивались, и леди Элфорд не смотрела никуда, кроме пола и партнера. Если бы она слегка повернулась вправо, то заметила бы Михаэля, к устам которого приклеилась злая ухмылка. Казалось, он едва сдерживался, чтобы не стащить ее с помоста и не отшлепать на глазах у всех жителей. И если бы она внимательней присмотрелась к Брайну, то заметила бы его блуждающую довольную улыбку.
Но она была поглощена расплатой над пряником, пока музыка не стихла.
– Виконт, – она с трудом перевела дыхание, – я похудела на несколько фунтов!
Он кивнул и хотел что-то сказать шутливое, но другой голос, серьезный, мрачный, опередил его:
– Вам это не повредит.
Итак, Михаэль не выдержал роль наблюдателя. У Мэри было прекрасное настроение, он мог воспользоваться этим и вернуть расположение, но горячность Блэкбернов затмила разум.
– Граф, – Мэри медленно обернулась, – вы тоже далеко не в идеальной форме.
– Вот как?
– Увы. Что бы вам ни говорила ваша дражайшая Матильда.
Михаэль вздрогнул, но быстро взял себя в руки. Брайн тоже удивился, кто рассказал леди Элфорд о любовнице, и знала ли она, что он делил любовницу с братом? Мэри бросила в его сторону насмешливый взгляд, и он понял: знала.
– Если вы в курсе, кто для меня Матильда, – тихо сказал граф, – вы прекрасно понимаете, что мы не тратим время, чтобы язвить или лгать. Вы понимаете, верно?
Он приподнял правую бровь.
– Верно, – ответил сам. – Вы знаток в интимных вопросах.
Вопреки ожиданиям Брайна, леди Элфорд не дала графу пощечину.
– Виконт, – сказала дрогнувшим голосом, – мы еще не посмотрели на лотки с тканями.
Брайн бросил предостерегающий взгляд на брата, но тот не удержался от еще одной колкости:
– Даже если вы скупите несколько лотков, ткани не хватит, чтобы пошить на вас платье!
Мэри и Брайн продолжали удаляться. Спокойно, невозмутимо, словно плевать хотели на него! Скорей бы ночь, чтобы забыться, чтобы сон одурманил его, убивая желание и мысли об этой женщине. Нет, ночи ждать долго! Он сделает это сейчас!
Михаэль взял Мэри за локоть, когда она хотела спуститься с помоста.
– Ты выберешь ткань для очередного непристойного платья позже, – прошипел в ухо. – А сейчас поможешь мне вернуться в идеальную форму, потому что видит Бог, если я и утратил ее, то из-за тебя.
– Нет.
Не заметив протеста, он вывел Мэри в круг танцующих, прижал и, заставив посмотреть себе в лицо, ослабил хватку.
– Я хочу ощутить, как извивается твое тело, – прошептал Михаэль. Его голос был тих и мягок, словно он убаюкивал ее. – Снова. Для меня.
Он на секунду сжал ее в сильных объятиях и отпустил, утешительно проведя по спине.
– Я хочу ощутить твой запах, хочу видеть твои глаза, когда ты злишься, улыбаешься, когда твое тело льнет ко мне и просит о ласке. Я не могу не думать о том, как часто ты загоралась для другого мужчины, но все равно хочу тебя.
– Я…
– Молчи! – Он наклонил голову к ее уху. – Ты не стала лгать, когда я молился об этом, не делай этого и сейчас.
Он отстранился, они выглядели как обычная танцующая пара, но искры и слова, которые летали между ними, выдавали любовников.
– Когда я бросил тебе в лицо оскорбления, даже когда ушел, хлопнув дверью, я мечтал услышать ложь. Мечтал, что ты скажешь, что никого не было. Никогда. Я бы поверил, хотя и знал. Поверил, потому что хотел этого. Я бы никогда не позволил себе упрекнуть тебя. Я бы принял тебя. Порочную, лживую, лицемерную. Любую. Я не могу принять единственное, что ты предлагаешь. Равнодушие.
Она сбилась с ритма, и не захотела делать вид, что танцует.
– Надеюсь, что помогла вам вернуться в форму, и вы снова будете неотразимы. Для Матильды. Или других женщин, с которыми делили или будете делить постель. Если вам покажется, что я ревную, не обольщайтесь. Я равнодушна к мужчинам, которые не видят бревна в собственном глазу, но у тебя заметят единственную соринку.
Она сделала шаг в сторону, но граф удержал ее.
– Единственную? – спросил с надеждой.
На секунду замешкавшись, Мэри покачала головой, и он отпустил ее. Она поняла, о чем он ее спрашивал, и снова не захотела солгать. У нее был любовник, и не один. Господи, она развратна!
Михаэль сошел с помоста, глядя вслед стремительно удаляющейся Мэри.
– Если это твоя женщина, – сказал Брайн, – у тебя не так много времени, чтобы попытаться ее удержать.
– Или что?
Брайн не ответил, но Михаэль закончил фразу сам: или он удержит эту женщину, или не сможет дышать.
Глава 29
Михаэль и Брайн пробыли на празднике ровно столько, чтобы никто не вздумал считать их уход спешным и сопоставить с бегством леди Элфорд. Граф был зол неимоверно – проклятье, эта женщина снова ускользнула от него, и снова возвела такие баррикады из молчания и грязи, и еще его домыслов, чтобы избежать ухаживаний наверняка.
Он не мог быть с ней рядом. С той, которая делила постель с другими мужчинами. Но он хотел быть с ней. Даже после того, как она делила постель с другими мужчинами. Она стала его безумием, навязчивой идеей, кошмаром.
Его чувства саднили и требовали, чтобы их укротили или выплеснули, нужно принимать решение, но, – смешно, неправильно и сто раз ножом по сердцу, – он уже его принял. Быть может, еще до того, как прошлое его женщины приоткрылось. До того, как понял, что это не просто так, а всерьез, и Мэри Элфорд – действительно, его женщина.
И слова Брайна, которые заставили сердце сжаться от дурных ощущений… Михаэль едва дождался, когда они покинут праздник, когда голоса и веселье стихнут и закроются двери кабинета в доме.
– Что ты имел в виду, сказав, что у меня не так много времени, чтобы удержать ее?
Михаэль не пытался скрыть раздражения, и Брайн саркастически приподнял бровь.
– Радует, что ты опустил вопрос, кого я имел в виду.
Брайн сел в кресло напротив брата, потянулся к стаканчику, чтобы налить бренди, но раздумал и резко поднялся. Прошелся по кабинету – толстые персидские ковры поглощали звук его шагов, и если бы могли скрыть сильное биение сердца… Брайн обернулся.
– Это твоя женщина?
Михаэль нахмурился. Своим авторитетом он мог давить на всех, кроме брата: они были слишком похожи, слишком близки, слишком необходимы друг другу, чтобы играть роли или скрываться за масками.
Но граф привык управлять чувствами, по меньшей мере, легко раскладывать их на составляющие. И странное дело: он всей душой стремился к разрыву помолвки с леди Элфорд, и безмерно был рад, когда удалось, но Мэри не отпустила его без потерь. Взамен обязательств взяла в плен его сердце, стала центром его желаний. Он не принадлежал себе больше, и не мог заставить Мэри принадлежать ему. Это было бы справедливо, но она постоянно уходила. Любым способом, но в последнее время очень болезненным, раня его ожидания, попирая принципы, приличия, честь, посягая на мужскую гордость.
Михаэль на секунду закрыл глаза, и тут же ее лицо всплыло в памяти.
– Единственную? – спросил он.
Дурак, надеялся, что сумеет простить ей одну ошибку. Одну, но не… Господи, сколько их было, в ее узкой, обманчиво девственной, постели?
Он вспомнил, как она бросила ему обвинение:
– Со мной вы не были так проворны, граф.
Он не был, а кто-то проворно обошел конкурентов. Но почему она не вышла за кого-нибудь из них замуж? Или второй не простил, когда узнал о первом, а третий – о двух предыдущих, и так далее? Возможно ли, что она хочет, но не может выйти из порочного круга? Что, если он ей поможет? Если примет порок?
Рядом с ней Михаэль открывал свои худшие грани, и в следующий раз их все равно нестерпимо тянуло друг к другу. Наваждение. Он мечтал быть с ней нежным, когда ревность уляжется, но ощущение, что времени нет, подталкивало действовать импульсивно. И вот результат. Между ними снова преграда. Из стен, времени, расстояния, гордыни и ее девственности, отданной счастливому незнакомцу. Возможно, он даже знал его?
Михаэль посмотрел на брата, и отбросил мелькнувшую мысль в сторону. Нет, это невероятно, и все же…
– Ты спал с ней?
Брайн прищурил глаза, но не задал вопроса, на который Михаэль не готов ответить. Его, казалось, не удивило, что леди Элфорд могла с кем-то спать вне брака. Бросив эти слова, Михаэль раскрыл причину раздора между ним и его женщиной, но ответ был важнее гордости. Сочувствие мелькнуло в глазах Брайна, он опустил глаза и покачал головой.
Значит, не был любовником леди Элфорд, но легче Михаэлю не стало. Он повернулся к окну, за которым раскинулся сад. Цветы были красивы и лучились жизнью, словно насмехаясь над его терзаниями.
– Уоррен! – крикнул граф.
Дворецкий появился через секунду.
– Пусть срежут охапку роз и оставят без воды.
– Да, милорд, – не уточняя деталей, сказал дворецкий и после кивка хозяина, вышел из кабинета.
Через несколько секунд Михаэль заметил в саду садовника и удовлетворенно вздохнув, обернулся к брату. Тот смотрел на него глазами невозмутимого дворецкого. Невесело усмехнувшись, Михаэль ответил:
– Это моя женщина.
– И ты готов принять ее? Даже узнав о мужчинах в ее жизни?
– В ее жизни только один мужчина – угрожающе тихо сказал Михаэль. – Я.
Он с вызовом посмотрел на брата:
– Других не будет.
Брайн отошел от книжной полки, налил себе стаканчик бренди, но вернул нетронутым.
– Два года, как ты помнишь, я жил в Италии…
– Еще бы не помнить, я оплачивал твои астрономические счета. Дешевле барышню выдать замуж, чем научить джентльмена азам медицины.
– Будь терпелив, – попросил Брайн, – хотя это и не свойственно нам обоим.
Михаэль поднял вверху руки, демонстрируя согласие, и Брайн продолжил рассказ, который мало был связан с леди Элфорд. По крайней мере, граф этой связи не наблюдал.
– Я познакомился со многими интересными людьми, которых ты бы назвал странными или даже подозрительными. Собственно, ты бы оказался прав, потому что… Михаэль, до того, как вернуться в Англию, я стал одним из них, и если кто-то узнает… Кто-то, кто ограничен и не открыт для неизведанного… Будем надеяться, этого не станет, и я буду жить долго и счастливо.
Михаэль не сводил с него настороженных глаз.
– Масоны? – выдвинул предположение.
– Нет.
– Уточни.
– Это древняя организация, очень могущественная… Удивляюсь, как мне посчастливилось стать ее членом…
– Брайн, куда ты вляпался?
– Позволь не уточнять, – усмехнулся тот. – Я объясню тебе, не на словах. – Он помолчал. – Нет, без пары слов не обойтись. Как вступление. Я связан с духом.
Михаэль покосился на стаканчик бренди и откинулся на спинку дивана.
– Я был уверен, что ты лакомился на празднике только пряниками.
– Так и есть. И в доме я тоже не пил, ты видел.
– Нет, – настаивал Михаэль, – я не следил за тобой.
Брайн посмотрел на стаканчик с бренди, усмешка сошла с его лица. Стаканчик неохотно сдвинулся и упал на ковер. Брайн посмотрел в глаза Михаэля.
– Ты поставил его на самый край, – сказал тот.
Брайн посмотрел на листок бумаги на столе, и тот плавно подлетел к незажженному камину, лег в него, словно в ожидании пламени, замер.
– Уоррен! – крикнул граф.
Дворецкий зашел в кабинет.
– Закройте окно.
– Да, милорд, – дворецкий прошел за спину Михаэля, и он улыбнулся. Все просто. Всему есть логическое объяснение. Абсолютно. И если не спешить с выводами…
Улыбка сошла с его лица, когда он понял, что дворецкий закрывал не створки, а шторы на окнах, и это значит, что окно не было открыто. Не было ветра, и листок полетел к камину только потому, что… Дворецкий с поклоном вышел из кабинета. Обернувшись, Брайн взглядом защелкнул на двери засов.
Михаэль поднялся, подошел к брату, посмотрел в упор.
– То, что ты делаешь… – он осекся, но переборол нерешительность, – опасно для тебя?
– Нет, если никто не узнает.
Они несколько минут стояли напротив, молча.
– Расскажи мне об этом духе и что ты имел в виду, когда говорил, что связан с ним?
Брайн пожал плечами.
– Он достаточно силен, чтобы перевернуть мир, достаточно изворотлив, чтобы обкрутить вокруг пальца вселенную, и достаточно азартен, чтобы рискнуть расположением высших сил из-за обычного спора. У него несколько обликов, но со мной он предпочитает быть красивой рыжеволосой девушкой. Он может исполнить любое мое желание, но взамен потребует джокер.
– Леди Элфорд как-то связана со всем этим? Она – джокер?
– Леди Элфорд – твоя вторая половинка, Михаэль, и ты это знаешь. Не та леди Элфорд, с которой ты знаком с детства. Женщина, которая с недавних пор не дает тебе покоя. Нет, она не джокер, но она появилась благодаря моему духу.
Михаэль сжал виски, опустил руки. Он мало что понимал из слов Брайна, кроме того, что тот не врет.
– Леди Элфорд, которую ты знал с детства, с которой был обручен и с которой расторг помолвку, сейчас нет. Ее место заняла женщина, которая приняла незаконнорожденного племянника, женщина, которая назначила помощника конюха помощником поверенного, женщина, которая носит корсет не плотно завязанным, женщина, которая пренебрегает условностями и к которой тебя притягивает вопреки элементарной логике.
Пауза в несколько минут и хриплый голос:
– Продолжай.
– Это почти все, что мне позволено знать, – Брайн грустно улыбнулся. – Она в любой момент может вернуться в свой мир… Да, не смотри на меня как на сумасшедшего, думаю, ты понял, что есть не только то, что привычно думать и ожидать. Свой мир… учитывая, как ты обращаешься с Мэри, удивлен, что она до сих пор этого не сделала. Ее могут вернуть и против ее воли, в любую минуту. Даже сейчас, пока мы с тобой разговариваем, и ты отгоняешь навязчивые мысли о Бедламе.
– Ее… могут отнять у меня?
– Удержать здесь может сила большая, нежели власть постороннего. Но есть риск, что чувства, которые вы испытываете… Страсти недостаточно, Михаэль. Это должен быть смерч.
Михаэль кивнул.
– Я говорю не о тебе. Только твоего желания мало. Смерч, поглощающий вас двоих.
– Или?
– Если ты спрашиваешь, смерча нет даже с твоей стороны.
– Будь я проклят, если не горю в аду! – сказал Михаэль, гневно сверкнув глазами. – И будь проклят, если не утяну ее в это пламя с собой.
