Текст книги "Мальвина на закуску (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Утром, едва проснувшись, я выяснила у Фриды адрес, где она жила, и поехала туда. Едва увидев дачу, которая должна принадлежать девочке, у меня челюсть уехала куда-то в бок.

Боже ты мой! Вот это дворец!

Ошарашенная, я вышла из машины, и нажала на звонок у входной двери. Подождала минут пять, потом на крыльце показалась женщина в чёрно-белой форме, видимо, домработница.

– Добрый день, – заученным голосом сказала она, подойдя к двери, – вы по какому вопросу?

– Мне нужно поговорить с Валерией Светличной, – воскликнула я, уже по дороге продумав план действий.

– Здесь такая не живёт, – мотнула головой прислуга.

– Как? – изобразила я удивление, – по моим данным, здесь

проживает семейство Светличных. Я из Инюрколлегии.

– Подождите, я доложу о вас, – и прислуга исчезла в доме.

Я минут десять простояла на холодном ветру, продрогла, и, наконец, меня пригласили в дом.

Хозяйка, блондинка лет тридцати, предложила мне чаю с пирожными, и поинтересовалась целью визита.

А цель у меня была такая.

Якобы, у родителей Фриды были родственник за границей, родственник умер, завещав всё своё немалое состояние своим единственным родственникам, и теперь я их, родственников, разыскиваю.

– А состояние большое? – заинтересовано спросила Лидия, так звали блондинку.

– Двадцать миллионов евро, – лихо соврала я, – плюс недвижимость.

– Ничего себе, повезло девочке.

– Какой девочке?

– Да дочери этих Светличных, Фриде. Умерли Светличные, а дочь их подарила нам дачу и квартиру.

– Подарила? – изумилась я.

– Ну, это у нас такая фишка была, чтобы от налогов уйти. Мы заплатили ей сполна, просто вместо договора о купле – продажи мы составили договор о дарении.

– Лихо, – пробормотала я, и задумалась. Как он и всё-таки смогли провернуть эту сделку?

Попрощавшись с Лидией, и взяв у неё номер телефона семьи Киселевых, я поехала к Максу на работу.

Он сидел в кабинете с Сатаневичем, своим напарником, и что-то обсуждал, наверняка, очередной труп.

– Привет, моя хорошая, – улыбнулся он, – что-нибудь интересное узнала?

– Узнала, – кивнула я, плюхнулась на стул, и выставила на всеобщее обозрение ноги, – скажи, а можно запросить дело о дарении?

– Что значит, запросить? – сдвинул брови Макс.

– Новые хозяева дома сказали мне, что Фрида им этот дом подарила. Как такое может быть?

– Это бред! – воскликнул Максим, – дарение от имени малолетних и граждан, признанных недееспособными,

запрещён. Фрида никак не могла подарить никому ничего. Что

ты дальше-то намерена делать?

– С нотариусом пообщаться, – ответила я, – Лидия дала инициалы нотариуса...

– Валяй, – вздохнул Максим, а я, поцеловав его, вышла из кабинета, и направила свои стопы к нотариусу.

Но, едва подъехав, я услышала истошный крик, подняла глаза, и увидела, что из окон со второго этажа валит густой дым.

Матерь Божья! Что там случилось?

Захлопнув дверцу машины, я побежала в здание, перескакивая через две ступеньки. Влетела, словно вихрь, на второй этаж, и побежала на источник дыма и крика.

Из-под двери валил сизый дым, я судорожно стала её дёргать, но дверь не поддавалась.

– Отойдите, – попытался оттащить меня от двери какой-то мужчина.

– Да сделайте же что-нибудь, – воскликнула я, – там же люди горят!

Словно в подтверждение моих слов из-за двери послышался крик.

– Помогите, – кричала какая-то девушка, а я, схватив стоящий около двери стул, со всей силы саданула им по двери. Но дверь даже не шелохнулась.

Господи, что же делать? Пока приедут пожарные, несчастная сгорит!

– У вас какой-нибудь инструмент? – почти в истерике крикнула я.

– Инструмент? – задумался мужчина, а я вдруг вспомнила, что умею вскрывать замки отмычкой. Вытащила из волос шпильку, и воткнула её в замок, благо, он был простой.

Да, волнение в такой ситуации не товарищ.

Но замок я вскрыла довольно быстро, и мне предстала ужасная картина.

На полу, забившись в угол, лежала молодая девушка. Огонь уже почти овладел всем помещением, и медленно подбирался к девушке. Но времени, чтобы бежать за огнетушителем, не было, и я, на свою голову, бросилась внутрь.

Я чувствовала, что шуба, которую я накинула на голову, уже загорелась, подбежала к девушке, схватила её за руки, но она,

оказавшись на ногах, тут же повалилась на пол.

И тут я увидела, что она вся в крови. Да она ранена!

– Уходите! – прошептала она, – спасайтесь сами.

– Ни за что! – сцепила я зубы, и потащила её к выходу. В этот момент над тем местом, где сидела девушка, рухнул потолок.

Последнее, что я помню, прежде, чем моё сознание отключилось, то, что мы добрались до двери, и обе рухнули на пол.

Открыла глаза, и не сразу сообразила, где нахожусь. Люстра из венецианского стекла, взор опустился ниже, и я увидела Макса, Диму, родителей, и Фриду.

– Марьяна Георгиевна, – донёсся до меня голос Макса, – я понимаю, я виноват.

– Понимает он, – гневно воскликнула маменька, – ты отправил её к этому нотариусу, чтобы избавиться от неё. Решил богатым вдовцом стать?

– Тётя Вика, вы очнулись? – бросилась ко мне первой Фрида, увидев, что я пришла в себя.

– Вика, – маман мигом забыла о распрях с нелюбимым зятем, и бросилась ко мне, – как ты?

– Фигово, – прислушалась я к себе, – горло болит, и руки.

– У тебя ожог верхних дыхательных путей, и рук, – пояснил Дима.

– Любимая моя, – подошёл к кровати Максим.

– Любимая! – рыкнула маман, – ты сначала её в огонь отправил, а теперь лебезишь.

– Никуда он меня не отправлял, – воскликнула я, – я бы и сама во всё полезла, не спрашивая его.

– Молчи, тебе вредно разговаривать, – тут же отреагировала маман.

– Не буду я молчать, – возмутилась я, и закашлялась. Потом перевела взгляд на свои забинтованные руки, и вздохнула.

– Это надолго?

– Как заживёт, – развела руками маман.

К счастью, ожог у меня был не слишком сильный, и через неделю мне сняли бинты. Без страха я и смотреть на свои руки не могла, они были в волдырях, которые лопались, и кожа висела лохмотьями.

Я постоянно накладывала мази, ногти, к моему великому

сожалению, пришлось отрезать, и я чувствовала себя неуютно

без них. Коготки у меня очень хрупкие, ломкие, и, когда

появилась возможность, я их нарастила.

Не могу без смеха вспоминать лицо Макса, когда он мне их пассатижами отгрызал их. Злополучные ногти расплавились, превратившись в сплошной монолит, и я больше походила на инопланетянку с этими « щупальцами ».

Едва выздоровев, я решила нанести визит той девушке, что вытащила из огня. Она, как мне сказали, находится в Склифосовского, состояние у неё стабильное, угрозы для жизни нет.

Девушку уже перевели в отдельную палату, и я без проблем попала к ней. В палате, кроме неё, были ещё две женщины.

– Здравствуйте, – подошла я к её кровати, – вы меня помните?

– Ой, это вы? – улыбнулась девушка.

– Меня Эвива зовут, – я взяла стоящий у стены стул и села.

– А меня Оксана, – сказала девушка, – спасибо вам, вы мой добрый ангел.

– Оксана, расскажи, пожалуйста, что случилось? Что произошло тогда у вас? Мне нужен был нотариус Журавлев...

– Виктор Михайлович убит, – прошептала Оксана.

Она уже три года работает у Виктора Михайловича, и до сих пор никаких эксцессов не было.

Конечно, Оксана понимала, что это опасная работа, но у неё, как у всей современной молодёжи, напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. Впрочем, у меня, как показали последние события, он тоже отсутствует. Хотя, к старухам я себя не причисляю.

В тот злополучный день она, как всегда, печатала на компьютере. Вдруг дверь распахнулась, и в приёмную вошли два типа в чёрной коже. Оксана даже отреагировать не успела, один из мужчин вынул из-под куртки пистолет, и выстрелил в неё.

Потом они вошли в кабинет нотариуса, Оксана только успела услышать вопль Виктора Михайловича:

– За что?

– Вам привет от Киселева Николая Сергеевича, – и раздался выстрел.

Потом они облили всё помещение бензином, подожгли, и

ушли с чувством выполненного долга.

– Понятия не имею, кто этот тип, – вздохнула Оксана, – но я

теперь боюсь, что они решат добить меня. Всё-таки свидетель. Мне страшно.

– Не волнуйся, – воскликнула я, – может, они и не знают, что ты выжила. Пожар был? Был. Они в тебя стреляли, наверняка уверены, что убили.

– Ох, страшно мне, – вздохнула Оксана.

Я, как могла, успокоила Оксану, и вышла из больницы. Метель сегодня перестала, и с утра пошёл ливень. И я, вместо шубки, надела синие брюки – капри в облипку, красные сапожки, зелёный свитер, и красный, кожаный плащ.

Завершала ансамбль моя любимая сумочка в виде кошек.

Пару минут я стояла, потом закрыла жёлто-синий зонт, и вошла в небольшое, но уютное кафе.

Заказала свои любимые эклеры с заварным кремом, и кусок шоколадного бисквита, чашку каппучино, и задумалась.

Как всё-таки дядя Фриды сумел всё это проделать? Если бы она была взрослой, совершеннолетней, тогда понятно.

Но она ребёнок! Решив лишний раз удостовериться, я набрала домашний номер, и попросила Анфису Сергеевну позвать Фриду.

– Фрида, скажи мне, как имя-отчество у твоего дяди? – спросила я.

– Николай Сергеевич, а что? Вика, вы всё-таки этим занимаетесь? Но ведь ваш муж ругаться будет.

– Не будет, если не узнает, – вздохнула я.

– Поняла, – засмеялась Фрида, – от меня он точно ничего не узнает. Но я всё же переживаю за вас. Вы чуть не сгорели.

– Милая, я и без тебя в историю влипну, – засмеялась я, – я и так уже на примете у милиции. Пока.

– Всего хорошего, – воскликнула Фрида, и отключилась.

Значит, это дядя Фриды убил нотариуса, и чуть не убил его секретаршу. Что же мне делать?

Эх, вот бы проникнуть в дом Киселевых. Я ещё раз позвонила домой, выяснила, где раньше жили Киселевы, и позвонила им. Честно говоря, я не знала, что им скажу. Просто решила поимпровизировать по ходу дела.

– Слушаю, – раздался девичий голос.

– Мне нужен Николай Сергеевич.

– Здесь такой не живёт, – растерянно ответила девчонка, – вы,

вероятно, ошиблись. По какому номеру вы звонили.

Я покорно назвала номер, и моя собеседница воскликнула:

– Это наш номер.

– Марина, с кем ты треплешься? – раздалось в трубке сердитое сопрано, – мне позвонить надо, вешай трубку.

– Простите, – воскликнула я, понимая, что, скорей всего, в доме два телефона на одном номере, – мне нужен Николай Сергеевич Киселев.

– Киселев? – переспросила женщина, – он здесь больше не живёт. Он продал нам квартиру, и переехал.

– А вы не подскажете его новый адрес, или хотя бы телефон?

– Вы из агентства?

– Из агентства? – удивилась я.

– Да, он нам недавно позвонил, и предупредил. Мол, от него прислуга ушла, хочет нанять новую. Обратился в агентство по найму, вернее, его супруга обратилась, и случайно продиктовала старый телефон. Они, конечно, исправили ошибку, но мало ли.

– Да, я из агентства, – воскликнула я, и возликовала.

Вот он, шанс. Шанс попасть в дом Киселевых, не вызывая подозрений, и всё там разведать.

Получив номер телефона Киселевых, я поехала к Диме. У него в это время шло совещание, я прождала минут пятнадцать, и, наконец, получила возможность пообщаться с ним.

– Что случилось, дорогая? – устало спросил он, глядя на меня. Выслушал меня, закурил, и покачал головой.

– Ты в своём репертуаре. Чего ты от меня-то хочешь?

– Мне нужна страховка, – пояснила я, – кто-то должен знать, чтобы, в случае чего, спасти меня.

– Что ж к своему супругу не обратишься? – ухмыльнулся он.

– Дим, – я подпёрла кулачком подбородок, – ты прекрасно знаешь, почему я пришла к тебе.

– Ладно, ладно, хорошо.

– А что ты своему любимому мужу скажешь? Куда исчезнешь на несколько дней.

Я задумалась. Действительно, надо что-то придумать, чтобы

Макс ничего не заподозрил.

– У меня идея, – подал голос Дима, – ты скажешь, что срочно

уезжаешь в Париж.

– Зачем? – задала я встречный вопрос.

– А ему не обязательно знать, зачем. Скажешь, договариваться о поставках... вина, или сыра.

– Устриц, – воскликнула я, – еду в Трувиль, чтобы договориться о поставках устриц в свой ресторан.

– Трувиль, – вздохнул Дима, – помнишь наши две недели в Трувиле? Нам так хорошо было вместе.

– Давай не будем, – воскликнула я, а на душе стало тоскливо.

– Малыш, – Дима встал из-за стола, подошёл ко мне и сел рядом, – вернись ко мне. Ты же несчастна, я вижу.

– Ты сам во всём виноват, – в который раз ответила я.

– В чём я виноват? Я хочу быть с тобой. Хочу, чтобы всё было, как прежде. Делай, что хочешь, можешь разобрать мой склеп по частям, и сделать всё на свой вкус. Я стерплю всё, даже портреты кошек в спальне.

Я изумлённо уставилась на него. Димина квартира просто нечто, и я, особа невоздержанная на язык, называю его жилище склепом.

Его квартира больше напоминает средневековый замок.

Едва переступаешь порог, то создаётся ощущение, будто проваливаешься во времени и пространстве.

Всюду висят картины в дорогих, старинных рамах. Бордовые, либо кроваво-красные портьеры, старинная мебель.

Всё мрачно и темно, освещение тусклое. Дима не скряга, и на электричестве он не экономит, просто ему так нравится.

Я никогда не понимала его, и, оказавшись впервые в его квартире, испугалась. Тогда я попыталась что-нибудь там переделать, купила розовые занавесочки, подушечки, и тем же вечером Дима устроил мне скандал.

С тех пор я объявила ему войну.

Я поняла, что обстановка в квартире – его больное место.

Он любит готику, и поделать с этим я ничего не могу. И я стала покупать ему светлые костюмы.

Один раз, когда мы отправлялись на одно торжество, он заказал себе чёрный смокинг и белую рубашку, и дико бесился от того, что не может надеть чёрную.

Он несносен, и, зациклившись на одном, снесёт всё на своём

пути.

И я, желая позлить его, перезвонила портному, и велела

кроить ему костюм из белой ткани, а рубашку из зелёной.

Если учесть то, что портной этот был самого высшего класса, и никаких первых и вторых примерок не было, для Димы это стало неприятным сюрпризом.

Никогда не забуду его лицо, когда он приехал на приём. Я же, вместо предполагаемого маленького чёрного платьица одела алое, с невероятным декольте и вырезом до пупа...

Я завалила его шкаф светлыми вещами, наступая ему тем самым на больную мозоль.

И вот теперь он, преданно заглядывая мне в глаза, предлагал разгромить его любимый склеп! Ушам своим не верю.

– Что это с тобой? – удивилась я.

– Я уже не знаю, что мне сделать, чтобы быть с тобой. Сердце разрывается от тоски и любви. Лежишь ночью, вспоминаешь те сумасшедшие ночи с тобой, и дурно делается, как подумаю, что сейчас тебя целует Максим.

– Маленький бонус, – прошептала я, и коснулась губами его губ.

– На маленький я не согласен, – с этими словами он уложил меня на диван, а я и не сопротивлялась.

Мне с ним было так хорошо, как в сказке. Через два часа, одеваясь, он воскликнул:

– А зачем тебе это? – спросил он, – у меня есть подозрение, что они просто подделали документы, сделали Фриду совершеннолетней, и продали её имущество.

– Всё так просто? – подняла я бровь.

– А тебе сложностей не хватает? – улыбнулся он, – по-моему, тут завихрений и так хватает, ты лучше займись бомжами. Что-то с Яном Владимировичем не то. Тебе не кажется?

– Ещё как кажется, – грустно проговорила я, уже не зная, за что хвататься, – ладно, – вздохнула я, – я действительно не права. Фрида в безопасности, а остальным пусть занимается Максим. Я поехала на свалку.

– Ты действительно думаешь, что только там тебе место? – с озабоченным видом спросил Дима, – думаю, ты ещё на что-нибудь сгодишься, – и он расхохотался.

– Я вот тебе, – показала я ему кулак, и вылетела из кабинета.

Шутки у него плоские, и вообще, он наглец.

Я забралась в свой джип, и поехала на городскую свалку.

Оставила свою машину около ворот, и постучалась в окно

будки, в которой сидят охранники.

– Здрасте, – вышел на крыльцо молодой парень, тот самый сменщик, которого мы видели, когда нашли убитого бомжа.

– А Георгия опять нет? – спросила я.

– А умер Жорка, – зевнул парень, а я даже рот открыла от изумления.

– Как это произошло? – тут же спросила я, и вынула удостоверение капитана МВД.

– Вау! – по-детски воскликнул парень, – а это что, его убили что ли? А нам сказали, что он покупными грибами отравился.

– Следственные органы пока устанавливают, была ли смерть насильственной, – машинально ответила я, а потом подумала.

А зачем я это ляпнула? Ладно, пусть преступник переполошится, может, глупость какую сделает. Он, наверное, решил, что замёл все следы, выдал всё за случайное отравление.

Вот и внесём смятение в ряды противника, то есть, преступника. В свете последних событий я не верю в такие случайности, и почти уверена, что ему в грибочки специально отравы подсыпали.

– Когда это случилось? – строго спросила я.

– Так вчера нам сообщили, – ответил парень.

– Послушай, как тебя зовут? – спросила я, и забралась в его тёплую будку.

– Кирилл, – ответил юноша, а я плюхнулась на табурет.

– Давай, ты расскажешь всё по порядку, – сказала я.

– А чего говорить-то? – поднял брови парень, – нам позвонила сестра Жорки, в слезах вся, и сказала, что Жорка грибами траванулась.

– Давай адрес Георгия, – потребовала я, понимая, что он, судя по всему, ничего не знает. Ему просто сообщили про безвременную кончину сменщика, и не более того.

– Могу адрес сестры, я случайно услышал, как он чего-то ей заказывал, а в память врезалось. Его адреса-то я не знаю, мы с ним не общались почти.

– Ты слышал что-нибудь про трупы, что у вас тут найдены

были? – спросила я, получив адрес сестры Георгия.

– Да это вааще жесть! – воскликнул Кирилл, а я поморщилась,

я на дух не выношу сленг, – у нас тут никогда такого не было. Я не раз слышал, что многие криминальные авторитеты после своих « стрелок » трупы на свалку выкидывают, или на кладбище в чужие могилы зарывают.

И понеслась душа по кочкам. На меня вылилась лавина информации, которую я только успевала « фильтровать », чтобы окончательно не запутаться.

Когда нашли золотоволосую девушку, была как раз смена Кирилла. Вернее, не совсем так, дежурить должен был Георгий, но вечером он позвонил Кириллу, и попросил его поменяться сменами.

– А что у тебя случилось? – спросил любопытный Кирилл.

– Да сеструха ногу вывихнула, просто не охнуть, не вздохнуть, лежит на кровати, а мне её проблемы решай. Вообщем, выручай. Думаю, к твоему дежурству она очухается, во всяком случае, легче точно станет.

Короче говоря, они поменялись дежурствами, и на работу в тот день вышел Кирилл. Труп этот злосчастный нашёл бомж Толяныч, Кирилл вызвал милицию, и та стала допрашивать парня. Толяныч тем временем куда-то исчез, он с милицией не в ладах, и отдуваться пришлось одному Кириллу...

– Стоп! – воскликнула я, – мне Георгий совсем другое рассказал. Будто он тут дежурил в момент находки тела.

– Да он вам наврал, – подскочил Кирилл, – я тут дежурил. На фиг ему это было надо? – почесал он в затылке.

Я посмотрела в окно, задумчиво постучала ноготком по столу, и задала следующий вопрос.

– А вы не замечали за вашим сменщиком ничего странного?

– В смысле? – не понял меня парень, похоже, он был несколько туповат.

– Ты сам не находишь, что твой знакомый ведёт себя странно? – взмахнула я рукой, отбросив официальную форму разговора, – мне он сказал, что при нём нашли труп, а теперь выясняется, что при тебе. Что ты про Георгия можешь сказать?

– Да я его плохо знаю, – пробормотал парень, растерянно глядя на меня, – мы с ним хоть и работаем вместе, но не напарники. Пост сдан, пост принят, и все дела. Я о том, что у него, оказывается, сестра есть, узнал, только когда он позвонил с

просьбой заменить его.

– Понятно, – протянула я, и вынула из сумочки сигареты, – здесь можно курить? – спросила я, вынимая из кармана зажигалку.

– А мне можно сигаретку? – спросил Кирилл.

Мы закурили, и я продолжила допрос, хотя, я вряд ещё что-нибудь из него выжму. Он ничего не видит перед собственным носом, просто пофигист какой-то.

– Кирилл, – воскликнула я, медленно выпуская изо рта дым, – вспоминай, никто к Георгию не приходил? Может, кто-нибудь спрашивал о нём в его отсутствие?

– Да было как-то раз... – пробормотал Кирилл, – его спрашивал какой-то тип.

– Опиши его, – воскликнула я.

– Он полный был, и с бородой... – не очень уверенно произнёс он.

– Больше ничего не помнишь? – скорее утвердительно, чем вопросительно, сказала я.

Кирилл лишь мотнул головой, а я вышла из будки, и села в свою машину. Парень этот дальше своего носа ничего не видит, может, мне поможет сестра Георгия.

Я налила себе чашку кофе, поставила её на специальную подставочку с углублением, чтобы он не расплескался, и нажала на газ.

Но, едва я вошла в подъезд, в ухо влетел резкий дискант.

– Да что за безобразие? – услышала я, и поднялась на второй этаж, – когда это прекратится? У меня ощущение, что я нахожусь в консерватории!

– Да вы там и не были никогда, чтобы говорить, – ответило высокое сопрано с надменными нотками в голосе.

Лифт не работал, о чём извещала табличка, прикреплённая к дверце, и я стала подниматься наверх по лестнице, благо, подниматься было не далеко, на второй этаж.

– Если вы не прекратите, я в милицию заявлю! – ругань тем временем продолжалась, на втором этаже две женщины готовы были лица друг другу расцарапать.

– Простите, если я вам помешала выяснять отношения, – вмешалась я в их спор, – но кто из вас Ирина Григорьева?

Судя по тому, что дверь в нужную мне квартиру была открыта, значит, сестра Георгия одна из скандалисток.

– Это я Григорьева, – раздражённо ответила одна из женщин, – а

вы кто?

– Я из милиции, – я вынула удостоверение, – я могу с вами поговорить?

– Наконец-то! – вскричала Ирина, – немедленно оштрафуйте её! – кивнула она на свою соседку.

– Что-то я вас не понимаю, – пробормотала я, а соседка завизжала.

– Что ты себе позволяешь?! Мой сын станет гениальным скрипачом! Мой сын должен каждый день заниматься...

– Минуточку, минуточку, – воскликнула я, по их репликам я догадалась, из-за чего они такой тарарам подняли, – всем немедленно успокоиться! – закричала я, разом позабыв своё хорошее воспитание, впитанное с молоком матери, и красивыми книжками. Вернее, красивыми сказками.

– Если я верно всё поняла, ваш сын играет на скрипке, – кивнула я женщине, – а вас это раздражает, – обратилась я к Ирине.

– Вы всё правильно поняли, – зарычала последняя, – я же вам звонила, и не раз.

– Дура! – крикнула соседка, – сроду в театре не была, а другим приобщиться к прекрасному мешает!

– Фифа! Мне бы денег на колбасу заработать, а ты про

какой-то театр болтаешь! – зашипела Ирина.

– Челядь! – фыркнула соседка, а моя свидетельница пошла

красными пятнами, и бросилась на неё.

Я не знаю, что она подумала о слове, сквозь зубы брошенном соседкой, но Ирина просто вышла из себя. Женщины сцепились не на жизнь, а на смерть.

А что мне делать в такой ситуации?

Что ж, пожалуй, мне придётся вмешаться. Мысль возникла спонтанно, и я тут же выхватила из сумочки газовый пистолет, и пальнула в воздух.

– Немедленно прекратить это! – заорала я не своим голосом, женщины дружно закашлялись, и поползли в свои квартиры.

Я же зажала рот платком, дышать уже было нечем, поставила Ирину на ноги, и быстро втолкнула в квартиру.

Пока я закрывала замки, она плюхнулась на табурет, держась за глаза.

– Я ничего не вижу, – простонала она, пытаясь протереть глаза.

У меня тоже глаза слезились, и мы, как парочка акробатов, отправились в ванную, сметая всё на своём пути.

На ощупь мы добрались до ванной комнаты, пару раз

стукнувшись о косяк, промыли глаза, и растерянно друг на друга посмотрели.

– Так вы арестуете её? – спросила Ирина, протирая глаза полотенцем.

– Это не в моём ведомстве, – пояснила я, – вам нужно в районное отделение обращаться, а я из МВД.

– И что же мне делать? – воскликнул Ирина.

– Законом установлены нормы на звуки, – стала объяснять я, – музыка не должна превышать сорока децибел. Если вы учитесь игре на инструменте, то должны согласовать это с соседями. Может, кому-то это не нравится, кому-то это мешает. Лично я всегда считала, что красивая музыка, если она звучит не громко, не может мешать. Но потом переменила своё мнение, за весь день и от классики можно устать. Даже от Фредерика Шопена. Но два часа, ладно, три в день, погоды не сделают, даже усталость снимут.

– Да такая музыка кого угодно заведёт! – воскликнула Ирина, – опять! Послушайте!

Действительно, за стенкой полились звуки музыки, но она была не раздражающей, даже напротив, успокаивающей. Думаю, Ирина злится из-за того, что кто-то может чего-то достигнуть путём упорного труда, в то время, как она пашет, а получает за это копейки. Легче не дать самореализоваться другому, чем самому пройти путь от терний к величию.

Все мы любим, когда нас жалеют, а когда кто-то выше вас по социальному рангу, просто не обращает на нас внимания, поневоле начинаешь нервничать. А талантливых людей те, кто обделён этой милостью, очень не любят.

– Вивальди, – определила я, а Ирина нахмурилась.

– Простите, но, боюсь, здесь ничего не поделаешь, – вздохнула я, – они играют по ночам?

– Ещё не хватало! – фыркнула Ирина.

– Тогда ничего не поделаешь, – развела я руками, – оно играет очень тихо. А другие соседи жаловались?

– А им наплевать, пофигисты.

– Тогда ничего не поделаешь, – повторила я.

– А вы вообще по какому поводу? – спросила Ирина.

– Я по поводу вашего брата, Георгия, – сказала я.

– Мой брат умер, – нахмурилась Ирина, – если он что-нибудь

натворил, то вы опоздали.

– Я по поводу его преждевременной гибели, – внесла я ясность, – как это случилось?

– Так он грибами отравился, – пожала плечами Ирина, – почему этим заинтересовалось МВД?

– У нас есть предположение, что здесь имеет место убийство. Смерть вашего брата напрямую связана с одним, весьма запутанным делом, и мне нужны подробности. Возможно, его вообще убили.

– Но кому это нужно? – тихо спросила Ирина.

– Я это как раз и выясняю, – я осторожно коснулась пальцами лица, веки жгло немилосердно.

– Давайте пройдём на кухню, – она пошла по коридору, я за ней, и мы вошли в простенькую кухоньку, и она кивнула на табурет.

– Присаживайтесь. И я всё-таки не понимаю, как можно отравить человека грибами, – вздохнула она, – я Гоше миллион раз говорила, не покупай грибы в магазине. Это самая опасная вещь. Никогда меня не слушал, и теперь в ящик сыграл.

– А если в грибы эти какой отравы подсыпать? – предположила я, – какой отдел выезжал на место происшествия?

– А я и не знаю, – растерялась Ирина, – наверное, наши, районные.

– Вы даже не спросили у них документ? – поразилась я.

– Так они в форме, – пожала она плечами, – а раз в форме, значит, милиция.

– Да эту форму на каждом углу продают, – воскликнула я, – любой бандит купит, оденет, а потом ограбит. Ладно, а тело вашего брата где?

– Лежит в его квартире, – ответила Ирина, – этим там наши родители занимаются, а я тут прибежала кое-зачем, и сейчас назад.

– А кто тело нашёл? – продолжала допытываться я.

– Так он с родителями живёт, – пояснила Ирина, – они его утром

и обнаружили. На дне рождения у друзей были, а те в

деревне живут. Вот как бывает, когда оно надо, рядом никого

нет. Врачи потом сказали, что если бы рядом кто был, и вовремя вызвали бы « Скорую », его могли бы откачать. А у него мобильный разломан был, он его уронил, когда плохо стало, хотел вызвать врачей, но упал, и с тумбочки свалил и мобильный, и обычный телефон.

– Он сломал мобильный телефон, уронив его с тумбочки? – не поверила я своим ушам.

– А чего такого? – пожала плечами Ирина, – сплошь и рядом бывает.

– А можно мне взглянуть на обломки? – спросила я, – или вы его выбросили?

– Ещё нет, – мотнула она головой, – но он у мамы.

– Я вас сопровожу, – кивнула я, – могу подвезти до места назначения.

Она в ответ пожала плечами, и стала собираться. Я терпеливо ждала на кухне, пока она соберёт всё необходимое, и мы вышли из квартиры.

У Ирины челюсть с салазок соскочила, когда она увидела моё авто, но ничего не сказала, однако, её красноречивый взгляд без лишних слов говорил, что она обо мне думает. И я невольно ляпнула:

– Любовник подарил машину, а на работе на меня теперь смотрят, как на врага народа.

– Да уж, – пробормотала Ирина, – мужчины, наверное, особенно.

– Точно, – кивнула я, – просто зубами скрипят. У нас все на « Жигулях » рассекают, а я со своим джипом, как индюк в курятнике.

Ирина невольно фыркнула, и обстановка была разряжена.

Я не люблю покойников, хотя вряд ли на свете есть человек, который бы любил это дело, разве что псих-некрофил какой.

– Вас не раздражает дым? – спросила я, вынув из бардачка сигарету.

– Нисколько, у меня муж курит, я уже давно пассивным курильщиком стала, – засмеялась Ирина.

Так мы и доехали, с милой беседой, и за разговорами.

Старушки, сидевшие на лавочке, тут же примолкли, когда мы выбрались из машины. Думаю, они будут долго перемываться Ирине косточки.

– Пойдёмте, – бросила последняя неприязненный взгляд на них,

и мы вошли в подъезд.

Атмосфера в квартире стояла соответствующая, тягостная, скорбящая. Дверь нам открыла полная женщина, одетая в ужасающую фиолетовую кофту, и чёрные брюки, обтягивающие её толстенные телеса до неприличия.

Выглядела она отвратительно.

На мой взгляд, если ты человек с нестандартной фигурой, нужно и одеваться соответственно.

Брюки лучше свободные, неплохо было бы, если ткань в полоску. Ясное дело, не поперёк в полоску, а в длину.

Полоска зрительно удлиняет ногу, и вид не столь отвратительный.

– Что так долго? – хмуро спросила полная женщина Ирину, и перевела взгляд на меня, – а это кто?

– Она из милиции, – внесла ясность Ирина, – Саш, ты...

– Чего вам надо? – накинулась на меня Александра, резко перебив Ирину, – у нас горе!

– Она по поводу Гоши... – начала было Ирина, но её опять перебили.

– Да вы никак спятили! С мёртвого какой спрос?!

– У меня есть предположение, что Георгия убили, – выпалила я, – и я бы хотела с вами поговорить.

– Я так и знала! – раздался вопль из глубины квартиры, и в прихожую выбежал сухонькая пожилая женщина, и вцепилась в рукава моего пальто, – кто это сделал? Кто это сделал?

– Успокойтесь, пожалуйста, – сдавленно проблеяла я, а Александра с Ириной подхватили женщину под руки, ловко отцепили от меня, и уволокли вглубь квартиры.

– Вы с ума сошли? – зашипела на меня Александра, буквально втолкнула на кухню, и для верности закрыла дверь.

Я неожиданности чуть не упала, ухватилась за ручки настенного шкафчика, и чудом устояла на ногах.

– Что вы вытворяете? – ошеломлённо воскликнула я.

– Это вы что вытворяете? – зло воскликнула Александра, уперев руки в то место, где у человека по определению должна находиться талия, – мать и так в невменяемом состоянии, а тут ещё вы.

– Простите, пожалуйста, – покаянно проговорила я, – но я

занимаюсь расследованием, и у меня есть подозрение, что