Текст книги "Фальшивое счастье глупой ослицы (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Зойка показывала мне фотки, притащила эстонское и чешское пиво, марципан и шоколад.

– Я тебе, кстати, привезла эстонские булочки, – сказала Зойка, – ты их так любила.

– Ты чудо, – кивнула я, – гони сюда эти булочки.

Мы выпили чёрте сколько шампанского, потом перешли на текилу, Зойка соорудила « Кровавую Мери », « Клубничную Маргариту », и вытащила из своих закром бутылку роскошного коньяка.

– Жаль, ты не родила от Димки ребёнка, – воскликнула вдруг Зойка, – он бы тогда тебя не отпустил.

– Кто сказал – не родила? – проговорила я заплетающимся

языком, – родила, только он об этом не знает.

– Ты родила от Димы ребёнка? – уставилась на меня Зойка.

– Да, и скрываю от него это, – пожала я плечами, – налей мне коньяка, вкусный, зараза.

Дальнейшее я помню с трудом. А зачем я сказала Зойке, что

родила, сама не знаю, не иначе как, чёрт за язык дёрнул.

Очнулась я в своём особняке, в нашей с Максом спальне, и тут же мне на голову шлёпнулась мокрая тряпка.

– Очнулась, – донёсся до моего воспалённого сознания голос Анфисы Сергеевны.

Я открыла глаза, и схватилась за голову.

– Как мне плохо.

– Ещё бы, – покачала я головой бабушка моего любимого, – Макс

принёс тебя домой вчера в невменяемом состоянии.

– Откуда принёс? – мой мозг объявил капитальный бойкот своей хозяйке.

– Как откуда? От подружки твоей школьной, Зои.

– Ах, да, – вспомнила я вчерашние события, – мы же пили у неё. А Максим где?

– Где ему быть? На работе, конечно.

– Ага, – отозвалась я, сползла с кровати, и потопала в ванную. Посмотрела на свою кислую рожу, умылась, и пошла на кухню, где налила себе чашку кофе, достала из холодильника рулет с шоколадным кремом, отрезала кусок, и сунула его в микроволновку, а сама плюхнулась на стул и стала хлебать кофе.

Боже мой, я сейчас умру на месте. Голова трещит по швам, а состояние такое, словно по мне трактор проехался, да что там трактор, танк. Гусеничный!

Вроде пили мы не водку и не самогонку, а благородный коньяк. Чёрт!

Звякнула микроволновка, извещая, что всё готово. Я достала рулет, и впилась в него зубами. Вкусно как! Цукаты, нежный, шоколадный крем и белый бисквит. Сказка!

– Овсянку будешь? – вошла на кухню Анфиса Сергеевна.

Поскольку рот был забит, ответить я не могла, и лишь покачала головой.

Проглотив любимое лакомство, я побежала наверх, надела

чёрный, короткий жакетик с роскошным декольте, малиновую короткую юбку, жёлтые сапоги на тонкой шпильке, леопардовое пальто, и рванула на работу.

К счастью, с трубой всё обошлось. Я вызвала мастеров, и они всё починили, ну, а я теперь должна разобраться с кипой бумаг, подписать кое-какие счета, чем я и занялась,

одновременно пытаясь справится с головной болью.

Но она, головная боль то бишь, вскоре меня доканала, и я спустилась вниз, и спросила, нет ли у кого анальгина.

Анальгин нашёлся у одной из официанток, я заглянула в зал, он был полон, и прошестовала к стойке бара.

– Неважно вы выглядите, – сказал Андрей, бармен, – может, вам налить чего?

– Чего? – не поняла я.

– Ну, не знаю. Вина, может. У вас вид, простите, вам опохмелиться надо, простите, – и он замолчал, понял, что ляпнул лишнего.

– Давай, – кивнула я решительно, – налей мне мартини, а в стакан минералки.

Он проворно исполнил мою просьбу. Сначала налил воды, и поставил передо мной стакан, и стал смешивать вермут с джином, налил его с бокал для мартини, бросил туда лёд, оливку и дольку лимона и поставил передо мной.

Надо быть последней идиоткой, чтобы пить одновременно таблетки и спиртное, но голова моя трещала, и, запив таблетку анальгина минералкой, я схватила бокал с мартини, и пошла к себе.

Около полудня заехал пообедать Максим, увидел меня, бледную и разбитую, и улыбнулся.

– Ну, что, алкоголичка? – рассмеялся он, заключая меня в объятья, – как это понимать?

– Да чего тут понимать, – пожала я плечами, – перебрала немного с подругой детства. С кем не бывает?

Про инфу, скинутую мне Богданом, я вспомнила, только приехав домой, но и тут мне просмотреть её не дали.

Сначала мы с Максом поужинали, и, когда допивали кофе, раздался звонок. Анфиса Сергеевна открыла дверь, и в особняк влетел, дыша огнём, Дима.

– Ева, у меня к тебе серьёзный разговор, – свистящим голосом

заявил он.

Выглядел Дима странно, бледный, а шрам на его лице нервно дёргался.

– А ты не находишь, что время сейчас позднее для визитов? – прищурился Максим.

– Да пошёл ты! – огрызнулся Дима.

– Что ты сказал? – подскочил Максим.

– Что слышал, – огрызнулся мой бывший муж, подлетел ко мне

и отвесил мне звонкую пощёчину.

Я такого не ожидала, в голове зазвенело, и я свалилась со стула.

– Ах, ты сволочь! – Максим попытался ударить его, но отлетел на порядочное расстояние.

– Я сейчас милицию вызову, – предупредила я, – какое право ты имеешь врываться сюда? Да ещё и бить хозяев дома?

– Отвечай, дрянь, что ты сделала с нашим ребёнком? – заорал

Дима не своим голосом, и стал трясти меня, как грушу.

На секунду я оцепенела. Откуда он узнал про ребёнка? Кто ему сказал?

– Отпусти меня, – стала я вырываться, – каким ребёнком? Ты спятил?

– Нет, я ещё не спятил, – прорычал Дима, – мне Зоя всё рассказала.

Я так и села с размаху на стул. Ну, Зойка, ну, предательница!

– Какой ещё ребёнок? – ошеломлённо спросил Макс.

– Которого она родила три года назад, – кивнул на меня Дима, и заорал, – ты будешь отвечать, или нет? Что сделала ты с ребёнком?

Будет мне ещё указывать! Нашёлся!

– Я от него отказалась, – сказала я, вообщем-то, правду. Ведь я действительно отказалась от Василинки, чтобы её потом могла удочерить моя мать.

Надо сказать, желаемого результата я достигла. Димино лицо побагровело, по лицу заходили желваки, шрам дёргался так, что я испугалась, как бы у него швы на щеке не разошлись. Ещё немного, и его кондрашка хватит.

Пару минут он молчал, а потом со всей силы долбанул меня

лицом о столешницу. Искры посыпались из глаз, пошла кровь носом и Максим кинулся ко мне.

– Что ты себе позволяешь? – кинулся он на Диму, но тот с

лёгкостью отшвырнул его.

– Значит так, – Дима наклонился надо мной, – я найду этого ребёнка, докажу отцовство, ты разведёшься с этим и выйдешь за меня замуж. Поняла?

– Нет, не поняла, – звенящим голосом ответила я, – замуж я за тебя не пойду. И ребёнка ты не найдёшь.

– Да весь мир вверх дном переверну, но найду его, – он повернулся и пошёл на выход.

– Дима, – окликнула я его, – стой.

– Чего тебе? – повернулся он ко мне.

– Идём, – сказала я, хватая ключи от машины со столика, накинула пальто и выбежала на улицу.

Дима и Максим за мной.

– Куда мы едем? – не понял Дима.

– Домой к моим родителям, – сказала я, и села в машину, а

Максим рядом со мной. Дима сел в свой джип и поехал за

нами.

В коттедже горел свет, мои родители вообще поздно ложатся, я резко тормознула, и побежала к входной двери.

– Может, ты мне объяснишь, что происходит? – со злостью спросил Дима, когда я с силой нажала на кнопку звонка.

Дверь распахнулась, и я влетела в гостиную, где в это время находились маман, папа, Аська с мужем и детьми, и, наконец,

Василинка с няней.

Октябрина Михайловна подхватила было Василинку на руки, но та вырвалась, и бросилась ко мне с воплем.

– Мама!

– Девочка моя, – подхватила я дочку на руки и повернулась к Диме, – вот она. Я бы ни за что не отказалась от собственного ребёнка, но, чтобы ты меня не вычислил, я написала отказ, и её удочерила мама.

– Значит... – Дима ошарашено смотрел на меня, – Василиса?

– Да, – кивнула я, гладя девочку по голове.

– Ты ему что, всё рассказала? – подала голос маменька.

– Я Зойке рассказала, забыла, что ещё в школе у неё не язык, а помело был, – сердито ответила я, – предательница!

– Да как ты можешь? – воскликнул Дима, – я всю жизнь мечтал

о ребёнке, и только сейчас выясняется, что он у меня есть.

Дай мне её.

Я отдала ему Василинку, и он ласково прижал её к себе. Что ж, будь что будет, решила я, но, боюсь, моя спокойная жизнь кончилась.

Утром, за завтраком, Максим накинулся на меня с упрёками.

– Почему ты не сказала мне о ребёнке?

– И ты туда же? – горестно вздохнула я, размешивая сахар и соль в кофе, – ну, не сказала, и не сказала. Так получилось. Я боюсь, что Дима теперь от меня не отстанет.

– У нас только один выход, – склонил голову Максим.

– Какой?

– Родить собственного ребёнка, и тогда твой бывший муж от нас отцепится.

– Гениальная идея, – улыбнулась я, и после завтрака я поехала в ресторан. Только там я вспомнила про информацию, скинутую мне Богданом, и в кабинете открыла ноутбук.

Юрий Михайловцев действительно родился и вырос в семье

ювелиров, но пошёл по стопам дяди, и поступил в МГИМО.

Информация была, как всегда, краткой, но содержательной.

Когда этот тип поступил в институт, когда окончил, когда сел в тюрьму.

Карьеры дипломата он не сделал, и стал, как родители, ювелиром. В один совсем не прекрасный для него день его пригласил к себе один коллекционер, с просьбой оценить всё его имущество.

А оценять было что. У этого коллекционера оказалось огромное количество драгоценностей, и держал он их на своё голову, прямо в квартире. Юрий оценил драгоценности, оценил по достоинству, и той же ночью пришёл в квартиру.

Взломал дверь, и забрал драгоценности, но за этим делом его и застал хозяин квартиры, и схватился за телефонную трубку, дабы вызвать милицию, но сделать он этого не успел.

Юрий выхватил взятый с собой нож, и полоснул пожилому человеку по горлу. Как у него только самообладания хватило?

Юрия поймали, но драгоценностей у него не нашли, он успел их куда-то деть. И, не поверите, но ему дали всего лишь пять лет. Это за ограбление и убийство с особой жестокостью.

Я задумалась, стоит ли идти к этому Юрию? Судя по тому,

что мне скинул Бодя, этот тип неуравновешен. Мне совсем не

хочется, чтобы он меня пришил.

А вообще-то мне давно пора купить себе оружие. Это будет первое, что я сделаю. Похожу в тир, нанесу визит психиатору, не удивляйтесь, поход к этому врачу теперь обязателен для всех, кто приобретает себе оружие.

А то мало ли что, купит псих легально оружие и перестреляет соседей, хотя... сейчас вовсю идёт торговлю палёным оружием, и продадут его кому угодно, даже психу. Но за торговлю оружием сажают, и крепко.

Именно это я сделаю в ближайшее время, а пока пойду, куплю себе газовый пистолет. Я закрыла ноутбук, и стала спускаться по ступенькам.

– Позовите хозяйку, немедленно, – донёсся до меня резкий женский голос.

– Здравствуйте, – подошла к женщине, устроившей шум.

Довольно пожилая, усталая, она с такой злостью смотрела на

меня, что я растерялась.

– Значит так, с тебя миллион долларов, – с ходу заявила женщина, а я откровенно обалдела.

– Вы что, спятили? – только и смогла произнести я, – кто вы вообще такая?

– Кто я такая? Я мать того официанта, которого у вас тут убили. Я по вашей милости лишилась единственной опоры, а вы продолжаете здравствовать, как ни в чём ни бывало.

– Вы мать Виталия? – уточнила я.

– Да, я его мать, и должны мне заплатить.

– Простите, но я вам ничего не должна, – решительно заявила я, – это была трагическая случайность, – а сама подумала, ну, Дима, ну, погоди, я с тебя три шкуры спущу.

По его милости мне теперь приходится выяснять отношения с этой женщиной. Вот я сейчас её на Диму и натравлю.

– Я думаю, вам лучше пойти к человеку, который сюда этих убийц отправил. Скажите, что от меня, и он вам ничего не сделает, и денег даст. А я спешу, – я сунула ей визитку Димы, и побежала к машине.

Вот теперь, голубчик, выясняй с ней отношение, а я поеду по своим делам.

Газовый пистолет мне не продали, на это нужно специальное

разрешение, но зато я купила газовый баллончик. Непонятно.

Газовые баллончики продают, как ни в чём ни бывало, а

пистолеты нет. Где логика?

И, вооружённая этим баллончиком, я поехала к Юрию, поймала его в одном из его магазинов. Он оказался владельцем сети ювелирных магазинов, как он, интересно, сумел сделать карьеру на этом поприще, если сидел за это дело? Впрочем, сейчас всё возможно.

Неприятным типом оказался этот Юрий. Блондин, но какой-то смазливый, а глаза водянистые, холодные, до неприятного.

– Эвива? – не сводил он с меня глаз, – милиция? – он разглядывал корочки, – слушай, подруга, ты кому мозги пудришь? Не из какой ты не из милиции, ты бывшая одноклассница Аленки.

– Она что, обо мне рассказывала? – опешила я, и ловко вырвала корочки из его пальцев.

– Рассказывала, и фотографии показывала. Тебя, красавицу

такую, трудно не запомнить.

Я растерянно смотрела на этого типа, и не знала, с какой стороны начать разговор.

– Ну? – поторопил он меня, – и чего надо? У меня дел полно.

– Ты знаешь, что Алену убили? – задала я вопрос в лоб.

Юрий аж в лице переменился, побледнел, посинел, и стёр пот со лба.

– Как? Убили? – прошептал он, – кто?

– Не знаю, – пожала я плечами, – ищу убийцу. Её убили и запихнули ко мне в багажник, когда я к ней приехала. Долгая история, но я теперь не угомонюсь, пока не найду её убийцу, – тараторила я, замечая, что Юрий как – будто бы слегка пришёл в себя.

Что бы это значило?

– А ко мне ты зачем пришла? – довольно грубо спросил он.

– Ты приходил к Алене, и говорил, что хочешь купить у неё какие-то драгоценности, – сказала я, – откуда ты вообще узнал об этом?

– А какое твоё дело?

– Слушай, не груби, – сердито воскликнула я, – ты что, не понимаешь? Я ищу убийцу Аленки.

– Понимаю, но я не знаю ни черта. Ну, да, я приходил к ней, но она сама мне сказала, что ищет драгоценности. Я и явился

к ней домой с предложением купить их.

– И что? У тебя есть такие деньги? Или ты решил её

надуть? – сощурилась я.

– Викуль, у тебя на уме только один бандитизм, – усмехнулся Юрий, – зачем надуть? Есть у меня деньги, чтобы приобрести эти раритеты.

Некоторое время я молчала, потом встала и пошла на выход. Да, каши с этим надутым индюком не сваришь...

– Викуль, – крикнул он мне вслед, – а что ты делаешь вечером?

Я развернулась всем фасадом и изумлённо на него уставилась. Ну, и нахал! Просто редкостный.

Я покрутила пальцем у виска, показала кольцо на безымянном пальце, и рванула обратно в ресторан. В кабинете я застала Зойку.

Она сидела на диване с самым кротким видом, и, увидев меня, воскликнула:

– Ой, Викуль, прости, – защебетала она, – я, право, не хотела.

Чёрт за язык дёрнул.

– А меня чёрт за язык дёрнул рассказать тебе, – вздохнула я, садясь в кресло, – знаю же, какая ты болтушка.

– А что он сделал? – спросила Зойка виноватым голосом.

– Надавал мне по лицу, но получил Василинку, и успокоился. Временное затишье.

– Прости меня, пожалуйста.

– Ты уже извинилась, – вздохнула я, и улыбнулась, – а что у тебя в пакете?

– Я же целую прорву сладостей привезла для тебя.

– О, марципан, – обрадовалась я, и отломила кусочек, – вкуснотища. А ты вообще надолго приехала?

– Уже хочешь избавиться от назойливой подруги? – засмеялась Зойка.

– Да ты что? Нет, конечно, просто интересуюсь.

– Здорово у тебя здесь, – огляделась Зойка, – светло. Слушай, пошли в кафе, посидим.

– Да я тебе сейчас сюда закажу кофе. Если хочешь?

– Хочу, кофе сейчас это именно то, что нужно, – она получила чашку ароматного напитка, и вздохнула, – мне так Димку жаль.

– Опять ты за своё! – рассердилась я, – мне и без него проблем хватает.

– О каких проблемах ты говоришь? – не поняла Зойка.

И я стала ей рассказывать, как меня чуть не убила моя подружка Клара, рассказала про Артема. Про его смерть, про предательство Димы, про то, что Артема убил отец Димы, Глеб Никифорович.

Зойка не верила своим ушам, слушала меня, открыв рот, и ещё больше ошалела, когда узнала о моём последнем расследовании.

– Тебе к тому сыщику нужно, которого нанимал Димка, когда

разыскивал цветочную коллекцию, – сказала она, – ты ищи коллекцию, проследи историю драгоценностей, и тогда и на убийцу выйдешь.

– А ты соображаешь, – кивнула я, и полезла в Интернет.

Битых два часа мы лазили во всемирной паутине, и наши поиски увенчались успехом.

Историю я всегда любила, нашла, какие книги нужно

проштудировать, и мы бросились в библиотеку.

Но в ленинскую библиотеку нас не пустили, не было специальных талонов, и я позвонила Диме.

– Что вы там вытворяете? – сурово спросил он, – зачем тебе пропуск в « ленинку »?

– Надо, – упрямо заявила я.

– Не получишь пропуска, пока я не узнаю, зачем тебе это надо.

– Вредный ты, – вздохнула я, и пояснила, зачем мне это надо, – мне нужно два пропуска, ещё Зойке.

– Если бы я был твоим мужем, ты бы сидела у меня в особняке, и носки мне вязала, – выдал вдруг Дима, а я обалдела.

– Зачем тебе вязаные носки? – ошалело спросила я.

– Думаю, они мне не нужны, – ухмыльнулся он, – но надо же чем-то тебе себя занять. Хоть носки мужу свяжешь.

– Ты самодур, – заявила я, – носки ему вязаные! Я думаю, ты бы мне ещё пару овчарок завёл, чтобы я в момент линьки их вычёсывала, а из пуха пряла пряжу, и носочки вязала.

– И отару овец в придачу, – выдал этот нахал, – я вот сейчас позвоню Максиму, и расскажу о твоих изысканиях.

– Давай, только Василинку ты больше после этого точно не увидишь, – пообещала я.

– Не смей мне дочерью угрожать! – вспылил Дима, шутовское

настроение с него мгновенно слетело, – ещё услышу что-нибудь подобное от тебя, отсужу ребёнка, и видеться ты с ней будешь только в моём присутствии. Если будешь.

– Не имеешь права, – выпалила я.

– Имею, – хмыкнул он, – я, кстати, собираюсь по закону признать её своей дочерью. И фамилия Василисы будет не Миленич, а

Северская.

– Не смей! – заорала я так, что люди, проходившие в

библиотеку, стали оглядываться на меня, – я тебе не позволю.

– А ты и сделать ничего не сможешь. Вот как обращусь в общество по защите детей, будешь знать.

– Чем тебе это общество поможет, интересно знать? Оно занимается, наверное, только теми детьми, которых родители избивают, а Василинку, невзирая на то, что она в няню кашей швыряется, никто в жизни не бил. Она этого понятия и не

знает.

– Вот именно, наверное, но есть люди, которые помогут мне доказать отцовство, и ты ничего сделать не сможешь.

– Я тебя ненавижу, – процедила я.

– Ненависть и любовь – слова одного значения, – выдал Дима, – чего ты так злишься? Скажи спасибо, что я полностью не отнимаю у тебя девочку. А ведь мог бы.

– Ах, я ещё и спасибо говорить должна! – вспылила я.

– Да, должна. Я её только удочеряю.

– Она уже удочерена.

– Ой, брось, я легко договорюсь с твоей матерью, и девочка станет официально моей дочерью.

Я беспомощно скрипнула зубами, но сделать ничего не могла, и жалобно попросила:

– Достань мне пропуск.

– Хорошо, Ева, я буду исполнять все твои желания, глядишь, когда-нибудь ты это оценишь.

– Посмотрим, – хмыкнула я.

И в библиотеку мы попали, получили нужные книги, Дима нам достал разрешение даже на закрытые от обычных посетителей книги.

Интересно, как ему это удалось? Наверное, у него есть связи среди учёных, и институтов.

Зойка по истории довольно слаба, она как-то больше по

точным наукам, и сидела сейчас с кислой рожей.

– Ты сама решила мне помогать, – напомнила я ей, видя, что ей неинтересно в старье копаться.

– Знаю, – вздохнула я.

И мы взялись за дело. Много интересного я узнала, история драгоценностей вообще увлекательна.

Цветов на свете, как известно, великое множество, и в каждой стране свои виды.

Жила в Египте девушка потрясающей красоты, она была принцессой, и влюбился в неё один африканский принц.

Буду излагать кратко, чтобы самой не запутаться.

Вообщем, чтобы подольстится к предмету своих чувств, приказал он изготовить украшение в виде цветов. Искусная работа и чистые душевные чувства, которые питал пресловутый принц красавице – египтянке сделали своё дело, и

оно, дело то бишь, завершилось свадьбой. Это была счастливая

супружеская пара, всю жизнь молодые жили в любви и согласии, и на протяжении всей жизни принц дарил своей любимой супруге драгоценности в виде цветов, и ещё он подарил ей коллекцию кошек, выполненных из чистого червонного золота.

Кошки в своё время были в Египте священным животным, а их убийство каралось смертной казнью, и это был сказочный подарок.

Прожила эта пара долгую, счастливую жизнь, никаких трагедий, на зависть современникам, и к разочарованию историков, в их жизни не случилось, и они умерли в глубокой старости.

Драгоценности перешли к их детям, потом внукам, и каждый вносил свою лепту по части пополнения коллекции драгоценностей. С каждым годом, с каждым веком коллекция пополнялась, и, в конце концов, оказалась в Европе...

– Ничего не видят, так увлеклись чтением, – услышала я голос Димы.

– А ты как здесь оказался? – ляпнула я.

– Так же, как и ты, – пожал он плечами, – пропуск достал, – он сел рядом со мной, – что интересненького нарыли?

– Кое-что, – отозвалась Зойка, – а вы, друзья-приятели, знаете, что та самая Воронцова герцогиня, и её много раз « пра » бабка получила эти сокровища в дар от одного индийского раджи. Он ей это презентовал в порыве страсти.

– Вот она откуда, эта Анастасия Романовна! – победоносно воскликнула я.

– Тише! – раздалось со всех сторон.

– Да, давай потише, – кивнул Дима, – вам ещё много читать?

– Да прилично, – кивнула я, и снова углубилась в чтение, и Дима тоже уткнулся в мою книгу.

Спокойствие моё тут же закончилось, и по телу пробежала дрожь.

– Что нервничаем? – улыбнулся он.

Я молча посмотрела на него, и постаралась сосредоточится на тексте. Прошлась по всем владельцам драгоценностей, и, но о наших днях в книге не было ни слова.

– Интересная сказочка, – пробормотала я, закрывая книгу.

– Только о наших днях ни слова, – сказал Дима, – Зой, у тебя, я

так понимаю, двадцатый век.

– Правильно понимаешь, – кивнула она, и тоже захлопнула книгу, – пошли.

Мы сдали книги, и покинули гостеприимное заведение. Я заметила вывеску небольшого кафе, и потянула своих спутников туда.

– Давай, Зоя, рассказывай, – потребовал Дима, когда мы сели за столик, и заказали по чашке кофе.

– Значит так... – начала моя подруга.

Как она уже сказала, коллекция принадлежит Воронцовой Анастасии Романовне, и в Россию она, коллекция, приехала вместе с русской княгиней, прабабкой Анастасии.

Эти драгоценности ей подарил один индийский раджа. Русская красавица покорила сердце раджи, он сделал ей предложение, и в качестве свадебного подарка преподнёс ей коллекцию.

Впоследствии княгиня вышла замуж за него, родила дочь, которая после их смерти унаследовала всё это богатство.

Кстати, все пары, которые имели дело с этими драгоценностями, жили долго, счастливо, и безумно любили друг друга.

Современная молодёжь уже, конечно, не знает, что пришлось пережить людям в советское время, не знает той системы, не знает, как расправлялись с евреями, отсылали в лагеря за

инакомыслие и за принадлежность к дворянству.

Прабабушку Анастасии постигла участь оказаться в лагере, а всё богатство, что передавалось из поколения в поколение, было у неё отнято. В лагере она умерла, но осталась её внучка, в данном случае Анастасия.

– Надо с ней поговорить, – воскликнула я, жадно хлебая горячий кофе, – вдруг к ней кто приходил.

– Нет, – покачал головой Дима, – надо искать тех, кто сослал её

прабабку в лагеря, кто всё экспроприировал. С Анастасией ты ещё успеешь поговорить, – говорил он, одновременно пожирая меня глазами.

Я в задумчивости постучала длинными коготками по столу, и в ту же секунду почувствовала руку Димы на колене. Негодяй!

На лице у меня не одна жилка не дрогнула, но острый каблук

вонзился в дорогой ботинок Димы.

– Твою, блин! – прохрипел он, – спятила, да?

– Сам виноват, – пожала я плечами, – веди себя прилично, и я не буду в ход шпильки пускать.

– Ага, – кивнул он, и с силой ущипнул меня за бедро.

Вот тут я невольно вскрикнула, и пнула его.

– Это ты спятил, – возмутилась я, – я тебе сейчас кофе зашиворот вылью. Давно ожогов не получал?

– Фурия! – бросил он в пространство, и закурил сигарету.

– Ну, всё, я пошла, – я взвилась на ноги, схватила со столика сумочку, и, бросив Зойке, – позвонишь мне, – вылетела из кафе.

Что за сволочь? Сначала подлизывается, я расслаблюсь, и начинает руки распускать. Чёрт! Теперь на бедре будет синяк, и придётся объяснять Максиму, откуда он взялся.

Кипя от злости, я плюхнулась за руль, и с силой захлопнула дверь. Швырнула сумочку на сиденье, и на бешеной скорости рванула прочь от кафе.

На сиденье зазвонил мобильный, номер был незнакомый, и, не желая занимать руки, да они обе уже были заняты, одна рулём, другая сигаретой, воткнула в мобильник наушники, и сунула в ухо.

– Слушаю? – воскликнула я.

– Вика, у меня к тебе крохотная просьба, – воскликнула маман, – заскочи в мой магазин.

Маман уже давно занимается бизнесом. Она оказалась железной бизнес – вумен, начинала с ларька, потом открыла крохотный магазинчик, а теперь она хозяйка шикарного торгового центра, и огромного количества кондитерских по всей Москве.

Наверное, мне от неё передалась жилка бизнесмена, поскольку мои дела вроде бы тоже идут удачно, но пока я ещё не разогналась.

– А ты где? – заинтересовалась я.

– У косметолога, маску делаю. Я тут валяюсь, а мне звонит Марго. У них там какой-то форс-мажор. Она мне ничего не объяснила, у меня телефон в этот момент разрядился. Сгоняй в магазин по – быстрому, узнай, что там случилось. А то я звоню по чужому телефону.

– А ты по этому телефону позвонить Маргарите было слабо? –

засмеялась я, поворачивая в сторону маменькиного центра.

– Вика, тебе жалко матери услугу оказать? – от голоса маман повеяло пустыней Сахарой.

– Да не жалко, просто интересно.

– Ей интересно, хорошо, раз ты такая любопытная, пожалуй, объясню. Номера Марго я наизусть не помню, он в памяти мобильного, а твой на зубок знаю. Чао, – и в ухо полетели короткие гудки.

Ну, что ж, мне совсем не трудно сгонять в центр, заодно какие-нибудь шмотки померяю. Маман говорила, что у неё появилась коллекция модной обуви и шуб.

Конечно, шуба мне весной нужна, как рыбке зонтик, но хотя бы полюбуюсь.

Вся стоянка перед центром была забита напрочь, я огляделась в поисках места, и увидела небольшой пятачок. Но я не одна его увидела, красная « Тойота », въехавшая на стоянку, тоже его заметила, и рванула в сторону места.

Однако я оказалась проворней, на своём монстре умудрилась опередить « Тойоту », и встала на желанное место.

Довольная собой, я выпрыгнула из машины, и тут из

« Тойоты » выскочила блондинка, и с воплями налетела на меня.

– Ты что себе позволяешь? – завизжала она, – я первая место увидела. Я здесь всегда машину ставлю. Моё место.

– А я первая въехала на стоянку, – холодно парировала я, – солнце моё, вы в детстве ходила в садик?

Блондинка заметно растерялась.

– Да, а что? – попалась она.

– Я так и подумала, – заулыбалась я, – не играй в мои игрушки, и не писай в мой горшок, ты ушёл к другой подружке, ах, как ты мог, ах, как ты мог. Короче, если это твоё место, повесь на него табличку.

– Ах, ты сука! – процедила блондинка, – да здесь работаю, убери

свой трактор с моего места.

– А не пошла бы ты на ... – выдала я, девица рот разинула от изумления, – вон место освободилось, – кивнула, заметив отъезжающий джип.

Девица захлопнула рот, села в машину, и въехала на место, а я пожала плечами, и вошла в центр.

У маменьки здесь всё очень цивильно, внизу расположен

продуктовый супермаркет, на втором этаже шмотки, на третьем

ювелирка, на четвёртом бытовая химия и парфюмерия, ну, а на пятом административные помещения.

Маман правильно сделала, что расположила на самом верху химию, а внизу еду.

Ни один нормальный покупатель не купит хлеб с запахом порошка.

Меня здесь практически никто не знает, я как-то не ездила к матери, но сейчас вижу, что зря.

Стеклянные дверцы лифта распахнулись, и я покатила наверх. Люблю стеклянные лифты, создаётся ощущение, что плывёшь по воздуху, и ощущения острые.

В приёмной сидела девчонка лет двадцати, её светлые волосы были собраны в хвост, одета она была в строгую белую блузку, чёрную юбку-карандаш, в ушах покачивались тоненькие цепочки. Всё скромно, и в тоже время дорого.

– Здравствуйте, – встала с места девчонка, – Марьяны Георгиевны нет на месте, вы можете подождать её.

Здорово маман персонал вымуштровала, ухмыльнулась я, и проговорила:

– Мне нужна некая Маргарита, а Марьяна Георгиевна моя мать, она просила меня заехать, и узнать, что случилось.

– Ой, – воскликнула девчонка, – простите, пожалуйста, но

Маргарита Васильевны нет на месте. Она час назад уехала по делам.

Я скрипнула зубами, и подумала о том, что мне скажет маменька, но тут в приёмную ворвалась давешняя блондинка, с которой я поцапалась на стоянке.

– Маргарита Васильевна, – воскликнула секретарша, – к вам пришли, – она кивнула на меня.

– Опять ты, – скривилась блондинка.

– Не груби, деточка, – улыбнулась я, – твоя начальница – моя мать. Как ты думаешь, что будет, если я расскажу ей об инциденте на стоянке?

Лицо Маргарита приобрело синеватый оттенок, и она забормотала:

– Вы... дочь... Марьяны Георгиевны? – выдавила она из себя.

– Да, милая, – улыбнулась я, с интересом наблюдая, как мамзель

изображает из себя хамелеона.

– Простите, – пролепетала она, – вы что-то хотели? Пройдёмте в кабинет, – засуетилась она, – Лида, принеси гостье чай.

– Лучше кофе, – вставила я.

– Шевелись, – рявкнула на Лиду Маргарита, и проводила меня в кабинет.

Усадила в кожаное кресло, и молитвенно сложила руки на груди.

– Умоляю, не говорите Марьяне Георгиевне о случившемся? Она меня уволит!

– Проехали, – кивнула я, – я уже ничего и не помню, так что говорить не о чём.

– Спасибо огромное, – прошептала блондинка, и перешла к делу, – Марьяна Георгиевна попросила вас узнать, зачем я ей звонила? У неё что-то с телефоном?

А она не дура.

– Да, разрядился, – кивнула я, – что случилось?

– Просто к нам на первый этаж просится один банкир, хочет пункт обмена валюты поставить. Помещение, которое ему

нужно, у нас имеется, но там склад...

Маргарита не договорила, я жестом остановила её, нашла в памяти нужный номер и вызвала его.

– Слушаю, – раздался девичий голос.

– Дайте мне Марьяну Георгиевну, – попросила я.

– Что случилось? – влетел в ухо резкий голос матери, и я передала трубку Маргарите.

Пока они обсуждали рабочие моменты, я рассматривала шикарный кабинет, сплошь из стекла. Ну, не совсем сплошь, стены были обычные, пол тоже, но мебель была стеклянная.

Стол, стеллажи, а кресла белые, кожаные.

– Держите, – Маргарита вернула мне телефон, и тут в кабинет вплыла Лида с подносом, – тебя только за смертью посылать, -

воскликнула Маргарита.

Я выпила отличный кофе, попрощалась с Маргарита, и пошла в отдел одежды.

Там мне пришёлся по вкусу красный свитерок тонкой вязки, длинная, колоколом, юбка цвета изумруда, и такая же юбка, только белого цвета с вышитыми на ней розовыми цветами, и идентичные по цвету и отделке брюки – капри.