Текст книги "Фальшивое счастье глупой ослицы (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Прихватив шмотки, я забралась в кабинку, и стала примерять

их. Всё оказалось впору, я расплатилась, и пошла в отдел с бельём. После белья сделала набег на ювелирный отдел, где купила кольцо с бриллиантом, которое тут же одела на палец, и покинула торговый центр.

Правда, ещё в торговом центре купила бутылку спрайта, сигареты, и забралась в машину.

И, едва я выехала со стоянки, на моё место влетел бордовый « Понтиак », чей, я догадалась сразу, и опустила стекло.

– Ты куда сейчас? – спросила маман, щёлкнув брелоком сигнализации.

– Наверное, к себе в ресторан, – ответила я, – проверю, как там дела. А как Аська?

– Частично жива, и частично невредима, – ответила маман, – а ты безобразница. Асюта из-за тебя пострадала, а ты даже не заедешь. Кстати, мне сейчас звонил Дима.

– Мне-то что? – пожала я плечами.

– Да ничего, – улыбнулась маман, – только он забрал Василису.

– Зачем? – заорала я не своим голосом, – и ты позволила?

– А почему я должна не позволить? Он всё-таки её отец.

– Куда он её повёз? – зашипела я разъярённо.

– В частную поликлинику к своей двоюродной сестре, хочет анализ ДНК сделать, чтобы оформить удочерение.

– Скотина! – вспылила я, и нажала шпилькой на педаль.

Ну, я сейчас ему покажу!

В поликлинику я влетела на бешеной скорости, и тут же увидела этого негодяя с Василинкой на руках.

– Мама, – закричала моя девочка, вырвалась из его рук, и побежала ко мне.

– Привет, солнышко, – подхватила я её.

– А ты что здесь делаешь? – спросил Дима, подходя ко мне.

– Угадай с трёх раз! – рявкнула я, – кто позволил тебе взять ребёнка?

– Твоя мать позволила, – спокойно ответил этот наглец, – а что тебя возмущает? Она так же моя дочь, как и твоя.

– Да, меня возмущает. Охота тебе видеться с ней, на здоровье, но твою фамилию она носить не будет.

– Это уже решит суд, – холодно ответил Дима, – и, беря во

внимание мою незапятнанную репутацию, и благосостояние,

вынесут решение в мою пользу.

– Скотина! – прошипела я.

– Можешь, как угодно меня называть, но я всё равно сделаю по-своему, – ухмыльнулся Дима, – и отдай ребёнка, мы в зоопарк собирались.

– Я сама свожу её в зоопарк, – огрызнулась я, – а Василинку ты не увидишь, пока не заберёшь её кровь из лаборатории.

– Да что ты говоришь, – проговорил он насмешливо, и погладил

Василинку по кудряшкам.

– Папа, – потянулась к нему девочка, а у меня от злости дыхание перехватило.

– Зачем ты ей сказал, что ты ей отец? – только и смогла выговорить я.

– А что, нельзя?

Руки у меня ослабли, я опустила Василинку на пол и она бросилась к Диме, который тут же подхватил её.

– Знал бы ты, как я тебя ненавижу, – прошептала я, прислонившись к стене.

– Не правда, любишь, – покачал он головой, – только твердишь

себе, что это не так. Чего ты тогда бросилась на меня накануне свадьбы?

– Не знаю, – честно ответила я.

– А я вот знаю. Пошли, сводим ребёнка в зоопарк.

Я хотела сказать нет, но мой глупый язык сказал, да, и я мы

пошли выгуливать Василинку.

Я смотрела на свою девочку, и думала, как она похожа на этого мерзавца, особенно в профиль. У неё та же мимика, она даже бровь так же поднимает.

В зоопарке Василинка вопила от восторга, я с трудом оттащила её от клеток с обезьянами, и чуть в обморок не хлопнулась, когда она бросилась к тиграм.

Но Дима вовремя подхватил её на руки, и не подпустил близко к хищникам.

Потом Василинка потребовала сладкого, и мы примостились в ближайшем кафе.

Аппетит у Василинки всегда отменный, она, пока мы бродили по зоопарку, успела слопать гору поп – корна, сладкой ваты, Дима ей даже мороженого купил, но я запретила ей его давать.

Василинка тут же устроила вой, и, видя, что на нас уже

прохожие оглядываются, я поспешила купить ей шоколадку, и

Василинка умолкла, сосредоточившись на шоколаде.

Съев шоколадку, она опять завопила.

Умная девочка, сразу поняла, что я не хочу, чтобы она привлекала внимание и взяла этот метод на вооружение, чтобы выпросить сладкого.

Чтобы она не кричала, Дима сходу купил ей пять белых громадных шоколадок с клубникой, черникой и абрикосом, и она действительно успокоилась.

Вся в мамочку, без сладкого не может.

Василинка похожа на ангела, официантка улыбнулась, когда мы сели за столик.

– У вас очаровательная дочь, – вздохнула она, приняла заказ, и удалилась.

– Ты не находишь, что у ребёнка должна быть полная семья? –

прищурился Дима, когда мы получили заказ.

– Отстань от меня, – дёрнула я плечом, – сам виноват.

– В чём, интересно, я виноват? – оскалился он, – в том, что

плохо с тобой обращался? Я просто берёг тебя.

– Запугивание, не самый лучший метод уберечь человека. От чего, кстати, ты меня берёг?

Он замолчал, достал сигарету, и щёлкнул зажигалкой, я

последовала его примеру, но моя зажигалка не хотела

работать, и он щёлкнул своей.

Прикурив, я растерянно посмотрела в окно.

– Я хочу начать всё сначала, с чистого листа, – медленно произнёс он, – у нас есть ребёнок, она-то в чём виновата? – кивнул он на Василинку, которая в это время упоённо уплетала шоколадный торт, и ничего вокруг не видела.

– Ни в чём, – эхом отозвалась я, выпуская струйки дыма.

– Вот именно, – воскликнул Дима, – вернись ко мне.

– Нет, уже слишком поздно.

– Никогда не поздно развестись, – покачал он головой.

– Как ты меня достал! – воскликнула я.

– Выходит, Артем умер зря, – прищурился Дима, а я ошеломлённо на него посмотрела.

– В смысле?

– В смысле? Папа сделал это ради нашего счастья, а его нет,

счастья нет.

Секунду я молча смотрела на него, думаю, я бы сейчас

сорвалась, но в кармане зазвонил сотовый, и взглянула на дисплей, это был Максим, и отошла к стойке бара.

– Привет, ты где? – спросил он.

– А ты?

– Если ты отвечаешь вопросом на вопрос, значит, что-то скрываешь, – выдал Макс, – давай, колись, где ты?

– В кафе, с Димой, – решила я сказать правду.

– Где ты? – странным голосом спросил мой муж.

– Успокойся, – поспешила я оправдаться, – это совсем не то, что ты подумал. Представляешь, он хочет официально объявить Василинку своей дочерью. А я не хочу. Рванула за ним в лабораторию, но поздно, они уже сдали кровь на подтверждение отцовства.

– Не переживай так, – вздохнул Максим, – ну, удочерит он её, и

что? Я думаю, при наличии ребёнка ты от него всё равно не отделаешься.

– Что да, то да, – вздохнула я.

– А зачем вы в кафе пошли?

– Ревнуешь? Василинка сладкого возжелала, съев при этом гору шоколада, сластёна.

– Вся в мать, – хмыкнул Максим, он терпеть не мог, когда я начинала курить в постели, одновременно поедая конфеты.

– И потом, он обязательно накормит её мороженым, и она обязательно заболеет. Всякий раз так, когда мороженого поест, – я обернулась, и к своему негодованию обнаружила, что Дима заказал-таки Василинке шоколадного мороженого, и она теперь перемазалась им до ушей, – кажется, болезнь ей обеспечена, – процедила я, – пока, – захлопнула крышку телефона, и подлетела к столику, – Дима, я же просила.

– Она тоже просила, – развёл он руками.

– Хорош отец, – плюхнулась я на стул, – тебе надо, чтобы она заболела?

– Вы её так бережёте, – вздохнул Дима, – а что если закалить её?

– Только этого не хватало, – возмутилась я, – до того, как она закалится, она из простуд не вылезет, – посмотрела на почти опустевшую вазочку, и решила не отнимать у неё остатки.

Она только раскричится на всё кафе, да и большую часть она

уже успела съесть.

– Ещё, – потребовала Василинка, отодвинув от себя пустую вазочку.

– Хватит с тебя, – решительно заявила я, заказала ей пирожных, и клубники с кремом.

Василинка попробовала крем, сморщилась, и замолотила ручками по столу.

– Мороженого, – завопила она, а сидевшая сзади женщина воскликнула:

– Да закажите вы ей мороженого, она же ребёнок, – и я сердито воскликнула, повернувшись к ней:

– По-моему, это не ваше дело. Вот когда ваш ребёнок подхватит ангину, угостите его мороженым.

– Ну, что вы? – воскликнула женщина, – трудно, что ль, объяснить, мол, у ребёнка горло слабое.

– Ничего, – огрызнулась я, а Василинка обернулась, подняла

правую бровь, точь-в-точь как Дима, взяла стакан с соком, и,

мы и охнуть не успели, вылила его на голову женщине.

Женщина вскочила с места, отряхнулась, и ошарашено посмотрела на Василинку.

– Она у вас что, больная на голову? – взвизгнула женщина.

– Простите, – подскочила я, и напустилась на Василинку, -

маленькая безобразница! Ты что делаешь? Нельзя людей соком

поливать!

– А кофе можно? – ухмыльнулся Дима.

Мы с женщиной изумлённо уставились на него.

– Причём тут кофе? – растерянно проговорила я.

– Ты сама сказала. Соком нельзя людей поливать, а я спрашиваю, чем можно. Кофе, к примеру.

– Тебе что, тоже урок этикета и правил поведения преподать? –

прищурилась я.

– Боюсь, у вас не только дочь, но и супруг больной на голову, – воскликнула женщина, Василинка тут же положила на чайную ложку кусочек шоколадного торта, и запустила его в женщину. Моей дочери только дротики метать, она ловко попала женщине в глаз.

У меня челюсть с салазок соскочила, а женщина открывала и закрывала рот, словно рыба, выброшенная на берег.

– Мне бабушка книжку читала, – воскликнула Василинка, – и в

ней сказано, что дети должны отстаивать честь родителей. Просите меня, – Василинка вскочила с места, сделала изящный книксен, и вернулась на место.

Я с размаху села на стул, а Дима опустил голову, и стал издавать странные звуки, сильно смахивающие на смех.

– Ну, я маме устрою! – вскипела я, – вместо « Спящей красавицы » читает ей какую-то хрень.

– Да, мать у вас... – начала было женщина, но напоролась на строгий взгляд Василинки, бросила на свой столик деньги, схватила сумочку, и была такова.

Мы с Димой переглянулись, посмотрели на Василинку, и покатились со смеху. Давно я так не смеялась вместе с Димой, последний раз мы хохотали, прижавшись друг к другу, когда были в театре пародии.

У меня от смеха выступили слёзы, и, вытерев их, я

воскликнула:

– Нашла, что читать ребёнку. Василиночка, девочка моя, – я

погладила её по голове, – то, что ты честь родителей

отстаиваешь, это хорошо, но не хулиганскими же методами.

– А какими? – спросила Василинка.

– Я попытаюсь это объяснить тебе, когда ты подрастёшь, – воскликнула я, – сейчас ты не поймёшь, но хулиганить не надо.

– Хорошо, – кивнула Василинка.

– Забила ребёнку голову чёрте чем, – гневно воскликнула я, и подозвала официантку.

Вечером, за ужином, я рассказала Максиму и Анфисе Сергеевне о случившемся в кафе.

– Отстаивать честь родителей? – смеялась Анфиса Сергеевна, – обалдеть можно!

– Удивительная у тебя дочка, – улыбнулся Макс.

– Это не она удивительная, а её бабушка, – воскликнула я, ковыряясь вилкой в филе морского языка, запечённого в

кляре, – куплю ей завтра нормальных книжек, и пусть только попробует читать ей романы девятнадцатого века. Она же ещё маленькая.

Сказано-сделано, утром я поехала в магазин, и скупила почти все детские сказки, которые были в магазине. Начиная русскими, и заканчивая « Белоснежкой » и моей любимой

Астрид Линдгрен, и Гансом Христианом Андерсеном.

Дома я застала маменьку и Аську, папа уже уехал в штаб.

Мой отец военный, и сейчас он уже полковник, ему вот-вот дадут генерала, и он командует дивизией.

Я никогда не понимала, что связывает моих родителей. Сколько себя помню, они всегда ругались, то, что мама не

любит его, и никогда не любила, видно сразу, но, тем не менее, они всю жизнь идут рука об руку.

С моей матерью трудно ужиться, она человек демократичный, жёсткий, авторитарный, а папа, напротив, мягкий. Но, не смотря на свою злобливость, маман превыше всего ставит заботу о детях, в этом её упрекнуть нельзя.

– Так, – села я рядом с ними за стол, и грохнула на стул книги, – мама, вот это надо читать Василинке, а не старинные романы.

– А чем плохи старинные романы? – подняла брови маменька, и

мне пришлось рассказать ей о вчерашнем.

Аська хрюкнула и уткнулась носом в чашку, а маман отпила

из чашки кофе, и с ухмылкой проговорила:

– Так и быть, не буду забивать ей голову. Ты права, ей действительно ещё рано.

И я тут же забеспокоилась. То, что маман так легко согласилась со мной, ещё не означает, что она со мной солидарна.

Сейчас она кивает, и, не сомневаюсь, что, как только за мной захлопнется дверь, она из вредности побежит с очередным романом к Василинке.

– Учти, мама, – звенящим тоном сказала я, – ещё одна её выходка в этом роде, и заберу дочь к себе в особняк.

Маман вздохнула, и это только подтвердило мои опасения.

– Ладно, – кивнула она, – не буду, так и быть. Что там у тебя?

О, Астрид Линдгрен, замечательно, сама её люблю, жаль, я уже давно выпала из детства.

Я выпила с ними кофе, и села в машину. Чем заняться?

Документация вся проверена, я всю ночь не спала, просидела над бумагами, нужно было срочно просмотреть квитанции, и за всё расплатится. А Максим очень злился, и вился надо мной, словно коршун, но в постель меня заманил лишь четвёртом часу ночи.

Думаю, он сейчас на ковре у генерала мышей не ловит,

поскольку заснули мы в шесть часов.

Пожалуй, поеду – ка я к мужу Алены, и попробую расспросить его. Они познакомились на заводе, куда Алена устроилась уборщицей, а потом она перешла в швейную фабрику.

Я уже знала, что это за завод, и поехала туда. Аленка по ходу дела рассказала мне, что мужа её зовут Вячеслав Синицын, и про завод тоже рассказала.

В приёмной меня тут же тормознула вахтёрша, мирно читавшая книгу за рабочим столом.

– Вы кто будете? – тут же спросила она, отодвигая от себя книжку.

– Мне нужен Синицын Вячеслав, – пояснила я, и показала ей удостоверение.

– Что он натворил? – спросила женщина, возвращая мне корочки.

– Он является свидетелем, – пояснила я, – и мне необходимо с ним поговорить.

– Свидетелем, – пробормотала вахтёрша, и сняла телефонную

трубку. Через десять минут мы с Вячеславом сидели в небольшой комнатке, примыкающей к вахте, и он с интересом меня разглядывал. Он был какой-то нескладный, худощавый, и на вид чисто трудяга. Удивляюсь я Алене, хотя, после того, как её бросил жених, и не было ни малейших перспектив, и за такого выскочишь. Лишь бы не остаться на старости лет в одиночестве.

– Ты, значит, Эвива? – спросил он, попросив у меня сигарету, и закурил.

– Алена обо мне рассказывала? – догадалась я, прикуривая в это время сигарету.

– Да, и не раз, – вздохнул Вячеслав, – она постоянно о тебе

говорила. Она тебя ненавидела.

– Я уже знаю об этом, – кивнула я, – только чего она злилась? Что я ей сделала? Разве можно быть такой? Да, я отбила у неё в своё время парня, но ведь она проделала этот фокус раньше меня. Мне бы никогда не пришло в голову у подруги любимого отнимать. Да она просто больная! На всю голову!

– Она мне другое рассказывала, – покачал головой Вячеслав.

– Может, расскажите, что она там наболтала? – спросила я.

Он лишь кивнул, и стал рассказывать.

Он работает на этом заводе с детства, сразу, после окончания школы, он пришёл сюда. Все его родные работали здесь, отец, старший брат, и, ясное дело, дорога ему была одна.

С женщинами у Славы всегда были проблемы. Он не умел знакомиться, да и внешность его оставляла желать лучшего. На заводе были одни мужики, а Вячеслав никуда не ходил, и потому до тридцати лет был один. Его мать только отмахивалась, когда Слава рассказывал ей свои проблемы.

– Не забивай себе голову, – всякий раз отвечала она, – успеешь ещё жениться. А то, вон Ванька нашёл себе пигалицу. Строит из себя невесть что, деньги из мужика на всякую ерунду тянет. Ну, зачем ей вторая помада? Одной вполне достаточно, и колготки каждый сезон новые покупает. Так в старых ещё ходить можно, а она мне, когда ей сказала, такую морду сделала. Нет, не надо тебе жениться, а то попадётся такая же

фря, как у Ивана.

Несколько ошарашенный доводами матери, Слава кивал в ответ, и продолжал искать себе жену. Ему было одиноко в его квартире, доставшейся ему от двоюродной тётки, и хотелось иметь семью.

А потом на заводе появилась Алена. Моя бывшая одноклассница довольно красивая девушка, ладно, она очень красивая. Блондинка, а мужчины любят блондинок.

Славе она тоже понравилась, но он боялся к ней даже близко подойти. Но она сама подошла к нему, вероятно, он ей показался самым порядочным. Несколько походов в кино, а потом он решился сделать ей предложение, которое она тут же приняла.

Мать Славы была против этого брака, она считала, что Алена слишком красивая, что будет бегать налево, что она слишком

избалованная. Но он всё равно женился на ней, потом Алена родила двоих мальчишек, и троих они взяли из детского дома. Алена постоянно вспоминала своё детство, рассказывала, как она ездила с родителями за границу, показывала мужу фотографии тех лет.

Однажды Слава увидел меня на школьной фотографии, и ахнул.

– Вот это да! – воскликнул он, – я таких красавиц за всю свою жизнь не видел.

– Красавица! – сдавленно фыркнула Алена, – да она сучка непроходимая! Проститутка малолетняя!

– Ну, зачем ты так? – воскликнул Слава, – она очень красивая, и лицо доброе.

– Это она только с виду ангелом кажется, – вздохнула Алена, – а на самом деле она последняя дрянь. Её все в школе терпеть не могли, постоянно нос задирала, а потом в одиннадцатом классе замуж вышла.

– В шестнадцать лет? – поразился Слава.

– Да, в шестнадцать лет, – кивнула Алена.

– Как их только расписали?

– У неё мать адвокат, она всё может, – мрачно ответила Алена.

– Но как такое возможно? – воскликнул Вячеслав.

– Да у них всё возможно, – махнула рукой Алена, – а она парней у лучших подруг отбивала, да что там у подруг. Ей нравилось делать больно другим. Она и мне в своё время жизнь разбила. Одно только радует, она сейчас несчастна. Развелась с мужем, ещё два раза замуж сбегала, и теперь осела дома с кошками.

Медленно в старую деву превращается.

– Да ты что! – воскликнул Слава, – не надо так. Людей надо уметь прощать, даже, если они плохие.

– Эту невозможно простить, – вздохнула Алена, – артистка погорелого театра!

Алена не раз заводила обо мне разговор. Она всё время вспоминала о потерянном благополучии, и Слава без конца успокаивал её. И однажды она рассказала ему, что я украла перстень у одной из преподавательниц.

– Что это за чушь? – так и подскочила я, – да, был подобный инцидент, и обвинили Аленку, но я тут не причём.

– Она так не думала, – покачал головой слава.

Алена посчитала меня виновной, но, услышав, что было дальше, я чуть со стула не упала.

Я помню тот день, когда произошёл этот инцидент. Всю школу экстренно собрали в актовом зале, и директриса объявила, что у преподавателя математики украли драгоценность.

Анастасия Марковна забрала из ювелирной мастерской шикарный перстень, доставшийся ей от бабушки. Жемчуг надо было « оживить », что и сделали. Она бегала за ним во время перерыва в работе, и оставила его в сумке в учительской, предварительно как следует заперев дверь.

Но, когда она открыла сумку, перстня там не оказалось.

Сначала она решила, что она его не туда положила, а потом её чуть инфаркт не хватил. Уже поздно было поднимать панику, все ученики разошлись по домам.

В тот же день, когда это было объявлено, была вызвана милиция, и всех обыскали. Родители, конечно же, подняли дикий шум, каждый был уверен в своём чадушке.

Перстня так и не нашли, и вскоре у Алены появилось совершенно потрясающее украшение. Она всем сказала, что эти серёжки ей подарили родители на день рождения, но потом выяснилось, что это не правда.

Та самая Рита слышала, как родители спрашивали у Алены, откуда у неё это украшение, и передала мне. Я рассказала Зойке, а у той язык, словно помело. Через два дня вся школа об этом знала, и все стали коситься на Аленку.

В довершение всего, а милиция тут же заинтересовалась

Аленой, выяснилось, что она сдала кольцо учительницы в ломбард. Ну, а на вырученные деньги приобрела шикарные серьги. Я тогда недоумевала, зачем она это сделала.

Родители запросто могли купить ей серьги, ей стоило только

попросить. Я тогда ничего не понимала, не понимаю и теперь.

А она почему-то считала, что я её оклеветала.

И, если рассмотреть весь идиотизм ситуации, то вполне вероятно, что она и не виновата. Ну, зачем ей было красть перстень, если она могла получить всё, что только захочет.

Даже если ей просто захотелось сделать пакость, что уже свидетельствует о её психической нестабильности, тогда появляется вопрос. Какого чёрта она пошла в ломбард?

Или она больная, раз, совершенно не скрываясь, пошла сдавать кольцо в скупку, либо она не при чём.

Да и вообще, странная вышла история. Ведь позже оказалось, что одна из младших учениц видела, будто в учительскую входила я. Однако, моё алиби подтвердил Артем Селиванов, мой школьный возлюбленный, за которого я в то время замуж собиралась.

– А вы знали, что Алена на кладбище работает? – спросила я Вячеслава.

– Да, она мне говорила, – кивнул он, – а что в этом такого? Платят очень даже неплохо, да и сладкое она то и дело с могил собирает. Дети сладкое любят, так ну и что, что помянут покойного? И ему хорошо на том свете, что его помянули, и девчонкам радость.

Интересное у него понятие, хотя, в общем-то, ничего зазорного в этом нет. На поминках каждый человек, хоть раз в жизни, но бывал. Однако, побираться на кладбище, это всё-таки как-то не того.

– Расскажите мне о том дне, когда Алену убили, – попросила я, – какой она выглядела? Может, она вам что-нибудь говорила? Порой, брошенная невзначай фраза может стать последним пазлом в головоломке.

И он стал вспоминать тот день.

С женой у него не очень-то доверительные отношения. Он

явно не знал, что задумала его супруга, и, когда она ввалилась ночью, даже не ночью, а уже под утро, домой, он безмерно

удивился.

Алена была вся в земле, припылённая, швырнула сумку на пол, и со злостью произнесла:

– Вот ведь сука!

– Алёнушка, – воскликнул Слава, – да что случилось? Почему ты в таком виде?

– Так, ерунда, – отмахнулась Алена, и поспешила закрыться в ванной.

Вышла она оттуда, взбешённая, и кругами ходила по квартире, сметая всё на своём пути. Потом пришла Полина, и попалась матери под горячую руку. Скандал у них вышел феерический. Алена набросилась на дочь, которая очень поздно вернулась с гулянок, и Слава решил ретироваться из дома.

Когда он вечером пришёл домой, рыдающая Полина сказала ему, что звонили из милиции, и что Алену убили.

И на этом наш разговор был окончен.

Я забралась в машину, налила себе кофе из термоса, и задумалась.

Кто убил Алену? Её сообщники? Да скорей всего! Съезжу – ка я к дому Алены, и попробую разговорить соседей.

Мне не хотелось попадаться на глаза Полине, и опять ругаться с ней. Но, к счастью, она мне не попалась, а соседка Алены оказалась дома.

Я показала ей корочки, и была приглашена внутрь.

– Скандал у них там был, – сказала соседка, – такое в квартире творилось! Причём сначала под утро, а потом днём.

Она столкнулась с Аленой в подъезде, и та была мрачнее тучи.

– Леночка, у тебя что-то случилось? – участливо спросила любопытная соседка.

– С чего вы взяли? – вздёрнула брови Алёна.

Соседка ещё удивилась, Алена всегда такая вежливая, а тут просто схамила. И она быстро юркнула в свою квартиру.

Через пару минут оттуда соседка услышала истошные вопли.

– Да ты б... подзаборная! – кричала на весь дом Алена, а слышимость у них отличная, – как ты посмела?! А ты, сволочь, ты за это ответишь! Ещё в чём-то уверял меня!

– А ну замолчи! – закричала Полина, – ты не имеешь права на меня кричать!

– Это я не имею права? – взвыла Алена, – да ты моя дочь!

– Ты меня не рожала, значит, ты мне не мать! – взвизгнула Полина.

– Да я тебя вырастила! Если бы не я, ты бы была в детском доме!

– Да и была бы! – фыркнула Полина, – от меня бы не убыло!

Какая разница, в какой тюрьме сидеть!

Вообщем, скандал получился грандиозный, а потом вдруг раздался вопль, и всё стихло.

Одержимая здоровым любопытством, соседка позвонила в квартиру Синицыных, но ответа не последовало. Что вообще странно, ведь Полина и Алена были там.

Удивлённая их странными повадками в последнее время,

соседка стала следить за соседями, однако, больше ничего она не услышала, и не увидела. А Алена в тот день так и не появилась, а потом стало известно, что её убили.

– Я ничего не понимаю, – говорила сейчас соседка, – за что её могли убить? Она такая добрая была, она мне очень нравилась, и я считаю, что Славику с ней повезло.

Да уж, повезло, думала я, стоя в лифте, и постукивая каблуком по полу.

Она не знает, какая Аленка на самом деле.

А Аленка склочная, завистливая, она невероятная эгоистка, а другие люди для неё ничего не стоят.

Потому Господь и не даёт некоторым людям судьбу, быть богатым, потому что они того не заслуживают.

Вот и Аленку он лишил её благосостояния. А ведь у неё было всё. Безумно любящие родители, которые души не чаяли в дочери, она богаче всех была одета в школе, ей светил МГИМО, и был шикарный жених. А потом она в одночасье всего лишилась.

До сих пор не забуду, как она била собаку в школьном дворе. Я увидела в окно раздевалки, когда собиралась после уроков домой, как она избивает несчастную псину ногами.

У меня внутри всё перевернулось, когда я увидела эту картину.

Я выскочила под дождь, и буквально налетела на Аленку.

– Ты что делаешь? – вскричала я возмущённо, – что тебе сделало бездомное животное? Оно и так обижено судьбой, у него нет

хозяина.

– А тебе жалко, что ли? – скривилась Аленка, и на её лице появилась надменная улыбка.

– Да, мне его жалко! – вскрикнула я, – и я не стесняюсь в этом признаться, потому что жалость – не зазорное чувство. А ты глупая кукла, и пошла вон отсюда.

– Ты эти слова ещё проглотишь, – прошипела Аленка, и толкнула меня в лужу, а сама убежала.

Я была готова броситься за ней, но пёс вдруг лизнул меня в лицо, словно говоря « спасибо ».

И я забрала собаку домой. Маман, конечно, повозмущалась, не без этого, но вскоре вся семья души не чаяла в псине.

Он был беспородный, но по уму не уступал самой породистой

собаке.

И однажды он меня спас, причём погибнув сам.

Я девушка красивая, и ко мне привязались двое парней, думаю, что комментарии по поводу того, чего они от меня хотели, излишни.

Я стала кричать, но мы были на окраине посёлка, и меня никто не слышал. И тогда один из парней достал из кармана нож.

Уж не знаю, как Мишка почуял, что я в опасности, но он прибежал на пляж, и вцепился в одного из парней.

Тот, едва пёс на секунду потерял бдительность, тут же сбежал, и тогда он бросился на второго.

Но у того был нож, и собака получила смертельную рану. А этот мерзавец тут же убежал.

Я до сих пор вспоминаю Мишку, и до сих пор мне его жалко до слёз.

Тех парней так и не нашли, они были не из нашего посёлка.

Я села за руль, налила себе кофе, и медленно тронулась.

И что теперь? От лавины информации, собственно, ничего и не прояснившей в этом деле, голова просто трещит.

Хотя, нет, я знаю, что я буду делать. И стала звонить Диме.

– Привет, солнце моё, – смеясь, сказал он.

– Послушай, дай мне адрес твоего сыщика.

– Я уже дал Максиму, а тебе он зачем?

– За тем. Я вот не понимаю, ты говоришь, что сыщик этот ничего не нашёл? Так?

– Так.

– А мы в два счёта выяснили происхождение драгоценностей. Что это значит?

– Не знаю, – ответил Дима, – что же получается? Он мне соврал?

– Выходит, что так. Давай адрес, поеду к нему и всё вытрясу.

– Ну, давай, – вздохнул Дима, и дал адрес.

И я поехала в детективное агентство. Оно располагалось в многоэтажном здании, где кроме него была масса контор.

Пожилая вахтёрша, увидев меня, тут же нацепила на нос очки, и деловито спросила, к кому я направляюсь.

– В детективное агентство, на второй этаж, – ответила я, на что вахтёрша тут же отреагировала:

– Так оно не работает.

– Почему? – навострила я уши.

– Убили этого сыщика, царствие ему небесное, – перекрестилась старушка, а у меня сердце ухнуло в пятки и забилось где-то в горле.

– Как убили? – ахнула я.

Вахтёрша, видимо, уже ошалела тут со скуки, и с явным воодушевлением стала делиться информацией.

Работает она здесь уже пять лет, с тех пор, как вышла на пенсию. Тут и добавка к пенсии, и не скучно так, всё-таки каждый день новые лица, это не то, что сидеть в квартире, как сыч, в четырёх стенах.

Люди хорошие, добрые, парой слов перекинутся с ней, а молодой человек из детективного агентства даже ей цветы на восьмое марта подарил.

Вахтёрша удивилась тогда цветам, и спросила, деньги ему девать, что ль, некуда. На что тот ответил, что купил цветы для любимой девушки, а она позвонила ему, и сказала, что

больше не хочет с ним встречаться.

Выглядел он расстроенным, и тётя Зина, как звали все

консьержку, искренне пожалела его.

Такой хороший парень, и, поди ж ты, бросила. Что она, лучше

что ль нашла?

За месяц до случившегося к Мише пришёл какой-то тип, и из

описания тёти Зины я поняла, что приходил Дима. И он,

Дима, очень ей не понравился.

– Омерзительная личность, – говорила она сейчас, – не удивлюсь,

если узнаю, что он его и убил.

После Димы к этому Миши пришёл какой-то мужчина, блондин, и тоже весьма неприятный, и Миша его чуть с лестницы не спустил.

– Да пошёл ты! – кричал он, – ещё чего! Делиться! Да я всё себе заберу, и покупатель у меня на примете.

– Ты ещё пожалеешь об этом, – сказал блондин, отряхнулся и вылетел за дверь.

В тот злополучный день Миша засиделся в своей конторе

допоздна, тёте Зине уже надо было закрывать двери, и она поднялась наверх, чтобы поторопить Мишу.

Она постучалась к нему в кабинет, но ей никто не открыл,

что её несказанно удивило. Из кабинета Миша не выходил,

это она точно знала. Как пришёл, так весь день и сидит.

Она ещё постучала, решив, что он заснул за работой, потом испугалась, вдруг ему стало плохо, мало ли.

Он, хоть и молодой, но в жизни всякое случается.

Сейчас молодые мрут чаще, чем старики. Да и могло быть у парня что-нибудь врождённое, какой-нибудь порок.

Тогда она позвала охранника снизу, который пришёл на ночную смену, и он выломал дверь.

Поломался, правда, сначала, мол, почему в его смену, мало ли, что там, всё-таки частный сыщик. Как в воду глядел этот охранник, когда он взломал дверь, то они увидели Мишу, спящего за столом, положив голову на руки.

Тётя Зина сначала решила, что он спит, а потом испугалась. Если бы он спал, то обязательно проснулся бы от грохота, когда взламывали дверь.

Она подошла к парню, и легонько коснулась его рукой.

Шея парня была ледяной, и, едва она коснулась его, Миша

тут же без признаков жизни упал на пол.

Ночь прошли кошмарно. Пришлось вызвать милицию, те осмотрели место происшествия, и вынесли вердикт: Мишу убили.

Некто пробрался через окно в контору, перерезал парню горло,

и удалился тем же путём.

– Наверняка это тот бандит, – восклицала тётя Зина, – бедный