Текст книги "Мальвина на закуску (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

при помощи милиции.

– Мозг работает, что надо, – кивнул Макс.

Он хотел потом всё рассказать мне, хотел, чтобы я уехала с ним. Но потом он понял, что я не соглашусь с ним, и, тем более, не буду с ним. Он догадался, что я теперь частник, когда я пришла в морг.

Я не сложила дважды два, не прочла, так сказать, дано. Как и сказал Дима, он хотел мне что-то тяжёлое в сумочку подкинуть. Уж как он это собирался сделать, понятия не имею, но факт остаётся фактом.

Но он просчитался, я, вместо того, чтобы удирать с места

преступления, напротив, вызвала Диму, мы вместе

выкрутились, а потом ещё и влезли во всё это.

Фрида – это вообще отдельная история, и тут всё с самого начала было ясно, она никаким боком отношения к Яну Владимировичу не имеет.

Вероника мечтала быть его женой, а он хотел её денег. И он понимал, что, если он на ней женится и убьёт её, он вряд ли получит фабрику. Он украл у неё два миллиона долларов из сейфа, и драгоценности. Но она его прихватила на этом деле, и он просто задушил её.

Как он от трупа решил избавиться, мы уже знаем.

Тимьянов прятался, как мы уже поняли, не от бандитов,

никакой неудачной операции и не было. Ему на хвост, извините за выражение, села милиция, и он исчез.

Купил дом в деревне, выкупил местный клуб, в котором подторговывал наркотиками, и там же он делал операции.

Морг, в котором, как сказал мне Ян Владимирович, купил трупы бомжей, был его собственностью.

Частные морги, похоронные услуги, это дело очень прибыльное. Вероятность обанкротится, тут равна нулю.

И он, пощипав очередную курочку на крупную сумму, открыл частный морг.

Заведение быстро раскрутилось, и нет ничего удивительного, что к ним обращались богатые личности. А то, что эти

личности криминальные авторитеты, сначала не очень привлекло внимание правоохранительных органов.

Но чуть позже на это всё же обратили внимание, милиции показалось подозрительным, что к ним слишком часто обращаются бандиты, и они вскоре выяснили, что к ним поступают трупы с бандитских разборок.

То, что они ещё и бандитов за границу переправляют, они ещё не знали. И Ян Владимирович понял, надо немедленно ложиться на дно, а то их быстро загребут.

Теперь в морг поступали только легальные трупы, а свои чёрные дела наша братва проворачивала в деревне.

Не в меру любопытная старушка, та самая, страдающая бессонницей Тимофеевна, увидела, что в клуб вносят труп.

У них тогда окно не было закрыто, и она с помощью своего морского бинокля увидела всё.

И преступники увидели, что есть свидетель.

Тимьянов ударил её, как и предположил Дима, электродубинкой, свернул шею, и скинул вниз.

Дина догадалась, что в морге происходит что-то не то, стала расследовать и докопалась.

У неё уже были доказательства, но Табардеев застал её, когда она рылась в его бумагах, и пыталась вскрыть компьютер в его кабинете. Он без лишних слов зарезал её, труп отвёз к ней домой, и выбросил в подъезде, предварительно вырвав у неё из ушей серёжки, сняв дешёвенькие драгоценности, чтобы подумали, что убийство совершил какой-то наркоман.

Как вы уже догадались, Георгий, охранник со свалки, был с

ними в одной лодке, они порой выкидывали трупы на помойку, одевая их в одежду бомжей, а потом под видом бомжей их и хоронили. Район, где находится эта свалка, закреплён за этим моргом, вообщем, они ловко придумали, но потом всё пошло прахом.

Ян Владимирович скопил денег на безбедное существование, он устал от этого, и хотел уехать. Ещё его раздражало, что приходится отдавать Тимуру львиную долю денег, которые они получали, и он от него так же решил избавиться.

Тимур быстро понял, что затеял его подельник, и постарался скрыться, теперь он тоже в тюрьме. А, что касается бомжа, то он стал невольным свидетелем того, как Табардеев и Георгий труп на помойку выкидывали. Табардеев отдал ему старинные часы в качестве временной платы, на свалке были люди, и он не мог убить его так сразу.

Он убил его позже, хотел отобрать драгоценность, но не

успел. Подошли мы с Димой, и забрали часы. Георгий попытался воспротивиться такому раскладу, но не мог же он просто забрать у нас часы. И так Ян Владимирович открыл охоту на меня.

Всё бы ничего, но мы с Димой вмешались в это дело, и Ян

Владимирович, любивший меня всю свою жизнь, решил меня убить.

Да, план был отличный, только глупый, и весьма неудачный.

Он хотел получить меня, ослеп от своей любви, а потом понял, что от меня надо избавляться.

Честно говоря, я чувствую боль.

Я так хорошо знала этого человека, столько лет проработала под его началом, и только теперь узнала, какая это сволочь.

Эпилог.

Я не хотела идти на суд, не хотела больше встречаться с

Табардеевым. Но пришлось.

Я была главным свидетелем, и Ян Владимирович всё время смотрел на меня, отчего мне было весьма неуютно.

Дима тоже в этом участвовал, ведь он пострадавшее лицо и свидетель в одном флаконе.

Когда судья дал Яну Владимировичу последнее слово, он встал

и тихо произнёс:

– А мне всё равно. Теперь уже всё равно. Без самой потрясающей женщины на земле мне нет жизни, и мне наплевать, сколько людей я убил. Я это сделал для того, чтобы видеть счастливый блеск в больших, красивых чёрных глазах. Прости, Вик, ты оказалась не такой, какой я тебя себе представлял, – он посмотрел на меня и горько вздохнул, – даже лучше, что ты такая, добрая и справедливая.

И тут он, никто даже ничего сделать не успел, схватил со стола стакан с водой для адвоката, разбил стакан и осколком полоснул себе по горлу.

Началась суета, лишь я одна сидела и смотрела, как он

обливается кровью. Я знала, что это конец. Он больше не

причинит никому вреда.

Ян Владимирович умер, и отвечать за всё содеянное теперь придётся Тимьянову. Он получил пожизненное заключение, и отбыл в колонию, а нашей родной милиции, вернее, одному её представителю, с которым я каждый день встречаюсь в постели, предстоит долгая и муторная работа.

Эти гаврики таких дел наворотили, и теперь необходимо наших милых преступничков из-за границы выдворить, на родину доставить, и срок дать.

Это уже работа Максима, а я сейчас сижу дома, бандитов не ловлю, и занимаюсь с Фридой английским.

Мы удочерили девочку, и она на седьмом небе от счастья.

И у нас всё тихо – мирно.

Василинка усердно безобразничает, недавно вымазала моей косметикой сестрёнку. Я заглянула в колыбельку, где лежат Лиза и Леня, и чуть в обморок не упала, увидев личико своей младшей дочки.

Щёчки у Лизы были алыми, губы тоже, вся в перламутровых тенях, в блёстках и перемазанная тушью.

– Василиса, – заорала я, – немедленно иди сюда.

– Мам, это просто шутка, – заглянула в детскую моя малышка.

– Шутка, – проворчала я, оттирая заходящуюся от крика Лизу, – ох, как подумаю, что она будет такой же. Иди на кухню, я сегодня мороженое тебе купила.

– Ура, – и Василинка вылетела за дверь.

Да, это будет гремучий дуэт, когда подрастут мои двойняшки. Василинка безобразничает так, что у меня руки опускаются, глядя на это, а если они будут вдвоём безобразничать, это будет капец. И я думаю, Леня тоже отставать от них не будет, так что в скором времени наш спокойный дом превратится... в неспокойный дом.

А что сделаешь?

Завтра первое апреля, а Максим продолжает радовать всех полнейшим пофигизмом в отношении зубов, которые я ему подкидываю то в кофе, то в бутерброд.

Но первого апреля я решила и эту гипотезу.

Утром я поехала в ресторан, проверить документацию, Дима был со мной, он мне постоянно помогает, и вдруг ко мне нагрянула милиция.

Рита, удивлённая, позвонила мне по внутренней связи, и сообщила, что двое молодых людей, предъявивших корочки следователей, жаждут пообщаться со мной и с Димой.

Я тоже была удивлена, и через пять минут эти следовали сидели у меня в кабинете, и несли такой невероятный бред, что у меня уши в трубочку скручивались.

Оказывается, мы с Димой были организаторами налёта на банк, обогатились на сумму в двадцать миллионов долларов, и настолько обнаглели, что даже из страны не уехали, и на дно не легли.

Вообщем, нас доставили в отделение, полдня допрашивали, потом посадили в « обезьянник », что мне тоже радости не прибавило. И отпустили ближе к вечеру, сняв все обвинения.

Я была злая, как сто тысяч чертей, Дима тоже, в довершение всего ГАИ, вместо того, чтобы выполнять свою работу, тормозило нас на каждом перекрёстке.

Спрашивали документы, проверяли и отпускали.

Домой я прибыла, близкая к нервному срыву, Дима тоже был на взводе, хоть он и сидел в другой машине, но мобильные в наших руках раскалились до предела.

Весь дом был освещён, я слегка удивилась, и мы с Димой

поднялись по ступенькам. Я толкнула дверь, прошла в гостиную, в которой сейчас находилось всё наше семейство.

– Привет, Викуля, – воскликнула маман, – с праздником.

– С каким праздником? – удивилась я, беря из рук Макса бокал с шампанским.

– С первым апреля, – засмеялся Максим, – как тебе шутка?

– Какая шутка? – насторожилась я.

– Шутка под кодовым названием – ограбление банка.

– Так это ты? – ахнула я.

– Достойный ответ на выходку с зубами, – засмеялся Дима, и хлопнул Макса по плечу, – молодец, хорошо сработал, – и со всей силы как дал ему под дых.

– Ты что, спятил? – вскричала я, бросаясь к мужу.

– А я пошутил, – улыбнулся он, и сложил руки на груди.

– Хорошая шутка, – кивнул Макс, и бросился на Диму.

Они сцепились, и покатились по полу. Мой отец, Глеб Никифорович и Иван Николаевич бросились их разнимать.

Это удалось сделать не сразу, они, похоже, решили поубивать

друг друга, но их всё же растащили.

– Вы два придурка, – заявила я, – что вы тут устроили? А с тобой, – повернулась я к Максиму, – с тобой я вообще не

разговариваю. Что это за фокусы?

– А что это за фокусы с зубами? – воскликнул Максим.

– Так ты догадался? – изумилась я.

– Давно. Не сразу, правда, в первый момент мне это не понравилось, но я быстро догадался, что это ваших рук дело.

– Это как же ты догадался? – прищурилась я.

– Просто, пока ты была в больнице у него, – кивнул он на Диму, – а потом, накачанная снотворным, спала, зубы перестали попадать мне в кофе. А, как ты пришла в себя, опять началось. И что из этого следует?

– Что? – тупо спросила я.

– Что это ваших рук дело.

– Плохо иметь мужа-следователя, – хмыкнула я.

– Полностью с тобой согласен, – вклинился Дима, – лучше иметь

мужа-бизнесмена.

– Да пошёл ты, – огрызнулась я, и все засмеялись.

– А теперь давайте выпьем, – воскликнула маман, – хоть первое апреля и не является как таковым праздником, но я всё равно

хочу шампанского.

Зато Максим на меня обиделся. Вечером, когда я перед зеркалом причёсывала волосы, он вдруг спросил:

– Ты это серьёзно сказала, что плохо иметь мужа-следователя?

– Ты что, всерьёз это принял? – засмеялась я, и повернулась к нему, – прекрати.

– Вик, ты же знаешь, я люблю тебя.

– И я тебя, – я обвила его шею руками, и поцеловала, – ты мой любимый.

– Точно? Точно, любимый?

– Конечно, – заверила я его, и вновь поцеловала.

Какой он хороший. За что мне послана эта несчастная любовь к Диме?

Утром мне позвонила Эля, сказала, что хочет со мной

встретится и поболтать. Я не отказала, одела свой любимый,

красный, кружевной костюм, и пришла в кафе.

– Привет, – воскликнула Эля. Она в это время пила кофе, и крошила ложечкой пирожное.

– Что случилось? – села я за стол, – ты сама не своя.

– Я отменила свадьбу, – воскликнула Эля.

– С Никитой? – подскочила я.

– Да, – прошептала она, – я не могу без Димки. Он такой, – она закатила глаза.

– Не делай глупостей, – воскликнула я, – твой Кит отличный парень.

– По-моему, ты ревнуешь, – вздохнула Эля.

– Я? Ревную? – возмутилась я.

– Да, ревнуешь. Это невооружённым глазом видно. Только я не могу понять, почему. Ты замужем за Максом, давно развелась с Димой.

– Ничего ты не понимаешь, Эля, – вздохнула я.

– Я всё понимаю, ты с ума сходишь от ревности. Ты как собака на сене, сам не гам, и другому не дам. Имей в виду, я буду за него бороться.

– Да на здоровье, – засмеялась я, – он влюблён в меня больше

десяти лет. Я не думаю, что он в тебя влюбится.

– А вот и влюбится, – заорала Эля, вскакивая с места, – я отниму его у тебя, – и она вылетела из кафе.

Н-да. И что же мне теперь делать?

Просто замечательно вышло, Эля по уши влюбилась в Димку, и я лишилась подруги. Больше всего мне сейчас хотелось позвонить ему, и от души наорать.

Но я сдержалась, вместо этого заказала себе кофе, пирожное, и с мрачным видом стала есть его.

Сказать честно? Я ревную Диму, да, просто с ума схожу от ревности и любви.

Когда-то я любила одного парня, мы так хотели быть вместе, но меня выдали замуж за Диму. И теперь я полюбила его. Полюбила до боли. И что же мне делать?

Что-что, жить дальше, глядишь, судьба выкинет ещё какой-нибудь фокус.

Я без ума от Димы, но Эля права, я как собака на сене. Но я ведь его не привязывала к себе, а в том, что я существую на этом свете, я не виновата. Тут уж спрос с моих родителей.

И, махнув на всё рукой, я заказала ещё пирожное. Не хочу выходить на улицу, там сейчас ливень.

Сейчас я выпью кофе, съем пирожное, и поеду в ресторан, там скопилось много дел. С соседнего столика раздался смех, я обернулась, и увидела парочку. Они не замечали никого и ничего, и я невольно вспомнила, как мы с Димой гуляли по Осло. Под одним зонтом, прижавшись друг к другу, и мне так хорошо было, так спокойно.

Господи, сделай так, чтобы это повторилось.

И гори всё синим пламенем, я, наконец, женщина, и хочу капельку счастья.

Конец.