Текст книги "Визит очумелой дамы"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Луша, ты что! – Я посмотрела на свою тетку с удивлением. – Как ты себе это представляешь? Вломиться к ним в центр, оглушить охранника, усыпить секретаршу.., я что – похожа на Никиту?

– Ну зачем же так грубо! – Луша посмотрела на меня высокомерно, как жираф на черепаху. – Ты проникнешь в центр ночью, никого оглушать и усыплять тебе не придется, все и так будут крепко спать. Тебе понадобится только разобраться с их компьютером...

– На словах-то все просто, – не сдавалась я, – а там наверняка и охрана, и всякие хитрые сигнализации, и, может быть, даже собаки.., а ты ведь знаешь, как я боюсь собак!

– Мы расспросим обо всем Варвару. И я тебя, конечно, не брошу одну, я помогу тебе!

Я хотела спросить свою бесшабашную тетку, чем конкретно она собирается мне помочь, но тут как раз подъехал автобус, и пришлось замолчать, потому что остальные пассажиры могли неодобрительно отнестись к нашим разговорам на такую криминальную тему.

***

Пока мы ехали до дома, я подготовила возражения. Дома я даже не стала нежничать с Кэсси, мне было совершенно не до этого. Я сразу же напустилась на Лушу.

– Ты себе не представляешь, на что мы идем! Это же открытый взлом, проникновение на чужую территорию. Статья Уголовного кодекса! Луша, ты ведь всегда была приличной, законопослушной женщиной! Откуда в тебе криминальные задатки?

– Вот как заговорила! – обиделась Луша. – Сама-то завтра пойдешь в Дом кино на дело! А мне что прикажешь – сидеть дома и гладить твою кошку? У меня от нее аллергия!

– Не выдумывай, – примирительно заговорила я, – вовсе нет у тебя никакой аллергии. Сейчас лето, а летом кошки не линяют. И вообще, это самый настоящий шантаж. Знаешь же, что нам с Кэсси некуда деться, поэтому требуешь от меня опрометчивых поступков.

– Думаю, все пройдет нормально, – ответила Луша, – я войду туда раньше, произведу разведку.., только нужно переодеться в старушку...

Все-таки тетка у меня просто замечательная! Ну надо же – "переодеться в старушку!"

Луша выложила на диван половину своего летнего гардероба и вопросительно посмотрела на меня:

– Ну что, как считаешь? Вот, например, эти брючки и эта блузочка – по-моему, будет самое то?

– Считаю, что полный кошмар. Горе мое, Луша, тебе сколько лет?

– Шестьдесят восемь, – привычно ответила моя обожаемая тетка и тут же рассерженно заявила:

– А вообще, такие вопросы задавать женщине неприлично! Мне столько лет, на сколько я выгляжу!

– Лушенька, не обижайся, – я обняла ее, – но почему у тебя вся одежда такая молодежная?

– А что же мне – старуху из себя делать раньше времени?

– Ну сама посуди – ты хочешь идти в благотворительный центр в брюках-стрейч и французской оранжевой блузке с джинсовыми вставками! Это же все-таки не кинопробы и не ночной клуб!

– Ну, можно вот это... – Луша вытащила из груды одежды хорошенький черный сарафанчик. – Это же достаточно скромно...

– Ага, ты еще мини-юбку надень! Или маленькое черное платье от Шанель – тоже ведь темное...

– У меня нету... – расстроилась Луша.

– У меня тоже.., и боюсь, никогда не будет. – Я выхватила у нее сарафан и присмотрелась к нему. – Луша, какая классная вещь! Я его не видела! Откуда он?

– Все оттуда же. – Луша ревниво потянула сарафан к себе.

– Ой, Лушенька, какая прелесть! Дай поносить!

– Он тебе будет мал!

– Что ты хочешь сказать? – Я всерьез обиделась.

– Ага, а кто прохаживался насчет моего возраста? И вообще – мы делом заняты или ты просто мой гардероб инспектируешь?

– Ну, извини, – я с грустью проследила за сарафаном, который Луша убрала в шкаф, и продолжила:

– Но все это совершенно не годится. Все твои вещи чересчур молодежные, ты сразу привлечешь к себе внимание.

– Что же делать?

– Опять идти к Варваре?

– Нет, что ты! – Луша махнула рукой. – Ни в коем случае нельзя! Варвара заинтересуется, начнет расспрашивать, потом она меня увидит в своем центре, пристанет с разговорами...

– Да, ты права... – Я задумалась. – Может, еще к кому-нибудь из соседок обратиться?

– Если только к Анне Степановне с первого этажа.., но у нее все очень большое! – проговорила Луша с ужасом.

– А это даже хорошо! – Я испытала необыкновенное злорадство, вспомнив, как Луша обматывала меня махровым полотенцем и облачала в необъятный сиреневый костюм.

– Ладно, придется идти к Анне Степановне! – согласилась Луша с тяжелым вздохом.

***

Анна Степановна, медлительная неповоротливая старуха с первого этажа, пользовалась в доме непререкаемым авторитетом. Если она кого-то из соседей объявляла человеком легкомысленным и нестоящим, то с репутацией этого человека было покончено раз и навсегда.

К Луше Анна Степановна относилась с некоторым вполне объяснимым недоверием. С одной стороны, моя тетка была вроде бы женщина солидная и самостоятельная, с другой – одевалась как молодая, что в серьезном возрасте не подобает.

Поэтому, увидев Лушу на своем пороге, Анна Степановна сначала недоброжелательно уставилась на соседку и даже поджала губы, что было у нее признаком немилости.

– Анна Степановна, дорогая, – начала Луша льстивым голосом, – хочу с вами посоветоваться...

Взгляд соседки сразу же потеплел: давать советы она страсть как любила, и то, что молодящаяся Луша смирила гордыню и обратилась к ней за советом, доставило ей ни с чем не сравнимое удовольствие.

– Понимаете, хочу я в собес сходить, попросить матпомощь, так вот вы меня, может, научите...

Анна Степановна вовсе расцвела. Она очень хорошо знала все ходы и лазейки, при помощи которых можно было получить какую-нибудь прибавку к пенсии, или матпомощь, или бесплатную путевку, или иностранную гуманитарную посылку. В санатории она умудрялась ездить по три раза в год, матпомощь получала к каждому празднику, включая день Парижской коммуны, тезоименитство далай-ламы и годовщину освобождения Берега Слоновой Кости. Поэтому Лушин вопрос пришелся весьма кстати.

– Заходи, – старуха широко распахнула дверь и провела Лушу на кухню, поскольку разговор предстоял долгий.

– Чаю выпьешь? – спросила она первым делом.

– Ну если полчашечки... – деликатно согласилась Луша.

– Самое первое – купи хорошую коробку конфет, подороже. Лучше бери кондитерской фабрики имени Крупской. "Руслан и Людмила", например, – очень хорошие конфеты.

– А это для чего? – осторожно поинтересовалась Луша, поскольку Анна Степановна замолчала, неодобрительно рассматривая ее легкомысленный наряд.

– Конфеты – это для Натальи Евстигнеевны, – ответила наконец старуха, – от нее все зависит.

– А это кто же – Наталья Евстигнеевна? Начальница, что ли?

– Начальница, – усмехнулась Анна Степановна, – бери выше! Это самая главная секретарша, через нее-то все и решается! Как она начальнику подаст, так все и будет. Подаст как надо – дадут тебе помощь, а не подаст – так ни с чем уйдешь.., только тебе и ходить не стоит, ничего тебе не дадут!

– Это почему же? – обиделась Луша.

– Одеваешься ты не по возрасту, – Анна Степановна снова поджала губы, – если придет какая женщина в темненьком да в скромненьком, да еще с пониманием – конфет хороших принесет, сразу видно – нуждается человек, так ей и помогут, а на тебя как посмотрят, так и подумают: зачем ей помощь? Не нужна ей помощь, ей и так неплохо живется.

– А что же мне делать-то? – удачно изобразила Луша совершенную растерянность.

– Я же говорю – оденься темненько-скромненько, купи конфет хороших.., все и будет как надо!

– Так нету у меня, Анна Степановна, ничего такого.., темненького-скромненького, все вещи такие.., как бы молодежные...

– Вот! – торжествующе произнесла та. – Я же всегда говорила – по возрасту надо одеваться! Ну ладно, посиди здесь, я тебе сейчас подберу из своего что-нибудь!

Луша покорно дожидалась, пока решительная соседка перебирала свой немудреный гардероб. Наконец она появилась на кухне с узелком одежды и протянула его Луше со словами:

– Вот, прямо от себя отрываю! Ну, ты, конечно, женщина аккуратная, не порвешь, не запачкаешь. А так вещи-то совсем новые, еще и десяти лет не относила.

Луша вернулась в свою квартиру с весьма натянутой физиономией.

– Представляю, что она мне дала! – переживала она, развязывая узелок Анны Степановны.

Однако суровая действительность превзошла все ее самые смелые ожидания.

В узелке обнаружилось до предела вылинявшее ситцевое платье в мелкий невзрачный цветочек, на который не польстилась бы самая непритязательная пчела, поношенная кофточка из детской бумазеи и доисторический темно-коричневый платочек.

– Я это никогда не надену, – произнесла Луша с несгибаемой твердостью красной партизанки.

– Наденешь, – ответила я в том же духе, – я в твоем махровом полотенце под костюмом щеголяла? И ты это наденешь.

Луша поняла, что я буду непреклонна, тяжело вздохнула и начала переодеваться.

– Ну, может, платочек не обязательно? – заискивающе взглянула она на меня, облачившись в старорежимное ситцевое платье, которое явно помнило еще первые пятилетки и ликвидацию кулачества.

– Обязательно! – сурово заявила я. – Платочек – это как раз самое главное! Без платочка ты сразу проявляешь свою истинную сущность! Тогда уж прямо можно в платье от Шанель идти!

– Далось тебе это платье! – чуть не со слезами прошептала Луша, повязывая платочек.

– Как ты повязываешь платок? – ужаснулась я. – Так только рокеры и байкеры свои банданы повязывают!

– Да откуда я знаю, как этот чертов платок повязывать! В жизни их не носила.., не думала, что на старости лет родная племянница заставит...

– Во-первых, не родная, а внучатая, – язвительно поправила я, – а во-вторых, ты хочешь добиться достоверного образа?

– Ну, хочу! – Она тяжело вздохнула и перевязала косынку.

– Ну вот, теперь ничего, – придирчиво осмотрела я Лушу.

– Велико же, болтается все! – простонала она, в ужасе взглянув в высокое зеркало.

– Это ничего, еще даже лучше. Подумают, что ты от голода совсем исхудала, с тебя уже собственная одежда сваливается... Но все-таки чего-то не хватает, нужен еще один завершающий штрих!

Я вспомнила, как Луша заставила меня надеть очки с простыми стеклами, и решила ответить ей достойно.

– Тебе обязательно нужны носочки! – заявила я совершенно безапелляционным тоном.

– Что, – ужаснулась Луша, – какие еще носочки?

– Все старухи обязательно носят носочки! Я тебе дам свои, у меня есть очень приличные, беленькие, я их надеваю под кроссовки.

– Под кроссовки – это совсем другое дело, под кроссовки и с джинсами носочки можно носить, но с платьем! Это же просто неприлично!

– Обязательно носочки! И именно с платьем! Как ты не понимаешь – это последний штрих, достойно завершающий образ! Как у меня завершали образ те ужасные очки...

Луша проницательно посмотрела на меня. Она поняла, какие мотивы руководят мною, и решила не сопротивляться.

Честно говоря, я даже пожалела тетку, когда преображение было завершено. Предо мной стояла худенькая невзрачная старушка в выцветшем платье с чужого плеча, жуткой бумазейной кофточке, жалостном платочке, но белые носочки на ее ногах просто били наповал.

– Ну, во всяком случае теперь тебя точно никто не узнает! – вынесла я окончательный вердикт.

– Я и сама-то себя не узнаю, – горестно вздохнула Луша.

– Сверим часы, – сказала я, как обычно говорят герои крутых боевиков, – ты должна впустить меня в центр в час ночи. Это самое лучшее время, когда все охранники клюют носом, а у меня еще останется достаточно времени до утра, чтобы как следует поработать с компьютером.

***

По длинному коридору благотворительного центра "Чарити" семенила озабоченная худощавая старушка в выцветшем ситцевом платье, которое было явно ей велико, бумазейной кофточке, церковноприходском платочке и беленьких спортивных носочках, по всей видимости, позаимствованных у внучки-старшеклассницы.

Старушка заглядывала в каждую незапертую дверь по пути своего следования, словно что-то искала, но нарывалась, как правило, только на очередную грубость.

Отворив одну из дверей, она увидела романтическую сцену.

Высокий молодой человек, стриженный почти под ноль, сидел на краешке стола, за которым пыталась работать на компьютере худенькая секретарша, и пересчитывал ее пальчики, заглядывая в глаза:

– Ну, поехали ко мне! Черепа на даче, мартини бутылка есть! Оттянемся по полной! Ну, поехали, Верунчик, а?

Верунчик как бы и не очень возражала, но при этом намекала на какой-то известный обоим эпизод:

– А кто с Наташкой в чилл-ауте лапался?

– Нужна мне эта Наташка, – презрительно фыркнул юноша, – у нее полторы извилины!

– А кто говорил, что у нее ноги длинные?

Дискуссия могла стать длинной и увлекательной, но в это время Верунчик заметила появившуюся в дверях старушенцию.

– Бабушка, вам чего? – осведомилась девушка с подчеркнутой официальной сухостью в голосе. – Не видите – люди работают!

– Вижу, – елейным тоном ответила любознательная старушка, – а мне бы.., это.., где тут верхнюю одежду распределяют? Зимние, я извиняюсь, вещи? Например, пальто?

– Бабка, на фига тебе пальто? – включился в разговор юный Казанова. – Лето же на дворе!

– Не всегда же оно будет, лето-то! – выдала старушка философскую сентенцию. – Глазом моргнуть не успеешь, как осень придет!

– А ты еще до нее доживи, до осени! – хамским голосом ответил молодой человек.

– Ничего, у меня здоровье хорошее! – парировала старушка.

– Насчет одежды – дальше по коридору, – вмешалась секретарша в философскую дискуссию, – а здесь – кабинет директора, – и она с почтением кивнула на солидную темную дверь.

Старушка приняла информацию к сведению и с озабоченным видом двинулась дальше по коридору.

За очередной дверью, которую она распахнула, три "грации", явно перевалившие за роковую и непоправимую отметку "сто килограммов", энергично выясняли отношения вокруг груды одежды, сваленной на огромном металлическом столе.

– Нинка, уймись! – кричала одна из них, вырывая из рук коллеги бирюзовый кашемировый свитер с фирменным крокодильчиком "Лакоста". – Тебе этот свитерок на нос и то не налезет!

– На себя посмотри! – не оставалась в долгу Нинка. – Сама-то, можно подумать, Клава Шиф-фер! Отдай вещь по-хорошему!

– Ты уже и так набралась под самую завязку! Как до дома-то допрешь все, что нахапала? Грузовик нанимать придется!

– Да уж как-нибудь управлюсь, тебя просить не стану! – парировала Нинка, но тут она увидела появившуюся в дверях старушку, и ее гнев немедленно принял новое направление:

– А ты, карга старая, куда прешься? Не видишь – люди работают! Читать умеешь? Видела, что на дверях написано – посторонним вход воспрещен! Или тебя из первого класса за тупость отчислили?

– Вы почему старому человеку грубите? – начала закипать обидчивая старушка, но на Нинку ее слова подействовали, как красная тряпка на быка, и она значительно прибавила громкости:

– Так ты еще и хулиганишь? Да я щас охранника кликну, он тебя, пресмыкающаяся ты старая, в мелкий порошок сотрет и в унитаз спустит со всеми положенными церемониями! Ишь ты, земноводная, она еще будет здесь критику наводить!

Старушка, которой совершенно не нужен был лишний шум вокруг ее скромной персоны, исчезла и захлопнула за собой дверь, а Нинка тут же забыла о ее существовании, потому что ее предприимчивая коллега, воспользовавшись моментом, уже запихивала бирюзовый свитер в свою необъятную сумку и это немедленно следовало пресечь.

Дальше коридор сворачивал под прямым углом, и за этим поворотом старушка увидела дверь с незамысловатой табличкой "Ж".

Толкнув эту дверь и обнаружив за ней помещение, сверкающее дорогим испанским кафелем и немецкой сантехникой, старушка мысленно отметила, что центр "Чарити", по всей видимости, процветает и финансовые проблемы не омрачают его горизонта.

Внимательно оглядевшись, она нашла замазанное белой краской окно, закрытое на самый обыкновенный шпингалет, и проверила, что этот шпингалет свободно открывается и в нужный момент не создаст проблем. Затем старушка взглянула на часы и убедилась, что до закрытия центра осталось около получаса. Возвратившись в коридор и убедившись, что за ней никто не наблюдает, она юркнула в заранее присмотренное убежище – маленький чуланчик, где уборщицы держали свой нехитрый профессиональный инвентарь.

Настала самая трудная часть операции, та часть, о которой активная, энергичная Луша думала с настоящим ужасом, – ей нужно просто ждать, ждать назначенного времени. Такая бездеятельность была полностью противопоказана ее натуре.

Луша пристроилась на перевернутом пластмассовом ведре, привалилась к стене и накрылась синим рабочим халатом.

По коридору, оживленно переговариваясь, прошли сотрудники центра, расходящиеся по домам.

Последними, с тяжелым топотом, заставляющим вспомнить неторопливо прогуливающееся стадо слонов, проследовали здешние грации, по дороге лениво переругиваясь:

– Припомню я тебе этот свитерок!

– Да сама-то хороша – кто вчера куртку лайковую оприходовал не в очередь? Забыла уже?

– Да ладно собачиться-то, пойдем лучше ко мне, у меня булочки с корицей испечены!

– А мы ж худеть собирались!

– А ну его!

– И то верно. С корицей, говоришь?

Тяжелый топот стих, и в коридоре воцарилась гулкая тишина.

У Луши затекла нога, она чуть-чуть пошевелилась, устраиваясь поудобнее, и тут же дверца чулана с грохотом распахнулась.

На пороге стоял бритоголовый тип огромного роста, с самым зверским выражением лица, и плотоядно ухмылялся.

– Вот она где прячется! Так я и знал! Обмануть меня пыталась? Ты что же, думала – у меня полторы извилины? Отсидеться хотела в чилл-ауте? Нет, дорогуша, здесь люди тоже работают! Читать не умеешь, выгнали из первого класса церковно-приходской школы за тупость? Видишь, что написано – посторонним все воспрещено! Все! Понимаешь ты, Клава Шиффер доморощенная? Как ты до дома-то дотащишь все, что здесь нахапала?

– Да я ничего и не взяла, – пыталась оправдаться Луша, – и не нужно мне вовсе ничего вашего, если только что-нибудь такое из верхней одежды.., к примеру, пальто...

– Пальто? – ехидно переспросил бритоголовый. – Да у нас на пальто очередь из постоянных сотрудников! У нас на пальто бухгалтеры с опытом записываются! Пальто ей понадобилось!

Луша хотела возразить, что ведь и не взяла она никакого пальто, но тут же увидела, что пальто лежит у нее на коленях – замечательное светло-бежевое кашемировое пальто с красивым шалевым воротником. Луша вскочила, чтобы объяснить, что не имеет к этому пальто никакого отношения, что оно само как-то к ней приблудилось...

И тут же она проснулась. Было очень тихо, она сидела одна в чуланчике, все тело затекло от неудобной позы и долгой неподвижности, и очень хотелось пить.

Луша испуганно полезла в сумку за электрическим фонариком – ей показалось, что она проспала всю ночь, тем самым сорвав тщательно продуманную операцию. Фонарик высветил циферблат часов. Стрелки показывали пять минут второго.

Луша ахнула и побежала к заветной двери с надписью "Ж".

***

На улице было тихо и безлюдно. Я осторожно приблизилась к зданию благотворительного центра. У входа в центр горел дежурный свет, что позволяло разглядеть скучающего в холле немолодого охранника – более удачливого сменщика покойного Анатолия. Он сидел на стуле возле яркой лампы и читал книгу в глянцевой обложке.

Я неторопливо прошла мимо и двинулась вдоль центра, внимательно приглядываясь к окнам первого этажа.

Вот наконец и то окно, которое мне нужно, – замазанное изнутри белой краской окно туалета. Я остановилась около него и взглянула на часы. Была уже одна минута второго.

Я поднялась на цыпочки и легонько толкнула раму.

Она не подалась.

Я чуть слышно забарабанила по стеклу кончиками пальцев, чтобы напомнить Луше о своем существовании и о том, что назначенное время уже наступило.

Изнутри не раздалось ни звука.

Из-за угла вышла небольшая группа молодежи. Громко и весело разговаривая, они шли в мою сторону. Я наклонилась и сделала вид, что завязываю шнурок.

– Девушка, вам не скучно одной гулять ночью? – закинул удочку один из проходивших ребят.

– Отвали, а? – миролюбиво посоветовала я парню, – Честно, без тебя проблем хватает!

– А я как раз специалист по решению чужих проблем, – сообщил парень, – особенно если это касается симпатичных девушек.

– Кеша, – произнесла напряженным, ревнивым голосом одна из девиц, – может, оставишь человека в покое? Тебе еще не надоело ко всем подряд вязаться? Может, мы все-таки пойдем, а?

– Ладно, ладно, Лялька! – Парень улыбнулся мне, и вся компания удалилась.

Я перевела дыхание и снова тихонько постучала в окно.

Раздался легкий скрип, и рама медленно распахнулась. Из открытого окна на меня смотрела Луша.

– Извини, Машенька, – прошептала она оглушительно громким шепотом, – я немножко опоздала...

– Ничего страшного! – Я ухватилась руками за подоконник, подтянулась и проскользнула в окно.

Мы с Лушей находились в роскошно отделанном туалете.

– Ты здесь что – так и провела вечер? – поинтересовалась я.

– А что – здесь уютно!

– А куда теперь?

– Пойдем, я все разведала!

Мы выскользнули в коридор и двинулись по нему в скудном свете дежурных светильников.

Миновав несколько дверей, Луша наконец указала на одну из них и значительно прошептала:

– Это здесь! Здесь кабинет директора центра!

– И как мы, интересно, сюда попадем? – поинтересовалась я, уставившись на запертую дверь.

Лушино лицо засияло от гордости, и она вытащила из кармана бумазейной кофточки ключ.

– Ничего себе! – изумилась я. – Как тебе удалось его раздобыть?

– Да здешняя секретарша с молодым человеком любезничала, а ключ на гвоздике висел. У них была такая увлекательная беседа, что, если бы я у нее со стола компьютер унесла, она бы и то не заметила!

– Ну, Луша! Ты меня удивляешь с каждым днем все больше и больше! У тебя явные задатки настоящего уголовника!

– Ну, ты мне льстишь. – Луша даже покраснела от такого изысканного комплимента.

Ключ действительно подошел, и через минуту я уже сидела за столом легкомысленной секретарши, уставившись в экран ее компьютера. Дверь в кабинет шефа была заперта, да и выглядела она слишком серьезно для таких начинающих взломщиков, как мы с Лушей, но я рассудила, что большинство начальников не утруждают себя изучением компьютера и, скорее всего, то, что нас интересует, находится в машине секретарши.

Верхний свет мы не включали, чтобы не привлечь внимание с улицы или из коридора. Бледно-голубой экран монитора создавал в комнате странное, нереальное, призрачное освещение, и Луша тихо сидела у меня за спиной, опасливо косясь на дверь и дожидаясь результатов моей работы.

Я тяжело вздохнула: то, что я разбираюсь в компьютерах, – это явное преувеличение, проведя долгое время рядом с Генкой, конечно, я нахваталась каких-то терминов и умела тыкать пальцами в клавиатуру, но до настоящего программера мне ой как далеко... Если бы на моем месте был Генка, он бы моментально поладил с этой чертовой машиной...

Но его не было, и приходилось выпутываться самостоятельно.

Я пробежала курсором по экрану компьютера, запуская по очереди все значки.

Большая часть памяти у той лентяйки, которая сидела днем за этим компьютером, была забита разными играми, причем самыми тупыми и примитивными – всякими стрелялками-догонялками. Понятненько, режется в них весь рабочий день, а потом вздыхает и жалуется, как она устала, да еще и прибавки к зарплате требует!

Наконец мне попалась папка явно рабочего назначения, но когда я решительно щелкнула по ней мышью, на экране загорелась именно та надпись, которой я и опасалась:

"Введите пароль".

Я охнула. Черт ее знает, эту шалаву, что за пароль пришел в ее светлую голову! (Светлую не в смысле интеллекта, а в смысле цвета волос – я просто не сомневалась, что она блондинка.) Скорее всего, она ввела в качестве пароля имя своей любимой кошки или собаки, а может быть, хомячка или попугая, но угадать его – все равно что найти песчинку на пляже...

Просто наугад я набрала имя "Барсик", но компьютер насмешливо подмигнул мне, и на экране засветилось:

"Пароль неверный".

Черт, на что я вообще рассчитывала! В хакеры я явно не гожусь! Был бы на моем месте Генка, он бы, конечно, в два счета... Ну, повторять одно и то же нет никакого смысла!

Я попыталась вспомнить, что говорил мне Генка по поводу взлома чужих паролей. Помню, я как-то сказала ему, что закрою паролем свои файлы, а он только посмеялся и заявил, что компьютерный пароль, как дверной замок – только от честных людей, а от хакера никаким паролем не защитишься. Если пароль настоящий, комбинация цифр и букв, то его можно раскрыть при помощи специальной программы, но большинство простых пользователей, или, как их обычно называют, юзеров, используют в качестве пароля название своей любимой футбольной команды или рок-группы...

Так. Стоп. Футболом здешняя красотка вряд ли увлекается, а вот насчет рок-групп стоит попробовать.

Я представила, что девушка вроде нее может слушать, и для начала набрала на клавиатуре:

"Мумий Тролль".

"Пароль неверен", – холодно ответил компьютер.

Так. Попробуем что-нибудь попроще.

"Руки вверх", – быстро набрала я.

"Пароль неверен".

"Сплин".

"Пароль неверен".

"Гости из будущего".

"Пароль неверен".

"Земфира".

"Пароль неверен".

Я изощрилась и простучала по клавиатуре:

"Смысловые галлюцинации".

И вдруг картинка на экране сменилась, и передо мной всплыла долгожданная надпись:

"Добро пожаловать в систему".

– Ура! – Я подскочила на месте.

– Тише, охранник услышит! – зашикала на меня Луша.

Я подумала, что недооценивала себя и во мне, наверное, пропадает компьютерный гений.., но тут же сама себя одернула: конечно, мне просто повезло, и я совершенно случайно наткнулась на правильный пароль.

Во всяком случае, теперь нужно извлечь из этого все, что можно.

Я пробежала курсором по открывшимся на экране монитора условным обозначениям.

Первым делом мое внимание привлекла надпись "Чарити". Я щелкнула мышью на названии благотворительного фонда, и мне любезно предложили подзаголовки:

"Уставные документы", "Структура", "Персонал", "Поставщики", "Контрагенты".

– Луша, смотри сюда! – позвала я тетку, вызвав на экран устав фонда. – Я не могу разобраться во всей этой галиматье!

"Благотворительный фонд "Чарити" создан с целью.., всемерно содействовать.., создавать условия...

– Общие слова, – проговорила Луша.

"Благотворительный фонд имеет право..."

Дальше следовало перечисление всех существующих видов бизнеса, от строительного и консалтингового до торговли и посредничества. Разве что игорный бизнес не упоминался в этом длинном списке.

– Но они не только благотворительностью занимаются! – удивилась Луша.

– Что и требовалось доказать, – я перешла к следующему документу, – мы же что-то подобное и предполагали!

Следующий документ назывался "Учредительный договор", и в нем перечислялся ряд лиц и организаций, которые совместно учредили благотворительный фонд "Чарити", а также указывалось, какая доля в уставном капитале фонда принадлежит каждому из учредителей.

На первом месте стоял, как мы и подозревали, Сергей Александрович Караваев. Ему принадлежало сорок пять процентов уставного капитала.

Дальше шла некая фирма "Муссон" с десятью процентами, несколько частных владельцев, которым принадлежало от трех до пяти процентов, и, наконец, общество с ограниченной ответственностью "Интербизнес", державшее в своих руках восемь процентов капитала.

– "Интербизнес"... – проговорила я, – это что-то знакомое...

– Тс-с! – Луша схватила меня за плечо. – Ты слышишь?

В коридоре послышались шаги.

– Кто-то сюда идет! – Луша в ужасе покосилась на дверь. – Надо немедленно уходить!

– Сейчас, – я вынула из стопки несколько листов чистой бумаги и вставила их в принтер, – я только распечатаю учредительные документы.

– Как бы нас здесь не застукали!

– Это быстро, принтер хороший, скоростной.

Я нажала кнопку "печать", и лазерный принтер тихо затарахтел, один за другим выплевывая листы.

Шаги в коридоре приблизились к нашей двери. Невидимый нам человек взялся за дверную ручку, подергал ее.

– Скорее! – прошептала Луша.

Я выхватила из приемной полочки под принтером стопку отпечатанных листков, выключила компьютер и вскочила.

В замок вставили ключ.

Я бросилась к окну, но оно было забрано металлической решеткой.

– Сюда! – прошипела Луша. Она стояла возле распахнутого стенного шкафа, в котором сотрудники офиса, по-видимому, держали верхнюю одежду и разные не очень нужные вещи. Сейчас только несколько старых пластмассовых вешалок беззвучно раскачивалось на поперечной штанге да внизу стояли картонные коробки с импортной офисной бумагой.

Ключ в замке повернулся, и дверь начала медленно, с тихим скрипом открываться.

Мы с Лушей кое-как втиснулись в шкаф. Внутри было тесно, душно и пахло пылью.

– А хорошо, что мы с тобой не толстые, – прошептала Луша прямо мне в ухо, – представляешь, как бы здесь чувствовала себя Варвара.

Я очень живо представила эту картину и чуть не зашлась от беззвучного хохота.

Луша ткнула меня в бок: сейчас не время веселиться, любой звук мог нас выдать.

Дверь открылась, и в комнату кто-то вошел, судя по тяжелым, уверенным шагам, это был крупный, рослый мужчина. Я хотела взглянуть на него, но никакой щелки возле моего лица не было, а шевелиться я боялась, чтобы не выдать себя случайным звуком.

Мужчина подошел к столу, остановился.

Я испуганно подумала, что он может потрогать компьютер и почувствовать, что он теплый, потому что на нем только что работали. Негромко скрипнул стул – видимо, человек сел за стол. Потом я явственно услышала, что он включил компьютер.

Почти в то же мгновение дверь офиса снова скрипнула, и в комнату еще кто-то вошел. На этот раз, судя по легкой походке и стуку каблуков, это была женщина.

– Что ты здесь делаешь, – спросила она напряженным, злым голосом, – что ты хочешь найти в компьютере?

Голос ее показался мне смутно знакомым.

– Я то же самое могу спросить у тебя, – ответил мужской голос, – в такой час твое появление не совсем обычно...

– Я хозяйка и имею право приходить сюда когда захочу! – выкрикнула женщина почти на грани истерики.

– Вовсе ты не хозяйка, – заявил мужчина насмешливо, – а вот я действительно генеральный директор, и почему бы мне не прийти в свой собственный кабинет?

– Ночью? – язвительно осведомилась дама.

– А хоть бы и ночью!

– Больно ты стал смелым, как я погляжу, – произнесла женщина гораздо тише, но ее голос стал угрожающим и напряженно-звенящим, – рано ты меня списал, я как была хозяйкой в фирме, так и останусь! Или ты уже в сторону новой хозяйки посматриваешь? Торопишься!

– Да что вы, Римма Петровна, – мужчина явно испугался и пошел на попятный, – вы же знаете, как я вам предан! Я в вашей команде, можете не сомневаться!

– То-то! – Женщина немного успокоилась. – Тогда напомни-ка мне, господин директор, какой у нас расклад по долям уставного капитала, раз уж сидишь за компьютером.