Текст книги "Адюльтер на трупе (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Она родилась и выросла в простой, рабочей семье.

Её отец работал на заводе инженером, а мать уборщицей, имелись ещё сестра и брат, при чём последний приёмный.

Брат Ольги Алексеевны, Василий, уже давно исчез из поля зрения, а вот сестра в данный момент работает в рекламном агентстве.

И я решила нанести визит Валерии, сестре Ольги Алексеевны.

Вот что интересно, как Ольга Алексеевна познакомилась со своим будущим мужем? Корикова Ольга Алексеевна исчезла, когда ей исполнилось шестнадцать лет, и, спустя год появилась в Москве, и теперь её фамилия была Брянцева. Когда Корикова Ольга Алексеевна появилась в Москве вновь, и она уже была замужем. Интересно, куда она исчезала? Прошёл целый год, и он просто выпал из её жизни. Её не было в Москве, но о том, где она была, Бодя не предоставил

сведений, и я опять набрала номер Богдана.

– Что не так? – устало спросил он.

– Где Брянцева пропадала целый год? – спросила я у него.

– Я не знаю, – тут же воскликнул Богдан, – она просто исчезла.

– Куда? – злилась я.

– Вика, – вздохнул Богдан, – я же тебе сказал, я не знаю.

Границу она не пересекала, но и в Москве не было о ней ни

слуху, ни духу.

– Я имею все основания подозревать, что она была именно в Москве, – воскликнула я, – ну, может, не в самой Москве, но где-то в России. Однако, чтобы проверить всех, жизни не хватит. Это просто нереально.

– Хорошо, что ты это ещё понимаешь, – хмыкнул Богдан, – а то

я уже испугался. Я ещё кое-что нарыл, кстати. Брянцева, оказывается, постоянно переводит деньги на счёт Кориковой Валерии Алексеевны.

– С какой стати ей платить сестре? Что за отношения у них были?

– В том-то и дело, что отношений у них никаких не было, – воскликнул Богдан, – они не общались, ну, не смогли сёстры найти общий язык.

– Так, – воскликнула я, попыталась усесться на кровати по-турецки, но в этот момент в дверь постучались, и я благополучно свалилась с кровати.

– Кто там? – сердито проговорила я, потирая бок, и вставая с пола.

– Можно к тебе? – просунула голову между дверью и косяком

Асюта.

– Заходи, – кивнула я, и села на кровать, – эй, Бодя, ты ещё там?

– Там, – усмехнулся друг, – делай выводы, дорогуша. Брянцева переводит деньги Валерии, но у них отношения были, хуже некуда. Я тут посмотрю ещё круг общения Валерии.

– И всё же, куда она исчезала? – задумчиво пробормотала я.

– Это уже тебе, дорогуша, предстоит выяснить. Ты же у нас

сыщик.

– Не ёрничай, – сурово велела я, и отключилась.

– Как дела? – улыбнулась Ася.

– В смысле? – удивилась я.

– Ну... тебе этот молодой человек понравился? Лейтенант?

– Ах, ты вот о чём, – пробормотала я, и почувствовала, что заливаюсь краской.

– Ты краснеешь, это здорово! – воскликнула сестра, – я рада. Может, у тебя ним что-нибудь получится.

– Ты спятила? Он даже не посмотрел на меня.

– Сейчас, не посмотрел. Да он тебя пожирал глазами. Эх, меня

бы такой допросил, – Ася растянулась на моей кровати.

– У тебя муж есть, – напомнила я ей.

– Муж объелся груш! – фыркнула Асюта, – я что, не могу сходить налево?

– Можешь, можешь, только смывку в аптеке придётся покупать, а не в парфюмерном отделе, – ухмыльнулась я.

– Какую смывку? – удивилась Ася.

– Специальную, для снятия макияжа с век, – я швырнула в

сестру подушку, – свинцовая примочка называется.

– Ты язва, – огрела меня подушкой сестра, – непроходимая!

– Не знала, что бывают проходимые язвы, – усмехнулась я, накручивая на палец чёрный локон.

– А что с твоим клубом?

– Ой, я так увлеклась расследованием, что совершенно забыла про клуб.

– Да, Вика, ты даёшь!

– Ладно, иди отсюда. Я сейчас займусь клубом.

– На ночь глядя?

– Да, – кивнула я, и пододвинула к себе ноутбук.

– Хорошо, – Ася встала с места, но у двери обернулась, – но не забудь о том, что я тебе сказала.

– А что ты мне сказала? – оторвалась я на секунду от компьютера.

– То, что ты понравилась этому Максиму. Понравилась, сто процентов, – и она выскочила за дверь, а я углубилась в Интернет.

Помещения буду осматривать завтра, то, что купил мне Дима, настоящая громада, и я решила открыть ресторан с французской, испанской и старой русской кухней, и сейчас искала соответствующих поваров.

Просидела я до утра, но была вполне довольна проделанной

работой. Я нашла нужных мне мастеров, и назначила им

встречу в кафе напротив здания моего будущего ресторана.

В кафе я явилась в строгом костюме ядовито-лимонного цвета, красных полусапожках, красном, кожаном пальто, и села за

столик.

– Что будете заказывать? – подошла ко мне официантка.

– Чашку каппучино, – сказала я, и посмотрела на часы.

Претендент должен вот-вот подойти, и через пять минут в

кафе вошла женщина средних лет. Я её сразу узнала, видела в Интернете фотографию и помахала рукой.

– Вы Эвива Леонидовна? – спросила она, присаживаясь за столик.

– Да, а вы Ангелина Васильевна?

– Это я. Вы, я поняла, собираетесь открывать ресторан?

– Но, учтите, я должна знать, почему вас уволили с прошлого

места. Я позвоню им, и если вы соврёте, можете распрощаться

с возможностью устроиться на работу.

– Мне нечего скрывать, – пожала плечами Ангелина Васильевна, – моего прежнего работодателя убили, а его жена продала помещение, ей ресторан не нужен был, а тот, кто

купил, открыл в помещении фирму.

Всё оказалось правдой. Сегодняшний день я провела с пользой. Повара были найдены, официантки тоже, потом охранники. Я практически не сижу за компьютером, и к концу дня я обалдела, перед глазами маячил курсор, и мелькали чёрные точки. За весь день я не съела ни крошки, за исключением выпитого кофе и пары бокалов красного вина.

Потом побывала в своём будущем ресторане, поругалась с рабочими, отдала распоряжение выкрасить стены в моём кабинете в бежевый цвет, заказала по Интернету необходимую мебель, и поехала домой.

По дороге домой я вспомнила, что у меня кончились сигареты, и, раскрыв зонт, я выскочила из машины, купила сигареты, но в нескольких шагах машины я споткнулась, чуть не упала,

ветер вырвал у меня из рук зонт, и он угодил по стеклу идущей машины.

– Да что же это такое? – выскочил под дождь водитель, и я мгновенно узнала Максима Барханова, – у вас руки откуда растут? Ой, это вы.

– Вы меня узнали? – удивилась я.

– Такую красавицу трудно не запомнить, – улыбнулся он, и поднял сломавшийся зонт, – боюсь, не отремонтировать, – и посмотрел на лобовое стекло своей машины, и приличную трещину на нём, – н-да.

– Я заплачу, – вздохнула я, и полезла в сумку.

– И не вздумайте, – возмутился он, – это ветер виноват, а не вы.

– Как знаете, – улыбнулась я.

Он молча смотрел на меня, явно что-то хотел сказать, но не решался.

– Послушайте, – прервал он всё же молчание, – наверное, это глупо, неправильно, вы же подозреваемая, но мне очень хочется пригласить вас куда-нибудь... Эвива...

– Вика, можно просто Вика, – сказала я.

– Вика, давайте сходим в театр, – выпалил Максим.

– В театр? – изумилась я. Чего-чего, а приглашения в театр я

от следователя не ожидала, скорее уж в кабак. Они, люди, как правило, приземлённые.

– Да, вы любите балет?

– Обожаю, – совершенно искренне ответила я.

– Мне тоже нравится, – не слишком уверенно произнёс он, и мгновенно стало ясно, что ему больше по душе посидеть перед телевизором, по которому идёт трансляция матча, с бутылкой пива, нежели поход в театр, и, тем более, на балет.

Ну, раз он хочет сделать мне приятное, почему бы не сходить?

– Я согласна, – выпалила я, – и когда премьера?

– Завтра. Вы точно пойдёте?

– Точно, – засмеялась я, – сто процентов.

– Ну, раз все сто, – голос у него был весьма довольный, – а то мне позвонила твоя сестра, и дала номер телефона, а позвонить я не решался.

Мне нравилась его робость, и вообще, он очень милый. Даже

ради свидания со мной он готов терпеть балет.

Что ж, меня это радует. Давно в моём сердце не было любви,

и теперь оно, сердце моё, билось так, что, казалось, выскочит

из груди.

Он попрощался, и я, внезапно почувствовав вкус жизни, со

всей силы нажала на педаль газа, и понеслась по трассе со

скоростью ветра, благо, машин было мало.

– Ну, и где ты была? – этот вопрос уже набил оскомину.

Что ж, маменька в своём репертуаре.

– Нанимала людей в свой ресторан, – сказала я, скинула с ног туфли и рухнула на диван.

– Ты говорила, что это будет клуб, – напомнила маман.

– На втором этаже клуб, а внизу три ресторана. Вернее, один,

но очень большой, разделённый арками, но в каждом

помещении будет разная кухня.

– Как интересно, – задумалась маман, – людей ты уже наняла?

– Я уже обо всём договорилась, мы подписали договор. К декабрю ремонт закончат, и ресторан начнёт функционировать.

– Замечательно, – кивнула маман, – наконец-то ты нашла своё призвание.

– Ты это о чём?

– Я всегда знала, что актрисы из тебя не выйдет.

– Но ты хотела, чтобы я училась на филолога, – напомнила я

ей.

– Было дело, но теперь я понимаю, что гуманитария – это не твоё.

– Слава Богу, ты это поняла, – вздохнула я, – лучше поздно, чем

никогда. А что насчёт гуманитарии, я чистейший гуманитарий. Я люблю журналистику, с удовольствием выучила английский, не отказалась бы ещё от пары языков, но мне, говоря честно и откровенно, лень. А ещё я люблю читать, ты это прекрасно знаешь, рисую, и увлекаюсь художественной фотографией.

– И ко всем этим качествам можно добавить, что ты совершенно несносная, Эвива! – воскликнула маман, – есть будешь? Я специально тебя ждала, не ужинала.

Это на маменьку не похоже, но я вдруг ощутила дикий голод, ведь весь день ничего не ела, и согласилась поужинать.

Я не большой любитель мяса, но сейчас была такая голодная, что с удовольствием съела жаркое из свинины, и выпила чашку кофе с пирожными, приготовленными тётей Алей.

Мы с маман ещё поболтали, и я отправилась спать.

Говорят, что те, кто пьёт много кофе, страдает бессонницей, но почему-то я прекрасно сплю после литра любимого напитка, даже если он очень крепкий, а от слабенького чая ворочаюсь с боку на бок.

Может, всё дело в самовнушении?

Вам с детства говорят, не пей на ночь кофе, не заснёшь.

Вбивают это в голову, и происходит эффект плацебо.

Ваш мозг запрограммирован на то, что вы не должны заснуть

от кофе, и это происходит, а чай, между прочим, ещё более

возбуждающий напиток, нежели кофе.

Содержащийся в нём танин сродни кофеину, только по мощности гораздо сильнее.

Я забралась в кровать, Маняшка запрыгнула ко мне в постель, и растянулась на моём боку.

С моим появлением в доме матери моей кошки, спокойная жизнь, если её можно назвать спокойной, прекратилась.

Несчастная болонка маман теперь прячется под диваном.

Маняшка её сразу невзлюбила, и гоняет почём зря. Вы

удивитесь, что кошка гоняет собаку, но это сущая правда. Кошки порой опасней собак, а рассерженные кошки, тем более. У моей Маняшки, когда она разозлится, шерсть становится дыбом, и она готова любому глаза выцарапать, стоит только довести её до точки кипения.

Я помню, как в прошлом годы она набросилась на собаку

моего соседа. Со мной чуть инфаркт не случился, когда

огромная овчарка побежала на мою любимицу.

Однако Манюня не лыком шита, и вцепилась ему в загривок, как фурия, с тех пор Цезарь обходит её стороной.

Не дурак, понимает, что с этой пушистой фурией лучше не связываться, себе дороже.

Спала я крепко, и проснулась от звонка будильника. Вчера я вспомнила, что осталась без своего утреннего набата, и заехала в магазин. Долго и придирчиво я выбирала будильник, и, в конце концов, продавщица не выдержала.

– Вам, вообще, что нужно?

– Будильник. Очень громкий, – пояснила я, – у вас есть попронзительнее?

– Есть наш, вот, – она завела его, и раздался такой дикий вой, что все присутствующие на месте подскочили.

– Упаси Боже, если такое будет утром будить, – воскликнула одна старушка, – инфаркт обеспечен.

– Мне это идеально подойдёт, – закивала я, и теперь грохот от этого чуда российского производства разбудил весь дом.

Тут же послышались шаги, и в мою комнату ворвалась маман, по коридору послышались шаги.

– Эвива! – грозно воскликнула она, – уйми эту мерзость!

– Вика, зачем ты купила такой громкий будильник? – воскликнул папа, заходя ко мне.

– А для чего ещё они покупаются, будильники? – ухмыльнулась

я, и отключила это гремящее безобразие.

– Сколько времени? – раздался Аськин голос, – только восемь!

Вы спятили, кто поставил будильник на такую рань? Сегодня же воскресенье!

Вот чёрт! Я схватила нарушителя спокойствия, и по привычке вышвырнула его в окно, а сама юркнула под одеяло.

Маман тихо засмеялась, и, со словами:

– Ты в своём репертуаре, – вышла из моей комнаты.

– Вика! – влетела Ася, – это ты такой будильник купила?

– А? Что? – я сделала вид, что только что проснулась.

– Давай, давай, попритворяйся! – фыркнула сестра, – разбудила весь дом, и под одеяло прячется, – с этими словами она вылетела из комнаты, а я перевернулась на другой бок.

Сегодня же куплю другой будильник. Тихий! И гори всё синим пламенем! Заколебали!

Я уже не дождусь, когда мне разрешат заново отстроить дом.

При взгляде на мою красную юбку маман в этот раз промолчала, хотя её взгляд был красноречивее любых слов.

– Тётя Вика, ваша юбка просто супер! – воскликнула моя племянница Аришка, двенадцатилетняя дочь Аси.

– Аришенька, ты это объясни своей бабушке, – кивнула я на маман.

– Мам, – посмотрела она на Аську, – я тоже хочу короткую юбку. Как у тёти Вики.

– С ума сошла? – покрутила пальцем у виска Аська.

– Ещё не хватало! – вскрикнула маман, – в таких юбках шалавы ходят!

– Вот спасибо, – ухмыльнулась я, – какая добрая мамочка. А тебе, Аришенька, действительно, ещё рано такие юбки носить. Я тебе такую на пятнадцатилетие подарю, будешь парней своими ногами в ступор вводить.

– Не развращай мне дочь! – насупилась Ася.

– Да, – коротко сказал Костик, её муж, и поправил очки, съехавшие на нос. Он вообще немногословен, несколько нескладен, но он очень милый, и чуткий человек. В этом плане Асюте повезло, но у меня ощущение, что она мужа не любит.

– Асют, одолжи свой серебристый костюм, – попросила я.

– Забирай совсем, он непристойный, – ответила сестра и

насторожилась, – а зачем тебе?

– Твоё зерно, сваха, упало на благодатную почву, -

ухмыльнулась я, – я сегодня иду в театр с Максимом.

– Аллилуйя! – заорала Аська, и маман поперхнулась тостом, – я помогу тебе причёску сделать.

– Не вздумай с ним никуда идти! – категорично заявила маман, и налила себе кофе, – я тебе не позволю.

– Я уже взрослая девочка, – фыркнула я, – и отстань от меня.

Уже разбила мне жизнь, нечего делать это снова. Я всё сказала.

– Лучше одень серебристое платье, – сказала сестра, – с красной каёмкой.

– В нём холодно! – воскликнула я.

– Зато твой Макс не доживёт до театра, и вы окажетесь в постели.

– Я не собираюсь его соблазнять, – возмутилась я.

– Ну, ты даёшь! – засмеялась сестра.

Я покраснела, и поспешила ретироваться.

Мне ещё надо удостовериться, что привезли всю мебель, не забыли никаких деталей, и расписаться в получении.

Я запрыгнула в машину, и на бешеной скорости полетела к своему будущему ресторану.

Но меня ждал неприятный сюрприз.

В помещении клуба сидел какой-то мужчина, обритый наголо, в строгом костюме, а рядом с ним два братка в чёрной коже, и тоже лысые.

– В чём дело? – растерялась я.

– Это вы, значит, тут строитесь? – прищурился мужчина.

– Я, а что? – я сложила руки на груди.

Мужчина оторвался от своего увлекательного занятия, а именно, созерцания моих длинных ног, и усмехнулся:

– Думаю, вы мне не конкурент.

– Может, вы объясните... – начала я, но была резко оборвана.

– У меня рядом ресторан, я опасаться начал, что вы мне бизнес подпортите, но теперь вижу, что опасался зря.

– Вы и правда так думаете? – сладко пропела я.

– Безусловно. Ножки у вас – супер! – усмехнулся он.

– Я знаю, – я села на высокий стул, и положила ногу на ногу, -

пошёл вон.

– Как мило, – усмехнулся он, – вы учтите, если у вас дела

пойдут хорошо, я быстро это исправлю. Мне конкуренты не

нужны.

– Валите отсюда, – прошипела я.

И он ушёл, но я была зла, выпила чашку кофе, приняла мебель, после проверки обалдела, и решила, что мне нужна встряска.

Поэтому я позвонила Ане, и пригласила в своё любимое кафе

« Микеланджело ». Она уже реабилитировалась после произошедшего, и голос был довольно бодрый.

– Привет, как ты там? – спросила она.

– Чудесно, – воскликнула я, – жизнь бьёт ключом.

– Значит, уже пришла в себя, – удовлетворённо сказала Аня, – завтра похороны Клары. Ты придёшь? Она, хоть и желала тебе зла, но ты её подругой считала.

– Да, – вздохнула я, – я её любила. Давай встретимся сегодня,

пообщаемся.

– Хорошо, – тут же согласилась Аня, и через час мы сидели в уютном кафе, пили экспрессо, и лакомились канноли и тирамису.

– Как твои дела? – спросила Аня.

– Всё замечательно, – кивнула я, слизывая с ложечки шоколадный крем, – ресторан скоро открою, и у меня сегодня свидание.

– Свидание? – округлила глаза Аня, – давай, рассказывай, кто он?

– Следователь, – улыбнулась я.

– Следователь? А где?

– Понятия не имею, – пожала я плечами, – у меня с ним только первое свидание. И вообще, отстань.

– А как же Дима?

– А что Дима? Дима скотина последняя. Кстати, давай, объясни мне некоторые детали всего этого. Как так получилось, что вы с Кларой поменялись документами, и как она имя сменила?

– Ох, – вздохнула Аня, – да она за тобой всю свою жизнь охотилась. Вынашивала план мести, и промусоливала, как будет тебя убивать.

– Откуда такие подробности? – изумилась я, и отпила кофе.

– Мне следователь рассказал, – пояснила Аня, – он допрашивал

Марка Емельянова, брата Ани, того, что твой дом сжёг.

Говорит, она последние годы вообще невменяемой была, головой о стенку билась от ярости.

– Так чего же она сразу меня не прикончила? – изумилась я, – у неё же была сотня возможностей для осуществления своей цели.

– Я же сказала, она сумасшедшая, – вздохнула Аня, – она хотела запугать тебя, а, когда ты явилась к ней с воплем, я знаю, кто убийца, она и решилась.

– А зачем вы документами поменялись? – спросила я.

– Документы... – вздохнула Аня.

И она стал рассказывать мне всё, что ей повествовал следователь.

Клара ( называть её Аней я не могу ), очутившись в психиатрической клинике, долгое время находилась в полусонном состоянии. Дело не в том, что у неё началась депрессия, или раскаяние после содеянного.

Нет, просто её накачивали психотропными веществами, таблетками, и, как следствие, возникла апатия, и абсолютное нежелание жить.

Буйных психов в больнице держат под замком, в комнатах, где стены обиты мягкой тканью, чтобы они себя не поранили, когда бьются головой о стенку.

Клару же держали в обычной палате, правда, защищённой, но особых мер предосторожности тут не нужно было. Головой она не билась, и вообще, была совершенно спокойна.

Но что произошло в её мозгу? Неизвестно.

Но она сбежала. Когда врач в очередной раз вошёл к ней, то обнаружил, что кровать пуста, на полу, без сознания, очередная медсестра, а Клары нет.

Её долго искали, милиция подняла старое дело, но потом вдруг поступило сообщение, что странная девушка в белой ночной рубашке, сильно смахивающую на рубашку, в которых ходят психи, бросилась под поезд.

Вы думаете, милиция стала разбираться? Нет, они просто объявили Анну Бравинскую мёртвой, и на свет появилась Клара Олефриенко.

Она пришла к своему брату, тому самому Марку Емельянову,

и попросила помощи. Мозг её быстро восстановился после

таблеток, и она стала прежней. И теперь она возжелала мести.

Её брат уже сидел, и он решил помочь сестре отомстить.

Она обещал ему заплатить, за деньги он мог всё, что угодно

сделать.

Он мог просто прикончить меня, но Клара этого не хотела. Она хотела медленными шажочками приближаться ко мне, хотела доставить себе удовольствие, мучая меня.

Последние три года она думала, как убьёт меня, смаковала детали, и... не могла решиться.

Она хотела убивать меня снова и снова, переживать этот момент постоянно, и поэтому она тянула время.

Едва придя в себя, она решила браться за дело, и Емельянов выяснил, кто я такая, и чем занимаюсь.

Клара поступила в Щепкинское училище, с блеском окончила его, и попыталась устроиться в театр, где работала я.

И, надо же было такому случиться, я увидела её, плачущую на скамейке.

Я думала, что она плачет от того, что её на работу не взяли, а на самом деле слёзы её были от бессильной злобы.

Она не поверила своему счастью, когда увидела меня, и получила возможность со мной подружиться.

Да, так состоялось наше знакомство. Но, пока Клара тянула, Марк хотел получить деньги, только теперь он получит камеру в СИЗО, а потом койку в Сибири.

Он решил действовать сам, а не ждать указаний от своей полоумной сестрички.

Сначала он сжёг мой дом, убил домработницу, потом попытался взорвать, и Клара обозлилась, и налетела на него. Но что теперь делать? И она решила, что всё, пора.

Послала мне гроб, и, пока она размышляла, что делать, я вваливаюсь к ней в квартиру с воплем, я знаю, кто хочет меня убить. И она понимает, это её последний шанс, ей и в голову не пришло, что я думаю на Аню, она просто бьёт меня по голове китайской вазой.

Теперь, что касается документов. Аня и Клара одногодки, они чуть постарше меня, и вместе учились. Когда они поступали, Клара со слезами на глазах обратилась к Ане.

– У меня очень сложная ситуация, и мне нужно исчезнуть. Нет никакого криминала, я прячусь от жениха, от которого сбежала прямо из-под венца. Он хочет меня вернуть, а я с этой скотиной больше жить не хочу. Давай поменяемся документами, тогда он меня точно не найдёт.

– Но он придёт ко мне, – воскликнула Аня.

– Ну, и что? Увидит, что не та, извинится, и уйдёт. Решит, что просто тёзки.

И Аня согласилась. Через год и впрямь появился молодой человек, и спросил Аню Бравинскую, свою любимую в ней не признал, и ушёл восвояси. Только теперь, после всего, Аня думает, что того парня послала Клара, чтобы поддержать выдумку.

Клара сменила имя в паспорте, и стала охотится на меня.

– Несостыковка получается, – воскликнула я, – ты сказала, что все думали, будто она погибла, а потом ты говоришь, что вы поменялись документами.

– Да, – кивнула Аня, – она отдала мне свои документы, а, что касается того происшествия, то никто ведь и не вписывал, что погибла Анна Бравинская. Просто тот Вадим, который её в психушку поместил, решил, что она умерла, вздохнул с облегчением и забыл о ней. А она потом поменялась со мной документами, а вскоре затёрла моё имя в паспорте и вписала другое, оставив только фамилию.

– Ясно, – выдохнула я.

– Неприятная вышла ситуация, – вздохнула Аня, – но теперь всё вернулось на круги своя. А Клару мне жаль.

– Мне тоже, – кивнула я, отпивая кофе, и вслушиваясь в звуки музыки Хулио Иглессиаса, – а кто её хоронит? У неё остались

родственники?

– Да, у неё тётка есть, сестра её матери.

– Тоже сумасшедшая? – ужаснулась я.

– Нет, – улыбнулась Аня, – сумасшедшие были по линии отца.

– Меня ещё один вопрос мучает, – вздохнула я, – а откуда Дима узнал, что во всём этом замешана Клара? Я с ним разговаривать не хочу, но любопытство появилось на свете раньше меня.

– Просто Клару опознал лечащий врач её бабушки. Дима с этим психиатром хорошо знаком, общается с его внуком, однажды они обедали вместе, и тут в ресторан вошли вы с Кларой.

Пожилой человек побледнел, Клара очень походила на свою бабушку в юности, просто одно лицо, и он обратил внимание Димы и своего внука на нас.

– Я знал одну девушку, – сказал он с расстановкой, – она была сумасшедшей, очень буйной шизофреничкой, головой о стенку билась. Страдала целым набором, начиная от мании преследования, и могла даже убить. И сейчас вижу её, вернее, её копию, это случайно не её внучка?

– Дед, боюсь, тебе самому пора диагноз своих пациентов ставить, – усмехнулся добрый внучок, – мало ли, кто на кого похож. На свете масса похожих людей, и не факт, что она внучка той. Кстати, очень красивая девушка.

– Пожалуй, ты прав, – вздохнул пожилой доктор, – тем более, та девушка давно лежит в лечебнице.

– А ты говоришь! – захохотал его сын.

– Бравинская наградила внучку подарком, – вздохнул доктор, – та ещё страшнее была, девчонка, а такие зверства творила, она в то время животных убивала, а потом они из моего поля зрения сгинули, я в Москву переехал, и более о них не слышал.

Дима запомнил этот разговор, но значения этому не придал, и его молнией пронзило, когда начались покушения на мою жизнь, и всплыла фамилия Бравинская.

Он тут же стал проверять Клару, и тут же выяснилось, что такой девушки не существует. Существует Аня Олефриенко, и существует Аня Бравинская, причём последняя убийца.

Он поднял всю документацию, и понял, что старик-то оказался прав, моя подружка безжалостная убийца, достойная внучка своей бабушки. К делу прилагалась фотография Ани Бравинской, в которой он тут же опознал Клару.

И он решил ловить на живца. Он с самого начала знал, за что Клара на меня ополчилась, он уже успел порыться в её прошлом. Я-то действовала в одиночку, а у него столько связей, что хоть стой, хоть падай.

И мне очень жаль, что всё так получилось, но уже ничего не поделаешь.

Попрощавшись с Аней, я села в машину, и закурила сигарету.

Вспомнила о том, что мне говорил Бодя, и поехала в то рекламное агентство, где работала Корикова Валерия Алексеевна.

Тут мне и придумывать ничего не надо, я сказала, что хочу сделать рекламную акцию своему будущему ресторану, и была

принята Валерией Алексеевной.

Это была молодая женщина примерно моего возраста, может, чуть постарше.

С короткими, чёрными волосами, в изящном чёрном костюме,

она смотрела на меня строго, и задала вопрос:

– Вы хотите рекламу своему ресторану?

– Если честно, – устало воскликнула я, – то моему ресторану ещё реклама не нужна. Он ещё не открыт, только ремонт делаю.

– Тогда в чём дело?

– Вы знаете Брянцеву Ольгу Алексеевну?

– Нет, – коротко ответила Валерия, и закурила тонкую, длинную

сигарету.

– Но она ваша сестра, – воскликнула я, – и достаточно проверить

документацию в ЗАГСе, что, кстати, я уже сделала, и из этого

следует, что Брянцева Ольга Алексеевна в девичестве была

Кориковой, и она ваша сестра.

Валерия молчала, молчала и я, и просто смотрела на неё. Потом я постучала ноготком по столу, и вспомнила о деньгах.

– Но Брянцева перечисляет на ваше имя по пять тысяч долларов в месяц. Как вы можете это объяснить? За что сестра вам платит?

– Вы что, из милиции? – окрысилась Валерия.

– Нет, но...

– Если нет, то убирайтесь.

– Но...

– Убирайтесь, я сказала! – рявкнула Валерия, и встала с места.

– Да я на вас жалобу накатаю! – взвизгнула я, – скажу, что пришла ресторан разрекламировать, а вы выставили меня за дверь.

– А я к вам наших людей направлю, и они подтвердят, что

рекламировать ещё нечего, – парировала эта нахалка, и мне пришлось уйти несолоно хлебавши.

Ненавижу, когда последнее слово не за мной.

Ах, погоди, я тебя быстро достану, и, увидев из машины, что Валерия садится в красную « Мазду », рванула за ней.

Она затормозила в одном из зелёных московских дворов, выскочила из машины, и побежала в подъезд, а я за ней.

Проследила, в какую квартиру она вошла, и заняла позицию на подоконнике.

Валерия пробыла в квартире час, и, как только она ушла, позвонила в квартиру.

– Кто там? – раздался за дверью голос.

– Капитан милиции, откройте дверь, – рявкнула я, и испугалась. Вот потребует он корочки, и придётся когти рвать.

– Вы, правда, из милиции? – испуганно спросил он, открывая

дверь.

– Правда, – сурово сказала я, – что хотела девушка, которая к вам только что приходила?

– Проходите, – сдавленно проговорил мужчина.

– Как вас зовут?

– Стас... Станислав Дмитриевич, – поправился он.

– Замечательно, – я села на стул в маленькой кухне, – так что

хотела эта девушка? Она подозревается в преступлении, и мы

за ней следим, – сказала я.

– Лерочка? В преступлении? Да что она такого совершила? Просто она мне одну вещь на хранение оставила, и теперь приехала за ней.

– Вы хорошо знаете Валерию?

– С детства. Я люблю её, но она воспринимает меня, как нечто само собой разумеющееся, и называет другом.

Ясно, безответно влюблённый поклонник.

– Расскажите всё, что знаете про семью Кориковых, – попросила я.

И он, кажется, напуганный неожиданным поворотом событий, стал рассказывать.

Семья Кориковых была очень бедной, родители работали на заводе, отец, правда, инженером, а мать мыла полы.

Обе девочки, Лера и Оля ходили в таких обносках, что без слёз на них было смотреть невозможно.

С Валерией Стас познакомился ещё в детском саду, он

поругались, насыпали друг другу песка за шиворот, были наказаны, и тут Стас увидел, какая Лерочка красавица.

Он разглядел её красоту, даже не взирая на её одежду, и непрезентабельный вид.

Сестёр постоянно обижали одноклассники, смеялись над их одеждой, тыкали пальцами, но, когда они были в старших классах, Ольга, старшая сестра Леры, пропала.

К ним в школу пришёл милиционер, а, вернее, следователь, и

сказал, что Ольгу разыскивают, и попросил ребят вспомнить хоть что-нибудь, что могло бы помочь в поисках девушки.

Следователь опросил ребят, но одноклассники Оли ничем не могли ему помочь, поскольку с Олей они практически не

общались, и ничего про неё толком не знали. Её круг знакомств был им неизвестен.

Прошло время, Валерия, как ни в чём ни бывало, ходила в школу, а на все вопросы одноклассников равнодушно пожимала плечами. Создавалось впечатление, что её совсем не трогает таинственное исчезновение сестры. И одна из девчонок, заметив эту странность, рассказала об этом следователю. Тот не замедлил вновь допросить Валерию, однако ничего нового не узнал.

Как и прежде, как и на первом допросе, она сказала, что в

школу они пошли врозь, они всегда ходят врозь, потому что они не дружат. Потом столкнулись в раздевалке, потом Оля после уроков подошла к сестре, и попросила сказать родителям, что та будет поздно. У них были какие-то внеклассные часы, а потом Оля хотела заняться подготовкой реферата, и посидеть в библиотеке. Дорогие книги из библиотеки не давали на вынос, а у Оли была тема по истории искусства.

Больше Валерия сестру не видела, она закинула рюкзачок с учебниками домой, предупредила родителей о том, что Оля задержится, а сама пошла на вечеринку. На вопрос, где была вечеринка, Валерия ответила, на даче у её подруги, Розалии. Они сильно приняли на душу, пока родителей Розалии не было, оторвались на всю катушку. А что потом? Что, что, сначала все уснули, после крепкого возлияния, и очухались лишь на следующий день.

Вообщем, этот допрос ничего не дал, но следователь остался пребывать в уверенности, что Лера что-то знает. Знает, и не хочет об этом говорить.

Стас, в то время хвостом ходивший за Лерой, подслушал всё это, стоя за дверью учительской. Его живо интересовало случившееся, и он остался, даже тогда, когда Лера ушла.