Текст книги "Адюльтер на трупе (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Да, понимаете, Аня обвиняется в... убийстве. Я её защищаю, она твердит, что невиновна, и должна выяснить, правду ли она говорит. Очень многие в наше время садятся в тюрьму ни за что.

– Истинная правда, – закивала головой старушка, – сейчас столько людей ни за что сажают. Даже если посмотрел не так.

– Семеновна, ты что, спятила? – вклинилась другая старушка, – сажали за то, что посмотрел не так во времена советского союза, а сейчас на человека сваливают преступление. Забивают до невменяемого состояния, тут уж в чём хочешь признаешься, и в том, чего не совершал.

– Какой ужас! – запричитала Семеновна, – во времена советов лучше было. Там только осторожнее себя вести надо было, чтобы чего лишнего не сказать. А сейчас... – и она махнула рукой.

– Значит, на Анютку тоже преступление свалили? – прижала руки к груди подруга Семеновны.

– К сожалению, да, – кивнула я, – и мне предстоит узнать, совершала ли она его, или это подстава. Помогите мне, прокурор где-то нарыл сведения, что Анна лежала в психиатрической больнице. Вы что-нибудь знаете об этом?

– Анюта? В больнице? – ошеломлённо проговорила Семеновна, -

Филимоновна, ты слышишь?

– Глупости какие, – воскликнула Филимоновна, и задумалась, – хотя... всё может быть.

– Помилуй Бог! – ахнула Семеновна, – окстись! Да откуда?... – и она тоже впала в задумчивость, – а вообще-то может быть. У неё мог быть нервный срыв.

– Отчего? – навострила я уши.

– У неё родители умерли, а ещё парень, и вся его семья.

– Да, такой кошмар был, – подхватила Семеновна, – их всех перестреляли. А главное! – она перешла на трагический шёпот, – убийцу так и не нашли. У Анечки запросто мог нервный срыв случится, сначала родителей её убили, потом любимого, и его семью заодно.

– А кто был её любимым? – спросила я.

– Не знаю, – ответила Филимоновна, – а ты, – посмотрела она на Семеновну.

– И я не знаю. Видели её с ним часто, а кто он, и как, тем более, зовут, не знаем.

– Спасибо, – поблагодарила я, попрощалась, и уже сделала несколько шагов, но тут же вспомнила, о чём забыла спросить, и повернулась, – а из какого отделения милиции приезжал

тогда наряд?

– Так откуда мы знаем? – пожала плечами Семеновна.

– Ясно, – кивнула я, и села в машину.

Хоть милицейскую базу взламывай, чёрт побери.

А что, это замечательная идея. У меня есть один друг, именно в этом смысле слова, не любовник, а именно друг.

Он мой ровесник, мы учились вместе в школе, и уже тогда вид у него был устрашающий.

Он делал грандиозные успехи в математике, и я без зазрения совести сдувала у него контрольные. Точные науки – не моя стезя, зато в литературе, истории, и языках мне нет равных, и я ему помогала в сочинениях, и в других гуманитарных науках.

В последние годы наши пути разошлись, он мне как-то звонил, когда я уже была замужем за Димой, но трубку взял мой благоверный, и, услышав мужской голос, впал в раж, впрочем, как всегда, и наговорил Богдану глупостей.

Я пыталась потом с ним поговорить, но Бодя даже слушать не

пожелал. Так мы и расстались, и всё из-за Димы, и его

ревности, будь она неладна.

И сейчас я поехала к нему на работу.

Богдан потрясающий компьютерщик, от Бога.

Он любой пароль взломает, любую программу составит, в математике он гений. После школы он пошёл учиться в МАИ, на факультет информатики и прикладной математики, получил

красный диплом, и теперь преподаёт там.

Думаю, он добьётся – таки своего, станет академиком, он об этом мечтал с первого класса.

В институт я попала без особых проблем, и спросила у проходивших мимо студентов, где найти Богдана Васильевича.

У Боди в данный момент шла лекция, и, едва раздался звонок, я вошла в аудиторию.

– Бодик, привет, – воскликнула я, неся на лице самую обворожительную из своих улыбок, и стуча тонкими, острыми шпильками, двенадцать сантиметров в высоту, и подошла к его столу.

– У – у – у – у, – раздалось в аудитории.

– Девушка, с вами можно познакомиться? – выкрикнул кто-то.

– Все свободны, – прокашлялся Богдан.

– Такая красивая тёлка, – подошёл ко мне один наглый парень, – и взрослая. Класс!

– Любишь девушек постарше? – прищурилась я, – с опытом, так сказать?

– Ага! – кивнул этот юнец.

– Милый, – сладко проворковала я, – у тебя девушки-то были?

По залу пронёсся смешок.

– Судя по твоей физиономии, у тебя с девушками дальше поцелуев не доходило, – ухмыльнулась я, разглядывая его лицо, рябое от прыщей.

Парень в ответ пробурчал что-то нечленораздельное, а я с ухмылочкой продолжала.

– Ты, прежде чем к красивым женщинам приставать, реши проблему с лицом.

– А ещё у красивых женщин есть мужья, которые запросто могут дать в морду, – добавил Богдан, углубившись в бумаги.

– Ты это о чём? – повернулась я к нему на все сто

восемьдесят.

– Ты знаешь.

– Извини, не знаю.

– Зато я знаю, – Богдан сложил бумаги в портфель, и встал, – ты вообще зачем пришла? Мне не улыбается от твоего мужа получить второй раз в нос.

– Дима тебя ударил? – ахнула я.

– Не собираюсь обсуждать это при студентах.

– Хорошо, пошли туда, где нас не услышат. А этой сволочи я выскажу всё, что я о нём думаю.

– А я вот думаю, он быстрее тебе рот заткнёт, поцелуем.

– Это уже вряд ли. Мы в разводе.

– Ух ты! Давно?

– Уже три года.

– Я не знал.

– Так мы и не общались. Ты почему-то исчез из моего поля зрения.

– А я в больнице был, с переломанными рёбрами. Твой каратист постарался.

– А ну идём, – выволокла бывшего однокашника из аудитории, – у меня к тебе просьба.

– Какая?

– Срочно нужны твои мозги, – я вцепилась в него, как репей, – мой бывший муж убить меня хочет.

– Вот это вряд ли, он ревновал тебя к каждому придорожному столбу. Любит он тебя, хоть и исходит желчью от ревности.

– Да, и одновременно пытается избавится от меня. Умоляю, помоги.

– Значит так, у меня через час перерыв. Тут одно кафе есть, за углом, « Наша марка » называется...

– Это не кафе, – фыркнула я, – а дешёвая забегаловка.

– Жди меня там, через час буду, – и он исчез за дверью аудитории.

Тьфу, терпеть не могу забегаловки, но делать нечего, и я покинула институт.

На улице опять зарядил дождь, а у меня, по закону мировой подлости, не было зонта, и я, перепрыгивая через лужи, вбежала в ближайший магазин.

– У вас зонты есть? – спросила я, пытаясь отдышаться.

– Да, пожалуйста.

– Вон тот, красненький, большой, с ручкой буквой «г».

– Слава Богу, – вздохнула продавщица, – а то эту громадину никто брать не хочет, его в сумку не впихнёшь.

– А вы не боитесь, что я его вам верну? После таких слов, – прищурилась я.

– Не вернёте, он вам понравился. Вы девушка яркая, он вам под стать.

Я звонко рассмеялась, и, прихватив зонт, пошла в это, с позволения сказать, кафе, где на столиках не было скатертей, да и на вид эти самые столики были ужасными.

Грязными, потемневшими от времени.

Я с опаской села за столик, и ко мне тут же подошла официантка в грязном, заляпанном кетчупом фартуке.

– Чего хотите?

– Я друга жду, – попыталась отвертеться я.

– Мне-то что? – окрысилась официантка, – хоть министра, мне дела нет, а столик не занимайте. Или заказывайте, или уходите.

– Чашку кофе, – рявкнула я.

– Что ещё?

– Всё.

– Заказывайте ещё что-нибудь.

– Хватит. Такой тумбой, как вы, я стать не хочу.

– Да как вы смеете? – завизжала официантка, и я устыдилась.

Ну, откуда у неё деньги на хорошее питание? Ясное дело, экономит на всём, а здоровье стоит денег.

– Простите, – вздохнула я, – настроение плохое, вот и кидаюсь на людей, как собака.

– Чтоб настроение было хорошее, любовника заведите, – неожиданно улыбнулась официантка.

– Откуда вы знаете, может у меня есть любовник? – хмыкнула я.

– Нет, вижу, вы одна. У вас глаза одинокой женщины, – официантка уселась напротив меня, – вы меня извините, сама знаю, у нас еда не пойми какая, а начальник требует, чтобы не пускала просто так. Хотите, я вам в машинке кофе сварю? Единственное, что у нас действительно вкусное, это кофе, у хозяина поставки из Бразилии, причём бесплатные. Ну, не совсем бесплатные, но за копейки. Подождите, я сейчас, – она исчезла в дверях, и потом появилась с чашкой дымящегося

напитка.

Кофе оказался восхитительным, аромат он источал невероятный, а на вкус и вовсе амброзия.

– Ну, как?

– Потрясающе.

Она улыбнулась, и ушла к другим посетителям, и тут же

появился Бодя.

– Ну, как ты тут? – спросил он, – пьёшь эту бурду? У него и аромата никакого нет. Растворимый, другое дело.

– Растворимый – гадость, – решительно заявила я, – помоги мне.

– Что нужно?

– Взломать милицейскую базу.

– Ох, а, может, сразу базу пентагона? Чего мелочиться?

– Бодя, кончай бодягу, – выпалила я, он упал лицом на стол, и стал давиться хохотом.

– Ну, ты сказанёшь! – ухмыльнулся он, – так, я голодный. Девушка, принесите мне бифштекс, – крикнул он, – здесь вкусно готовят.

– Ну, если ты говоришь, значит, так оно и есть, – склонила я голову на бок, – даже официантка сказала, что их еда – гадость.

– Я знаю, ты гурман, но давай вернёмся к нашей проблеме.

– Давай, Дима решил меня ухлопать.

– И из чего такой вывод? Ты расскажи всё по порядку.

И я рассказала. Бодя жевал свой бифштекс, а я, попросившая ещё чашку кофе, повествовала ему всю историю.

– То, что это твой бывший, вероятность пятьдесят процентов.

– С чего ты так решил? – нахмурилась я.

– А с того, ты его терпеть не можешь, хочешь за решётку упечь. Кстати, что он тебе сделал?

– Наркотиками торгует.

– Ух ты! Ладно, об этом потом. Продавщица сказала, высокий, накачанный брюнет, весь в чёрном, и бледный, как вампир. И со шрамом на лице. Так?

– Так, – подтвердила я, ещё не понимая, куда он клонит.

– Обернись-ка, милая моя. Видишь мужчину? Он весь в чёрном, тёмноволосый, а там, глядишь, найдётся и накачанный. Ты этой Юле фотку Дмитрия показывала?

– Нет.

– А ты покажи. Уверен, что она скажет, что это не он.

– Хорошо, – сквозь зубы ответила я, – я так и не забрала пакет с фотками, которые мы делали в прошлом году на шашлыках на даче у родителей. Вот сейчас и заеду. А ты помоги.

– Помогу. Вот мой электронный адрес, свяжись со мной.

Я молча кивнула, подозвала официантку, и, расплатившись, покинула кафе. Дождь ещё сильнее разошёлся, чертыхаясь, и, чувствуя, что от ветра пробирает дрожь, я добралась до своего авто, и поспешила включить печку.

Я порадовалась привычке брать с собой термос с кофе, налила себе чашечку любимого напитка, и закурила сигарету.

Я без кофе не могу прожить и дня, за день выпиваю до семи чашек, и в Австрии, когда мы ездили туда отдыхать с Димой, оттянулась на полную катушку.

Мой благоверный смотрел на меня с тихим ужасом, он тоже любит кофе, но не до такой степени. Он потом, по приезду в Москву, поинтересовался у моей матери, нет ли у нас в роду немцев, и явно не поверил, когда услышал отрицательный ответ.

Напившись кофе, и, полная злости на Диму, впрочем, на Богдана тоже, ведь это его идея, что Дима невиновен, и

поехала за фотографиями.

– Что-то вы долго, – вздохнула девушка за кассой, – целый год фотографии пролежали, вы, вроде не бедная.

– Забыла. Купила цифровой, а про то, что сдавала « мыльницу », совершенно вылетело из головы.

– Что ж вы так? Вроде молодая ещё, а уже забываете, – улыбнулась продавщица.

Послав ей ответную улыбку, я поехала в цветочный, но там, за прилавком, стояла другая девушка.

– Добрый день, – вежливо поздоровалась я.

– Здравствуйте, хотите букет? Сейчас соберём по вашему вкусу, или будете выбирать из составленных?

– Нет, нет, букет мне не нужен. Мне нужна ваша сменщица, Катерина.

На лице девушки промелькнул испуг.

– Она... э... уволилась, – выпалила продавщица.

– Как?! – ахнула я, – но она мне очень нужна. Вопрос жизни и

смерти.

– Ни чем не могу помочь.

– Позовите, пожалуйста, Полину Викторовну.

Девушка сняла трубку внутреннего телефона, и через пять минут Полина Викторовна появилась в зале.

– Опять вы, – выдохнула она.

– Простите? – не поняла я.

– Катю, девушку, что вы прошлый раз расспрашивали, убили.

Я почувствовала, что пол предательски закачался у меня под ногами, и ухватилась за прилавок.

– Как это случилось? – прошептала я.

– В подъезде напали, горло перерезали, и всё золото сняли.

– Матерь Божья! – я стала оседать на пол.

– Вам плохо? – бросилась ко мне Полина Викторовна.

Я сглотнула слюну, и попыталась упокоиться, но это у меня получалось плохо.

Господи, откуда Дима узнал, что пресловутый свидетель, это продавщица из цветочного?

– Всё нормально, – ответила я, и выбежала из магазина.

Я летела по трассе с дикой скоростью, и около ворот посёлка, где я жила, резко тормознула, оставив на асфальте след.

– Ой, Эвива Леонидовна, – воскликнул Юра, – здрасте.

– Здравствуй, дружочек, – пропела я, включила диктофон, и протянула парню фотографию, – здесь есть тот человек, что передавал для меня цветы?

– Нет, никого похожего.

– Как? Ну-ка, опиши его.

– Высокий, накачанный, чёрные волосы, весь в чёрном, бледный, глаза чёрные...

– И ты говоришь, что здесь его нет? – взмахнула я фотографией, – а вот этот человек?

– Этот? Это же ваш бывший муж. Нет, то был не он, хотя, по внешнему описанию похож. Да под это описание можно миллион мужчин отнести. Только тот был с хвостом.

– С чем он был? – мне показалось, что я ослышалась.

– С хвостом. Волосы у него до плеч, и в хвост стянуты. Да вот же он, – Юра взял у меня из рук другую фотку, и показал на совершенно незнакомого мне мужчину, – только здесь у него почему-то шрама нет.

– Кто это? – удивилась я.

– Вам лучше знать, но именно он передал букет, – с этими

словами Юра ушёл в будку, оставив меня совершенно

обескураженной стоять на улице.

У меня было ощущение, что мне от души дали под дых, и, постояв под дождём, я села в машину и поехала домой.

Около дома родителей, аккурат на моём излюбленном месте, стояла чёрная громадина, а именно, чудовищно огромный, бронированный джип « Хаммер ».

Я невольно залюбовалась этим монстром, интересно, кто это

прикатил на нём?

– Привет, – услышала я с балкона голос Димы, – нравится машина?

– Это твоя?

– Моя, хочешь такую же?

– Сама куплю, – буркнула я.

– На какие деньги?

– Открою кафе и заработаю.

– Ну, ну.

Всё плохо, всё очень плохо. И сейчас настал момент истины, я должна узнать, кто на меня покушается. Уже в амнезе два трупа, и девушка в коме, хватит экспериментов, пора звонить в милицию.

– Кто хочет меня убить? – задала я вопрос в лоб.

– По твоей версии, я, – хмыкнул мой бывший, и затянулся сигаретой.

У меня в душе стала подниматься ярость, и я, как разъярённая фурия, влетела по боковой лестнице на балкон.

Подбежала к нему и отвесила звонкую пощёчину.

– Немедленно говори, если знаешь, кто хочет меня убить? Чего ты волынку тянешь? Я жить хочу!!!

– Все хотят, – пожал плечами Дима, потирая щёку.

– Я тебя ненавижу! – выпалила я, и огрела его по голове сумкой, – это тебе за то, что жизнь мне сломал. Я пять лет прожила в страхе, боялась, как бы какой мужчина не посмотрел на меня. А чего мне было бояться? Я тебе не изменяла, у меня после двух раз в день по полной программе сил хватало только на то, чтобы уснуть.

– Кажется, тебе это нравилось.

– Да, я страстная, но мне бы и в голову не пришло решиться

на адюльтер. А ты... ты... ты постоянно мне скандалы

закатывал, если какой-нибудь мужчина на меня с удовольствием посмотрел, – я отвернулась, чувствуя, что меня душат слёзы.

– Я любил тебя, и сейчас люблю. Прости меня за всё, и вернись ко мне, я попытаюсь сделать тебя счастливой.

– Вряд ли у тебя это получится, – прошептала я.

– А давай попробуем, – и я почувствовала, как его сильные руки обхватили меня за талию, – какие у тебя духи, – тихо проговорил он.

– Отпусти меня! – заорала я, вырываясь из его цепких объятий, – ещё одна такая штучка, и я пущу в ход колено. Кто на меня покушается, говори сию минуту.

– Эту новость я тебе преподнесу утром, в постель вместе с кофе.

Я на секунду лишилась дара речи, а он, как ни в чём ни бывало, ушёл в дом.

– Стой! – заорала я, – я кому говорю, стой! – и бросилась вслед за ним.

Не увязалась на повороте, и врезалась в тётю Алю, несущую на подносе чашку с кофе и блюдце с пирожными.

– Вика, осторожней, – воскликнула она.

Я её не слушала, выхватила поднос, и запустила в этого негодяя.

Дима, не ожидавший вероломного нападения сзади, не успел

отреагировать, получил подносом о голове, подскользнулся, и полетел с лестницы.

– Господи! – вскрикнула тётя Аля, и бросилась к лестнице.

К счастью, Дима был спортсменом, и успел ухватится за перила. Шею себе не свернул, и был относительно цел и невредим.

Относительно, поскольку лицо у него было в крови.

– Эвива! – обморочным голосом проговорила маман.

Внизу стояла она, папа, и Ася с мужем.

– Господи! – прошептала я, поняв, что я его чуть не убила, и побежала к нему, – ты как?

– Угадай с трёх раз, – огрызнулся он, и, прихрамывая, стал спускаться с лестницы.

– Дима, прости меня, – зарыдала, и плюхнулась на диван.

– Простить? – прищурился он, – вот это вряд ли. Ох, с каким

удовольствием я сдам тебя в милицию.

– Дима, прошу, успокойся, – попыталась маман разрулить ситуацию, – она же не специально, ты это понимаешь.

– Понимаю, – кивнул он, – а ещё я понимаю, что, если бы не моя спортивная подготовка, я бы в ящик сыграл.

Меня затрясло от ужаса, и я зарыдала навзрыд.

– Вика, – обняла меня Ася, – ну, перестань. Дайте ей

кто-нибудь, коньяка. А ты, – посмотрела она на Диму, – скотина! Нравится видеть, как она в припадке бьётся. Успокой её!

– Я умею её только одним способом успокаивать, – ухмыльнулся он.

Сестра резко отпрянула от меня, и я увидела, что её лицо побагровело от злости, и она, вдруг размахнулась, со всей силы дала ему кулаком в нос.

Все, даже я, оторопели. Дима, зажимая нос платком, ошарашено смотрел на Аську, заходящуюся от гнева.

– Ты сволочь! – выпалила она, – немедленно успокой её.

– Она меня чуть не убила, а я ещё её успокаивать должен? – он встал с места, и ушёл.

– Иди сюда, – воскликнула маман, обняла меня за плечи, и прижала к себе, – Леня, принеси коньяку.

Папа кивнул и принёс мне пузатый фужер, наполненный до краёв.

– Ты спятил? – сурово поинтересовалась маменька, – ты бы ещё

больше фужер взял.

Папа повернул было назад, но я вскочила, выхватила у него фужер из рук, и залпом всё выпила. Воняющая клопами жидкость обожгла мне желудок, и я без сил рухнула на диван.

– Вика! – ошеломлённо проговорила маман.

Но я уже её не слушала, схватила из бара бутылку с коньяком, и стала хлопать бокал за бокалом.

Мои родные с ужасом наблюдали, как я напиваюсь, и, в конце концов, я лишилась чувств, и очнулась только утром.

– Привет, – услышала я голос Димы.

– Чего тебе? Пришёл, чтобы меня в милицию оттащить?

– Да нет, просто. Ты так вчера слезами заливалась. Мне стало тебя жалко, ты ведь действительно не нарочно. Это тебе, – он положил мне на колени букет белых роз и белых лилий.

А на букет очаровательную мягкую игрушку.

Белоснежный мячик, с синими мохнатыми лапками, и синими глазами.

– Прикольная, – засмеялась я.

– Нравится?

– Очень.

– Я люблю тебя.

– А я нет, отстань, – я отвернулась к стенке.

– Если не выйдешь за меня вновь замуж, в милицию сдам.

Я от возмущения задохнулась.

– Убирайся! – заорала я, – чёртова сволочь! Ненавижу! И забери это уродство, – я швырнула на пол игрушку.

– Поначалу она тебе понравилась.

– Поначалу, да. Пошёл вон!

– Жди милиции, а хороший прокурор сделает так, что ты сядешь надолго.

Я открыла было рот, но в комнату ворвалась Аська.

– Ничего ты не сделаешь, – взвизгнула она, – у тебя синяки? А, может, ты со своей лестницы упал? Никто из нашей семьи слова против Вики не скажет. Понял? Пошёл вон отсюда, шантажист чёртов, – она ещё что-то сказала, но её слова потонули в истошном крике.

– Что там ещё происходит? – воскликнула она, и выбежала.

Я вслед за ней, и, когда сбежала по лестнице, чуть в обморок не упала.

Посреди гостиной стоял... гроб.

Маман, Люся, домработница, и тётя Аля с ними, вопили в диапазоне ультразвука, ни дать, ни взять, трио предпенсионного возраста.

Я схватила вазу со столика, вынула цветы, и вылила воду им на головы.

Визг сразу стих, и я сурово спросила у стоящих в дверях парней в фирменных костюмах.

– Что это, можно узнать?

– Так гроб, как заказывали, – пробасил один из мужчин.

– Кто заказывал? – сдвинула я брови.

– Вы.

– Я? Вы обалдели?

– Не хамите, пожалуйста, – воскликнул мужчина, – всё вот

написано, – он вынул какой-то бланк, и протянул мне.

– Мы не заказывали гроб, – вскрикнула я, – заберите его обратно.

– Вы издеваетесь? Совсем спятили « новые русские », – воскликнул он, – то гроб им подавай, то не надо.

– Помилуйте, – воскликнула маман, – мы не заказывали гроб.

– Минуточку, – Дима подошёл к гробу, открыл крышку, и все увидели, что на атласной подушке лежит моя фотография, а рядом лента с надписью – скоро ты тут будешь лежать.

Маман завизжала, и грохнулась в обморок.

– Что это? – вскрикнула Аська.

– Тот, кто хочет тебя убить – сумасшедший, – воскликнул Дима, поворачиваясь ко мне.

– Это ты что ли?

– Ты совсем дура? – заорал он.

– Нет, частично, – фыркнула я, и убежала к себе.

Ноутбук на столике стал издавать звуки, и я вышла на связь.

Это был Бодя, но он ничего не узнал, но сказал, чтобы я пришла в кафе, где мы прошлый раз сидели.

Интересно, почему он ничего не узнал? В милицейской базе что, нет ничего по тому делу? Ничего не понимаю.

Я одела белые джинсы – трубы, малиновый свитер, и пошла завтракать.

– Ты куда? – посмотрела на меня маман, она с Димой о чём-то тихо разговаривала на диване.

– Опять пошло-поехало? – воскликнула я, – какая тебе разница? –

и я села за стол, проглотила чашку кофе с корицей, и, невзирая на крики матери, убежала.

И я, злая, как сто тысяч чертей, поехала в похоронное агентство, выяснить, кто же это, такой умный, решил послать мне в качестве презента гроб.

Я решительно толкнула входную дверь, и застыла на пороге. На прилавках стояли венки, у стен крышки гробов, и у меня мороз по коже побежал.

– Добрый день, – вежливо сказала молоденькая продавщица, стоявшая за прилавком, – чем я могу помочь? У вас горе?

– Это с какой стороны посмотреть, – усмехнулась я, мгновенно обретя душевное равновесие, и подошла к прилавку, – девушка, что за хрень происходит?

– А что случилось?

– Вы меня спрашиваете? Мне прислали гроб!

– Я искренне соболезную, – зачастила девушка, у которой на фирменной кофточке был прикреплен бейджик, извещающий, что её зовут Марина, – он вам не подошёл?

У меня даже рот приоткрылся, когда она это сказала, очень недвусмысленно это прозвучало.

– Ой, простите, – прикрыла она рукой рот, – я хотела сказать, покойник в гроб не влезает?

– Да! – рявкнула я, – не хочет покойник лезть в гроб! Он живой?

– Кто? – изумилась Марина.

– Гроб прислали мне, – стала объяснять я ей, – какой-то идиот заказал для меня у вас гроб! И я хотела бы знать, кто так по-идиотски шутит. Меня уже дважды пытались убить, но пока безрезультатно. Скажите, кто прислал мне гроб?

– Господи! – прошептала Марина, открывая журнал, – я, конечно, сомневаюсь, что этот человек регистрировался, но попытаюсь вспомнить.

Она стала перелистывать журнал, нашла заказ на мой адрес, и оказалось, что в тот день работала другая продавщица.

– Она сейчас здесь, – кивнула Марина, и сняла трубку внутреннего телефона, – Юля, зайди в зал.

– В чём дело? – вошла в помещение миловидная девушка.

– Юль, кто заказывал гроб вот по этому адресу?

– По этому? – заглянула в журнал Юля, – так мужчина приходил. Лет за тридцать где-то, высокий, черноволосый. Волосы в хвост стянуты.

– Вот этот? – вынула я фотографию.

– Да, этот, – кивнула Юля, и с этим я ушла.

Бодя пришёл с опозданием на десять минут, сел за столик, и вздохнул:

– Извини, задержался.

– Как это понимать? – набросилась я на него, – ты что, ничего не узнал?

– В том-то и дело, что нет. Доступ невозможен, потому что дело опять открыли.

– Так.

– Вот тебе и так. Но я узнал, где сейчас следователь, который вёл когда-то это дело. Поезжай к нему, покажи свои корочки адвоката, и он тебе всё расскажет. Я ему звонил, сказал, что с ним хочет поговорить адвокат.

– Ясно.

– Давай, вот тебе адрес, – он дал мне листок.

– Спасибо, я побежала, – я вскочила с места, и запрыгнула в машину.

Но, прежде, чем ехать к следователю, я решила нанести визит матери, и поехала в её торговый центр.

Она у меня бизнес-леди, и я люблю её магазин. Это просто монстр в четыре этажа, и я поднялась в административную часть.

– Привет, мам, – влетела я в её кабинет.

– Эвива, – подняла на меня глаза маман, – ты что какая взъерошенная?

– Мам, скажи, что это за человек? – положила я перед ней фотографию.

– Впервые вижу, – воскликнула она, взяв в руки фото, – погоди, это что, у нас на шашлыках?

– Да, – кивнула я.

– С кем же он мог прийти? – задумалась она.

– Мам, вспоминай, именно он прислал мне гроб, и он же убил мою прислугу вместо меня.

– О, силы небесные, – пробормотала маман, – я не знаю его. Поговори с отцом, может, он что-нибудь вспомнит.

– Ладно. Где он сейчас?

– В части. Где ж ему ещё быть?

И я поехала к папе. Он у меня военный, дослужился до звания генерала, и является командующим дивизией.

Я позвонила ему на мобильный, и он вышел на улицу.

– Привет, мой хороший, – улыбнулся он, – у тебя дело какое, или...

– Дело у меня, – ответила я, и вынула фотографию, – кто это? С кем он к нам пришёл?

– Так с Аней Бравинской он пришёл, я его хорошо помню. Не понравился он мне, скользкий тип.

– О Боже! – простонала я, – ты в этом уверен?

– Абсолютно, – заверил меня папа, мы распрощались, и я забралась в машину.

И, скрипя зубами, стала набирать номер Ани. Но она была

вне зоны доступа, и я бросила телефон на сиденье.

Что же мне теперь делать?

Я постучала коготками по рулю, и решительно повернула ключ в зажигании. Поеду сейчас к следователю, который занимался делом Ани, и поговорю с ним.

Видимо, следователь этот вышел на пенсию, я за час добралась до деревни и постучалась в нужный дом.

– Чего колотишься? – выглянула из соседней хибары

всклоченная голова.

– Мне нужен Филипп Григорьевич.

– За фигом? – поинтересовалось небесное создание.

– А вот это уже вас не касается, – меня обозлила его грубость, – вы знаете где он?

Мужик оглядел меня с ног до головы, и сказал:

– За пятьсот рублей скажу.

– Ну, уж нет, – решительно заявила я, – если вы думаете, раз состоятельный, то запросто деньги отдаст, можете распрощаться со своими иллюзиями, – стала подниматься по ступенькам, не обращая внимания на летевший мне в спину мат.

Какое-то время я колотилась, но, поняв бесплодность своих попыток, села на ступеньки.

– Добрый день, – услышала я, подняла голову, и увидела идущего ко мне мужчину.

Пожилой, полноватый, он нёс в руках сумку, видимо,

возвращался из магазина.

– Здравствуйте, – встала я со ступенек, – я уголовный адвокат,

Эвива Миленич.

– А по отчеству как?

– Леонидовна.

– Проходите, Эвива Леонидовна, – Филипп Григорьевич открыл мне дверь, и впустил в дом.

Тут всё оказалось простенько, старенький, круглый стол в комнате, ковёр на стене, и много книг, и цветов.

Надо же, а он, оказывается, любит цветы. Или у него есть жена?

– Садитесь, – кивнул он, – так вас интересует Анна Бравинская? Я знал, что, в конце концов, делом заинтересуются, что эта тварь ещё что-нибудь натворит. Она ещё кого-нибудь убила?

– Да, но...

– Не перебивай меня, и слушай.

Я замолчала, и вся обратилась во слух.

Будучи молодым, Филипп Григорьевич был полон романтизма, и мечтал искоренить в мире преступность, но не всё так легко, как кажется.

Через несколько лет он понял, что такое милицейская рутина, пыл с него слетел, да и карьера сыщика ему не удалась.

Так он и прозябал в отделении до пенсии.

В тот злополучный день он был дежурным. Он надеялся отоспаться, дома жена постоянно играет на рояле, и покоя никакого нет.

Но выспаться ему не удалось. Сначала, как назло позвонила какая-то старуха, и сказала, что в её дом с целью грабежа забралось привидение. Следователь крякнул с досады, и попытался вежливо отвязаться от маразматички, но она продолжала верещать в трубку.

В конце концов, от старухи удалось отделаться, но тут раздался ещё один звонок, и женщина взволнованно сообщила, что по такому-то адресу находится два трупа.

Женщина назвалась соседкой, на место происшествия выехала

бригада, и Филипп Григорьевич понял, что покоя сегодня ему

не видать.

В доме действительно было два трупа, муж и жена были расстрелены из пистолета, но убийство явно не заказное.

Ну, за что, скажите, убивать продавщицу и охранника?

Филипп Григорьевич опросил всех знакомых этой супружеской пары, но все отвечали одно и тоже, что они были очень хорошими, добрыми людьми, и не представляли, кто мог желать им зла.

И ещё, на месте преступления не было оружия. Значит, орудовал не киллер. Профессиональный убийца обязательно бросил бы оружие на месте преступления, а не унёс с собой.

Филипп Григорьевич уже несколько дней бился над этим делом, но безуспешно.

Но вдруг совершенно неожиданно всплыл факт, что у этих людей был сын, Артем, и он какое-то время назад покончил жизнь самоубийством. Он повесился в квартире на люстре.

Безутешные родители долго переживали это потрясение, а ещё

Филипп Григорьевич узнал, что тело парня нашла его девчонка, но знакомые этой пары сказали, что она не была его девушкой.

Его заинтересовал этот факт, и выяснилось, что девочка эта была влюблена в Артема, как кошка. Она следовала за объектом своих пылких чувств по пятам, буквально проходу не давала, а тот был влюблён в другую девушку.

Вот такой вот любовный треугольник.

Никто не знал, кто была эта девушка, но она, похоже, взаимностью ему не отвечала.

Но следователю удалось выяснить, что это была за девушка.

Артем ходил понурый, Аня, а это была именно она, бегала за ним, как собачонка. Соседки осуждали Аню, мол, что это такое, парню на шею вешаться?!

Да ни одна приличная девушка не позволит себе такое,

но во влюблённую дурочку словно бес вселился.

Родители Артема отчего-то не хотели, чтобы Аня была с Артемом, и, в, конце концов, позвонили родителям Ани.

После этого разговора отец Ани попытался провести с ней беседу, но в ту словно бес вселился. Никаких разумных доводов она и слышать не хотела, знай себе, твердила, что

любит Артема.

Отец, пытавшийся достучаться до разума дочери, под конец совершенно озверел, и надавал ей оплеух.

На какое-то время Аня притихла, но ненадолго, и опять побежала к Артему.

Дальше последовал рассказ Ани, когда её доставили в отделение.

Девочка уже хотела уходить, но вдруг почувствовала сквозняк, и поняла, что дверь не заперта. Она легонько толкнула створку, и, вздрагивая от каждого шороха, вошла в квартиру.

Она медленно вошла в одну из комнат, и не поняла, что видит.