Текст книги "Русский Стамбул"

Автор книги: Наталья Командорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Самоотверженно служил Родине

Одной из важнейших дипломатических побед Кутузова стало разрешение необычайно сложного вопроса о госпошлинах на ввоз и вывоз русскими купцами товаров. Дело в том, что таможенные пошлины на русские товары в Турции составляли три процента и были гораздо меньше установленных для других иностранных государств. Привилегии русской торговле не нравились, в первую очередь Англии и Франции, а также некоторым вассальным государствам. С подачи дипломатов, представляющих интересы недовольных стран, начались интриги в околосултанских кругах, подкупы турецких чиновников-лоббистов. Все шло к тому, что Турция могла потребовать пересмотра ранее подписанных торговых договоров с Россией.

Кутузов с товарищами не сидел сложа руки и подключил к урегулированию этого дела свои связи в высших эшелонах турецкой власти. Посол категорически высказал протест России против пересмотра торговых пошлин. Похоже, ему удалось достучаться до самого султана. В конечном итоге турецкий владыка все же не решился портить отношения с русскими, разрешил перегружать товары с русских судов на турецкие и беспрепятственно продавать их в Средиземном море. Однако при этом убедительно просил русского посла особо не распространяться на этот счет, чтобы подробности договоренностей не стали известны французам и англичанам.

Распространено мнение, и его придерживался писатель и исследователь биографии Кутузова Л.И. Ваковский, что Михаилу Илларионовичу «дипломатическая работа надоела». Возможно, это и так, но не исключено, что недоброжелатели талантливого дипломата тоже приложили усилия для отзыва его из Константинополя на родину. В своей книге Раковский привел текст письма Кутузова жене, в котором он изложилсвое видение сложившейся в посольских делах ситуации: «… Хлопот здесь множество: нету в свете министерского посту такого хлопотливого, как здесь, особливо в нынешних обстоятельствах, только все не так мудрено, как я думал; и так нахожу я, что человек того только не сделает, чего не заставят. Дипломатическая кариера сколь ни плутовата, но, ей-богу, не так мудрена, как военная, ежели ее делать как надобно…»

В декабре 1793 года Михаилом Илларионовичем было получено предписание возвращаться на родину, а дела следует передать двадцатишестилетнему камер-юнкеру В.П. Кочубею, назначенному вместо Кутузова чрезвычайным послом и полномочным министром при Оттоманской Порте. М.И. Кутузов, как было велено, сдал дела новому послу по его прибытии в Константинополь в феврале 1794 года.

Воспитанник В.П. Кочубей и воспитатель А.Я. Италинский

Сменивший М.И. Кутузова на посту русского посланника в Константинополе князь Виктор Павлович Кочубей впоследствии в справочной литературе именовался как государственный деятель, канцлер по внутренним делам, почетный член Петербургской академии наук. Он являлся племянником по матери князю А.А. Безбородко, в дальнейшем пользовался его покровительством. Кочубей учился в университетах Женевы, Упсалы, Лондона. С 1784 года выполнял различные дипломатические поручения. Посланником в Константинополе он пробыл с 1793-го по 1797 год. Виктор Павлович потом входил в ближайшее окружение императора Александра I…

Исследователь биографии Кутузова Л.И. Раковский описал в своей книге мнение Михаила Илларионовича по поводу карьерного взлета столь молодого человека: «От петербургских знакомых Михаил Илларионович узнал, что Кочубей, получив назначение в Турцию, ездил в Гатчину к наследнику Павлу Петровичу разведать, угодно ли это ему. Кочубей пробыл в Гатчине два дня, стало быть, понравился наследнику.

– A-а, предусмотрителен и хитер! Из него дипломат получится! – оценил действия Кочубея Михаил Илларионович…»

Любопытно, что воспитателем В.П. Кочубея был Андрей Яковлевич Италинский – почетный член Российской академии художеств; действительный тайный советник, дипломат, судьба которого также связана с Константинополем. Исследователи биографии Италинского отмечали, что после окончания в 1761 году Киевской духовной академии он вначале изучал медицину в Петербурге, потом служил в госпиталях, принимал участие в войне с Турцией и, выйдя в отставку, поселился как частное лицо за границей.

В Лондоне и Париже, помимо медицины, Италинский увлекся археологией, восточными языками, стал членом нескольких ученых обществ. Считается, что именно в тот период С.Р. Воронцов, по-видимому, протежировал Италинского перед А.А. Безбородко, и будущий канцлер выбрал Андрея Яковлевича в воспитатели для своего племянника В.П. Кочубея, обучавшегося тогда за границей.

Очевидно, находящемуся в Париже Италинскому посчастливилось быть представленным и будущему императору Павлу I. В 1795 году Андрей Яковлевич получил должность посланника в Неаполе, а в 1801 году его перевели послом в Константинополь, где он пробыл до 1817 года. Среди дипломатических достижений Италинского исследователи называют Бухарестский мир 1812 года, подготовку и переговоры по заключению которого он вел вместе с М.И. Голенищевым-Кутузовым.

Экспедиция графа В.П. Орлова-Давыдова

Дипломаты, купцы, паломники были не единственными, кто посещал Константинополь в те времена. С конца XVIII века в жизни русского общества важное место начали занимать путешествия. В первую очередь путешествовали знатные и обеспеченные, люди: в одиночку и целыми семьями с прислугой. Однако все большее распространение получали организованные экспедиции, в состав которых входили ученые, писатели, художники и прочие творческие личности.

Одна из таких четырехмесячных «художественнолитературных» экспедиций на Восток была организована в 1835 году на свои средства выпускником Эдинбургского университета Владимиром Петровичем Давыдовым, писателем, тайным советником, почетным членом Академии наук (с 1856 года ему было высочайше разрешено принять фамилию и титул графа, после чего он стал именоваться графом В.П. Орловым-Давыдовым). Вернувшись в Россию, Давыдов продолжил службу в Министерстве иностранных дел. Написал по итогам экспедиции «Путевые записки, веденные во время пребывания на Ионических островах, в Греции, Малой Азии и Турции в 1835 году Владимиром Давыдовым», изданные в Санкт-Петербурге в конце 30-х – начале 40-х годов XIX века. В.П. Орлов-Давыдов собрал коллекцию рукописей и старопечатных книг. В конце своей жизни делал крупные пожертвования библиотекам и музеям, помогал творческим людям.

Маршрут экспедиции 1835 года пролегал через Грецию, Турцию и Афонский архипелаг. Константинополь был одним из пунктов, где предполагали остановиться путешественники. В состав экспедиции вошли архитектор Н.Е. Ефимов, археолог Крамер и друг Давыдова художник Карл Брюллов. Обязанности среди членов предприятия были распределены: Давыдов планировал написать книгу о путешествии, художники Ефимов и Брюллов обязались воспроизвести в своих картинах места, где они побывали, а архитектору Крамеру поручалось обследовать и фиксировать в письменном виде памятники старины, осматриваемые путешественниками. Во время посещения ими Греции дела шли хорошо, все участники группы много и увлеченно работали. Но внезапно экспедиция начала распадаться. Ее покинули Ефимов и Крамер, заболел Брюллов. Владимир Петрович совсем загрустил и подумывал уже о том, чтобы прекратить работу и отменить планируемый ранее переезд из Афин в Константинополь.

Однако неожиданная помощь появилась в облике тридцатилетнего лейтенанта Русского военного флота В.А. Корнилова.

В лучах славы К.П. Брюллова

Это потом В.А. Корнилов стал прославленным флотоводцем, вице-адмиралом, героем Севастопольской обороны 1854–1855 годов. А когда он познакомился с Давыдовым и Брюлловым, то командовал бригом «Фемистокл». Корабль находился в распоряжении русского посланника в Турции А.П. Бутенева и по его распоряжению был временно командирован из Константинополя в Грецию для выполнения особых поручений. Карл Брюллов был настолько очарован удалым боевым офицером, что сразу же после знакомства, в 1835 году, написал его портрет: «В.А. Корнилов на борту брига «Фемистокл».

«Фемистокл» Корнилова доставил Давыдова и Брюллова в Турцию. Спустя месяц после прибытия в Константинополь Давыдов уехал на родину, а художник прожил в турецкой столице еще несколько месяцев, наполненных плодотворной работой. Оба были поражены нищетой жилых кварталов, населенных простолюдинами. Давыдов впоследствии писал об этом впечатлении: «… Удивляешься нечистоте, бедности и уродливости того, что прельщало нас издали. Улицы узки, кривы, нечисты, дома, сколоченные из досок и расписанные разными красками, заходят один за другой уступами и портят перспективу…»

^{Художник К.П. Брюллов. Автопортрет}

Если «спасителю» давыдовской экспедиции Корнилову еще предстояло приобрести широкую известность в обществе, то Карл Павлович Брюллов до приезда в Константинополь уже был обласкан лучами славы и успеха. Выдающемуся художнику в 1835 году исполнилось всего тридцать пять. Необыкновенные способности к рисованию выявились у Карда с малых лет, так что он попал на обучение в Академию художеств, едва достигнув десяти лет. Его наставниками были выдающиеся мастера А. Иванов (старший), А. Егоров, В. Шебуев.

В 1821 году Брюллов получил первую награду – золотую медаль за картину «Явление Аврааму трех ангелов у дуба Мамврийского». Для продолжения учебы и работы в 1822 году Брюллов отправился в Рим, где в те времена, по обыкновению, русские художники проводили значительную часть своей жизни. В первые годы своего пребывания в Италии Брюллов написал картины «Утро» и «Полдень», а также скопировал для Петербургской академии художеств «Афинскую школу» Рафаэля.

Одно из самых знаменитых полотен – «Последний день Помпеи» – было написано художником в 1830–1833 годах. В Италии эта картина имела грандиозный успех. Потом она была выставлена в Париже, после чего в 1834 году прибыла в Россию. С этого полотна начался для Брюллова период настоящей славы и популярности не только на родине, но и далеко за ее пределами.

Русский посланник в Стамбуле А.П. Бутенев, образованный и просвещенный человек, был прекрасно осведомлен об успехах Брюллова, к тому же ему самому нравились работы талантливого художника. Поэтому Бутенев постарался создать Карлу Павловичу наиболее благоприятные условия для жизни и творчества в во время его пребывания в Константинополе.

В семье посла А.П. Бутенева

Натурой для написания картин в турецкой столице для Карла Брюллова стала жизнь города и его обитателей: улицы, места скопления народа, рынки, гавани. Одними из лучших композиций того периода специалисты называют у Брюллова «Полдень в Караван-сарае» и «Гавань в Константинополе». В сатирической форме им написана акварель «Приход на бал в Смирне», сохранившаяся лишь в копии. По утверждению специалистов, остроумием была проникнута композиция Брюллова «Прогулка султанских жен», местонахождение которой неизвестно до настоящего времени.

Портретная галерея русских в Константинополе, изображенных Брюлловым, явилась как бы срезом российского общества того времени. Наряду с изображением на полотнах жены посланника М.И. Бутеневой с дочерью, капитана Костецкого, А. Строганова и других гостей дома Бутеневых, находившихся на службе Российской империи, Брюллов написал портрет П.А. Чихачева – известного историка и философа, исследователя и приверженца революционного пути развития общества, придававшего большое значение национально-освободительным войнам с целью свержения монархии и чужеземного гнета.

Чихачев жил за границей, но живо интересовался всеми событиями на родине, вел обширную переписку со многими русскими учеными. «Из всех писем и посылок, получаемых мною, – отмечал сам П.А. Чихачев, – самыми важными для меня являются те, которые я получаю из России. Они приносят мне двойную радость, а именно связь с русскими и Родиной, такой дорогой моему сердцу…». Для него крайне полезными оказывались также встречи с соотечественниками, выезжавшими по делам за рубеж. Он поддерживал тесные связи с русской политической эмиграцией – представителями дворянской интеллигенции. Неоднократно Чихачев приезжал и в Константинополь, в частности, в семье посланника А.П. Бутенева бывал неоднократно. Там он однажды встретился с Карлом Павловичем Брюлловым.

В семье Бутеневых часто устраивались домашние спектакли, к которым хозяева активно привлекали всех бывавших в доме гостей. Не остался в стороне и Брюллов, которого задействовали в качестве декоратора. Давыдов писал о своих впечатлениях об этих представлениях. Как-то раз он зашел к Бутеневым и застал там «большую часть… знакомых в Буюк-дере, весьма занятых приготовлением к театральному представлению, в котором, разумеется, должны были участвовать актеры большого света за неимением настоящих… (Давыдов) нашел Брюллова уже завербованным, не в актеры, а в декораторы. Он написал прелестную декорацию, где игривость его гения выразилась в самых смешных сближениях…».

Исследователи творческой биографии К.П. Брюллова считают, что период пребывания в Константинополе стал для художника бесценным источником творческих впечатлений и вдохновения для написания в будущем полотен на восточные темы. Осенью 1835 года Брюллов покинул турецкую столицу и вернулся в Россию.

Старт вице-адмирала В.А. Корнилова

Если прославленный русский художник К.П. Брюллов соприкоснулся с Константинополем на благодатное, но короткое, время, то судьба капитана брига «Фемистокл» Владимира Алексеевича Корнилова, который помог членам экспедиции Давыдова перебраться из Греции в Турцию, тесно переплелась с турецкой столицей на многие годы.

^{В Л. Корнилов}

В 1833 году В.А. Корнилов из Кронштадта прибыл служить на Черноморский флот, под руководство М.П. Лазарева, ценившего молодого лейтенанта по боевым заслугам в сражениях русско-турецкого противостояния конца 20-х годов XIX века. Впервые Владимир Алексеевич посетил Константинополь весной 1833 года в качестве офицера по особым поручениям с секретным военным заданием, когда вместе с лейтенантом флота Е.В. Путятиным по приказанию М.П. Лазарева должен был составить карты и описания укрепленных сооружений проливов Босфор и Дарданеллы. Их командир высоко оценил работу своих офицеров, которые в течение двух месяцев, как отмечал Лазарев, «с неутомимою деятельностью и величайшей точностью вымеривая не токмо высоты и толщу крепостных стен, но и величину калибра каждого орудия и даже высоту маяков», представили замечательный отчет, который впоследствии значительно помог русским флотоводцам в войне с Турцией. За выполнение этого секретного задания Корнилова наградили орденом Святого Владимира 4-й степени.

По случайному ли совпадению, мистическому ли знаку, но именно с момента встречи капитана брига «Фемистокл» Корнилова с Брюлловым начинается успешный период в жизни Владимира Алексеевича. Талантливый художник духовно «поделился» своей славой с понравившимся ему, не менее способным человеком?.. Как бы там ни было, но старт для взлета одаренному морскому офицеру был дан…

Последовало продвижение в карьерном росте Корнилова: капитан-лейтенант, капитан 2-го ранга, начальник штаба Черноморской эскадры. Мастерство и организаторские способности молодого флотоводца отмечали не только командиры и подчиненные: Корнилов успешно проявлял свои незаурядные способности и героизм в боевых действиях. В 1840 году уже в чине капитана 1-го ранга Корнилов стал командиром линейного парусного красавца корабля «Двенадцать апостолов». Все это время Корнилов не порывал связей с Константинополем, где у него остались не только друзья среди соотечественников, но и хорошие знакомые среди местного населения, периодически выполнявшие поручения, связанные с разведданными о состоянии военного турецкого флота.

Помимо исполнения обязанностей боевого офицера, Владимир Алексеевич активно занимался переводами с английского и французского языков специальных статей по вопросам морского дела. В 1846–1848 годах он жил в Англии, куда его направило командование флота. На английских морских верфях Корнилов, похоже, не только наблюдал за постройкой пароходов, предназначенных для Черноморского флота, но и выполнял секретные поручения, связанные с изучением состояния военно-морских сил Англии. Очевидно, и здесь удача сопутствовала Корнилову, так как по возвращении из Англии ему присвоили чин контр-адмирала флота. В 1850 году он стал начальником штаба Черноморского флота, а в 1852 году был произведен в вице-адмиралы. А дальше была война…

Если бы…

В декабре 1852 года князь А.С. Меншиков вызвал Корнилова в Санкт-Петербург для личного доклада государю Николаю I по поводу плана действий Черноморского флота против Турции, началом которых должно было стать проведение Босфорской экспедиции с высадкой военного десанта на берега пролива. Представленный Корниловым план был одобрен Николаем I.

В феврале 1853 года в Константинополь из Петербурга было направлено посольство во главе с чрезвычайным послом, генерал-адъютантом светлейшим князем А.С. Мен-шиковым. В поездке посла сопровождал начальник штаба Черноморского флота и портов вице-адмирал В.А. Корнилов. Меншиков и многочисленная свита прибыли в турецкую столицу на пароходе «Громоносец». Русского посла принял и выслушал султан Омер-паша, которому Меншиков вручил собственноручное письмо императора Николая I. Поводом для отправки посольства в Константинополь послужили разногласия России, Франции и Англии, касающиеся прав католического и православного духовенства в вассальной провинции Османской империи Палестине. С целью решить вопросы о святых местах и положении православных христиан в Иерусалиме, Сирии, Палестине и в самой Порте, а также защитить их права от исламского наступления и направлен был Меншиков в Стамбул. Вмешательство Франции и Англии помешало прийти к ожидаемому результату.

Миссия потерпела неудачу, и посольству пришлось возвратиться в Петербург с известием о разрыве дипломатических отношений с Турцией. Неизбежность войны уже нельзя было предотвратить. На том же пароходе «Громоносец» посольство в мае 1853 года покинуло берега Босфора. Специалисты считают, что, помимо вмешательства французов и англичан, провалу переговоров способствовала некомпетентность посла Меншикова. Его обвиняли в нарушении дипломатического этикета. К примеру, на аудиенцию к султану он явился не в мундире, а в цивильном платье, ошибкой признается также и то, что он проигнорировал официальные визиты к членам турецкого правительства и другим влиятельным лицам Оттоманской Порты.

Почти сразу после известия о разрыве дипломатических отношений с Турцией, Корнилов приказал заблаговременно готовить Черноморский флот к военным действиям, еще задолго до официального объявления войны в ноябре 1853 года. В Севастополе укреплялись и строились новые оборонительные фортификации, началась переброска русских войск к берегам Кавказа.

В Крымской войне Россия потерпела поражение. В марте 1856 года был подписан Парижский мирный договор, по которому Россия согласилась на нейтрализацию Черного моря с запрещением иметь там военный флот и базы, уступала Турции южную часть Бессарабии, обязалась не возводить укреплений на Аландских островах и признавала протекторат великих держав над Молдавией, Валахией и Сербией…

Россия потеряла немало славных своих сыновей. Утром 5 октября 1854 года во время обстрела Севастополя англо-французской артиллерией был смертельно ранен вице-адмирал Корнилов. Владимир Алексеевич был одним из главных организаторов Севастопольской обороны. В последние дни он часто призывал защитников города: «Будем драться до последнего. Отступать нам некуда; позади нас море, впереди неприятель».

Последними словами Владимира Алексеевича были: «Отстаивайте же Севастополь!..»

Исследователи биографии Корнилова утверждают, что весной 1853 года, задолго до начала войны, Владимир Алексеевич, словно предчувствуя грядущее поражение России, сделал попытку и в обход Меншикова, отправил великому князю генерал-адмиралу Константину Николаевичу донесение, в котором предлагал осуществить прорыв русского флота с десантом в районе Буюк-дере, расположенном на европейском берегу Босфора (где, кстати, находилась и резиденция русского посла в Константинополе, который в случае необходимости мог бы прийти на помощь со всей своей агентурой и верными людьми). Очевидно, Корнилов надеялся, что великий князь Константин Николаевич, которому Константинополь был близок не только в плане военных завоеваний, откликнется на его предложения. Но, похоже, Владимир Алексеевич не получил ответа на свое послание – ни положительного, ни отрицательного. А если бы Константин Николаевич откликнулся на предложение верноподданного русского флотоводца Корнилова, как развернулись бы события Восточной войны? Об этом никому теперь не дано знать…