Текст книги "Русский Стамбул"

Автор книги: Наталья Командорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Иные версии и предположения

В некоторых летописных источниках отмечается, что инициатива о принятии христианства не была навязана русскому народу извне, а исходила от самого великого князя Владимира. Не последнюю роль в этом решении сыграло якобы то обстоятельство, что воспитан он был своей бабкой-христианкой – великой княгиней Ольгой. Прошли годы, но повзрослевший внук помнил их беседы о едином всемогущем Боге и о том, что страна не может стать сильной, если ее граждане почитают разных богов. Ольга наставляла внука: вера в одного Бога способна объединить умы разных людей, помогает государству не только выжить, но и способствует его процветанию.

К концу X века о Киевской Руси и ее мудром правителе знали уже во многих странах, которые были заинтересованы получить в лице князя Владимира благосклонность. Согласно легенде, представители духовенства из многих стран приходили к нему с целью склонить россов-язычников к принятию той или иной веры. Осведомленные, вероятно, о сластолюбии русского князя, пришли к Владимиру посланцы магометанской веры. «В год 6494 (986). Пришли болгары магометанской веры, говоря: «Ты, князь, мудр и смыслен, а закона не знаешь, уверуй в закон наш и поклонись Магомету», – отмечается в летописи. – И спросил Владимир: «Какова же вера ваша?» Они же ответили: «Веруем Богу, и учит нас Магомет так: совершать обрезание, не есть свинины, не пить вина, зато по смерти, говорит, можно творить блуд с женами. Даст Магомет каждому по семидесяти красивых жен, и изберет одну из них красивейшую, и возложит на нее красоту всех; та и будет ему женой. Здесь же, говорит, следует предаваться всякому блуду. Если кто беден на этом свете, то и на том», – и другую всякую ложь говорили, о которой и писать стыдно. Владимир же слушал их, так как и сам любил жен и всякий блуд; потому и слушал их всласть. Но вот что было ему нелюбо: обрезание и воздержание от свиного мяса, а о питье, напротив, сказал он: «Руси есть веселие пить: не можем без того быть».

Затем пришли к Владимиру посланцы от папы римского и начали хвалить свою веру. Но, услышав, что заповедью латинян является «пост по силе», что означает «если кто пьет и ест, то все это во славу Божию», отослал их князь, сославшись на незыблемость традиций своих предков, отличающихся от предлагаемых римлянами. Не убедили Владимира принять их веру и иудеи: «И спросил Владимир: «Что у вас за закон?» Они же ответили: «Обрезаться, не есть свинины и заячины, соблюдать субботу». Он же спросил: «А где земля ваша?» Они же сказали: «В Иерусалиме». А он спросил: «Точно ли она там?» И ответили: «Разгневался Бог на отцов наших и рассеял нас по различным странам за грехи наши, а землю нашу отдал христианам». Сказал на это Владимир: «Как же вы иных учите, а сами отвергнуты Богом и рассеяны? Если бы Бог любил вас и закон ваш, то не были бы вы рассеяны по чужим землям. Или и нам того же хотите?..»

Не осталась в стороне и христианская Византия. В Константинополе понимали, что принятие русскими единой с их государством православной веры может оградить эллинов от многих проблем, в первую очередь – уменьшит угрозу воинственных набегов варяго-россов на их границы. Император и его окружение знали, что для крещения на Руси уже создана благодатная почва: среди росского населения находится много людей христианского вероисповедания. Еще византийский патриарх Фотий в своем окружном послании говорил о принятии русскими христианства уже в начале 60-х годов IX века.

Как свидетельствует летопись, прислали греки к Владимиру своего философа из Царьграда. Русский князь долго беседовал с гостем. Правда, больше говорил эллин, так как пересказал Владимиру всю историю христианства и попытался объяснить ему различия не только между римскими и греческими христианами, но и преимущества православия перед другими религиями. Внимательно слушал гостя Владимир, и захотелось ему быть с праведниками в раю. Несмотря на то что услышанное от греческого философа понравилось князю, он все же не дал окончательного ответа сразу, поблагодарил, одарил и отослал гостя, взяв время для размышлений.

Княжеские гонцы к Византийскому Патриарху

Очевидно, мудрый князь помнил русскую пословицу: «Доверяй, но проверяй». Вначале он созвал старейшин из боярских людей и приближенных, которые подтвердили его сомнения и посоветовали, прежде чем принимать высочайшее решение, направить в те земли, откуда приходили духовные миссионеры, своих проверенных княжеских гонцов, чтобы воочию убедиться в достоверности их хвалебных рассказов. Владимир так и поступил.

Были отобраны десять «славных и умных мужей». История не сохранила их имен. Однако можно предположить, что это были образованные, надежные и доверенные лица князя Владимира, чье мнение он ценил и уважал. Если даже предположить, что среди них уже были люди христианского вероисповедания, то объективность их докладов об увиденном вряд ли стоит подвергать сомнению, так как ездили они в чужеземные страны не поодиночке, а все вместе. В таком составе княжеские гонцы «испытали веру» у болгар и, как сказано в летописи, у «немцев» (очевидно, имеется в виду Рим).

Наконец гонцы княжеские «пришли в Царьград и явились к царю. Царь же спросил их: «Зачем пришли?» Они же рассказали ему все. Услышав это, царь обрадовался и в тот же день сотворил им почести великие. На следующий же день послал к патриарху, так говоря ему: «Пришли русские разузнать о вере нашей, приготовь церковь и клир и сам оденься в святительские ризы, чтобы видели они славу Бога нашего».

Русским посланцам Владимира в византийской столице были оказаны высокие почести и со стороны императора, и со стороны византийского патриарха. Летопись донесла до нас подробности этого приема: «…патриарх повелел созвать клир, сотворил по обычаю праздничную службу, и кадила взожгли, и устроили пение и хоры. И пошел с русскими в церковь, и поставили их на лучшем месте, показав им церковную красоту, пение и службу архиерейскую, предстояние дьяконов и рассказав им о служении Богу своему».

Княжеские гонцы восхитились увиденным. Их принял император, щедро одарил и отпустил домой с почестями и с надеждой на скорейшее крещение Руси.

После возвращения послов в Киев князь Владимир опять созвал старейшин и приказал прибывшим рассказать об увиденном. Их речь, сохраненная в летописных источниках, заслуживает внимания современников: «Ходили в Болгарию, смотрели, как они молятся в храме, то есть в мечети, стоят там без пояса; сделав поклон, сядет и глядит туда и сюда, как безумный, и нет в них веселья, только печаль и смрад великий. Не добр закон их. И пришли мы к немцам, и видели в храмах их различную службу, но красоты не видели никакой. И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали – на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом, – знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького; так и мы не можем уже здесь пребывать».

Выслушав «княжеских мужей», старейшины без лишних комментариев вынесли свой утвердительный вердикт: «Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, а была она мудрейшей из всех людей…» Наверное, княжеских гонцов, принесших вести, повлиявшие на решение о Крещении Руси, можно поставить в один ряд с главными действующими лицами важнейшего события: варяжскими витязями Аскольдом и Диром, великой княгиней Ольгой, великим князем Владимиром.

«Люба мне вера ваша…»

Существует несколько версий о том, где крестился сам Владимир. В «Повести временных лет» говорится о Корсуни, захваченной русским князем. Из покоренного города князь отправил своих людей (вполне возможно, из числа тех самых гонцов, которые еще недавно «проверяли веру» христианскую) в Царьград и велел передать императору: «Вот взял уже ваш город славный; слышал же, что имеете сестру девицу; если не отдадите ее за меня, то сделаю столице вашей то же, что и этому городу». Василий II воспротивился и поставил свои условия. «Не пристало христианам выдавать жен за язычников, – передал он с княжескими послами. – Если крестишься, то и ее получишь, и царство небесное восприимешь, и с нами единоверен будешь. Если же не сделаешь этого, то не сможем выдать сестру за тебя». Авторитет Владимира в глазах византийцев значительно укрепился, когда они узнали об ответе русского князя на императорский ультиматум по поводу его женитьбы на царевне Анне. Русский правитель проявил себя как истинный дипломат: не вспылил, чего многие ожидали в императорском окружении, но вежливо и сдержанно объяснил, что он готов креститься в любом случае, даже если и византийская царевна не будет ему отдана. «… я крещусь, – приводит слова Владимира летописец, – ибо еще прежде испытал закон ваш и люба мне вера ваша и богослужение, о котором рассказали мне посланные нами мужи».

^{Анна отплывает из Константинополя в Корсунь. Радзивилловская летопись}

Желая закрепить достигнутый успех, византийский император все же отправил свою сестру Анну в Корсунь. Летопись свидетельствует, что не хотела она идти в жены к варяго-россу, считала такое замужество «полоном», однако, будучи не простою, а императорского роду, согласилась, чтобы избавить греческую землю «от ужасной войны» с непредсказуемыми воинственными варяго-россами. Вместе с Анной в Корсунь отправилось множество византийских сановников и пресвитеров, которые должны были крестить самого Владимира и помочь в совершении обряда всему русскому народу.

Легенда гласит, что накануне крещения Владимир внезапно ослеп. Он даже не смог разглядеть красоту новой византийской жены. Анна же сказала мужу, что тот избавится от болезни после крещения. Так оно и случилось: как только совершился священный обряд, князь прозрел и воскликнул: «Теперь узнал я истинного Бога!..» Увидев такое чудодейство, крестились тогда и многие из княжеской дружины.

После возвращения в Киев князь Владимир при помощи византийских священников совершил обряды крещения всего русского народа (988-й или 989 годы). Несомненно, принятие христианства было для Руси важным событием: постепенно отмирали языческие традиции и обряды, на смену им вместе с христианской верой внедрялись новая культура, научные знания, искусство, литература, политика, хозяйственные отношения.

С именем великого князя Владимира многие исследователи связывают появление русских наемных дружинников.

Русские на службе Константинополя

По мнению специалистов, после отправки князем Владимиром шеститысячного войска дружинников в Царь-град на помощь императору Василию II для подавления восстания внутри империи ряды византийских отрядов не только в Константинополе, но и в Малой Азии, Италии, Сицилии стали укрепляться русскими воинами – наемниками. Их нередко называли варягами. Многие историки подразумевали под «варягами» не только скандинавских дружинников.

Ф.И. Успенский отмечал, что в течение XI века русские принимали «некоторое участие в судьбах империи (Византийской) в качестве постоянного военного корпуса, жившего в империи и состоявшего на службе царя. Существование этого корпуса, постоянно обновляемого притоком новых дружинников из Киева, свидетельствует о прочной связи, установившейся между Русью и Византией после просвещения Владимира христианством». Со ссылкой на исследования В.Г. Васильевского Успенский высказал предположение, что варяго-росские дружинники, присланные в Царьград Владимиром, первоначально были разбиты на небольшие отряды и присоединены к разным византийским гарнизонам в тех местностях, где происходили военные действия.

^{Византинист Ф.И. Успенский}

Очевидно, византийский император Василий II высоко ценил военное искусство русских наемников. Документы свидетельствуют, что в 1016 году он в благодарность за помощь передал союзной Руси треть пленных болгар. Правда, при этом Византия осталась далеко не в накладе. Так, после ликвидации государства хазар значительно расширились ее территории на Крымском полуострове.

В сражении при Каннах против норманн в 1019 году греки одержали победу отчасти благодаря мужеству росских воинов. Об этом византийские военачальники сообщали императору.

Согласно документам, в 1023–1024 годах в Константинополь прибыл отряд родственника Владимира Хрисохир (Хрисокир), насчитывающий более 800 варяго-россов. Они предприняли внезапный набег на Дарданеллы, не подчинились требованию разоружиться, ушли в Мраморное море, затем прорвались к Лемносу и погибли в бою с Кивирреотским флотом. Описания подобные единичных набегов русских встречаются в более поздних византийских летописях. Так, зафиксировано появление «летучего» отряда русских под предводительством Владимира Всеволодовича Мономаха в 1114 году в придунайской области, подвластной Византии.

Летописи в разные времена сообщали то о дружественных, то о враждебных отношениях между Древней Русью и Византией. Причины этой вражды были не совсем понятны грекам, и они порой называли походы «восстаниями» взбунтовавшихся россов против законной власти императора. К подобного рода выступлениям русских воинов на Константинополь относили поход сына Ярослава Мудрого, князя Владимира Ярославича, в 1043 году (по другой версии – в 1047 году). А может, и в данном случае походов, снаряженных великим князем Ярославом Мудрым и отправленных в Царьград, было несколько?.. Слово – за учеными.

Правда – у каждого своя

Константинопольские официальные лица часто лукавили в своем недоумении по поводу проявления русскими якобы необоснованной ярости и агрессии по отношению к Византии. Сближение двух стран нередко нарушалось из-за небывалых амбиций ромеев. Вскоре после крещения Руси и водворения в Киеве митрополита-грека, имперского ставленника, Византия зачастую относилась к русскому государству как к вассалу империи. Русских князей в Константинополе называли «стольниками» императорского двора. Обострились торговые связи, так как Византия в нарушение условий договоров стала диктовать свои требования. Естественно, такое положение совсем не устраивало свободолюбивый русский народ. Великая княжеская династия не желала превращать Русское государство в колонию Ромейской державы.

В летописи сказано: «В год 6551 (1043). Послал Ярослав сына своего Владимира на греков и дал ему много воинов… И отправился Владимир в ладьях, и приплыл к Дунаю, и направился к Царьграду. И была буря велика, и разбила корабли русских, и княжеский корабль разбил ветер». Из древних документальных свидетельств современникам становятся известны некоторые имена сподвижников русского князя. С тонущего княжеского корабля Владимира Ярославина спас некий Иван Творимирич, воевода Ярослава. «Прочих же воинов Владимировых, числом до 6000, выбросило на берег, и, когда они захотели было пойти на Русь, никто не пошел с ними из дружины княжеской».

Княжеский воевода Вышата совершил подвиг в этом походе. Оставшиеся немногочисленные ладьи русских, возвращавшихся на Русь после неудачной морской битвы, возглавил князь Владимир Ярославин. Выброшенная на берег часть отряда вынуждена была добираться домой по суше. Нельзя было допустить, чтобы сломленные поражением воины остались без предводителя: это могло окончательно их погубить. Вышата вызвался стать их командиром: «И сказал Вышата: «Я пойду с ними». И высадился к ним с корабля, и сказал: «Если буду жив, то с ними, если погибну, то с дружиной». И пошли, намереваясь дойти до Руси. И сообщили грекам, что море разбило ладьи руси, и послал царь, именем Мономах, за русью 14 ладей».

После яростной схватки ладьи русских под предводительством Владимира Ярославина успешно разгромили византийские корабли, посланные императором, чтобы добить варяго-русскую флотилию окончательно. С победой остатки русских ладей вместе с Владимиром Ярославичем вернулись в Киев. А вот воеводе Вышате и его спутникам повезло меньше: их схватили византийские воины, доставили в Царьград и там многих из русских ослепили. Только спустя три года Вышате и некоторым оставшимся в живых русским дружинникам удалось выбраться из византийского плена и вернуться в Киев.

И если на Руси участников похода князя Владимира Ярославина встречали как героев, не покорившихся врагу, то в Константинополе их называли «бешеными завоевателями», «кровожадными дикарями»…

Из византийской летописи Пселла: другой взгляд

Приближенный византийского императора Михаил Пселл писал о походе Владимира Ярославина: «Это варварское племя (русские варяги) всегда питало яростную и бешеную ненависть к ромэйской власти, при каждом удобном случае изобретало то или другое обвинение и создавало из него предлог для войны с нами… Хотя варвары и не имели против Константина Мономаха никаких обвинений, но чтобы их приготовления не оказались бесполезными, они подняли против него войну беспричинную.

Когда же они тайно ступили в Пропонтиду, то сначала потребовали от нас заключения мирного договора под условием выплаты им большой суммы, именно определяли на каждое судно по тысяче статиров. Они предъявляли такие желания или потому, что предполагали у нас золотоносные россыпи, или во всяком случае решившись сражаться…

А у нас в то время морские военные средства были весьма недостаточны. Огненосные корабли были разбросаны по разным приморским местам для охраны той или иной нашей области. Посему император, собрав остатки старого флота и снарядив их, воспользовался перевозными царскими судами, а равно несколькими триэрами, снабдив их военными людьми и большим запасом греческого «влажного» огня, выставил этот флот против неприятельских лодок.

Сам же царь, сопутствуемый избранной частью сената, ночью стал якорем в той же самой гавани (где стояли русские суда) и таким образом открыто объявил варварам морское сражение. Не было человека, который бы, смотря на это, не испытывал сильного смущения. Я сам стоял тогда подле императора, который сидел на холме, слегка возвышающемся над морем, и смотрел на происходившее…»

Победу одержали императорские защитники Царь-града, свидетельствует византийская летопись, так как в который раз сама природа была на стороне оборонявшихся. Поднявшийся ветер разметал корабли русских, разбросал их далеко друг от друга. Одни из них погибли в открытом море, другие – на прибрежных скалах, третьи были разбиты византийскими триэрами, а остальные разрушил легендарный «греческий огонь».

Однако великий князь Ярослав не отступился в своем стремлении к независимости от византийской власти. Недаром, наверное, его нарекли Мудрым. Несмотря на охлаждение отношений, не прошло и четырех лет, как Ромейская империя сама стала искать мира и поддержки у Руси в борьбе с печенегами. По утверждению византиниста М.В. Левченко, Ярослав окончательно порвал церковную зависимость Руси от Византии, когда в 1051 году без ведома константинопольского патриарха назначил киевским митрополитом русского священника Иллариона. Великий князь был настолько тверд в своих намерениях и решениях, что только через два года Царьграду удалось уговорить Ярослава Мудрого принять на Руси митрополита-грека. Ярослав пошел на уступки, но это было соглашение победителя, наказавшего зарвавшегося союзника. Это была демонстрация силы, с которой Византии приходилось считаться. Очевидно, и брак сына Ярослава Мудрого Всеволода с дочерью византийского императора Мономаха можно отнести к миролюбивым намерениям великого русского князя заставить Константинополь считаться с сильным Русским государством.

Выгода – не только торговая

В годы правления Всеволода, сына Ярослава Мудрого, усилилось духовное влияние Византии на Русь. Началось восстановление мира между странами, установление прочных церковных связей.

Как считают специалисты, Византия, безусловно, умела извлекать из отношений с Русью немалые выгоды. Но культура древней ромейской страны способствовала развитию строительства, техники, науки, художественных ремесел молодого Русского государства.

«На Русь в XI веке в большом количестве являлись не только императорские послы и церковники, но и византийские зодчие, художники, ремесленники, певцы, музыканты и особенно торговцы, привозившие с собой ценные ткани, металлическую утварь, костюмы, вино, лекарственные травы, мрамор и т. д., – отмечал византинист М.В. Левченко. – В целях предосторожности греки приезжали на Русь целыми флотилиями». Оказывается, русские князья так ценили отношения с греческими торговцами, что зачастую сами выходили навстречу «гречникам» (древнерусское название византийцев) и охраняли их караваны до прибытия в Древний Киев. Так продолжалось вплоть до XII века.

Византийские посольства и церковные сановники проявляли большую заинтересованность в сношениях с древнерусской державой. Наряду с ними русский народ знакомился с представителями византийской культуры и ремесленниками. В то время наши предки впервые увидели диковинные восточные товары: расписанные золотом и украшениями ткани, обувь, предметы быта, лечебные травы из разнообразных смесей с оздоровительным, поражающим воображение обывателя эффектом, всевозможные сорта вина, мрамор и другие отделочные материалы для обустройства жилищ и многое другое, поражающее воображение неискушенных русских обывателей своей ослепительной яркостью, пестротой и необычностью.

Как утверждал М.В. Левченко, «влияние византийской более высокой культуры сказалось в Киевской Руси не только в прекрасном церковном зодчестве, изящных мозаиках, прекрасных эмалевых и филигранных изделиях Киевских и Рязанских кладов, но и распространении письменности на славянском языке. Русь не только приняла христианство от самой культурной страны того времени, но, что весьма важно, приняла его на родном языке». Православная церковь, вводя богослужение, проповедь и церковную литературу на славянском языке, стимулировала развитие национальной культуры.