Текст книги "Мальвина на закуску (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

труп бомжихи, чтобы я шум не подняла. Я сразу была

негативно настроена, была против этой затеи, ясное дело, правды он мне не сказал. Дима, у тебя есть программа, чтобы составить фоторобот?

– Есть, но...

– И никаких возражений, возражения не принимаются, – в ажиотаже воскликнула я, – давай, составляем её фоторобот, я её хорошо запомнила, золотоволосая, и очень красивая.

– Я с тобой спячу, – воскликнул Дима, и включил компьютер.

Я устроилась рядом с ним, и почувствовала лёгкую дрожь, когда он меня коснулся. Стараясь не думать об этом, я переключилась на поставленную задачу, и мы ловко сделали портрет девушки. Проблема вышла с глазами, мы не могли подобрать цвет и выражение, и тогда Дима сделал их закрытыми, включил чёрно-белый фон, и только тогда « открыл » их. Распечатал он их и так, и так.

– Держи, – протянул он мне листы, – только я не знаю, поможет ли это тебе.

– А через Интернет можно выяснить, кто она такая? – потрясла я листами.

– Я так и знал, что ты это спросишь, – ухмыльнулся Дима, – ладно, я попытаюсь что-то сделать, но нужно время, чтобы в этом разобраться. Я не работал раньше с этой программой, и это надолго.

– Ладно, не буду тебе мешать, – вздохнула я, и услышал звон мобильного в своей сумочке, – слушаю.

– Я сойду с ума! – услышала я истошный вопль Аськи, моей старшей сестры, – я хочу, чтобы всё было идеально, и я хочу венчаться!

– Извини, но с венчанием выйдет неувязочка, – вздохнула я, – ты у нас православная, а Ренат мусульманин.

– Я хочу венчаться, – зарыдала Ася, и я от души её пожалела. Первые две беременности прошли для неё легко, а сейчас она бьётся в истерике.

– Асют, успокойся, – ласково сказала я, – кто-нибудь из вас может поменять религию, и проблема решена.

Ася опять зарыдала, и я решила ехать к ней.

– Ты где сейчас? – спросила я, помахала Диме на прощанье, он

кивнул в ответ, и я вылетела из его офиса.

Ася была в особняке Рената на Рублёвке, и я с трудом до неё

добралась. Рублёвка – это одни сплошные пробки, и, когда я затормозила около громадного особняка, была на последнем издыхании.

Охранник пропустил меня внутрь, предварительно связавшись с Асей, и она сама выбежала ко мне навстречу.

– Привет, – всхлипнула она, и повисла у меня на шее, – я хочу венчаться.

– Я же сказала, пусть из вас кто-нибудь религию поменяет, – сказала я, – боюсь, что придётся тебе, у мусульман это строго, от них за отречение от веры убивают.

Ася опять взвыла, и я потащила её в дом. Налила ей апельсинового сока, и с трудом успокоила.

– У вас когда регистрация? – спросила я.

– Пятого апреля, – вздохнула Ася, и положила руки на округлившийся животик.

– Да и не надо сейчас венчаться, – сказала я, – распишитесь пока в ЗАГСе, а когда родишь, примешь мусульманство, и мулла вас обвенчает.

– Что-то нервы у меня ни к чёрту, – вздохнула Ася, – я волнуюсь из-за свадьбы, и гормоны покоя не дают.

– Да ты успокойся, – улыбнулась я, – всё будет отлично.

– Помоги мне платье выбрать, – оживилась Ася, – я договорилась с одним агентством по организации свадеб, мне тут каталоги одежды оставили, только я никак выбрать не могу.

– Давай, что у тебя там, – вздохнула я.

Живот у неё уже большой, и платье нужно подобрать соответствующее. Замуж она выходит во второй раз, и от белого я её отговорила, мы сошлись на зелёном. Даже не зелёном, а чуть-чуть в салатовый. Длинное, с красивым кружевом на полочке, и тонкой ленточкой под грудью. Вообщем, ампир, сейчас это в моде, так называемые, платья для коктейля, обтянутая грудь, голые руки и плечи, и свободное вниз. Длина платья уже в зависимости от

мероприятия, в данном случае, длинное.

Вскоре Ася окончательно успокоилась, и я уехала. Пока там Дима занимается нашей таинственной незнакомкой, я решила

наведаться в наш театр, и попытаться узнать про Табардеева.

Нужно его найти, пока он не уехал, и допросить с

пристрастием.

Сколько себя помню, он ставил только антрепризу, а потом купил здание, и попытался создать обычный театр. Получилось это у него неплохо, дела пошли в гору.

Но ведь он решил « умереть », следовательно, он продал театр, и рванул за границу. Я не знаю, где он сейчас, может, ещё в России, на что я надеюсь, а, может, уже давно за границей. Шансы найти его равны нулю, хотя... Зачем мне туда ехать? Это мне ничего не даст, да и Ян Владимирович меня на данном этапе не интересует, он, скорее всего, продал свой театр, и исчез с необъятных просторов России.

И что теперь делать?

Посмотрим, что там Дима узнает. И я поехала в свой новый ресторан, и занялась делами. Остаток дня я вела себя прилично, сидела в офисе ресторана, а потом поехала домой. Фрида уже была дома, довольная сверх всякой меры, и делала домашнее задание, чувствуется, ей нравиться учиться.

– Твои племянницы учатся в такой классной школе, – тут же воскликнула она, едва я плюхнулась на диван, и швырнула на стеклянный столик документацию, – не то что та, в которой я раньше училась.

– А где ты раньше училась? – мне стало интересно.

– Да в одном крутом лицее, там только богатенькие, и они идиоты, – Фрида наморщила носик, – они тащатся от Глюкозы, Тимати, и иже с ними, а я романсы в наушниках слушаю.

– Ты вообще молодец, – улыбнулась я, и услышала звон мобильного.

– Я узнал, что это за девушка, – доложил мне Дима, – мне тут один хакер интересную программку дал, я наложил мордочку трупа на мордочку одной девушки, я получил полное соответствие.

– Так кто она? – воскликнула я, в возбуждении смахнув со столика бумаги.

– Некто Вероника Маковетова, – сказал Дима, и тут меня отвлекла Фрида.

– Это же моя мама, – тихо сказала она, и я увидела, что она держит распечатку фоторобота покойной девушки.

– Подожди, – сказала я Диме, – Фрида, что ты такое говоришь?

– Это моя мама, – сказала она, – откуда у тебя это?

– Секундочку, – воскликнула я, и включила громкую связь.

– Дим, тут Фрида утверждает, что эта девушка её мама, – сказала я.

– Но это же не может быть, – воскликнул он, – её родители умерли год назад, а эта недавно.

– Только не это! – всхлипнула Фрида, листы выпали из её рук, и она прижала ладони к лицу, – и тётя Ника!

– Твою тётю звали не Вероника Маковетова? – спросил Дима, – и она случайно не близнец твоей мамы?

– Откуда вы знаете? – всхлипнула Фрида.

– Догадался, – хмыкнул Дима, – ты сказала тётя Ника, а до этого опознала в ней свою мать, я же выяснил через одну программу, кто она такая.

Фрида опять заплакала, а я собрала бумаги, и попыталась сосредоточиться на конкретике.

– Давай-ка всё систематизируем, – воскликнула я, – я пытаюсь выяснить, чей это труп, потому что бомжи с маникюром не ходят, и прихожу в морг. В морге убивают двух человек, и там мне дают наводку на свалку. На свалке мы находим Фриду, и выясняем, что именно там нашли женщину, труп которой Ян Владимирович взорвал вместо Алисы, купив её в морге как бомжиху, желая, что его и его любовницу считали умершей, и исчезает из России, и теперь выясняется, что это тётка Фриды. Как она оказалась на свалке?

– Меня больше Ян Владимирович интересует, – вставил своё слово Дима.

– А что он? – удивилась я, – он тут вообще не при чём.

– Он вообще знал, какой труп покупает?

– Думаю, что не знал, – вздохнула я, – а с этим моргом, боюсь, не всё чисто.

– Да с чего ты взяла?

– Интуиция, да ещё убиты сотрудники морга. Давай завтра пообщаемся с той девушкой, которая билась в истерике при виде трупов.

– Хорошо, – ответил Дима, и отключился.

– Уфф, – воскликнула я, положила телефон на столик, и перевела взгляд на примолкшую Фриду, – ты не волнуйся, я

найду убийцу твоей тёти.

– Мне перед вами неудобно, – прошептала она, – вы и меня

приютили, и ищите убийцу моей тёти.

– Когда я стала искать её убийцу, я ещё не знала, что она твоя тётя, – уточнила я, – а ты не говори об этом моему мужу, он не любит, когда я занимаюсь этим, волнуется.

– Значит, любит, – улыбнулась Фрида, – вы очень красивая женщина, и эта родинка вам очень идёт, других она делает вульгарными, а вы похожи на богиню.

– Спасибо, – смутилась я, – а твоя тётка, она чем занималась?

– Тётя Ника? Она модельер. Она и меня в своё время пыталась шить научить, только это не моё. Не интересно мне. А она могла за день два костюма с подкладкой сделать, или пальто.

Это, говорят, самое сложное. По образованию, вообще-то, она химик. Рисовала в своё время эскизы для ткани, потом открыла Дом Моды.

– Она состоятельная женщина? – хотела знать я.

– О да, очень состоятельная, – заверила меня Фрида, – у неё сначала ничего не было, кроме таланта шить, а потом! Она благодаря своему таланту такую клиентуру приобрела, что вскоре ателье открыла. Потом ещё несколько, а бабушка ей в наследство фабрику оставила. Не знаю, как это называется, но они там золотые нитки делали.

– Золотые нитки? – изумилась я.

– Ну, да. Знаете, раньше это было в моде, ткань из чистого золота делать. Как только великосветские барышни в таких платьях в обморок на балах не падали.

– Падали, да ещё как, – заверила я её.

– Вот, тётя такую же фишку сделала, бабушка открыла фабрику, и при ней там шёлк обрабатывали, и всякие ткани делали, а тётя Ника стала золото лить. Они и набивку по спецзаказу делают...

– Прости, – перебила я её, – а что такое набивка?

– Рисунок на ткань набивают, этим в химотделе занимаются, а тётя Ника по образованию химик, она МГУ закончила, и ещё текстильный институт, отделение художественной росписи по тканям.

– Не хило, – пробормотала я, – да, я далека от этого, – я услышала, как хлопнула дверь, и приложила палец к губам, -

ты что там учишь? – перевела я разговор.

– Домашнее задание по английскому, – сказала она,

улыбнувшись.

– Давай, я тебе помогу, – сказала я, в панике засунув фоторобот в её тетради.

Утром я поехала к Диме, он уже ждал меня в офисе, поцеловал меня, взял за руку, и мы забрались в его машину.

Погода не радовала, пошёл дождь, и я с тоской смотрела в окно. Но мне нравится смотреть на капли дождя, слушать, как он стучит. Почему-то дождь вызывает во мне странные чувства, это всё равно, что слушать шансон.

Моя любимая песня, в исполнении Арины Крамер « Я подарю тебе Париж », она красивая, нежная.

Я слушаю её, и лёгкая дрожь бежит по телу, когда вдумываешься в слова песни. Неповторимая романтика, и что-то такое, что передать словами трудно. Где-то на уровне подсознания...

Как я люблю красивую музыку...

Улыбнувшись собственным мыслям, я включила радио, и сразу поймала волну шансона. Французского. Это я люблю.

– Не думала собирать виниловые пластинки? – бросил взгляд на меня Дима.

– Зачем? – удивилась я.

– А зачем кто-то что-то коллекционирует? – улыбнулся мне

Дима, – ты же увлекаешься этим делом. Коллекционированием.

– Я картины коллекционирую, – улыбнулась я.

– Есть ещё филателия, нумизматика, эмали, геммы.

– Это тебе по карману, – улыбнулась я, – а я ещё не дошла до того, чтобы бросать деньги на ветер. Мне дом надо достроить.

– Да, и заодно мужа, человека без средств, облагородить.

– Если ты не заткнёшься, я сейчас выйду, – рявкнула я.

– Ладно, ладно, не ерепенься, – воскликнул он, – как будто ты не поняла, что я дико ревную.

– Я вижу, – пробурчала я, – но я не позволю, чтобы ты так отзывался о Максиме.

– Брось его.

– Опять ты за своё, – вздохнула я, – мне вот интересно, кому всё твоё состояние достанется?

– Что это ты? – фыркнул он, – что за интерес такой странный?

– А всё же? У тебя же нет наследника. Почему ты не женишься? Никогда не думал об этом?

– Я ни на ком, кроме тебя, не женюсь. Мне, чтобы

удовлетворить свои потребности, вполне хватает случайных связей. И, наконец, у меня есть наследник. Вернее, наследница. Всё моё состояние получит наша дочь, а уж потом внуки и правнуки.

– Так... – начала было я, но он меня перебил.

– И я ещё надеюсь, что ты вернёшься ко мне, и родишь мне сына.

– Тебе только это и остаётся, надеяться, – покачала я головой.

Он притормозил у морга, открыл мне дверцу, и мы поспешили войти. Прогулки под дождём как-то не радуют.

Я робко заглянула в уже знакомую дверь, ожидая увидеть Дину, но вместо неё там сидела хорошенькая белокурая девица, она испуганно посмотрела на нас ясно-голубыми глазами, и воскликнула:

– Вы оформить мертве... – она запнулась, и покраснела, – то есть того... тело...

– А где Дина? – с ласковой улыбкой спросила я.

– Я за неё, – выдавила жалкое подобие улыбки девица, – меня

Света зовут.

– У Дины что, отгул? – продолжала я пиявить милую Свету.

– Можно и так сказать, – проблеяла девчонка.

– Послушай, дорогая, – я поставила руки на стол, – мне нужна твоя напарница, – и я вынула из кармана удостоверение частного сыщика.

– Ой! – испугалась Света, – так я ничего не знаю, это вам к моему начальнику надо. Он нам запретил говорить, куда подевалась Дина. Велел не трепаться.

– Минуточку, – встрял Дима, видя, что я тупею с каждой минутой, – что случилось с Диной?

– А то вы не знаете. Убили её. Ваши коллеги уже приходили, допрашивали всех. Кроме меня. Я только-только пришла.

– Когда это случилось? – слабым голосом спросила я.

– Два дня назад. Её в подъезде зарезали.

– Ясно, – протянула я ошарашено. Опять проделки четы Киселевых?

– Нам бы узнать адрес Дины, – вкрадчиво проговорила я.

– Это не ко мне, – воскликнула Света, – я её не знаю. Но могу проводить вас к заведующей.

Слава Богу! А то я думала, она сейчас спросит, что ж вы,

занимаетесь расследованием убийства, и не знаете, где живёт ваш труп. Грубовато, вообще-то, но суть ясна.

Света быстро выбежала из комнаты, и вбежала в другую дверь с надписью « Заведующая ».

– Антонина Павловна, к вам тут из милиции, – воскликнула она, и убежала к себе.

– Удостоверение, – холодно сказала пресловутая Антонина Павловна, кстати, весьма неприятная особа.

Ничего не поделаешь, пришлось показать ей корочки.

– Частный сыщик, – протянула она, – запудрили, значит, мозги Светлане.

– Она сама так решила, когда увидела удостоверение, – ответила я, и ослепительно улыбнулась.

Но моя обворожительная улыбка действует только на мужчин, а эта особь нахмурилась.

– Что вам угодно? – ответила она таким ледяным тоном, от которого Арктика взвыла бы от зависти.

– Я занимаюсь расследованием убийства, – начала я, – след вывел меня на Дину, а Светлана сказала, что её убили...

– Кто вас нанял? – перебила она меня.

– Извините, но клиент пожелал сохранить инкогнито, – покачала

я головой.

– Хорошо, – кивнула Антонина Павловна, постукивая моими корочками по столу, и глядя на Диму.

Чего-чего, а производить впечатление он умеет, так же как и я, только в обратном порядке. И сейчас на моего любимого мачо эта толстая корова смотрела, открыв рот. И меня такая злость обуяла, и ревность. Я уже открыла было рот, но вовремя его закрыла.

Тихо, не надо сейчас свой характер на показ выставлять. И вообще, поводов для ревности нет.

– Нам нужен адрес Дины, – сказала я, отвлекая внимание на себя.

– Вы будете расследовать её смерть? – спросила Антонина Павловна.

– Да, – кивнула я, – это напрямую связано с нашим делом и...

– Вот, – она что-то черкнула на бумаге, протянула мне, – тут адрес Воробшиной.

– Скажите, – почувствовала я себя на коне, – вы не замечали

ничего за Диной последнее время?

– Да нет. Хотя... она действительно стала какой-то странной после тех двух убийств. А теперь и её убили. Просто кошмар какой-то. Что творится? – она вздохнула, – жаль Динку, она ответственным работником была.

Мы попрощались с Антониной Павловной, и вышли под дождь.

– Всюду трупы, трупы, трупы, всюду трупы, господа. А без

трупов жизнь такая, не годится никуда, – блеснул чёрным юмором Дима, а я пихнула его локтём.

– Дурак!

– У тебя учусь, – ухмыльнулся он.

Я открыла было рот, чтобы ответить ему, и тут же закрыла. С ним препираться, это равносильно плевать против ветра.

Димка за словом в карман не полезет, от души попьёт у меня кровушки, только нервы себе потреплю.

И я без лишних слов забралась в его джип, и вынула сигареты.

– Когда ты бросишь курить? – спросил Дима, заводя мотор.

– И ты туда же? – вскрикнула я, – мне хватает того, что Максим постоянно у меня сигареты выхватывает.

Дима только кивнул, и молча щёлкнул зажигалкой. Я выпустила струйку дыма, и засмеялась.

– Прикольный ты.

– Просто я хочу вернуть тебя.

– Мы с тобой уже говорили на эту тему, – зарычала я.

– Хочешь, я тебе замок в Швейцарии куплю?

– Почему в Швейцарии?

– Могу и в Литве.

– Почему в Литве? – как попугай, повторяла я.

– Ну, хорошо, в Румынии. Замок графа Дракулы тебе подарю. Я захлебнулась сигаретным дымом, и закашлялась.

– Ты спятил?

– Никак нет, – воскликнул он, и засмеялся, – не хочешь замок Дракулы?

– Нет, – ответила я ошарашено, – и я вообще не уверена, что он существует.

– Кто, Дракула?

– Нет, его замок. И хватит смеяться, – рассердилась я, – Дракула,

я знаю, существует... тьфу... вернее, существовал. Да прекрати ты хохотать. Его замок уже давно развалился, наверное.

– Не думаю. У меня была задумка, купить замок в Карпатах.

– Валяй, – хихикнула я, – глядишь, отыщется там какой-нибудь вампир, и перегрызёт тебе шею.

– Фи, Ева, как грубо, – ухмыльнулся Дима.

– А с тобой мягко вредно для здоровья.

– Ладно, – кивнул он, – если там какой-нибудь меня и тяпнет, то

я за тобой мигом примчусь. Это сейчас ты колючая, а против лома нет приёма, вернее, против двух острых зубов.

– Кровопийца!

– Злюка!

– Хочешь, историю расскажу?

– Какую? – заинтересовался он.

– Типа, существуют какие-то подарки вампиров. Ну, не знаю, не гляди на меня так, в одной мистической газете прочитала. Толи они от Дракулы, толи ещё от кого, не помню. Не помню, как две женщины это нашли, но они раскопали на кладбище толи могилу, толи ещё чего, не помню...

– Какая ты забывчивая стала, – ухмыльнулся Дима.

– Сейчас схлопочешь! Вообщем, они чего-то там раскопали,

нашли шкатулку, не могли вскрыть, отнесли священнику. Тот испугался, сказал, чтоб закопали обратно. Одна испугалась, а другая оказалась любопытной, и всё-таки вскрыла её.

– И чего? – Дима с интересом посмотрел на меня.

– И того, она её вскрыла, а там зуб. Клык. Утром подруга нашла её мёртвой, а патологоанатом нашёл у неё в желудке этот клык.

– Тьфу! Ева, меня сейчас стошнит. Ты это Максиму за завтраком расскажи.

– А что? – оживилась я, – это идея. А то меня уже тошнит, когда он завтракает.

– Что это?

– То это. Он разрезает батон пополам, мажет майонезом, сверху слой колбасы, майонез, слой жирной грудинки, майонез, пережаренная морковка с луком, майонез, сало, майонез, ветчина, и опять майонез. А сверху вторую половинку батона, – я посмотрела на Диму, и засмеялась, – что, уже нехорошо?

– Лучше помолчи, а то меня что-то мутит. Думаю, годам к сорока его гастрит прихватит, а, может, уже есть. Лучше переводи его на овсянку, пока не поздно.

– Я пытаюсь.

– Успехов, я так понимаю, никаких?

– Правильно понимаешь, – вздохнула я, сложила руки на груди, и вдруг стала хохотать, как сумасшедшая.

– Ева, что с тобой? – воскликнул Дима, и резко тормознул.

– Знаю, – захохотала я, – знаю, как его от этого отучить. Дим, рванули в магазин « Весёлые гадости ». Зуб... бутерброд...

Дима сдвинул брови, но он всё буквально схватывает на лету, и сейчас до него дошло, какую пакость я собираюсь учинить, и его тоже разобрал смех.

– Ева, ты супер! – смеялся он, – трижды развелась, пора бы разнообразия ради и вдовушкой побыть. Если он этим пластиковым зубом в бутерброде не подавится, то инфаркт точно заработает. Да, и, перед тем, как он этот бутерброд станет есть, ты ему эту историю про подарки Дракулы повествуй. Думаю, когда он этого бутерброда вкусит, ему уже никакой гастрит будет нипочём. Какое счастье, что я не люблю жирную пищу, а то бы уже давно трупом был.

У меня от смеха уже лились слёзы, из ступора нас ввел требовательный стук по окну, и мы увидели, что рядом с машиной стоит гаишник.

– Слушаю вас, – давясь от смеха, воскликнул Дима, открыв окно.

– Здесь стоять не положено, штраф пятьсот рублей, – мигом отреагировал страж порядка.

– Пожалуйста, – Дима протянул ему тысячную купюру. Тот оглянулся, взял купюру, и быстро спрятал её.

– Проезжайте, – кивнул он нам.

– Ладно, – кивнул Дима, – у меня есть другая идея. Но её мы осуществим чуть позже, – и он свернул во двор.

Я выскочила из машины, и огляделась по сторонам.

« Сарафанного радио », самого лучше источника информации, на улице не было. Что ж, ничего удивительно, в такую погодку хорошая собака хозяина на улицу не выгонит, ясное

дело, все попрятались по норкам.

У подъезда мы столкнулись с какой-то очень худой девушкой,

держащую на поводке очаровательного пекинесика. Псинка, завидев незнакомых людей, разразилась заливистым лаем.

– Не бойтесь, – улыбнулась девушка, судя по походке, она была балериной, – она громко лает, а зубы у неё служат лишь для заглатывания пищи.

– Какая хорошенькая, – я нагнулась, и погладила собачку.

– А вы к кому? – проявила бдительность девушка.

– Вы знаете Дину Воробшину? – спросила я.

– Динку – то? Знаю. Так её убили, – воскликнула она, а мне пришлось вынуть удостоверение.

– Частный сыщик, – прочитала балерина, – не хило. Это кто ж вас нанял Динкину смерть расследовать?

– Нас наняли расследовать смерть другого человека, Воробшина могла бы пролить свет на эту историю, и я подозреваю, что тот, кто убил родственницу моей клиентки, убил и Воробшину.

– Какой ужас, – протянула балерина, – во что же Дина могла впутаться? Мы с ней общались, приятельницами были, и это я нашла её тело...

– Вы не заметили ничего подозрительного?

– Да нет, вроде бы ничего. Да вы проходите, – она впустила нас в свою квартиру, – проходите.

Она провела нас в комнату, кивнула на диван, и сама села напротив.

– Расскажите всё с самого начала, – попросила я, и балерина, которую, кстати, звали Олеся, начала рассказ.

Она, Олеся, переехала сюда недавно. У неё появилась, наконец-то, возможность купить себе жильё. Но, едва переехав сюда, Олеся тут же затопила соседку снизу.

У Олеси ещё, кроме пекинеса, есть две кошки, и они кошки эти, сломали кран, прыгнув на него. Олеси в тот момент не было дома, и, когда она переступила порог квартиры, воды было по щиколотку. Она только что сделала ремонт, и тут такой бенц. Пока она убирала квартиру, раздался звонок в дверь. Это была соседка снизу, и она сказала, что у неё вся квартира напрочь залита.

Так они и подружились. Дина вошла в положение Олеси, та

просто купила недорогие обои, линолеум, и они всё вместе

сделали.

Дина была очень мягким, весёлым человеком, и она часто со

вздохом рассказывала о своей кошмарной работе.

– Представляешь, – говорила она, – у нас там никто делом не занимается. На трупы всем плевать, диагноз ставят от балды.

И я сделать ничего не могу, я там предпоследний человек. Заведующая крыса старая, её заместитель алкоголик, самогонку глушит прямо на столе для вскрытий.

– Почему же его не уволят? – тихо спросила Олеся.

– У него шуры-муры с заведующей, вот ему всё с рук и

сходит. Только, боюсь, эта сволочь какие-то тёмные делишки с этой мымрой проворачивает.

– Какие делишки могут быть в морге? – была ошарашена Олеся.

– Могут, да ещё какие, – загадочно улыбнулась Дина, – я пока не уверена, и тебе говорить не буду. Не хочу, чтобы ты пострадала, если что вдруг.

– Что – вдруг? – испугалась Олеся.

– Проехали, – отмахнулась подруга, – только как бы там ни было, я их выведу на чистую воду.

А потом Дина рассказала, что заместителя заведующей убили, а с ним за компанию парня, только-только прибывшего к ним из института.

– Что-то странное во всей этой истории, – говорила Дина, – зачем

ей было убивать любовника? Что-то не сходится. Да ещё и я пропалилась, приходится теперь по струнке ходить.

– Что случилось? – испугалась Олеся.

– Так, ерунда, просто меня засекли. Ужас просто.

Больше Олеся Дину не видела, а в тот злополучный день Дина допоздна задержалась на работе, выступление закончилось около полуночи, и где-то во втором часу ночи она вошла в подъезд. У них на втором этаже живут алкоголики, и они имеют нехорошую привычку, выворачивать лампочки в подъезде.

И, едва оказавшись на пороге, Олеся сделала несколько шагов, и оказалась в кромешной тьме. Она не успела сделать и пары шагов, как услышала сдавленный скулёж. Прислушалась, откуда исходил звук, и тут раздался удар, к выходу метнулась тень, и, оттолкнув её, Олесю, выбежала на улицу.

Единственное, что она успела разглядеть, что тень эта была

полной.

Испугавшись, Олеся позвонила в квартиру соседей, с которыми

была в хороших отношениях, они с фонариком осмотрели подъезд, и слабый свет выделил очертания человека.

Это была Дина.

Они вызвали милицию, которая почему-то весьма нелюбезно отнеслась к свидетельнице.

– Простите, – прервала я её, – я так поняла, вы были близкими подругами с Диной?

– Да, – кивнула Олеся.

– А она вам не оставляла свои ключи?

– Ключи?

– Да, ключи от квартиры.

– Ну...

– Очень прошу вас, я хочу осмотреть квартиру Воробшиной, чтобы хоть за какую-нибудь ниточку уцепиться. В вашем присутствии.

– Хорошо, – сдалась она, – пойдёмте.

Она вынула из ящика ключи, и мы втроём поднялись на этаж выше. Олеся аккуратно отлепила бумажки, которые были прилеплены к двери опечатанной квартиры, и вставила ключ в замочную скважину. Повернула, и мы вошли в тёмную прихожую.

– Только быстро, – предупредила она, и я прошла внутрь.

– Что ты надеешься здесь найти? – спросил Дима тихо, следуя

за мной по пятам тенью. Отца Гамлета!

– Что-нибудь, – так же тихо ответила я, – мне нужна какая-нибудь зацепка. А то я тычусь, как слепой котёнок.

– Ты не котёнок, а дикая кошка. Самая настоящая фурия, – усмехнулся он. Хорошо, что рядом была Олеся, а то я бы зафигачила бы ему чем-нибудь по голове.

Она, кстати, Олеся, смотрела на него, открыв рот. Посмотреть, есть на что, но я тут же начинаю беситься. И сейчас, скрипнув зубами, я стала осматривать квартиру.

Единственно, к кому я его не ревную, это к Эле. Мне её просто жалко. Димка запудрил мозги девчонке, слава Богу, что она выходит замуж.

Дина жила в совершенно крохотной квартире, « распашонке ».

Две комнаты, кухонька, в которой двое человек с трудом

разойдутся, ванная, в которую я с трудом втиснулась.

Я сунула свой любопытный нос везде, потом стала шарить по

ящикам. Квартирка была образцовой. Вся вычищенная, вылизанная, ничего лишнего. Впрочем, это неудивительно. Это я, раз совершаю набег на магазины, так с размахом, но я зарабатываю столько, что могу заняться транжирством, а Дина жила на одну зарплату, ясное дело, тут не до милых сердцу мелочей. Но женщина, она и Африке женщина, а Дина, похоже, очень любила кошек.

Я тут же почувствовала некую симпатию к покойной, я сама помешана на кошках. У неё в шкафу стояло несметное количество статуэток кошек, я провела пальцем по поверхности

полки, где стояли усатые.

– Да, она любила этих уродцев, – воскликнула Олеся, подходя ко мне, – она говорила, что кошки такие чуткие и бескорыстные, не то, что люди. Они умеют хранить секреты. Она особенно вон эту фигурку любила, – показала Олеся на высоченную кошку.

Чёрная, глянцевая, с красными глазами, типа Гаваны, и во весь человеческий рост. Самый настоящий китч.

– Н – да, – высказался Дима, разглядывая это чудовище.

– Молчать! – пнула я его, и он неожиданно не отреагировал, просто промолчал. Что это с ним?

В ванной я растерянно осмотрела баночки с дешёвым кремом, потом забралась в ящик комода, рассмотрела квитанции, но

это мне ничего не дало. И переместилась в спальню.

Кровать, аккуратно застеленная, платяной шкаф, миленькие занавесочки на окнах, и прикроватная тумбочка.

Я заглянула под матрас, сама не знаю, зачем. Потом в шкаф, прошла взглядом по одежде, заглянула внутрь, за одежду, прошлась по карманам, и нашла мобильный. Трубка была довольно дорогая. Конечно, не настолько, как у меня, но в пределах десяти тысяч, и, пока Олеся не видит, а она следовала за мной неотступно по пятам, положила трубку себе в карман. Потом разберусь с ней.

– У Дины был телефон? – спросила я.

– Да, был. Но его менты забрали.

Я невольно хмыкнула. Не в обиду Максу будет сказано, но милиция совершенно не ловит мышей. Как они могли пропустить второй телефон? Почему не проверили каждый карман? Растяпы! Они, наверное, просто сунули нос в шкаф, ну, висят вещи, и висят, а по карманам пройтись не удосужились. Ой, я сама растяпа, да ещё какая.

– Милый, отвлеки её, – прошептала я Диме.

– Как? И зачем?

– Очень просто, сделай вид, что она тебе нравится, – с ухмылкой заявила я, – думаю, она в обморок хлопнется от радости. Делай, что говорят.

– У тебя не все дома, – воскликнул он раздражённо, и принялся окучивать Олесю.

Она оказалась женщиной с мозгами, и смотрела на него,

открыв рот, ну, а я скользнула обратно в спальню.

Сейчас пороемся в шкафу.

И я решительно открыла дверцу шкафа. Я облазила каждый карман, нашла записную книжку, электронную. И очумело уставилась на свою находку. Откуда у Дины такая дорогая вещь? Книжка не из дешёвых, это видно, шикарная модель, сама недавно такую приобрела. Для сравнения вынула свою, и стала сравнивать. Да, книжки идентичные, и я сунула обе в сумочку.

Больше мне искать здесь было нечего, я уже всё облазила, и осторожно вышла из спальни.

Тут же до моего уха донёсся смех, ага, Димка свою работу выполняет. Чёрт! Какой он стал послушный. Как он мне

надоел!

Словно понимает, что со мной твориться, и делает только хуже. Я слишком поздно поняла, что люблю его.

Но жить с торговцем наркотиками?!!!

Нет, я так не могу. Я хочу, чтобы он делал добро, нет, пожалуй, не хочу. Я ещё больше влюблюсь, а это доставит мне только лишнюю боль. Я, наконец, нашла любимого, родила от него двоих детей, и, если Дима станет хорошим, для меня это станет невыносимым.

Вернуться к нему? Нет. А если я умру от любви?

Всё, хватит предаваться нехорошим мыслям, и идти вырывать моего мачо из хищных лап этой гарпии.

Что я и сделала. Через полчаса мы Димой сидели в кафе,

пили кофе, я, как всегда, каппучино, а он чёрный, без сахара,

и рассматривали мои находки.

– Что бы это значило? – задумался Дима, вертя в руках

телефон, – эта вещь не для бедной сотрудницы муниципального морга.

– И книжка, – кивнула я, и вдруг почувствовала дикий голод. У

меня весь день маковой росинки во рту не было, если не считать двух глотков кофе с утра, и предложила, – давай закажем спагетти.

– Давай, – улыбнулся Дима, – тем более, здесь они очень вкусные.

И мы заказали по огромной порции спагетти, политой

томатным соусом с пережаркой и посыпанные сыром и

зеленью. Прощай, фигура!

Как я люблю спагетти, да ещё с соусом и сыром, а к ним апельсиновый сок. И я невольно застонала от удовольствия, отправив в рот вилку с накрученными на неё макаронами, а Дима засмеялся.