Текст книги "Адюльтер на трупе (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Отчего-то существует мнение, что все обладательницы светлых волос – дуры. Кто это придумал, и почему сия дикая мысль взбрела ему в голову, всегда оставалось за гранью моего понимания. Ей-богу, тот, кто подобную чушь придумал, сам полный идиот. Или ему в своё время отказала прехорошенькая блондиночка, и теперь он мстит всем светловолосым девушкам мира.

Вот, прямо передо мной затормозила машина, я чуть ей в багажник не въехала, и судорожно перевела дух. Пока я приходила в себя, убирала выскочившие подушки безопасности, и пригляделась поближе, я увидела сидящую в салоне девушку, блондинку, но тёмные корни сразу выдавали перманент, и, вы не поверите, что она делала. Она просто красила губы.

Нет, я сейчас имею полное право нажать на газ, и поцеловаться с её « гробом ». Только свою машину жаль, единственное, что удерживало меня от необдуманного поступка.

Я терпеть не могу, когда красятся за рулём.

И вот тебе, какая-то идиотка с неимоверным усердием мажет губы, рассматривая при этом свою морду лица в зеркальце заднего обзора.

Я бы с удовольствием наподдавала бы этой чучундре по багажнику, да связываться неохота, и свою машину жаль, и нервы.

После развода с Димой у меня больше нет крепкого защитника, который потом будет отстаивать права любимой супруги с чисто бандитской простотой.

Да, да, вы не ослышались, мой бывший муж бандит. Даже хуже, наркоторговец.

Когда я сама узнала об этом, сама чуть не скончалась.

Впрочем, давайте по порядку. Зовут меня Эвива Миленич. Я родилась в интеллигентной семье коренных москвичей, была поздним ребёнком и, естественно, получила по полной программе.

Ей – Богу, я даже завидую Аське, моей старшей сестре. Она не была столь ограничена, как я.

Асюта ходила в кино, встречалась с мальчиками, а я просиживала над книгами. Маменька заставляла меня читать Чехова и Тургенева, в то время, когда Аська оттягивалась на танцах.

Порой меня даже бесила такая несправедливость. Мне

казалось, что Асю маменька любит больше, чем меня, но потом поняла, что являюсь любимым ребёнком в семье. Самым любимым.

Однако в четырнадцать лет обида была столь крепка, что затмевала все остальные чувства. И я решила без разрешения пойти на дискотеку.

То, что было потом, не подлежит никакому описанию.

Зайдя в мою комнату, чтобы поцеловать меня перед сном, маменька обнаружила аккуратно засланную кровать и подняла крик. Дело было летом, и меня искали по всему дачному посёлку.

И нашли... В объятьях Миши, самого красивого парня в посёлке. К счастью, ничего предрассудительного мы сделать не успели. Меня, пьяную в дребезги, одурманенную марихуаной и сигаретами, вырвали из лап страстного кавалера и доставили на руки маменьке.

На следующий день меня так выпороли, что больше я

подобных экспериментов не проводила.

Кстати сказать, Миша рискнул попросить моей руки, но маменька его с лестницы спустила.

Надо сказать, сваха из моей матери никудышная.

Месяц спустя она привела в дом молодого человека, причём такого красивого, что просто дух захватывало. Любая другая девчонка была бы счастлива, если бы ей предложили в женихи ЭТО. Но только не я!

Дима не понравился мне с первого взгляда.

Слишком красивый, слишком умный. Хотя, ум, это не недостаток, но Дима всё знал лучше всех и вся, и любил всех поучать.

Мне, собственно, по вкусу блондины, хотя сама яркая брюнетка с огромными, чёрными, словно лужицы дёгтя, глазами.

Мы с Димой были одной масти. Он высокий, накачанный, с чёрными волосами и того же оттенка глазами. Бледная, как у вампира, кожа и цепкий взгляд. Не очень приятное впечатление производил шрам на лице, который, как он потом

говорил, он получил в какой-то драке.

Маменька кружила над ним, боясь выпустить из своих лапок

добычу, и дело завершилось свадьбой.

Честно говоря, голубоглазый и светловолосый, с бронзовым загаром на лице, Миша, мне нравился больше. У него такая открытая, милая улыбка и доброе лицо, а у Димы в глазах чёрные вороны летают.

Думаю, с Мишей я была бы счастлива. Спустя год после моей свадьбы, он женился на моей бывшей однокласснице Юлечке, и они вполне счастливо живут по сей день. И у них растёт дочь. Эвива. Представляю, что сказала Михаилу Юля, узнав, каким именем он хочет наречь их ребёнка.

Но в то время у меня был возлюбленный, звали его Артем, и мы так любили друг друга, и мечтали пожениться.

Он пришёл к нам в класс в конце девятого, был на год старше меня, и все девчонки с ума сходили по нему.

Ещё бы, высокий, золотоволосый, с обаятельной улыбкой, и смеющимися зелёными глазами.

Но нашим мечтам не суждено было сбыться, в возрасте шестнадцати лет меня выдали замуж за Диму.

Вы, наверное, удивитесь. Как же меня, это с нашими-то законами, сумели выдать замуж за совершеннолетнего парня? Но моя маменька всё может, она достала справку, что я якобы беременна от Димы, и выдала меня за него.

Он, конечно, схлопотал срок, без этого не обошлось.

Но маменька адвокат, она гениальный адвокат, и она добилась того, чтобы ему дали условный срок, а Дима обманул меня. Я добровольно вышла за него замуж, он обещал мне, что разведётся со мной через месяц после нашей свадьбы.

Ему, типа, зачем-то это надо было. На самом деле, ему надо было, чтобы я не сказала « нет » в ЗАГСе, чтобы не закатила скандал.

Вообщем, они ловко взяли меня в оборот, я даже чухнуть не успела, как стала женой этого бандита. А потом, когда мы расписались, маменька всё организовала перед законом так, что у меня случился выкидыш. Данный факт был вписан в мою больничную книжку, а инцидент исчерпанным. Что уж тут говорить, она у меня потрясающий адвокат, хотя не любит это дело. Юриспруденцию обожает моя старшая сестра Ася, это

действительно её, и она с упоением занимается всяческими

расследованиями. Вся наша линия по маме адвокаты, только я

актриса. И то, я поступила в ГИТИС назло Диме.

С моим бывшим первым мужем у меня взаимоотношения сложные, и сложность эта появилась сразу.

Когда я сказала « да » в ЗАГСе, моя спокойная жизнь кончилась.

О счастье я могла только мечтать. Дима постоянно устраивал

мне скандалы, основная суть которых была, ревность.

Стоило какому-нибудь мужчине посмотреть на меня, Дима пускал в ход кулаки. Один раз, когда мы были в ресторане, какой-то мужчина пригласил меня на танец. Дима увидел какого-то своего знакомого и отошёл на минутку, а тот тип позвал меня танцевать.

И я согласилась. Зато, когда мой кавалер вернул меня за столик, Дима уже вернулся на место, и выражение его глаз не предвещало ничего хорошего.

Я испугалась не на шутку и попыталась уладить ситуацию, заявив, что этот тип мой бывший одноклассник.

На лице Димы появилась ухмылка. Он щёлкнул зажигалкой и хмыкнул:

– Может, однокурсник?

– Почему однокурсник? – растерялась я.

– А я всех твоих одноклассников и друзей знаю.

Я так и села с размаху на стул, а Дмитрий продолжал:

– Если уж врёшь, то хотя бы выясни, знаю ли я твоих друзей.

Вечер прошёл в тягостном молчании, а когда мы вышли из ресторана, Дима грубо втолкнул меня в машину, а сам вышел.

Мне оставалось лишь наблюдать из заблокированной машины, как он со своими охранниками отделал посмевшего пригласить меня танцевать мужчину.

Хотя вообще-то в Диме было много хороших качеств. Супругом, если не обращать внимания на его ревность, он был не плохим. Если я подцепляла простуду, то он бросал все дела и сидел около меня. Был заботливым, нежным и любящим, но временами просто невыносимым.

Жизнь с ним была, всё равно, что на кратере вулкана.

Что касается меня, то Дима хотел, чтобы я сидела дома.

Или, на худой конец, в салоне красоты.

Но я наперекор ему поступила в ГИТИС, выучилась и стала

играть в драматическом театре, Дима, узнав об этом, долго хохотал и назвал меня актрисой погорелого театра.

Я едва сдержалась, чтобы не вцепится ему в холёную физиономию острыми коготками.

К счастью, через полгода, как я окончила институт, мы развелись. Инициатором, конечно же, была я. Он меня за пять лет так достал, что я с ним в одной комнате больше пяти

минут находиться не могла.

А когда в театре был день рождения одного из актёров, то я сильно задержалась, а когда пришла домой, то получила от мужа феерический скандал. Дмитрий обвинил меня в адюльтере, обзывал последними словами, а потом врезал по лицу. Я в долгу не осталась и дала ему коленом по одному месту, а потом выхватила из стоявшей на столе вазы цветы и треснула ему ими по роже. И убежала.

Он потом просил прощения, дарил охапками цветы, но наши

отношения дали трещину, хотя, они и раньше были не

слишком идеальными.

Позже, я, когда искала книгу в его кабинете, случайно наткнулась на тайник у него в стеллаже. У меня был шок, когда дверца открылась.

Уж не знаю, как я её открыла, но внутри лежали наркотики.

В первую минуту меня обуял дикий ужас, потом злость, даже ярость, и я, не помня себя от бешенства, влетела в спальню. Покидала вещи в сумку, и убежала от Димы.

Мама долго не могла прийти в себя, когда я сказала ей, что развожусь с Димой.

До сих пор не могу понять, почему он ей так нравился. Хотя, нет, подозрения у меня на этот счёт имеются. Я видела, какими глазами она смотрела на его отца, моего свёкра. Бывшего.

По – моему, она влюблена в него. И решила, раз ей не

суждено было быть счастливой с самым потрясающим ( по её

мнению ) мужчиной, то решила сделать счастливой дочь.

Матери всегда хотят как лучше, а получается, как всегда. Но не надо судить их за это. Мать, она и в Африке мать.

Сейчас мне двадцать пять лет, я вполне довольна жизнью, только пыл к карьере артистки стал остывать.

Тогда я хотела, как можно меньше бывать дома, как можно

меньше видеть Диму. Мне все говорили, что на сцене я талант, и, когда я заканчивала первый курс, к нам в институт

пришёл режиссёр антрепризы Табардеев Ян Владимирович.

Ему нужна была девушка для роли Джульетты, он ставил Шекспира, и, надо же было такому случиться, он выбрал меня.

Я сыграла немало ролей, была примой в театре, и до сих пор работаю с ним, но теперь всё изменилось.

Не знаю. Я никогда не любила сцену, я не чувствовала того, что чувствует каждая актриса, выходя на сцену.

Я хотела стать журналисткой, но мне не дала маман.

У меня было немало главных ролей, но потом вдруг Ян Владимирович перестал давать мне их.

До сих пор я играю « Кушать подано », тринадцатый лебедь, с края, у воды. Честно говоря, я не понимала, что произошло, и почему он лишил меня главных ролей.

Я не раз спрашивала Яна Владимировича, почему он перестал мне давать роли, но ответа так и не получила.

Дима мне по этому поводу постоянно скандалы закатывал, дико злился, а, когда я только поступала в институт, говорил, что он мне своими связями помогать не будет, что он не желает принимать какого-либо участия в этом, как он выражался, фарсе, а сама я не пройду конкурс. Я не знаю, чего он этим хотел добиться, сломать, наверное, меня хотел. Однако, меня это до такой степени завело, что я не только блестяще сдала экзамены, но и прошла конкурс.

Он считал, что получать профессию, и делать карьеру я хочу назло ему.

У него были замашки восточного деспота. Жена должна сидеть дому, не перечить своему господину и повелителю, встречать его с тапочками в зубах и не говорить ни одного лишнего слова.

Теперь, думаю, что вы понимаете, что скандалы в нашей

семье были частным явлением.

Я не умею вести себя, как восточная жена, и мой характер доводил Диму до бешенства. Больше всего на свете ценю свободу, и просто ненавижу распорядок. Я не понимаю, как большинство людей живёт по графику, лично у меня от этого давно съехала бы крыша.

Я давно ушла бы из театра, но мне надо на что-то жить.

Вначале, когда мой режиссёр, Ян Владимирович Табардеев, пригласил меня, первокурсницу, в свою антрепризу, сыграть Джульетту в знаменитой повести Шекспира, он говорил, что я талант. Но я на это, как на наркотик, не подсела.

Я просто зарабатывала деньги, хотя жить мне было, на что.

Мать подарила мне пятикомнатную квартиру в центре Москвы, правда, сначала она звала меня вернуться в отчий дом, но я отказалась. Красный джип остался со мной после развода с Димой, драгоценности, и антиквариат, который я так люблю. Ну, и капитал в банке. Половина официальных денег моего милого супруга перешла в моё владение. Но мне, честно говоря, не хочется ими пользоваться. Кто знает, может и на них есть кровь невинных людей. У Дмитрия была сеть казино, вполне возможно, что часть капитала он отмыл.

Честно говоря, после развода с Димой мне было так одиноко, и я во второй раз вышла замуж. Второй муж тоже был бизнесменом, вдвое меня старше, и через три месяца я с ним развелась. Почему?

Как оказалось, ему мешали жить деньги, которые мне остались после развода с Димой. Он знал моего бывшего мужа, знал, что мне досталась крупная сумма при разводе, и думал, что, женившись на мне, а, потом, разведясь, он заберёт у меня часть денег.

У него в то время сильно пошатнулся бизнес, я услышала его разговор по телефону с адвокатом, и поспешила сбежать от него.

Я не испугалась, что мне придётся делиться с ним, нет. Аська, когда я объявила, что собираюсь замуж за Иннокентия, заставила меня написать дарственную на её имя.

Всё, машина, квартира, особняк, который я отстроила в посёлке, и где теперь живу, и даже драгоценности и антиквариат, всё я отписала ей, и замуж вышла абсолютно бедной. Кешу чуть инфаркт не хватил, когда он понял, что его обманули, и, что ему придётся делиться со мной деньгами.

Мы развелись. На душе остался неприятный осадок, и тогда я повстречала Эдика.

Он был беден, как церковная мышь, работал инженером на

каком-то заводе, и я, устав от мужей-бизнесменов, стремглав,

выскочила за него замуж.

Всё, чем я владела, по-прежнему было на Асе, и беспокоиться

мне было не о чем, но в этот раз меня до печёнок достала

свекровь. В первом и втором браках я не смогла попробовать на вкус блюдо под названием – свекровь, но теперь ощутила всю радость в полной мере.

И я опять поспешила удрать от очередного мужа, которого и не любила. Просто я женщина, и мне хотелось поддержки, ласки, и, устав от необдуманных поступков, я решила, что замуж больше не пойду.

Кстати сказать, своё призвание я так и не нашла.

Аська сейчас успешный адвокат. Она, невзирая на правило блондинок очень умна и всё ловит на лету. Прокуроры и судьи, видя перед собой этакую болонку, как правило расслабляются.

Но шок их ждёт, когда болонка открывает рот.

Не думайте, что у недолюбливаю сестру. У нас с ней полный контакт. Мы с ней совершенно разные внешне, Аська натуральная блондинка с ясными голубыми глазами ( она вся в отца, а я унаследовала внешность матери ), но внутреннее содержание, извините за дурацкий каламбур, у нас одинаковое.

И она в своё время отговорила меня от великой глупости, которую я вполне могла совершить.

Через месяц после развода с Димой я вывихнула запястье, и пришлось ехать в больницу. Вот тогда-то и выяснилось, что я положении. Первой моей мыслью было, сделать аборт.

Мама, папа, Ася, они дружно стали отговаривать меня от этого. Я не хотела рожать от Димы, поговорила с врачом, который сказал, что после аборта велика возможность вообще не стать матерью, и решилась.

Но я сразу сказала, предупредила родных, что Дима об этом знать не должен. Я не хочу, чтобы он доставал меня, он и так постоянно требует, чтобы я вернулась к нему.

Маман, правда, нехотя, но мою просьбу выполнила, и увезла меня в Египет. Там я просидела семь месяцев, там же и родила, а по приезду в Москву написала отказ от ребёнка.

А маман тут же, на следующий же день, пошла оформлять документы на удочерение. Вообщем, мы сделали так, будто моя девочка, приёмная дочь моих родителей.

Я обожаю Василинку, души в ней не чаю, мы наняли ей

няню, приятную пожилую женщину, зовут её Октябрина Михайловна, и они с маман воспитывают Василиссу.

А вот с именем я отличилась.

Я терпеть не могу своё имя, маман мне удружила, ничего не скажешь. И, выбирая имя дочери, я сразу решила, что это будет старинное русское имя. Маменька попыталась было заикнуться об имени Беата, у неё любимая актриса Беата

Тышкевич, игравшая в старом фильме « Алмаз и пепел », но я воспротивилась.

И выбрала имя Василиса. Моя малышка родилась пятнадцатого сентября, и я выбрала имя по святцам. Шестнадцатого день ангела у Василиссы, именно с двумя « с », в устаревшем виде. И вот в этом устаревшем варианте я её и записала в метрику.

Я невольно улыбнулась, глядя на дорогу, о своей дочке я без улыбки думать не могу, она такая проказница, и дикая сластёна, вся в мамочку.

Бац – раздалось сзади. Ну, что за безобразие? Кто это тут пакостничает? Ну, погоди.

Полная негодования, я выскочила из машины, и увидела, что в мой багажник впечатался здоровенный чёрный джип, в два раза больше моего.

И, словно того было мало, из джипа вылезли два парня. Амбалы с блестящими на солнце лысинами. Вот только разборок с криминальными авторитетами мне и не хватало.

– Да, куколка, – протянул один из них, оглядывая перёд своей машины, – круто ты попала.

– Боюсь, попали вы, – проговорила я сквозь зубы, – вы в меня врезались, а не я в вас.

– Я не понял, – пробасил один из носорогов, – ты чего тут вякаешь? Короче, с тебя десять штук, и разойдёмся миром.

Ну, и что мне делать? Сбежать и дело с концом.

Так, тут, я знаю, есть старая дорога, свернуть на неё, и ловите, если сможете.

Видимо, в этот момент на меня как раз нашло помутнение

мозгов, я впрыгнула в машину, повернула ключ в зажигании,

и на бешеной скорости съехала на старую дорогу.

Пробка, к счастью, в этот момент рассосалась, и я без

проблем удрала от своих преследователей.

Только потом сообразила, что они запросто меня вычислят,

наверняка номер машины заметили. Ну, да чёрт с ними.

Вот только куда я заехала? Сколько раз пользовалась этой

дорогой, но пейзаж, что данный момент простирается за окном, мне совершенно не знаком. Что это за место?

Дорога пошла вниз, и я ощутила все радости езды по просекам.

Да уж, упаси вас Боже проехаться по такому.

За окном показалось солнышко, что мгновенно подняло настроение. Даже дорога уже не стала казаться столь отвратительной. Что ж, сейчас самое главное выбраться отсюда. Куда это я заехала?

Вон, вижу какой – то магазин. Там и узнаю, что это за местность, и как отсюда выехать. Уже давно собираюсь купить карту Подмосковья, да руки не доходят. А старая куда-то потерялась.

Вообще-то память у меня потрясающая. Я помню, где что лежит дома, помню большинство событий происходящих со мной, но порой бывает так, засуну вещь в укромный, казалось уголок, а потом она словно сквозь землю проваливается.

Отчего так?

Я затормозила около магазина и вышла из машины.

Сельский магазин оказался неказистым, тут, вероятно, ремонт делали раз в жизни, при постройке. А за прилавком стояла молодая девчонка, одетая в джинцы и короткую кофточку. Ещё и жвачку жуёт. Обалдеть можно. Чего хорошего в жвачках?

– Простите, что это за место? – спросила я, подходя к прилавку.

– В каком смысле? – тупо посмотрела на меня девчонка.

– Где я нахожусь?

– В магазине, – растерянно ответила девчонка, продолжая перекатывать тянучую пакость во рту.

Чёрт побери, как бы ей по морде не съездить. Ненавижу жвачку, ненавижу смотреть, как из неё надувают пузыри, а уж сама её в жизни в рот не возьму.

Моя учительница по русскому языку и литературе, в своё

время, если кто-то на уроке жевал жвачку, со всего маху била ученика по губам, а потом требовала, чтобы ученик выплюнул тянущуюся гадость ей на руку, и, ничтоже сумняшеся,

вышвыривала её в форточку.

Правильно делала. Я всегда была негласно согласна с ней.

Не думайте, что в школе я была подлизой, поддакивала

педагогам, чем заслужила хорошие оценки и соответствующее отношение.

Ни в коем случае. Я никогда не высказывала своего мнения, и вообще, имела репутацию не от мира сего.

Скромная девочка, постоянно с косой, в общем, маменькина дочка, ничем не выделявшаяся из толпы. Но к двенадцати годам я похорошела, а через два года у меня от кавалеров отбоя не было.

Только отвечать взаимностью я не могла. У меня была суровая мать, которая запрещала любимой дочке всё.

Гулять по вечерам, походы на дискотеки, всё это было подвергнуто остракизму.

– Выплюнь резинку изо рта, и скажи, что это за населённый пункт, – рявкнула я, – я убегала от бандитов и заблудилась.

Ну, бандиты, это сильно сказано. Но на глупышку это произвело должное впечатление.

Девчонка так и застыла, слегка приоткрыв рот, из которого тут же вывалилась на пол злополучная жвачка.

– Бандиты? – повторила она, зачарованно глядя на меня.

– Нет, инопланетяне, – вышла я из себя, – что это за место? И как отсюда выбраться?

– Деревня Золотеевка, – пояснила девица, – поезжайте прямо, потом второй перекрёсток и налево. Там будет дорога в лес, проедете его, и аккурат на автобан попадёте.

– Благодарю вас, – церемонно ответила я и вышла из магазина.

Да уж, общаться с такими трудно.

По фене я не болтаю, молодёжный жаргон не знаю, и как вот объяснится с этими аборигенами?

Я села на водительское место и тронулась с места.

Кажется, Аська права. Я зануда, да ещё какая. На ум мне пришёл вчерашний разговор, который мы вели с ней за чашкой кофе у меня дома.

– Нудная, ты, Вика, – со вздохом сказала она мне, разливая по

чашкам ароматную арабику, с капелькой сливок, щепоткой корицы и малюсеньким кусочком сахара.

Мы с сестрёнкой гурманы. Очень многие готовят каппучино в

машинках, но что я, что Аська, обе варим кофе в джезве,

постоянно помешивая, и выключаем газ, когда видим, что напиток начинает закипать. Нельзя ни в коем случае давать

кофе кипеть, иначе он становится горьким.

Кстати, тем, кто не знает, корица очень полезна для организма. Она стабилизирует уровень сахара в крови, и, если у вас сахарный диабет, пейте кофе с корицей. Такой кофе лучше пить без сахара, сладкий он совершенно мерзопакостный. Для тех, кто любит послаще, можно добавить одну ложечку, что был только лёгкий привкус, намёк на сладость. И не думайте, что, мол, напьётесь кофе с корицей, и сахар в крови упадёт до нуля, и вы умрёте. Никогда. Это вам не таблетки для диабетиков, а растительная пряность.

Вполне безобидная, кстати сказать.

У меня есть одна знакомая, а вернее, сослуживица, гримёрша. Мы с ней дружим, и я однажды пригласила её на чашку кофе. Услыхав про корицу, и её свойства, Томочка так перетрухала, что отказалась от кофе. На увещевания, что от корицы ничего не будет, на неё не подействовали. Она до сих пор причитает, когда я достаю из сумки термос с кофе.

Ещё раз говорю, это не таблетки, и гипогликемию, то бишь,

пониженное содержание сахара в крови, корица вызвать никак

не может. Она лишь поддерживает нормальный баланс.

Ну, вот, я опять отвлеклась.

– Почему это я зануда? – возмутилась я, раскуривая сигарету.

– Потому, – фыркнула « добрая» сестричка, – как ты разговариваешь? В твоей речи нет ни капли жаргона.

– Что же в этом плохого? – изумилась я до крайности.

– Плохого, может, и ничего, но это не модно. Ты выглядишь белой вороной.

– Вот никак не могла предположить, что имею что-то общее с представителями пернатых.

– Ты остришь или просто тупая? – подняла тонкую, выщипанную бровь Асюта.

– Острю, конечно.

Неужели она меня за полную кретинку принимает?

– И это, слава Богу, – проворчала Аська, – а ты прислушайся к

себе. Ворчишь, как древняя старуха. Я до сих пор не

понимаю, почему Димка жил с тобой.

– Вроде как любил, – сквозь зубы проговорила я. Терпеть не

могу, когда она вспоминает его. Лично, у меня, при одном воспоминании поднимается приступ злобы.

– Тебе нужно срочно изменится, и люди к тебе потянутся, -

решительно заявила Аська, подводя черту под нашим разговором.

Может, в чём-то она и права.

Предаваясь самым мрачным мыслям, я въехала в лес, и внезапно спустило шину. Вот только этого не хватало для полного счастья.

Так, посмотрим, что тут у нас. Великолепно, какие-то кретины накидали гвоздей на дороге. И что теперь делать?

С досады я стукнула по машине, вытащила из сумочки сигарету и щёлкнула зажигалкой. Чёрт, чёрт, чёрт.

Вот Аська бы порадовалась, если услышала, как я мысленно ругаюсь. Впрочем, мысленно мы что угодно можем ляпнуть, а вот вслух произнести можем и не решиться.

Я вот не могу не то что ругаться, но и даже слышать мат.

Пока я раздумывала, что предпринять, и как отсюда выбраться, откуда-то из кустов послышался слабый стон.

Что там такое?

Я всегда была любопытной, потому, быстро сняв с себя туфли

на высоченной, тонкой шпильке, тихонько пошла на звук.

Раздвинула заросли, и ахнула. На земле, в луже крови лежала молодая девушка. На вид ей было лет двадцать. Светлые волосы и лицо были в крови, она тряслась, словно в лихорадке, зажимая рукой кровоточащую рану на животе.

– Что с вами? – я опрометью кинулась к несчастной.

Какие глупости я спрашиваю. Ясное дело, она ранена. В неё, наверное, стреляли. Или ножом ударили? Я не сильна в классификации ран.

– Найди… – прохрипела девушка и схватила меня за руку, – найди… Роза… медальон... опасность… Возьми, – она сунула мне в руку что ледяное, – отдай Розе, – неожиданно чётко произнесла она, и её светло-голубые глаза немигающим взором уставились в небо.

Меня мороз пробрал до костей, я попыталась вскочить на ноги, но вместо этого повалилась на траву рядом с трупом.

Организм всеми силами выражал протест против соседства с

тем, что когда-то было живым человеком.

Голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Так, Эвива, спокойствие, только спокойствие.

Сейчас надо встать, достать телефон, и вызвать милицию.

А на фига мне это надо?

Драпать отсюда надо с третьей космической скоростью. Ещё не хватало, чтобы на допрос тягали. У меня гастроли, времени нет совершенно.

Дрожа всем телом, я отползла от девушки, вскочила на ноги, и, на бегу одевая туфли, бросилась к машине.

Но, оказавшись уже у своего авто, я заметно сбавила пыл.

Так, на своей машине я отсюда не уеду. Если оставлю, рано или поздно приедет милиция, увидит машину, пробьёт в ГАИ номера, и прости прощай Эвива Миленич.

Ещё пришьют убийство. Вот чёрт, набралась у Аськи словечек.

Можно, конечно, понадеяться, что за то время я успею сгонять в город, а потом вернуться за машиной. Но надежда слабая.

Нет, придётся всё-таки звонить в милицию, ничего не поделаешь.

Я схватила свою сумку и вывалила содержимое на траву. Открыла свою любимую, переливающуюся стразами

« раскладушку », и срывающимся голосом сообщила в

милицию, что в деревне Золотеевка, в лесу, лежит труп

молодой девушки.

Я полдня просидела в этой глухомани. В конце концов, милиция соизволила приехать.

Они оцепили место происшествия, вокруг трупа щёлкал затвором фотограф, а полный следователь с ходу вцепился в меня, как репей в собачий хвост.

Ненавижу убийства, ненавижу юриспруденцию.

Едва сдерживаясь, чтобы не треснуть представителя правопорядка по башке сумкой, я сквозь зубы отвечала на вопросы.

Следователь воспринял это на свой счёт, а так же у него возникла непоколебимая уверенность, что у меня рыльце в пушку.

Сама виновата. Ничего было огрызаться.

Он промучил меня часа три, потом отвёз в управление, и

продолжил экзекуцию там.

Провались пропадом все допросы, провались пропадом вся

милиция... хотя, что бы мы без неё делали. Кто-то же должен ловить преступников. Но всё же надо быть более учтивым к

людям. Какие идиотские вопросы он задаёт!

Словно пытается загнать меня в угол. Постоянно переспрашивает, в конце концов, он так меня запутал, что я даже заикаться стала.

– Может, хватит? – прошипела я, чувствуя, что в душе буйным цветом расцветает ярость.

– Я сам решу, когда хватит, – рявкнул следователь, и я приуныла.

Боюсь, проторчу здесь неведомо сколько.

– Я могу позвонить? – посмотрела я на него.

– Я не закончил допрос.

– Вы что, меня подозреваете? – нервно спросила я.

– А чего вы так нервничаете? – прищурился Иван Николаевич, как представился следователь, – или всё же вы в этом замешаны? Может, грохнули любовницу мужа, отвезли тело в лес, а тут, как назло, спустило колесо.

– Бред сивой кобылы, – фыркнула я, – я бы любовницу за волосы оттаскала, с лестницы спустила, но руки об неё мокрухой марать не стала.

– Ага, – подобрался следователь, – жаргон знаем, значит, ходка была.

– Сейчас! – заорала я не своим голосом, – у меня сестра уголовный адвокат. От неё такого наберёшься, волосы дыбом встанут, причём во всех доступных местах.

– Интересно было бы посмотреть, как это волосы могут дыбом встать во всех доступных местах, – ухмыльнулся этот придурок.

Я покраснела, но комментировать не стала.

Нет, надо срочно звонить Аське, пусть вытаскивает меня отсюда.

Но, к счастью, звонить сестре не пришлось, следователь задал ещё пару вопросов, и отпустил меня.

Правда, потребовал мой номер телефона, и я дала номер матери. Случайно получилось, у нас с ней одинаковые номера телефонов, различаются только на последнюю цифру, и я машинально сказала её номер. Только потом дошло, дома.

Я вышла на улицу, не веря своему счастью.

Уже темнело, и я поехала домой. В ноябре всегда рано

темнеет, и в довершение всего пошёл дождь.

Да такой сильный. Дворники елозили по стеклу, смывая капли

дождя. Стараясь не думать о непогоде, я въехала в подземный гараж. Слава Богу, приехала. Хорошо, что я всё-таки живу за городом. С Димой мы жили в огромной квартире на Фрунзенской набережной.

Он законченный урбанист, а я люблю природу. Сколько раз я уговаривала мужа поехать к его или моим родителям на дачу,

но всякий раз, когда я заводила разговор, его красивое, порочное лицо перекашивало. Лишь позже, разведясь с ним, я купила особняк в пригороде Москвы.

Посёлок находится в получасе езды от столицы, рядом конно-спортивный комплекс, где я постоянно катаюсь на лошадях. Откровенно говоря, я в полном упоении. Чудесный дом, чудесный лес, потрясающий воздух.

Что общего у меня могло быть с этим раздутым индюком? Собственником, ревнующему меня к каждому придорожному столбу, порой совершенно безосновательно, до сих пор понять не могу.

А ведь давно могла от него удрать на все четыре стороны.

Наверное, меня сдерживало то, что когда я пыталась сказать матери об этом, её глаза тут же наполнялись слезами.

Не хотелось огорчать её, вот жила с выбранным ею для меня спутником жизни.

Наконец-то я дома.

У меня в особняке одни стёкла. Последнее время появилась мода на модерн, но мне он отчего-то не пришёлся по душе. До сих вспоминаю свой разговор с дизайнером.

Этот горе-мастер хотел сделать из моего дома нечто абстракционное, треугольные стулья, высоченные, как в баре.

Белые стены, картины на тему абстракционизма... Короче, кошмар на улице Вязов.

Впервые в жизни я выругалась матом, и спустила кретина с лестницы.