Текст книги "Русский Стамбул"

Автор книги: Наталья Командорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

«Султанша Али Эметти» или Русская самозванка?

В 1772 году в Европе внезапно объявилась загадочная молодая женщина двадцати с небольшим лет. Умная, образованная, владеющая несколькими языками, она много странствовала. Князь Голицын писал впоследствии о ней: «Насколько можно судить, она натура чувствительная и пылкая. У нее живой ум, она обладает широкими познаниями, свободно владеет французским и немецким и говорит без всякого акцента… За довольно короткий срок ей удалось выучить английский и итальянский, а будучи в Персии, она научилась говорить по-персидски и по-арабски». Помимо прочих достоинств, молодая женщина была наделена музыкальными способностями, имела склонность к рисованию, обладала обширными знаниями по искусству и архитектуре. Ее красота покорила сердца многих знатных и преуспевающих мужчин. Влюбленные банкиры, торговцы, князья, высокопоставленные военные, бароны, не задумываясь, бросали к ногам обольстительницы свои богатства. Среди ее поклонников были литовский граф поляк Огинский и граф де Рошфор.

^{Карл Радзивилл. Гравюра XIX в.}

Никто не знал ее происхождения. В разных странах ее знали под многими именами: госпожа Франк, Тремуй и Шель, принцесса Волдомирская, Владимирская, Азовская и Черкесская, графиня Пиннебергская или Зелинская. В Париже она представлялась дочерью султана Али Эметти, рассказывала истории о своем персидском богатом дядюшке, а впоследствии многим стала известна также как княжна Тараканова.

Императрицу Екатерину II «султанша Али Эметти» заинтересовала после того, как заявила о своих претензиях на русский престол. Молодая авантюристка объявила себя дочерью императрицы Елизаветы Петровны и царского фаворита А.Г. Разумовского – княжной всероссийской Елизаветой.

Новоявленную «внучку Петра Великого» поддержала польская оппозиция, недовольная политикой России в отношении Польши. Ставку на самозванку сделал предводитель польских конфедератов – князь Карл Радзивилл, к ней благосклонно отнеслось французское правительство. Заговорщики решили использовать «всероссийскую княжну» в политической интриге против Екатерины II. Подученная ими талантливая самозванка в 1774 году объявила о своем переезде в Венецию, откуда затем, вместе с князем Радзивиллом отправится в Константинополь. Из Стамбула княжна Елизавета должна была официально объявить о своих правах на российскую корону, склонить на свою сторону русские войска, находящиеся в зоне боевых действий в Османской империи, и таким образом на фоне обострения русско-турецкой войны и восстания в Польше свергнуть с трона Екатерину II.

Небезосновательные опасения

Раздосадованная и разгневанная планами заговорщиков Екатерина II решила изолировать самозванку, заманив ее в Россию. Это поручение она приказала исполнить адмиралу русского флота Алексею Орлову-Чесменскому, эскадра которого весной 1774 года находилась в Средиземном море. Очевидно, опасения Екатерины II имели под собой основания: уж больно сведущей в российских делах оказалась новоявленная княжна в общении с польскими конфедератами, да и внешностью пепельная блондинка-самозванка походила на Елизавету Петровну. А еще докладывали царские агенты, что «всероссийская княжна» русский язык «разумеет», но тщательно это скрывает.

Впоследствии, когда Алексей Орлов выполнил задание императрицы Екатерины II и обманом доставил «принцессу Елизавету» в Петербург, самозванка, давая показания князю Голицыну о своем происхождении, вспоминала, что ее «старая нянька Катерина» уверяла, будто знают об этом «учитель арифметики Шмидт и маршал лорд Кейт, брат которого прежде находился в русской службе и воевал против Турок». Рассказывала плененная принцесса и о том, что лорд Кейт «держал у себя Турчанку, присланную ему… из Очакова или из Кавказа». Эта Турчанка воспитывала нескольких турецких девочек. Принцесса Владимирская была уверена, что она «не из числа этих девочек». Она считала, что ее «постоянно держали в неизвестности о том», кто были ее родители.

Вывозя самозванку в Россию, Алексей Орлов изъял ряд документов, из которых было видно, что «после Киля жила она в Берлине, потом в Генте и, наконец, в Лондоне». Во многочисленных публикациях XVIII–XIX веков утверждается, что принцесса Елизавета была выпущена на политическую арену с подачи польского князя Карла Радзивилла. Поляки якобы сумели искусно опутать молоденькую девушку сетью лжи и обмана, что впоследствии она сама «не могла отдать себе отчета в том, кто она такая». Сама она, похоже, не очень тяготилась предназначенной ей политической ролью: «…любила хорошо поесть, любила роскошь, удовольствия и не отличалась строгостью нравов. Увлекая в свои сети и молодых, и пожилых людей, красавица не отвечала им суровостью; она даже имела в одно время по нескольку любовников, которых, по-видимому, не очень печалила ветреность их подруги».

Принята с радостью и беспокойством

В Венеции претендентка на российский престол поселилась в особняке французского посольства. Сразу по прибытии она написала князю Огинскому письмо, в котором приглашала его отправиться вместе с ней и князем Радзивиллом в Константинополь.

В Италии графиня Пиннебергская – «всероссийская княжна» продолжала жить на широкую ногу: устраивала шикарные приемы, куда приглашалась элита европейской аристократии. Деньги богатых поклонников быстро таяли. Пытаясь скрыться от кредиторов, ей пришлось несколько раз переезжать: какое-то время она жида в Рагузе, затем в Неаполе, Риме, Пизе. Польские конфедераты значительно охладели к княжне Елизавете после подписания русско-турецкого мирного соглашения. Однако, несмотря на трудности, новоявленная наследница российского престола не унывала и продолжала переговоры с султаном о своем приезде в Константинополь. В аргументах, подтверждающих законность притязаний на русский престол, у самозванки появились якобы подлинники духовного завещания ее «дедушки» Петра I, письма и бумаги «матери» Елизаветы Петровны, которые свидетельствовали о царственных корнях в происхождении княжны Елизаветы и ее родного брата – предводителя повстанцев Емельяна Пугачева. Самозванка уверяла своих приверженцев, что турецкий султан поддерживает ее стремление утвердиться на российском троне.

Большинство авторов сочинений о княжне Таракановой склонны считать, что ей так и не удалось получить от султана официальное разрешение на въезд в Стамбул. Но для хитрых и талантливых авантюристов границы государств никогда не являлись препятствием. Могла самозванка посетить запретный город под другим именем (как делала это уже неоднократно!), чтобы получше изучить обстановку в османской столице, так сказать изнутри, найти единомышленников и агентов влияния в окружении султана? Вполне вероятно. Ведь до сих пор у исследователей нет однозначных версий, объясняющих некоторые временные лакуны между путешествиями княжны Таракановой по городам Италии.

В Рагузской республике, которая не питала симпатий к Екатерине II, «великая княжна» Елизавета была принята с радостью и пребывала здесь до ноября 1774 года. Отсюда она писала свои знаменитые письма султану, графу Никите Панину в Россию и своему будущему похитителю Алексею Орлову-Чесменскому.

Во время пребывания в Рагузе стали известны подробности судьбы великой принцессы Елизаветы, которые она неустанно пересказывала собравшимся на ежедневных званых обедах и ужинах. Оказывается, она родилась в 1753 году и до девятилетнего возраста жила при матери, русской императрице Елизавете Петровне. После смерти матери по воле судьбы она оказалась вначале в Сибири, потом в Персии. Якобы желая отрекаться от православной веры ей суждено было оказаться опять в Европе, откуда в 1772 году и началось ее возвращение на «законный российский престол».

Сенат Рагузы, узнав, что наследница русского престола «Елизавета II» задумала сделать их территорию плацдармом для осуществления своих замыслов, забеспокоился, несмотря на отрицательное отношение к политике императрицы Екатерины II. Дело в том, что в это время Турция и Россия пошли на примирение (подписание так называемого Кючук-Кайнарджийского договора), крайне невыгодное для замыслов самозванки и ее «вдохновителя» польского князя Радзивилла.

Задание графа Войновича

Поручение императрицы Екатерины II изловить и доставить самозванку принцессу Елизавету II в Россию оказалось не из легких. Адмиралу русского флота графу Алексею Орлову пришлось потрудиться. Несмотря на публичность, «всероссийская княжна» часто оказывалась недоступной. Ее искали в Рагузе, но внезапно похожая на нее особа объявилась в это время в Константинополе.

Разведать о цареградской незнакомке Алексей Орлов наказал своему порученцу, подполковнику русской службы графу Марку Ивановичу Войновичу. Ему надлежало отправиться в Константинополь на особом фрегате, вступить в личные переговоры с женщиной, которая выдавала себя за жену константинопольского купца. По донесениям русских агентов, в турецкой столице она прославилась как личность заносчивого и вздорного характера. Помимо прочего, эта женщина состояла в переписке со многими знатными европейцами и вмешивалась в политические интриги, так как имела личное знакомство и покровительство самого султана Ахмета. Ей было позволено свободно входить в сераль, где она продавала французскую парфюмерию и галантерею султанским женам и наложницам. Загадочная женщина приобрела знатных покровителей, и ее посредничеством пользовались многие особы из султанского окружения, чтобы с помощью связей влиятельной особы замолвить слово перед турецким правителем. Вскоре и иностранные послы в Стамбуле стали прибегать к ее помощи.

Агента Войновича насторожило в поведении загадочной женщины одно обстоятельство: она никогда, ни по чьей-либо просьбе, не вступала в контакты с официальными русскими посланниками в Константинополе. Примерно в это же время в околополитических кругах турецкой столицы распространились слухи, что незнакомка – никакая не торговка и что мужа-купца у нее никогда не было, а на самом деле она является приемной дочерью турецкого правителя Мустафы и происходит из какого-то варварского роду-племени. А еще поговаривали, что этому султанскому приемышу прочат миссию по спасению Турции от русского порабощения: она якобы своими чарами должна подкупить и обольстить неистового адмирала Орлова-Чесменского и склонить его к измене императрице Екатерине II – перейти со своим флотом на сторону Османской империи.

Через посредников Марк Иванович Войнович предложил незнакомке встретиться, но она вместо Царьграда назначила ему свидание в Паросе и, не раздумывая, сама предложила Войновичу немедленно отправиться на его фрегате в Ливорно. Трудно определить почему, но адмиральский посланник решил, что эта женщина не является искомой самозванкой «принцессой Елизаветой», посему отказался препроводить ее к графу Орлову. Впоследствии, пересказывая адмиралу Орлову подробности разговора, Войнович оговорился, что собеседница была уверена: поводом для переговоров с русским посланником явилось ее письмо Орлову, датированное августом 1774 года. Кстати, сохранились свидетельства, что в конце этого письма принцесса обозначила свое местопребывание: «…посылается из средины Турции», а само послание она якобы сочиняла, «находясь на турецкой эскадре».

«Верный друг и соседка Елизавета»

Судя по всему, неудавшаяся попытка сблизиться с командующим русским флотом не очень озаботила «наследницу русского престола». Она написала несколько писем турецкому султану, предлагая свою помощь и стремясь склонить его к срыву мирных, Кючук-Кайнарджийских, переговоров с Россией. При этом ей хорошо было известно о недовольстве внутри Порты условиями договора, осведомлена она была также и о том, что султан Ахмет и его правительство смотрят на мирное соглашение лишь как на краткое перемирие. Как бы там ни было, но содержание писем русской принцессы быстро распространилось не только среди государственных служащих, но и среди других жителей османской столицы. Одни ее поддерживали, другие относились скептически, нашлись и такие, кто заявил, что история с самозванкой – очередной хитроумный трюк коварных русских, жаждущих любыми средствами завоевать земли Оттоманской Порты.

В конце 60-х годов XIX века в журнале «Русский вестник» был опубликовано историко-публицистическое повествование, подписанное псевдонимом М, о княжне Таракановой и принцессе Владимирской, из которого следовало, что после письма к Орлову и обращения к русскому флоту 24 августа 1774 года принцесса Елизавета вместе с агентом своего «вдохновителя» князя Радзивилла решила передать послание султану Ахмету.

Она писала: «Принцесса Елизавета, дочь покойной императрицы всероссийской Елизаветы Петровны, умоляет императора Оттоманов о покровительстве». Далее она описывала причины и обстоятельства, препятствовавшие ей доселе занять принадлежащий ей престол. По этому поводу она просила официального разрешения у султана на проживание в Константинополе – выдачи «фирмана» (паспорта) – не только для себя, но и для князя Радзивилла.

«Предлагая союз Порте, – писал автор М, – принцесса уверяла султана, что имеет в России много приверженцев, которые уже одержали значительные победы над войсками Екатерины, и что русский флот, находящийся в Средиземном море, в самом непродолжительном времени признает ее императрицей, что она уже послала в Ливорно воззвание к морякам». Не обошла своим вниманием принцесса и будущих союзников их общего с Турцией союза – Швецию и Польшу. Под письмом она подписалась: «Вашего императорского величества верный друг и соседка Елизавета».

Одну копию письма принцесса Елизавета предполагала передать великому турецкому визирю, а вторую просила переправить в Россию – своему «любезному братцу» Пугачеву, «сыну Разумовского». Очевидно, говоря о значительной поддержке ее предприятия в русском государстве, она имела как раз в виду пугаческие бунты, прокатившиеся в то время по восточной части европейской части России. Осведомлена она, по-видимому, была в тот момент и об усиленных слухах по поводу тесных сношений турецкого правительства с Пугачевым.

Считается, что письмо и его копии не дошли до адресатов, хотя и были отправлены в Константинополь. Якобы коварный князь Радзивилл, не желая компрометировать себя в глазах султана, приказал своему агенту, находящемуся в Царьграде, не отдавать послания «всероссийской княжны» по назначению. Елизавета этого не знала и с нетерпением ожидала ответа и вожделенного фирмана от султана.

Воспрепятствовали русские дипломаты?

В сентябре самозванка написала еще одно письмо султану с теми же просьбами и предложениями, однако, похоже, так и не сумела его отправить в Константинополь.

Тогда ей в голову приходит безумная идея склонить на свою сторону канцлера Российской империи, но в ответ граф Н.И. Панин лишь пренебрежительно назвал искательницу русского престола «побродяжкой». Не слишком сговорчивым оказались канцлер Швеции и влиятельные люди из других стран. Несмотря на неудачи, «принцесса всероссийская» не могла расстаться с мечтой получить султанский фирман. Не дождалась…

^{Княжна Тараканова. Художник К.Д. Флавицкий}

Авантюра, задуманная поляками и воплощенная талантливой самозванкой, «всероссийской принцессой» Елизаветой, потерпела крах. Турецкий султан, на которого княжна возлагала большие надежды, тоже не помог ей. Возможно, холодность султана к самозванке была связана с вмешательством русского посланника Екатерины II А.М. Обрескова, который примерно в то время находился в Стамбуле и, несмотря на то что успел уже посидеть в Семибашенном замке за твердость в отстаивании интересов России, по-прежнему оставался тверд и непреклонен всего, что могло повредить Отечеству, а самое главное – не боялся прямо высказывать их турецкому владыке.

В начале 90-х годов XVIII века в Санкт-Петербурге была издана книга П.А. Левашева «Плен и страдание россиян у турков, или Обстоятельное описание бедственных приключений, претерпевших ими в Царь-Граде по объявлению войны и при войске, за которым влачили их в своих походах». Автором книги был бывший советник русского посольства в Константинополе, которого заточили вместе с послом Обресковым и другими членами русского посольства в Семибашенный замок в 1768 году, когда Турция объявила войну России. В своей книге очевидец Левашев описал это событие, положение заключенных, зверское обращение турок к своим пленным. Впоследствии, в 80-х годах XVIII века, таким же несговорчивым, однако твердым в своих требованиях был русский посол Я.И. Булгаков, которого тоже не сломило заключение в султанскую тюрьму, по выходе из которой он все же выполнил поручение государыни, связанное с признанием Турцией законности передачи Крыма Российскому государству…

Унизительные церемонии султанских аудиенций

Аудиенции христианских послов у турецкого султана с давних времен вплоть до XVIII века были обставлены витиевато и зачастую включали в себя церемонии, унижающие посетителей. Тогда не только частное лицо из иностранцев не смело появиться на глаза султану, но даже государственные представители и послы, имеющие верительные грамоты, вынуждены были проходить разнообразные обряды и церемонии, выполнять не всегда понятные требования.

Вначале посол должен был бесчисленное количество раз беседовать с верховным визирем и другими султанскими приближенными. Часто после окончания этих бесед приходилось долго ждать встречи с самим султаном. При этом посол никогда не был уверен, состоится ли их встреча. Даже если согласие на аудиенцию от турецкого владыки было получено, это не означало конца мытарств посланника.

^{Аудиенция русского посольства у султана. Художник М.Н. Воробьев}

Прежде чем пропустить высокого гостя в сераль, послов заставляли снять с себя оружие, головной убор, дальше пешком вели к внутренним воротам дворца и оставляли там на какое-то время. Посол вынужден был ждать, пока последует высочайшее позволение переступить ему первый порог и идти дальше к так называемым «воротам Блаженства». Пока посол ждал, визирь входил в покои султана и говорил примерно следующее: мол, пришел из-за тридевяти морей некий гяур (неверный, другой веры) ударить челом от имени своего владыки – всемогущему повелителю правоверных (т. е. мусульман). В ответ султан приказывал накормить гяура-путника и дать ему одежду: вероятно, исходя из того, что Пророк учил давать пищу и одежду даже нищим и убогим гяурам…

Вследствие таких традиций посланников вначале угощали роскошным обедом, затем набрасывали на их плечи ценные шубы либо что-нибудь попроще, для не слишком знатных гостей. Лишь после этого султан благоволил принять посланника, но встреча проходила не в зале дворца, а в специально оборудованном для этого помещении. Гяура подводили к султану два евнуха, поддерживая гостя под руки с обеих сторон. Историк XIX века приводил подробное описание дальнейшей церемонии: «После поклонов и приветствий на турецкий манер посланник читал приветственную речь султану, на которую тот ответствовал только одним благосклонным взглядом; словесный же ответ от имени его турецкого величества передаваем был не иначе как на турецком языке великим визирем первому драгоману (переводчику, толмачу) миссии, и уже тот переводил этот ответ посланнику…»

Первым, кто не захотел покориться этой церемонии и посмеявшийся над ее бессмысленными обрядами, был русский посол князь Репнин, посланный Екатериной II после Кючук-Кайнарджийского мирного договора ко двору турецкого султана. Он не позволил при входе в Серайский двор снять с себя оружие, несмотря на недовольство придворных и янычар, и пригрозил в противном случае вообще отказаться от аудиенции. Турки пошли на уступки, однако заставили Репнина ожидать аудиенции больше положенного срока. Русский посол в ответ решил проучить наглых османов и, сославшись на нездоровье (несварение желудка после обильного султанского обеда), действительно увернулся в тот раз от аудиенции. После этого взбешенный султан должен был покорно ждать в своем дворце, когда русский посланник соизволит почтить его своим присутствием… Кстати, следуя примеру Репнина, стали проявлять независимость и другие иностранные дипломаты в Константинополе, в частности французский посланник Обер-дю-Байе, проявивший стойкость и решительность в отношении требований варварского этикета султанского двора. Вследствие многочисленных протестов европейских посланников Порта пошла на уступки.

Храбрые русские послы не только четко справлялись с заданиями своих государей, но делали это с чувством собственного достоинства, никогда не забывая о том, что они представляют великую и гордую страну Россию.